И такое бывает... (джен)

Ну да вернёмся к нормальной жизни. На первой неделе июля нас навестила тётушка Мюриэль. Не знаю, чего на неё все ворчали, как по мне — классная тётка! Только приехала — сразу отчитала Молли за растянутый свитер, попеняла Артуру излишним магглолюбием, проехалась по обалдуям-близнецам, отметила отчаянный карьеризм Перси, умильно поинтересовалась у Джинни успехами на Поттеровском фронте и коварно спросила, смог ли я уже хоть как-то выделиться на фоне братьев.

Я в восторге! Да, она немного ворчлива, но она такая няшка!

Ужин прошёл в уютной атмосфере почти повсеместного молчания. Мюриэль разливалась соловьём. Не сказала ни слова мата, но приласкала каждого, не по разу и всё на разные темы. Какой талант, Господи, какой талант!

Сразу после ужина Джинни экстренно ушла делать Зелья, близнецы яро вызвались поубирать в совятне (если книгу и найдут — то фиг с ним), Молли срочно понадобилось подновить чары в другом конце дома, Артур без объяснений слинял в гараж.

Я остался один на один с Мюриэль. Смотрела она на меня как на... э, не самого достойного человека, но мне было плевать. Как бы это парадоксально ни звучало — мне было с ней приятно пообщаться, она уже показала себя умной бабулькой, а её колкости меня мало трогают. Говоря откровенно, вообще не трогают...

Моё предложение поиграть в шахматы было принято, и я вынес мою прелесть. Не смейтесь, шахматы реально классные...

Я играл чёрными, Мюриэль белыми. Сделав очередной ход, с интересом наблюдал за ней, когда она вытащила палочку и завернула ею хитрый вираж — мне такого не повторить.

— А ты изменился, — уже не таким скрипучим голосом, как поначалу, сказала она. — От кончиков пальцев ног и до имени, верно, Рональд Александр Прюэтт? — я откинулся на спинку дивана и с кивком головы признал:

— Шах и мат.

Она задумчиво покачала головой, убрав презрительно-небрежное выражение лица:

— Да, сильно изменился...

Я только пожал плечами.

— Прежний Рон сразу бы раструбил о своём новом статусе, а ты даже подавать официальное извещение о возрождении рода Прюэтт и своём статусе главы семьи запретил, надо же... Но Молли, какова! Никогда бы не подумала!.. Ты как, думал, кто твой настоящий отец?

— В смысле? — сначала не понял я, а потом до меня дошло.

Самое смешное, что я не могу сказать, что я — Уизли, просто потому что уже есть доказательства обратного. Да и я уже почти Прюэтт...

— Да-а, — не обращая внимания на меня, протянула Мюриэль. — Никогда бы не подумала, что наша насквозь правильная пай-девочка Молли решится на адюльтер... Впрочем, с таким-то мужем — и немудрёно...

— Он неплохой, — на автомате вступился.

— Пф, тебе не с чем сравнивать, малыш.

Я промолчал. Мне как раз было, с чем сравнивать — и в этом соревновании Уизли выигрывал всухую. Даже не смотря на свои бесконечные заморочки с гаражом и проблемы с финансами.

— То есть, — решил перевести тему я, — как только будет объявлено о моём статусе, поползут слухи о том, что я не Уизли? — говоря откровенно, на репутацию Молли мне плевать, но "глава рода — бастард" звучит менее располагающе, чем просто "глава рода".

— Разве что кто-то из твоих братьев проговорится. Знаешь ли, проблемы кэбменов не трогают ткачей, — и, видя мой непонимающий взгляд, она разъяснила: — О том, что род прервался, знают все. Но о том, почему он не сразу возродился — через того же Билла, к примеру, — знаем только мы с тобой и менее удачливые претенденты. А слухи не поползут, потому что вы, Уизли, тошнотворно правильные и не решитесь пятнать честь собственной матери...

Немного помолчав, она спросила:

— Ты ведь знаешь о Турнире Трёх Волшебников? — я кивнул. — А скажи-ка мне, Рон, почему из Дурмштранга приедет самая сильная команда?

Я проглотил рвавшееся на волю "Понятия не имею" и задумался. Да, я любил подобного рода задачки по истории на логику и способность связать воедино несколько фактов. Но о магическом мире мне неизвестно практически ничего! Фон там какой-то благоприятный, что ли? Но если причина в магии, то почему именно Дурмштранг и где гарантия, что остальные школы этого не повторили?

Ладно, думаем глобально. Чем Болгария так отличается от Франции и Англии, ну, кроме самых элементарных ответов?

В магическом плане — да кто бы знал, а в маггловском...

...А ведь правительственные верхушки стран были вполне в курсе по поводу магии, это я ещё по Роулинг помню...

— Можно подсказку? — спросил я у внимательно наблюдающей за мной Мюриэль.

— Можно, — иронично-снисходительно улыбнувшись, сказала она. — Тебе просто наводящую фразу или, может, ответ на вопрос?

— Второе. Скажите, а ведь Дурмштранг — это либо очень большая школа, либо сеть школ на самом деле?

— Верно, — изумлённо кивнула Мюриэль.

— И стала она таковой где-то после Второй Мировой, а до того ничем особым от остальных школ не отличалась?

— Тоже верно, — Мюриэль уже вернула на лицо выражение уничижительного любопытства. — Но это второй вопрос. Хотя, как я поняла, ты уже знаешь ответ. Ну-ка, просвети старую перечницу, покажи ей откровения юного волшебника.

— Всё просто. После Второй Мировой Болгария стала одной из стран соцлагеря, при этом правительственная верхушка СССР не могла не знать о волшебниках, а значит, была в курсе и по поводу школ. Уж не знаю, сколько было магических школ в советском пространстве, но вряд ли много, а учитывая территорию, в разы превышающую размер Британии и Франции вместе взятых, потенциальных учеников было очень много. Проигнорировать Дурмштранг, по меньшей мере, как вариант небольшой разгрузки для остальных школ, Советы никак не могли. Далее, во время войны связь между маггловским и магическим миром серьёзно улучшилась, и некоторое время они существовали очень близко, почти параллельно, так как имели одинаковые проблемы. После войны подобный почти союз стал сходить на нет, но в первые годы всё ещё был силён, что позволило достаточно тесно связать болгарскую школу с советским пространством. А вот теперь, когда Союз уже распался, в Дурмштранг всё ещё поступает прежнее количество учеников, потому что магам шевеления маггловского мира, не связанные с войной, по сути фиолетовы. Таким образом, Дурмштранг имеет большее количество учеников, и даже если планка обучения там такая же, как и в Хогвартсе (хотя все говорят, что там эта самая планка выше), то дети приедут сильнее, потому что там конкуренция жёстче. Вот, — я перевёл дух.

— Надо же, — с удивлённой задумчивостью протянула Мюриэль. — А Шейтхар не врал...

— Значит, всё-таки Шейтхар, — безразлично сказал я.

— Ты о чём это, глава недоделанный?

— Как вы сами заметили, разрешения на обнародование моего статуса я не давал. Знал об этом только Шейтхар, и только он мог проговориться. Но я решил подождать с обвинениями до того, как вы всё подтвердите.

— Не гони коней, малявка! С обвинениями он подождёт... Я всё же тоже Прюэтт, и нет ничего такого в том, что гоблин поведал мне о счастливом возрождении семьи.

— Вы — Крестон, это во-первых. А во-вторых — я, как вы сказали, глава, пусть и недоделанный. А он вам всё рассказал даже без моего ведома...

