Покой и воля (Книга I) (джен)

Говорят, что деревья, когда никто не слышит, падают беззвучно. И ветер не шумит листвой, а проносится, как тень, если некому поднять голову и послушать.

Выходит, дверцы шкафов в пустых кабинетах на самом деле открываются без скрипа? И не шелестит, разворачиваясь, пергамент свитка, что лежит на столе, за которым никого нет?

Конечно, это не так. Тишина за древними стенами полна звуков, потому что ее слушают. Хогвартс живет в вещах, которые его населяют. И он слышит.

Правда, пока вещь служит человеку, замок старается не вмешиваться. Ну разве что иногда сквозняк при закрытых дверях тронет край портьер на окне или ни с того ни с сего сорвется с полки книга, упадет на пол и откроется на первых страницах какой-нибудь занятной истории... Люди списывают это на магию или проделки Пивза. Что поделаешь, они всему любят находить объяснение.

Вещи сломанные, забытые людьми или не нужные им больше, Хогвартс забирает себе. Да-да, та самая Выручай-комната, истинные размеры которой никому неизвестны.

Они не магические — все эти шкафы и комоды, заваленные всевозможным хламом, трехногие стулья, диваны с порванной обивкой, часы без маятников, рамы без картин и даже вон то темное и бесформенное за мутным зеркалом... Но неживое, долго находясь рядом с живым, перестает быть только полированными досками, только стеклом, только паклей набивки под потертым плюшем.

Вещи говорят — камень слушает. Кто-то жалуется, другой шутит, третий грустит... Болтуны и молчуны, нытики, весельчаки, зануды — за столетия в Выручай-комнате собралась пестрая компания. Хогвартс знал историю всех своих обителей, но одну вещь всегда отличал особо.

Ей на редкость не везло. Украли, на века забыли в развалинах, затем нашли, но тут же украли снова. Наконец вор принес ее в замок, но не затем, чтобы вернуть на место, а чтобы спрятать ото всех. Бархатный футляр, скрытый в помятой жести, остался в Выручай-комнате, и когда человек ушел — вещи попятились. Новенькая не издала ни звука, и в ее молчании было что-то одинаково чужое и вещам и людям. Такая тишина наступает, когда обрывается, захлебнувшись, последний крик отнимаемой жизни.

Шли годы. К мертвому молчанию привыкли. Постепенно странную гостью обступили другие жильцы, она скрывалась все глубже, сохраняя между собой и остальными незримое кольцо ледяного безмолвия. Не потускневший за столетия, сияющий круг из серебра и янтаря.

Хогвартс немного удивился, когда привидения привели к диадеме человека — но не того, что когда-то ее украл. Как и его собратья, человек не слышал голоса вещей, или не обращал на них внимания. Впрочем, замок доверял привидениям и не вмешивался в их дела.

А затем появился вор. Он пришел в чужом обличье, но память камня вернее любых глаз узнала его. Хогвартс ненавидел воров.

Дверь Выручай-комнаты лязгнула за спиной пришельца неожиданным засовом. Человек — он напоминал гвоздь длинной худобой тела и широким ободом вокруг головы, — испуганно отскочил и заозирался.

Похоже, он знал, как ориентироваться среди пыльной рухляди. Примолкшие вещи настороженно наблюдали за его продвижением. Сомнений не оставалось: вор пробирался к украденному.

Круглый обеденный стол, мимо которого он только что прошел, исчез, как и не было. Стоявшие на нем кувшин с отбитой ручкой, гнутый шандал и чей-то бюст повисли в воздухе и последовали за столом.

Человек удивленно остановился. Вещи пропадали одна за другой, замок брезгливо отодвигался от вора, убирая свое добро от недостойных рук. Несколько быстрых ударов сердца — и Выручай-комната опустела. Даже пыли не осталось на плитах под ногами, и паутина больше не висела по стенам. «Люмос» дрожал на кончике волшебной палочки, боясь соперничать с огромной пустотой и темнотой.

— Как же так? — упал в тяжелую тишину растерянный голос.

