Гарри Поттер и Ледяной Чертополох. Часть Вторая: Обретение (джен)

____________________________________

Необходимое предуведомление: с этой главы меняется источник копипасты. По отзывам экспертов, этот источник лучше того. Приношу искренние извинения, предыдущие куски копипасты в тексте будут правится в соответствии с. Возможно...

Также, отвечая на вопрос: Когтевран мне (лично) нравится больше, чем Равенкло, по той же самой причине, по которой Лонгботтом лучше Долгопупса.

____________________________________

Когда все съели всё, что им хотелось, остатки еды медленно растаяли в воздухе, оставив тарелки такими же безупречно сверкающими, как и прежде. Потом появился десерт. Глыбы мороженого всевозможных сортов, яблочные пироги, песочные торты с вареньем, эклеры с шоколадным кремом и пончики с повидлом, бисквиты со сбитыми сливками, клубника, желе, пудинг...

Пока Гарри наполнял свою тарелку эклерами, клубникой и мороженным, за столом вновь заговорили о семьях.

— Я пополам-на-пополам, — признался Шеймус. — Папаня-то у меня из магглов. Мама ему не признавалась, что она ведьма, до после свадьбы. То-то был для него удар.

Все рассмеялись.

— А ты, Невилл? — спросил самый младший Уизли.

— Я живу у бабушки, она ведьма, — сказал Невилл, — а вообще-то вся семья всегда думала, что я полный маггл. Мой двоюродный дедушка Элджи всё пытался меня врасплох застать, чтоб я какое-нибудь волшебство проявил. Однажды он меня столкнул с причала в Блэкпуле, я чуть не утонул. Но пока мне восемь не исполнилось, ничего у него не выходило. Вот пришёл он однажды к нам на обед, и держит он меня, значит, за ноги, высунув из окна, а тут двоюродная бабушка Энид предложила ему пирожное, и он меня выпустил нечаянно. А я отскочил, как мячик, запрыгал по саду и прямо на дорогу выкатился. Все были так рады, бабушка даже прослезилась от счастья. А уж когда меня сюда приняли — вы бы на них поглядели. Они-то думали, что во мне недостаточно колдовского. Дедушка Элджи мне на радостях жабу купил.

Гарри внимательно посмотрел на Невилла, вспомнил фразу тети Меды "Обычно в Древнейших и Благороднейших домах сквибы не рождаются"... И проглотил едва не вылетевший вопрос о том, переживала бы бабушка, если бы Невилл действительно оказался "полным магглом" — и за что она переживала бы? За восьмилетнего мальчика или за дорожку, с которой бы его пришлось отскребать?

С другой стороны от Гарри Перси Уизли оживлённо беседовал с Гермионой. Точнее сказать, это она очень оживленно беседовала с ним, снова твердя о своем желании "проходить что-нибудь серьёзное, нам ещё так много предстоит узнать, а для меня наибольший интерес представляют превращения, ну, знаете, когда что-нибудь оборачивают во что-нибудь другое"... И так далее до бесконечности. Перси отвечал придушенно-вежливо.

Гарри интенсивно жевал, поглядывая на стол преподавателей. Хагрид пил что-то из своего кубка. Профессор МакГонагалл разговаривала с профессором Дамблдором. Профессор Квиррел, в своём идиотском тюрбане, перешёптывался с другим учителем, у того были прилизанные чёрные волосы, крючковатый нос и болезненно-бледное лицо.

То, что случилось дальше, произошло очень быстро. Кривоносый учитель поглядел мимо тюрбана профессора Квиррела прямо Гарри в глаза — и тотчас же острая, жгучая боль пронзила лоб Гарри в том месте, где был шрам. "Да вы издеваетесь!" — подумал мальчик, потирая лоб. Конечно, медитировать он мог практически везде, но... Но!

С другой стороны... С другой стороны, едва он появился в Хогвартсе, как дело, стоявшее с той самой минуты почти два года назад, когда экспериментальная печать убила демона, купленного вместе с кинжалом, тронулось чуть ли не семимильными шагами!