— Притормози, сопля рыжая! Помочь он тебе хотел, балда! И меня помочь тебе попросил. А я, знаешь ли, не страдаю альтруизмом в острой форме, да и помогать людям не особо люблю, скорей, наоборот, если ты заметил, — не скрывая язвительности, ответствовала мне она. — Но он меня убедил, что ты неплохой мальчик, даже с претензией на мозг. Вон какие интересные логические цепочки строишь, даже, как настоящий Прюэтт, маггловскую историю знаешь. Спроси у жителей этого дома, что такое Великая Депрессия, и они после недолгих раздумий на голубом глазу ответят тебе, что это когда у королевы было плохое настроение в течении долгого времени, тьфу!

— И с чем он хотел помочь? — уязвлено поинтересовался я.

— Для начала он попросил тебе намекнуть... — она с натугой поднялась с дивана, подошла ко мне и отвесила мне хорошую затрещину: — Твоя палочка тебе не подходит, кретин! — и вернулась на своё место. — Ну, ещё он сказал, что ты весьма обеспокоен вопросом защиты разума.

— И вы можете мне помочь?

— Разумеется, мальчик. В первом случае, учитывая, как долго тебе служит твой ширпотреб, по ошибке называемый настоящей палочкой, я сведу тебя с хорошим мальчиком, который сделает тебе хорошую палочку буквально за бесценок — от сорока до восьмидесяти галеонов. Во втором я познакомлю тебя с не менее хорошей девочкой, которая сможет нарисовать на тебе что-нибудь красивое и полезное, магические татуировки, слышал о таких?

— Что-то где-то, — неопределённо проговорил я, после чего утвердительно заметил: — Денег вы мне не дадите.

— Ха! Я их никому не дам. Завещать буду, разве что. Тебе половину, как самому большому идиоту и неудачнику в этой семье, братьям твоим, сестрёнке на приданое, да и родителям, чего уж там... Вот же наказал Мерлин, единственные родственники — и те Уизли... Но учти, мальчик, мою смерть будут тщательно расследовать! — она неопределённо улыбнулась. — И смотри мне, не трогай Шейтхара. Он хороший и заботится о тебе.

— Да, это замечательно... Проблема в том, что у меня самого денег нету.

— Пф, маленький лгунишка. У тебя уже почти шесть часов как есть сто пятьдесят галеонов. Пляши, Хогвартс выиграл тендер, — у меня прямо от души отлегло.

— А сколько будет стоить магическая татуировка?

— Не знаю, приблизительно от полутора тысяч галеонов, — к душе прилегло обратно. Пытаясь отвлечься, я задал давно интересующий меня вопрос:

— А скажите, почему вы отказались вести дела рода?

— Я что, похожа на идиотку? — она от души расхохоталась. — Надо оно мне, это убыточное агонизирующее предприятие? — внезапно её улыбка потускнела, как будто с неё резко сорвали маску. С грустью и даже горечью она, внимательно рассматривая камин, продолжила тихим, чуть хрипловатым голосом. — Мне уже сто четыре года, мальчик. Не тот возраст, чтоб брать на себя чёртову кучу проблем. Да и я большую часть жизни прожила под фамилией Крестон, и отказаться от неё — всё равно, что предать память Эдварда в угоду бесперспективной прихоти. Времена, когда я, так сказать, собственными силами могла возродить род, прошли ещё до Второй Мировой, знаешь ли... так что адский труд по возрождению Прюэттов ляжет именно на твои плечи, уже лёг. Впрочем, Шейтхар говорит, что ты вполне неплохо справляешься, а это, поверь, весьма лестная оценка. Он на своём веку успел повидать ещё моих дедов, которые правили более чем достойно; он с ними тебя и сравнивает... Надеется, что по наступлению совершеннолетия ты сможешь занять всё-таки кресло Прюэттов в Визенгамоте, а то оно, зараза, уже лет сорок пустует...

— Ну что ж, — будто опомнившись, вновь энергично забрюзжала она противным скрипучим голосом. — Общественность общественностью, а семья имеет право знать о твоём статусе, не так ли? — и, не дожидаясь моего ответа, вновь взмахнула палочкой, после чего профессионально-противным визгом закончила: — Все сюда!!! — и поковыляла на кухню. Спустя несколько минут все, присутствующие в Норе, собрались на этой самой кухне, где Мюриэль и сообщила:

— Ну что, семейка Уизли, среди вас оказался один не совсем Уизли, — тут она многозначительно хмыкнула. — Можете поздравить Рона, который недавно смог пройти тест на принадлежность к роду Прюэтт и ныне является его главой.

Реакция Уизли была разной.

Молли сочувственно охнула, — видимо, была в курсе по поводу ситуации в роду.

Артур меланхолично обрадовался и похвалил меня, после чего попытался удрать в гараж.

Джинни позавидовала, но поздравила.

А вот Перси и близнецы делали всё идеально синхронно, будто перед этим долго репетировали.

Резко расширяются в изумлении глаза и приоткрывается рот. Потом в глазах появляется озадаченность, недоумение и обида. Потом они краснеют, их головы с почти слышимым щелчком поворачиваются в сторону Молли. Затем они, видимо, сразу устыдившись, резко уставляются в стол и вяло мямлят поздравления.

Я стою с шахматной доской под мышкой и довольно улыбаюсь. Мюриэль ехидно осматривает нас всех и ставит подножку уходящему Артуру.

Сюрприз удался.

На следующий же день Мюриэль безжалостно забрала меня из дома, чтоб я "показал ей Косой переулок". Сама она, мол, на постоянной основе проживала в США, где ранее её муж, а теперь и она сама управляла сетью гостиниц. Единожды в год она посещала с визитом историческую родину, и теперь "горела желанием увидеть изменения".

На деле же она быстро провела меня в Гринготтс, где Шейтхар, невинно рассматривающий потолок, провёл нас в какой-то кабинет с камином. Крикнув "Самшитовая роща", я после недолгого путешествия вывалился из камина вслед за Мюриэль.

— Даниэль, негодяй, отчего не встречаешь гостей?! — немедленно возмутилась тётушка. Спустя несколько минут в гостиную зашёл "хороший мальчик": высокий статный брюнет, на висках которого уже присутствовала седина, сразу расплылся в улыбке.

— Тётушка Мюриэль! Рад вас видеть!

— Ага, как же, небось, сейчас в уме проклятия перебираешь и мысленно подсыпаешь мне яд!

— О, вы даже чаю не выпьете? — огорчился Даниэль.

— Мерзавец, ты должен был оскорбиться, — чуть обиженно заметила Мюриэль. — Но ты прав. Знакомься, это что-то вроде моего внучатого племянника, его зовут Роном и ему нужна палочка. Желательно очень хорошая, чтоб он не выглядел совсем бездарью... хотя он такой и есть. Рон, это — Даниэль Фолле, говорит, что он мастер делать палочки, увы, никого другого я не знаю. Засим оставляю вас, надеюсь, вы сможете не убиться в моё отсутствие. У вас шесть часов, а мне пора.

— До свидания, тётушка Мюриэль! — в унисон пропели мы с Даниэлем елейными голосами. Уже из камина она погрозила нам пальцем.

— Ну что, — обратился ко мне Даниэль, на чистейшем, кстати, английском. — Сначала еда или работа?

— Совместить нельзя? — деловито спросил я.

