Между двух миров (гет)

Рон и Гарри молча сидели в небольшом пабе на окраине Лондона, изображая невинную беседу двух друзей, решивших провести вместе субботний вечер и пропустить по стаканчику. Только вот алкоголя у них в стаканах не было, потому что на работе, а тем более на задании, пить им было не положено. Беседа двух по-маггловски одетых авроров на самом деле была далеко не светской, а внимательный наблюдатель заметил бы, что молодые люди часто поглядывают на вход, словно кого-то высматривая.

— Ты уверен, Гарри? Ты не просчитался? — Рону их план не казался безупречным.

Гарри явно нервничал. Ожидание тяготило его. Еще час, и в пабе станет многолюдно, несмотря на то, что местечко не очень популярное, и тогда их операция будет более чем опасной.

Идея Гарри использовать себя в качестве наживки для серых магов была не такой уж и плохой, вот только Рон не согласился оставить друга одного, без прикрытия, и отправился вместе с ним. Обладатель трейсерной карты наверняка увидит двух авроров без их команд в маггловской части Лондона и решит, что друзья весело проводят выходной. Ну чем не повод для атаки, ведь они представляют собой лёгкую мишень? Гарри считал, что это самый быстрый способ вычислить своих врагов: вместо того, чтобы ломать голову над тем, где и как их искать, авроры дадут возможность преступникам атаковать их. Пусть серые маги выдадут себя сами!

Естественно, Рон и Гарри подстраховали себя: по заранее оговоренному сигналу их команды, оставшиеся в министерстве, должны были перенестись в паб и действовать по усмотрению. Гарри не знал, сработает ли их ловушка — возможно, хозяин карты плевать на них хотел и преследует свои, одному ему известные цели. Однако аврорское чутьё подсказывало ему, что серые маги — если, конечно, это были они — не простят ареста своих агентов, которые сейчас сидят в тюрьме Аврората. Агентов, благодаря которым в очередной раз всплыло имя предполагаемого организатора преступлений — Жоржа Жано. Гарри не без оснований полагал, что Жано не захочет упустить шанс поквитаться с аврорами, которые помешали воплощению его преступных планов. Каких — Гарри пока точно не знал, но думал, что именно в руках этого черного волшебника и находится трейсерная карта.

Когда уже было выпито немало бокалов сливочного пива и Гарри был готов признать, что его план не сработал, дверь паба распахнулась, и вошли трое мужчин, в которых авроры безошибочно узнали магов. Не скрывая своих намерений и не обращая внимания на магглов, вошедшие сразу же достали палочки. Однако прежде, чем вылетели смертельные заклинания, Рон и Гарри создали вокруг себя защитные щиты, а затем атаковали. Команды не подвели — через несколько секунд раздались громкие хлопки, и восемь авроров аппарировали в зал паба. Трое незнакомцев, не успев опомниться, оказались обездвиженными на полу. Гарри подскочил к ним и сразу определил самого опасного, пожилого. Он связал его дополнительными путами и применил редкое заклинание, ослабляющее магическую силу: «Индеболире». Оно считалось запрещенным и использовалось аврорами только в крайних случаях, но Гарри решил, что это было необходимо.

Рон склонился над седым магом, а затем повернулся к Гарри:

— Я думаю, это он.

Рон вспомнил долговязую фигуру в капюшоне со своей неудачной миссии, с которой и начались все его беды. Альтроменте. Похоже, именно этот маг чуть не погубил всю его команду. Хорошо, что Гарри сразу же применил ослабляющее заклятие! Волшебник, который умеет беззвучно аппарировать и применяет редкую чёрную магию, не должен от них ускользнуть. Чёрный капюшон.

Второй маг, примерно лет сорока, был обладателем пары маленьких злобных глаз, которые так и сверлили склонившихся над ним авроров. Ни Уизли, ни Поттер никогда раньше не встречали его и не видели этого запоминающегося лица в сводках с колдографиями. Оставалось познакомиться с третьим. Молодой маг, упавший лицом вниз, сразу привлек внимание Рона, и даже его спина показалась Рону знакомой. Как только парня перевернули, среди авроров прокатилась волна возмущения. Это был Андре Коллинз, сотрудник секретной лаборатории Аврората. Сердце Рона ёкнуло — Гермиона вновь попадала под подозрение.