— Так!.. так!.. — хохотнуло откуда-то хриплое эхо.

Человек едва не выронил палочку:

— Меня же пропустили!

— Или-или! — потешалось эхо, — или-или!

— Она моя! — попробовал крикнуть человек. — Отдай!

— Ай-ай-ай! — насмешливо загудело из темноты. — Ай-ай-ай!

Палочка принялась выписывать в воздухе замысловатые фигуры, вор что-то забормотал, но на все его усилия отзывалось одно ахающее и ухающее эхо.

— Ты пожалеешь! — неизвестно кому пригрозил человек.

— Ешь, — посоветовало эхо, удаляясь. — Ешь...

«Люмос» съежился в тусклую искорку. Пространство стало плотным и твердым. Оно упругой ладонью давило на незваного гостя, тесня его к выходу. Человек сделал шаг, другой, потом не выдержал и побежал к спасительному прямоугольнику в стене.

* * *

— Короче, вышибла Выручайка Тома под зад коленом, — заключил Пивз и протянул пустую кружку Барону. — Плесни-ка еще, в горле пересохло.

После ночей, проведенных рядом с Квирреллом, Пивз и привидения по негласному уговору больше не называли его собственным именем. «Квиринус» для них был связан с человеком, а не с тухлой тенью, что ходила нынче по Хогвартсу. У призрачных хранителей замка длинная память, они способны видеть суть вещей и людей. Тень при жизни носила имя Том.

— Он тебя не заметил? — призрак наклонил бочонок с лунным над посудиной.

— Нет, я под потолком сидел. Сверху лучше видно!

Послушать полтергейста в кабинет слизеринского декана стеклись Охотники во главе с сэром Патриком, Толстый Монах и Серая Дама. Хотели разбудить хозяина кабинета, но за него вступилась Моргана, напомнив, что людям, в отличие от привидений и пивзов, в четвертом часу пополуночи полагается спать. С ней согласились, а шумный дух к тому же пообещал утром пересказать все еще раз персонально для Северуса.

Происшествием в Выручай-комнате повествование не ограничилось.

— Я думал, Том после всего к себе уберется, — продолжил Пивз. — А он прямиком направился в Восточное крыло, в подземелье, где зеркало стоит.

— Бедный Пушок, наверное, опять его заколдовали, — вздохнул Делэйни-Подмор. Большой призрак питал слабость к могучим животным и очень переживал за трехголового пса, которому временами доставалось от раздражительных волшебников.

— Дрых твой Пушок, как убитый. В подземелье есть другой ход, без всяких ловушек. Им и прошел. Так вот, подходит он к зеркалу...

Полтергейст, как опытный повествователь, сделал многозначительную паузу. Барон демонстративно убрал бочонок под стол.

— Эй, верни на место! — забеспокоился Пивз. — Всё понял, больше не буду останавливаться. Значит, зеркало стоит себе, стенку отражает. А камешек-то в нем! Сам видел, как директор его туда пристроил. Том аккуратно так подходит... — рассказчик вскочил на ноги, сгорбился и на цыпочках пробежался по кабинету, изображая своего героя. — И р-раз! Сунулся прямо носом! А потом как отскочит, как задрожит!

— Что ж он такое увидел? — ахнула Серая Дама.

— Себя! Только прежнего, молодого, — шумный дух вернулся в кресло и отхлебнул из кружки. — И в руках камень светится.

— А дальше что было? — нетерпеливо поинтересовался Патрик.

— Он и палкой, и заклинания читать, а все без толку! Принялся кулаками колошматить, да только старые мастера вещи на совесть делали, на стекле ни царапины, а у него костяшки в кровь... А тот, в зеркале, улыбается, будто дразнит. Ну, Том притих, на себя-красавчика попялился еще, а потом и говорит — то ли ему, то ли себе: «надо попробовать с мальчишкой».

— Вот эти слова ты завтра Северусу в первую очередь перескажи, понял? — Барон потряс возле уха бочонком и решительно вставил затычку в отверстие донца. — И хватит тебе на сегодня, а то к утру не проспишься. Где сейчас Том? У себя?

