На краю света (гет)

Гермиона стояла в холле психиатрической больницы Cвятого Януса и беседовала с лучшим во всей Европе специалистом в ментальной магии. С каждым словом пожилого целителя на нее все сильнее накатывало отчаяние. Доктор был очень вежлив и внимателен, не перебивая выслушал ее долгий сбивчивый рассказ, просмотрел заключения, данные другими коллегами, даже составил сложную арифмантическую таблицу со всеми возможными вариантами лечения. Но несмотря на искреннее желание помочь юной героине войны, и почти сотню лет врачебной практики, целитель Доулиш только подтвердил вердикт, вынесенный менее титулованными коллегами. Столь обширное заклятие забвения мог снять только сотворивший его волшебник. И раз ей самой не удалось отменить Обливиэйт, наложенный год назад на родителей, то ни один врач не в состоянии ей помочь.

Пойти на крайние меры ради безопасности своей семьи, целый год бороться и рисковать жизнью, утешаясь лишь мыслью, что ее родным ничто не угрожает, победить вопреки всем преградам в битве, которая казалась безнадежной... И все только для того, чтобы услышать злополучное: «Простите, мисс Грейнджер», « Нам очень жаль, мисс Грейнджер», «Здесь ничем нельзя помочь, мисс Грейнджер». Она объездила каждую волшебную клинику, консультировалась с лучшими специалистами. Казалось, что за последний месяц она беседовала только с людьми в белых халатах, а вся ее одежда пропахла въедливым запахом лекарственных зелий. И все напрасно. Гермиона так устала бороться, цепляться за шаткую надежду только чтобы снова разочароваться, но острое чувство вины не позволяло смириться с потерей и опустить руки.

— Неужели вы не знаете никого, кто мог бы справиться с подобной проблемой? — В отчаянии Гермиона уцепилась за рукав почтенного доктора, как за спасительную соломинку.

Но Доулиш только устало улыбнулся.

— Возможно, Дамблдор, будь он все еще жив, смог бы справиться с такой задачкой. Старый проныра больше всего на свете любил головоломки и безнадежные случаи. Еще этот его парнишка, Снейп, был талантливый малый, наверняка ему оказалось бы под силу провернуть нечто подобное.

— Был? — с недоумением переспросила Гермиона. — Разве вы не знаете? Профессор Снейп выжил, об этом писали во всех газетах!

— Правда? Вот это действительно приятные новости. Благодарю вас, мисс, что порадовали старика. Сам я слишком устал от войны и постоянных списков погибших, чтобы читать газеты. Но, видимо, времена изменились, и теперь там можно прочесть и что-то хорошее.

— Только изредка, — честно призналась Гермиона. Она и сама не любила просматривать страницы с сообщениями о все новых и новых друзьях или знакомых, которые считались пропавшими и теперь найдены погибшими. Лучше уж думать, что они сбежали в Европу или Америку, поменяли имена, возможно, даже затерялись среди магглов, и однажды получится случайно встретить их на улице незнакомого города живыми и здоровыми. Глупые фантазии...

— И все же даже за эту малую перемену стоит благодарить и вас, мисс. Если бы не вы и ваша храбрость...

На глаза старика накатили слезы, и Гермиона почувствовала себя крайне неуютно, как и каждый раз, когда ее благодарили за спасение мира. Хотя все, что она делала, — пыталась выжить сама и не дать погибнуть своим друзьям.

А в итоге не уберегла даже самых близких.

— Мне пора, целитель Доулиш. Спасибо, что уделили время. Я обязательно обращусь к профессору Снейпу, — попыталась быстро ретироваться Гермиона, чтобы не смотреть, как плачет еще один добродушный незнакомец. В ее жизни последнее время и так было слишком много слез.

— Подождите...— остановил ее внезапно нахмурившийся целитель. — Подумайте, чем вы можете его заинтересовать. Снейп ничего не делает просто так.

— Вы совсем его не знаете! — сердито ответила Гермиона. После победы ей не раз приходилось защищать Снейпа от несправедливых нападок, но она никак не могла привыкнуть к тому, что люди решительно не желали прощать ему ошибки далекого прошлого, несмотря на то, сколько добра он сделал с тех пор.

— Снейпа никто не знает, юная леди, и не верьте тому, кто скажет иначе, — по-отечески тепло произнес доктор, но Гермиона его уже не слушала, торопясь к антиаппарационному барьеру.