Гарри Поттер и Ледяной Чертополох. Часть Вторая: Обретение (джен)

Номерных глав осталось две. У кого-нибудь будут идеи по поводу названий для них?

___________________________

Чернобородый чиновник со злобным взглядом, оказавшийся каким-то родичем Роксаны Ранкорн со Слизерина – теперь семейное сходство стало очевидным – отложил свою записную книжку, встал и небрежно ткнул волшебной палочкой в торчащее из башни изображающего старинный замок чернильного прибора самопишущее перо. Оно тут же выпрыгнуло из гнезда, перелетев на пергамент и встав вертикально.

— Поттер, Гарри, – доложил тем временем вытянувшийся по стойке "смирно" Филч. — И Грейнджер Гермиона. Доставлены согласно указания!

— Спасибо, смотритель, – покивала Амбридж. — Ранкорн, запись есть?

Чернобородый глянул на пергамент и подтвердил, что запись есть.

— Очень хорошо, – расплылась в жеманной улыбке чиновница. И, переведя взгляд на Гарри, засюсюкала невыносимо сладким голоском:

— Как же приятно, доложу я вам, познакомиться с таким юным, но уже таким знаменитым героем! — Она опять улыбнулась, обнажив очень острые зубы. — Я с нетерпением ждала этого знакомства и убеждена, что мы станем очень, очень хорошими друзьями!

* * *

С допроса их с Гермионой отпустили только к обеду.

А ведь вызвали на него – ещё до завтрака!

С другой стороны, Генеральная Инспекция произвела на Гарри самое благоприятное впечатление. Ну, если не считать профессора Марчбэнкс и её коллегу профессора Тофти. Те-то организацией учебного процесса в Хогвартсе интересовались куда как больше, чем грехами Дамблдора, истинными или мнимыми. Впрочем, по части организации учебного процесса к директору вопросов было не намного меньше, чем по части безопасности учеников и всей Волшебной Страны.

Имя профессора Квиринуса Квиррела, подкинутое лордом Малфоем, прекрасно запомнившим вчерашнюю беседу некоего Г.Дж.Поттера с директором и остальными, находилось на пересечении этих тем. И больше трех часов Инспекция копалась в подробностях той прошлогодней истории – начиная с Запретного Коридора, сидящего в нём цербера по кличке Пушок и якобы находящегося в тайнике под задницей "милого песика" ((с) Хагрид) Философского Камня, и заканчивая несостоявшейся экскурсией в Албанию.

Как оказалось, ничего из этого за пределами школы известно не было!

То есть, может быть, глава отдела магического правопорядка Амелия Боунс и знала кое-какие подробности – в качестве обоснования для массовых обысков, которые прокатились прошлым летом по логовам тех приспешников Неназываемого, что в свое время отвертелись от Азкабана. "Безумный Глаз" с начальницей аврората находились в одной и той же политической группировке… И во главе её стоял Альбус Дамблдор.

Но вот ни лорд Малфой, ни лорд Гринграсс, ни остальные… Они-то ни о милых шалостях Дамблдора с камешком, собачкой, зеркальцем, ни о проникшем в Хогвартс одержимом, намеревавшимся, походу, заманить юного Героя Магической Британии в некое подозрительное место и сделать там с ним что-нибудь исключительно неприятное – даже и понятия не имели! Связка Боунс (глава ДМП) + Дамблдор (глава Визенгамота) сработала на пять баллов. В самом деле, если начальница аврората утверждает, что у неё есть некие основания подозревать, а Верховный Чародей подтверждает весомость этих неизвестных обоснований мудрыми кивками… А потом "за" голосует вся дамблдоровская шайка-лейка… Что остается остальным лордам? Только смириться.

Ну, и готовить козню против господина директора, да.

"Я мстю, и мстя моя страшна!"

