Змея Давида (гет)

Идея узнать кто такая эта таинственная «Лили» и что она значит для Снейпа (раз уж он призывал ее в бреду) жгла Диану не хуже крапивницы, но как подступиться к выяснениям, она пока не знала. Не напрямую же самого Снейпа спрашивать, а никого из его однокурсников-слизеринцев она лично не знала. Знала, что он учился вместе с Мальсибером и Эйвери, но эти двое были недосягаемы. Тут она вспомнила, что Люпин и Снейп — одногодки, и решила аккуратно «подкатить» с расспросами к оборотню. Пусть они учились на разных факультетах, но все же — вдруг Люпину хоть что-то известно о личной жизни бывшего однокашника.

Но и к Люпину следовало «подкатывать» осторожно, не спрашивая «в лоб». Хотя отношения между этими двумя сложно назвать даже приятельскими, но чем черт не шутит — вдруг Римус в разговоре со Снейпом нечаянно обмолвится о том, что Диана интересовалась личной жизнью последнего. Тогда на робких ростках надежды завоевать если не любовь Северуса, то хотя бы его дружбу и расположение, можно будет ставить жирный крест.

Диана знала, что Ремус неравнодушен к белому шоколаду с миндалем. Воспользовавшись свободным временем между двумя дежурствами, Диана совершила очередную вылазку в Лондон и, зайдя в один из самых дорогих супермаркетов столицы, купила там несколько плиток лучшего белого и молочного шоколада с орехами. Теперь повод для визита на площадь Гриммо имелся достаточно веский, а то, что Люпин сейчас именно там, она знала наверняка — через два дня было полнолуние, и Римус предпочитал в это время отсиживаться где-нибудь в спокойном месте.

Как и ожидалось, шоколаду Римус несказанно обрадовался и набросился на него с жадностью ребенка, развернувшего, наконец, долгожданный рождественский подарок. А Диана, воспользовавшись его резко улучшившимся настроением, попросила разрешения еще раз взглянуть на его старые школьные колдографии.

Довольный Люпин поставил перед Дианой чашку чая и блюдце с наломанным на аккуратные «окошки» шоколадом, а рядом свалил на стол уже знакомый ей толстый альбом, присовокупив к нему еще десяток отдельных колдографий.

Начать Диана решила именно с них. На первой был запечатлён не кто иной, как покойный Сириус Блэк — в магловской куртке-косухе и верхом на «Харлее». Небрежно-красивый, молодой, сейчас он ничем не напоминал мага, а был похож то ли на рок-звезду, то ли на отвязного байкера — «геморрой» и «головную боль» всех добропорядочных водителей и родителей молоденьких дочерей.

Следующая колдография изображала неразлучную «четверку» друзей, старательно строящих рожи в объектив. Третья представляла собой групповой снимок выпуска семьдесят восьмого года в полном составе — все четыре факультета.

Диана без труда нашла Снейпа — в самом верхнем левом ряду. Даже среди чопорных слизеринцев он отличался сумрачным и замкнутым выражением лица и манерой прятать взгляд от объектива колдокамеры. Снейп стоял, глядя куда-то вбок и вниз, словно искал глазами кого-то с других факультетов.

Она внимательно разглядывала слизеринцев. Их было шестеро и среди них была только одна девушка — полноватая блондинка с одутловатым лицом и вялой улыбкой. Не уродина, но и красавицей ее назвать было нельзя. Вряд ли это могла быть та самая Лили, хотя…

— Римус, а кто эта девушка? — спросила она, ткнув пальцем в колдографию.

— Это Уинфрид Крэбб. Она сейчас замужем за одним из упиванцев, не помню его фамилии.

— А это? — Диана наугад ткнула в одну из рейвенкловок.

— Не помню… Кажется, ее звали Дороти.

«Поищем среди гриффиндорок. Хотя это плохая идея…»

Впрочем, не такая уж и плохая, тут же подумалось ей — взгляд Снейпа был устремлен именно в сторону студентов Гриффиндора. Одногруппниц Люпина было трое — все довольно симпатичные.

