Негеройская работа (джен)

Очередной клиент мадам Эшби, лучшей в Лондоне дрессировщицы кошмаров, выглядел, как деревенский дурачок. Большие торчащие уши были созданы для того, чтобы вешать на них лапшу. Карие круглые, как у совы, глаза смотрели на мир с искренним изумлением барана, перед которым поставили новые ворота. Он замешкался на пороге маленькой комнаты, почти полностью погруженной в темноту. Толстые свечи, парящие в воздухе, источали приторный аромат каирских роз, но почти не давали света. Тяжелые бархатные шторы плотно закрывали единственное окно.

Неизвестно, сколько бы еще парень топтался у входа, если бы мадам Эшби его не поторопила:

— Проходи же, дорогуша, садись, в ногах правды нет.

Клиент послушно поспешил к ней, передвигаясь с грациозностью кривоногой цапли.

Стол, за которым расположилась дрессировщица кошмаров, был самым освещенным местом в комнате. Свет исходил от необычной лампы, ее абажур сидел на выпуклой деревянной ножке. Узор в нижней половине изображал танцующих человечков, верхний край окаймлял запутанный орнамент. А между ними — широкая черная полоска, в которой были прорезаны тонкие вертикальные щели.

Вошедшему показалось странным, что сверху «абажур» оставили открытым, но он постеснялся лезть с вопросами к хозяйке комнаты. Честно говоря, она пугала его до дрожи в коленках.

Мадам Эшби наблюдала за посетителем с легкой снисходительностью. Наконец, он неуклюже плюхнулся на стул и привычно ссутулился, уставившись на свои ладони, белеющие на темной бархатной скатерти.

— Как тебя зовут, дорогуша? — для нее фамильярный тон с клиентами был обычным делом. А как еще разговаривать с этими бедняжечками, замученными собственными сновидениями?

— Эрни Макмиллан, — ответил он и рискнул украдкой взглянуть на дрессировщицу кошмаров, на более пристальное разглядывание ему явно не хватало смелости.

А посмотреть было на что. Сидящая напротив женщина одевалась так, что сразу стало ясно: она не какая-то заурядная миссис или пересидевшая в девках мисс. Она — мадам Эшби, повелительница и гроза ночных кошмаров.

Эрни вспомнил картинку из учебника по истории магии: Гаардика — королева троллей, восседающая на каменном троне. Мадам Эшби тоже была женщиной монументальных размеров и походила на холм, плотно затянутый в черный крепдешин. Свое лицо она прятала в тени широкополой шляпы с облезлыми обвисшими перьями.

— Расскажи, что за кошмары мучают такого симпатичного парнишку, — произнесла она проникновенным голосом.

Эту часть работы мадам Эшби искренне ненавидела, клиенты приходили к ней по доброй воле, но проще было вырвать из рук гнома золотой самородок, чем заставить их рассказать о своих проблемах. Но к ее удивлению Макмиллан не стал водить хороводы вокруг майского шеста и ответил прямо:

— Гусеницы.

Дрессировщица кошмаров опешила, как Волдеморт, узнавший, что Поттер вдруг взял и умер от простуды.

— Еще мне снятся червяки. Огромные такие червяки. Жирные и мерзкие. А еще… — голос юноши задрожал, будто он готовился произнести имя Темного Лорда. Перед зеркалом и в полночь.

Мадам Эшби было улыбнулась, поощряя его, но сообразила, что ее улыбку не разглядишь под тенью широкой шляпы.

— Ну-ну, дорогуша, не волнуйся. Я решу все твои проблемы.

Эрни немного приободрился и заставил себя продолжать:

— Хуже всего личинки. Бледная копошащаяся куча личинок. — его лицо скривилось от отвращения, и он жалобно закончил. — Вы мне поможете?

— Конечно, помогу, — заверила его мадам, — Твой кошмар станет таким же послушным и безобидным, как комнатная собачонка.

— Какая именно собачонка? — клиент вдруг насторожился. — У моей тети есть карликовый шпиц, и я в жизни не встречал более злобной и пакостной твари.

Ведьма закатила глаза. Ох, уж эти клиенты! Им никогда не угодишь. Вслух же она сказала:

— Хорошо, будем превращать твой кошмар не в собачонку, а в безобидную маленькую мышку.

Макмиллан открыл рот, собираясь поспорить. Мыши — безобидные животные?! Ха! В каком мире живет эта мадам? Но Эшби оказалась проворнее и деловито спросила:

— Ты знаком с техникой дрессировки кошмаров?

Эрни помотал головой, пальцы правой руки нервно теребили левый рукав.

— Вы ведь не будете тыкать в меня иголками или использовать всякие магические артефакты? Что-нибудь вроде ритуальных ножиков или древних камней? Я слышал, от них глазные яблоки вытекают через уши.