— Определённо, Рон, ты мне нравишься. Пойдём, — он довёл меня до столовой, после чего извинился и отлучился на пару минут. Вернулся он с хрустальным шаром в руках, по воздуху за ним плыла рулетка и лист бумаги, над которым замерло странноватого вида перо. Как выяснилось позже, самопишущее.

— Итак, для начала тебе надо немного познакомиться со мной. — Появившийся домовик поставил перед нами тарелки с едой. — Как уже сказала Мюриэль, меня зовут Даниэль Фолле. Представляться в ответ не надо. Я занимаюсь изготовлением волшебных палочек на заказ для определённого круга клиентов, который время от времени расширяется, как, например, сейчас. Люди приводят ко мне своих учеников, детей и знакомых. Итак, для того, чтобы сделать тебе хорошую палочку, я должен знать о тебе всё. Вот это, — он кивнул на лист с пером, — поможет мне ничего не забыть. Шар поможет нам найти правду, в том случае, если возникнет какая-то неточность. Рулетка для стандартных измерений, без которых сложно сделать удобную волшебнику палочку. Должен заметить, что палочка — отражение твоей души, она есть ты сам, поэтому мне понадобится узнать о тебе очень многое, но не волнуйся, ничего не выйдет за пределы этой комнаты. Кроме того, это будет только твоя палочка — и никто иной без твоего разрешения даже воспользоваться ею не сможет, а после твоей смерти она вообще рассыплется пеплом... Если сделана по уму и для тебя. Пока ничего не говори.

Когда мы закончили есть, Даниэль потёр руки и чуть хищно подался вперёд.

— Начнём допрос. Для начала встань, — на меня почти тут же набросилась рулетка.

— Какой рукой ты колдуешь?

— Правой...

— ...Хорошо. Ты лентяй или трудяга?

— Абсолютно точно первое...

— ...Любишь поспать?

— Обожаю...

— ...Сильно эмоционален?

— На людях большей частью. В основном спокоен...

— ...Ага. Так, вытяни правую руку вперёд, — неожиданно приблизившееся перо быстро укололо меня в палец. — Хорошо, спасибо. Знак зодиака — Козерог?

— Да нет, вроде Рыбы, — я поднапряг память, пытаясь вычислить свой знак. Первое марта у нас там на что попадает?..

— Да нет же! — сердито перебил меня Даниэль. — Что ты меня путаешь?! Козерог... — и действительно, когда я сказал про Рыб, шар окутал сероватый туман. Я неуверенно повторил:

— Козерог, — шар немедленно стал чистым. Ну надо же...

— ...Так, — Даниэль с сомнением на меня посмотрел. — Тебе четырнадцать?

— Да, — ответил я. Шар остался чистым. Ничего не понимаю...

— ...Ага, сексуальный опыт был? — я засомневался.

— А этот вопрос для чего?

— Первый раз — это, видишь ли, эмоциональное потрясение, и палочку надо делать с оглядкой на этот факт.

— Да, — и шар снова остался чистым. Что происходит вообще? Или это реально Рончик уже совсем-совсем взрослый?

— Быстр, — хмыкнул Даниэль...

— ...Так, принадлежишь ли ты к каким-либо родам?

— Да, я Прюэтт. Глава семьи.

— Ого, это несколько меняет дело! И какой камень у тебя на перстне?

— Жёлтый берилл.

— Чудно. Ещё какая-то кровь есть?

— Я по отцу Уизли. И родные бабки с обеих сторон — Блэки.

— Это просто восхитительно!..

— ...Любимые уроки в школе, что лучше всего выходит из чар?

— История и трансфигурация, лучше всего выходит трансфигурация...

С Даниэлем было приятно и легко общаться. Несмотря на его внешний вид, казалось, что мы с ним одногодки, да притом закадычные друзья.

Наконец, несколько часов допроса подошли к концу. На листке красовалась стенограмма нашей беседы, отдельным столбиком в уголке шли цифры — разные длины.

— Значит так, — решительно объявил Даниэль, уже, по-видимому, разумом бывший где-то в другом месте. — Заходи через две недели ровно. Захвати на всякий случай сразу восемьдесят галеонов — при всём желании даже самая раскрутая палочка не стоит больше. Там посмотрим, — и он унёсся в неведомые дали. Я же послушно перенёсся обратно в Гринготтс, где меня уже ждал Шейтхар, пригласивший меня в свой кабинет.

Мельком подумал — надо к Даниэлю и Гарри с Гермионой сводить. Не то чтобы я воспылал к ним невероятной любовью, но они от меня так просто не отстанут, если я резко прекращу общение, а долго подводить их к постепенному расставанию — лень. Легче, так сказать, общаться, чем объяснить, почему нет, или как там в бородатой поговорке было?..

А раз мы типа дружим, то мне же будет спокойнее, если в качестве волшебных девайсов у них будет что-то достойное и подходящее.

В кабинете уже сидела очень довольная чем-то Мюриэль.

— Говорят, ты квиддичем увлекаешься?

— Я ещё не определился. И вам здравствуйте.

— Решил даже поставить деньги на свои мнимые знания?

— Ну, не зря же я в Хогвартсе прорицания изучал. Приснилось мне, что сижу я богатый на метле, а мимо меня плачущий Крам со снитчем падает и результаты Кубка кричит. Вот я и понял — это знак...

— Да уж, и чего я ждала?.. Ладно. А скажи мне, Рон, почему же вы меня такую зловредную безропотно терпите раз в год?

— Мы вас любим, — заявил я, преданно глядя ей в глаза. Мюриэль на секунду замерла, а потом искренне расхохоталась.

— Ух, насмешил... — она вытерла слёзы. — Ещё варианты будут?

— М-м-м, из вежливости?

— Но тогда в прошлом году вы бы уехали в Египет как раз на время моего приезда, нет?

Я пожал плечами.

— А терпите вы меня, потому что хоть я и старая перечница и злая карга, у меня есть деньги, и я не совсем вас забываю. Мне немножко совестно, что я оставила любимого внучатого племянника без подарка... Хм, всё это время оставляла... А ты ведь целыми днями тренировался...

А ночами грабил банки, продавал Ливану танки, торговал на трассе галькой и насиловал людей, — не к месту вспомнилось мне. Чёрт, а ведь до этого ещё жить и жить! Если доживу...

— Но тем не менее — в Министерской ложе на финальном матче Кубка для вас будет десять мест. Приводи друзей, семью, заодно посмотришь, оправдаются твои прогнозы или нет. Можешь не благодарить.

— А вам не всё равно?

— Пожалуй, всё же нет.

— Тогда большое спасибо.

— Паршивец какой вырос, Шейтхар, ты только посмотри!..

* * *

Как бы то ни было, жизнь потихоньку двигалась. Братья вели себя тихо, только время от времени косились на Молли, Джинни немного поворчала, но смирилась. Артуру всё в принципе пофиг. А вот Молли пожалела сыночку, и теперь старалась хоть немного облегчить нелёгкую участь возродителя практически захиревшего рода. Она, наконец, отметила мою страсть к мясу, и теперь я видел его чаще и в больших размерах, чем остальные.

