Кто будет таким, как я? (джен)

— И что? Тебя покусали? — Меган как раз рассказывала, как дедушка решил показать гостям питомцев и заставил её тоже посмотреть. В итоге одному из них она пришлась совсем не по нраву.

— Нет, дедушка в последний момент остановил собаку. Но меня чуть не покусал цербер, греческий, дракклы его подери, цербер!

— Интересно, он разорвал бы тебя на три равные части, или каждая голова старалась бы ухватить кусок побольше?

— Сид, прекрати! Зато я теперь знаю, что церберов можно успокоить и даже усыпить музыкой. Так-то! Но лучше вообще не встречать.

— А меня всё-таки волнует вопрос насчёт голов... Но кого бы нам еще послушать?

— Эй! Теперь твоя очередь рассказывать!

— Ну, ладно, ладно. Помните, я говорил про нашу с кузеном идею про празднование Рождества? Которая заключалась в том, чтоб стащить огневиски? Спалили нас, в общем, с кузеном, но поздно.

— И что? Дальше было самое плохое, наказание?

— Да, дальше было самое плохое. Я узнал, что если я много пью, то потом меня много тошнит, — честно говоря, я не понимал, зачем Сид рассказывает этот момент, но вся наша группа внимала его словам, затаив дыхание. Действительно, первый раз напиваются дети обычно гораздо позже, так что в одиннадцать и двенадцать лет подобные откровения едва ли не на вес золота.

— И теперь ты предпочитаешь такие вещи, как ганджа, грибы и кислота? — Джастин решил предложить альтернативные источники удовольствия.

— Нет, а что это такое? Где и как достать эти штуки?

— Ну... я, эта... не знаю. Слышал, так различную наркоту называют... — наш магглорождённый товарищ откровенно стушевался, разочаровав Сида.

— Ребята, а может, кто ещё знает? — обратился Шеклтон к оставшимся магглорождённым нашей группы. Но, увы, из них никто тоже не знал, как провернуть такое вот незаконное дельце. Впрочем, если всё это действительно вреднее алкоголя, то я даже почти не жалею, что мы были лишены возможности попробовать такие вещи.

— А я слышал, если скурить труху пепельных трутовиков, будет интересно. — Откуда такие познания у Эрни, я не догадывался тогда и не знаю до сих пор.

Мне же эта фраза напомнила моё собственное приключение на каникулах, о котором я предпочёл умолчать. Всё-таки, пленение кентаврами, акромантулы в лесу, какое-то беспомощное и потому позорное блуждание между деревьев — всё это не слишком приятно было и вспоминать-то, не говоря уж о том, чтоб поведать общественности. Тем более, если бы я об этом сказал, то потом вряд ли при мне стеснялись бы говорить о моём приключении — то есть напоминали бы каждый день. Да, я хотел стать известным, но не таким же образом — лучше уж как супергерой. Да что там — даже Волдемортом быть лучше. Его-то хоть все боятся до сих пор, а быть кем-то нелепым или вообще посмешищем... покажите мне того, кто хотел бы себе такой участи. Впрочем, дело было не только в этом.

Вечером того же дня, когда я пришёл в себя в больничном крыле, ко мне заглянули профессора. Интересовалась моим самочувствием не только профессор Спраут, которая была моим деканом, а потому считала это своим долгом, но даже профессора МакГонагалл и Квиррелл. Я ни разу не мог заподозрить их в беспокойстве за себя, однако факты были неопровержимы. Правда, МакГонагалл больше отчитывала меня за непредусмотрительность, хоть и откровенно радовалась, что со мной всё в порядке. Квиррелл же просто зашёл подбодрить — уж не знаю, из-за чего. Заглянуть к нему в мозги у меня возможности не было. Но первым визитёром оказался вообще Крауч.

— Гарри, ты как, пришёл в себя? Всё в порядке?

— Да, спасибо...

— Отлично. Тогда не будем тянуть кота за хвост. В общем, рассказываю всё один раз, так что слушай внимательно, — профессор не стал делать никакой тайны из цели своего визита.

— Да, я слушаю, — я же начинал опасаться маячившего впереди наказания.