Дрессировщица кошмаров подавила раздраженный вздох и в который раз с начала беседы закатила глаза. Но когда она заговорила, ее голос прямо сочился медом, и пчела бы обманулась.

— Ну что ты, дорогуша. Никаких артефактов или магических приборов, только несколько старых заклинаний. Абсолютно безобидных, клянусь юбкой Морганы. Но сначала мне придется погрузить тебя в сон, — ведьма чуть не сказала усыпить, но, представив, в какую панику впадет ее нервный клиент, выбрала более мягкое выражение.

Пухлая ладонь с длинными и ярко-красными, как сам ад, ногтями потянулась к барабану «лампы» и крутанула его. Он начал вращаться с тихим шелестом, набирая скорость с каждым оборотом.

— Будь любезен, посмотри в щель и не бойся, дорогуша. Это всего лишь зоотроп. Маглы используют его, когда нужно быстро уснуть. Никакой магии, — быстро заверила она.

Слишком быстро, чтобы это было правдой, но Эрни промолчал, ведь шоу подходило к самому интересному моменту. Он посмотрел внутрь барабана, но перед глазами мелькала обычная белая полоска. Макмиллан хотел отвернуться и спросить у мадам, все ли он делает правильно, но тут произошла странная вещь. Реальность ускользнула от него, будто он неожиданно наступил на предательски припорошенный снегом ледок. Ощущение неконтролируемого падения было похожим, но вместо того, чтобы стукнуться затылком об тротуар, Эрни провалился в сладкое забытье.

Пока ее клиент с отсутствующим видом пялился в зоотроп, дрессировщица кошмаров позволила себе расслабиться. Этот момент она любила больше всего на свете. Упоительное ощущение абсолютной власти над людьми согревало ей душу даже лучше, чем высокие гонорары.

Но вот началось самое интересное: из глаз Макмиллана показались две тонкие черные струйки, настолько похожие на дым, что можно было решить, что у парня в голове начался пожар.

— «Было бы чему гореть», — усмехнулась мадам Эшби.

Зоотроп втягивал в себя дым, вращаясь все быстрее и быстрее, пока над ним, в облаке света, не появились сменяющие друг друга образы. Гусеницы ядовитых расцветок, чьи морды выглядели как плохо нарисованные маски. Толстые, будто набитые гноем и слизью, личинки. Гибкие извивающиеся черви… Но мадам Эшби не испытывала страха, скорее, легкое недоумение, особенно, при виде гусениц. Все-таки во время создания этих существ не обошлось без настойки из мухоморов.

Достав из кармана палочку, дрессировщица взялась за дело. Ее заклинание пришлось кошмарам не по нутру, но что они могли сделать? Здесь, в реальном мире, они были лишь тенями, движущимися картинками, и не могли вырваться из зоотропа. Они пытались бороться и показывали себя с самой отвратительной стороны. Соединялись друг с другом, поглощая, перетекали друг в друга, создавая все более уродливые образы. Черные матовые глаза, острые жвала, огромное количество безумно дергающихся конечностей…

Но колдунью, закаленную каждодневным общением с собственным отражением в зеркале, было ничем не пронять. Она смотрела на этот калейдоскоп с видом раскормленной персидской кошки, под нос которой подсунули тухлую селедку. Изредка в сердцевину кошмара летела серебристая молния и пара латинских слов, больше похожих не на заклинания, а на ругательства. Наконец, кошмар выдохся, поблек и замер.

— Давно бы так, — пожурила его мадам Эшби. В ее практике бывали случаи и посложнее, а с этим и любой начинающий дрессировщик справился бы. Только клиенту об этом знать совсем не обязательно. Маленькие профессиональные тайны, — Надо бы глянуть, что у тебя внутри.

Перегнувшись через стол, она бесстрашно сунула руку прямо в брюхо огромного червя, пальцы нащупали что-то твердое, похожее на шершавый зазубренный камешек. Дрессировщица кошмаров покатала его в пальцах и закрыла глаза, будто играя в детскую игру «Угадай на ощупь».

— Вот так, хорошо. А теперь, дружок, ты больше не будешь пугать нашего дорогушу Эрни Макмиллана. Веди себя, как приличный ночной кошмарик, иначе я тебя так скручу и таким узлом мертвым завяжу, что сам Гипнос не развяжет. Мы друг друга поняли… — с этими словами мадам Эшби вытащила руку из видения.

Кошмар не заставил себя упрашивать и, вытянувшись в тонкую линию, стремительной змеей скользнул между приоткрытых губ Макмиллана. Когда его кончик исчез внутри, зоотроп остановился. Мадам хлопнула в ладоши. Эрни вздрогнул и проснулся.

