Книга ещё не первая. Некрасавец и Нечудовище (джен)

Хорошо иметь собаку,

Потому что с нею можно

Чем угодно поделиться,

Всё она поймёт.

Спектакль «Малыш и Карлсон»

 

Глаза обожгла звезда, на моей щеке — её след.

Мультфильм «Стойкий оловянный солдатик»

 

— Извини, мой мальчик, но я сегодня очень занят.

— Не приставай, Мелочь: видишь, мы готовимся! У нас скоро СОВ!

— Сходите на улицу, Гарри, у меня дела.

— Отстаньте от меня, Поттер!

И вот: весь Хогвартс полон людей, а Гарри — один-одинёшенек. Он вздыхал, безрадостно плёлся по полупустым коридорам, совался в замочные скважины, чтобы подслушать урок, дышал на окна и рисовал там улыбочки, бегал за Филчем (а Филч — от него), катался на лестницах, навещал свой любимый портрет и путался у всех под ногами.

Другими словами, Гарри катастрофически тосковал (и это несмотря на зеленевшие поляны вокруг, распушившийся лес и жаркое солнце). Да что такое весна, если внутри — лютый холод!

Мартышка вскарабкалась на подоконник, чтобы снова подышать на стекло.

— Малыш Гарри! — вдруг раздался оклик неподалёку, где-то внизу. — Здравствуй!

Гарри тут же заулыбался: под окном стоял великан, и если бы тот вытянул руки и, может быть, взобрался на табуретку, то достал бы до подоконника.

— Какой большой! — снова восхитился Гарри, прижавшись носом к стеклу.

Хагрид помахал ему рукой, а затем, словно стесняясь, стал приглаживать свои пушистые волосы:

— Ты, это, занят сейчас? — неловко поинтересовался он, глядя своими глазами, похожими на жуков. — Хочешь помочь мне, а?

Гарри так обрадовался, что покивал, стучась лбом о стекло. Хагрид вначале перепугался, но затем рассмеялся своим раскатистым добрым смехом, а Гарри — хихикнул в ответ.

— Если вылупится рог, значит, я — единорог, — сочинила Мартышка на ходу, выбегая во двор и цепляясь за палец лесничего. — Вылупился, Хагрид?

Великан с улыбкой посмотрел на шишку, которой Гарри начинал гордиться.

— Ещё успеет, — пообещал он и погладил мальчика по голове.

И они зашагали в сторону хижины, ещё больше похожей на сказочную шкатулку, чем прежде.

* * *

У Гарри никогда не было зверя, которого он мог бы величать другом. Тётя Петунья тряслась над чистотой дома и терпеть не могла животных, она исподволь ненавидела бульдога тётушки Мардж (впрочем, как и Гарри, который прятал от бульдога пятки) и мечтала перетравить всех кошек соседки Фигг.

В Хогвартсе Гарри обосновался, но миссис Норрис всё равно надменно задирала свой хвост и не давалась в руки, симпатичную полосатую кошку мальчишка больше не видел (к слову, она вела уроки трансфигурации и была занята), ну, а кроме них никого в Хогвартсе не оставалось. Неслабоки говорили как-то раз про совятню, но Гарри не мог до сих пор улизнуть: ему запрещали подниматься так высоко.

А теперь — вот так просто, как будто исполняя желание Гарри — перед ним положили собаку.

Настоящую! Живую! С блошками на ушах!

Хагрид устроил её на солнышке, а затем навис над застывшим мальчишкой:

— Ты, это, присмотри за ней. Как? Я вернусь через час, а ей компания не помешает.

Гарри просветлел и обрадовался:

— Мне? За собакой?

Хагрид раздвинул бороду своей широкой улыбкой:

— За собакой.

— А она не против?

Мартышка любовно взглянула на бочонок, и тот помахал хвостом — нет, собака абсолютно точно не против такой вот компании.

— Ты её, Гарри, особо не трогай, — предупредил напоследок Хагрид, вытираясь платком. — Ей ещё немножко осталось щенков носить…

Лесничий запнулся и стал загибать пальцы на большущей руке:

— Ну, в общем, недели две, а там, глядишь, и меньше проходит, — выяснил он.