— Римус, а как звали твоих одногруппниц? — спросила она снова, протягивая Люпину колдографию.

Тот отставил чашку с недопитым чаем и начал перечислять:

— Вот эта блондинка — Мэри Макдональд. Она сейчас в Штатах. Их семья уехала из Англии после того, как Упивающиеся убили ее брата. Темноволосая девушка — Дорказ Медоуз. Она состояла в Ордене Феникса. Убили и ее саму, и всю ее семью. А это — и Римус мечтательно и грустно заулыбался, — Лили. Лили Эванс, мать Гарри.

«Лили».

Лили Эванс и правда была весьма привлекательной — это было заметно даже несмотря на то, что колдография выцвела за эти годы. Длинные темно-рыжие волосы, огромные светлые (цвет их определить с точностью не представлялось возможным) глаза, правильные черты лица и улыбка, способная растопить даже масло в холодильнике. Такие яркие красавицы всегда находятся в центре мужского (да и женского тоже) внимания. А Римус меж тем продолжал:

— Таких глаз, как у нее, мне больше ни у кого прежде не приходилось встречать. Глаза — единственное, что Гарри унаследовал от нее. Глаза и характер. В остальном он точная копия Джеймса.

Действительно, хоть Поттера-младшего Диана видела в школе несколько раз мельком, но необычный, изумрудный цвет глаз мальчишки она запомнила, тем более что они так контрастировали с его черными, вечно взъерошенными волосами… Рыжая, зеленоглазая, красивая… Настоящая колдунья. На всякий случай Диана спросила:

— А у вас не училась такая Лили Дюпон? Или, может быть, у нее была другая фамилия…

Никакой «Лили Дюпон» не существовало в природе, Диана выдумала только что.

— Нет, — уверенно ответил Люпин. — Вообще других девушек по имени Лили на моей памяти в Хогвартсе больше не было. Может, она училась в более ранние годы, не знаю.

Значит, это действительно именно та Лили. Диана грустно всматривалась в колдографию. То, что у нее с Джеймсом Поттером бурный роман, было видно невооруженным взглядом — ее будущий муж то и дело по-хозяйски пытался приобнять ее за плечи, смеясь и говоря что-то, а Лили, изо всех сил стараясь сохранить на лице серьезное выражение, сбрасывала его руку со своего плеча, хотя видно было, что подобные знаки внимания ей более чем приятны.

Была, конечно, вероятность в один-единственный процент, что существовала где-то другая «та самая» Лили. Но факты сами складывались в безупречную конструкцию. С кем ближе всего из представителей противоположного пола общаются школьники? Конечно же, с однокурсниками. Вряд ли Снейп в том возрасте мог похвастать широким кругом знакомств, как в магических, так и в магловских кругах. Да и неприязнь Снейпа в Поттеру-младшему (которая даже Диане бросилась в глаза) получала вполне земное объяснение — вряд ли Снейпу было очень радостно каждый день видеть перед собой уменьшенную копию человека, отнявшего любимую женщину и не сумевшего ее защитить.

Римус продолжал говорить, но Диана слушала его вполуха. Единственное, что ей удалось запомнить, что поначалу Лили Поттера-старшего на дух не выносила, считая его неисправимым раздолбаем и выпендрежником. Но с шестого курса неожиданно сменила гнев на милость и начала дружить с ним, притом, что половина мальчишеского состава Хогвартса не прочь была бы начистить Джеймсу его смазливое лицо, чтобы отбить у него первую красавицу школы. Но при этом Люпин ни словом не обмолвился о том, что у Лили был, хоть и кратковременный, но роман со Снейпом. А значит, его попросту не было — судя по накатившему на него приступу воспоминаний о счастливой юности, такой подробности он бы точно не упустил.