— Ну, здравствуй, дружок, — прошипел Уизли, доставая из рук Андре небольшой чёрный кейс. Он отошел в сторонку, чтобы внимательней рассмотреть его содержимое. Не обнаружив опасности или подвоха, Рон раскрыл кейс, и в воздухе стала появляться светящаяся карта города с рассыпанными по ней зелеными точками. Рон не поверил своим глазам, но тут же спохватился, понимая, что остальным не положено было знать об удачной находке. К счастью, никто не смотрел в его сторону, потому что все авроры были заняты делом: одни аппарировали с арестованными в тюрьму Аврората, другие изменяли память магглам, ставшим случайными свидетелями нападения. Только Гарри успел заметить карту и просиял. Это было не просто удачное завершение операции, а блестящий выход из их сложного положения.

Рон быстро понял, что попало им в руки — следящее трейсерное устройство, которое использовали пойманные. Вероятно, это дело рук Андре. Хоть бы Гермиона не оказалась замешана, снова подумал Рон и свернул карту в кейс. Чтобы не привлекать лишнего внимания, он махнул Гарри рукой и отправился в маленькую подсобку паба, где заклинанием запер дверь и снова развернул карту, чтобы внимательно изучить её. Рон с удивлением отметил, что для этой карты не нужны пароли, и сразу увидел множество зелёных точек, передвигающихся по ней: министерство, их паб, а также несколько точек в городе — многие авроры в это время были уже дома. Рон увеличил план Аврората и тут же увидел подпись под небольшой зеленой фигурой, которая перемещалась в сторону тюремных камер: «Альдонар Стайк». Значит, арестованных уже доставили туда, и его начальник спешит на допрос. Рон только теперь до конца осознал всю важность их находки и опасность, которой они подвергались: преступники знали всё о передвижениях авроров, и даже сведения о Стайке, несмотря на его специальный код, были им доступны.

Рон уже собирался свернуть карту, как его внимание привлекла одна маленькая зелёная точка, затерянная посреди маггловского квартала. Он поднес к ней палец, и точка увеличилась, превратившись в неподвижную фигурку с надписью «Гермиона Грейнджер». Гермиона дома, в Пенни Райз! Рон протянул к карте ладонь и, коснувшись фигурки, еще больше увеличил её. Теперь он мог рассмотреть её контуры — Гермиона лежала на кровати, подтянув колени к подбородку. Рон почувствовал себя неловко, как будто подглядывал за ней, совершая что-то постыдное, и подвинул руку вперед, желая коснуться одинокой фигуры, но рука беспрепятственно прошла сквозь воздушную карту. Чёрт, как же внутри всё заныло, словно натянулись какие-то струны. Он хотел видеть Гермиону, хотел дотронуться до неё на самом деле, а ему нужно было срочно завершать операцию и возвращаться в министерство.

Вдруг у Рона появилась одна идея. Коснувшись желтой полосы на карте с надписью «АРХИВ», он выбрал нужную дату. Над картой светились темные буквы: «ИЗМЕНИТЬ» И «СТЕРЕТЬ». Теперь он знал, что и сам сможет при необходимости изменить данные архива. Обрадованный этим открытием, Рон быстро свернул карту и вышел из подсобки.

В пабе почти никого не было, кроме нескольких отдыхающих магглов и бармена, который разливал пиво. Бармен взглянул на странного посетителя и возмутился:

— Эй, приятель, что ты делал в моей подсобке?

— Извини, я искал туалет, — это железное алиби не раз выручало Рона из глупых ситуаций.

Команды хорошо и быстро поработали: магглы не помнили, что произошло в пабе несколько минут назад. Умело изменив их память, авроры отправились, как и положено, в Аврорат. Рон имел полное право ненадолго задержаться на месте событий и «проконтролировать ситуацию» — это был хороший предлог выиграть несколько лишних минут.

