Между двух миров (гет)

Кэрол с тоской наблюдала за тем, как Рон наспех складывает свои вещи, чтобы перевезти их в Нору: завтра он собирался выйти на работу и в первую очередь побросал в сумку свою форму. Выпотрошив половину шкафа в прихожей, он молча направился в спальню за остальной одеждой и не услышал, как в окно гостиной постучался небольшой взъерошенный сычик. Кэрол впустила пернатого гостя и принесла угощение, которое тот весьма охотно склевал и уселся на полке возле закрытой двери в спальню. Письмо для Рона? Интересно, от кого? Кэрол знала всех сов, которые прилетали к ним от знакомых или из министерства, и её стало терзать любопытство: что за новые друзья пишут Рону? Читать чужие письма было совершенно не в её правилах, но она, увы, не удержалась от этого недостойного поступка. Дёрнув за тесёмку на лапке, Кэрол тут же получила клювом по пальцам и тихо выругалась. Вредная птица! Съела жменю орехов и ещё клюётся!

Кэрол подобрала упавший лист маггловской почтовой бумаги и быстро прочла короткое письмо. Ночью шёл дождь, и подпись была немного размыта, поэтому она не сразу осознала ценность послания, попавшего ей в руки. Вот это да! Само провидение принесло сюда эту птицу! Кэрол достала палочку, сожгла промокший листок, произнесла освежающее заклинание, чтобы в комнате не осталось запаха гари, и уже собиралась вытолкать сыча в окно, как ей в голову пришла великолепная идея. Выдвинув один из ящиков комода, она стала лихорадочно перебирать свои старые письма, и через пару секунд её лицо просияло. Она просто гений! Эту записку Рон написал ей в прошлом году, когда она сглупила, сболтнув лишнего на работе, и они серьёзно повздорили. Рон не стеснялся в выражениях… О, вот это место подходит просто замечательно! Взмахом палочки Кэрол отрезала нижнюю и верхнюю части пергамента, скрутила середину и аккуратно привязала к лапке птицы так, как это всегда делал Рон: узел, бант, узел. Вот теперь сычик может возвращаться к своей хозяйке!

Но не тут-то было: сыч никак не хотел отправляться восвояси и стал махать крыльями, нападая на Кэрол. Она усмехнулась: такая мелкая тварь и такая воинственная! Кэрол не робела даже перед пожирателями смерти, и уж, конечно, какой-то там сыч ни капельки не испугал её. Она любила птичек, но тут пришлось выпустить заклинание, от которого сыч жалобно ухнул и, поджав лапки, поспешно вылетел в окно.

Прежде чем Рон вышел из спальни, Кэрол успела привести в порядок растрёпанные волосы и согреть чай.

— Спасибо, я не голоден, — сказал он.

— Ну, пока! Увидимся на работе.

Он виновато улыбнулся и кивнул, мысленно благодаря Кэрол за понимание и за то, что она не устраивает сцен, избавляя его от столь ненавистных ему женских слёз.

* * *

Рон не выдержал в Мунго дольше недели, находясь под неусыпным присмотром мамы, Джинни и Кэрол, которые по-очереди дежурили в его палате. Забота Кэрол напрягала больше всего: он дал ей понять, что не собирается возвращаться в Ирис, но она всё равно ухаживала за ним, как за другом, рассказывала новости о работе и даже притащила маленький телевизор, взятый на недельку у знакомой магглы. Казалось, Кэрол не обиделась и спокойно отнеслась к его решению разойтись, но однажды Рон в полудрёме слегка приоткрыл ресницы и увидел, как она смотрит на него: с сочувствием и тоской, и у него ёкнуло сердце. Он не хотел делать ей больно, но не мог заставить себя пойти на попятную и помириться.