А затем он ещё о чём-то заговорил, но мальчик уже не слушал. Опустившись на колени прямо в разрытую землю, он положил руку на огромное брюхо и от восторга, кажется, задохнулся.

Собака была большая и тёплая, вовсе не злая — даром, что волкодав! Внимательно глянув на Гарри, она снова откинулась и доверчиво подставила свой живот под ладошку, а вскоре задёргала задней лапой: «Почеши меня, почеши!».

— Хулиганка! — разулыбался лесничий ещё откровеннее, так, что этого не смогла скрыть даже его борода. — Ты ей, видно, понравился, малыш Гарри!

— Ух ты!

А потом Хагрид ушёл. Он называл это «по делам», а другие — «купить опасного зверя» (например, дракона), но Гарри пока что об этом не знал.

И вот, он остался один на один с прекрасным бочонком, шерсть у которого отливала серебром, а иногда — облаками. Мелочь видела их за ушами, под лапами и возле хвоста: кажется, собаку давно не чесали, и она заросла одуванчиками, как полянка.

— Сейчас исправим, — пообещал малыш Гарри. — Про-по-лим. Прополим! Я делал это у тёти Петунии.

И вправду, так часто бывало, что братец Дадли возился с игрушками, а Гарри — с землёй и цветами.

— Однажды я даже собирал кое-что на чай, — разговорилась Мартышка, руками пользуясь как расчёской, выдирая свалявшийся пух. — Такие цветочки.

Гарри показал собаке два пальца, свёрнутые в трубочку, и та их понюхала, и лизнула.

— Я попрошу у перфессора, и он заварит тебе.

Язык у собаки был гладкий и тёплый. Гарри никогда так нежно не целовали! Он с удовольствием подставил свои ладошки, макушку и обе щеки. Вот они — звери!

Вот они каковы!..

Часом позже хулигана окликнули в холле:

— Поттер! Гарри Поттер, стой!

И Гарри узнал суровые нотки профессора МакГонагалл, но вовсе не испугался. Послушавшись, он замер у подножия лестницы и обернулся. Улыбка всё ещё озаряла его лицо.

МакГонагалл сурово его оглядела (Гарри — бессовестно сиял и сиял). Особенно ей, кажется, не понравились коленки с комьями глины.

— Вы почему такой чумазый, Поттер? — почти с отвращением вопросила она. — Вы что, упали?

— Нет, — робко потупился Гарри.

— Так почему же, позвольте узнать? — кажется, сердилась профессор, оглядывая цепочку следов поперёк вестибюля.

На самых жирных сейчас переминался мальчишка.

— Потому что у меня будут щенки! — выпалил, наконец, Гарри.

— Что, простите?

— Щенки! Шесть — или больше? — новых собак! Понимаете?

МакГонагалл не понимала. И тут Гарри прорвало, и он, подрагивая, подпрыгивая, поблёскивая глазами, выдал Минерве всю историю своих приключений. От начала и до конца.

— Собаки! Собаки! Собаки! — захлёбывался он от счастья.

— Я поняла, Поттер, всё, я поняла, — и профессор взяла Гарри за единственный чистый палец и повела вверх по лестнице, шепча заклинания.

Повела, слушая длинную несвязную речь о том, как всё-таки здорово иметь друга. Особенно, если шесть!

* * *

— Снейп сказал, что это я! — оскорблено фыркнул Синьор. — Да больно мне надо — банки его воровать!

Синьор Макарон надулся и отвернулся к окну. Неслабоки сочувственно притихли, и только Гарри причмокнул, рассасывая лимонную дольку.

— Не расстраивайся, — всё же решилась Анна, — никто на тебя не зол. Снейп и побольше баллов снимал — ничего!

— Точно-точно, — поддакнули остальные.

И закивали настолько фальшиво, что даже попадали шляпы.

