Между двух миров (гет)

Гермиона давно не чувствовала такого подъема энергии — она подозревала, что Орландо что-то подмешал в коктейль. Но ей было всё равно. Это всего лишь их третье свидание, а ей уже кажется, что она знает его всю жизнь — с ним весело, легко, он не задаёт лишних вопросов, не грузит своими проблемами и смотрит на неё влюбленными глазами. Сейчас это всё, что ей нужно — забыть о проблемах магического мира и окунуться с головой в другую жизнь, хоть ненадолго! Несмотря на усталость последних дней, Гермиона танцевала в пабе так, будто с цепи сорвалась — и не узнавала себя. Всё её благоразумие растаяло, как только она переступила порог «Белой лошади». Её серьезность, правильность, сдержанность остались за стенами паба, в министерстве, в волшебном мире. Здесь ей удавалось сбежать от самой себя.

После танцев Орландо потащил Гермиону назад к барной стойке. Она знала, что он должен работать, а не отвлекаться на неё, но его отец был хозяином этого заведения, а сам Орландо — единственным наследником. Никто ему здесь не указ!

Всё, что касалось Орландо, невероятно привлекало её: его умение радоваться жизни, его напускная бесшабашность, уверенность в себе и галантность. Для него Гермиона была не только умной, но и привлекательной, весёлой и сексуальной. Сидя за барной стойкой, она решила, что не будет больше пить — коктейли плохо на неё влияют, а она никогда не любила затуманивать мозг. Гермиона смотрела, как работает Орландо — подкидывая бутылки, смешивая напитки, перебрасываясь словами с завсегдатаями, ни на секунду не забывая о ней. Она уже успела понять, что его легкая фигура скрывает большую силу, а обманчиво-юная внешность — двадцать семь лет и немалый жизненный опыт. Орландо успел поработать тележурналистом и объездил полмира на мотоцикле, создавая собственные передачи о путешествиях. Они имели популярность у магглов, и у телеканала, на котором он работал, был хороший рейтинг. Но потом путешествия ему приелись; осталось только море впечатлений — и страсть к мотоциклам.

Сидя возле барной стойки, Гермиона оглядела зал. Многие посетители переместились на танцпол, и паб стал больше похож на клуб. Почему она не чувствовала усталости?

— Я свободен на сегодня, меня заменит новый помощник. Пойдем! — Орландо взял её за руку, — покажу тебе одно местечко! Только выпей вот это, — он протянул ей маленькую белую таблетку.

Гермиона с сомнением посмотрела на таблетку и сразу напряглась. Как она могла забыть, что этот паб был в сводках о нападениях в связи с наркотиками! Неужели Орландо к этому причастен? И неужели она настолько похожа на идиотку, что он ей открыто предлагает эту гадость?

— Это что, наркотик?

Орландо сделал большие глаза.

— За кого ты меня принимаешь, Гермиона? Это таблетка от укачивания.

Гермиона смутилась и взяла таблетку, не собираясь пить её. Она знала заклинание от укачивания, но не решалась применить его невербально.

— Я сейчас! — виновато проговорила она, забежала в туалет, достала палочку и произнесла заклинание. Теперь хоть на метле, хоть на мотоцикле — тошнить её точно не будет! Таблетка полетела в унитаз.

Они вышли из паба, и Орландо заботливо напялил на неё свою тёплую куртку.

Гермиона не стала спрашивать, куда они едут — она поняла, что всё равно не получит ответа. Что будет дальше? Она не знала. Надо полагаться на интуицию, решила она. Уезжая в неизвестном направлении, Гермиона и не предполагала, что Рон сидит в её пустой квартире в Пенни Райз. Она крепко держалась за тело Орландо, закрыв глаза, чтобы не видеть быстрого мелькания улиц и домов, пытаясь угадать, куда он её везёт. Хоть бы не к себе домой! Это было бы слишком банально.

* * *

Выйдя из камина в Пенни Райз, Рон сразу понял, что это квартира Гермионы. В полной темноте он почувствовал запах её любимых духов. Зная, что во всех маггловских квартирах есть электричество, он нащупал на стене выключатель и зажег свет.