— Думаю, ты не хочешь праздного внимания к своей персоне? Тем более, по такому поводу? — разговор, однако, оказался немного на другую тему, чем, с одной стороны, принёс облегчение, а с другой — несколько выбил из колеи… Крауч тем временем ждал ответа.

— Д-д-да... Вы правы... Наверное...

— Отлично. Как ты можешь понять, никто не хочет. Проблемы могут возникнуть не только у тебя, но у Хагрида, у твоего декана, у Дамблдора, у меня и даже у кентавров, — профессор говорил быстро, чётко и не выражая никаких эмоций. — Конечно, никому, исключая Хагрида, ничего, кроме небольшого количества дополнительной мороки, не грозит, но у всех и без того немало дел. Тебе, поверь, внимание по такому поводу тоже надоест очень быстро, и будет исключительно неприятно.

— Вы... Вы хотите, чтоб я никому не рассказывал?

— Лучше вообще не упоминать о данном инциденте. Если вдруг что вскроется, ты просто потерялся в лесу и простудился. Справишься?

— Д-да.

— Отлично. Тогда не буду тебя обременять, к тебе тут и так очередь из визитёров собралась. Выздоравливай.

— Спасибо, — на этом Крауч покинул помещение, оставив меня на попечение остальных навещающих.

Таким образом, было решено не рассказывать ни о чём, да я и не протестовал, даже скорее наоборот. И потому больше слушал, как провели каникулы остальные, пытаясь отмолчаться. Надо признать, тактика оказалась успешной и отмолчаться мне удалось. Из рассказов же по поводу празднования Рождества история Сида выделялась если не как самая интересная, то уж как самая запретная — точно.

— И как оно было потом? Хорошо? — не отставали тем временем от отличившегося одногруппника остальные, не испробовавшие ещё запретный плод.

— Да нет, я, кажется, не рассчитал, — продолжал Сид. — Отец потом запретил лечить меня до утра. Дескать, пусть я сначала пострадаю, чтоб неповадно было. Мама потом утром давала надёжную таблетку, от головной боли.

— И? Помогло?

— От головы? Ну, да. Но не залечишь таблеткой душевную рану, — товарищ настолько вдохновился рассказом, что даже перешёл на высокий слог. — Ведь, ничего-то ты, мама, не знаешь.

В общем, всем было весело, даже мне. Особенно, мне, потому что закончилось, наконец, моё вынужденное одиночество, и нас снова стало много. А то, что вместе с этим опять началась учёба — ну, должны же у всего быть свои минусы.

Постепенно обсуждение того, кто как провёл своё время на каникулах, перетекло в разговор о предстоящем матче по квиддичу хаффлпаффской команды, втором в этом учебном году: прогнозы, обсуждение игроков, своих и противника. Противником на этот раз должна была стать гриффиндорская команда. Но о квиддиче надо бы рассказать подробнее, и, наверное, сразу про весь год.

С чего начать? О самой игре и её правилах я узнал во время первой своей отработки вместе с Сидом. Равно как и о том, что уже на втором курсе мне стоит пробоваться в команду — с моими-то навыками полёта на метле. Но в тот момент стало понятно, что это здесь главное развлечение, и на каждый матч надо по возможности попадать — в конце концов, кто захочет пропустить главную тему обсуждения на ближайшие дни? И это помимо собственно развлечения. Конкретно для меня игра все годы обучения оставалась одной из важнейших составляющих школьной жизни — при любви к полётам иного и не бывает, насколько мне известно. Но пока не об этом.

В мою жизнь квиддич вошёл холодным днём в начале ноября, когда снег ещё не выпал, но иней и изморось покрыли местами всё ещё зелёную, а местами уже пожелтевшую и пожухшую траву, с деревьев опадали последние, даже не красно-жёлтые, а бурые листья, и чувствовалось, что осень скоро закончится, передав эстафету коротким зимним дням. Что, впрочем, не помешало осенней погоде затянуться ещё дольше, чем на месяц. Тогда состоялся первый в учебном году матч — играли Слизерин и Гриффиндор, и достаточно вместительные трибуны школьного стадиона были забиты под завязку. Мы с Сидом пришли далеко не последними, но хорошие, верхние ряды были забиты целиком, так что нам пришлось довольствоваться серединкой, где мы кое-как смогли найти два свободных места.

