Ее Королевское Высочество (джен)

Шестнадцатого августа горемычная Скитер создает-таки портключ. Просто портключ — на то место, где она стоит.

И это радует. Мой план переходит к следующему этапу. Который вызывает у участников моей авантюры дружный выдох отчаянья. Потому что теперь их действия сплетаются в связку.

Анимагия — тоже интересный раздел магии. Начинающий анимаг превращается без одежды, но искусственные части тела, тем не менее, превращаются вместе с ним — вставные зубы, например. Как, впрочем, и палочка. Возможно, магия рассматривает ее как часть волшебника, но это уже дебри теории... Более опытный анимаг может протащить в своем теле какой-нибудь предмет — проглотив или вшив под кожу. И верхом анимагического искусства является превращение в одежде и с чем-нибудь в карманах. Правда, мне анимагов такого уровня не встречалось.

Скитер, увы, анимаг далеко не опытный, поэтому хоть она очень не хочет, но ей приходится расставаться с зубом, на место которого Мартинес вставляет зуб из чьей-то кости. Не очень красиво, хоть и не передний резец.

А зуб этот — зачарованный одноразовый портключ на нашу «базу».

В самом начале нашей авантюры Скитер должна в образе жука очень аккуратно пробраться в хранилище.

А потом счет идет на секунды.

Раз. Скитер превращается из жука в человека. В хранилище, разумеется, включается тревога, но фора все равно имеется.

Два. Создает портключ в Форт Нокс.

Три. Посредством зуба-портключа переносится на «базу» где-то в Кентукки из Форта.

Четыре. За портключ, созданный Скитер, хватаются МакНейр, Гойл и Штефан, которому Руквуд передает уже нормальный, «грузовой» портал для перемещения заполненного сундука.

Пять. Портуются в Форт Нокс.

Шесть. Закидывают золото в сундук. При этом задача Штефана не столько золото хватать, сколько обеспечить Заклятье Головного Пузыря от воды или ядовитого газа и нормальную отправку из Форта, а также нейтрализовать Охранные Чары, насколько это возможно. Ну и заблокировать двери от магглов, которые, несомненно, будут старательно ломиться внутрь. Как и маги, кстати.

Семь. Хватают сундук и портуются из хранилища.

Разумеется, все удается не сразу. Совместными усилиями с Руквудом создаем павильоны, максимально похожие на настоящее хранилище золота, чтобы все прошло, как следует.

И мы репетируем. Репетируем до изнеможения. Скитер даже спит, бормоча сквозь сон «Портус...», а Штефан машет рукой, словно выполняет движения палочкой.

Двадцать пятого августа у нас впервые что-то складывается.

— Пять с половиной минут, — подытоживаю. — Но ни одной ошибки, все слаженно. Мисс Скитер, поздравляю, вы можете считаться чемпионом по скоростному созданию порталов.

Стоящий рядом с ней Руквуд закусывает нижнюю губу.

— Только все равно медленно. Нам на всё про всё три с половиной минуты. Работаем.

Потому что за три с половиной минуты любой отравляющий газ окажет минимальное воздействие на организм магов с учетом использования заклинания Головного Пузыря.

* * *

Двадцать девятого августа от репетиций переходим к делу, и... Кто бы мог подумать, что у послушных Пожирателей сорвет крышу при виде настоящего золота?

Штефан, Гойл и МакНейр вываливаются из пространства через восемь минут вместо трех с половиной, когда я уже считаю их потерянными навсегда. Штефан ожесточенно сдирает с руки цепь, приделанную другим концом к сундуку (чтобы не потерять при перемещении), и обессилено валится рядом с тяжело дышащими Гойлом и МакНейром.

Кидаюсь к прибывшим.

— Там... дохрена золота, — говорит Гойл и отключается.

Золота и правда... многовато. Последующие подсчеты выявляют, что обалдевшие от обилия драгметалла в хранилище маги втроем накидали в сундук четыреста двадцать одну болванку общим весом более пяти тонн. При этом эти... болваны не учли, что грузовой портключ был создан с расчетом на вес троих мужчин, сундук и всего две тонны «багажа» в этом сундуке. И то, что магглам потребуется восемь минут, чтобы добраться до опустошаемого отсека. И то, что ядовитый газ действует не только через дыхание, от чего защитил Головной Пузырь, но и через кожу. Хорошо, что под пули не подставились. Пули иногда летят быстрее, чем человек соображает.

— Три дебила — это сила, — заключаю, когда угроза жизни «трем дебилам» минует.

На календаре — первое сентября.

А я не могу ничего — только упасть и уснуть. Впервые за трое бессонных ночей рядом с уже выигравшими жизнь магами.

* * *

В себя прихожу только третьего числа. Из нашей временной «базы» в США, куда мы переправляли золото, моя команда уже давно переместилась, запутав следы. А меня, спящую праведным сном, перенесли в одну из комнат Лестрейндж-мэнора, где я и провалялась все это время. Как я при этом ходила в туалет и ела, я не помню.

Через пару секунд после моего пробуждения рядом со мной оказывается моя Донни.

— Мадам, — домовичка смотрит на меня огромными укоряющими глазами, — вы совсем не заботитесь о своем здоровье!

— Донни, — смущенно отвечаю зверушке, — я знаю. Принеси лучше мне мантию.

— Разумеется, мадам.

Привожу себя в порядок, спускаюсь вниз, в гостиную.

Вся компания в сборе. Вместе с хозяином дома, Ральфом Лестрейнджем. Штефан при виде меня сияет и первый опускается на колено. Следом опускаются МакНейр, Гойл, Руквуд, Лестрейндж и Скитер, порядком изумленная подобным поведением.

— Моя Леди, я рад, что с вами все в порядке, — говорит Штефан, когда я разрешаю всем встать.