Пивз что-то утвердительно пробурчал, обиженно наблюдая, как заветный бочонок скрывается в стене. На его счастье, Толстый Монах, увлеченный рассказом, забыл о своей кружке, и она, почти полная, парила у его плеча. Полтергейст быстро цапнул кружку, осушил в два глотка, и, показав нахмурившемуся Барону язык, нырнул под стол.

* * *

— Минерва, я обычно не вмешиваюсь во внутрифакультетские дела, но не слишком ли вы суровы? Сто пятьдесят баллов в минус — это не шутка.

Снейп удивленно посмотрел на Дамблдора. То же сделали Спраут, Флитвик и все учителя, присутствовавшие на очередном совещании. Творилось неслыханное: директор выговаривал гриффиндорскому декану. Конечно, очень мягко, не выговор, скорее, осторожный вопрос, но тем не менее... Впрочем, МакГонагалл смущенной не выглядела.

— Мои студенты совершили серьезный проступок и понесли заслуженное наказание, — отчеканила она. — Я не делаю различий между нарушителями... в отличие от некоторых, — Минерва бросила сердитый взгляд на слизеринского декана. — Не сними я с Драко Малфоя двадцать баллов, профессор Снейп наверняка бы закрыл глаза на его выходку.

Директор пожал плечами, мол, мое дело предупредить, а дальше разбирайтесь сами. Северус, во всяком случае, истолковал для себя его жест именно так.

— Позволю себе заметить, что вы заблуждаетесь, профессор МакГонагалл. Различий между нарушителями я тоже не делаю, но выбираю более эффективные наказания... в отличие от некоторых, — закончил он с чуть заметной улыбкой.

— Что вы имеете в виду? — нахмурилась МакГонагалл.

— Практику снятия баллов с собственного факультета, — невозмутимо пояснил Снейп. — Давно уже собирался сказать, что, на мой взгляд, такое наказание бесполезно. Отбирая заработанные баллы у своих студентов, вы, если разобраться, наказываете невиновных гораздо сильнее, чем виновника.

Теперь уже все с интересом смотрели не на директора, а на него.

— Из-за проступка троих страдает весь факультет: в чем смысл такого наказания?

— Оно обращено к чувству ответственности перед своими товарищами, — настороженно ответила деканесса. — Направлено на повышение сознательности.

— Сознательность? У одиннадцатилеток? Вы, верно, шутите? — при этих словах кто-то из учителей и впрямь хихикнул. — Слизеринцы ходят с плакатом «Спасибо, Поттер!», а гриффиндорцы дружно возненавидели бывшего героя. Вот и весь эффект.

— Да, умение думать не только о себе воспитывается не сразу, — не сдавалась МакГонагалл. — Гарри получил хороший урок и он пойдет ему на пользу, потому что в другой раз он поостережется подводить факультет. А Малфой, поработав у Филча, на следующий же день все забудет.

— О, нет, Аргус постарается, чтобы не забыл, — иронически усмехнулся Снейп. — И для Драко отработка станет не менее важным уроком. Она научит его действовать ловчее. А не попадись вам Поттер с компанией, они бы и дальше благополучно гуляли ночами по школе, не думая ни о какой сознательности!

— Все, кроме деканов, могут быть свободны, — поспешил объявить Дамблдор, видя, что назревает новый скандал. — Северус, Минерва, если на вас опять нашла охота препираться, дайте другим возможность выбора: слушать вас или заняться боле полезными делами.

Преподаватели, не скрывая облегчения, потянулись к выходу. Мимо Снейпа прошел Квиррелл, который все это время сидел с отсутствующим видом, время от времени что-то рассеянно черкая на листе бумаги перед собой. Поравнявшись с деканом, он неожиданно подмигнул и напел вполголоса «Взгляни, как бегут три мышки слепых...»⁽¹⁾

* * *

Аргус Филч был человеком рассудительным и склонным к подозрительности. Поэтому ему показалось странным, что распоряжения замдиректора МакГонагалл передает профессор Квиррелл, который, вроде бы, не служил у нее в посыльных. Скептически пожевав губами, Филч взял протянутую ему бумагу и принялся ее подробно изучать.