Хотя, если бы Гарри не узнал про Тайную Комнату и не нашел Стерегущую, все могло бы пойти иначе – и далеко не так весело… По крайней мере, окаменелостей было бы куда больше, это точно. И не факт, что их удалось бы обернуть обратно, как получилось с миссис Норрис. Ту же Миртл Мелмотт, в отличие от любимицы Аргуса Филча, так и не откачали, до сих пор свою пропавшую молодость оплакивает по школьным туалетам…

В любом случае, история о том, как в Хогвартсе, "самом безопасном месте в Британии", сидел в запертой на "коллопортус" – а иногда и вовсе в незапертой! – комнатке настоящий живой цербер с "во-от такенными зубищами", и на него бегали смотреть все школяры как минимум Гриффиндора… Она впечатлила и лордов, и профессоров, и даже у чиновников на заменяющих лица масках появилось что-то человеческое. В конце концов, у того же Ранкорна здесь родственница училась, и поступала она вместе с Гарри. Так что вполне могла подвернуться на зубок "милому песику".

А зеркало "Эйналеж"? Вот просто так оказавшееся в заброшенной аудитории? Это, конечно, не цербер, но влипнуть в проклятый артефакт также мог абсолютно кто угодно. И о том, что с такими вот влипнувшими случалось, даже и гадать не нужно было. Истории в посвященных артефакту книгах попадались довольно-таки жуткие.

В отличие от цербера, зеркала, тролля – да, о тролле за пределами Хогвартса также никто ничего не знал! Почему-то… – история с камнем Инспекцию не сильно обеспокоила. Ну, подумаешь, ползали по школе слухи о Философском Камне… Слухи всегда ходят!

Но профессора Марчбэнкс мельком помянутый Гарри камешек взволновал всерьёз. Настолько, что она погнала Филча за Фламелем, ещё с вчера вечером зацепившегося языками со Снейпом и с утра рванувшегося "закончить разговор". Вместе они и заявились, продолжая спор… о чём-то. Гарри Поттер учился зельеварению на "отцепись", и не понимал в их беседе вообще ничего. Гермиона Грейнджер, Девочка-Которая-Хотела-Знать-Всё-и-Ещё-Немного, возможно, понимала процентов десять – а то и двадцать. Судя по тому, как горели её глаза.

Фламель рассказал крайне интересную специалистам историю своих экспериментов с драконьей кровью, приведших, помимо прочего, к созданию очередной семь тыщь триста какой-то версии Неправильного Философского Камня… Снейп увлеченно слушал и даже задавал вопросы, Гермиона вопросов не задавала, но слушала с не меньшим интересом.

Таких неправильных камней у старого алхимика было больше двенадцати сотен. И это только тех, что были им получены собственноручно! Мэтр очень долго не мог смириться с тем, что Великое Делание можно провести только один раз в жизни…

Собственно, отличие этого конкретного заключалось в том, что он было поразительно похож на настоящий. Мог обращать в золото различные вещества, хотя и не все те, на которые действовал настоящий камень. И магически ощущался тоже почти что как он. Вот только попытка его использования в любом ритуале, связанном с продлением жизни, воскрешением мертвых, возвращением развоплощенных – et cetera – приводила к результату, не просто строго обратному… Но строго обратному в степени N+1, где N – мера вложенных сил.

Проще говоря, если бы этот неправильный философский камень тот кусок Неназываемого, что сидел в затылке профессора Квирррела, использовал в волшебстве возрождения из крестража… То взрыв, который шарахнул бы в Хогсмиде, услышали бы не только в Эдинбурге, но и в Манчестере. А может быть, даже и в Лондоне. По крайней мере, так понял упрощенное – специально для чиновников и прочих лордов – разъяснение Фламеля Гарри.

Дамблдор узнал об этом варианте получения Неправильного Философского Камня в то время, когда вместе с мэтром работал над новыми способами использования драконьей крови. И когда весной 1991-го года, уже ставши директором Хогвартса, он постучался в камин к былому наставнику, попросив одолжить один из экспонатов коллекции…

— Я и одолжил, – развел руками грандмастер алхимии. — Почему бы не одолжить-то, штука-то совершенно бесполезная…

— Мистер Фламель! – и без того тоненький голосок Амбридж взвился до пронзительного зуболомного визга. — Это же нарушение Статута! Бесконтрольное распространение ау-преобразователей запрещено под…

— Да ладно вам, Долорес! – махнул рукой профессор. — Это ж Альбус Дамблдор! Вы серьезно думаете, что он станет у меня камень одалживать, чтобы сварить пару фунтов золота у себя под кроватью?

