Покой и воля (Книга I) (джен)

Труднее всего было привыкнуть к шрамам. Сивилла старалась изо всех сил, но пальцы, помнившие густые мягкие пряди, невольно вздрагивали, касаясь грубых рубцов и шершавой холодной кожи на темени и затылке. Квиринус чувствовал ее испуг, сам спускал ее руки на шею и плечи, уверяя что так ему намного приятней. Но она понимала, что говорится это ради ее спокойствия. Не зря ведь яркий свет, который оба любили в постели, сменился полной темнотой именно по настоянию Квиринуса.

Трелони стала напиваться чаще прежнего и однажды ввалилась к нему в Лютный с полупустой бутылкой хереса, злющая и полуодетая, страшно смутив Мариуса, и заявила, что уже давно взрослая девочка, и любить своего мужчину собирается со всеми его заплатками и лысинами, причем прямо здесь и прямо сейчас. И не смей тушить лампы! Квиринус едва успел утащить ее в свою комнату, а деликатный Блэк поспешил отправиться на прогулку, потому что Сивилла не сочла нужным наложить чары тишины.

К счастью, в последующие разы уже не забывала о них, щадя нервы старика.

Кровать зверски скрипела, и они устраивались на полу, постелив одеяло. Больше ничего не требовалось...

Потом Сивилла утыкалась ему в подмышку и тихо лежала, прижавшись всем телом. Он укрывал их обоих пледом и время останавливалось, только незаметно темнел прямоугольник окна.

— Райни, давай бросим все и рванем к маглам, а?

Он ничего не ответил. Сивилла приподнялась на локте и продолжила, как ей казалось, очень убедительно:

— Мы там запросто устроимся: я гадательный салон открою, видела такие в Лондоне, а тебя любой музей с руками оторвет!

— Может быть, — улыбнулся Квиринус, укладывая энтузиастку обратно, — я и сам об этом думал, малыш. Но пока нельзя. Не могу уйти, пока не выполнил своего обещания. Сперва надо закончить историю Хогвартса и опубликовать ее. Хотя бы попытаться.

— Ты не уверен, что получится?

— Я покушаюсь на непогрешимость министерских историков, а им это вряд ли понравится. Но все равно попробую. Эх, будет драка!

— Одержимец... — Сивилла потянулась к его губам. — И за что только люблю такого?

* * *

Годрикова Лощина тонула в сырых осенних сумерках, как в сером киселе. Редкие фонари на домах зажигались медленно, будто нехотя, и Квиринус забеспокоился: еще не хватало заблудиться в одинаковых улочках и опоздать к последнему автобусу!

Поправив то и дело сползавший с плеча ремень сумки, он прибавил шагу. Хорошо было бы зайти перекусить куда-нибудь, потому что от жидкого чая с каменными сухариками, которыми потчевала гостя Батильда Бэгшот, давно осталось одно воспоминание. Уф, до чего тяжелая старуха! Квиррелл провел у нее всего три часа, а чувствовал себя так, будто весь день махал киркой на раскопках. Но что самое обидное — потратил время впустую.

Миссис Бэгшот не желала признавать никаких других точек зрения, кроме собственной, а свидетельства магловских хроник и летописей отметала как несущественные. «У вас странные фантазии, молодой человек, — сказано было на прощание. — Странные и, пожалуй, оскорбительные. Да, да! Они ни у кого не найдут поддержки, вот увидите». — «Это не фантазии, а правда!» — «Бросьте, мистер Квиррелл. Кому нужна ваша правда...»

Рассуждая беспристрастно, никто не обязывал его искать встречи с автором многотомной «Истории магии», так что пенять за полученное разочарование не на кого. Основательность, унаследованная от отца, сыграла с ним плохую шутку. Жаждал, понимаешь, пообщаться с корифеем, почерпнуть, как говорится, из родника мудрости... Почерпнул. «Читайте мои учебники и не морочьте себе и другим голову — вот что я вам скажу, дорогой мистер Квиррелл».