— Что, уже все закончилось? — протянул он тоном очень занудного ребенка.

— Именно так, — заверила его дрессировщица кошмаров, мысленно воззвав к Моргане, чтобы она дала ей терпения, а парню — хорошего пинка, — С тебя двенадцать галлеонов.

— А я ничего не заметил.

— Ты спал, дорогуша.

— А кошмар? Вы его, это, убили, уничтожили, в клочья порвали?

На этот раз мадам не удержалась и фыркнула.

— Кошмары не уничтожают. Это же ни какой-нибудь хлам: швырнул в огонь и нет его. Кошмары — это часть тебя, твоего опыта, твоей личности. Кошмары как сорняки — нужно вырывать с корнем. А их корни — твои воспоминания, страхи, эмоции, чувства.

— Понятно… — протянул Макмиллан. Он нерешительно потянулся к карману, но потом передумал и с прозорливостью, несвойственной тупым баранам, спросил:

— А как я пойму, что ваши заклинания подействовали? Может, вы тут дурака валяли, пока я спал?

— Я знаю, откуда взялся твой кошмар. На первом курсе слизеринцы покормили тебя червячками.

Лицо ее клиента передернулось, несмотря на все предупреждения о вреде легиллименции, он был бы только рад избавиться от некоторых своих воспоминаний. И вкус дождевых червей во рту был одним из них.

— Но теперь все закончилось. Я скажу тебе волшебное слово, которое мигом приструнит твой кошмар. Если проговаривать его перед сном, будешь спать, как младенец.

— Вы, пожалуйста, лучше запишите, а то я забуду, — попросил Эрни и достал кошелек.

— Конечно, дорогуша, — повинуясь взмаху ее палочки, из другой комнаты прилетели перо и бумага.

На столе выросла башенка из галлеонов, которая приятно радовала глаз, листок с заклинанием перекочевал в карман Эрни, и пришло время вежливо раскланяться и отправиться восвояси. Но клиент почему-то медлил и ерзал на стуле, выдавливая из него такие звуки, какие было бы не зазорно использовать в аду для пыток. Мадам Эшби очень хотелось присоединиться к собственному стулу и скрипнуть зубами, но она призвала на помощь всю свою выдержку:

— Что-нибудь еще?

— А вы точно не использовали магические артефакты?

— Клянусь тебе, что нет. И пусть Темный Лорд придет ко мне во сне, если я вру. Никаких артефактов, только старые добрые заклинания.

— Да, как же, — донесся из-за стола противный писклявый голос.

Дрессировщица кошмаров взвизгнула и наколдовала настолько яркий Люмос, что сама едва не ослепла. Проморгавшись, она посмотрела вниз и встретилась взглядом с маленькой белой крысой, к спине которой был привязан бронзовый прибор, по виду напоминающий старинный компас. Комнату снова огласил истерический визг, намного громче предыдущего. Повинуясь древним инстинктам, мадам Эшби попыталась влезть на кресло. Крыса тем временем подбежала к Эрни, вскарабкалась по его штанине, слегка качаясь под тяжестью своей ноши, взобралась по рукаву и с гордым видом уселась на плече. Под бешеным напором тучной ведьмы кресло опасно накренилось, и Макмиллан понял, что нужно вмешаться, пока дело не дошло до беды.

— Мадам, не надо волноваться, это всего лишь Скор — мой помощник. А я инспектор Министерства магии по надзору за профессиональной колдовской деятельностью.

Если бы в этот момент мадам не была так занята, пытаясь снасильничать несчастное кресло, она бы удивилась, как переменился ее клиент. Теперь никто не принял бы его за деревенского дурачка.

— Всунь меня в пасть коту, если эта штука у нее на столе не переделанный мыслесборник, — произнес Скор и дернул хвостом.

Хвост был наполовину короче, чем ему положено природой. Видимо, кошачья пасть уже побывала в опасной близости от крыса.

— Что здесь происходит? — дрессировщица кошмаров оставила кресло в покое и посмотрела на Эрни.

— Я предъявляю вам обвинение в нарушении Акта об использовании магических артефактов от тысяча семьсот сорок пятого года, — любезно пояснил Макмиллан, — Согласно этому акту, лицо, использующее магический артефакт с целью получения выгоды, должно заплатить соответствующий налог…

— Налог?! — крик мадам Эшби походил на рык разгневанной мантикоры, наступившей лапой в жидкое олово.

— Да, пять процентов от общей суммы ваших доходов. Дрессировкой кошмаров вы занимаетесь уже семь лет, значит, вам придется выплатить свои налоги за все семь, а также штрафы…

Эрни твердо верил, что все люди в глубине души разумные существа, и это было его первым заблуждением. Еще он думал, что только в фильмах женщины швыряются всякими тяжелыми предметами, и это было его вторым заблуждением. Хрустальный шар просвистел в опасной близости от правого уха Макмиллана и с дребезгом разбился об стену.