* * *

Сжимая лёгкий кейс, он быстро вышел из паба и направился на тёмную сторону улицы, где его никто не мог заметить, моля бога, чтобы в квартире Гермионы не стояла защита от трансгрессии. Стукнуться о защитный щит ему не хотелось, но аппарировать к её дому Рон не мог — он плохо знал ту часть Лондона. Перемещаясь в «Пенни Райз», Рон зажмурился, приготовившись к удару, но, к своему удивлению, в целости и сохранности приземлился прямо на ковер в знакомой комнате, где совсем недавно провел одну неприятную ночь. Потеряв равновесие, он покачнулся и задел стул, который с грохотом упал на пол.

Гермиона вскрикнула от удивления и села на кровати. В комнате было темно, но она разглядела большую фигуру в мантии в двух шагах от себя.

— Гермиона, не бойся, это я! — Рон поспешно поднял свою палочку и осветил комнату.

Гермиона уже сидела с палочкой наготове.

— Я не боюсь, — уверенно сказала она, опуская оружие.

— Отличная реакция! — сказал он, — спасибо, что не отбросила!

— Сюда не могут аппарировать чужие, я поставила защиту.

— Значит, я не чужой? — Рон подошел поближе, бесцеремонно сел на край кровати и стал внимательно рассматривать Гермиону. Она была заспанная и взлохмаченная — такая, какой он её больше всего любил. Надеясь, что она улыбнется ему, Рон вглядывался в знакомые черты, пытаясь уловить хоть тень радости на её лице, но даже при слабом свете палочки было видно, что Гермиона растеряна и вовсе не рада его видеть. Он знал, как включить небольшую лампу на тумбочке, не глядя, повернул выключатель и погасил палочку.

Увидев уверенный жест, которым Рон зажег лампу, Гермиона удивленно спросила:

— Ты уже был здесь?

— Был один раз, хотел поговорить с тобой, но не застал.

— Я так и знала, что кто-то здесь был, потому что моя мантия лежала не так, как я её оставила, — Гермиона смутилась, вспомнив, в какую ночь это произошло. Слава богу, что это был Рон, а не Черный капюшон!

Рону было не до воспоминаний.

— У меня совсем мало времени. Я должен предупредить тебя кое о чём.

Он не сразу понял, почему она криво усмехнулась.

— Попробую угадать: меня могут уволить или даже арестовать?

— Откуда ты знаешь? — с подозрением спросил он.

— Я знаю, что не могу убежать из-за трейсера.

Рон схватил её за руку.

— Откуда? Это совершенно закрытая информация, — им с Гарри пришлось дать строжайшую клятву о неразглашении тайны, а она говорила о трейсерах спокойно, как о чём-то само собой разумеющемся! Кто посвятил Гермиону в детали трейсерного слежения? Если она знает, то… Сомнения мучили Рона, он буквально сверлил ее взглядом. — Гермиона, ты что, замешана во всем этом?

— Все мы в чём-то замешаны, — усмехнулась она, только усиливая его подозрения. — Ты мне не доверяешь? Думаешь, я серый маг и убийца? — она с вызовом посмотрела на Рона, присев на кровати, и вырвала свою ладонь из его руки. — Что дальше? Что ты будешь делать? Побежишь докладывать Стайку? Арестуешь меня? Будешь допрашивать с сывороткой правды?

Рон не ожидал такого поворота событий. Что это было? Признание? Или она, как обычно, дразнит его?

— Скажи, что ты не связана с серыми магами, и я поверю тебе, — Рон смотрел на неё с нетерпением. Его нервы были на пределе. Он не хотел быть суровым, но должен был узнать правду, и как можно скорее.

Гермиона насупилась. В чем вообще её подозревают? Она честно делала свою работу, нашла несколько антидотов, помогла стольким магам и магглам! Она не виновата, что Андре вёл двойную игру! Хоть Андре и оказался вне закона, теперь она понимала его цели и в некоторой степени даже сочувствовала им. Он боролся с распространением наркотиков — пусть жестокими и незаконными методами, но... Гермиона чувствовала себя в долгу перед Андре: он предупредил её об опасности и рассказал, как избавиться от трейсера. Она понимала, что должна рассказать Рону всё, что узнала о серых магах, но её разозлило его недоверие — похоже, Рон уже убедил себя в том, что она связана с преступниками.