Переулок, который должен был упираться в центральную площадь поселка, почему-то вывел к кладбищу. Кажется, в темноте свернул не туда. Квиринус взглянул на часы и в панике бросился назад — последний рейс до Эксетера⁽¹⁾ отходил через пятнадцать минут!

Он бежал изо всех сил и еще успел увидеть, как задние фары уходящего автобуса скрываются за поворотом шоссе.

Окончательно стемнело. Под навесом, обозначавшим автобусную остановку, было безлюдно. Квиринус присел на куцую лавочку, чувствуя, как в горле закипают слезы горечи и бессилия. А ведь еще совсем недавно ему было бы достаточно представить себе то место, куда требовалось переместиться! Инвалид, убогий, куда тебе путешествовать, обезьяна облезлая...

Послышались чьи-то приближающиеся шаги. Он не поднял головы: кто бы то ни был — пусть идет своей дорогой.

Рядом зашуршала одежда, лавка чуть качнулась под тяжестью еще одного тела. Кто-то шмыгнул носом — так знакомо, что Квиринус вздрогнул.

— Дрянная погодка. А скамейка еще хуже.

— Что ты тут делаешь?! — горячая волна радости сразу высушила слезы.

— Не видишь, что ли? Сижу, задницу морожу.

— Северус, я серьезно, — он уже вовсю улыбался. — Как ты меня нашел?

— Вечером заглянул к тебе, там Трелони с Блэком с ума сходят: ей опять что-то привиделось... Еле-еле выяснил, куда ты отправился.

— А я на автобус опоздал. Аппарировать-то не могу, сам знаешь...

Вместо ответа Снейп заерзал, усаживаясь поудобнее, поглубже засунул руки в карманы пальто, поднял воротник, вытянул ноги и закрыл глаза.

— Надеюсь, эта крыша не течет, — зевая, пробормотал он.

— Ты что — спать тут собираешься? — настороженно спросил Квиринус.

— Ну, ты же явно намерен провести здесь всю ночь... Только, пожалуйста, если хочешь еще постонать о своей несчастной судьбе — делай это шепотом, ладно? В свою очередь обещаю не храпеть.

— Шепотом стонать — никакого удовольствия. Как думаешь, паб на площади еще не закрыт?

— Пошли проверим, — сразу оживился «спящий».

Паб встретил теплом, людским гомоном и вкусными запахами. Удалось найти свободный столик, и теперь уже Квиррелл почувствовал себя хозяином положения, потому что на золотые галлеоны Снейпа можно было купить только неприятности с полицией. К счастью, магловской наличности хватило на двоих.

— Старуха Бэгшот рассказала что-нибудь дельное? — поинтересовался Северус.

— Она категорически заявила, что я занимаюсь опасными и оскорбительными фантазиями. Особенно ее задела моя версия происхождения Хогвартса. В том смысле, что не всегда школа была школой, и далеко не сразу — огромным величественным замком.

Энергично жующий друг удивленно задрал брови.

— Представь себе глубокое-глубокое Средневековье, — Квиринус отхлебнул пива из кружки, с удовольствием замечая, что оно свежее и в меру холодное. Он вообще почувствовал, что настроение у него неуклонно повышается. — Год этак девятисотый нашей эры. Повальная неграмотность, скудная полуголодная жизнь, болезни и ранняя смерть. Больше половины младенцев умирают в возрасте до года, из выживших редкий не страдает всевозможными хворями — от чесотки до туберкулеза. Но и такие в хозяйстве годились. Как думаешь, много нашлось бы родителей, согласных добровольно остаться без помощников на целых семь лет? Между прочим, одиннадцать лет — почти взрослые, в тринадцать-четырнадцать их уже женили и выдавали замуж.

— И какой вывод ты делаешь из этого? — Снейп слушал, забыв о еде.

— Прежде чем стать собственно школой чародейства и волшебства, Хогвартс на протяжении минимум трех столетий был чем-то средним между сиротским приютом и лазаретом. Проще говоря, богадельней.

Какое-то время молчали оба. Северус задумчиво потер лоб.

— Недовольство Батильды теперь легко понять... Нужны факты.