Две недели пролетели, как пара минут. Тётушка следила за моими тренировками, участвовала в наших с гоблином беседах, дополняла Шейтхара, когда он неточно отвечал. Сказала, например, что, к сожалению, все картины Прюэттов так и остались в особняке и сгнили (она тоже с моего официального разрешения посетила поместье). Кодекс Прюэттов (модное название домовой книги) она мне пообещала отдать через пару лет, а вот родовой гобелен с генеалогическим древом, который чудом смогла сберечь, — только по окончании восстановительных работ в доме Прюэттов. Узнал, почему она так часто меняет завещание:

— А потому, голова бладжеровая, что в тот день, когда я составлю серьёзное завещание, я примирюсь со своей смертью. Не бывать этому! А уж если всё-таки погибну раньше времени во цвете лет, то мой душеприказчик поможет всем избежать конфузов, верно, Шейтхар, поможешь? Он-то знает, чего, кому, куда и сколько, и уж точно не ошибётся...

Также Мюриэль очень помогла мне с моторикой рук, в частности, с движениями для палочки. Развивала она только правую, как-либо работать с левой отказалась наотрез. Ещё один раз спросила:

— Ты как, стилет трогал уже?

— Да нет, — равнодушно ответил я. — Всё как-то времени не было, да и вообще я на него особого внимания не обращал.

— Вот и хорошо, ну и не трогай. А захочешь — бери, — и на этой непонятной ноте удалилась. Что это вообще было?

Со Скиттер пока шла вялая переписка, всё содержание которой можно с лёгкостью выразить с помощью одной фразы: "Я вам не доверяю, мне нужны гарантии". Единственный плюс — Сычик уже привык и весьма философски относился к смене окраса, даже не шарахаясь от собственного отражения. Что поделать — я, ни разу не повторившись, старался выбирать самые впечатляющие и психоделические расцветки.

Но вот я с полными карманами денег по каминной сети путешествую в Самшитовую Рощу, где меня уже ждёт Даниэль.

Как объясняла мне Мюриэль, работа с волшебником и палочкой требует уединения, нарушать которое не вправе никто.

— Привет, Рон. Ну, что, — дружески подмигнул мне Даниэль. — Ты готов увидеть свою самую верную спутницу жизни?

— Привет, Даниэль. Немного нервничаю, но готов, — улыбнулся я.

— Тогда с тебя за погляд шестьдесят один галеон, деньги вперёд! — я рассчитался с Даниэлем, после чего он отошёл от стола, возле которого стоял, открывая моему взгляду две коробочки — одну поменьше, другую побольше.

— Итак, — он взял в руки ту, что поменьше. — Здесь находится твоё воплощение в дереве. Десять дюймов, красное дерево, берилл и шерсть нунды, очень упругая. — Он открыл коробочку, представляя моему взгляду палочку. — Красное дерево прекрасно для трансфигурации, но, как я понял, чары у тебя выходят плохо. Так что шерсть нунды должна немного скомпенсировать этот перекос. Ох как я эту нунду искал! Благо, знакомый выручил. Правда, пришлось хорошенько побегать после того, как я выдрал у Шайтана (так звали нунду) клок шерсти... Ну и, наконец, твой родовой камень, берилл, сработает как своеобразная фокусирующая линза, что позволит тебе тратить на сосредоточение меньше сил.

Красное дерево чуть поблёскивало на свету. Изящная рукоять, чуть шершавая — чтоб не скользила, потом переход на более узкую часть с ромбовидным узором и ещё один, последний переход, на ровную скользкую часть до кончика. В навершии посверкивал берилл.

— Уровни символизируют твою принадлежность к трём родам. Сверху вниз — условно светлые Прюэтты, тёмные Блэки и Уизли. У тебя почему-то отношение к Блэкам лучше, чем к Уизли, — на секунду озадаченно нахмурился Даниэль, впрочем, тут же забыв об этом. — Если эту палочку и вырвут у тебя из рук, то только очень сильным Экспеллиармусом. А вот это, — он взял в руки вторую коробочку, — кобура под твою волшебную палочку. Футляр из чешуи дракона, ремешки из кожи саламандры. Кожа под этим будет дышать и не будет потеть. Малозаметен, не привлекает внимания, и палочка болтаться по карманам не будет. Вот тут сделал небольшой рисунок, ты не возражаешь? Это тот самый Шайтан, чья шерсть у тебя в палочке. — На чешуе филигранно была изображена суровая морда чернющего желтоглазого котяры, выглядывающая из темноты. — Ну, испытывай.

— А сюда никто не войдёт? — запоздало спросил я, помня наше спонтанное появление.

— Нет, что ты! — засмеялся Даниэль. — С момента знакомства и пока клиент не покинет мой особняк с кобурой и палочкой, камин закрыт для всех, кроме этого клиента. Так что наше уединение не нарушат.

— Хорошая система, — пробормотал я, с трепетом беря в руки свою первую в жизни волшебную палочку (Ронову в расчёт не берём). Я слегка взмахнул ею — она со свистом рассекла воздух. Нашёл взглядом на камине какую-то жутко уродливую вазу и спросил: — Можно?..

— Конечно, она всё равно никогда мне не нравилась, — кивнул Фолле. — Это подарок твоей тётушки. Я в долгу не остался и отдарился пособием "Как бросить курить"... — я уже не слушал. Керамическая ваза с потрясающей лёгкостью перетекла в красивую хрустальную фигурку ангела. — О, знаешь, так гораздо лучше. Не возражаешь, если я её себе так и оставлю? — я не возражал. У Даниэля в руках мгновенно оказалась палочка, пара пассов, палочка пропала. На мой непонимающий взгляд он объяснил: — Трансфигурация, к сожалению, не вечна, продержится пару часов — и поминай, как было... А это были фиксационные чары. Немного изменённое проклятье окаменения, жутко тёмномагическое и очень запрещённое — не смей меня выдать властям!.. Вечность, может, твоя статуэтка и не простоит, но за пару сотен лет я ручаюсь.

Я задержался у Даниэля ещё на пару часов. Выпытал у него всё-таки эти чары. И они получились! Да, не сразу, но уже не сбоили! Работала и Левиоса, и другие заклинания...

Вот что значит правильная волшебная палочка!

И кобура подошла идеально, очень удобно, и на часы не залазила.

Также Мюриэль сдержала обещание и в этот же день потащила меня к тату-мастеру. Молодая милая девушка Даяна попросила меня для начала сказать требуемые свойства татуировки, потом подобрать рисунок, место, где он будет красоваться и возвращаться, когда у меня будет требуемые деньги и свободная ночь. Жила Даяна по адресу "Обитель ежей", и работала исключительно по ночам почему-то.

Со свойствами меня такой уж облом не ждал, по крайней мере, защита разума встала во главе угла. Брать два свойства уже опасно, тут и разорвать может...

Защита, к моей печали, не абсолютна, но мимоходом мои мысли никто прочесть не сможет. Чтобы их, собственно, прочесть, понадобится около двух часов изнурительного скрупулёзного взлома.

Татуировку решил сделать на правом плече. Думал сначала на левом, но стойкая ассоциация с Меткой отвратила меня от этого решения.

Долго бился над рисунком, на пятом часу, когда Мюриэль уже недвусмысленно поигрывала палочкой, решил увековечить на себе магическое животное, которое дало мне мою. Показал Даяне кобуру, она Шайтана одобрила.

Закончили мы на том, что это мне обойдётся в тысячу восемьсот пятьдесят галеонов.

Печалька.

А через два дня уехала Мюриэль.

Со мной она прощалась отдельно, ещё в Гринготтсе.