— Послушайте, мы же цивилизованные люди…

— Волдемортов сын, — взвизгнула мадам Эшби и заметалась по комнате в поисках новых метательных снарядов. На счастье инспектора, обстановка комнаты была скудной: на стене висело несколько полочек, заставленных маленькими фарфоровыми собачками, да в углу стоял деревянный индеец.

Несмотря на летающий хрустальный шар, чуть не отправивший его в Мунго, Эрни все еще продолжал верить в человеческий разум.

— Все должны платить налоги. И Гарри Поттер платит налоги, хотя он спас мир от Волдеморта, который, кстати говоря, не имеет никакого отношения к моему появлению на свет…

Скор не выдержал и впился когтями ему в плечо.

— Сваливаем отсюда!

Очень вовремя, потому что разъяренная ведьма как раз схватилась за голову индейца, пытаясь использовать его в качестве дубинки.

— Думаю, мы обсудим наши проблемы в другой раз…

Эрни начал шустро отступать в коридор.

— Министерская пиявка!

За ним по пятам неслась массивная черная фигура, затянутая в черный крепдешин. Если смотреть издалека, то дрессировщица кошмаров сейчас больше походила на траурный катафалк, которым заправляли злые духи, чем на обычную смертную ведьму. Путь до входной двери занял считанные секунды, а дальше беглецов остановили пять замков и две цепочки. Макмиллан принялся судорожно крутить ручки и отодвигать защелки, которые предательски выскальзывали из его взмокших пальцев.

Мадам приближалась, необъятная и разбушевавшаяся, как грозовой фронт. Скор пискнул, призывая хозяина поторопиться, если, конечно, тот не хочет быть расплющенным об дверь. Лязгнул последний замок, путь к свободе был открыт, колдун вывалился в коридор и помчался вниз по лестнице, квартира Эшби находилась на третьем этаже.

Оказавшись на улице, Эрни позволил себе отдышаться и утереть пот со лба. Он поморщился и понюхал рукав мантии, ткань насквозь пропиталась ароматами старухиной квартиры. Но стоило ему немного расслабиться и перевести дух, как наверху с грохотом распахнулось окно.

— Подлый вурдалак!

На этот раз в Макмиллана полетела ваза с пожухлыми ирисами, в воздухе она несколько раз перевернулась, расплескав гнилую коричневую воду, цветы вывалились. В общем, падение вышло красивым, а главное, закончилось довольно далеко от Эрни, до него долетело лишь несколько капель. Колдуну повезло, что он родился в двадцатом веке, а не двести лет назад, когда канализация находилась еще в зародыше, и в каждом доме использовались ночные горшки, которые периодически нужно было опорожнять.

— Ты поганый клещ! Пришел ко мне в дом, втерся в доверие…

От приторной обходительности мадам Эшби не осталось и следа, ее гневные вопли оглашали тихую мирную улицу на радость всем соседям. В пылу ярости ведьма потеряла свою шляпку, и теперь Эрни мог увидеть ее красное одутловатое лицо, коротко подстриженные волосы топорщились сердитым ежиком.

— А я тебя от кошмаров избавила, причем почти даром!

Как Макмиллан не старался, он не мог понять, почему призыв заплатить налоги вызывает у людей такую же реакцию, что и выдирание волос.

— Разве вы не понимаете? — обратился он к дрессировщице кошмаров, та как раз втаскивала на подоконник большой горшок с цветком, который теперь годился только для гербария. — Налоги — это основа процветания общества. Это ночлежки для бедных, приюты для сирот, чистые улицы, пенсии…

— Твое жалование, — ехидно подсказал Скор, постаравшись, чтобы его не услышали маглы, чьи любопытные физиономии внимательно следили за происходящим из окон. Эрни попытался смерить крыса надменным взглядом, тот его ткнул острым носом в подбородок.

Рядом с ними упал цветочный горшок, Макмиллан поднял вверх глаза, но Эшби скрылась где-то в глубине квартиры.

— Лучше бы нам смыться отсюда, пока она не сбросила на тебя пианино, — предложил крыс.

— Мы поговорим об этом позже, — прокричал колдун и поспешил убраться подальше от негостеприимного дома дрессировщицы кошмаров.

— Эта женщина сама, как ночной кошмар, — буркнул он себе под нос.

— Ты хотя бы не сидел под столом и не нюхал ее ноги, — пожаловался Скор.

— Но зато свое дело мы сделали, — сказал довольный собой Эрни и огляделся.

Где-то здесь был тихий безлюдный тупик, в котором можно спокойно активировать порт-ключ.