— Факты есть, — Квиринус торжествующе стукнул кружкой по столу. — У Хью я раздобыл архив кастелянов Хогвартса, примерно с одиннадцатого века. Среди прочего там оказались списки учеников. Я не поверил своим глазам, когда увидел приписки у фамилий: золотуха, слепота, падучая, сухая рука... Представь себе, даже проказа! Из сотни имен наберется едва ли десяток без указания болезни.

— Но зачем Основателям были нужны такие?

— Во-первых, других не было. Во-вторых... Северус, мы превратили живых людей в памятники и требуем от них величия и безупречности. А им прежде всего было трудно — невероятно, запредельно... Ваш Салазар, между прочим, оставил нечто вроде дневника, и там...

— Никогда не слышал ни о чем подобном! Хотя погоди-ка... Барон когда-то говорил, что все рукописи Слизерина из Хогвартса исчезли. Значит, ты их нашел?

— Гигантский архив уже которое столетие пылится в Отделе Тайн, — Квиринус подался вперед, давнее возмущение вновь вспыхнуло в нем. — Коробки опечатаны, на сургуче дата — 1689 год. И с тех пор их не вскрывали! Понимаешь?! Подлинная история Хогвартса и магического мира не интересовала ни-ко-го! — Он залпом осушил кружку. — Хроники, письма, трактаты, дневники — там хранится все. К сожалению, денег у меня хватило только на то, чтобы выкупить у Хью записи кастелянов и немного личных рукописей Основателей. Остальное он мне только показал в виде списка.

— Так что же писал Салазар?

— «Мы бредем во тьме, не имея свечи; мы путаемся в собственной силе, как младенец в одежде взрослого...» Они учили читать и писать, пытались лечить, пытались понять, откуда берется дар волшебства, от чего он зависит...

— А каким образом он пришел к идее чистой крови?

— У-у, там, похоже, много чего было до этой идеи! Вообще, об Основателях надо говорить отдельно — долго и подробно...

Увлеченные беседой, они не заметили, что остались в пабе последними посетителями. Хозяин красноречиво поглядывал на них из-за стойки, на дальних столиках уже были подняты стулья.

За порогом их встретила все та же сырая, промозглая тьма.

— Ну что, возвращаемся на скамейку? — нарочито беспечным тоном осведомился Снейп. — Гостиниц в поселке нет, имей в виду.

— Какой же я идиот, — запоздало спохватился Квиринус. — Совсем забыл, что это та самая деревня! И ты, наверное, предпочел бы лишний раз не приходить сюда...

— Ну что ты, я регулярно посещаю местный погост и пляшу на могиле Джима Поттера, — ядовито ответил тот. — Скажешь еще что-нибудь душещипательное или отправимся, наконец, в Лютный?

— Прости, я не хотел...

Северус рыкнул что-то неразборчивое, уцепил его за локоть, и они исчезли.

* * *

Гризельда Марчбэнкс задумчиво помешала ложечкой в чайной чашке. Чай давно полагалось выпить, но она зачиталась чужой рукописью, чего с ней не случалось уже много лет.

Отставив чашку, Марчбэнкс еще раз перебрала десяток страниц, уложенных в простую картонную папку. Будем откровенны: такого она не ожидала. Милый мальчик, когда-то пытавшийся на спор за нею ухаживать, очаровательный проказник, устроивший веселую проделку ради куска Распределяющей Шляпы, писал, помнится, совсем другое. Да, имелись дерзкие открытия и смелые гипотезы, но в итоге все сводилось к подтверждению теории величия и совершенства магического мира.

А что получилось в реальности? Блестящий молодой волшебник исчез, вместо него возник жутковатого вида сквиб в капюшоне до глаз, и вручил эту самую папку, где каждый абзац заставлял недоверчиво хмуриться или удивленно вскидывать брови.

«Профессор Марчбэнкс, я понимаю, что написанное здесь у кого угодно вызовет протест и недоумение. Но я готов документально подтвердить каждую цитату, дату и цифру. А выводы смогу защитить перед любым оппонентом».

Протест и недоумение? Еще бы!