Для вида Диана еще пролистала альбом, глядя невидящими глазами сквозь колдографии и переваривая полученную информацию. Выводы же были не особо оптимистичными.

То, что эта Лили мертва, не облегчало, а осложняло ее задачу. Нет ничего сложнее, чем пытаться соперничать с мертвым идеалом. С живым человеком можно поссориться, его можно уличить в каком-либо неблаговидном поступке и охладеть к нему. Смерть же ставит объект преклонения на недосягаемую высоту, сбросить с которой его сможет только сам поклоняющийся. Не было гарантии того, что Снейпа когда-нибудь отпустит память о девушке, которая даже никогда не принадлежала ему.

«Я не отступлю, пока не буду уверена, что все без толку, — подумала она, захлопывая альбом. — В конце концов, за столько-то лет чувства могли и охладеть, хотя память осталась. Надо просто набраться терпения и ждать подходящего момента».

* * *

Подробное изучение книги Левита откладывать дальше не имело смысла, и сейчас Диана сидела в кресле перед камином в своей комнате, вчитываясь в каждое слово «послания» своего предка.

Начать следовало, прежде всего, с вызова Демона. Диана не оставляла идеи если не «договориться» с представителем потустороннего, то хотя бы найти лазейки в его с Левитом договоре, чтобы признать его недействительным.

Вызов демона должен был проводиться при темной луне в полночь, желательно в месте, где не окажется лишних свидетелей. Ритуал был достаточно прост, если не считать, что заклинание по вызову было длинным и читалось на древне-арамейском языке. Левит предчувствовал, что его наследница, скорее всего, будет говорить на любом другом языке, кроме иврита или арамейского, поэтому зачаровал книгу так, что текст заклинания отражался в транскрипции на латинице.

Шепотом, на пробу Диана один раз прочла текст заклинания и отправилась дальше. На каменном полу углем следовало начертить Печать демона — круг диаметром около двух метров с вписанной в него пентаграммой и множеством малопонятных символов, похожих на кресты, переплетающиеся змеи, пересеченные схематических изображением стрел.

Трижды прочитав заклинание, вызывающий должен был надрезать обсидиановым ножом кожу на левом запястье и оросить ею печать в центре круга, после чего ждать появления демона.

Диана отложила книгу и задумалась. Достать нож из обсидиана — не проблема, хотя они попадаются нечасто. Дождаться темной луны — тем более. Куда сложнее определиться с местом для вызова демона — не на территории Хогвартса же проводить обряд. Да и Запретный лес не подходит — там полным-полно всяких тварей, которые если и не набросятся, то уж точно будут отвлекать. Лучше всего для этого подошли бы так называемые «гиблые места» — избегаемые маглами местности с особой, как правило, темной и разрушительной для обычного человека энергетикой. Именно такие места использовались первыми магами Британских островов — друидами — для проведения своих обрядов. Этим вопросом она обещала себе заняться в ближайший выходной.

Следующий раздел был посвящен непосредственно обряду воскрешения. Здесь было все куда интереснее. В наличии полагалось иметь свежий (не «старше» шести часов) труп воскрешаемого, его волосы, часть одежды или личная вещь, обездвиженная жертва, а также что-то, символизирующее четыре земных стихии. Опять не обошлось без пентаграммы — теперь она должна быть большая, чтобы в нее можно было уместить нарисованную углем из сожженного анчара Печать демона. В верхний луч пентаграммы нужно было положить что-то от воскрешаемого, справа сверху — символ воздуха, слева — воды, справа снизу — символ земли, слева снизу — огня.

Текст заклинания воскрешения был еще длиннее — на три абзаца. Во время чтения первого проводилось умерщвление искупительной жертвы, причем так, чтобы иметь возможность собрать ее кровь, а затем, не прерывая чтения, добытую кровь следовало вылить в центр пентаграммы, прямо на Печать. Что должно следовать за всем этим, Левит почему-то не упомянул, Диана предположила, что через некоторое время воскрешаемый должен ожить.