— Значит так, шахматист, ты не выпендривайся особо и вперёд Поттера к Волдеморту не лезь. В дуэли не ввязывайся — склад ума у тебя пока не дуэльный, так что не рискуй. Но и оскорблений не спускай, смотри мне. Я, может, к Рождеству приеду ещё, нервы тебе попорчу как следует. В чарах тренируйся, в трансфигурации не расслабляйся, на зелья совсем не забивай, понял? Невесту себе присмотри тоже... Не кривись, а присмотри! Лапчонки свои куриные тренируй, может, когда-нибудь и сойдёшь издали за мага. Палочку чисть, думай иногда, логику вон свою используй. За друзьями своими следи, а если они вдруг опять вознамерятся влезть в какую-то задницу — по башке тюкни и в медпункт оттащи, или что там сейчас в Хогвартсе может мозгов через задние ворота добавить... Сам ввяжешься — лишу наследства со страшной силой! УЗМС бросай к чёртовой матери, — бесполезная трата времени и, насколько я вижу твой энтузиазм, нервов, а вот над прорицаниями ещё подумай, может, догадаешься до чего-то полезного, — хмыкнув, она закончила наставления на путь истинный.

Помимо всего этого я ещё и с Перси общался. Должен признать, что он неплохой парень. Он открыл мне на многое глаза в этом мире. Я, пожалуй, пока не успевал особо задумываться над грустным бытом без нормального компьютера и, что самое главное, без интернета. Да ещё и, будучи вполне довольным своим зачарованным магнитофоном и потихоньку записывая музыку в плеер-шкатулку, я как-то упустил из виду тот факт, что в Хогвартсе электроника ни под каким видом не фурычит. И Перси, в общем-то, охотно и доходчиво объяснял мне про аналоги маггловских вещей в магическом мире. Например, прототип такой важной и в серьёзных расчётах почти необходимой вещи, как калькулятор, а именно — расчётную бумагу (которая автоматом выводит результат написанного примера) он даже великодушно принёс мне в жертву... то есть в дар. Впрочем, о большинстве аналогов, типа сквозного зеркала и переговорных листков (классная штука, но дорогие. Продаются парами, что пишется на одном листке — появляется на другом, при наличии специального стилоса с универсальным ластиком на конце могут использоваться до пятидесяти лет) против телефона и аппарации и каминов против человеческих (потому что что аппарация, что камин был точно изобретён нелюдью!) средств передвижения. Правда, индустрия мётел и иных летучих штук меня не вдохновила — безопасность и комфорт на них были под очень большим вопросом. Тем более, что летали они (за исключением дорогих спецзаказов, которые отличались повышенной проходимостью на любых территориях) на фоновом магическом приводе, и, поскольку на воде магический фон слабеет от берега, при залёте на достаточно далёкое расстояние от суши они попросту талантливо и достоверно изображали из себя сбитый советскими лётчиками мессер.

Собственно, моё с ним сближение объяснялось просто — он остался единственным, кроме Артура, человеком в доме, который относился ко мне по-прежнему. Близнецы и Джинни тихо завидовали, причём у близнецов по отношению ко мне ещё и нотка пренебрежения присутствовала. Когда я прямо его об этом спросил, он так же прямо ответил:

— С тем, что наследие Прюэттов мне не достанется, я смирился ещё три года назад. Да и, признаться, я на него особо никогда не рассчитывал — я мало верю в сказки. В какой-то мере я рад за тебя, и немного сочувствую, потому что неспроста тётушка Мюриэль так ехидно ухмылялась, и твой грустный взгляд только подтверждает это. Не беспокойся об остальных — Билл, может, и пообижается недолго, но в целом никак не отреагирует. Чарли, как ты помнишь, в принципе фиолетово всё, что не имеет крыльев, чешуи, впечатляющей пасти с клыками, не дышит огнём и весит меньше пары центнеров. Близнецы переболеют. Да и Джинни долго зла держать не будет. Они ведь все — истинные Уизли, лёгкость характера одна из присущих им черт. А я всего добьюсь сам, и всегда добивался.

Перси непринуждённо делился со мной той информацией, на добычу и обработку который сам в своё время потратил немало времени и усилий. Не отвлекаясь от написания отчётов, тихим голосом рассказывал мне о картотеке мадам Пинс, в которой по названию можно было найти любую книгу. Рассказал о заклинании, ищущем отрывок в книге по ключевым словам. И даже нарисовал схемку. Раскрыл мне пароли для ванных старост: "Они их всё равно не меняют". Сказал мне и на пальцах показал маршруты патрулирования преподавателей и старост — оказывается, в целом учителя вкупе с учениками едва ли половину замка охватывали! Отдал мне все свои школьные конспекты. Нумерология оказалась математикой с элементами гадания на числах, теории вероятности и на старших курсах — начал математического анализа плюс немного комплексных чисел. Имитировал незнание, Перси меня "подтянул".

Кроме того, они всё-таки существуют! Я имею в виду, олимпиадники и олимпиады. Правда, ни те, ни те особо не афишируются.

Ещё в Хогвартсе кроме факультативных занятий, типа УЗМС или маггловедения, есть совсем-совсем дополнительные, правда, изучают там, на мой взгляд, всякую муть. Ну, меня там просто особо ничего не заинтересовало. Углублённое маггловедение — Искусство магглов и Культура магглов (да, мне там будет особенно интересно), магия земли как подвид травологии, облегчающий работу с растениями... мрак.

Ещё Перси открыл мне одну из самых страшных тайн школы — начиная с пятого курса, все достижения и просчёты учеников жёстко фиксируются и заносятся в так называемый прайс. Прайс представляет собой огромный журнал выпускников, который подаётся в вузы, после чего особо отличившимся, но вне Хогвартса не отметившимся, высылаются приглашения от того или иного университета. Всё это опять же, особо не афишируется и по большему счёту, является предметом обсуждения сугубо между директорами и замами плюс Министерство, но... Как водится, лучшему выпускнику года поручается этот самый прайс заполнить готовыми листками под соответствующие фамилии, о чём на листке этого старательного человека делается сопутствующая отметка. В файл каждого ученика входит журнал посещаемости, рейтинг поточных и экзаменационных оценок, заметки об отработках и драках, сумма заработанных баллов за вычетом потерянных, достижения в квиддиче или успехи в изучении школьных предметов, у кого-то — взятие ступени подмастерья в выбранном профильном предмете (как в своё время у Снейпа по зельеварению и у Поттера с Люпином за трансфигурацию — это я, правда, узнал позже) — всё это за последние три года обучения.

Вот так и Перси узнал об этой тайне, заполнив прайс, а перед выпускным балом получил приглашение в помощники от Крауча, который ещё и намекнул на возможное кураторство в деле изучения Международных Магических Отношений. Перси, кстати, на эту специальность заочно поступил в один из лучших вузов страны...

Вот это крутой парень!

* * *

Чудо всё-таки случилось! Решено было забрать Гарри и Гермиону двадцать восьмого июля. Сначала Артур предложил вариант с каминами, но я, памятуя, чем это в своё время закончилось для Поттера, вызвался сам их забрать. Из Норы в Дырявый котёл, оттуда — в Литтл-Уининг, по пути обратно в Лондоне цепляем Гермиону. К моему удивлению, все согласились не только на это, но даже и на то, чтоб отпустить меня одного.

Подготовился я основательно. Костюм (демократично оставил жилет на вешалке), рубашка, галстук, туфли, чуть выглядывают часы. Умыт, причёсан, фирменная улыбка, пачка разменянных фунтов в кармане и плеер, а то в дороге загнусь со скуки.

И вот, сидя в рейсовом автобусе до Литтл-Уининга, я наконец сообразил, что меня так тревожило в последние дни. У Поттера через три дня День рождения, а у меня даже подарка нет! И, что самое унылое, я не знаю, что ему подарить...