Рон истолковал её молчание по-своему, и его сердце упало.

Зачем она влезла во всё это? Неужели такая правильная и честная Гермиона могла что-то затевать за его спиной, намеренно нарушая закон? Кто-то запудрил ей мозги, сбил с толку? Был ли это ненавистный Андре или Черный капюшон, Рон не знал. А если это началось ещё во Франции, и Гермиона всё это время искусно водила всех за нос? Нет, не может быть! Рон отмёл эти дурацкие мысли. За много лет он слишком хорошо изучил Гермиону, чтобы поверить в то, что она могла так поступить. Просто она попала в беду, став пешкой в чужой игре. Если бы только она не молчала, а всё рассказала ему! Рон сделал свой выбор.

— Солнышко, если ты совершила ошибку, я помогу тебе, найду способ прикрыть. Я никогда тебя не брошу, слышишь, — он притянул Гермиону к себе и обнял так крепко, что ей стало трудно дышать. Он поцеловал её волосы и приподнял подбородок. Её руки бессильно свисали, не отталкивая его, но и не отвечая на этот горячий порыв.

— Ты считаешь, что я совершила что-то незаконное? — прошептала она, — была замешана в убийствах? Мерлин, кому я тогда могу доверять? Кто поверит мне? — ее глаза наполнились слезами.

Рон собрал всю волю кулак, чтобы не встряхнуть её, так ему нужно было знать правду.

— Гермиона, у меня всего пару минут. Расскажи мне всё! — взмолился он, все ещё ловя её расстроенный взгляд.

— Я не знаю, что рассказывать! Я ни в чём не виновата! — прокричала она в отчаянье.

— Хорошо, хорошо... Не кричи, пожалуйста. Я тебе верю. Верю,— он успокаивал её, гладя по голове, как ребенка, — ты ни при чём. Теперь я знаю.

Внезапно она оттолкнула его, решительно вскочила с кровати и подошла к тому месту, куда Рон аппарировал.

— Откуда это у тебя? — спросила она, указывая на чёрный кейс, про который Рон на время забыл.

— Ты знаешь, что это такое? — удивился он, вскакивая следом и поспешно хватая кейс. — Откуда?

Они стояли в шаге друг от друга, тяжело дыша, будто готовясь к драке. Она — в смешной мешковатой пижаме, босиком, растрепанная и свирепая, как дракон; он — выше её на целую голову, грозный и большой, с горящими от волнения глазами.

— Ты следил за мной? Докладывал начальству о моих передвижениях? Проверял, не завела ли я себе парня? А может, эта карта показывает, с кем я сплю?

Злость и обида душили её. Рон держал знакомый ей кейс — значит, у него действительно была трейсерная карта, по которой он мог днем и ночью следить за ней. Андре не обманул!

Гермиона была готова вцепиться Рону в горло. Плевать на магию! Хотелось размахнуться и изо всей силы вмазать ему кулаком, чтобы он больше не ранил её так больно. Она звала его, и он пришел на зов, словно услышав её мольбы в темноте, и на секунду ей показалось, что с ней снова её Рон — родной, которому она всегда могла доверять, который одним прикосновением заставлял её сердце биться сильнее. Теперь всё смешалось, мир встал с ног на голову: её лучший друг и бывший жених стал не просто чужим — он стал её врагом, и при этом она всё ещё отчаянно любит его! Задохнувшись от досады, Гермиона приняла, с её точки зрения, единственно правильное решение.