— Слушай, эти команды что, настолько популярны?! Всё ж забито! — я был действительно ошеломлён подобным аншлагом.

— Да нет, я поинтересовался составом, и обе команды довольно слабые по сравнению с нами или райвенкловцами.

— Но почему тогда столько народу? Нет, ты-то мне обещал проиллюстрировать свой рассказ про игру на реальном матче — вот мы и пришли. Так что с нами всё понятно. Но почему тут так много людей с нашего факультета и Райвенкло?!

— О, друг мой, — Сид сделал серьёзное лицо и напустил на себя важный вид, — это очень просто: настоящие ценители не пропускают матчи. Особенно, если их всего шесть в год. Особенно, если поход в Хогсмид выпадает не на день матча.

— Разве что. И не забудь: ты грозился мне всё объяснить, — за два месяца я почти перестал стесняться просить товарища пояснить мне непонятные вещи или подсказать что-нибудь. В конце концов, он не особо сопротивлялся, да и сам меня частенько напрягал по тому или иному вопросу.

— Что же мне тебе рассказать на этот раз?

— Ну... ты говорил, что что-то узнал про команды?

— Да, не так уж и много, на самом деле.

— Зато, если вам интересно, кое-что знаю я, — раздался рядом знакомый голос. — Вы уж извините, я случайно услышала, но готова пока разъяснить, что нужно.

— О, Тонкси! — отметил очевидное мой друг.

— Привет, Тонкс. Спасибо, я был бы признателен, — команды уже вышли на поле, а я про них до сих пор ничего толком не знал.

— Начнём со Слизерина. Капитан у них Маркус Флинт, один из охотников, вон тот верзила. Рядом Пьюси и третий — не помню, как его зовут. Эта троица не первый год играет, так что выдаёт неплохие результаты.

— А остальные?

— Загонщики Деррек и Боул, оба пятикурсники.

— О, а у меня кузен вроде с Боулом дружит, — перебил рассказчицу Сид. — Говорил, что забавный парень. Но легендарным загонщиком пацан не станет.

— Вратаря зовут Блэтчли, ловец — Хиггс, — Тонкс пустила в моего приятеля гневный взгляд, но рассказывать продолжила. — Но я про этих знаю немного. Вроде с младших курсов ребята, но я с ними не знакома и их игр ещё не видала. Новенькие.

— А ты так интересуешься квиддичем?

— Сид, я вообще-то охотник в нашей сборной, так что мог бы проявить и больше уважения. И это тоже в том числе моя забота — смотреть за матчами противника — думаю, не надо пояснять, почему.

— Вау. Ты такая разносторонняя, — Сид говорил это с явным восхищением. Точнее, так показалось бы тому, кто не очень хорошо его знает, у меня же возникли смутные подозрения. — Слушай, ты же внешность почти как угодно можешь менять? Я прав?

— Ну... да.

— А можешь волосы сделать сине-зелёными, чуть длиннее, носик вздёрнутый... нет, не так, чуть уже... так, подбородок чуть массивнее, немного бледнее щёки, рост тоже нужен чуть выше, — Сид разошёлся и смело давал указания, Тонкс поначалу преображалась спокойно, а потом с видимой неохотой, и в конце концов даже решилась спросить.

— А что ты вообще хочешь делать? Я не собираюсь вечно играться.

— А мы почти закончили. В общем Гарри, смотри: вот у нас в шкафчике я сегодня утром нашёл журнальчик. Наверное, кто из старшекурсников оставил. И там вот такая девушка, только мантия на ней другая. А потом вообще без мантии... — выражение лица Тонкс при этом надо было видеть, по крайней мере, передать эту цветовую гамму, каждый миг меняющуюся, и сами гримасы я не могу.

— Сид, давно ли ты был на отработках? — девушка практически шипела; лицо её вернулось в обычную форму, волосы стали красными и, казалось, шевелились на голове. — Завтра же к Филчу.

— Э-э-э... Тонкс, извини его. И я бы очень хотел узнать про Гриффиндор, — я не знал, как сгладить момент, и получилось всё как-то... не очень.

— А, ну ладно. Надеюсь, в следующий раз он подумает перед такими шутками, — ещё один плюс Тонкс заключался в удивительной отходчивости; по крайней мере, если нанесённая обида была не слишком сильной.

