Между двух миров (гет)

— Что значит, на неё напали? — спросил Рон у Гарри, — кто напал и когда?

Рон ходил по гостиной в Синей Ели и нервно сжимал ладони. Встревоженная Джинни сидела на ковре у камина и внимательно слушала разговор.

— Если бы я знал, то уже поймал бы мерзавца. Одно точно — он хотел её убить. Ему ничто не угрожало, но он применил Аваду! Кому Гермиона так не угодила?

Рон не находил себе места. Он не смог защитить её, бросил как раз в тот момент, когда она нуждалась в защите. Хотя… нет, она сама смогла постоять за себя. Умница девочка! Ну, кто не согласится, что его Гермиона — самая гениальная волшебница?

— Гарри, почему ты ничего не сказал мне вчера? — возмутился Рон.

— Она не хотела тебя видеть! Хотя, после того, что ты ей наговорил, я не удивляюсь! Рон, я не хотел расстраивать её ещё больше. Если хочешь выяснить отношения, приходи к ней в лабораторию. Только я не думаю, что она станет говорить с тобой.

— Ну, это уже моя забота.

— Гермиона просила тебя оставить ей квартиру на неделю, пока она не подыщет себе новую, — с сочувствием глядя на Рона, сказал Гарри.

Рон отвернулся от друга, прячась от его взгляда. Значит, она знает. Она не простит ему, если он как можно быстрее не объяснит всё. А объяснение не возможно, пока Рон связан клятвой тайны. Проклятая работа!

— Чёрт, чёрт, — проговорил Рон, проводя рукой по волосам. И вдруг опешил. — Гарри, ты что, сказал ей?

— Что именно? Что ты полный идиот? Нет, не успел. Она сама догадалась.

— Неужели Миллс ей всё рассказал? Только он и Стайк знают о том, что происходит в лазарете. Хотя, судя по отношениям Миллса с Гермионой, всё возможно, — Рон побледнел.

— Каким отношениям? — воскликнул Гарри, — нет никаких отношений. Он её начальник. Она обсуждала с ним новый антидот! Весь вчерашний вечер они работали с командой целителей. — Гарри скривился от неожиданной догадки. — Ты занимался сексом в лазарете?

Рон сделал вид, что не заметил вопроса.

— До того, как там появилась команда, они были вместе, они… обнимались, Гарри, я не слепой! Если бы я не видел своими глазами, никогда бы не поверил. Я думал, они едва знакомы! Миллс ей в отцы годится, но он совсем ещё не старый, а она …

Тут Джинни не выдержала:

— Рон, моё мнение тебя хоть немного интересует? — не дожидаясь ответа, она бросилась на защиту Гермионы. — Я знаю свою лучшую подругу! Гермиона мне всё рассказывает. Конечно, подробностями постельных отношений мы не делимся, хотя…

— Джинни! — возмутился Гарри, — что ты хочешь сказать?

— Только то, что я никогда не видела её более счастливой, чем в последние полгода, — Джинни повернулась к брату. — Да, мне иногда приходилось выслушивать её жалобы, но мы-то знаем, Рон, что ты не подарок. Она готова ради тебя на всё!

— Джин, последние три недели всё изменили. Я стал другим, — ответил Рон, — и она стала другой.

— Гермиона никогда не изменится! Она с детства такая, какая есть. Её не изменила война, а ты несешь чушь про миссию, заклинание и депрессию! — Джинни говорила убедительно, хотя и сама хотела бы знать, что происходит. Ей позарез нужно было увидеть Гермиону.

На самом деле после свадьбы она мало встречалась с подругой, поглощенная своей новой жизнью. А вдруг за собственным счастьем она упустила что-то важное, или Гермиона просто не хотела рассказывать плохое, боясь расстроить Джинни?

Гарри был меньше других подвержен эмоциям, поэтому обратился к Рону:

— Давай лучше подумаем о Чёрном капюшоне и отложим твои сердечные дела на потом.

Гарри Поттер и Рон Уизли шагнули в камин Синей Ели и через несколько мгновений были в Министерстве.

* * *

Гермионы не было на месте. Начальник закрытой лаборатории Аврората, молодой и перспективный Питер Смоллетт, сказал Рону, что не уполномочен говорить о её местонахождении.

— У нас произошло ЧП, мистер Уизли, мы с ним разбираемся. Если вас уполномочит начальство, можете приходить и задавать свои вопросы! — с довольной физиономией Смоллетт указал Рону на дверь.

