Змея Давида (гет)

— Может, поведаешь своему бывшему шефу, что ты собралась искать в архиве? – спросил Диану Маккинон, когда она заявилась в Следственный через неделю, как Лотнер ей и советовал.

— Хочу посмотреть одно из своих старых дел, которые вела еще тогда, — солгала Диана, мысленно радуясь тому, что Маккинон ни черта не смыслит в легиллименции.

— С какой радости? Насколько я помню, у тебя не было незаконченных дел, за исключением дела Штерна. Ну, так там и ежу понятно, кто убил старика.

— А «метельное» дело? – не сдавалась Диана.

— Нам не дали его толком закончить. Пришел человек из Министерства и сказал, что если вздумаю копать глубже насчет того, кто поставлял в школу «паленые» метлы, могу искать себе работу дворником в Диагон-аллее.

— Раньше ты никогда не интересовался, зачем твои сотрудники лазают в архив.

— Вот именно – сотрудники, — хмыкнул Маккинон. – Сотрудником Следственного отдела ты больше не являешься, так что теперь изволь объяснить, что тебе нужно. Может, тебя подкупили и ты хочешь тиснуть из архива какое-нибудь дельце. Короче, Шеппард. Колись, что ты там ищешь, или я и задницу с кресла не оторву, чтобы выписать тебе разрешение!

— Ладно, — врать, так уж врать, подумала она. – Хочу полистать дело Штерна, там вроде были данные о нем самом. Может оказаться, что он – мой дальний родственник.

— И все?! – удивился Маккинон. – Ради такой ерунды ты тут дежуришь вторую неделю?

— Откуда вы знаете?

— Лотнер сказал, что ты наведывалась сюда на прошлой неделе.

— У меня не так много родственников, чтобы я ими разбрасывалась, — Диана засопела. – Точнее, у меня их вообще не осталось… Даже если эти Штерны мне – седьмая вода на киселе, это лучше чем ничего.

— Ладно, уговорила, — Макиинон поднялся с кресла и подошел к камину. Бросив в него горсть Дымолетного пороха, позвал:

— Лотнер, срочно ко мне!

— Лотнер? – Удивилась Диана.

— Лотнер временно назначен смотрителем архива, — пояснил Маккинон.

«Вот гад, а мне даже словечка не сказал! Каким был засранцем, таким и остался!»

Лотнер объявился спустя полминуты. Бросив на Диану беглый взгляд, он ухмыльнулся и спросил:

— Звали, сэр?

— Проводи миссис Шеппард в архив, пусть она посмотрит то, что хотела. Разрешения не нужно, все под мою ответственность.

Отперев заклинанием кованную железом дверь архива, Лотнер склонился в шутовском поклоне:

— Прошу, герцогиня!

Диана с трудом подавила желание послать его куда подальше и прошла в пыльную темноту, на ходу зажигая заклинанием светильники под потолком.

— Ты так и будешь стоять над душой, пока я буду смотреть? – спросила она, глядя на него через плечо.

Тот оскалился:

— Да уж покараулю, чтобы ты ничего не сперла отсюда!

— Козел!

— Стерва! Давай быстрее, пока я добрый!

Диана решительно прошла в тот отдел хранилища, где, по ее прикидкам, должна была находиться нужная ей папка. Подняв палочку, она мысленно скомандовала:

«Акцио, дело номер 5539!»

Пыльная папка грязно-бежевого цвета плавно спланировала с одной из полок прямо в руки Диане. Едва шершавый картон коснулся ее ладоней, тело охватила нервная дрожь, а горло сжал горячий обруч.

На титульном листе красовалась надпись, сделанная от руки:

«Дело № 5539 об убийстве Сары Беркович – Майер, Миры Беркович и Стивена Шеппарда. Начато 13 февраля 1996 года. Закончено 1 марта 1996 года».

Судорожно выдохнув, Диана опустилась на один из стульев и робко перелистнула страницу. Протокол осмотра места происшествия, почерк незнакомый, корявый. Сухие, казённые фразы – опись вещей в комнатах, расположение трупов, пятен крови, характер повреждений на телах убитых, наличие следов обуви нападавших, остаточный фон от использованных ими заклинаний – все это было тщательно и хладнокровно зафиксировано неизвестным следователем.