Доехал. Спросил дорогу. Показали. И — вот оно! Дом Дурслей. Изображаю дятла.

Дверь мне открыл крупный светловолосый мужчина. Не сказал бы, что он такой уж китяра. Широкая кость, крупные черты лица и чуть усталый взгляд.

— Сэр?.. — вопросительно смотрел он на меня.

— Ох, простите, мистер Дурсль, я задумался. Меня зовут Рон Уизли, я друг и однокурсник вашего племянника, Гарри Поттера, — а вот теперь он удивился. Судя по всему, я только что с треском разрушил все его представления о волшебниках. — Вы не могли бы позвать его или подсказать мне, где он сейчас находится? — да, немного труднее, чем сказать "Где Гарри, маггл?", но, судя по смягчившемуся лицу Дурсля и одобрению в его глазах, моя вежливость не бессмысленна.

— Поттер сейчас где-то гуляет, вероятно, на детской площадке... — и он неуверенно замолчал.

— О, спасибо, мистер Дурсль, — я благодарно ему кивнул, и тут произошло поистине эпохальное событие.

— ...Но вы можете подождать его здесь, — сказал Вернон и, похоже, и сам удивился.

— С удовольствием, сэр, — ошарашено согласился я. Он проводил меня в гостиную. Из кухни удивлённо выглянула Петунья.

— Петунья, познакомься, это наш гость, Рон Уизли, друг и однокурсник Гарри, — в её лице действительно было что-то лошадиное. Чуть длинноватая шея, большие глаза с грустинкой и форма подбородка создавали такое впечатление.

— Рад познакомиться, миссис Дурсль, — благовоспитанно кивнул я.

— И я... рада. — С некоторой паузой ответила она, после чего, ещё немного помолчав, неуверенно предложила: — Чаю?

Поначалу всем было неловко, хотя я старательно строил из себя вежливого хорошего мальчика, но вскоре мы разговорились и скованность совсем спала ("Можете звать меня Петуньей, Рон. — Да, и меня Верноном..."). Дадли я так и не смог увидеть.

Мы говорили о разном — об автомобилях, с Верноном немного побеседовали об огнестрельном оружии, я рассказал пару курьёзных случаев из истории, похвалил чай и вынесенное вскоре печенье. Поговорили о ситуации в Британии (тут я плавал) и в мире (тут было немного получше), обсудили развитие информационных технологий (тут вообще всё было замечательно), я пару раз поахал на тему "как всё интересно!", восхитился чистотой в доме (и вовсе не "стерильно и противно", вполне приятно и уютно). Поговорили даже о дрелях — помощь бабушке с ремонтом не прошла совсем бесследно! Мы посмотрели фотографии, я уважительно отозвался об успехах Дадли в боксе на тренировках ("Его даже собираются выдвинуть на осенние соревнования! — Уже? Поразительно, наверно, он очень талантлив!"), и вот как-то незаметно разговор съехал на Гарри. Началось всё с фразы Петуньи:

— Надо же, если бы мы знали, что волшебники бывают и такими, как вы, Рон, то не пытались бы оградить Гарри от волшебного мира...

— А что, — осторожно спросил я, — вы пытались?

— Да, но вас разве остановишь? — она грустно улыбнулась. — Вот, пару лет назад какие-то чародеи нам окно во второй спальне с корнем выломали...

— Негодяи, — горячо подтвердил я.

— Наверно, мы всё же неправильно воспитали Гарри и уделяли ему меньше внимания, чем следовало, — с чего-то разоткровенничалась Петунья. Вернон молча хмурился и смотрел в чашку. — Но, на самом деле жить в доме с маленьким волшебником, которого не можешь толком контролировать — жутко. Помню, когда ему было два года, он лбом о вазу ударился, она раньше у камина стояла. Так после этого, буквально две секунды прошло, ваза взорвалась буквально, Гарри только чудом не сильно пострадал... С Лили такого никогда не было.

Да, в этом тоже кроется отличие магглорожденных от чистокровных или полукровок. Подразумеваются, что последние будут расти в условиях, когда хотя бы один родитель — волшебник, могущий оградить от опасности окружающих и защитить ребёнка от самого себя. Потому-то засовывать чистокровного Поттера к магглам — идиотизм, могущий привести к катастрофе... Как это было с Томом Риддлом. А вот у магглорожденных способности скрыты, и если и проявляются, то слабо и почти незаметно.

— Он безумно испугался и удрал в чулан, где как-то закрылся, Вернон чудом смог выбить дверь и достать его. Правда, ненадолго, мальчик всё время норовил вернуться обратно. Вскоре и пришлось там его поселить... Я до сих пор иногда думаю — что могло случиться, если бы он так разозлился на меня, Вернона или Дадли?.. как оказалось, он абсолютно точно не колдовал только тогда, когда был чем-то занят. Вот и... К его одиннадцатилетию, казалось, эти вспышки... магии окончательно прекратились, когда исчезло стекло в зоопарке. Он, наверно, вам рассказывал? — я кивнул. — Змея в месте, где куча детей... И мы знали, кто в этом виноват. Было безумно страшно, когда Полкисс сказал про разговоры со змеями — если бы Гарри сочли виновным в этом инциденте, его бы забили — не дети, так их родители. А потом эта ваша школа, Хогвартс... Мы не хотели его отпускать — я слишком хорошо помнила, как испортилась Лили. Но от нас опять ничего не зависело. После первого года мы думали — может, ещё не всё так плохо? А потом Гарри сорвал Вернону важную сделку, магией сорвал, и мы опять решили не отдавать Гарри. После второго года он сбежал сам, надув Мардж. Да, она перегнула палку, и тем не менее. Один из прибывших волшебников отметил, что ещё пара минут, и её бы разорвало...

— А зачем вы называли Поттеров алкоголиками и тунеядцами, а Лили — девушкой лёгкого поведения?

— Да сказала как-то в запале то, что думала, — криво улыбнулась Петунья. — Трудно составить иное мнение о людях, которые могут из ниоткуда появиться здесь в любое время суток, причём навеселе или весьма разгорячённые. А Лили зачастую и с разными кавалерами. Правда, вскоре после того, как она забеременела, визиты прекратились... Знаете, вы совсем не похожи на волшебников, которые навещали нас раньше.

— А почему вы никогда не говорили Гарри этого?

— Сначала не было случая, да и пришлось бы рассказывать всё, а говорить ребёнку, что его родителей убил маньяк, дружки которого ещё вполне живы? Так, кажется, было в письме... А теперь... Знаете, Рон? Не могу решиться...

— Ясно, — повисла неловкая пауза. Я такие не люблю, так что... — Вот что, Петунья, вы положительно должны раскрыть мне секрет приготовления этого чудесного печенья!..

Разговор снова перешёл на нейтральные темы. Смог даже уговорить Дурслей показать мне чулан. Ну, что я могу сказать...

Назовите меня психом, но — дайте два! С поправкой на размеры. Ребёнку там вполне реально жить, но мне уже было несколько некомфортно находиться в чулане, потому что вымахал Рон — будь здоров.

К сожалению, в полной мере оценить всю прелесть помещения в приятном нераздражающем свете лампочки я не смог, так как чулан уже приспособили под филиал кладовки, но всё равно — я б там жил.

Как раз в этот момент, на осмотре, так сказать, местной достопримечательности, пришёл Гарри.

Легендарный Гарри Поттер.