Питер недолюбливал Рона и не понимал, что Гермиона нашла в этом выскочке. Его папаша занимает положение в Министерстве, значит, Рону всё можно? Всё рыжее семейство Уизли внушало Смоллетту подозрение. Вот и сейчас этот аврор ходит и везде суёт свой нос, а потом разболтает на всё министерство, что в лаборатории убивают сотрудников.

В свои тридцать два Питер уже добился многого, и ЧП вроде вчерашнего ему были не нужны. Смоллетт с осторожностью и даже недоверием относился к талантам Гермионы: её беспалочковая магия, невербальные заклинания, а также уверенность в своей правоте расшатывали его давнее убеждение в том, что женщинам не свойственно мыслить рационально и превосходить в чём-то мужчин. Излишнее усердие Гермионы только усиливало его предвзятое отношение. Пару раз она сказала Смоллетту, что он не прав и указала на ошибки в организации работы лаборатории — если так дело пойдёт, то эта выскочка Грейнджер подсидит его, а у Питера были большие карьерные планы.

Смоллетт был рад выставить назойливого жениха Гермионы, однако и сам хотел бы знать, где она. Всё, что ему с утра сообщил глава Аврората — пару дней мисс Грейнджер не будет на рабочем месте в связи с произошедшим преступлением.

Питер нахмурился. Гибель сотрудницы министерства в зоне Аврората, куда был ограничен доступ, требовала особого расследования. Неужели в его секретной зоне побывал неизвестный убийца? Кроме того, Альба Картер была милой и исполнительной секретаршей. Смоллетт вздохнул, вспомнив, сколько приятных часов они провели наедине с Альбой. Если это вскроется, то и он, чего доброго, попадёт под подозрение. Однако Питер не мог поверить, что Гермиона совершила убийство. Он хорошо знал её принципы: не вредить даже самому злому врагу, если его можно просто обездвижить. Она не убила бы даже пожирателя смерти, а тем более коллегу!

Лаборатория по созданию контрзаклинаний существовала всего год, но Смоллетт не был новым человеком в министерстве — до своего назначения он проработал пять лет в секторе борьбы с неправомерным использованием магии. Однако Смоллетт бы немало удивился, узнав, что в Аврорате есть секреты, не доступные даже начальникам, вроде него.

Уже несколько лет в Аврорате существовала своя система слежения и безопасности, обмануть которую было невозможно. Кроме министра магии Кингсли Бруствера, главы Аврората Стайка и начальника лазарета Миллса о ней не знал никто — ни другие начальники министерства, ни, тем более, авроры. Кому понравится, что за ним на рабочем месте, дома и вообще повсюду следят трейсеры? Не подозревая об этом, все сотрудники Аврората при приёме на работу получали свой код — не видный глазу трейсер, который ставился на запястье и помогал идентифицировать любого аврора в пределах Англии. Кингсли убедился в эффективности такой системы слежения после того, как она помогла обнаружить нескольких нелояльных авроров и спасти жизнь двум другим, попавшим в ловушку пожирателей смерти. Как знать, может, трейсеры в дальнейшем внедрят и для других отделов министерства? Это позволит держать всех работников под контролем.

* * *

Узнав о дерзком нападении в стенах Аврората, возмущенный Стайк первым делом проверил данные трейсеров, используя специальную карту в скрытой комнате своего личного кабинета. Развернув в воздухе мерцающую картинку трейсерного слежения, он провел рукой по знаку «архив» и выбрал нужное время. Грейнджер приближалась к убитой Картер! Он проследил передвижения Гермионы, Альбы, Поттера, вызванной охраны. В момент нападения в зоне лаборатории не было посторонних! Никакого «Черного капюшона». Трейсеры ещё ни разу не подводили его — устройство безошибочно показывало, если в зоне был чужой. Стайк нахмурился. Версия Грейнджер разлеталась в пух и прах. Она должна сказать правду, иначе последствия будут тяжёлыми, подумал Стайк.

* * *

Рон сидел в кабинете Стайка и пытался понять, что происходит. Гермиона совершила преступление? Применила Аваду? Совершенно нереально.

— Мистер Стайк, я уверен, что Гермиона никогда не использует запрещенное заклинание, — убедительно сказал Рон, — поверьте, у неё обостренное чувство справедливости!