Гарри ухмыльнулся так широко, что ещё чуточку, и у него треснули бы губы, и с новыми силами вгрызся в клубнику, по которой он размазал взбитые сливки с бисквитов.

Наконец исчезли и десерты, и профессор Дамблдор снова встал из-за стола. В зале настала тишина.

— Хм... а теперь, когда мы все наелись и напились, у меня есть несколько объявлений в связи с началом учебного года. Первоклассникам следует знать, что лес в пределах школьных владений объявлен запретной зоной. Между прочим, некоторым ученикам постарше тоже не мешало бы об этом не забывать.

Глаза Дамблдора сверкнули в сторону братьев Уизли.

— Мистер Филч, наш сторож, попросил меня ещё раз напомнить всем, что в коридоре на переменах колдовство не допускается. Отбор в команды по квиддичу состоится через неделю. Все желающие играть за свой колледж могут записаться у мадам Хутч. И последнее. В этом году правый коридор на третьем этаже также объявляется запретным для всех, кто не желает умереть мучительной смертью.

Гарри рассмеялся, но оказался при этом почти в одиночестве.

— Он это что, серьёзно? — вполголоса спросил он у Перси.

— Похоже на то, — нахмурившись, ответил Перси. — Странно, впрочем — обычно он объясняет причину, если куда-то запрещено ходить. В лесу, к примеру, полно опасного зверья, это понятно. А уж нам-то, префектам, мог бы и сказать заранее.

"Мда, ну, что ж... легкой дороги никто не обещал!" — подумал Гарри, подпевая гимну школы, такому же странному, как и почти всё здесь. После хорового пения ("Каждый выбирает подходящую мелодию!" — сказал Дамблдор — нечего и сказать, какой кошачий концерт раздавался в зале!) школьников распустили по спальням.

Долгий путь по лестницам, встреча с идиотским полтергейстом, и — вот она, обитель факультета! Они стояли в конце длинного коридора; прямо перед ними висел портрет какой-то толстой дамы в розовом шёлковом платье.

— Пароль? — сказала она.

— Caput Draconis, — ответил Перси, и портрет повернулся на петлях, открыв дыру в стене. Они пролезли в неё (Невилла пришлось подсаживать) и оказались в общей комнате Гриффиндора, очень уютной, круглой, с большими мягкими креслами. Перси указал девочкам на одну из дверей, которая вела в их общежитие, а мальчики направились в другую. На самом верху винтовой лестницы (они, очевидно, находились в одной из башен) наконец-то нашлись их постели — шесть железных кроватей с высокими спинками, задёрнутых тёмно-алыми бархатными пологами. Кто-то уже принёс наверх их сундуки. Они кое-как натянули пижамы и рухнули под одеяла — от усталости даже языки у них еле поворачивались, так что говорить долго не хотелось.

* * *

Утро понедельника для Гарри началось очень рано — и довольно неприятно. Его разбудила злая и вымокшая под прошедшим под утро дождем Юки-онна, вломившаяся через специально для неё открытое окно. Не найдя свою клетку, которую Гарри попросту забыл вынуть из Сундука, Юки как-то просочилась через прикрывающий кровать полог, сумев не потерять ни капли драгоценной влаги. И пожертвовала её всю на холодный душ для Гарри. Встал он очень быстро — как и остальные пятеро, которых разбудил его вопль.

Пришлось просыпаться, доставать клетку, специально закупленный совиный корм, который Юки тут же надменно отвергла, и пытаться просушить вымокшие под дождем газеты. "В следующий раз пусть посылают в пакете!" — решил Гарри, когда так и не смог прочесть передовицу "Таймс", посвященную, судя по едва читавшимся остаткам заголовка, политическим перестановкам в правительстве Soviet Union. Кого-то там выкидывали из окон, ещё кто-то застрелился аж двумя пулями в спину...

В общем, там была жизнь, настоящая — а здесь Волшебная Сказка.

Довольно страшненькая, если подумать...