Она замахнулась, надеясь попасть Рону в нос, но он легко перехватил её маленький кулак, и в ту же секунду она оказалась в его больших руках, крепко прижатой спиной к его животу. Она отчаянно вырывалась, пытаясь ударить его локтем и босой ногой, но Рон сжал её коленями, почти не давая пошевелиться. Гермиона понимала, что выглядит глупо, пытаясь противостоять аврору, который намного сильнее её, но злость, обида, тревога последних недель должны были найти какой-то выход. Она выкрикивала ругательства, которые никогда раньше не произносила — и даже не думала, что знает. Рон взбесил её настолько, что ей стало страшно — какую власть он имел над ней, так что она, умная, уравновешенная, искусно владеющая магией волшебница, грязно ругалась и махала кулаками! Разочарование, тоска по любви человека, который предал её, ослепили её дикой яростью, которая вырвалась наружу весьма странным образом.

Рон был просто в шоке. Он никогда не видел Гермиону в таком состоянии, и если бы не выдержка аврора, наверное, обездвижил бы её или подумал о враче. Она никогда не ругалась грязными словами и не бросалась ни на кого с кулаками. Без особых усилий сжав её тело одной рукой и коленями, он с жалостью смотрел на Гермиону, недоумевая, чем вызвал такую бурю. Слушая её гневную и грубую тираду, Рон поморщился — Мерлин, как же она ругается...

Через минуту она перестала биться в его руках и разрыдалась так, что стала без сил опускаться вниз, на пол. За всё это время Рон не сказал ни слова, а теперь подхватил её на руки и отнес на кровать. Чёрт, его поджимало время, но оставить Гермиону в таком состоянии не было никакой возможности! Он молча сидел на краю кровати, обнимая её вздрагивающую спину.

Через пару минут рыдания стихли, и она раздраженно дернула плечом, чтобы сбросить его руки со своей спины. Рон послушно ретировался.

— Рон, уходи. Продолжим беседу в камере для допросов, — вдруг сказала она откуда-то из подушки.

Он облегченно вздохнул. Вернулась обычная Гермиона, с которой ему было привычно ладить.

— Солнышко, у тебя что, пмс? Мне было страшно, поверь! Но зато я узнал, что ты обо мне думаешь, и не жалею, что пришел. «Гад ползучий» и «дерьмо драконье» — кажется, это было самое нежное. Остальное я и повторить не решаюсь...

Она от стыда не могла поднять голову и лежала, не шевелясь. Рон хотел свести всё к шутке и показать, что не сердится.

— Вот что бывает, если долго не заниматься сексом! — насмешливо сказал он и, заметив, как напряглась её спина, приготовился к ответной реакции. Но Гермиона была слишком уставшей. Она корила себя за то, что поступила так глупо.

Он продолжал играть с огнём:

— Больше всего на свете я хотел бы содрать с тебя эту дурацкую пижаму — я знаю, это то, что тебе сейчас нужно, — прошептал он ей прямо в ухо. — Тогда ты смогла бы выразить всю свою злость другими частями тела, кроме кулаков.

Такого уже Гермиона вынести не могла. Она села на кровати, сверкнув заплаканными глазами:

— Да лучше я трахну пожирателя смерти!

Рон рассмеялся:

— Ты теперь всегда так будешь выражаться, дорогая?

Гермиона знала, как убрать ухмылку с его лица.

— У меня был секс! Думаешь, кроме тебя нет на свете мужчин?

Ухмылка пропала, как по взмаху волшебной палочки.

— Их смерть будет на твоей совести, — прошипел он и добавил: — странная у тебя тяга к Ронам. И чем он лучше меня, этот маггл?

Гермиона похолодела. Он знает про Орландо? Не удивительно. Она вспомнила про трейсер и не удостоила Рона ответом.

— А, я понял, это очень удобно! — он вскочил с кровати и стал ходить по комнате, — стонешь в объятиях и всё время называешь одно и то же имя, не страшно перепутать!

— Рон, зачем ты пришел? — ей надоел этот глупый фарс, где она играла роль фурии, хотя на самом деле чувствовала себя несчастной и потерянной.

— Чтобы предупредить тебя об опасности, — он отбросил свою злость и ревность и заговорил серьезно. — Гермиона, я помогу тебе! Никому ничего не рассказывай. Что бы ни случилось, ничего сама не предпринимай — посоветуйся со мной. Обещаешь?

— Я ничего не обещаю.