«Студентов первого курса факультета Гриффиндор: Поттера, Грейнджер, Лонгботтома — в одиннадцать часов вечера отвести на отработку к леснику Рубеусу Хагриду, — чужой голос, неизвестно откуда возникший в голове завхоза, вколачивал каждое слово ему в мозг. — Самого Хагрида известить о том, что ему приказано отправить вышеупомянутых студентов на патрулирование леса».

Филч не выдержал и схватился за голову, выронив лист. Раскаленная игла впилась в затылок, в глазах потемнело, а когда зрение вернулось к нему, перед ним стояла профессор МакГонагалл и протягивала ему оброненный документ.

— Вы все поняли, Филч?

Аргус смотрел на нее и никак не мог понять, почему губы вроде бы шевелятся, но голос — ее или не ее? — слышится не в ушах, а где-то под теменем. Он хотел ответить, но собственный язык отказывался служить, да и остальное тело ощущалось с трудом, как после крепкой попойки, хотя в течение учебного года завхоз никогда не позволял себе ничего подобного.

— Я понял... профессор, — с языком кое-как удалось справиться, но череп превратился в пустое ведро, по которому перекатывался, громыхая, повелительный голос:

— Завтра утром вы отнесете эти три записки Поттеру, Грейнджер и Лонгботтому.

— Да, профессор.

— Приказ отдадите Хагриду сегодня.

— Да, профессор.

— Идите и выполняйте.

Филч послушно развернулся и пошел по коридору, держа перед собой приказ на вытянутой руке. В голове медленно прояснялось. Он опустил руку и оглянулся: профессор МакГонагалл стояла на том же самом месте, глядя ему вслед. Через высокое узкое окно на нее косо падали солнечные лучи и, наверное, именно из-за них черты лица декана казались изломанными, нечеткими... Филч немного подивился причудливой игре света и отправился выполнять распоряжение.

В списке достоинств школьного завхоза сразу после рассудочности шла обязательность.

* * *

На следующее утро Гарри, Гермиона и Невилл получили записки с одинаковым текстом: «Для отбытия наказания будьте сегодня в одиннадцать часов вечера у выхода из школы. Там вас будет ждать мистер Филч. Проф. М. МакГонагалл».⁽²⁾ Почерк был знакомым, свою вину все трое помнили хорошо. Очевидно, профессор МакГонагалл по-прежнему гневается — видеть их не желает, распоряжения дает письменно...

Сегодня Филч несколько раз подряд сталкивался в замке с профессором Квирреллом. То он куда-то торопился, роняя на ходу свитки и книги, то с кем-то беседовал, по обыкновению слегка заикаясь, то просто стоял, задумчиво глядя на завхоза.

— Вы что-то хотите мне сказать, профессор? — не выдержал Филч.

— Вам знакома песенка о трех слепых мышках, мистер Филч? — странно улыбнулся Квиррелл. — Кажется, они побежали за фермершей и остались в итоге без хвостиков?

— Вроде того... Она их ножом отхватила, — припомнил Аргус старый-старый стишок, который слышал еще от собственной бабки. — А зачем это вам?

— Так, развлекаюсь... У вас есть дела вечером, мистер Филч?

Голова завхоза вновь сделалась пустой и гулкой.

— Да, профессор.

— В таком случае желаю их успешно выполнить.

Вечером завхоза ждал неприятный сюрприз: распоряжение декана МакГонагалл куда-то запропастилось. Он по листику перебрал все папки с отчетами и докладными, шарил на полках, заглянул под кровать — тщетно: бумага исчезла. К счастью, он, как и было велено, успел показать ее Хагриду, да и содержание документа всплыло в памяти более или менее отчетливо: отвести к леснику Поттера, его подружку, этого, как его... Лонгботтома, и... и все, кажется? Филч нахмурился, усиленно вспоминая. Эта троица попалась ему в ночь на субботу, но там был кто-то еще... кого-то тоже надо наказать... Идти уточнять у гриффиндорской главы? Но это означает, что придется признаться в потере. Эх, старость не радость, память уже не та, руки дырявые... Вспомнил! Малфой! Той ночью профессор МакГонагалл поймала слизеринца — визг стоял на весь первый этаж! Ну, правильно: четверо провинившихся, и он, Аргус Филч, должен отвести их к Хагриду для наказания.