— У меня тоже, Рональд! У меня тоже! Все заступаются за Гермиону, как будто моё единственное желание — незаслуженно обвинить её. Ты хорошо её знаешь, — здесь Стайк многозначительно посмотрел на Рона, — лучше, чем любой из нас. Но факты! Из её палочки было выпущено заклинание. Посторонних в лаборатории не было, аппарировать отсюда нельзя. Она обездвижила Гарри, когда тот пытался её остановить. Гермиона могла совершить преступление не по своей воле, а под воздействием заклинания.

Рон в волнении провел руками по волосам.

— Мистер Стайк, я должен увидеть её и поговорить — дайте разрешение снять с меня заклятие тайны. Ясно, что нападение связано с её работой. Только что я узнал, что Гермиона работает над антидотом для моей команды. Это невероятно, что я и моя невеста решаем одну и ту же проблему и не можем поговорить, потому что я связан клятвой тайны!

— Она не работает над антидотом — она уже нашла его, а Миллс и хилеры пытаются его применить. Ты в списке испытуемых.

Рон замер, пытаясь переварить информацию. Всё то время, пока он вынужден был встречаться с Кэрол для их странной терапии, Гермиона искала антидот — и нашла! Это открытие потрясло Рона. Если бы она только знала, какое лечение для Кэрол применяли целители Миллса… А вдруг Миллс рассказал ей, и Гермиона знает?

Стайк внимательно наблюдал за реакцией Рона.

Использовать личные отношения сотрудников для пользы дела? Возможно, это не совсем этично, но зато крайне эффективно. Например, сейчас Рон будет землю рыть, чтобы докопаться до правды. Только бы не переусердствовал, подумал Стайк.

— Рон, я даю разрешение снять клятву тайны. Пройдёшь процедуру, встретишься с Гермионой и всё ей расскажешь о миссии. Убеди её сказать тебе правду о происшествии!

Объясни, какими будут последствия, если она откажется.

Стайк умолчал о том, что сможет услышать всё, что будет говориться в камере благодаря возможности прослушивания. Может, с женихом она будет более откровенной?

Стайк знал, что не все его методы работы были безобидны, но лишь результат имел значение.

— Спасибо, мистер Стайк.

Это всё, что сейчас нужно было Рону. Он сможет увидеть её и всё объяснить. Сможет рассказать, что произошло на миссии, что было после неё: неизвестное заклятье, выпущенное в их команду, попало в Кэрол и Стефана, а его лишь слегка задело. В доме, где они должны были спасти двух пострадавших магов, неожиданно погас свет, Стефан и Кэрол прижались к стене в узком коридоре, и прежде чем Рон достал палочку и сказал «Люмос», из темноты прозвучало:

— Альтроменте!

Коридор был настолько узким, что, стоя возле стены, Стефан и Кэрол касались друг друга, а Рон — лишь стены рядом с ними. В тот момент ничего страшного не произошло, и заклинание не показалось опасным. Выпустивший его быстро аппарировал, но без хлопка — это удивило Рона. В слабом освещении от палочки он видел длинную тёмную фигуру у окна — и в то же мгновение она исчезла. Беззвучная трансгрессия — это редкое умение. Никто из их Авроров не мог аппарировать без звука. Это был не просто преступник, а хорошо подготовленный воин.

Силу выпущенного заклинания они поняли очень скоро — последствия для Стефана и Кэрол были ужасными. Изменение сознания вызывало приступы отчаяния и желание покончить с собой. С каждым днём они усиливались, и Рон не мог слышать жуткие крики, которые раздавались из их палат в лазарете. Миллс накладывал на них Силенцио, но видеть их муки было так же тяжело, как и слышать.

Рон понимал, что Миллс был в отчаянии, видя, как страдает его сын, а миссис Миллс вовсе не знала, что произошло, считая, что Стефан уехал в командировку. У Кэрол не было родных — все они погибли в последней войне. Может, даже к лучшему, что они не могли видеть её в таком состоянии, думал Рон. Сердце его разрывалось. Он был главным в команде, и ответственность за миссию ложилась на него. Они уже не раз бывали в переделках, но всегда лекари Св.Мунго быстро ставили их на ноги. Это была первая миссия, когда Рон понял, что может потерять двух авроров из своей команды — и не просто авроров, а своих друзей.