Что так взволновало Гризельду Марчбэнкс в самой возможности появления в Хогвартсе Истинного Философского Камня, Гарри так и не понял. Сама профессор Марчбэнкс об этом не сказала ни слова, и успокоилась сразу же после того, как узнала, что Дамблдор держал в качестве наживки фальшивку. Гарри пометил себе обязательно расспросить мадам Марчбэнкс – позднее, когда уже не будет такой горячки.

После трех часов "беседы", юному Герою Магической Британии больше напоминающей спуск по бурной горной речке в надувной резиновой лодке – столько тут было подводных камней, одно соприкосновение с которыми могло мгновенно отправить всю его легенду на дно – расспросы господ профессоров оказались приятным облегчением.

Их интересовали только познания "милых деток" (тьфу на вас, мадам Амбридж!) в школьных дисциплинах. Всех тех, что значились у них в расписании занятий. Коротко, просто, четко, быстро…

А вот пото-ом… Потом настало время расспросов о Локхарте. Судя по задаваемым Инспекцией вопросам, общую картину они уже успели составить, и сейчас от Гарри и Гермионы требовались только их личные наблюдения. Каковые и были предоставлены – в широком ассортименте.

Мисс Грейнджер, и без того державшаяся на одном честном слове и стиснутых зубах, расплакалась в первые же пятнадцать минут "опроса", и была уведена в неведомом направлении мадам Марчбэнкс – утирать слезки, утешать и поить чаем… Гарри же довелось отпахать "за себя и за того парня". Что было даже в чем-то правильно – по крайней мере, так он думал до того момента, как прочел перехваченную за обедом у какого-то старшекурсника газету.

И узнал, что Локхарт как минимум два года провел в рядах "Туманного батальона". И притом – не на последних ролях. Рита Скитер шла по следу, казалось бы, не только давно уже остывшему, но даже прихваченному льдом – но именно лед, выражаясь фигурально, и рассказал ей довольно многое.

К примеру, в архивах Министерства лежали, в открытом доступе, документы КВОДМ и внутренняя документация "стирателей памяти" за тот период. В них Г.Локхарт значился, имелись отметки о проведенных операциях, о премировании за различные достижения… Но вот ни один из тех, с кем Локхарт, судя по тем документам, работал, ничего конкретного о будущем знаменитом писателе вспомнить так и не смог. Да, дескать, был такой… Ну, на операции ходил, да… Чем занимался? Да тем же, чем и все… Нет, ничем таким особо не выделялся…

И так далее.

Одного из отставников, с которым, судя по документации "батальона", Локхарт составлял постоянную боевую двойку в течение полутора лет, но при этом также не выдавшего на гора ничего, кроме невразумительного мычания, Рите удалось отволочь в Мунго на экспертизу. Обнаружившую в воспоминаниях его, а потом и других бывших обливиэйторов преизрядные лакуны совершенно не естественного происхождения.

Чем уж там эдаким занимался Локхарт на выездах – чистил под шумок трупы пострадавших от излишних и совершенно уже не нужных им денег и вещей, или внушал подвернувшимся девицам нездоровую страсть к себе и средствам для ухода за окрашенными волосами – теперь установить было уже невозможно. Хотя Скитер и попыталась, и даже какие-то зацепки нашла. Но даже и без них ясно было, что ничем хорошим он при таком подходе заниматься не мог в принципе.

Таким образом жертва подлого крестража, невинный… в определенном смысле, м-ммда… красавчик-преподаватель – алле-оп! – внезапно превращается не просто в преступника, а в злоумышленного ментального мага. А это, в свою очередь, значит, что всё, что там накопают следователи в мозгах семи несвятых жен неоднократно покойного Риддла – теперь, при желании, можно объявить всего лишь внушением Локхарта.

Который, зараза такая, серьезно поломал этим крылья растопырившего уже было перышки плана игры некоего Г.Дж.Поттера. Облизнувшегося на шикарно возникшего из тьмы внешней Неназываемого – от которого теперь, ясен пень, будут ждать коварств и безобразиев. Под соусом чего, разумеется, можно было бы много чего… устроить. В конце концов, в запуске "морсмордре" Гарри пока не тренировался, но ничего особо сложного не видел, а убивать и терроризировать Узумаки Азэми самозванного лорда могла бы даже и поучить.