Квартира состояла из одной большой комнаты; широкое окно выходило на оживленную улицу, где даже поздним вечером проезжали машины и ходили люди. Дверцы шкафа были приоткрыты — наверное, Гермиона спешила, собираясь на встречу со своим новым Роном. Её вещи были аккуратно сложены в шкафу, туфли стояли на полке ровной дорожкой. Всё, как всегда. Полный порядок! Почти все её книги остались в Ирисе, Гермиона забрала лишь несколько томов в один короткий визит, пока Рона не было дома. Они сейчас лежали ровной стопкой на полупустой книжной полке.

Оглядевшись, Рон погасил свет и устало сел на диван, где лежала мантия Гермионы. Взяв мантию в руки, он стал перебирать ткань пальцами. Его глаза скоро привыкли к полумраку, света из окна было достаточно, чтобы видеть окружающие предметы, и Рон остался сидеть в темноте, так как не хотел, чтобы его присутствие было заметно с улицы.

Чего он добивается? Чтобы она пришла домой и отчитала его за назойливость? А если она придет не одна?

У Рона всё внутри похолодело. Он уставился перед собой, глядя сквозь стену, представляя неприятные картины. Симпатичный Орландо обнимает Гермиону в пабе. Она танцует, и её волосы разлетаются в разные стороны. Звучит медленный танец, и новоиспечённый кавалер касается её шеи, рук, спины...

Почему он сразу не избил этого придурка?

* * *

Они выехали за город, но прошло ещё минут пятнадцать, прежде чем мотоцикл остановился и Орландо заглушил мотор. Гермиона слезла с мотоцикла, сняла с головы капюшон и расстегнула куртку.

— Ну, как ты, наркоманка? Помогла таблетка?

Она улыбнулась и кивнула, озираясь в изумлении. Вокруг цвел яблоневый сад, и даже в темноте были видны ветки деревьев, густо усыпанные светлыми цветами. Гермионе показалось, что она попала в сказку.

— Что это? — она дотронулась до дерева и почувствовала, как осыпаются цветы. — В этом году ранняя весна.

— Пойдем, — он взял её за руку и провел через сад. Они вышли к невысокому обрыву на берегу реки, луна стояла прямо над водой и отражалась в бегущем потоке. Пахло травой, весной, речной водой; свет луны делал картину нереальной. Некоторое время они молча стояли на крутом склоне, глядя вниз, на лунное отражение.

— Очень красиво! — восхищенно прошептала Гермиона.

— Я надеялся, что тебе понравится, — он отпустил её руку и прошёл по дорожке, которая вела к небольшому домику. Ненадолго заглянув внутрь, Ордандо вернулся с большим пледом и расстелил его на траве. — Это наш небольшой загородный дом, а сад посадил еще мой дедушка, — Орландо расстелил плед на краю обрыва. — Иди сюда, не бойся, — он заметил её колебание, — я не кусаюсь, на девушек не нападаю.

Гермиона нерешительно села на край пледа. Ситуация становится неловкой, подумала она.

— А луна-то полная! Оборотней не боишься? У–у–у! — пошутил Орландо, и его вой разнесся далеко над поверхностью воды.

Гермиона вздрогнула. Он не понимает, о чем говорит... От ужасных воспоминаний мурашки пробежали по телу. Вспомнился Хогвартс, лунная ночь и друзья, которых уже нет в живых.

— Не шути так, — тихо сказала она.

— Ты вся дрожишь. Замерзла? — он пододвинулся к ней и обнял рукой за плечи. — Или оборотней боишься? Не бойся, я с тобой!

Она рассмеялась. Впервые маггл предлагал ей защиту от оборотней! Орландо принял её смех за хороший знак и пододвинулся ещё ближе.

* * *

Просидев в темноте больше часа, Рон понял, что Гермиона не спешит этой ночью домой. У неё другие планы! Сердце наполнялось ядом. Она ушла с ним. Или ещё хуже — к нему, к своему новому … парню. Ей же завтра рано на работу! Сколько раз Гермиона жаловалась, что не высыпается и потом клюёт носом в офисе, но Рон всегда только посмеивался. Их бессонные ночи того стоили! Он поморщился, представив её в объятиях Орландо. Осмелится ли она раздеться перед другим мужчиной? Рон вспомнил, как Гермиона каждый раз смущённо прикрывалась руками, если он заставал её за переодеванием.