Молли постоянно подливала масла в огонь, расспрашивая, почему Рон не хочет вернуться в Ирис, раз «девочка так хорошо за ним ухаживает». Полагая, что мама ничего не знает про Гермиону, Рон, естественно, не упоминал о ней, но однажды вечером у них состоялся откровенный разговор, после которого миссис Уизли вышла из больничной палаты в слезах. Её мальчик до сих пор страдает? Снова рушится его личная жизнь, которая, казалось, вот-вот стала налаживаться... Молли слышала, что Рон звал Гермиону, когда ему было плохо, но всё равно не верила, что всё так серьёзно: он действительно хочет расстаться с Кэрол! Раньше на уговоры матери у него был один ответ: «Не вмешивайся, сам разберусь», и Молли переживала, что не может достучаться до него. Но теперь, после их разговора в больнице, ей стало ещё хуже. Он, конечно, уже взрослый, но… все равно это её маленький сын. У остальных детей тоже проблем хватает, но, в целом, все нашли себе нормальную работу и устроили личную жизнь, обзавелись детьми… За Ронни у неё постоянно болело сердце: эти ужасные миссии, постоянные ранения, да ещё и первая любовь, которая никак не проходит.

Миссис Уизли сидела в Норе и заливалась слезами. Кэрол дала ей понять: несмотря на разлад, она сделает всё, чтобы Рон к ней вернулся, просто ей понадобится небольшая поддержка со стороны семьи. Не может ли миссис Уизли, например, сказать Рону, что в Норе после бури намечается ремонт, и сейчас это не лучшее место для выздоровления? Молли вытерла глаза кухонным полотенцем. Ей было жаль Кэрол, но Молли решила, что не станет обманывать Рона. Только не после того, что он сказал ей сегодня о Кэрол. Всего два слова: «Не люблю...» После стольких лет проведённых с Артуром, несмотря на бесчисленное множество споров, ссор, разногласий, Молли твёрдо знала, что любит мужа, и не хотела бы прожить свою жизнь ни с кем другим. Пусть уж лучше Рон возвращается в Нору.

Как только это произошло, Рон, несмотря на ворчание матери, стал бегать по утрам и летал на метле, как угорелый: в Лондоне у него такой возможности не было, и он шутил, что для него это самая лучшая терапия. Возможно, так оно и было, потому что скоро он вернулся на работу и уже рвался на новые задания, которых пока — увы или к счастью — не было.

* * *

— Гарри, она так и сказала: «ненадолго уеду»?

Это был первый рабочий день Рона после ранения, и за неимением других дел он проводил его в кабинете авроров, вынимая из Гарри душу.

— Так и сказала, — ответил Поттер, разбирая коробку с конфискованными палочками.

— И куда, даже не намекнула?

Гарри закатил глаза.

— Может, тебе ещё недельку дома полежать — до полного выздоровления? — он не знал, как избавиться от нытья Рона.

— Я в порядке, — тот повёл левым плечом. Рана совсем не болела, вот только шрам, наверное, не скоро рассосётся. — Так куда она собиралась поехать?

— Вот достача... Рон, послушай, я тебе уже раз сто пересказал наш с Гермионой разговор! Тебе его записать? — у Поттера кончалось терпение, и он готов был вытолкать Рона из кабинета самым грубым образом, невзирая на его «раны».

Тот не замечал или делал вид, что не замечает.

— «Она поработает»! А где?

— Да блин, откуда я знаю! Она не говорит. Спроси у неё сам, — Гарри то ли вздохнул, то ли зарычал от досады.

— И Джинни ей не писала?

— Рон, ты столько проторчал в больнице, что Джинни было не до Гермионы. А сейчас она, слава богу, отвлеклась на магазин. И потом, ты же сам запретил ей писать — ругался на всю палату!

— Я выглядел, как полудохлый тролль! И вообще, ненавижу, когда меня жалеют.

— Может, тогда перестанешь ныть?

Рон возмущённо посмотрел на Гарри.

— Кто ноет? Я ною? Я просто спрашиваю у тебя совета — как у лучшего друга.