— Мы просто не будем теперь спорить. Глядишь, до конца года и доберёмся до Слизерина.

— Фу-у-у! Не спорить?! — взъелась Зверь от обиды. — Может, ещё и уроки начнём учить?

— Было бы хорошо.

Гарри уже догадался, что Анна была прилежной, больше всех знала и оттого казалась прекрасной. Пока девчонка разглагольствовала о важности образования, Гарри сидел, разинув рот, и даже его карамелька свалилась на пол.

— Ой, ну Гарри! — пихнула его Зверь прямо в бок. — Теперь мой ботинок прилип!

— Ха-ха! — похвалил Макаронина.

— И всё равно меня никто, кроме Мелочи, не понимает.

Гарри бы точно поспорил: он совершенно точно не понял ни единого слова, но ему нравились подобного рода загадки.

Анна схватила со стола учебник и встала — все Неслабоки, как по команде, поднялись следом.

— Собрание окончено!

— А вывод?

— Не будем спорить до следующего года. Решено!

Все взвыли, как стая зверей, в один голос. Кто-то закричал, что это нечестно, подло, ужасно несправедливо, Синьор стал бить себя в грудь и клясться, что найдёт эту банку и вернёт все очки, Малина покраснел, словно нарыв, вот-вот готовый прорваться, и в целом — уход Анны заглушила ругань и какофония.

А потом Зверь поскользнулась на карамельке. Индюк упал вместе с ней. И в итоге — комок из детей выкатился из-за шторки в гостиную Пуффендуя.

— Мелочь! Ух, Мелочь!

Но Гарри поспешил убежать — просто на всякий случай.

«Банка с клыками, — думал он, пересекая школьные коридоры, — банка с клыками… Что же за банка такая? И где же её отыскать?»

* * *

При каждой их новой встрече волкодав лежал то у лестницы в хижину Хагрида, то на подстилке между неровных грядок, но неизменно — с выставленным вверх пузом. Издалека оно уже походило на тыковку.

— Скажи-ка, Хагрид, — спросил как-то раз Гарри у великана, — она съела что-то не то?

— Скорее погуляла не там.

— Погуляла?

Хагрид заметно смутился и отвёл глаза в сторону, притворяясь, что разглядывает огородное пугало.

— Да есть тут один… Живёт глубоко в лесу. Я и не уследил.

— Не уследил? — всё ещё не разгадала Мартышка.

Но лицо у Хагрида стало таким пунцовым, что он больше не затрагивал эту тему, лишь бы так не краснеть.

Впрочем, это было не важно. У малыша Гарри — много других интересных дел! Он то приносил собаке свежие булочки, то массировал её надутый живот, то рассказывал сказки, сидя рядышком на подстилке.

— Моя подружка, — сиял Гарри, выплетая из веточек корявый ошейник, — мой ещё один верный друг!

И собака утыкалась носом в его колени — Гарри был уверен, что она тоже любила его! Собачьей любовью, не знающей перемен, с хвостом-метёлкой (туда-сюда) и нежным преданным взглядом.

И вот, пока Неслабоки корпели над учебниками, преподаватели — над учениками, Гарри приходил к Хагриду каждый день. Иногда — по три раза.

И в эти дни он был по-настоящему счастлив; только поиски банки отвлекали его иногда.

Ему очень хотелось помочь друзьям и профессору: ведь они будут рады, если всё образуется. Только Гарри не знал, что за банка имелась в виду.

— Банка с клыками, — повторял он себе зачастую, — банка с клыками…

И наглаживал машинально собаку. Той обычно всё нравилось, и она лишь больше выкатывала огромное брюхо.

— Похоже на банку, — аккуратно пошлёпал однажды Гарри, прислушавшись. И машинально потом добавил: — банка с клыками. Банка с клыками…

И тут-то его осенило!

— Банка! С клыками! Так может, это всё о тебе?

Тогда Гарри подпрыгнул, поцеловал собаку во влажный нос, заодно — посмотрел на её белые зубы, чтоб убедиться, и сказал ей никуда не уходить (словно она вообще двигалась в последнее время).