— Дорогая, поверь, каждый сантиметр твоего тела надежно отпечатан в моей памяти, — как-то сказал он. Она покраснела.

Рон не верил, что Гермиона могла разлюбить его. Конечно, он понимал, что обидел её, но почему она так быстро променяла его на первого встречного — да ещё и маггла? А вдруг этот бармен напоит её? Вдруг он заставит её делать то, чего она не хочет? От бессилия Рон сжал кулаки, но тут же опомнился. Гермиона — волшебница, а этот Орландо — простой маггл. Она сможет постоять за себя. Гораздо хуже, если она сама захочет быть с этим парнем!

Воспоминания об их счастливых днях роились в голове, не давая покоя. Сможет ли другой сделать его Гермиону счастливой? Никто не знает о ней то, что знает Рон! Что у неё за ухом есть точка, от прикосновения к которой она вздрагивает и закрывает глаза. Что ночью она любит самые ласковые и нежные слова, а днем называет их пошлыми глупостями. Что сходит с ума, когда он касается языком её кожи, а потом дует, вызывая холодок. Рон смотрел ей в глаза и самым бесстыдным образом рассказывал, что будет с ней делать: «Я подниму твою ножку, — шептал он, — и поцелую бедро изнутри, а потом опущусь вниз…» Её щеки пылали, когда он говорил такие глупости. Рон любил целовать её… там. Ему нравилось ощущение близости и доверия.

Он знал, что Гермиона втихаря от него читала научную литературу о сексе, но любая книга, в которой любовь описывалась словами «коитус» и «куннилингус», навевала на Рона тоску. Книжонки Джинни, которые она когда-то безуспешно прятала от братьев в корзине со старыми игрушками, заставляли Рона смеяться в самых неподходящих местах. Ну как можно всерьёз читать роман, в котором у героя при виде героини «чресла задрожали»? Рон точно знал, что он не теоретик, а практик, и был уверен, что ни одна книжка на свете не расскажет ему столько, сколько тело любимой. Он был согласен на любой научный эксперимент…

Гермиона не сразу рискнула вернуть ему самые интимные ласки, но он и не настаивал. В какой-то момент она осмелела, и Рон потом пошутил, что в ней, наконец, «жажда знаний взяла верх над страхом». Она несмело спросила: «Рон, послушай, может нам можно попробовать…ну, можно мне…м-м-м… я подумала …а вдруг ты тоже хочешь…э-э-э…но, если ты не хочешь, то…» Он не хочет? Рон немного построил из себя дурачка, заставив её, в конце концов, спросить прямым текстом, и ответил: «Ты что, с ума сошла? Как ты можешь! Развратная девчонка!» Её и без того красные щеки стали пунцовыми — то ли от неловкости, то ли от злости. Рон не стал ждать, пока она сбежит или набросится на него с обвинениями, а просто расстегнул брюки. Один раз увидев и услышав его реакцию на свои ласки, Гермиона больше не стеснялась и не боялась, вопреки его протестам, пробовать его на вкус. «Я читала в одной книге, — вполне серьезно сказала она, — что вкус мужчины будет сладким, если он накануне поел ананас!» Рон готов был есть ананасы каждый день!

Почему большинство их друзей в Хогвартсе и на работе считали Гермиону сдержанной и холодной? Для него она умела быть горячей и страстной и всегда знала, что ему нужно. Когда он приходил домой, смертельно уставший после тяжелой миссии, она ничего не требовала — просто стягивала с него брюки… О, Мерлин! Он знал, что ни с кем другим никогда не захочет разделить такую близость.

Рон вернулся от приятных воспоминаний к грустной реальности. Ну, вот где она сейчас, спрашивается, ходит?

Желая непременно дождаться Гермионы, Рон прилёг на диван, накрывшись мантией, которая пахла её цитрусовыми духами; подлокотник дивана хранил запах её ландышевого шампуня. Он представил себе, как она выходит из душа с полотенцем на голове и ложится на диван, чтобы отдохнуть после рабочего дня. Рон закрыл глаза и задремал, опьянённый знакомыми запахами.