«На протяжении столетий, вплоть до приятия Статута в 1689 году, магический и магловский мир были нераздельны. Из этого общеизвестного факта следует очевидный вывод о единстве истории и менее очевидный, но столь же закономерный — о единстве мировоззрения. Иными словами, волшебники являлись таким же продуктом своей эпохи, как и маглы. Великие тайные знания, которыми принято объяснять превосходство магов, скорее всего не существовали, иначе бы они оставили заметный след в истории как всего человечества, так и самих волшебников. К сожалению, действительные тайные знания сводились к созданию золотого снитча, летучего пороха и целого ряда подобных прикладных вещей с нешироким кругом применения...»

«Неоспорима ценность многотомного труда по истории магии, написанного госпожой Бэгшот, однако ряд моментов в нем освещен однобоко и подается упрощенно. Магия как система знаний далеко не сразу выделилась из недр богословия и философии; авторами первых магических книг являлись те, кого принято называть маглами...»

И так далее в том же духе. Самозваный историк Квиррелл и не собирался подтверждать теорию о величии магического мира... Он разносил ее вдребезги! И кто, скажите на милость, согласится не только это слушать, но и публиковать в виде книги?

Марчбэнкс захлопнула папку и оттолкнула в сторону.

Можно и нужно критиковать деятельность очередного Министра магии, но сомневаться в безупречном устройстве магического общества, в неоспоримом и изначальном превосходстве магов над простыми смертными — это, знаете ли, попахивает изменой... Или сумасшествием. Определенно, он помешался от горя, лишившись магической силы, вот и несет околесицу.

Пока не поздно, беднягу надо остановить. Для его же блага: сквибу не следует привлекать к себе повышенное внимание, оно чревато самыми печальными последствиями.

Узловатые старческие пальцы вновь потянулась к серому картону. Безумец высказывал то, о чем не раз задумывалась она сама. Задумывалась — и тут же себя одергивала, потому что судье Визенгамота и главе Экзаменационной комиссии не положено иметь крамольных мыслей. Допустимо сомневаться в мелочах, но покушаться на фундаментальное нельзя! Она так старалась убедить себя в этом...

Непонятное беспокойство заставило почтенную леди встать из-за стола и пройтись по кабинету. Она остановилась у большого полукруглого окна, выходившего в Атриум министерства.

Рабочий день давно окончился, огромный зал был безлюден и погружен в полумрак, даже фонтан Магического Братства сиял тише обычного.

Покой. Умиротворение. Незыблемость.

Гризельда бессчетное число раз видела золотые фигуры в центре фонтана, но сейчас взглянула на них по-новому. Волшебник и волшебница возвышаются в центре, кентавр, гоблин и домовой эльф — в позе почтительного смирения ступенькой ниже.

Гоблины не скрывают своей неприязни к волшебникам, кентавры не желают иметь ничего общего с людьми, самоуничижение домашних эльфов зачастую достигает такой степени, что напоминает скрытую насмешку... Золотое сердце министерства таит в себе ложь?

Мятежные мысли сквиба разбередили душу старой волшебницы, прогнали сонное равнодушие, незаметно охватившее ее в последнее время.

Безумец ли Квиринус, бунтарь, гений или всё сразу — она добьется слушания его работы. Старый друг Тофти поддержит ее, а если удастся вытащить из Годриковой Лощины дряхлую Батильду, будет совсем хорошо.

Истине пойдет на пользу испытание на прочность. А истине многовековой и фундаментальной — тем более.

1) в англоязычной Поттер-вики местоположение Годриковой Лощины указано расплывчато: Godric's Hollow is a village in the West Country of England. West Country, или, по-русски, юго-западная Англия, включает в себя Корнуэлл, Девон, Дорсет и ряд других графств. Мне со времен первого прочтения «Собаки Баскервиллей» больше всего понравился Девон, поэтому и знаменитую деревеньку решила расположить где-нибудь среди холмов и торфяных пустошей. Железнодорожного сообщения там нет, но, поскольку поселение в том числе и магловское, должен быть какой-то общественный транспорт, например, автобус. Который вполне может совершать регулярные рейсы до Эксетера, административного центра графства.

Вернуться к тексту