* * *

Первые несколько дней по коридорам Хогвартса Гарри передвигался, как голливудская звезда. Куда бы он ни шел, всюду следовал шепоток. Ученики выстраивались перед школьными кабинетами на цыпочках — поглядеть на него, или поворачивали, пройдя мимо него, в коридорах — чтобы потаращиться на него ещё раз.

Атмосфера Волшебной Сказки напрягала мальчика с каждым днем все больше. Ну, допустим, директор считает необходимым, чтобы в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс носился биджу проклятый полтергейст по кличке Брюзга, обожающий сбрасывать на голову корзинки для бумаг, выдёргивать из-под ног ковровые дорожки, обсыпать мелом, или подкрастся невидимкой сзади, ухватить за нос и вопить: "ПОПАЛСЯ РУБИЛЬНИК!"

Допустим, преподающий Историю Магии призрак профессора Биннса может быть даже не директора придумка, учебники по этому предмету страдали чудовищной нечитаемостью не менее чем с середины девятнадцатого века — более ранних изданий Гарри найти не удалось, а все, что нашел, были написаны словно под копирку. И именно так, чтобы нормальный ребенок не смог бы их прочесть даже под страхом отлучения от сладкого до наступления совершеннолетия!

Кстати, именно поэтому Гермиона Грейнджер вызывала у Гарри восхищение. Она не только смогла прочесть этот кошмар, выдержанный в зубодробительно-академическом стиле — она выучила его наизусть! Конечно, более талантливой волшебницей это её не делало — но кто сказал, что сила волшебства исчерпывается одной магической мощью?

Но лестницы?

В Хогвартсе было сто сорок две лестницы — широких и плавных; узких и шатких; таких, которые по пятницам приводили не туда, куда в четверг и в среду, и совсем не туда, куда в понедельник; таких, у которых какая-нибудь ступенька имела привычку исчезать под ногами, так что надо было не забывать через неё перешагивать. То же самое касалось и некоторых коридоров. А если кому было этого недостаточно — имелись ещё и двери! Некоторые из них не открывались, пока их вежливо не попросишь или не потрёшь в правильном месте, а некоторые были и вовсе не двери, а глухие стены, притворявшиеся дверьми — или наоборот, двери, притворяющиеся глухими стенами. Запомнить, где что находилось, было совершенно невозможно, потому что вещи всё время перемещались. Люди с портретов и картин обожали ходить друг к другу в гости, а густо натыканные по всему замку пустые рыцарские доспехи наверняка не только умели самостоятельно передвигаться, но и частенько это делали!

Гарри был твердо уверен в том, что пара рыцарских лат, стоящих по обе стороны дверей в кабинет трансфигурации, в тот момент, когда они заходили в класс в первый день занятий, состояла из миланского доспеха с фламбергом и готического комплекта с секирой. Когда же они выходили из класса после урока, вместо миланских лат стоял гринвичский доспех с алебардой, а готик заменили латно-бригантинные доспехи с бастардом!

Профессор МакГонагалл прочла им внушение, как только они расселись по партам:

— Превращения — один из самых сложных и опасных колдовских предметов, которые вам придётся изучать в Хогвартсе, — сказала она. — Если кто-нибудь вздумает шалить на моём уроке, то больше мы с ним в этом кабинете не увидимся. Второй раз я предупреждать не стану.

После чего она обернула свой стол в кабана и снова в стол. Всем было ужасно интересно, и не терпелось поскорей начать, но тут выяснилось, что делать животных из мебели они не будут ещё о-очень долго. Сначала они записывали что-то наполовину непонятное, а потом им раздали спички и велели обернуть их в иголки. К концу урока только Гермиона Грейнджер сумела хоть как-то изменить свою спичку. Профессор МакГонагалл показала всему классу, что спичка заострилась с одного конца и приобрела серебристый цвет, а потом одарила Гермиону редкой улыбкой.

Профессор Флитвик, учитель чар, был крошечного роста, так что ему приходилось стоять на стопке толстых книг, чтобы голова его выглядывала из-за стола. На первом уроке он проверял их по списку, дошёл до фамилии Гарри, взволнованно взвизгнул, кувырнулся назад и исчез из виду.