— И всё же, оно того стоило, — шепнул мне тем временем на ухо Сид. Что ж, я почему-то не сомневался.

— У этих капитан Оливер Вуд, он же вратарь, — рассказ тем временем продолжался. — Говорят, кроме квиддича ему ничего от жизни не надо. Наверное, потом в профессиональный спорт пойдёт. Вратарь из него, конечно, хороший. Но про его одержимость на Гриффиндоре вроде как слагают анекдоты.

— Расскажешь?

— Спроси кого оттуда. Мне пока Сида хватило. Ловца их я не знаю, но это кто-то новенький. Вот до него эту позицию занимал Чарли Уизли. Его младшие братья тоже играют, — Тонкс показала мне на пару игроков, — но они загонщики. Кстати, очень слаженные, возможно, из-за того, что они близнецы и всегда вместе. Впрочем, их, думаю, ты и сам знаешь.

— С нами на курсе ещё один его брат учится, — вставил своё Сид, — Рон, может, тоже познакомился уже. Он тоже рыжий и тоже веснушчатый. Так вот. Чарли был, несмотря ни на что, капитаном — я-то на кубки смотрел, когда мы их драили.

— А что ему мешало?

— Позиция. Он был ловцом, Гарри. Ты дятел, что ли? — мой друг не в силах был терпеть, что я пока не понимаю таких вещей. — Ловцу надо за снитчем смотреть, чтоб ринуться, как только можно, а не за игроками наблюдать. Так что среди них и капитанов никогда не бывает. Ну, почти никогда.

— А он от безысходности так?

— Уж не знаю отчего, но кубок его команда брала не раз. И прошлогодний они чем-то заляпали, уроды. Задолбался его отскребать.

— А что там за девушки?

— Охотницы. Все три — новенькие, насколько мне известно, — Тонкс снова вернулась к объяснениям. — Имя знаю только у одной. Кэти Белл со второго курса. Собственно, самое слабое звено гриффиндорской команды.

— Думаешь?

— Конечно. У них же нет ни опыта, ни физической силы, ничего нет. Не, назабивать им вряд ли удастся — у соперника вроде нормальные ребята на позициях. И, наверное, стоит немного прерваться — я хочу повнимательнее посмотреть на матч, а то нам же ещё встречаться с этой командой.

И действительно, пятнадцать мётел уже взмыли вверх, в воздух. Пятнадцатой, конечно же, была метла судьи, чью роль выполняла мадам Хуч.

Квоффл в первые секунды оказался у Гриффиндора, но был очень быстро перехвачен слизеринцами — Флинт буквально снёс достаточно хрупкую охотницу, вырвав у неё мяч.

— Но что же это?! Куда смотрит судья?! Такое грубое нарушение правил против Спиннет со стороны Флинта! Это возмутительно! — негодовал на трибуне комментатор. Им был гриффиндорский третьекурсник Ли Джордан, который при этом не стеснялся активно болеть за свою команду, так что подобного рода реплики не были для него чем-то из ряда вон выходящим. Время от времени его даже приходилось одёргивать сидевшей рядом МакГонагалл.

Первый опасный момент возник сразу же после этого: никем не остановленный Флинт пролетел низом, ринулся наверх и сделал попытку пробить, неудачную попытку — Оливер Вуд был на месте. Впрочем, квоффл гриффиндорцы удерживали снова недолго, на этот раз их атаку прервал бладжер в спину Кэти Белл, заставивший её выпустить мяч из рук (естественно, противник воспользовался шансом и тут же его подобрал, чтоб пойти в атаку — снова неудачную)

— Надо по затылку было, или по макушке. А то в спину — это не интересно.

— Сид, а это разве не опасно, бладжером по голове?

— Да что ей сделается? Все мячи зачарованы на непричинение смертельного вреда при попадании уже не первый век, так что максимум ей грозила бы пара дней в больничном крыле. Зато зрелищно же!