Завхоз облегченно вздохнул и направился к слизеринским подземельям.

Драко, подавленный перспективой недельного мытья туалетов под командованием Филча, появлению своего мучителя не удивился и покорно потопал следом. На выходе из школы, увидев ненавистных гриффиндорцев, он впервые подумал, что тут что-то не то. У хижины Хагрида сомнения превратились в уверенность, но взрослые приказали ему замолчать и делать, что велено.

* * *

— Северус, Малфоя опять нет на месте, — доложил Кровавый Барон. — И его дружки на сей раз даже не пытаются его выгораживать.

— Ну, спасибо, Люциус, удружил с сыночком, — ругнулся сквозь зубы Снейп. — Когда его видели в последний раз?

— Вроде бы он куда-то шел с Филчем незадолго до отбоя, — припомнил призрак.

Что ж, Филча искать легче. Декан поспешил наверх и в холле у главного зала столкнулся с профессором МакГонагалл, бледной и не на шутку встревоженной.

— Северус, у вас тоже пропали студенты?

— Да, Малфой. А у вас все та же троица?

— Нет, Уизли в Больничном крыле, вместо него Лонгботтом... Эльфы утверждают, что в замке их нет.

— Ничего не остается, как искать за его пределами. Вы сейчас направляйтесь к озеру, я — к лесу, встретимся у ворот.

Но, едва начавшись, их поиски завершились: в замок, задыхаясь и плача, вбежал Малфой.

— Профессор! — он с разбегу налетел на своего декана и едва не вцепился в него, Снейп вовремя поймал его за плечи. — Там!.. В лесу!..

— Драко, успокойтесь, — он легонько тряхнул мальчика. — Что случилось? Кто вас напугал?

У Малфоя так стучали зубы, что едва можно было разобрать слова:

— Ч-черный... к-кровь пьет... П-потер там...

— Поттер в лесу? — воскликнула МакГонагалл. — А Грейнджер и Лонгботттом — тоже?

Драко, всхлипывая, кивнул.

«Надо попробовать с мальчишкой» — утренний рассказ Пивза о ночной сцене у зеркала Еиналеж молнией вспыхнул в мозгу. Снейп похолодел: неужели он опоздал и Волдеморт добрался до Поттера?

— Господин Барон, проводите Драко! — на ходу крикнул он, выбегая из замка. Позади изо всех сил поспешала Минерва МакГонагалл.

Они оба успели заметить кентавра, нырнувшего в темноту леса. На опушке стоял Гарри, целый и невредимый, хоть и перепуганный, рядом с ним — дрожащая Гермиона и заплаканный Невилл. Поодаль мялся смущенный и расстроенный Хагрид.

Успокоив школьников, МакГонагалл увела их с собой, а Снейп решил как следует расспросить лесничего.

Сразу выяснилось, что о побеге речи нет: всех четверых в лес привел Филч. Действуя в соответствии с письменным распоряжением декана Гриффиндора.

— Мне поначалу чуднО стало, — добросовестно вспоминал Хагрид, — где такое видано, чтоб мальцов ночью в лес отправлять? Аргус мне под нос приказ сунул — на вот, читай, коли грамотный. Я гляжу, все чин чином, и подпись, и печать. Ну, наше дело маленькое... Само собой, в чащу-то я их не повел, мы с краю ходили, тут крупнее мышей да лукотрусов отродясь никого не водилось. Опять же кентавры неподалеку, я их предупредил на всякий случай. А оно вон как повернулось... И единорога загубил, паскуда, и дитё напугал. Хитрый, гад, осторожный, никак его не поймать!

— А раньше профессор МакГонагалл давала вам письменные приказы? — спросил Снейп.

— Нет, вроде бы...