Все с нетерпением ждали уроков ЗОТИ, но под руководством Квиррела они показались гриффиндорцам скорее смехотворными, чем интересными. В кабинете сильно пахло чесноком — по Хогвартсу ходили слухи, что это против вампира, которого он встретил в Румынии и с тех пор всё боялся, что тот за ним когда-нибудь явится. Квиррел сказал им, что тюрбан был ему преподнесён одним африканским вождём, в благодарность за избавление от надоедливого зомби, но в эту историю школьники не очень-то поверили. Во-первых, когда Шеймус Финниган спросил, как именно ему удалось отогнать зомби, Квиррел покраснел и перевёл разговор на погоду, а во-вторых, они заметили, что вокруг тюрбана тоже витал какой-то странный запах. Зубоскалы братья Уизли утверждали, что он и в тюрбан напихал чесноку, чтобы не оставаться беззащитным, где бы он ни оказался.

Гарри общегриффиндорского пренебрежения к профессору Квиррелу не разделял. Несмотря на сильнейшее заикание, преподаватель ЗОТИ был волшебником. А значит, как минимум, был способен колдовать молча. Как он помнил из увиденного в памяти Арабеллы Фигг и прочитанного впоследствии по теме, по меркам Магической Британии это само по себе было довольно круто. Даже многие боевики, что авроры с фениксами, что упиванцы — так и не смогли освоить невербалку! Тонкс, помнится, плакалась о жестоких придирках Грюма на эту тему, что, дескать, большая часть аврората орет, что есть мочи, а от неё молчания злокозненно требуют.

Причем — до своей поездки профессор Квиррел не заикался!

Это значит, что он освоил невербалку за считанные месяцы!

Так что каким бы клоуном не выглядел профессор ЗОТИ... Гарри не собирался ему верить.

Каждую среду, в полночь, школяры Хогвартса изучали через свои телескопы расположение звёзд, зубрили их имена и следили за движением планет. Трижды в неделю в больших теплицах на заднем дворе замка у них было травоведение, которое преподавала профессор Спраут, невысокая крепенькая ведьма. Она объясняла им, как заботиться о всяких странных растениях и грибах и как их использовать.

За первые четыре дня занятий выяснилось, что расписание — более чем щадящее, а нагрузка, по меркам Гарри, вообще плевая. И если бы ещё не проклятые лестницы, коридоры, двери и мебель... Попасть именно туда, куда нужно, с первого раза Гарри удалось только утром в пятницу!

Причем по какой-то странной случайности — конечно же, случайности! — и лестницы, и коридоры единодушно выводили Гарри и всех, кто его сопровождал, к двери, как оказалось, ведущей в тот самый коридор на третьем этаже, в который не надо ходить, если вы не хотите "умереть мучительной смертью".

В первое же утро Гарри, Джастина, Невилла, Рона и Гермиону, ломящихся в дверь, которую они приняли за кабинет чар, заловил Аргус Филч... Как же он орал! Путаным объяснениям, что они потерялись, он не поверил, решил, что они пытались проникнуть туда нарочно, и уже собирался заточить их в темницу, но тут как раз мимо проходил профессор Квиррел, который их и вызволил.

Следующие три раза Гарри, увидев теперь уже знакомую дверь, начинал ругаться. Последующие восемь просто молча поворачивался и уходил дальше искать нужный кабинет.

Утром в пятницу, сразу после завтрака, на который Гарри попал именно так, как хотел, лестница, которой гриффиндорцы спускались, чтобы попасть на урок Зелий, привела не в подземелья, а на тот самый третий этаж. Прямо к дверям проклятого правого коридора.

— Ну и везет тебе с этой дверью, Гарри! — восхитился Шеймус. — Просто-таки притягивает она тебя!

— Да уж! — злобно прошипел Герой-Магической-Британии и пнул дверь ногой. В своем "везении" и его источнике он даже не сомневался.