Не совсем опрятная футболка, чуть потёртые джинсы, не очень чистые кроссовки. Если все по размеру и больше, чем надо, то явно ненамного. Одно из трёх — или Дадли не такая уж свинья, или Петунья очень хорошая швея, или Дурсли расщедрились на секонд-хенд или что-то в этом роде. Хотя... может ещё, Поттер это сам приобрёл. Или ему кто-то левый подарил.

С такой шикарной причёской парень в любой панковской-рокерской компании был бы без проблем принят за своего. На лбу, над правой бровью зловеще багровеет шрам, больше напоминающий рану, если честно, что создаёт откровенно отталкивающее впечатление. За трёпанными-перетрепанными очками-велосипедами сверкают оленьи глаза. Наивные-наивные, просто до невозможности. В целом приятные черты лица. Фигура довольно крепкая, видать, не зря его Петунья на исправительные работы в сад отправляла.

— Рон?! — откровенно изумился Поттер.

— Да, привет, Гарри. У тебя очень милые родственники. Ты как, собрал вещи? — я прямо видел, как в его душе разворачивается когнитивный диссонанс. Только что столь ненавистных ему Дурслей его лучший друг назвал милыми. Мир перевернулся.

Да, Дурсли действительно неплохие. Со своими закидонами, и сына не очень хорошо воспитали, но тем не менее. Тем более у них в плане воспитания сына ещё не всё позади, а спорт дисциплинирует.

— Д-да, собрал, я сейчас... — видимо, зрелище меня, мирно беседующего с Дурслями, сильно его потрясло.

Просто я хотел аккуратно подвести Гарри к мысли о том, что с ними можно вполне мирно сосуществовать. Думаю, если бы Дурсли высказали Гарри всё то же, что и мне, он бы стал, во-первых, менее неприязненно к ним относиться, и, во-вторых, менее радикально судить обо всём в общем. Как раз в данном случае обе стороны пострадали и все в какой-то мере виноваты, Гарри тоже, пусть и невольно — чем не пример того, что мир не делится на чёрное и белое?..

— Петунья, Вернон, вы случайно не знаете, где здесь можно взять такси да Лондона?

— К сожалению, нет, Рон. — Отвечал мне Вернон. — Но сегодня я совершенно свободен и, пожалуй, если вы не возражаете, вас подвезу.

— Нам ещё надо будет в Лондоне забрать подругу, — наглеть — так по полной!

— Ничего страшного, я всё равно не знал, чем себя занять, — улыбнулся Дурсль. Он пошёл выгонять машину, а Петунья извинилась и поднялась наверх. Через пару минут оттуда спустился Гарри с глазами по мандарину и спросил у меня:

— Рон, ты что с ними сделал? И, главное, как?! Мне только что тётя сказала, чтоб я с тобой дружил и за тебя держался, мол, ты плохому не научишь и сделаешь из меня человека!..

— Ничего особенного, мы просто поговорили, — Поттер смерил меня недоверчивым взглядом, но решил подождать с расспросами.

— А как мы отсюда доберёмся до Норы?

— О, ничего сложного. Твой дядя любезно согласился подвезти нас до Лондона, а оттуда по каминам...

— Дядя... что?!!

Тем временем мы вышли во двор, где у обочины нас уже ждал тёмно-синий Mitsubishi Pajero II с Верноном за рулём.

Путь провели в молчании под музыку из радио. Вернон следил за дорогой и время от времени с удовольствием наблюдал за Гарри, с лица которого никак не сходило совершенно обалдевшее выражение. Парень, похоже, был в ступоре.

Хорошо хоть, я загодя уточнил у Гермионы её адрес. Немного поплутав, мы вырулили к нужному дому. Я попросил немного подождать — Вернон кивнул, Гарри не отреагировал, — я подошёл и постучал в дверь.

Открыла мне приятная шатенка средних лет, которая, услышав мою нехитрую историю ("Здравствуйте, меня зовут Рон Уизли...") позвала Гермиону и пригласила меня выпить чаю. Я отказался ("О, нет, спасибо, я ненадолго и нас ждут в машине").

И вот настал второй по эпичности момент сегодняшнего дня. Я смог увидеть Гермиону Грейнджер.

Я мог ожидать разного. Заучки с загнанным взглядом. Патологической зануды с книгой вместо мозга и невероятным чувством собственной значимости. Забитого заморыша, что только книгами и спасается. Прототипа Молли Уизли с поправкой на внешность и библиофилию.

Три раза "Ха!"

Да, теперь я верю в брак канонного Рона и Гермионы. Не особо конфликтный парень, которого может занести, и не отличающийся особым умом с сильной самодостаточной личностью. Так сказать, голова и шея.

Только вот тут мы будем максимум добрыми друзьями. В семейной жизни мы друг друга сгрызём... Монстры без головы и с двумя шеями долго не живут. А мягко и ненавязчиво мною потихоньку управлять она не сможет, не тот характер. Характер у нас обоих прямоват по-мужски.

А вот Уизли был типичной бабой, хотя это, может, говорит моя к нему неприязнь.

Ей хорошо будет с тихим неконфликтным парнем, который будет её любить.

Как вы поняли, Поттер под определение "тихий и неконфликтный" не подходит. Я — тем более.

Я увидел себя. Лет в четырнадцать, в женском обличье, куда более мягкого и демократичного, старательного и доброго, но себя. Правда, в девчачьем варианте это действительно могло показаться замшелостью и закомплексованностью, признаю.

Гермиона ставила во главу угла в одежде удобство, комфорт и чтобы ничего не мешало.

Волосы собраны в не совсем опрятный пучок. Выглядит, может, и не венцом красоты, зато нигде не мешает и никуда не лезет.

Косметики нет. Я почти вижу, как она встаёт с утра, смотрит на косметичку и заваливается обратно досыпать. Полчаса на штукатурку — пф!

В глазах — пока не совсем взрослый цинизм, вяло замаскированный под практичность.

Потом узнал — уверенность, что в книгах можно найти если не всё, то очень многое. Совершенно верно! Даже из откровенной лжи реально вычленить крупицу правды...

Она наверняка несколько легче привязывается к людям. Да и верит в них больше. Но в нашей троице лично в своём рейтинге ставит себя чуть выше нас и потому опекает. Не скажу, что незаслуженно — Рон и Гарри действительно были... как бы младше. И по биологическому возрасту, и психически. И она явно не воспринимает магический мир как сказку.

Самое смешное, что у неё один из карманов рюкзачка очень подозрительно и знакомо (для меня) топорщился.

Да, у меня тоже лет с двенадцати появилась эта блажь — носить с собой на всякий случай перочинный нож. Потом, правда, прошло, но я его уже носил с собой по привычке. Мама безумно ругалась и каждый раз отнимала поначалу.

Ох, кажется, я немного выпал из реальности.

Гермиона взволнованно сверкала глазами, проводила рукой перед моим лицом и пыталась меня дозваться.

— Ох, прости, я, кажется, задумался...

* * *

Мы очень беспокоились за Рона после этого года. Приключения в Визжащей хижине явно не прошли для него бесследно — на следующий день он замкнулся в себе, стал несколько более груб и несдержан, находился почти постоянно в плохом настроении. Когда мы рассказывали ему о своих приключениях на ниве спасения Клювокрыла и Блэка, на фразе "Мы чудом спаслись, хорошо хоть, никто сильно не пострадал" он только сказал "Ну да, вы же Поттер и Грейнджер!..".