И вот, не прошло и минуты, как Мартышка уже понеслась к замку, довольная озарением, — да не наверх, а в холодное подземелье. Гарри так бежал, торопился, так прыгал через ступеньки, словно от этого зависела чья-то жизнь. Он мчался, летел, топал, и по коридору звенело эхо, и подрагивал пол, и любимый его рыцарь (как будто) выпустил несколько светлячков, а Гарри всё равно пробежал мимо и лишь у самого кабинета профессора — остановился.

Всё было тихо. Никто не смел носиться по этому коридору, кроме него и, пожалуй, некоторых Неслабок. Гарри прислонил ухо к двери, глаз — к замочной скважине, но не смог ничего ни услышать, ни разглядеть. Тогда, набравшись храбрости, он постучался.

— Войдите, — послышался было голос, но Гарри уже давным-давно распахнул дверь и вошёл.

Он уже научился некоторым манерам (в том числе и тому, как являться без приглашения).

— Перфессор! — воскликнул он и за одно мгновение оказался перед столом, где Северус, видимо, проверял работы учеников. — Вам нужно срочно это увидеть!

Снейп восторга не разделил. Сдвинув брови, он, конечно, на Гарри немного посмотрел, но почти вскользь — словно он и не ворвался в его кабинет, как маленькое торнадо. Почти сразу Северус расправил перед собой очередной пергамент, отгородившись от хулигана.

— Очень мило с вашей стороны, Поттер…

— Спасибо!

— Но не могли бы вы убраться отсюда?

Гарри подумал, почесал одной ножкой другую:

— Отсюда? — уточнил он, указав на пол.

— И вон туда, — подтвердил недовольно Снейп.

«Ох, ну какой же!.. — подумал Гарри рассерженно. — У меня здесь такое, а он — об этом!»

— Я обязательно помогу вам убраться, перфессор! — пообещал он искренне. — Отсюда и вон туда… Но вначале — сходите со мной!

Северус вздохнул и принялся щедро черкать на пергаменте, и выводить закорючки, и быстро-быстро писать.

— Поттер, — попробовал он устало, когда Гарри учтиво пододвинул ему чернильницу, — выйдите вон — я вас не звал.

— Вам нужно посмотреть Банку, — не отстал от него мальчишка.

И вспомнив, наконец, о манерах, добавил учтиво:

— Перфессор-сэр.

Но Снейп не обратил на него внимания — не помогла даже учтивость — и продолжил писать что-то длинным красивым пером, облокотившись на стол. Вид у него был сосредоточенный и серьёзный. Гарри подумал, что вряд ли он станет шипеть и ругаться в таком состоянии — и пододвинулся ближе.

— Вам нужно много клыков? — продолжил он, пытаясь прочитать текст вверх ногами: уж больно ему стало интересно, что пишет профессор Снейп. — Много, да?

Северус не вытерпел и всё же оторвался от дела:

— Поттер, ты…

Но Гарри его перебил:

— Я нашёл банку с клыками, — сказал он и прибавил неуверенно, скромно: — наверное.

— Наверное?

— Вам стоит на неё посмотреть!

Профессор изогнул бровь и вернулся к своим делам, ничего не сказав. От взмаха его пера у Гарри ноги начали двигаться, словно чужие, и через мгновение они уже вынесли его из кабинета профессора зельеварения — и напрочь отказались снова войти.

Но Гарри иногда проявлял невиданное терпение. Шатаясь из угла в угол, заглядывая к молчаливому рыцарю (он больше не оживал), вздыхая, малыш Гарри всё-таки подкараулил профессора зельеварения.

— А сейчас? — первым делом спросил он, как только Северус открыл дверь. — Сейчас сходите со мной, сэр, перфессор?

Снейп замер в проёме, поджав бледные губы:

— Вы до сих пор здесь.

— Ага, — покивал без стеснения Гарри. — Пойдёте со мной теперь?

Лицо у зельевара осталось непроницаемым, но он запахнулся в мантию, как обычно, и сложил как обычно руки.