— Вот, блин, упрямая, — он в волнении провёл рукой по волосам, — чёрт, я должен идти!

— Давай, а то тебя вычислят по трейсеру и обвинят в содействии преступнице, — сказала Гермиона с издёвкой в голосе.

Рон удивился, как быстро она ухватила самую суть. Ему ещё нужно время, чтобы изменить свой архив — тогда никто не узнает, что он побывал в Пенни Райз. Рона ничуть не смущало, что он собирался прибегнуть к методам, которыми успешно пользовались преступники.

— Ну, пока!

Гермиона нахмурилась, когда Рон наклонился над кроватью и притворился, что хочет быстро поцеловать её в щечку на прощание. Он и правда коснулся губами её щеки, и она на секунду потеряла бдительность, никак не ожидая, что он запустит руку в спутанные каштановые кудри и начнет целовать её в губы. По ее телу стало предательски разливаться блаженное тепло, но она быстро пришла в себя, с силой оттолкнула Рона и сердито прошипела:

— Что ты делаешь?

— Уже ухожу, — невозмутимо ответил он, неохотно выпрямляясь.

— Уходи, и чемодан свой не забудь.

Рон взял в руки кейс и уже собирался аппарировать, но вместо этого повернулся и спросил с горькой усмешкой:

— Гермиона, почему ты не хочешь дать нам ещё один шанс? Ты же знаешь, что я люблю тебя.

— Зачем ты повторяешь одно и то же? Это просто слова, — грустно ответила она.

— Только не для меня.

— Бурный секс и дикая ревность это не любовь.

— А что такое любовь? Уверен, ты изучила все энциклопедии, где упоминается это понятие!

Она пропустила его колкость мимо ушей и спокойно ответила:

— Это доверие и преданность.

Рон на секунду смутился.

— Гермиона, я... я знаю, что подвёл тебя, — виновато сказал он.

— Подвёл? Да ты убил во мне веру в людей!

Он забыл о том, что ему нужно было уходить.

— Дорогая, знаешь, в чём твоя проблема? Ты никогда не верила в нас! — увидев, что она собирается возразить, Рон поднял руку, указывая на неё пальцем. — Почему ты всё время откладывала свадьбу?

— Я думала, мы вместе решили, что подождем год.

— Ты так решила. И мне пришлось согласиться. Но я всё понимаю! Ясное дело — кто я такой на твоём фоне? Рыжий недоумок с сомнительной работой, скромной зарплатой, без своего дома, зато с огромной семьёй, где все суют свой нос, куда не надо!

Гермиона нахмурилась. Рон всегда недооценивал и принижал себя, но она думала, что все эти сомнения остались в прошлом.

— Я не виновата, что ты до сих пор не избавился от подросткового комплекса неполноценности! И я люблю твою семью, — возмутилась она, — Джинни и Молли мне как родные.

Его было не остановить.

— Мой единственный плюс — чистокровность, но тебе, я уверен, на это плевать... Я и раньше считал, что не достоин тебя, но ты всегда видела во мне что-то хорошее, и я верил, что оно во мне было. Сейчас я чувствую себя полным лузером, — Рон снова в волнении взъерошил волосы, и Гермиона поняла, как нелегко ему было выложить такое.

— Рон, ты не лузер. Просто ты спал с другой, и этого уже не изменишь, — с горечью сказала она.

— Ну и что? Ты тоже была с другим. Мы квиты... Если это был такой жестокий способ отомстить — я признаю, что ты победила, — сказал он.

Гермиона опешила. Она загнала себя в угол собственной ложью и теперь не знала, как выпутываться из глупого положения.

— Чёрт, мне надо идти. Боюсь, как бы меня не объявили в розыск, — Рон в очередной раз собрался аппарировать.

— Нет, Рональд Уизли! Ты должен выслушать меня, — Гермиона пыталась собраться с мыслями, чтобы сообщить ему, что никогда не стала бы спать с другим ради мести — за кого он её принимает?

— Солнышко, я хорошо знаю, как неприятно, когда тебе затыкают рот, но разговор придется отложить.