Пожалуй, в этом плане квиддич выигрывал у того же маггловского футбола — по крайней мере, я слышал, что игроки в футболе иногда неделями и месяцами не могут прийти в форму после травм, в то время как в квиддиче дело ограничивается парой дней. Когда я позже нашёл и прочитал какую-то книгу по истории квиддича, я выяснил, что подобные чары на мячи стали накладывать уже сильно после принятия статута, примерно два века назад. Дело было в том, что из-за развития мётел и зачарования мячей стало происходить много несчастных случаев на поле, и внезапно выросла смертность среди игроков. Естественно, такого себе магический мир позволить не смог, и потому проблема безопасности при игре была решена тем образом, который описал мне Сид. Зрелищности это решение почти не убавило, зато стимулировало дальнейшее развитие спорта. Наверное, правильность этого решения подтвердил рывок мётельной индустрии уже в двадцатом веке, когда скорости игры резко выросли.

В игре счёт открыли гриффиндорцы, вызвав ликование Джордана, урезонивать которого очередной раз пришлось профессору МакГонагалл. Правда, их ликование продолжалось не слишком долго, ибо противник в скором времени сравнял счёт, а потом и вовсе вырвался вперёд, заставляя комментатора кусать локти. Перебрасывался квоффл, летали бладжеры, время от времени находя добычу, где-то маячил невидимый пока снитч, а мой товарищ рядом начинал откровенно зевать.

— Что-то как-то тухленько. Игра не очень.

— А ты их много видел? — меня-то происходящее действо увлекало.

— Ну, на паре игр был, меня родители водили. Но там профессиональные команды играли, так что было поинтереснее.

В этот момент ловцы, один за другим, заметили снитч и рванулись в его направлении; первым летел Хиггс, а за ним уже поспевал гриффиндорец. Оставалось уже немного, когда полёт слизеринца был прерван метким попаданием бладжера, пущенного то ли Фредом, то ли Джорджем Уизли (близнецы — кто их разберёт?) Попадание было настолько удачным, что игрок закружился волчком со своей метлой, чуть не сшибив при этом гриффиндорского ловца. Последний из-за этого даже упустил из виду снитч, а мгновением позже упустил его из виду и я — ибо отвлёкся полюбоваться на зрелище.

— Итак, Хиггс, кажется, увидел снитч и полетел за ним, но почти не отстаёт и ловец Гриффиндора, Джо Даркер. Кто же победит в упорной борьбе? — примерно так комментировал происходящее Ли Джордан. — Но, кажется, Хиггс выбывает из гонки, спасибо меткому попаданию бладжера. Но почему он мешает Даркеру?! Кажется, из-за этого возмутительного — простите, профессор — случая, никто уже не может различить, где же снитч.

— О, неплохо. Жалко, они не сцепились так, чтоб на землю долбануться, — Сид в этом моменте оценивал совсем другое. — Если так продолжится, то может, игра будет даже очень и очень ничего.

Следующий момент оказался завершающим: Хиггс снова заметил снитч, который оказался гораздо ближе к нему, нежели к ловцу противника, от выпущенных в его сторону бладжеров он кое-как уклонился, а дальше поймать золотой мячик было делом техники — и слизеринец справился. Со счётом 210:40 Слизерин выиграл, вызвав торжество у своих болельщиков и разочарование у поклонников гриффиндорской команды. Надо признать, что лично для меня игра, казалось, закончилась очень вовремя — уже начал проходить запал и интерес от начала первого в жизни матча, а сквозь зимнюю мантию после долгого сидения на месте стал пробираться и нетипичный для начала ноября холод. Теперь же можно было спокойно размяться после сидения на месте и возвращаться в замок, попутно обсуждая только что прошедшую игру: удачные и неудачные решения, интриги, моменты, упущенные и реализованные, итоги, в конце концов.

Сначала мы решили уйти вместе с Тонкс, но она на выходе умудрилась на ровном месте поскользнуться, упасть и сломать при этом сиденье — и осталась его ремонтировать. Дожидаться мы не стали. Тонкс вообще иногда бывала удивительно неуклюжей, и с ней могло произойти что угодно. Зато с нами пошёл наш одногруппник Эрни.

— Ну, как тебе? — мне интересно было мнение Сида про матч.

— Да по сравнению с матчами профессиональных команд не так интересно. Но лучше, чем сидеть и скучать в замке, чего уж.

— А сами команды как?

— Да как-то не очень. У Гриффиндора слабые охотники, а ловец так и просто говно.

— Рон мне говорил, что Вуд в этом году очень долго пытался отобрать на роль ловца хоть кого-то приличного, — вклинился в нашу беседу шагавший рядом Эрни.

