Ее Королевское Высочество (джен)

Десятого февраля, утром, мой ученик ставит на стол плошку с какой-то желтой мазью.

— Что это? — приподнимаю бровь.

— Мазь.

— Это понятно, — фыркаю. — Первый опытный образец?

— Не совсем, — Северус мотает головой. — В общем… Ну… вот.

Вглядываюсь в мазь, непонимающе поднимаю глаза.

— Ну, то, что требовалось. Я сделал.

— И от чего она? — интересуюсь.

В глазах моего ученика недоумение. Приходится уточнять.

— От ожогов, от ушибов или от прыщей?

Недоумение увеличивается. Я тоже мало что понимаю, пока Северус не хлопает глазами и не произносит:

— А… надо было от чего-то одного?

В смысле? Оно имеет все три эффекта?

Встаю, беру плошку со стола. Северус настороженно следит, как я перекладываю ее в стеклянную баночку и завинчиваю керамическую крышку.

— Пойдемте, проверим, как оно работает.

То, что сегодня суббота, мне на руку. Я предупреждаю Дамблдора, что мне с моим учеником нужно отлучиться в Лондон. Директор кивает, отпуская. Он и не имеет права возразить. Если я захочу, я вообще могу поселиться в Хогсмиде, а Северуса отправлять на занятия по утрам из дома.

Камин из почты Хогсмида выкидывает нас в «Дырявом Котле». Северус ежится, кутается в теплую шерстяную мантию, подбитую мехом.

— Куда мы идем? — интересуется он, когда мы выходим в маггловскую часть Лондона.

— В ближайшую больницу, — отвечаю.

— А… а зачем?

— Как зачем? — поворачиваюсь к ребенку. — Мы же должны испытать ваше творение… или нет?

Северус не отвечает, лишь поправляет капюшон.

В длинных мантиях мы не сильно привлекаем к себе внимание. Они похожи на плащи, в которых ходят многие магглы. К тому же погода не способствует прогулкам — идет мокрый снег, налипая на одежду.

Ближайшая больница в трех кварталах от входа в «Дырявый Котел».

— Это больница? — интересуется Северус, когда мы подходим к стеклянным дверям, и я придерживаю створку.

— Да. Медицинский цвет у магглов — белый. Ну, иногда встречаются другие цвета, но преимущественно белый, — поясняю ребенку, который немедленно начинает разглядывать стойку регистрации, сотрудников больницы и посетителей.

— И это все медики?

— Врачи, — поправляю. — Но не все. Здесь есть и медсестры, как и просто обслуживающий персонал. А нам надо в отделение интенсивной терапии, иначе реанимацию.

— А что это?

Приходится объяснять. Заодно приходится пояснять кардинальные отличия болезней магов от болезней магглов, рассказывать про инфекционные заболевания, врожденные патологии, про заболевания нервной системы, про… даже стоматологию упоминаю.

— Магглы не могут вырастить новые зубы? — хмурится Северус.

— Да, — киваю. — Но зато они нашли способ коррекции зрения, пусть и варварский, очками, — пожимаю плечами. — Который вошел и в наш, магический мир. Маги этого не смогли.

— А почему не изобрели зелье?

— Не смогли, наверное, — фыркаю. — Как и магглы. Они тоже не смогли найти другого способа, кроме очков. Возможно, в будущем, и смогут.

— Откуда вы все это знаете?

Улыбаюсь, гляжу на ученика.

— После окончания Дурмстранга я училась в маггловском целительском университете, а параллельно — в магическом. В магическом, разумеется, было проще… Да и учиться лет было меньше. Я имею квалификацию Мастера-Целителя, если по нашей классификации.

Пара Конфундусов, и на нас не обращают внимания. По пути трансфигурирую наши мантии в белые халаты.

— Конфундус не запрещен, — поясняю. — Это даже поощряется, если благодаря ему скрывается колдовство. Статут Секретности. Но никто не побежит интересоваться, наложили ли мы Конфундус из вредности или же маскировали собственное волшебство. А нам сейчас сюда.

С этими словами толкаю дверь в одну из палат. В принципе, нам без разницы, но легкая легилименция девушки за стойкой регистратуры позволила мне подобрать наиболее подходящую кандидатуру для испытания мази Северуса.