Читать, а главное осознавать, что твой предок дважды провел этот обряд, было неприятно, хотя умом Диана осознавала, что люди Средневековья несколько по-иному относились к смерти, чем современное население так называемой европейской цивилизации. В те времена смерть была слишком частым гостем в домах людей — эпидемии, голод, войны, а позднее и Инквизиция паровым катком время от времени прокатывались по городам и селам, сокращая их население в разы. То, что детям «гуманного» ХХ века, представлялось проявлением высшей степени жестокости, для населения средневековой Европы было едва ли не ежедневной рутиной, а человеческая жизнь в те времена стоила еще меньше, чем теперь.

* * *

Диана с сомнением поглядела на часы. Девять часов вечера — не слишком ли позднее время для визита к одинокому мужчине, даже если этот визит сугубо делового характера? Снейп вряд ли собирается ложиться спать — он ярко выраженная «сова», но у него могут быть дела — начиная с проверок домашних заданий и контрольных и заканчивая варкой зелий для Больничного крыла. Конечно, отрывая его от работы, она рисковала услышать о себе немало нового и нелестного, но, в конце концов, его за язык никто не тянул, когда он говорил, что готов предоставить ей помощь в поиске избавления от проклятия.

«Ладно, была не была», — подумала она, беря в ладонь горсть Дымолетного пороха и бросая ее к пламя.

— Профессор! — позвала она, сунув голову в камин.

Комната, выполнявшая функции гостиной и библиотеки (та самая, в которой она приводила его в порядок после ранения) была пуста, однако Снейп, скорее всего, был у себя, о чем говорили несколько зажженных свечей на журнальном столике. Диана позвала чуть громче, и через несколько секунд где-то слева отворилась дверь, и в комнату вошел Снейп. На нем не было ни мантии, ни сюртука, лишь брюки да светло-серая рубашка с длинными рукавами, ворот которой был расстегнут. В руках у него было несколько свитков пожелтевших пергаментов. Заметив Диану в камине, он удивленно хмыкнул.

— Диана?

— Добрый вечер, — произнесла она. — Я не слишком поздно?

— Нет, но если вам просто не с кем поболтать, советую найти другую компанию — у меня слишком много дел, чтобы отвлекаться на беседу с вами, — произнес он пренебрежительным тоном.

— Поверьте, если мне захочется просто с кем-то потрепаться и «перемыть косточки», вы будете последним, к кому я обращусь, — копируя его интонации, парировала Диана. — Просто мне нужна ваша помощь. Помните, вы мне обещали, что если у меня возникнет недостаток информации…

— Короче!

— Короче, мне нужен «Малый Ключ Соломона».

— С чего вы взяли, что он у меня есть? А, понял, вы побывали в лавке Горбина, верно?

— Именно, — кивнула Диана. — Может, все-таки пригласите даму в комнату, а то спина, знаете ли, затекла.

Он хмыкнул и сделал рукой приглашающий жест:

— Заходите. Я уже понял, от вас так просто не отделаться.

Диана вылезла из его камина, стряхивая с одежды пепел на пол. Проследив за его недовольным взглядом, невербальным «эванеско» убрала пепел с ковра, а затем и с себя, после чего выжидательно уставилась на Снейпа. Тот направился к одной из многочисленных книжных полок, полностью скрывавших стены гостиной. Вынув одну из книг, он протянул ее Диане со словами:

— Читайте здесь. Думаю, Горбин, просветил вас насчет того, сколько она стоит, а, зная вашу «милую» привычку поглощать книги во время еды или чаепития…

Диана возмутилась:

— Я так обращаюсь только со своими собственными книгами!

— Все равно не хочу рисковать.

— Или вы боитесь, что я поддамся соблазну вызвать кого-нибудь из этих господ прямо к себе в комнату? — улыбнулась она.