Диану тогда не стали посвящать в подробности расследования убийства ее семьи. Да и расследования, как такового, не было – двое нападавших, оглушенных ею во время короткой схватки, были взяты, что называется, тепленькими, а их палочки через «приори инкантаем» показали наличие тех самых заклинаний, что оставили следы в доме. Доказательства были налицо, и после допросов задержанных дело было быстро передано в суд, после чего оба отправились прямым ходом в Азкабан.

…Легкий шорох сзади заставил ее вздрогнуть всем телом, словно от удара. Она и не заметила, что Лотнер тихонько прошел следом за ней и все это время молча наблюдал. Поэтому когда он очутился прямо за ее спиной, она поняла, что «засыпалась» — то, что она читала, весьма мало походило на дело Штерна, за которым она сюда якобы пришла.

Не успела Диана сообразить, как ей теперь объясняться с Лотнером, а затем и с Маккиноном, как Лотнер протянул руку к папке, перелистнул несколько страниц и выдернул оттуда небольшой конверт, в котором было что-то похожее на стопку писем.

— Дай сюда, — попыталась она возразить, но Лотнер спрятал конверт за пазуху и пробурчал:

— Нечего на это пялиться!

— Что там? Зачем тебе это?

— Ты пришла сюда полистать дело? – мрачно спросил он. – Вот и листай. А на колдографии с места происшествия тебе смотреть совсем необязательно.

Диана в полном недоумении смотрела на Лотнера, даже не зная как реагировать на его поступок. А тот продолжил:

— Могла бы и сразу сказать, зачем приперлась. Я уж понял, что ты ищешь в этой папке. Попросила бы, я бы тебе сам имена этих выродков на блюдечке с золотой каемочкой вынес, даром, что дело я на пару с Кином вел.

Диана продолжала не отрываясь, смотреть на него.

— Ладно, не буду мешать, — Лотнер круто развернулся и засунул руки в карманы брюк, отчего его форменная мантия задралась, и он стал похож на босяка с Лютного. – Как закончишь, свисти, я буду поблизости.

Когда он вышел, Диана глубоко вздохнула, стараясь сосредоточиться и отключить нахлынувшие эмоции и воспоминания. Она перелистнула страницу и принялась изучать данные одного из задержанных. Это был некий Майкл Варвик, 1965 года рождения, в Хогвартсе не учился – обучение проходил на дому и сдавал СОВ экстерном. Проживает… графу с его домашним адресом можно смело пропускать – там его вряд ли можно найти, подумала она. Приговорен к пожизненному заключению в Азкабане, но сбежал буквально через три месяца вместе со своим подельником. Похоже, после того, как дементоры вышли из подчинения Министерству, Азкабан превратился в настоящий проходной двор – Блэку достаточно было создать прецедент, и теперь оттуда бегут все, кому не лень.

Вторым был Филипп Розье, младший брат убитого во время Первой войны Ивена Розье. Сразу после падения Волдеморта мать Розье-младшего, которому тогда было 11 лет, перевезла его в Северную Европу и отдала учиться в Дурмштранг. Вернулся тот уже в 1995 году и сразу же встал под знамена возродившегося Темного Лорда. Этого типа можно было найти в поместье Розье на берегу Ла-Манша, но древний замок за годы своего существования оброс таким количеством защитных барьеров, что брать его штурмом с помощью магии было бы весьма затруднительно, разве что с использованием магловской крупнокалиберной артиллерии.

Третьим, тем самым, которому удалось скрыться с места преступления, по показаниям задержанного Варвика оказался Марк-Энтони Перкинс, судя по дате рождения, папаша ее давнего школьного врага Сиднея Перкинса, на котором она первый и последний раз в жизни испробовала «Круциатус». Увидев это фамилию, Диана мстительно усмехнулась, подумав о том, что это – классический пример того, что яблочко от яблони недалеко падает.