Потому что желающие свалить все шалости ежедневника на затуманившего мозги юным невинным девам злодейского профессора ЗОТИ найдутся тут же! Да что там – уже, собственно, нашлись! Вопросы лорда Малфоя об этом просто-таки вопияли – теперь, когда Гарри знал, что он-то наверняка читал статью Скитер ДО того, как начать задавать вопросы на утренней сессии Генеральной Инспекции!

И вот в свете этого…

"Эх, да ладно!" – сказал сам себе Гарри, вгрызаясь в поданный на десерт фруктовый пудинг. Можно подумать! Ну, сообщил бы этим пародиям на канализаторов сам великий Мальчик-Который-Выжил, что в процессе боя Локхарт, заливаясь сатанинским смехом, ему неоднократно представился – я, дескать, есть лорд Волдеморд, Владыка Судеб, Тот-Который-Дальше-Всех-Зашел-По-Тропе-Бессмертия… И что, ему бы вот так сразу и поверили бы? Пришлось бы доказывать, веритасерум пить или даже с легилиментами общаться… А оно ему надо?

И юный Герой Магической Британии медленно и печально побрел на занятия, утешая себя подобными размышлениями. Утешение, конечно, слабое – да хоть что-то.

Да и вообще – кто сказал, что версия Малфоя вообще выдержит хоть какую-то проверку реальностью? Он, конечно, спонсирует Фаджа, важная шишка в Визенгамоте и председатель Попечительского Совета Хогвартса… Ну, и сейф в Гринготтсе от галлеонов ломится, да. Но и Альбус-и-так-далее-Дамблдор тоже фигура не из последних. Великий волшебник, Верховный Чародей Визенгамота, президент Международной Конфедерации Магов… Короче, не жук начхал. Притом доказательства у Дамблдора железные, а у Малфоя из аргументации – только больная фантазия и горячее желание оказаться вне всего того, что начнется, едва о Возрождении Того-Который-Как-Оказалось-Тоже-Выжил объявят в "Ежедневном Пророке". Ну, и галлеоны, естественно.

"Маловато будет!" – подумал Гарри, и повеселел.

Веселился он до самой двери, ведущей в крохотную аудиторию, в которой обычно проходили занятия профессора Вектор. У этой самой двери его поджидала встрепанная Вр.И.О. директора школы Минерва МакГонагалл, уже отловившая не страдавшую аппетитом Гермиону.

Их ждала пресс-конференция.

"…! Да … оно … …, … …, … от собственного … …, … его … …, … …!" – сказал сам себе Мальчик-Который-Выжил, и только рукой махнул от расстройства. Ну никаких условий для учебы.

* * *

Следующие несколько дней были наполнены постоянными девичьими истериками убивающихся по Гилдерою Локхарту школьниц и слетевшимися в Хогвартс репортерами, следователями аврората, "безликими" из Отдела Тайн, неумело аврорами прикидывающихся… Особенно много было "канализаторов" из Генеральной Инспекции – всего пятерых хватило на то, чтобы заполнить собой весь замок.

Всласть оттоптавшись на непосредственных свидетелях произошедшего, вся эта банда теперь терроризировала интервью, "опросами" и откровенными допросами вообще всех обитателей школы, пытаясь собрать цельную картину происходящего.

Они спрашивали, спрашивали и спрашивали, долбили, как дятлы по весне, строили версии и придумывали гипотезы, устраивали очные ставки, играли в "хороший-и-плохой" и другие детсадовские игры…

Перцу добавляли начавшаяся у Гермионы Грейнджер экзаменационная лихорадка и выходки Малфоя, настолько сильно радовавшегося отстранению Дамблдора и грядущему неминуемому воцарению Снейпа, что иногда казалось, будто он парит в воздухе. Словно воздушный шарик, надутый чистым восторгом.

От его высказываний о грязнокровках, предателях крови и нищебродах крышу у Рона Уизли срывало раз за разом – а поскольку Гарри Поттер, как правило, находился где-то поблизости, то неизбежно следующее за разгромным поражением пресмыкайсов снятие баллов касалось и его. Если первым на шум драки прибегал Снейп, то Ронникинса могли даже не заметить.

Словом, всем было весело.

Некоторым – черезмерно.

Хогвартс на всех парусах летел в стремительно приближающееся лето…