Гермиона поняла, что он сейчас исчезнет — и что на неё нашло? Она схватила палочку и прокричала:

— Ступефай!

Рон с легкостью отбил заклинание.

— Экспеллеармус! — её палочка отлетела в сторону и он в недоумении прищелкнул языком: — Хочешь сразиться с аврором, смелая моя? Думаешь, я вообще ни на что не гожусь?

Гермиона молчала, прижав ладонь ко рту, с ужасом осознавая, что только что сделала. Она, ей богу, не хотела...

— Что ж ты на ступефаи размениваешься? Ударила бы сразу авадой — и одной проблемой меньше. Или ты хотела сначала обездвижить, чтобы ногами побить?

Её глаза наполнились слезами. Ну зачем говорить все эти гадости, когда она и так расстроена?

— Извини, я не хотела, — виновато пробормотала она.

— Я знаю, ты можешь и без палочки приложить, — Рон поднял с пола её палочку, положил на каминную полку и бросил на Гермиону сочувственный взгляд. — Вспомни, что я тебе сказал и не делай глупостей. Послушай хоть раз моего совета! Да, и свари себе зелье от нервов, дорогая.

Рон аппарировал в одну старую гостиницу, где ему никто не мог помешать открыть карту и изменить свой путь в архиве трейсеров.

* * *

Гермиона выключила свет и долго лежала в темноте. Как она могла снова поднять на него палочку? Чувство вины захлестнуло её. Они давно поклялись — Рон, Гермиона и Гарри — что бы ни случилось, они не станут использовать друг против друга магию. Джинни смеялась над ними, повторяя, что не участвовала в договоре — она могла схватиться за палочку, если Рон или Гарри доводили её до белого каления. Но даже вспыльчивая Джинни не выпустила бы Ступефай: максимум, на что она была способна — муравьиная чесотка или красные волосы. Самое обидное, что Гермиона уже не сердилась на Рона. Она не собиралась прощать ему измену, но злости больше не было. Возможно, она выплеснула её, когда так глупо повела себя, потеряв контроль над собой.

Всё изменилось: они с Роном больше не жених и невеста, их доверие и дружба под вопросом, будущее неизвестно. Неизменным осталось только одно — её чувство к нему. Почему так? Умом она понимала, что Рон следил за ней и ему нельзя доверять, раз он знает про Орландо. «Странная у тебя тяга к Ронам». Такого по трейсеру не выяснишь. Значит, Рон был в «Белой лошади»? Гермионе стало не по себе. Ревность Рона не знала границ. Вдруг он решит отомстить ей? Гермиона упала на кровать, зарывшись в подушку. Нет, не может быть! Он не причинит ей вреда...

Гермиона прокручивала в голове их перепалку и никак не могла нащупать, что её так встревожило. Ах, да! «Солнышко, у тебя ПМС?» Она похолодела. В суете последних недель она совсем не смотрела на календарь. Занимаясь любовью в последний раз, они с Роном были немного не в себе, и никто не произнёс заклинание контрацепции. Страх не давал сконцентрироваться, чтобы сосчитать недели... Кажется, пять недель.

Гермиона села на кровати. Вспомнилась усталость последних дней — ужасная усталость... Всё время хотелось спать. А теперь этот приступ ярости. Рон был прав — когда играли гормоны, она была склонна к истерикам. Гермиона в отчаянии застонала. Как она могла быть такой несерьезной, и ведь много месяцев до этого пила противозачаточное зелье, а потом, когда они с Роном почти перестали заниматься любовью, решила сделать перерыв, отдохнуть. Отдохнула…

Рано паниковать — завтра нужно сходить в маггловскую аптеку на углу и купить тест на беременность, подумала она.

Несмотря на переживания, Гермиона ощутила, как её сковывает сон. Глаза сами собой сомкнулись, и она уснула, нахмурив брови. Во сне её лоб разгладился, а на лице заиграла легкая улыбка. Ей приснился маленький рыжий мальчик, который бегал по траве возле незнакомого пруда и звал её: "Мама, мама!" А потом прыгал на руки, и она его долго кружила, смеясь и падая в траву.