Хорошо, что Кэрол поправляется, подумал Рон. Лечение, которое предложили хилеры Миллса, помогло, и она теперь почти здорова. Жаль, что оно действовало только на женщин, но Рон знал, что поступил правильно, согласившись на крайне необычный метод.

Его собственное здоровье было под угрозой. Заклинание задело его совсем немного, и Рон пострадал меньше всех — но и его приступы депрессии были неприятными.

Последние недели дома были ужасными. Гермиона жалела его, но, не зная, что произошло на миссии, не понимала его отчаяния, вызванного муками совести. Первую неделю Рон справлялся с приступами депрессии, стараясь меньше бывать дома, чтобы не расстраивать невесту. Но потом, когда он и Кэрол стали проходить терапию, предложенную целителями Миллса… Рон не мог смотреть Гермионе в глаза, не мог рассказать ей правду, не мог прикоснуться к ней. Они отдалялись друг от друга за стеной недоверия и непонимания.

* * *

Элинор Майлз была прекрасным целителем. Работая в секретном лазарете Аврората, ей не раз приходилось спасать волшебников от последствий заклинаний, которые не поддавались врачам Св.Мунго. Её почтенный возраст означал бесценный опыт, который она получила в разных частях света. За два года её работы в Лондоне ни один аврор, попавший к ней в лазарет, не погиб — Элинор этим ужасно гордилась. Вот и сейчас, узнав о свойствах Альтроменте, она смогла найти решение. Все заклинания, вызывающие состояние грусти, имели похожее лечение — счастьем. Однако с Альтроменте ей пришлось повозиться. Узнав, что оно действует только на группу людей, которые касаются друг друга, Элинор предположила, что лечение может быть простым. Эти люди должны вместе испытывать счастье! Порывшись в старинных книгах для лекарей, она нашла подтверждение своей догадке.

Времени на колебания не было — Элинор была очень практичным человеком и моральные барьеры ее мало беспокоили. Пострадавшие от одного и того же заклинания должны испытывать сильнейшее ощущение счастья — о таком лечении депрессивных заклятий она нашла упоминание в старом фолианте. Сексотерапия. Однако там говорилось, что без антидота или контрзаклинания лечение будет действовать только на женщин.

Спасти Кэрол было делом чести для Элинор, но как воплотить идею в реальность? От Альтроменте пострадали трое авроров, но использовать Стефана было, к сожалению, нельзя — за неделю вред от заклинания был слишком большим. Оставался Рон. Уизли идеально подходил для её эксперимента — он пострадал от Альтроменте, выпущенного тем же магом, но не так сильно. Изменение его сознания шло медленно, приступы депрессии случались редко — значит, он мог помочь Кэрол. Однако тут возникала щепетильность момента — без его согласия столь необычное лечение было невозможно провести.

После того, как Миллс одобрил проведение эксперимента, Элинор хорошо подготовилась к беседе с Роном. Имея доступ к закрытой информации, она тщательно изучила его файл. У неё были козыри. Элинор перечитала содержимое файла Уизли в разделе «Личность»:

«Обострённое чувство вины» — именно Рон отвечал за ту миссию.

«Преданность» — он не оставит друга умирать.

«Уважение к женщине» — ему, безусловно, жаль Кэрол.

Элинор была уверена, что сможет убедить аврора, и оказалась права. Так Рон приступил к необычной терапии, чтобы спасти Кэрол.

* * *

Спеша в тюремные камеры на встречу с Гермионой, Рон почувствовал тошноту.

Приступ накатывал постепенно. Конечно, он был не таким ужасным, как у Стефана или у Кэрол, когда их привязывали волшебными путами к кровати, чтобы они не причинили себе вреда.

Сначала накатил приступ удушья.

Потом горя.

Рон научился управлять ими.

Вот волна отчаянья — чёрного, чёрного, конец всему — не нужно дальше жить…

И тоска.

Тоска и безразличие.

Как не вовремя!

Рону пришлось полчаса просидеть в кабинете авроров, прежде чем прошел приступ, затем он медленно встал и перевёл дух. Хорошо, что это случилось сейчас, а не в присутствии Гермионы.

Сначала — снять клятву тайны, потом — в камеры. Гермиона, наверно, с ума сходит. Представив её одну, в холодной клетке тюрьмы Аврората, Рон вздрогнул. Ему виделись картины, одна страшнее другой: вот она в слезах мечется по камере, не понимая, в чем её обвиняют; вот она сидит на холодном полу, в отчаянии ожидая Рона, а он всё не идёт; вот он заходит в камеру, она бросается к нему на шею и теряет сознание.