Беру в руки историю болезни, пролистываю. Майкл Келли, четырнадцать лет, пострадал при пожаре.

— Добрый день, мистер Келли, — здороваюсь с замотанными в бинты магглом, который смотрит на нас интересом. — Меня зовут доктор Смит, и сегодня у нас в программе особая мазь, привезенная из Японии. Очень хорошая мазь, наша клиника закупила несколько коробок. Можно сказать, у нас удача. Давайте посмотрим, как у нас дела.

Паренек переводит взгляд на Северуса.

— Это мой ассистент, мистер Браун, — поясняю пациенту. — Не обращайте внимания, ему на самом деле девятнадцать. Он плохо ел кашу в детстве, поэтому выглядит так молодо.

Келли фыркает, улыбается. Вот и хорошо.

Закрываю дверь. К сожалению, в двери не оказывается замка, поэтому приходится воспользоваться невербальным Коллопортусом. Возвращаюсь к магглу и разматываю бинты у него на руках. Северус сглатывает и немедленно бледнеет.

Да, ожоги всегда были малоприятным зрелищем. Особенно при начавшемся некрозе.

Достаю из кармана баночку с мазью, наношу ее на ожоги маггла и наблюдаю за эффектом.

И эффект неплох. Северус молодец. На моих глазах ожоги бледнеют, подергиваются молодой кожицей, а почерневшие места ссыхаются и ссыпаются коркой. Только что плохо — испытываем мы мазь на маггле, а у них нет магии. И силы для регенерации поврежденных тканей ему приходится брать из физического тела. Маггл немедленно падает в обморок от слабости.

Килограммов пять потеряет.

— Кстати, — интересуюсь у ученика, — на ком вы испытывали вашу мазь?

— Эм… — Северус мнется, но потом признается: — На себе.

Вздыхаю, ставлю баночку с мазью на прикроватную тумбочку.

— Мистер Снейп, — позволяю себе назвать ученика настоящим именем — маггл все равно без сознания и нас не слышит, — а если бы оно оказалось не просто не работающим, а с побочным эффектом? Смертельным, например? Или хотя бы с травмирующим? В мою бытность учебы в Дурмстранге нам рассказывали случай. Один молодой зельевар так и не стал преуспевающим, потому что мазь, им созданная, за несколько минут сожгла ему кожу на руках, затем добралась до сухожилий и костей. Он, как и вы, решил испробовать ее на себе.

— А от… от чего была эта мазь? — тихо спрашивает Северус, но я пожимаю плечами.

— Этого история не сохранила. В любом случае, мистер Снейп. Если вы хотите стать преуспевающим зельеваром, сохранив при этом все конечности и внутренние органы, не говоря уже о собственной жизни, то никогда, слышите, никогда не экспериментируйте на себе. Когда возникает необходимость испробовать ваше очередное творение, то для этого есть животные, магглы и другие волшебники. Именно в таком порядке.

Северус краснеет, смотрит куда-то в угол, а я делаю себе в уме отметку, чтобы не забыть научить мальчика правильным испытаниям создаваемых им зелий.

Мазь великолепна. Она быстро заживляет не только ожоги, но и сводит ушибы. Напоследок я мажу ею лицо маггла, и она уничтожает прыщи.

— Неплохо, — киваю. — А теперь оставим кое-что для мистера Келли…

Создание «жучка», подобного тем, которые шпионили для меня за Пожиратели Смерти, занимает три минуты. Артефакт расправляет крохотные лапки и намертво вцепляется в стену рядом с кроватью маггла.

— Это «жучок», — говорю. — Он проследит за состоянием нашего испытуемого, а через неделю пришлет нам результаты. Мы ведь не можем сидеть рядом с ним все это время, а за состоянием мистера Келли надо проследить на случай, если у вашей мази есть побочные эффекты.

Северус кивает.

Перед уходом привожу маггла в сознание и накладываю на него Обливиэйт.

* * *

Мой ученик рвется отослать на конкурс свою мазь, едва мы выходим из больницы. Мне приходится повторять ему лекцию про то, что нужно проследить за состоянием маггла, вдобавок более подробно разъяснять, зачем это все нужно. Северус слушает меня со странным выражением лица.