Он скрестил руки на груди, прожигая ее взглядом, от которого порой ежились даже семикурсники, но ее это непонятно почему только развеселило. Однако, решив не злить его лишний раз (тем более что это шло вразрез с ее планами относительно самого Снейпа), она послушно добавила:

— Хорошо, если вы согласны терпеть мое общество, пока я не начитаюсь…

— Согласен, при условии, если вы будете читать молча и не донимать меня глупыми вопросами. У меня на очереди контрольные работы трех курсов, да еще с десяток совершенно маразматических эссе, которые нужно хотя бы просмотреть, чтобы с чистой совестью поставить их авторам «отвратительно».

Диана не удержалась и рассмеялась, с удовольствием заметив, что и уголки губ Снейпа тоже дрогнули в улыбке. Не в привычной для него кривой усмешке, а именно в улыбке, немного робкой и какой-то мягкой.

После этого каждый занялся своим делом — Снейп устроился на диване, разложив на столике стопки студенческих работ и сбрасывая проверенные на диван рядом с собой, Диана — в кресле у камина. Тишина нарушалась лишь потрескиванием дров в очаге, шелестом пергаментов, да поскрипыванием мебели, если кто-нибудь из них менял позу.

В книге Левита была изображена нарисованная автором от руки Печать демона. И, хотя ее предок предостерегал от того, чтобы попытаться выяснить личность ее обладателя, Диана все же решила попытаться. Непонятно, каким эмпирическим путем Левит выяснил, как выглядит печать именно этого посланца потустороннего мира — первые издания «Ключа Соломона» в мире появились лишь в конце шестнадцатого века, а свою книгу Левит написал в 5058-м году по еврейскому летоисчислению, что по европейскому календарю означало приблизительно тысяча двести девяносто восьмой.

Как только она принялась разглядывать печати каждого из демонов, ей сразу бросилось в глаза то, что печать, изображенная в книге Левита, сильно отличается от печатей «Гоэции»1. Во-первых, она имела всего один круг, внешний, в отличии от печатей «Ключа», имевших еще и внутренний круг, в котором было вписано имя каждого демона латинскими буквами. Во-вторых, по нижнему краю круга шла замысловатая вязь из непонятных иероглифов, отдаленно напоминавших современный еврейский алфавит. Возможно, это был отрывок текста заклинания, Диана не знала. В-третьих, сам круг был разделен горизонтальной линией, и в каждом полукруге были нарисованы какие-то символы. Они напоминали некоторые из знаков, встречавшихся в «Ключе Соломона», однако их сочетание не совпало ни с одним из увиденных ею. Возможно, человек, разбирающийся в этих символах, мог бы сделать более конкретные выводы, но Диана убедилась в том, что в ее знаниях относительно Темных искусств содержатся досадные провалы. «Дура я, дура, — подумала она. — Ведь предлагали на шестом курсе взять факультатив по каббалистике, так нет же — нам «боёвка» интересней тогда казалась! Вот и кусай локти теперь!»

Беглый осмотр печатей не дал ей пока никакой конкретной информации, кроме того, что под началом каждого из упомянутых в книге демонов находился не один легион демонов рангом пониже. Возможно, кто-то из них и мог быть Отворяющим врата. Интересно, демоны более низкого звания могли иметь собственную печать?

Диана опустила книгу на колени и потёрла переносицу. Похоже, одного вечера для изучения сей книги будет маловато, значит, есть повод для очередного визита. Она перевела взгляд на Снейпа. Тот сидел, небрежно откинувшись на спинку дивана, и красными чернилами черкал что-то в очередном пергаменте. Он был сосредоточен на работе, и Диана воспользовалась этим, чтобы в очередной раз рассмотреть его.