— Послушай, я могу тебе дать совет как друг: Рон, ты отличный аврор! Когда наши команды работают вместе, я спокоен и уверен, что всё будет в порядке. Почему бы тебе не сходить к Стайку и не поговорить с ним о нашем новом проекте? Он считает, что ты отличная кандидатура.

— Если проект такой хороший, почему ты сам не записался? — спросил Рон, прищуриваясь.

— Нужно будет надолго уезжать на тренировки. На две недели, на месяц… Ты же знаешь, я не могу бросить Джинни.

— Да она тебя и не отпустит, — фыркнул Рон.

— Ты хочешь, чтобы я бросил твою сестру с ребенком на месяц?

— Конечно, нет! Я бы тоже не уехал от сына.

Гарри возмутился:

— Рон, послушай, это не только из-за Джеймса. Ну, нравится мне эта девушка! Люблю я с ней засыпать каждый вечер. Рассказать подробности?

— Ой, нет, уволь, — рассмеялся Рон. — Как всё запущено... Хотя, нет, расскажи. Никогда не просил тебя, а вот теперь хочу, чтобы ты рассказал мне всё, чего я не знаю о женщинах.

— Ну, слушай, — сказал Гарри, сделав мечтательное лицо, — наша Джинни — это торнадо, пожар и наводнение вместе взятые.

— Всё?

— Всё.

— Блин, для чего я уселся поудобней? Чтобы узнать великую новость, что моя сестра — Уизли? Я в курсе, что мы сплошное стихийное бедствие, — Рон снова прищурился: — Спорим, что она тебя не отпустит?

— Что значит «не отпустит»? Джинни не лезет в мои рабочие дела.

— Говорю, не отпустит. Спорим? Что, слабо? — не унимался Рон.

— Хорошо, — Гарри почесал затылок, подумывая, как отвязаться от этого рыжего убийцы нервов, — но при условии, что ты свалишь из моего кабинета, и я до вечера не услышу имя «Гермиона».

— На что спорим?

— Значит так. Когда Джин меня отпустит, ты забудешь про свои душевные метания и запишешься в новый проект по тренировке авроров.

— Окей, а если нет, ты на воскресном обеде в Норе скажешь при всех, что бросаешь Аврорат и идешь в Хогвартс на место Трелони преподавать прорицания.

— Ну, ты и идиот! Не мог придумать что-нибудь поприкольней? Да ради бога! Всё равно я выиграю, — Гарри указал Рону на дверь, надеясь, что теперь сможет заняться делами.

Рон вышел в коридор и отправился к Стайку разузнать о новой международной программе для авроров. Он слышал, что многие мечтали туда попасть, но сначала кандидаты должны будут пройти серию тренировок и строгий отбор. Кажется, за работу сулили большие деньги, а Рону средства сейчас совсем бы не помешали.

Голос Стайка разносился далеко по коридору сквозь закрытую дверь: он распекал новичков за какую-то провинность, и Рон притормозил у кабинета начальника, прищёлкивая языком от услышанных дифирамбов. Когда-то он тоже робел от этих окриков, но это быстро прошло, и не только потому, что Рон хорошо справлялся с работой и редко допускал проколы. Он понял, что опасаться Альдонара Стайка нужно не когда он в бешенстве, а когда спокоен.

— И сколько минут вы ехали на вызов? — донеслось из-за двери, — дождались, пока эти малолетки на глазах у магглов выльют на мостовую весь фонтан? — вопросы перемежались чередой ругательств. — Нехрен во время дежурства в квиддич играть!

Рон уже собирался уйти, чтобы заглянуть к Стайку попозже, но профилактическая беседа о лени и халатности подошла к концу, и четверо молодых авроров бодро выскочили из кабинета начальника, мрачно поздоровались с Роном и отправились на дополнительное ночное дежурство. Рон постучал в открытую дверь и заглянул в кабинет. Стайк довольно улыбался, словно леденец съел.