— Так значит, Поттер, — вкрадчиво начал он, — вы признаёте, что украли ингредиенты из моего кабинета.

Гарри замотал головой:

— Нет, сэр, я не признаю!

— Но украли.

— Не украл!

— Так зачем я вам нужен тогда, мальчишка?! — рявкнул всё-таки Северус.

Гарри указал в сторону выхода из подземелий, едва не потащив Снейпа следом:

— Да нашёл я, нашёл! Банку с клыками, перфессор! Идёте вы уже или нет?

Профессору Снейпу было не ясно, как можно просто найти такой ингредиент, даже если его кто-то спрятал. В конце концов, когда Гарри не отлип от него и на лестнице, и в коридоре, и в лазарете мадам Помфри, куда Северус зашёл по делам, профессор зельеварения сдался.

И пошёл следом за Гарри.

* * *

Когда они спустились к хижине Хагрида, начали сгущаться сумерки. Небо заметно посерело, Запретный Лес неприветливо зашумел, а Гарри заметил любопытную вещь: даже издалека было видно, как вокруг Банки расплывается что-то красное, и растёт, и увеличивается на глазах.

Профессор зачем-то вытянул руку.

— Ай, сэр! — воскликнул Гарри, запутавшись в рукаве его мантии. — Мне теперь ничего не видно!

Но Снейп будто не слышал, и только когда Хагрид сказал надтреснутым голосом:

— Я накрыл, накрыл…

Гарри смог снова взглянуть на собаку.

Она была странная, даже страннее, чем бывала обычно. Глаза у неё были влажные и большие, испуганные, грудь ходила туда-сюда, и из пасти вывалился язык. Гарри подбежал к ней, плюхнулся в траву на колени, а Банка даже не помахала ему хвостом.

Из-под тряпки выглянуло пятно.

— Ты что, разлил джем? — догадался смышлёный Гарри, почёсывая за ушами у Банки.

Хагрид отвёл глаза:

— Да-да, малыш Гарри. Джем…

— Клюквенный?

— Клюквенный.

— Вот здорово! — порадовался Гарри. — Как же тебе повезло, Банка, правда?..

А Хагрид вдруг отвернулся и начал искать что-то в больших карманах, а потом прислонять это украдкой к глазам.

Гарри тем временем продолжил наглаживать Банку.

— Я привёл к тебе перфессора, — поделился он и оглянулся на Северуса. — Так вы посмотрите, сэр? Это Банка — Банка с клыками! Покажи перфессору рот…

Гарри был занят тем, что просил Банку раскрыть свою пасть, а за его спиной взрослые тихо переговаривались о чём-то. Ему это не нравилось — профессор даже на них не смотрел!

Это значило лишь одно.

«Неужели ошибся?» — вздохнул горестно Гарри.

А ведь он так хотел Неслабокам помочь!..

Но дело было в чём-то ещё. Гарри заметил, что профессор вдруг повернулся и зашагал обратно. Его мантия вздувалась от каждого его шага — видимо, он торопился.

Гарри хотел было броситься за ним, но Хагрид поймал его за шиворот свитера.

— Постой, малыш Гарри, не уходи! — попросил он, заглянув ему в глаза и нагнувшись. — Не мешайся… Лучше я тебе кое-что покажу.

И он отвёл Гарри в хижину, посадил на кровать, а потом поставил перед ним небольшую корзину и дал туда заглянуть. На дне, тёмном и тёплом, устеленном покрывалом, сонно ворочалось нечто. Пока лысое и слепое.

Гарри догадался сразу и прошептал восхищённо:

— Хагрид! Хагрид! Это щенок?

— Точно он, Гарри.

— Какой он голенький и смешной!

Гарри запрыгал от возбуждения. Ему очень хотелось взять щенка на руки и погладить, но было понятно, что щенок пока для этого слишком мал, а руки у Гарри уже чесались.

Хагрид накрыл корзину:

— Чтобы он не замёрз, — объяснил он. — Так уж сложилось, что он родился раньше, чем нужно… ещё и один.