Впрочем, ничего удивительного. Есть два вида зельеваров — зельевары-ремесленники и зельевары-теоретики. «Ремесленники» прекрасно варят по готовым рецептам. Их ингредиенты всегда нарезаны идеально, время они выдерживают едва ли не до долей секунды. А вот изобрести что-либо они не в состоянии. «Теоретики» делают все не очень четко, иногда даже медленно, но они могут составить что-то новое.

И в Британии таких почти нет. Я смотрела книги в библиотеке Хогвартса и в книжных магазинах — нигде нет серьезных учебников по составлению сложных зелий. Для начинающих — пожалуйста, а вот те, где есть что-то серьезнее, чем материал четвертого класса Дурмстранга — нет.

Ближайшим аналогом зелий можно назвать маггловские лекарства. Но если у магглов основной упор делается на химию, то у магов химические свойства элементов лишь малая часть того, что учитывается при составлении зелья. Чем сложнее зелье, тем о большем приходится думать — вплоть до фаз лун Сатурна для времени приготовления или сбора ингредиентов. В особых случаях даже инструменты изготовляются отдельно.

Но в Хогвартсе узнать об этом нереально — этого нет в программе. Слагхорн, конечно, рассказывает об этом на дополнительных занятиях, но не уделяет этому должного внимания.

* * *

Зелье Обучения Языкам — сложная штука. Оно варится три месяца, при этом начинать его нужно в момент весеннего равноденствия, Остары. Оно не способно дать знания какого-либо языка, поскольку иностранный язык это не просто другие названия предметов и явлений, а более сложная структура, включающая в себя и культурный компонент. Зелье Обучения Языкам помогает запоминать слова, понятия, фразы, грамматику и более свободно ими пользоваться. В свое время я его пила, когда поступила в Дурмстранг — в шесть лет я по-русски знала едва ли пару фраз. И пила его, когда поступала учиться в Москве — в Дурмстранге, хоть там и преподают на русском, вырабатывается своего рода акцент. И мне, по легенде урожденной москвичке, нельзя было вызывать подозрения никоим образом. «Московский говор» я приобрела за полтора месяца постоянных прогулок по столице Советского союза, благо город большой. А теперь Северусу предстоит пить это Зелье, чтобы выучить немецкий. И, похоже, русский. Конечно, не рекомендуют изучать два языка одновременно — в голове получается полная мешанина из слов, а с Зельем эта мешанина имеет все шансы закрепиться намертво. Но у меня нет выбора — у меня банально не будет достаточно времени, чтобы перевести Северусу дурмстранговские учебники на английский, а они на русском. В то же время как полезные книги по зельеварению — на немецком.

Если я начну варить это зелье сейчас… То успею как раз к Лите — летнему солнцестоянию. А там уже и каникулы.

Только у меня времени нет. И изучение языков желательно начать уже в ближайшее время.

Зелье это редкое. Не потому, что компоненты дорогие, или их трудно достать, а потому, что в нем мало у кого есть нужда. Как я уже говорила, все приличные семьи с рождения обучают детей нескольким языкам. А в Британии…

Дядя, увы, меня ничем не радует. Он пишет, что может заказать изготовление этого зелья, но опять же оно будет готово к Лите. Я долго думаю, но потом соглашаюсь — у меня в любом случае нет выбора.

А летом с Северусом можно позаниматься языками.

* * *

Маггл, как ни странно, выживает. «Жучок» приносит мне прекрасно видимую запись, как вокруг Келли суетятся врачи, охая и ахая от внезапного и чудесного исцеления.

Мазь работает. И, похоже, работает, как нужно.

Сижу в кабинете, разглядываю банку с желто-зеленой мазью. В конкурсах обычно принимали участие дети не младше пятнадцати. Не потому, что нельзя, а потому, что только после пятнадцати у них становится достаточно знаний.

Северус же умудрился это сделать в возрасте тринадцати лет, учась на втором курсе Хогвартса.

Вздыхаю и приступаю к написанию сопроводительного письма на конкурс.