— А, Рон, заходи, — он пожал Рону руку, — как самочувствие, герой?

— Нормально, только героизм-то в чём?

— Ну, хорошего зайца вы с Джоном поймали! Он нам полгода статистику портил, магглов крышевал.

Рон до сих пор ещё не привык к маггловской криминальной терминологии, хоть и понял о чём речь.

— Я пришел узнать насчет новой программы.

— Да, Рональд, от меня срочно потребовали список кандидатов для международной спецгруппы авроров. Я выбрал пятерых, хотя желающих было гораздо больше, — Стайк многозначительно помолчал, ожидая, что Рон оценит оказанное доверие, но тот только нахмурился. — Не подумай, я не хочу с тобой расставаться, но, во-первых, это временно, а во-вторых, ты повысишь квалификацию: в Брюссельском центре отлично тренируют! Если тебя возьмут, поработаешь в программе год-другой, вернёшься и пойдешь на повышение — поставлю тебя тренировать новичков, а то такие оболтусы пришли!

— А что конкретно за программа?

— Кто ж тебе скажет? Сначала пройдешь тренинг, потом отбор, потом испытание на деле — тогда и узнаешь подробности. Одно знаю точно — это тебе не малолеток пьяных из фонтанов вылавливать! Там дела поинтересней будут.

— Шпионы? — спросил Рон.

— Я тебе этого не говорил.

— Когда нужно дать ответ?

— Послезавтра. Если откажешься, кандидатуры найдутся, вот только не пройдут они отбор, и программа останется без английских авроров. А это нехорошо.

Рон уже знал, что согласится. Он давно чувствовал, что застрял в Аврорате на одном месте, что ему надоело гонять местную шпану или качать мышцы в спортзале в ожидании редких миссий. Засадить Хоупа было делом чести, но теперь, когда он в Азкабане, интересных дел почти не осталось. Гарри не без помощи Гермионы закончил всё без него, пока он валялся на больничной койке! Рон смутно догадывался, о какой программе говорит Стайк: Европейский Аврорат с центром в Бельгии готовил авроров для спецопераций по всему миру. Их учили пользоваться самыми совершенными заклинаниями, новинками магического и маггловского оружия, технике боя, тактике действий в экстренных ситуациях, учили выживать в экстремальных условиях, а самое главное, такой воин мог стать непобедимой невидимой тенью. Рон знал, что это однозначно отвлекло бы его от других проблем.

— Учти, будешь уезжать на две недели на тренировки, потом две недели практиковаться в Лондоне. И я даже придумал, как, — Стайк усмехнулся. — Легче всего что-то освоить, когда учишь этому других — поверь мне! Они тебя будут обучать там, а ты наших авроров здесь.

— Я думал, эти навыки какие-то секретные.

— Да нет в них тайны. Просто применять их крайне сложно.

— У меня с Хогвартса на экзамены аллергия! Какой из меня учитель? — воскликнул Рон. Уж в этом статусе он точно себя никак не представлял.

— За парту тебя никто сажать не собирается, — усмехнулся Стайк. — Ты два года руководил командой — думаешь, не сможешь научить авроров бить морды?

Рону аргумент не показался убедительным.

— Послушай, Уизли! У тебя есть одна большая проблема — уж не знаю, когда ты её приобрёл, но пора уже от неё избавиться. Ты не веришь, что можешь добиться успеха. Пойми, тебя давно уже никто ни с кем не сравнивает, — Рон понял, на кого намекает Стайк. — Да, Поттер отлично подошёл бы для этой программы, но… не по всем пунктам он подходит. И я не записывал тебя на его место. Повзрослей и перестань оглядываться на других.

— Я подумаю, мистер Стайк.

— Да, только есть одна загвоздка, — Стайк понял, что удочка заброшена, и можно затронуть щекотливый вопрос, — обязательное требование — чтобы кандидат был одинок: не женат и без серьёзных отношений. У тебя как с этим?