Его сон потревожило легкое прикосновение: чьи-то теплые губы осторожно тронули его щёку, два нежных пальца провели по контуру бровей. Рон улыбнулся: Гермиона часто делала так, прежде чем поцеловать его. Прохладные ладони легли на его закрытые глаза, погладили колючие щёки, опустились на шею, пробрались на затылок, запутавшись в рыжих вихрах. Сотни маленьких иголочек пробежали по его спине. Рон протянул руки в темноту и притянул Гермиону к себе, чувствуя, как её шелковистые, пахнущие ландышами волосы, щекочут его лицо.

— Иди ко мне, моя девочка, — прошептал он.

Она послушно улеглась на него поверх своей мантии, которой он был накрыт, и его тело заныло от желания убрать все преграды между ними, чтобы ощутить её шелковистую кожу. Обхватив её лицо шершавыми ладонями, он медленно приблизил его к своему и слегка поводил головой влево-вправо, едва касаясь её губ. Рон хотел немного подразнить её, чтобы она застонала от нетерпения, чтобы сама приоткрыла для него свои гладкие губы, коснулась его языком, пощекотала его нёбо. Её пальцы медленно перебирали его медные волосы, прядь за прядью, посылая невероятные ощущения вдоль спины, по всему телу, которое так истосковалось по её ласкам. Рон обожал эти лёгкие медленные прикосновения — их молчаливое согласие заняться любовью; любил это мучительное ожидание, предвещавшее бурю эмоций. Вдруг Гермиона отстранилась от него и сказала:

— Нам нужно поговорить, Рон!

О, Мерлин, только не это! Ну как она не понимает, что у него нет слов, что сейчас говорить может только его тело, его губы и его руки — неужели ей до сих пор не ясно, что он любит только её и хочет быть только с ней? Он снова попытался приблизить её лицо, чтобы закрыть ей рот поцелуем и не слышать никаких обвинений. Рон знал о её слабости — она не могла устоять против его поцелуев, и он часто пользовался этим, когда хотел помириться с ней после какой-нибудь глупой ссоры. Но сейчас Гермиона упиралась ему в грудь своими маленькими ручками, не желая сдаваться, отталкивая его.

— Я больше не люблю тебя, Рональд, — сердито сказала она, и у него внутри всё оборвалось. Он попытался схватить её покрепче, но она стала вырываться, стуча кулаками и брыкаясь; в темноте Рон не мог разглядеть её лица, но почему-то представил, что оно искажено презрением и злобой.

— Рыжий идиот! Чистокровный кобель!

Она действительно выкрикнула всё это, или у него слуховые галлюцинации? Его Гермиона не могла такое сказать, она не может так думать о нём! Рон вцепился в неё, чувствуя, что аппарирует, летит куда-то в темноте, а она исчезает из его объятий, растворяясь в сером тумане, в кружащейся пустоте.

— Гермиона!!

Рон проснулся от собственного крика и резко сел на диване, сжимая в руках измятую мантию Гермионы. Опять этот дурацкий сон, подумал он, пытаясь унять бешеный стук сердца. В последние дни ему часто снилось что-то подобное: сны, которые начинались по-разному, но заканчивались всегда одинаково — Гермиона ускользала от него.

Морщась от головной боли, Рон не сразу понял, где находится. Пенни Райз. Он прислушался, отыскал на ощупь палочку и вызвал в воздухе светящиеся часы. Три ночи. Гермионы всё ещё нет. Тревога холодом прокралась в сердце: вдруг что-то случилось? Окончательно проснувшись, он вспомнил: она сейчас с другим!

Рон заскрипел зубами, представив, как чужие руки ласкают её тело. Это пытка, безумие! Сколько можно ждать? Паб, наверно, давно закрылся, и она ушла с НИМ. Гермиона сегодня уже не придет — может, утром забежит на минутку, переоденется и отправится на работу. А ведь она должна сидеть безвылазно в этой квартире из соображений безопасности!

Так, мечась между опасениями, обвинениями и воспоминаниями, Рон провел в Пенни Райз ещё несколько часов, не подозревая, что Гермиона действительно находится в опасности.

* * *

— Расскажи мне о местах, куда ты ездил, — попросила она.