— И почерк ее вам не знаком?

— Да откуда мне его знать? — развел руками великан. — А-а-а, профессор, понимаю, куда клоните: кто-то подделал грамотку? Но тогда б Филч заметил неладное, уж он-то в почерках получше меня разбирается!

— Выходит, подделали не только грамотку, как вы говорите, но и память Филча, — покачал головой Снейп.

* * *

В кабинете Дамблдора он застал гриффиндорскую деканессу. Она сидела растерянная, нервно комкая носовой платок, острый подбородок подрагивал. Северус впервые видел «Железную Минни», как за глаза называли ее коллеги, в таком состоянии.

— Надеюсь, вы не станете обвинять меня в том, будто я оправила детей ночью в лес? — вскинулась Минерва, едва он вошел. — Готова поклясться чем угодно, что я не отдавала никаких приказов и не писала никаких записок!

— А Поттер и его друзья показали вам эти записки? — уточнил Дамблдор.

— Никто из них не может их найти... Дети, что поделаешь.

— Хм, дети, говорите... — директор щелкнул пальцами и в кабинете возник домовик. — Пригласи сюда Аргуса Филча... Или нет, не надо. Мы сейчас навестим его сами.

Филч в отчаянии собрался было сдвигать мебель в своей комнате, чтобы найти, наконец, проклятую бумаженцию, но Дамблдор предупредительно поднял ладонь.

— Не переживайте так, Аргус, мы вам верим. Сядьте-ка сюда и посмотрите на меня.

Завхоз поднял голову и замер, уставившись пустыми глазами в лицо директору, который склонился над ним.

— Три слепые мышки, — вдруг прохрипел сидящий. — Смотри, как бегут...

Дамблдор вздохнул и выпрямился. Филч обмяк на стуле и заморгал, будто только что проснулся.

— Значит, мы договорились, Аргус: завтра вы отправите домовиков поменять масло во всех светильниках четвертого этажа. Там на потолке уже камня не видно, такой слой копоти... Ну и пусть почистят заодно.

— Конечно-конечно, — радостно закивал Филч. — Я вам так благодарен, господин директор, что напомнили, а то закрутился совсем, чуть не забыл насчет масла! Вот спасибо так спасибо!

Старик все еще бубнил что-то восторженно-признательное, когда гости покинули его комнату.

— Аккуратное «Империо» и филигранный «Обливиэйт», — почти с восхищением рассказывал своим спутникам Дамблдор на обратном пути в свой кабинет. — Работа высшей пробы, виртуозное мастерство. У него на всех уровнях сознания — ваше лицо, Минерва, и строчки приказа, написанные вашим почерком. Успокойтесь, я не сомневаюсь, что вы тут ни при чем. Это сделал кое-кто другой. Вы догадываетесь, Северус, кого я имею в виду?

— К сожалению, да. Мне сообщили, что он намерен выйти на прямой контакт с Поттером. Очевидно, сегодня в лесу была предпринята такая попытка, но ему помешали кентавры.

— Господа, перестаньте говорить загадками! — потребовала МакГоанагалл. — Что это за контакт с Поттером?

— Немного терпения, Минерва, и я все вам объясню, — мягко остановил ее Дамблдор и продолжил, обращаясь к Снейпу: — Он продолжает играть, Северус. Он дразнит нас, пытается отвести глаза, пустить по ложному следу. Ведь если бы у него все получилось, мы бы сейчас прочесывали лес, уверенные в том, что Поттер там. Три слепые мышки... Верно подмечено, — Директор помолчал. — Думаю, все решится в ближайшие дни.

1) «Три слепые мышки» — старинная английская детская песенка, которая когда-то была совсем не детской. Подробнее тут: http://kid-book-museum.livejournal.com/744862.html

Вернуться к тексту

2) «Гарри Поттер и Философский камень», Глава. 15 «Запретный лес». В тексте не сказано, кто именно доставил записки. Похоже, Золотое Трио здорово боялось собственного декана, если никто из них не решился спросить, почему отработка назначена после отбоя.

Вернуться к тексту