Рон удивился вопросу, ведь Стайк прекрасно знал про их отношения с Кэрол. Или он и тут уже в курсе всех нюансов?

— Полный порядок. Вот по этому пункту я полностью подхожу! — ответил Рон. — Если не считать семейства из двадцати человек, я совершенно одинок.

— Вот и хорошо. Родня не в счёт: набрать нужное количество авроров совсем без родственников было бы крайне затруднительно. Тому, кто пройдёт отбор, всё равно придётся скрывать свою личность, только, знаешь, навестить отца или сестру почему-то авроры с заданий не рвутся, а вот жену или невесту — совсем другое дело! Поэтому и условие такое.

Рон и без Стайка прекрасно знал, что одинокий воин гораздо менее уязвим. Он начисто забыл про пари с Гарри и решил подумать денёк для вида, прежде чем дать шефу свой положительный ответ.

* * *

Вечером того же дня в Норе было как никогда тихо: мистер Уизли задерживался в министерстве, а миссис Уизли часа три назад отправилась «ненадолго» навестить старую знакомую. Рон и ужин остались наедине.

Мысли о Гермионе не оставляли в покое: Рон мучительно пытался понять, почему она так и не навестила его, хотя узнала о болезни от Гарри. Это так не похоже на Гермиону. Да она бы даже Малфоя побежала выхаживать, если бы тот был при смерти! Пусть она узнала о ранении с опозданием, и он уже был вне опасности, и сам кричал, что не хочет, чтобы она приходила… Но, чёрт возьми, он всё готов был отдать, только чтобы сжать её руку, увидеть в её глазах сочувствие и хоть немного тепла. И любви. Рон отодвинул тарелку и со звоном откинул вилку в сторону. Ну неужели ей совсем на него наплевать? Конечно, в Синей Ели он повёл себя, как осёл, мямлил какую-то чушь про погоду, когда они были наедине, а потом порадовал её новостями о помолвке… Да будь Гермиона хоть трижды замужем, он бы тут же примчался, если бы она была больна! Так поступают друзья — и помолвка тут ни при чём.

Его мысли прервал шум. Рыжее облако приземлилось в камине, стряхнуло с себя летучий порох, выскочило в гостиную и прокричало голосом Джинни:

— Рон, ты здесь?

— А что, не заметно? — он смотрел на холодный ужин, но ему было лень достать палочку, чтобы разогреть еду.

— А мама?

— Больше никого нет.

— Слава богу!

Джинни стала ходить туда-сюда по комнате, и её растрепанные волосы сердито развевались за спиной.

— Ты тоже записался на эту программу? — спросила она, резко останавливаясь.

— Пока нет, но собираюсь, — ответил Рон. Ах, да — пари! Его глаза хитро блеснули. Интересно, чем дело закончится?

— Она действительно такая перспективная?

— Очень! Туда отобрали самых лучших! И зарплата будет ого-го!

— Господи, ему что, денег мало? — спросила Джинни, плюхнувшись на стул рядом с Роном.

— Так нечего Гарри туда и идти! Я ему сразу сказал: зачем тебе это? Ты не вздумай его пускать! — сказал Рон, ухмыляясь.

— Как я могу его не пустить, если он хочет поехать?

— Как всегда, запрети: нет, мол, и всё! Не мне тебя учить.

— Ты не понимаешь, Рон! Я ничего не могу ему запретить. Гарри это Гарри. Да, я могу уговорить его купить мне весь Косой переулок или заняться сексом на крыше, но… если он что задумал, тем более по работе… — она вздохнула и скривила губы. — Я не хочу, чтобы он где-то пропадал месяцами.

Рон не ожидал такой реакции от Джинни: она сложила руки на столе, спрятала в них лицо и громко разревелась, и он побледнел, вмиг осознавая глупость всей этой шутки.