Рон встряхнул головой. Это всё еще последствия приступа. Неприятные картины часто появлялись после него. И вообще в последнее время он с трудом справлялся с эмоциями.

Он уверенно направился в офис клятв, чтобы быстро пройти процедуру снятия клятвы тайны о миссии. Проклятая секретность! Скоро он сможет рассказать Гермионе всё о событиях последних недель. Тяжелый предстоит разговор — но ей пора знать правду, а потом пусть делает, что хочет. По крайней мере, она в камере и не сможет убежать от него, подумал Рон, горько усмехнувшись.

Он недооценил свою невесту.

* * *

Гермиона полагала, что, наконец, составила правильную картину. Когда она выбралась из непроходимого лабиринта событий, пазл сложился в единое целое, и произошедшее стало более понятным. Теперь у неё были предположения, что за незнакомец приходил к ней, и даже мотивы его поступка стали более ясными.

Но, похоже, её догадки никого не интересовали. Никто не собирался навестить её в камере. От злости Гермиона вызвала рычание льва, а потом вой полицейской сирены. Охрана и ухом не повела. Шумно выдохнув, Гермиона повалилась на кровать. Остается только ждать, когда Гарри, наконец, захочет сказать ей привет, придёт в лабораторию, узнает, что её нет и тогда… и тогда ничего. Возможно, никто ему не скажет, что она здесь, и он пойдёт спокойно домой ужинать с Роном и Джинни.

Пусть придёт Стайк и даст ей сыворотку правды. Тогда она будет чиста, и её выпустят из этой дыры.

Послышались шаги или показалось? Дверь распахнулась, и в камеру вошел тот, кого она меньше всего хотела увидеть.

— Привет, — нерешительно сказал Рон, закрывая за собой дверь. Он медленно прошел вглубь камеры, глядя на Гермиону, оценивая её настроение.

— Пытать будешь или в Азкабан отвезешь? — с вызовом спросила она.

Гермиона легко могла взбесить его одной фразой. Думая увидеть её в отчаянии и в слезах, Рон не ожидал такой встречи. Одна бровь поползла вверх.

— А что, ты заслужила?

— Конечно, я же шлюха. А шлюх раньше вообще закидывали камнями.

— Послушай, Гермиона, — в нём закипала досада, — я пришёл всё объяснить.

— Я требую другого инквизитора! Приведите мне адвоката! — она скрестила руки на груди.

— Послушай, это очень важно! — прошипел Рон. Он пришёл вывернуть перед ней душу, а ей наплевать. Наплевать на него, на себя, на них! — У нас не скоро будет возможность поговорить.

— Вот и хорошо, Рон! Честно говоря, я не вижу смысла донимать друг друга, — она перестала издеваться и говорила серьезно.

Один бог знал, чего ей это стоило. Смотреть прямо, не выдавать волнения.

«Фильтрато», — прошептала Гермиона, и камера была запечатана от проникновения звуков наружу. Всё, что они скажут, услышат только они. Она собиралась узнать кое-что личное, а за надёжность этой камеры нельзя было поручиться.

— Скажи, у тебя есть другая женщина? — вдруг спросила она.

Рон как раз собирался поговорить об этом, но всё же вопрос прозвучал неожиданно. Он покачал головой:

— Всё не так просто, Гермиона. Это долгая история!

— Пожалуйста, просто скажи мне, да или нет! Ты спал с Кэрол?

Скажи «нет» умоляю тебя, это не может быть правдой, пронеслось у Гермионы в голове. Это всего лишь её глупая догадка. Почему он молчит? Он кивает.

Сердце оборвалось. Исчезла последняя надежда на то, что тогда, в лазарете, ей показалось, что она обозналась и это было досадное совпадение.

— Как давно? — она немного побледнела.

— После миссии, — обречённо сказал он, опустив глаза.

— Как же так, Рон? Почему ты сразу мне не сказал?

— Я не мог, Гермиона. Послушай, я тебе всё объясню!

— Звучит пошло. Не надо ничего объяснять, мне всё равно.

Рон открыл рот, чтобы оправдаться, хотя ни в чём не был виноват. «Силенцио», — проговорила Гермиона, и он больше не смог сказать ни слова, лишь беззвучно открывал рот. Его волшебную палочку отобрали на входе, а снять заклинание, как она, без палочки, он не мог. Проклятая ведьма! Не хочет его слушать, использует магию против него!