— Может считать, что не нашёл. Девчонки хоть летают прилично, только не слаженно как-то, а этот меня вообще не впечатлил. Ты, Гарри, точно лучше него летаешь, — обнадёжил меня Сид.

— Ну, это точно. Но слизеринцы тоже что-то не блистают, — Эрни был настроен довольно-таки скептично, — только Флинт у них хорош. Хоть и жёстко играет.

— Зато фейлов у них практически нет. Да и играют довольно дружно, — защитил Слизерин Сид, — хотя, лучше бы они это делали поинтересней.

— А мне понравилось, — мне действительно понравилась игра, и я не преминул об этом сообщить.

— И как она по сравнению с маггловскими? — поинтересовался Эрни.

— Да я особенно и не знаю. Мне ж маггловские не давали смотреть, когда я у тёти жил. Им-то вроде что-то нравилось.

— А чего так?

— Да так, — рассказывать про жизнь в качестве прислуги у Дурслей что-то совсем не хотелось, да и было как-то стыдно, так что я решил сменить тему. — Слушай, а по времени там что, совсем ограничений нет? Просто я уже к концу этого-то матча подмерзать начал, а если б они неделю снитч ловили?

— Ну, формально ничего такого в общих правилах нет, — Эрни, как более знающий, решил меня просветить, — и игра заканчивается поимкой снитча, хоть через час, хоть через день, неделю или месяц. Но поскольку столько времени всё равно никто не сможет играть, то каждый чемпионат вводит какое-то своё время, когда игра прекращается, даже если снитч не пойман.

— И какое же?

— Ну, в хогвартсском чемпионате игра, насколько мне известно, длится до темноты. Правда, прецедентов давно уже не было.

— Последний прецедент был ещё при прошлом директоре, я интересовалась, — Тонкс тем временем нас догнала, и как всегда, спешила на помощь. — Кстати, а как вы проявили себя на полётах? Неужто есть сдавшие норматив? — Тонкс лукаво улыбнулась.

— Да Гарри прямо на втором занятии сдал — меня сразу же заложили.

— Правда?

— Ага, — я не знал, что ещё ответить.

— Слушай, — Тонкс обняла меня за плечи, развернула к себе и наклонилась так, что её лиц оказалось прямо напротив моего. Был бы я немного постарше... а так я скорее испугался, ибо произошло всё слишком неожиданно для меня, и в голове всё спуталось, не оставив ни единой целостной мысли. — Гарри, тебе обязательно, просто обязательно надо пробоваться на втором курсе в сборную. Это же просто талантище! Почти невероятно!

Я мог разве что кивать, не вникая в происходящее.

— Главное, не трусь, ведь подчас в нас скрываются самые неожиданные таланты, — Тонкс всё не останавливала свою тираду, — и просто нельзя их не развивать.

Она бы могла долго ещё так распинаться, но я тем временем стал совсем пунцовым и решил, что пора себя выручать.

— Да, слушай. А если игра остановлена по таймеру, снитч потом так и летает?

— Да нет, — Тонкс переключалась между темами мгновенно, мне так не удавалось никогда. — Его можно поймать с помощью каких-то специальных заклинаний.

— То есть, теоретически игроки или болельщики могут его призвать?

— Не, там вроде как стоит защита от заклинаний, которая спадает по таймеру. То есть, когда отведённое время кончается, призвать его с помощью заклинаний может кто угодно. А до этого — ни-ни.

Так, обсуждая нюансы игры и выступавших команд, мы в тот день и доплелись до гостиной, поэтому на состоявшуюся через неделю игру уже нашей сборной я пришёл куда более подготовленным. Но, по правде говоря, Сида это от вопросов не спасло нисколечко — было же столько вещей, о которых я забыл поинтересоваться!

— Слушай, а с ним всё будет нормально? — один из загонщиков Райвенкло получил бладжером по маковке от нашей загонщицы, Эрин Моусон, после чего плавно, словно в замедленном повторе в кино, соскользнул с метлы и устремился вниз, к земле. Естественно, Эрин била по мячу со всей силы, так что парню можно было только посочувствовать. Ну, или поволноваться, как я.