Под «веритасерумом» тот же Варвик рассказал, что в пытках принимали участие все трое, однако не смог вспомнить, кто из оставшихся двоих применил Убивающее заклятие (сам он, как оказалось, не убивал). Впрочем, Диане это было уже не важно. Главное, каждый из них заслужил того, чтобы вытряхнуть из него душу так, чтобы поцелуй дементора показался бы им наилучшим выходом.

Некоторое время Диана сидела, уставившись в одну точку, переваривая полученную информацию и думая о том, как найти хоть кого-нибудь из этой троицы, но ее размышления были прерваны появлением Лотнера.

— Начиталась? – спросил он.

Диана кивнула и протянула ему папку:

— Да, забирай… Спасибо…

— Было бы за что, — хмыкнул Лотнер, засовывая между листков дела конверт с колдографиями. – Что, Шеппард, кровная месть – это по-нашему? У тебя в роду случайно шотландских горцев не было?

— Вряд ли. Вот корсиканцы были, это я точно знаю. По отцовской линии.

* * *

Что ж, имена у нее были, осталось только выяснить, где теперь обретаются нужные ей люди и насколько вообще реально до них добраться. Все трое на нелегальном положении и даже если окопались в собственных домах, выходят они оттуда только затем, чтобы в очередной раз облобызать руку Темного Лорда, а чтобы вытащить их из их убежищ, нужен предлог не менее веский, чем вызов Хозяина. Над этим еще предстояло основательно подумать, а для начала неплохо бы выяснить точное место жительства всех троих. И единственным, кто мог предоставить об этом достоверные данные, оставался Снейп. А просить помощи у него хотелось не слишком. Хотя бы потому, что он наверняка догадается, чем вызван ее внезапный интерес к личностям убийц ее семьи. Какова будет его реакция, Диана старалась не думать.

Неплохо было бы подумать о том, каковы теперь станут их отношения. Больше всего она боялась, что Снейп теперь отдалится даже сильнее, чем этой осенью, когда он старательно делал вид, что не замечает ее. Получив желаемое, окончательно потеряет интерес, и без того не слишком устойчивый. Хотя к такому повороту событий она, если честно, была готова, менее горько от этого не становилось. Их случайная близость словно усилила все ее эмоции по отношению к этому человеку, и ей стоило больших трудов держать их под контролем и не заявиться к нему в комнату для того, чтобы их озвучить. Нужно дать ему возможность самому принять решение, думала она, и главное – дать ему понять, что она не станет навязываться. Однако его немного неуклюжая нежность в момент их прощания (в исполнении Северуса то неловкое объятие, когда он зарывался лицом в ее волосы, вполне могло сойти за нежность при его неумении адекватно выражать эмоции такого рода) позволяли ей надеяться, что надежда на продолжение их отношений все же существует. И взгляды, что он бросал на нее всю эту неделю после того вечера, все-таки отличались от тех, которыми он награждал ее раньше.

Он все-таки пришел, в последний день зимы, когда над Хогвартсом и его окрестностями бушевала метель и трещал настоящий полярный мороз. Нет, они не договаривались о встрече, они даже не общались почти все это время, если не считать нескольких брошенных на ходу вежливых фраз. Просто вечером, когда Диана привычно устроилась в продавленном кресле у камина в компании с Ремарком (она любила читать его, пребывая в подавленном настроении, чтобы убедить саму себя в том, что бывают вещи и похуже, чем сплин или профессиональные неудачи), в дверь постучали. Стук раздался настолько внезапно, что она вздрогнула и едва не уронила книгу. Встала, махнула палочкой в сторону двери, отпирая ее, и застыла в изумлении, увидев на пороге Снейпа.

Он стоял, не решаясь войти, и как-то неуверенно смотрел на нее. Видеть его таким неуверенным было очень непривычно, и Диана вдруг почувствовала, как ее затапливает желание броситься к нему, прижать к себе и не отпускать никуда. Она подавила вздох и подошла ближе.

— Ты не занята? – тихо спросил он.

Вместо ответа Диана взяла его за руку и втянула в комнату, после чего заперла дверь.