Рон в отчаянии подбежал к Гермионе и стал беззвучно трясти её за плечи. Желая сказать, что любит её и не хочет её потерять, Рон не мог достучаться до неё.

«Иммобилус», — прошептала ему в лицо Гермиона, и обездвиживающее заклинание заставило его замереть на месте.

Для Рона это было последней каплей. Она просто издевается! Чем он заслужил такое унижение? Тем, что согласился спасти жизнь Кэрол и участвовать в эксперименте целителей? Разве у него был выбор?

— Рон, послушай, я сниму с тебя заклинания, но ты сейчас же уйдешь, договорились? — она тяжело вздохнула. — Я больше не верю тебе, всё кончено. Я не могу, понимаешь. Ты знал, что я не прощу и пошел на это. Ты сделал свой выбор. Не заставляй меня применять магию против тебя! — её глаза были холодными, чужими.

Гермиона что-то беззвучно прошептала, заклинания были сняты, и Рон отпрянул от неё. Он ощущал обиду и отчаяние. Это было больней, чем приступ. Это было по-настоящему. Приступы он научился преодолевать, а боль, вдруг сдавившую сердце, он преодолеть не в силах.

Рон хотел, чтобы за ним осталось последнее слово.

— Гермиона, несмотря ни на что, я люблю тебя! — он повернулся и, не чувствуя ног, вышел из камеры. Дверь закрылась, щелкнул замок, закрылся невидимый щит.

Гермиона без сил упала на кровать. Всё кончено! Последняя надежда рухнула. Он пришёл, чтобы сказать ей правду — она это заслужила. «Это долгая история»… слова эхом звенели в голове. Значит, это началось давно? Кэрол уже год в его в команде, и Рон часто восхищался ею: «Она хороший боец, внезапная, сильная, непредсказуемая». Неужели именно такая девушка была ему нужна? Гермиона понимала, что была предсказуемой занудой с сомнительной внешностью. Не такой, как Кэрол.

Рон, как и Кэрол, пострадал от заклинания, они вместе должны были преодолеть последствия, и это сблизило их.

Гермиона ругала себя за то, что не выслушала Рона, из упрямства закрыла ему рот, унизила и выгнала. Может, еще не поздно вернуть его?

Гермиона знала, что могла бы открыть дверь — она умела не только отпирать замки, но и мысленно снимать запирающие заклинания. Стайк наверняка знает, что она может, при желании, выйти отсюда. Много ли там охраны? Или это делается нарочно, чтобы она убежала и тем самым признала свою вину?

И тут она поняла, что делать. Гермиона сняла Фильтрато — теперь всё, что происходит в камере, может быть слышно тому, кто хочет её прослушать.

— Мистер Стайк, нам нужно поговорить, — чётко сказала она.

* * *

После разговора с Гермионой, Стайк остался доволен. Он гений! Он берёт на работу только самых лучших. Это была отличная идея — посадить Грейнджер в камеру. В экстремальных ситуациях, как известно, мозг работает в усиленном режиме, вот и Гермиона нашла правдоподобное объяснение событиям в лаборатории, и даже назвала имя предполагаемого преступника, известного ей благодаря обучению в Парижском университете. Если это действительно был Жорж Жано, то Стайк понял, почему трейсеры не засекли постороннего в лаборатории — имя этого мага было известно далеко за пределами Франции. Жано мог беззвучно аппарировать, преодолевать любые стены, использовать самую изощренную магию, скрывая свои следы. Стайку было интересно, что этот маг делал в Англии и с каких пор принялся за убийства? И уж, конечно, поймать Жано было бы верхом карьеры Стайка — это успех, слава, заслуженные лавры…

Но тщеславные мысли быстро уступили место профессиональным. Стайк подумал, не потянется ли к Жано ниточка от недавних преступлений, которые в Аврорате назвали «серым террором»? Он возбужденно барабанил пальцами по столу. Способности и знания Грейнджер надо использовать. А пока она не должна отправляться домой. Если «Черный капюшон» узнает, что она жива, может попытаться убить её снова. Стайк задумался об укрытии для молодой и способной сотрудницы. Небольшая квартирка на окраине Лондона среди домов магглов, с камином — это лучший вариант. И знать о ней должен только Стайк и… нет, пока только он.