До конца года мы в основном разговаривали на нейтральные темы, стараясь особо не расстраивать Рона, хотя так и не смогли понять толком причину его депрессии. Стремились сохранить дружбу и надеялись, что у него это пройдёт.

Хотя, говоря откровенно, друг он... утомительный.

Изменения Рона отразились и в письмах. В июне он вообще поначалу не писал. А потом — нейтральные письма ни о чём, ни слова о квиддиче, ни жалобы на противных братьев... С ним явно что-то не так.

А теперь, когда я увидела его, смогла понять, что да — он очень сильно изменился. Если это, чёрт побери, вообще Рон.

Во-первых, он коротко постригся, чего раньше вообще никогда не было. Также он стоял передо мной в опрятной рубашке с галстуком, в костюме и в туфлях, и чувствовалось — эти вещи ему родные. Родные Рону, который не признавал ничего, кроме ботинок и растянутых джемперов.

Ладно, это ещё можно списать на смену имиджа и долгие тренировки.

Во-вторых, выражение лица. Лёгкая чуть ироничная полуулыбка, которой у Рона никак не могло быть — не тот у него характер. Да и стоял он спокойно, чуть расслабленно и уверенно — опять же, не Ронов стиль...

И в-третьих он смотрел на меня так, будто впервые увидел и пока никак не реагировал на внешние раздражители. Хотя нет, кажется, соизволил обратить внимание...

— Ох, прости, кажется, я задумался, — чуть виновато улыбнулся он. — Привет. Ну что, поедем? — я кивнула.

А он чуть шагнул вперёд и взял мой чемодан и переноску с котом. При этом Живоглот, который не только Рона на дух не переносит, но и в переноске путешествовать ненавидит, даже не рыпнулся и вообще начал вести себя примерно.

Рон никогда не страдал излишним джентльменством. Он, в принципе, вообще им не страдал.

После он вежливо попрощался с мамой, и, пока я делала то же самое, успел положить чемодан в багажник тёмно-синего джипа. Когда я подошла, он всё ещё стоял рядом с машиной и открыл мне дверь. Рядом со мной оказался Гарри, он, кажется, тоже был в шоке. Чуть заторможено повернулся ко мне, поздоровался и отвернулся обратно.

Сам Рон сел на переднее сидение, уместив кота у себя на коленях, и представил мне водителя. Крупный усатый мужчина с пшеничными волосами и вполне приятной улыбкой оказался дядей Гарри. Тем самым, который вроде его на дух не переносит.

Я что, попала в другой мир и не заметила этого?..

В молчании мы доехали до Дырявого котла, где Вернон помог Рону с чемоданами. Поттеровский Рон спихнул хозяину, а мой опять понёс сам. Тепло распрощавшись с Верноном (в основном Рон; я особо не отсвечивала, а Гарри вообще молчал и смотрел на всё дикими глазами), мы зашли в паб и оттуда по камину перенеслись в Нору.

Нет, мир вроде всё тот же. Реакция присутствующих в Норе Уизли на наш приезд было вполне обычной и прогнозируемой.

Мы быстро занесли чемоданы в комнаты (меня и Гарри селили в пустующие комнаты Билла и Чарли), причём Рон не отдавал мне мои вещи до самой двери. Он что, влюбился в меня что ли? На прямой вопрос о причинах подобной заботы ("Нет, мне очень приятно, правда..."), он посмотрел на меня чистыми голубыми глазами и с каким-то даже удивлением ответил:

— Гермиона, но ведь ты девушка, а девушкам нельзя таскать тяжести...

Что происходит вообще?

Ужин прошёл в тёплой обстановке, только вот, как мне показалось, отношения между Роном и близнецами были несколько напряжёнными и Джинни нет-нет, а чуть обижено посматривала на парня.

После меня ожидал ещё один культурный шок. Я помню комнату Рона, хотя, подозреваю, при нас она ещё была в более-менее удобоваримом состоянии. По сравнению с тем, что я увидела сейчас — небо и земля!

Достаточно того простого факта, что появился книжный шкаф. Правда, не всё так катастрофично — первые две полки занимали магнитофон и карты, средние две пустовали, а на две нижние были кое-как запихнуты стопки книг корешками к стенке, какие-то, судя по видным частям, поновее, какие-то постарше. Почётное место в отдалении занимала накрепко перетянутая ремнём книга по УЗМС за третий курс. Рон равнодушно махнул рукой — "учебники". Стол (новый) завален кое-как порисованными скомканными и разглаженными бумажками, перьями и перьевыми ручками, венчал это всё кактус.

— О, Гарри! — тормошил тем временем нашего Избранного Рон. — Слушай, а поиграй со мной в шахматы! А то я тут совсем захирею...

Гарри медленно кивнул, а Рон почти сразу обернулся ко мне со щенячьим взглядом и жалобно проголосил:

— Гермио-она, помоги мне с домашним заданием, а? А то я за всё это время только и смог, что трансфигурацию с историей сделать да по чуть-чуть ещё чего-то, — и молитвенно сложил руки на груди.

Вы не представляете, как я рада это слышать! Не в смысле того, что без меня ребята беспомощны, а потому, что хоть что-то не меняется.

Всё-таки это Рон. Пусть сильно изменившийся, даже, я бы сказала, повзрослевший и резко поумневший, но Рон.

— Хорошо, я помогу тебе с заданиями, — ответила и он просиял. Пока мальчики расставляли фигурки (Рон бережно переставил на освободившуюся тумбочку завязанную в узел вилку на небольшой ножке, которая расплющивалась на конце и потому стояла), я подошла к открытому окну и увидела там небольшого паучка. Сантиметрового или около того, чёрного в светлую крапинку. Ох, Рон же их боится!.. — Рон, у тебя на подоконнике паук, — известила я его, протянув руку к столу за деревянной линейкой.

Я могла ожидать многого. Испуганного визга, гневного крика, но явно не того, что последовало.

С непередаваемыми панически-возмущёнными нотками в голосе резко повернувшийся Рон воскликнул:

— Не обижай Джафара!..

...Может, я повторюсь, но — Рон очень сильно изменился...

* * *

Да, у меня на подоконнике действительно уже пару недель жил паук. По уму надо бы его сбросить, но у меня не поднималась рука. Первые пару дней мне было откровенно лень его выметать, а потом он вызвал моё уважение, сожрав муху вдвое больше себя. Вымахал он уже порядочно, должен сказать. Я, правда, несколько ограничивал его рост, оставив ему ареал обитания в десятисантиметровый квадрат и не ограничивая рост его паутины в высоту. Всё, что на подоконнике выходило за пределы очерченной мною области, безжалостно рвалось. Время от времени я подкидывал ему комариков, не выдержавших моих жгучих аплодисментов.

Забегая вперёд — Живоглот повадился спать со мной. Несмотря на закрытую дверь, я зачастую просыпался и видел рядом с собой эту рыжую тушу перса-экстремала. Причём как по внешности, так и по характеру — эта сволочь навострилась временами валяться на моей шахматной доске и драть когти о тумбочку. Про дневной сон на столе на бумагах я и не упоминаю. Кстати, вопреки своей страсти к большинству сов как к неплохой замене обеду, с Сычиком котяра взаимодействовал вполне спокойно, даже не пытаясь охотиться на совёнка.

Общаться с Поттером и Грейнджер оказалось довольно интересно. Правда, пока я особо своими знаниями не светил и половину реплик (как правило, язвительных и подначивающих) проглатывал. Но ничего, постепенно они ко мне такому привыкали, и я уже немного больше открывался им.