Некоторое время они просто стояли рядом, почти вплотную, глядя друг на друга. Внезапно он протянул руку к ее лицу и, взяв кончиками пальцев непослушную прядь у ее виска, заправил ее за ухо. От мимолетного прикосновения костяшек к ее щеке тело будто пронзил разряд тока, сбив на мгновение дыхание. Она инстинктивно схватила его за руку и стиснула его ладонь, та была горячей, словно от лихорадки.

— Что-то случилось? – спросила она, только чтобы что-нибудь спросить.

Он отрицательно покачал головой:

— Просто хотел тебя видеть.

Когда-то она посмеялась над выражением «расцвели розы в душе», но сейчас вполне смогла оценить его истинный смысл. Напряжение последних дней схлынуло, и осталось только ощущение какого-то болезненного счастья внутри, которое рождало в ней присутствие мужчины, подпиравшего сейчас плечом ее дверь. Он пришел, пришел, потому что сам этого хотел, потому что…

Снейп неуверенным жестом привлек ее к себе и внезапно стиснул в объятиях крепко, до боли. Диана судорожно выдохнула и обвила руками его шею. Он целовал ее неторопливо, нежно, наслаждаясь каждым движением ее губ, каждым ее вздохом, осторожно исследуя языком ее рот и мягко поглаживая ее плечи.

Он скользнул губами от ее подбородка к шее и дальше, к ямочке между ключицами, посасывая и чуть прикусывая кожу. Диана отстранилась и, взяв его за локти, увлекла вглубь комнаты, к дивану. Слегка толкнув Снейпа в грудь, она заставила его сесть, а он тут же схватил ее за руку и притянул к себе, усаживая на колени, и опять впился в губы, уже более требовательно. Одной рукой он зарылся в ее волосы, а другой гладил ее колени.

За все это время они не произнесли ни слова. Диане хотелось бы, чтобы Северус хоть как-то вслух обозначил свои ощущения и эмоции, но понимала, что Снейп и ласковые, нежные слова – сочетание столь маловероятное, что легче представить, наверное, Дамблдора, ругавшегося как портовый грузчик. Впрочем, поведение Снейпа и его непривычно блестевшие глаза, в которых читалось откровенное желание, говорили лучше всяких слов.

Он запустил руки ей под свитер и принялся поглаживать ее бока и талию, забираясь все выше. Наткнувшись на застежку лифчика, быстрым движением расстегнул ее и ладонями накрыл ее груди. Горячая волна возбуждения прокатилась по всему телу и свернулась сладостным комком внизу живота, и она, не удержавшись, зашипела сквозь зубы. Северус решительно стянул с нее свитер вместе с лифчиком и отбросил их в сторону, а затем поднялся с кресла, держа ее на руках, и двинулся в сторону стола.

Дождавшись, когда он избавится от сюртука и рубашки, Диана прижалась к нему и, тая от соприкосновения их обнаженных тел, жарко прошептала ему в ухо:

— Вообще-то у меня кровать есть. Или ты хочешь опять на полу?

* * *

…Свечи погасли, и единственным источником света в маленькой спальне был пылающий камин, освещавший лишь маленькое пространство возле каминной решетки, да бросавший тусклые отблески в сторону кровати, на которой двое людей под одним одеялом прижавшись друг к другу, тихонько переговаривались.

— …А тебе обязательно возвращаться к себе?

— Х-мм…

— Только не говори, что у тебя в лаборатории зелье выкипает!

— Не выкипает. Нет, не обязательно.

— Тогда… ты останешься?

— Ты этого хочешь?

— Не хотела – не предлагала бы.

— Ну, ты сама напросилась.

Звук поцелуя, вздохи и тихая возня на поскрипывающей кровати.

— …Может, позвать домовика, пусть принесет чего-нибудь с кухни?

— Чтобы он сдал нас директору? Если тот спросит что-нибудь о нас, домовики не смогут ему солгать.

— Давай тогда ты спрячешься под одеялом?

— Вот я еще от домовиков не прятался!

— Гордец, согласен, значит, помереть с голоду?

— Я и не помираю.

— Почему ты боишься «спалиться» перед директором?