— Как? Больше щенков не будет?

— Не будет, — Хагрид погладил Гарри по голове, и глаза его странно блеснули, словно в них попадали звёзды с неба.

Гарри обнял корзинку, получше её укутал.

— Пускай даже один, Хагрид! — утешил он великана. — Мы же всё равно его как-нибудь назовём?

— Назовём, — согласился Хагрид.

— И он всё равно будет жить у тебя.

— Будет жить.

— И я стану навещать его каждый день, прямо как Банку!

В этот момент снаружи послышался вскрик, похожий на человеческий, но протяжный, переходящий на вой, и Гарри подскочил к окошку, которое было прямо над кроватью и вело наружу — туда, где лежала Банка.

— Что такое, Хагрид? — заволновался Гарри.

А Хагрид тем временем выбежал во двор, и от его шагов задрожала посуда на полках и даже сам Гарри.

— Не выходи сюда! — крикнул Хагрид.

Но Гарри не послушал, конечно, и тут же подбежал к двери — и попробовал её открыть. Получилось не сразу.

Гарри пришлось поднатужиться и крикнуть возмущённое:

— Эй!

И всё же дверь поддалась, скрипнули петли, Гарри протиснулся в щель с трудом — и вывалился наружу почти под ноги Снейпа.

Оказывается, он уже (так быстро) пришёл.

Гарри отряхнул коленки и оглянулся на Банку: она лежала, поскуливая, и Хагрид гладил её.

Тогда Гарри спросил наконец:

— Что происходит?

— Она умирает, — сухо ответил Снейп.

— Как — умирает? — не понял Гарри.

Раньше он никогда не сталкивался с таким — только слышал.

— Это плохо? — уточнил он у Снейпа, дёргая его за рукав.

— Это нормально, Поттер, — объяснил он коротко, странно. — Такое случается со всеми, кто хоть сколько-нибудь живёт.

— И со мной, сэр?

— С вами тоже случится.

— И с вами?

— Конечно, Поттер.

— А может, я уже умирал, но забыл об этом, перфессор? То есть я сейчас мёртвый, а не живой… Может такое быть?

Северус опустил на него взгляд, который показался Гарри внимательным, таким, который ещё надо было от него заслужить.

— Если бы вы умерли, всё было бы совсем не так.

Гарри хотел было спросить: «как, как же было бы тогда, если бы я умер — что было бы сейчас с вами или со мной?», но тут Банка снова завыла, жалостливо, надрывно, клыки её блеснули в ночи так сильно, что ослепили Гарри, что Гарри даже отшатнулся, схватил профессора за руку, и зажмурился, и почти улетел куда-то, и снова открыл глаза…

И увидел вдруг небо, усыпанное сплошь звёздами. Среди них, будто в море, купалась луна. Гарри вдруг показалось, что она была не такая сегодня, что точно-точно она походила на круглый сыр, а теперь…

Северус не оттолкнул его почему-то, но руки своей тоже не сжал.

— Она отгрызла луну, — сказал ему Гарри, и Северус невольно посмотрел на звёздное небо: там — полумесяц.

— Это не она, — начал Снейп, но глянул на умирающую собаку, на мальчишку, верящего в чудеса, и остановился.

Это было так человечно: сочинять какие-то сказки.

— Красиво? — спросила Мартышка, задрав голову вверх, лишь бы отвести взгляд.

— Вполне.

Тогда Гарри немного поник, расслабился — и руку Северуса отпустил. А потом, когда Банка завыла, даже осмелился — и подошёл к ней, и погладил по голове и по пузу.

— Значит, щенок будет цвета луны? — спросил он у взрослых и, конечно, у Банки, которая облизала ему ладонь.

Хагрид, как ни силился, всё-таки зашмыгал носом прямо перед профессором. В бороде и усах у него начали застревать звёзды, а сам он распух, как туча. Маленький Гарри погладил и его тоже, дотянувшись до пальца.

— Ей не будет больно, — сдержанно утешил Снейп, достав наконец пузырёк. — Она просто уснёт.