— Рон, ты не зря зовёшь меня липучкой, — сквозь слёзы пробормотала она. — Я к нему прилипла, понимаешь? И ему уехать сейчас, как кусок кожи с меня содрать...

— Джин, послушай... Это я во всём виноват! Гарри тут ни при чём, — начал Рон, но Джинни не слушала.

— Если он должен ехать — пусть едет! Я же не дура, всё понимаю. Держать мужа возле юбки — всё равно, что змею за хвост ловить.

— Джинни, он никуда не собирается ехать.

— Я знаю, что после родов стала, как корова...

— Что ты несёшь? Те полторы унции, что ты набрала, только на пользу тебе пошли.

— Издеваешься? Полторы унции? Шесть фунтов!* — сердито прокричала она, ненадолго поднимая голову. — Ай, тебе не понять.

— Джин, ты выглядишь просто супер, ты же знаешь, я на комплименты не разоряюсь. Когда будешь страшная — так и скажу.

— Ему даже на Джеймса наплевать, — Джинни снова всхлипнула. — Короче, я сказала Гарри, чтобы завтра собирал чемодан.

— Но первая командировка только через неделю.

— А мне плевать: неделей раньше, неделей позже, — она решительно встала и шмыгнула носом. — Всё, мне легче стало. Я пошла.

— Джин, постой! Да выслушаешь ты меня или нет! — прокричал Рон, хватая её за руку. — Только не убивай меня сразу, хорошо? Мы с Гарри просто поспорили, — ему сразу стало неуютно под взглядом карих глаз сестрёнки. — Я знаю, мы сволочи, но я намекнул ему, что ты его никуда не отпустишь, он завёлся… Он и не думал никуда ехать. Куда он без тебя, ты что! — Рон миролюбиво обнял её, но она, дернув плечом, скинула его руку.

— Я буду убивать тебя медленно, Рональд.

— Убивай, только не до смерти!

— Как вы могли? Придурки! — её глаза метали молнии.

— Джин, ну прости! Я думал, вы немного повздорите, покричите, потом помиритесь и всё закончится бурным сексом.

— Гарри это не ты, а я не Гермиона! Мы не дерёмся, чтобы трахнуться! И палочки друг на друга не наставляем, не расстаёмся из-за ерунды, не спим с кем попало, просто потому что не можем договориться, как два мазохиста!

Рон скривился, как будто его ударили по лицу. Джинни тут же схватила его за руку.

— Рон, я не то хотела…

— Нет-нет, это весьма точный краткий пересказ всей моей личной жизни, — он нервно взъерошил волосы. — Джин, отправляйся домой. И помирись с Гарри. Поверь, он не виноват.

— Ещё чего! Я сказала ему собирать чемодан — пусть собирает и едет, куда хочет. Я самая покладистая в мире жена и отпускаю мужа, куда ему вздумается. Не собираюсь мешать его карьере, — она решительным движением скрутила рыжие волосы в длинный жгут и, завернув его на затылке, проворно спрятала тонкий конец в серединку. — Пари у них... На что спорили хоть?

— Да так, ерунда...

— Завтра будешь бегать голым по министерству?

— Нет, у Гарри не такая богатая фантазия!

— Нет у вас ни ума, ни фантазии, шутники! Ну и мужики! Хуже баб! — она в последний раз сердито глянула на Рона и ушла через камин.

Рон представил, как с него живьем сдирают лоскут кожи, и ему cтало жаль Джинни, но он тут же вспомнил жест, которым она скрутила в жгут волосы. Может, они и хуже баб, но не страшнее! Рон столько раз насмехался над тем, как Гарри потакает Джинни, а сам-то ещё с детства побаивался женщин: мамы, МакГонагалл, Гермионы, миссис Грейнджер и той же Джинни. Боялся их слёз и упреков, их слабостей и осуждения, боялся не оправдать их доверия или не соответствовать их планке. Боялся за них — из-за того, что им нужно рожать, брррр... Он хорошо помнил свой короткий разговор с Джинни через день после появления Джеймса. Она лежала в кровати, такая счастливая и уставшая, с тёмными кругами под глазами, искусанными губами, и её кожа, и без того светлая, казалась прозрачной — только веснушки горели ярче обычного.