Его не пришлось долго уговаривать. Да, Орландо был красноречив! Бархатный голос так и лился — не удивительно, что телезрительницы были в восторге от его передач. Орландо мог бы смело давать уроки ораторского искусства! Гермиона сразу поняла, что интересные истории — это его конёк.

Он исколесил всю Европу, но больше всего его потрясла Италия — родина его отца, который уже много лет жил в Англии и редко бывал в родных краях. Орландо рассказал ей про гору Моттароне, покрытую черничником, с вершины которой видны, с одной стороны, снежные Альпы, а с другой — Паданская равнина и Милан вдали. Внизу, когда нет дымки, можно разглядеть семь озёр, а над головой куполом висит огромное синее небо, уходящее далеко за горизонт.

Орландо удивился тому, как Гермиона слушала: не открыв рот в восхищении, как другие девушки, которым он рассказывал свои истории, а немного грустно, словно представляя себе картину и жалея, что нельзя увидеть её в реальности. Он подумал, какие умные у неё глаза — они притягивают и интригуют.

— Я бы накормил тебя той черникой, — неожиданно сказал Орландо, — если бы ты захотела поехать со мной и увидеть всё это.

Он наклонился и легко поцеловал её, но сразу почувствовал, как Гермиона вздрогнула, боясь продолжения, и в замешательстве отвернулась. Орландо заметил, что у неё на лбу от волнения стала пульсировать жилка. Он отстранился и уставился на неё. Неожиданная догадка не давала ему покоя. Это казалось невероятным, но всё-таки, по сравнению с ним, Гермиона была ещё очень юной, поэтому он спросил:

— У тебя никогда не было мужчины?

Только этим он мог объяснить для себя её смятение. Она смотрела в сторону.

— Был один парень. Мы недавно расстались, но… я всё еще люблю его.

Вот и всё! Она сказала ему! Гермиона с облегчением вздохнула. Пусть он делает, что хочет, с этой правдой, но притворяться больше нет сил! С Орландо безумно интересно, он ей нравится — очень нравится, но к большему она пока не готова.

Наконец, она решилась поднять на него взгляд, чтобы узнать реакцию на свои слова. Он имел право злиться. Она согласилась поехать с ним невесть куда, подала ложные надежды, флиртовала, чтобы, в конце концов, признаться, что любит другого! Гермиона готова была вернуться домой и забыть всё это. Орландо опустил руку, которая обнимала её за плечи поверх толстой куртки.

— У меня тоже была девушка, первая любовь, — после паузы сказал он, — и я долго не мог забыть её. Даже когда она нашла другого, родила ребенка, уехала в другой город. Я забросил журналистику, начал ездить, чтобы убежать от воспоминаний. Потом меня пригласил телеканал, и я стал делать передачи, чтобы она узнала обо мне и горько пожалела, что бросила такого крутого парня! — Орландо криво усмехнулся. — Знаешь, почему мои передачи были такими популярными? В каждой из них я обращался к ней, надеясь, что она меня услышит. В каждом месте, которое описывал, представлял её рядом! Мне было плевать на телезрителей!

Орландо вздохнул. Он сам удивился, что так разоткровенничался. Раньше он никому этого не рассказывал, считая бесполезным облекать боль в слова. А сейчас не мог остановиться.

— Пять лет я вырывал её из сердца. Пять долгих лет. Только я не был таким честным, как ты. Я встречался со многими девушками и, знаю, обидел многих. Потому что никого не любил. Но это прошло. Всё проходит. И твои обиды забудутся — когда-нибудь ты посмеёшься над ними!

Гермионе не хотелось спорить с ним. Хотелось молча кивать и верить в то, что всё пройдёт и обиды забудутся. Гермиона уже давно не чувствовала себя ребенком, но сейчас, сидя рядом с Орландо, поняла, насколько он взрослее её. Он зрелый, состоявшийся мужчина, а не молодой, неуверенный в себе паренёк, который во всём сомневается и теряет контроль над эмоциями. Он не вспылил, не рассердился, не оттолкнул её. Он понял. Ответил откровенностью на откровенность. А взаимопонимание дорогого стоит — она это знала, как и то, что может полностью доверять ему.