— Да мы ведь… столько лет…

— Мне жаль.

И вот — Северус присел возле Банки и аккуратно раскрыл ей пасть: собака далась в его руки безропотно, словно всё понимая. Гарри трепал её по холке, а она благодарно шевелила хвостом. Снейп вылил зелье до самой последней капли.

— Сколько… — Хагрид высморкался в скатерть-платок, громко, так, что под Гарри запрыгали камешки. — Сколько, профессор?

— Думаю, минут пять.

И вот — лесничий бухнулся на колени, сгрёб своего друга в охапку и тут же затих. Северус еле успел отодвинуть Гарри — так спешил горюющий Хагрид. Тот был похож на большого косматого зверя с добычей, и его волосы, напоминающие пружинки, трепетали на фоне Запретного леса и звёзд.

Гарри разволновался: он чего-то не понимал.

— Перфессор, — шепнул Северусу мальчишка, подёргав за полу мантии, — Дамблдор сказал, что все псы попадают в рай.

— Вот как.

— Значит, я смогу повидаться с ней, когда захочу?

Снейп озадачился. Он никогда не объяснял таких простых вещей, потому что объяснить их было сложнее всего. А Гарри смотрел на него снизу вверх, и глаза его начинали поблескивать, словно льдинки.

— Не когда захочешь, но когда-нибудь, — соврал Северус.

Ведь мальчишка не хотел слышать правду, а хотел, чтобы его обманули!

— А клыки… Банка с клыками — это та банка, которую вы искали, да?

— Забудьте вы уже про эту банку, Поттер, — шикнул всё-таки Снейп, не сдержавшись. — Вечно придумаете ерунду!

Гарри расстроился, потому что окончательно убедился — Неслабокам помочь не вышло. Он теперь не скоро встретится с Банкой (когда-нибудь — это, должно быть, не завтра), профессор всё ещё злится, а у Макаронины — большие проблемы…

Гарри опять посмотрел на луну.

— Идёмте, Поттер. Я отведу вас в замок, — послышался голос Снейпа над ним.

Его мантия, его волосы, его глаза — всё могло слиться с небом, таким же чёрным, если бы Гарри постоял ещё немного вот так.

— Я останусь здесь, с Хагридом, — решил он.

— Вы и без того увидели слишком много.

— Перфессор-сэр, увидеть — это ещё не всё!

И Мартышка вдруг улыбнулась, словно сказала что-то предельно важное.

А Снейп решил молча: «Какая чушь!»

И всё-таки ушёл.

А Гарри остался, ожидая, пока Банка перестанет скулить, а Хагрид, кажется, плакать.

Так и наступила тёмная ночь.

* * *

— Все псы попадают в рай, — сказал Гарри позже, когда они закопали Банку. — Мне Дамблдор рассказал.

Лесничий сконфужено вытер платком лицо, опять смачно высморкался, но когда наклонился к мальчишке — уже стал собой, с улыбкой, потерянной в бороде.

— Ну, раз Дамблдор говорит, значит, так и есть.

И к восторгу Гарри, Хагрид поднял его на своё плечо («Широкое, как табурет!»), и они направились к замку, отвернувшись от закопанной ямки.

— Хагрид, а как же щенок? — вспомнил Гарри. — Мы его назовём?

— Давай назовём. Как ты хочешь? — спросил лесничий уже веселее.

Гарри не задумался и на мгновение — ему давно стало ясно, как можно щенка назвать.

— Клык, — предложил он. — Давай назовём его Клык, потому что он будет цвета луны. Точно-точно — я в этом уверен!

И Хагрид с ним согласился, и Хагрид наконец улыбнулся, и они пошли дальше к замку, где мигали окошки, кто-то ходил с зажжёнными палочками, и говорил, и смеялся, и продолжал отчего-то жить…

И Гарри покачивался на плече и старался думать, что один клык — это так же здорово, как и целая банка.

«Ну, это если Клык вырастет с Банку, конечно!» — решил напоследок он.