— Ну, как ты? — спросил он.

— Удовольствие ниже среднего, — ответила Джинни.

— Расскажи, как это было, Джин. Если можно.

Она ненадолго задумалась.

— Представь, что в тебя вставили зонтик, раскрыли и пытаются достать — долго и медленно.

Рон представил. Лучше бы он не спрашивал!

Сейчас, когда Джинни исчезла в камине, Рон остался стоять в пустой Норе с тяжелым сердцем. Бедный Гарри! Влип по его вине… А Рон и без этого глупого пари записался бы в программу. Гермиона сказала, что ей нужно поработать? Ему тоже! В новом проекте уж точно не будет ни одной женщины. Рону это показалось ещё одним безусловным плюсом.

* * *

Гермиона пребывала в прекрасном настроении: они с мамой только что закончили печь мясной пирог, и он получился на редкость вкусным — ну просто пальчики оближешь! Румяная корочка, нежная начинка, нигде ничего не подгорело… Раньше она слишком серьёзно относилась к процессу приготовления еды, пытаясь добавить в блюдо всё строго по рецепту, грамм в грамм, как на экзамене по зельеварению. Кулинария оказалась довольно приятным делом, стоило применить чуть больше фантазии и добавить импровизации пополам с имбирным соусом. Держа под мышкой мамину кулинарную книгу, Гермиона вышла во внутренний дворик, засаженный розами, гортензиями и, конечно, разноцветными ирисами. Красные были похожи на смешных петушков с гребешками и бородкой, и она подумала, что с детства любит этот цветок — какой-то он смешной и задорный. А голубые по цвету — точь-в-точь, как глаза Рона. Гермиона тут же вспомнила их Ирис: квартирка была такой тёплой и уютной, и в вазе на столике часто стоял букет, который она приносила из старого маминого сада… Тяжело вздохнув, Гермиона зашла в беседку, открыла книгу на разделе «Итальянская кухня» и погрузилась в чтение.

Крик сычика был слышен издалека — тот поприветствовал хозяйку, радостно махая крыльями, и опустился на садовую беседку. Быстро развязав фирменный узел Рона, Гермиона сняла с лапки птицы смятый пергамент.

— Шустрый какой, — сказала она Воину, — я думала, ты только к вечеру прилетишь.

Сыч наклонил голову и покосился с неодобрением: я спешил, зная, как ты ждёшь ответа, говорил его взгляд.

Гермиона развернула письмо и быстро пробежала глазами по скупым строчкам. Её так изумил ответ Рона, что она не заметила ни неровных срезов по краям, ни отсутствия точки в конце, ни потёртости пергамента. Нет сомнения — это его почерк! Буквы стали медленно расплываться, она сморгнула слёзы и уставилась на записку, читая её снова и снова, не понимая, как такое может быть: вот так коротко и грубо, ни привета, ни подписи…

За что? Засунув пергамент в кулинарную книгу, она подошла к клумбе, сорвала синий ирис и стала разрывать его на мелкие кусочки, как будто это могло избавить её от боли, скрутившей сердце. Мог бы просто написать: «Извини, я занят, уже поправился, не стоит утруждаться» — она бы и так всё поняла и не стала бы даже близко к нему подходить!

Отряхнув ладони от разорванных лепестков, Гермиона прошла к дальней скамейке в глубине сада, где её никто не мог увидеть. Ей нужно побыть в одиночестве. Ни к чему расстраивать маму пустыми истериками, а красноту глаз можно запросто потом убрать заклинанием.

________________________________________

*1 унция = 28,3г; 1 фунт = 453,5г