— Да всё под контролем, ты что. На землю на стадионе накладывают чары смягчения удара, так что ничего серьёзного ему не грозит. Оклемается себе в больничном крыле и на следующей игре будет более внимательным, — Сид был абсолютно спокоен по поводу перспектив сбитого игрока. — Но ещё пара таких ударов, и я вступаю в её фан-клуб. В следующий раз только пусть лучше в нос бьёт — так кровищи больше.

Кровищи мы в том матче так и не увидели, но Эрин смогла проявить себя и в финале игры: когда оба ловца устремились за снитчем, именно она направила в райвенкловского бладжер. Как и в матче Слизерин-Гриффиндор, можно было наблюдать в воздухе волчок из игрока, но нашему ловцу это не помешало. Игра закончилась со счётом 220:160. Наш факультет ликовал, райвенкловцы грустили — всё было, как полагается. Сама игра получилось значительно более зрелищной, нежели первый матч года, и даже Сид не жаловался. Сбитый игрок Райвенкло, кстати, действительно вскоре оклемался и пришёл в форму — я интересовался.

Если говорить о командах по квиддичу Слизерина и Гриффиндора того года, то надо упомянуть и оставшиеся два факультета. Райвенкло считались фаворитами в состязании из-за того, что их игроки, может, и не хватали звёзд с небес, но были опытными и за годы совместных матчей отлично сыгрались друг с другом. В прошлые годы они не занимали первого места по причине наличия более ярких конкурентов, но в этом году собирались блеснуть.

Наша сборная тоже считалась достаточно сильной и главным конкурентом Райвенкло: опытные семикурсник-ловец, шестикурсник-вратарь, по одному из загонщиков и охотников тоже были с седьмого курса. Учитывая, что семикурсником-охотником была Тонкс, это поднимало команду в моих глазах ещё выше. Более того, если говорить о времени после Рождества, я был готов болеть за любую команду с ней — в конце концов, как ещё выразить признательность за крысовомбаточасы, я не знал. Но очень хотелось, да, — но когда вам дарят в одиннадцать лет первый сколько-то приличный подарок, наверное, вы будете очень признательны такому человеку. Особенно, если дарит его добрая симпатичная девушка. Про четверокурсницу Эрин Моусон, которая была вторым загонщиком и новенькой в команде (как и двое охотников, кроме Тонкс) всем было мало что известно в начале года, а потому её выдающаяся игра стала сюрпризом. Таким, что уже ко второй игре у неё даже появились фанаты.

Если говорить о самой структуре чемпионата, то из четырёх команд каждая играет с каждой. Первые игры проходят в начале ноября, следующие — через некоторое время после зимних каникул, а финальные встречи проводятся ближе к лету, незадолго до экзаменов. После всех игр победитель чемпионата определяется по количеству побед. Если побед у нескольких команд одинаковое количество, то в подсчёт вступают ничьи, а в случае если находятся две команды с одинаковым числом побед и ничьих, то победителем считается та команда, которая за три проведённых матча набрала большую разность очков.

В том году победитель определялся именно последним способом: у Райвенкло и Хаффлпаффа после игр было по две победы, но наш факультет проиграл по разнице очков. Было обидно.

Возвращаясь к самим играм, не только в первых я видел различного рода нюансы. Так уже во второй игре Оливер Вуд шокировал болельщиков своей перестановкой.

— Слушай, а почему у них позицию у ворот занял ловец? — судя по шёпотку, прокатившемуся по стадиону, этим вопросом задавался не только я, но и большая часть болельщиков.

— Класс… Кажется, Вуд поменялся с ним местами, — Сид обращал больше внимания на поле, чем на меня, и потому отвечал, не поворачиваясь. — Никогда ещё такого не видел. Чтобы поменять вратаря, да с ловцом… офигеть.

Если подводить какое-то резюме, то даже к концу первого курса, когда я, кажется, многое уже знал о квиддиче, оказывалось, что выросшие среди магов сверстники всё равно знают больше, и в игре мог всё равно проявиться тот или иной нюанс, о котором я ранее не слышал. Правда, даже мои чистокровные однокурсники тоже не всегда о них слыхали. Но мне казалось, что, чтобы в следующем году не позориться незнанием фактов об игре, надо купить себе историю квиддича — если, конечно, смогу сэкономить для этого деньги.