— Вы не представляете, как я рада, что вы целы, — отвечаю, садясь на свободное кресло, и все дружно опускают головы. И Скитер в том числе.

— Леди Александра.

Оборачиваюсь. Риддл стоит в дверях, смотрит пронизывающим взглядом.

— Лорд Марволо...

— Вы себя совсем не жалеете.

— «Все для фронта, все для победы», — вспоминаю русскую поговорку времен Второй Мировой.

— А это наши герои? — Волдеморт окидывает взглядом присутствующих, которые снова стоят, преклонив колени.

— Да, — довольно улыбаюсь. — Они молодцы. Только вот жадность до добра не доводит.

Вихрь магии, пронесшийся по комнате, показывает, насколько недоволен Риддл.

— Штефан, Гойл, МакНейр, — ледяным голосом произносит Волдеморт, от чего упомянутые Пожиратели еще ниже опускают головы, ожидая наказания, но тут Риддл вспоминает о еще одной личности.

О Скитер.

— Мисс Скитер, — уже дружелюбнее произносит Волдеморт, и испуганная девушка вздрагивает. — Не бойтесь. Вы все сделали великолепно. Сколько мы вам должны?

— Э... — бедная Скитер не в состоянии вымолвить ни слова.

Блин, вот бы она такая молчаливая была в Кентукки, а?

— Мы договаривались на тысячу галеонов, — говорю.

На пол перед девушкой падает магический кошелек — мешочек с наложенными Усиленными Уменьшающими.

— Здесь две, — сообщает Риддл. — Вы заслужили поощрения.

Скитер хватает кошелек стремительным движением.

Волдеморт садится на рядом стоящее кресло, смотрит на девушку, которая по-прежнему стоит на одном колене, не зная, что ей делать.

— Мисс Скитер, вы знаете, кто я?

Скитер вскидывает голову, смотрит в глаза Волдеморту, затем очень по-простецки икает, кивает...

И падает в обморок.

Наблюдаю, как Лестрейндж совместными усилиями с Гойлом кое-как приводит в чувство несчастную Скитер, усаживает ее на свободный стул.

— Мисс Скитер, вам не стоит меня бояться, — голос Волдеморта чарующ. — Вы очень смелая девушка. Вы помогли ограбить самое защищенное место в Штатах — Форт Нокс. Я рад, что знаком с таким человеком, как вы.

Скитер успокаивается и даже слегка пунцовеет.

— Но вы понимаете, что данное событие — не совсем ординарное? — мягко говорит Волдеморт. — И мне нужны гарантии, что вы не проговоритесь.

— Вы хотите Непреложный Обет?!

О, девочка голос подала. С перепугу, правда, он у нее хриплый и писклявый одновременно.

— Нет, зачем, — Волдеморт улыбается и берет девушку за левую руку. — Мисс Скитер, я всего лишь хочу даровать вам честь носить мой Знак. Мои сторонники меня не предают.

* * *

— Миледи, — Лестрейндж останавливает меня, когда я собираюсь уже выходить. — Я... хочу сказать вам насчет вашего ученика... и Хогвартса.

Ой, Мерлин великий!!! ШКОЛА!!!

— Четыре дня назад милорд связался с... вашим дядей, — Лестрейндж опасливо косится в сторону на других присутствующих, — и поручил мистера Снейпа мне. Так что не переживайте, я отправил его в Хогвартс вместе со своим сыном Рабастаном. Они с одного факультета, так что все будет в порядке... И я сообщил в Хогвартс, что вы приедете четвертого числа. Все равно занятия начнутся только в понедельник. Вы ничего не потеряете. Дамблдор не возражал.

— Мистер Лестрейндж, спасибо огромное, — говорю стоящему передо мной мужчине. — Я совсем потерялась с этим золотом...

— Я понимаю, миледи... я рад оказаться вам полезным.

* * *

— Гоблины дали за золото два миллиона семьдесят две тысячи четыреста девяносто галеонов, одиннадцать сиклей и двадцать три кната, — говорит Люциус Малфой.

— Это много или мало? — интересуется Риддл, который понятия не имеет, сколько стоит «честно уворованное» нами золото.

— Они сперва хотели оценить вполовину, но я сумел уговорить их на семьдесят четыре процента.

— Вполовину? — Риддл приподнимает бровь.

— В одном галеоне содержится примерно одна драхма чистого золота, — поясняет Малфой Риддлу, — чуть меньше двух граммов. У нас же был четыреста двадцать один слиток общим весом почти одиннадцать с половиной тысяч фунтов. Из этого золота можно наплавить два миллиона восемьсот тысяч галеонов и еще хватит на колечки для всех гоблинш банка.

Семьдесят четыре процента? Вместо пятидесяти? Малфой гений дипломатии. Я рассчитывала не более шестидесяти пяти.

— Это очень неплохо, — киваю. — Учитывая происхождение золота. А нас будут искать. Не только в США, но и в Британии. Причем будут искать маги. И то, что в Британии всплыло золото из Форта Нокса, не скроется ни от кого.

— Гоблины не выдают тайну клиента, — с гордым видом говорит Малфой, на что я скептически хмыкаю:

— Мистер Малфой, в банке работают так же люди.

— Люди под клятвой!

— Любую клятву можно обойти.

— И как же это?

— Легко, — фыркаю. — Знаете, определенные зелья в сочетании с пытками и легилименцией творят чудеса.

Малфой бледнеет и сглатывает. Риддл же с явным удовольствием слушает наши препирательства.

— Если за собрата-гоблина гоблины заступятся, то за человека вряд ли, пусть тот даже и будет сотрудником их банка, — поясняю стушевавшемуся блондину. — Сами видите, золота много. Очень много. Намного больше, чем стоит чужая жизнь.