Орландо влюблен в неё. Это было новое для Гермионы чувство — ощущение того, что она привлекательна и интересна взрослому мужчине. Она не была наивной и знала, зачем Орландо привёз её сюда: цветущий сад, обрыв, река в лунном свете, романтические рассказы — всё это должно было расположить её к нему и потрясти воображение. Но её расположило совсем другое. Орландо знал, чего хотел, и реально смотрел на вещи. Услышав её признание, равносильное отказу, он рассказал ей правду, которая была явно не для ушей его предыдущих пассий. А в том, что пассий было много, Гермиона не сомневалась. Сколько девушек сидело на этом пледе над обрывом? Ей было всё равно.

Гермиона так долго молчала, что Орландо подумал, не обидел ли чем её. Может, ей не понравились его нравоучения? Его опыт подсказывал, что надо поменьше откровенничать с малознакомыми людьми, но Гермиона была не такой, как все. Он очень хотел узнать, о чём она так напряженно думает. Её лицо в ярком лунном свете было красивым и грустным. Орландо знал, что сможет помочь ей, если только она захочет принять его помощь.

Он накрыл её руку своей, Гермиона повернулась к нему и почувствовала, как в её голове стали роится его мысли. Она не хотела читать их, но это вышло само собой: «Это было давно… теперь я встретил тебя… красивая… умная… честная… открытая... как я хочу её… милая девочка... она боится меня… чёрт, я напугал её…»

Гермиона отвела взгляд. Она тайком читает его мысли, а он, ни о чём не подозревая, считает её честной и открытой! Что будет, если он узнает про волшебство? Про то, что она не учится на историческом факультете, а работает в секретной лаборатории министерства магии? Ей стало неловко, как будто она уже обманула и предала его.

Орландо не был счастлив. Ему уже двадцать семь, а он всё еще в поисках своей половинки! Гермиона с грустью подумала, что не хотела бы потратить еще семь лет своей жизни на то, чтобы стать счастливой! Счастья хотелось здесь и сейчас. Однако она до конца не понимала, что же ей для этого нужно. Раньше для неё счастье было связано только с одним человеком — которого, увы, не было рядом…

Орландо видел, что с ней что-то происходит, и предпочёл сидеть молча, слушая равномерное журчание воды под обрывом.

Откинув грустные мысли, Гермиона настроилась на позитивный лад.

Они поболтали ещё немного: о саде, доме, путешествиях, телевидении и всяких пустяках, а потом прошли через ночной сад в дом. Гермиона настаивала, чтобы Орландо отвёз её домой, но он ни за что не соглашался. В какой-то момент она подумала, что стоит аппарировать, но потом представила, как он будет искать её и волноваться, и решила остаться. Гермиона знала, что Орландо не причинит ей вреда и не обидит. Он будет ждать её шага навстречу, который она пока не была готова сделать. Они легли спать на разных диванах, не раздеваясь.

Орландо долго лежал на спине, закинув руки за голову. Ему казалось, что он слышит в тишине ровное дыхание своей гостьи. Их первый поцелуй возле дверей её квартиры не шёл у него из головы. Тогда она ответила на его порыв, но сейчас дала понять, что не готова. Орландо знал, что стоит подождать. Что-то удивительное было в этой юной девушке: её необычное появление, сочетание хрупкости и силы, открытость и женственность. Орландо подумал, что хотел бы защитить её от всех проблем, в том числе и от несчастной любви, которая была жива в её сердце. Уж он-то знал, что это такое и понимал Гермиону. «Надеюсь, мне не придется ждать тебя пять лет», — беззвучно прошептал он.

Испытывая дискомфорт в незнакомом доме, Гермиона долго не могла уснуть, несмотря на усталость. Она лежала с закрытыми глазами, пытаясь осознать, что происходит у неё в душе. Слова Орландо не шли из головы: «Всё проходит. И твои обиды забудутся — когда-нибудь ты посмеёшься над ними!»

Она хотела забыть! Так хотела, что даже подумывала об отворотном зелье. Изготовить его не составит большого труда. Правда, применение таких зелий незаконно… Но её останавливало не это. В сердце ещё жила надежда на то, что всё образуется. Рон опомнится и придёт к ней, чтобы попросить прощения и вернуть её. Он постарается снова завоевать её доверие. Пока он оставался её первым и единственным мужчиной, еще можно было всё исправить! Гермиона знала, что, если сделает шаг к новой жизни, привяжет себя к другому человеку, назад пути не будет.