«И что я в нем нашла?» — с каким-то веселым удивлением подумала она. Далеко не красавец, а характер — вообще тот еще подарочек. Диана прикинула — если он окончил школу в семьдесят восьмом году, значит, сейчас ему не больше чем Люпину, а Римусу тридцать шесть. Выглядит Снейп, правда, старше — ранние морщины, нездоровый цвет лица, вечные круги под глазами. И эти волосы, ставшие школьной притчей во языцех, вечно свисающие вдоль впалых щек неровными сосульками. Диана, впрочем, заметила, что по утрам волосы у него выглядят вполне нормальными, но уже во второй половине дня становятся жирными — не иначе как от безвылазного нахождения в непроветриваемых классе зельеварения и лаборатории, а в такой атмосфере хорошо если совсем не облысеешь. Интересно, а какие они наощупь, подумала она и тут же себя одернула.

Может быть, это был не самый удачный вечер для более близкого знакомства, ведь Снейп отнюдь не собирался жертвовать временем, отведенным им для исполнения своих профессиональных обязанностей, однако для начала уже неплохо — она сидит с ним в одной комнате и, кажется, не раздражает его своим присутствием, во всяком случае, сам Снейп не обращал на нее совершенно никакого внимания, хотя кресло, в котором она сидела, немилосердно скрипело при каждом ее шевелении. А она сама чувствовала себя в его присутствии без малейшей неловкости, которую она испытывала все годы учёбы в школе. Даже наоборот — с ним было очень уютно… молчать. Просто сидеть и молчать, наслаждаясь тишиной и уютом. Стив, помнится, физически не выносил тишины — либо включал что-нибудь «ломовое» типа «Раммштайна», либо принимался болтать о чем угодно, лишь бы не молчать. Ее порой дико раздражала эта его особенность.

Сейчас, находясь за рамками своего имиджа «Грозы подземелий» и «Сальноволосой летучей мыши», Снейп выглядел по-другому. Вряд ли процесс проверки «маразматических эссе» доставлял ему такое уж наслаждение, однако выражение его лица сейчас было почти умиротворенным и лишь слегка печальным. Вертикальная складка на лбу разгладилась, губы не были сжаты в напряжении и их очертания стали мягче.

Внезапно он поднял голову, и их взгляды встретились. Несколько секунд Снейп просто смотрел на нее, мыслями словно находясь где-то в другом месте, затем усталым жестом провел ладонью по глазам и спросил:

— Начитались?

— Еще нет, — Диана встала. — Только просмотрела первую часть.

— И как успехи? Идеи появились? — Снейп тоже поднялся с дивана.

— Появились. Но именно что идеи. Планов по их осуществлению у меня пока нет, — Диана протянула ему книгу. — Профессор…

— Вам не надоело? — перебил он ее.

— Что надоело?

— Называть меня профессором? Я уже почти шесть лет не ваш учитель.

— Тогда как вас называть?

— Только не «мистер Снейп».

— Тогда… Северус?

— Пожалуй. Хотите чаю?

Диана отрицательно покачала головой, стараясь удержать грозившую расползтись по лицу довольную улыбку.

— Северус, — произносить вслух его имя оказалось чертовски приятно, — можно мне завтра прийти снова? Почитать…

Снейп внимательно посмотрел на нее, склонив голову чуть набок, будто размышляя, стоит ли ей доверять, а затем вдруг вернул ей книгу со словами:

— Я передумал. Возьмите ее с собой. Вернете завтра.

— Спасибо! — она радостно прижала книгу к груди. — Обещаю, что буду брать ее только в резиновых перчатках!

Снейп снова улыбнулся уголком рта.

— Буду вам очень признателен, — сказал он. — Тогда уж можете заодно воспользоваться и марлевой повязкой.

Диана снова не выдержала и рассмеялась. Если второй раз за вечер Снейп позволил себе пошутить в ее присутствии, значит ли это, что ее общество ему приятно? Думать об этом было даже боязно.

Она шагнула в камин и, уже находясь в своей комнате, снова обратилась к нему:

— Северус…

Он обернулся.

— Берегите себя, — и Диана разорвала связь.

1 «Гоэция» — первая часть «Малого Ключа Соломона». Содержит подробную информацию о каждом из 72 духах, часто именуемых демонами.