— Полагаю, он не одобрит нашего энтузиазма.

— Значит, Биллу с Флер можно, а мы что, наказанные?

— Билл Уизли не подвергается постоянно риску быть выпотрошенным ментально Темным Лордом. Дамблдор стал опасаться, что Темный Лорд может узнать о моей связи с тобой и тогда мне не поздоровится.

— А он может узнать?

— Не узнает. Я позабочусь о том, чтобы не узнал.

— Скажи… Впрочем, можешь и не говорить, если не хочешь… Зачем вы за ним пошли?

— Кто это «мы»?

— Ты, Малфой, другие… Ладно, Малфоя я еще в состоянии понять. А ты?

Долгое молчание.

— Темный Лорд умел убеждать. Именно убеждать, а не запугивать. Я сейчас говорю именно о тех временах. Тогда все было несколько по-иному.

— В каком смысле?

— Это сейчас вербовка идет в атмосфере страха. Не поверишь, но в те времена Темный Лорд никого не тащил силой в свои ряды. Каждый из нас пришел туда совершенно добровольно. И каждому он давал именно то, к чему тот стремился. Кто-то мечтал о славе, богатстве и власти как Малфой или Макнейр, кто-то просто искал выход своим низменным инстинктам, попросту хотел возможность безнаказанно убивать и насиловать, прикрывшись красивыми лозунгами об «очистке рядов» и «восстановлении могущества древних родов и всего волшебного сословия», как Эйвери или Беллатрикс Лестрейндж. Кто-то мечтал под шумок избавиться от давнего врага или конкурента в бизнесе. Кто-то искренне верил во всю эту идеологическую чушь, насчет чистокровности.

— А на что повелся ты?

— Я мечтал обрести уважение тех, кто в другое время даже здоровался со мной, стиснув зубы и по большому одолжению. И – только не смейся, мечтал, наконец, заняться научной деятельностью, и чтобы никто мне не мешал!

— Ты всерьез надеялся обрести уважение такой ценой и в такой компании?

— Тогда я верил в это. Не любил маглов и мечтал вернуть былое величие древним родам, как у моей матери. В конце концов, кто я такой был – безвестный полукровка, сын работяги-выпивохи и матери – предательницы крови. Тебе еще повезло – ты почти безболезненно вписалась в круг чистокровных снобов. Хотя, из всех курсов на моей памяти именно ваш был заражен всей этой дрянью в наименьшей степени. А я понял, что добиться этого, так называемого уважения смогу только в том случае, если за мной будет стоять реальная сила. Нет знатных и богатых родственников – так пусть это будет могущественная организация во главе с незаурядным лидером.

— А причем здесь научная деятельность?

Дрогнувшая в легкой улыбке щека под ее ладонью:

— О, еще как причем! Я до сих пор облизываюсь, когда вспоминаю, какую шикарную лабораторию предоставил Темный Лорд в мое полное распоряжение! По сравнению с ней – моя лаборатория в школе – просто магловская кухня! Чего там только не было, и все, даже самые редкие и запрещенные ингредиенты доставлялись мне туда по первому требованию.

— Неужели этой лаборатории больше нет?

— К сожалению. После его падения в восемьдесят первом в поместье Лестрейнджей, где она базировалась и где обретался в то время Темный Лорд, провели грандиозный обыск. Лаборатория была уничтожена почти полностью, что-то перекочевало в Отдел Тайн, что-то – в лабораторию Мунго, что-то осело по карманам самих авроров, которые не брезговали и мелким мародерством.

— И ты не смог ничего отстоять?

— Я в тот момент уже торчал в Азкабане и гадал – меня сразу отдадут на ужин дементорам или для начала изобразят суд.

— Долго ты там просидел?

— Не очень. Дамблдор сумел доказать, что я был полезен Ордену Феникса и меня отпустили под его поручительство.

— А почему ты все же пришел к Дамблдору?

Молчание, затем недовольное шипение:

— Ты спать вообще собираешься?

— Ты прав. У тебя же завтра уроки… Обними меня.

— Надеюсь, ты не имеешь привычки сталкивать с кровати того, кто спит рядом…