А ей хотелось назад, к нему! Мысленно называя Рон, предателем и обманщиком — а были припасены словечки и похуже — она понимала, что будет до последнего хвататься за соломинку. Потому что Рон не такой! Просто обстоятельства оказались против них, и они сгоряча не смогли справиться с эмоциями. Она проклинала себя за глупую лояльность, за желание простить измену, но ничего не могла с собой поделать. Он много раз был с другой… Он не отрицал. Попытался оправдаться, но вышло глупо и пошло. Такое не прощают! Какие извинения устроили бы её? Клятвы в вечной любви? Уверения в том, что его связь с Кэрол — случайность? Почему Рон сразу всё не рассказал, не посоветовался? А что бы она ответила? Дала добро на спасение миловидной коллеги через сексотерапию? Бред. Конечно, нет! Или да? В конфликтных ситуациях Гермиона всегда пыталась поставить себя на место другого. Если бы ей пришлось делать выбор, подобный тому, что стоял перед Роном, что бы она сделала? Например, если бы надо было спасти … Гарри? Гермиона знала цену человеческой жизни. Знала, как страшно винить себя за то, чего уже не исправить. За войну они видели слишком много смертей! Она бы согласилась прибегнуть к любому способу, чтобы не дать умереть другу.

Это было слабым оправданием, но успокаивало раненое самолюбие Гермионы. Если бы только она была уверена, что Рон не испытывает к Кэрол никаких чувств...

За окном стало темно — наверное, луна спряталась за тучи, тишина сада нарушилась шелестом дождя. И вдруг Гермиона напряглась — она четко услышала знакомый хлопок, как будто кто-то поблизости аппарировал. Конечно, она могла ошибаться — может, это был стук ветки или открытого окна, но сон пропал окончательно. Она быстро встала, одёрнула платье, надела туфли и, достав палочку из сумки, подошла к окну.

Глаза не сразу привыкли к темноте. Невысокая чёрная фигура скользила между деревьями, медленно пробираясь к дому.

Человек, несомненно, крался, идя по незнакомой территории. В его руке Гермиона разглядела палочку. Волшебник здесь, в такое время? Опасен ли он? Адреналин, как всегда, заставил её мозг работать в усиленном режиме. Вероятно, он пришел сюда либо за ней, либо за Орландо. Тёмная фигура неумолимо приближалась к окну, возле которого она стояла. Если за ней — как он нашел её? Может, это Рон следит, мелькнула шальная мысль. Нет, она бы узнала его. Если пришли к Орландо, то явно не с добром. Он ничего не знает о магии. Может, из-за дел его отца, из-за «Белой лошади»?

Незнакомец приблизился к открытому окну. Если бы он знал это место, то смело бы аппарировал внутрь, а так он стоял у окна и прислушивался к звукам в доме. От его чёрного капюшона мурашки бежали по спине. Неужели, это он — её страшный ночной гость, Чёрный капюшон, которого ищет весь Аврорат? Гермиона стояла в полной темноте, недосягаемая для него, боясь пошевелиться и вздохнуть. Она знала, что не сможет сбежать и бросить Орландо в опасности, нужно было предупредить его. Вдруг луна ненадолго выглянула из-за туч, и осветила сад зловещим жёлтым светом. Незнакомец оглянулся, чтобы осмотреться, и Гермиона сразу узнала его. Андре? Что он здесь делает? Как он нашёл её в этом доме?

И тут Гермиона поняла, почему Андре озирался. В глубине парка показались две тёмные фигуры в мантиях с капюшонами. Одна из них появилась совсем рядом с домом — маг аппарировал беззвучно. Второй, наверное, пришёл со стороны дороги. Андре явно ожидал их, потому что быстро махнул палочкой в знак приветствия. Гермиона знала, что не сможет противостоять троим, медлить было нельзя. Они пришли сюда не прогуляться! Кто их цель, выяснять она не станет. Ступая как можно тише, Гермиона отошла от окна, как тень, подбежала к Орландо и, схватив его за руку, аппарировала в Пенни Райз.