Запах лёгкого загара (гет)

Сказка закончилась той же ночью. В «Норе» их с Гермионой ждали, и отнюдь не для того, чтобы погладить по шёрстке.

Вопросы от Рона посыпались как горох, один за другим, и их пристрастный тон не предвещал ничего хорошего с самого начала.

«Где вы были?»

И, наконец: «Во имя штанов Мерлина, что за маскарад у вас сегодня?»

— Какой ещё маскарад? — лениво переспросил Гарри.

Было далеко за полночь. Оттоптанные за день ноги держали плохо, а голова гудела. Страшно хотелось залезть под одеяло и отложить разборки хотя бы до утра.

— Какого обвислого Мерлина вы так... вырядились? — Рон измерял его испепеляющим взглядом.

Вяло покосившись на свои новые брюки — «из небеленого льна», — Гарри пожал плечами.

— Нормальные штаны, — широко зевая, пробормотал он. — Не жарко в них.

— Откуда? — продолжал наседать Рон.

Гарри так и подмывало буркнуть в ответ что-нибудь в духе самого Рона, типа «из-под блюда», или там... «от простуды», но он, сдержав себя, вслух сказал другое:

— Спроси завтра у Гермионы, это она заказывала по интернету.

Услышанное добавило лицу Рона бордовой краски.

— По какому ещё... — он, хмуря брови, несколько секунд вспоминал незнакомое слово, — ...тыр-нету?

— По ин-тер-не-ту, — медленно проговорил Гарри и какого-то чёрта (бес попутал!) добавил: — У магглов есть, у магов — нету.

Последняя фраза ввергла Рона в тихую ярость, глаз механически отметил, как сжались у того кулаки. Но это наблюдение мгновенно вывело самого Гарри из сонливого состояния.

«Ладно, друг, — скрипя зубами, решил он, — если час расплаты нельзя отложить до утра, то пусть будет по-твоему».

— В чем дело, Рон? — спросил Гарри, силясь всё же сохранять хладнокровие.

— А сам не понимаешь? Объяснить?

— Валяй! — с готовностью предложил Гарри.

Открытой издёвки в голосе Рона он старался не замечать.

— Гермиона — она... Она моя девушка — вот что! А ты... ты... — он явно подыскивал слова, которые могли бы достойно обрисовать проступок злостного предателя Поттера. — Ты за ней увиваешься — вот что!

— Ах, вот оно что... — устало протянул Гарри, понимающе качнув головой.

— Хватит! — рявкнул Рон, выходя из себя. — Да ты... ты... Да знаешь, кто ты после этого?!

Язык чесался спросить: «И кто же?» Гарри понадобилось волевое усилие, чтобы подавить в себе желание продолжать препираться. Более того, у него возникло ощущение, что всё это было уже когда-то. Спор подобный или слова похожие... Только не прошлой зимой у плоского камня, а раньше. Или, напротив, позже...

Он вдруг поймал себя на мысли, что эти отвлечённые соображения занимают его голову куда больше скороспелых претензий Рона. Всё, что тот мог выдать, Гарри предвидел. Вот только, как ни странно, ещё утром реакция друга беспокоила его гораздо сильнее.

— Продолжай, — сказал он не то чтобы спокойно, но и без особого сарказма.

— Думаешь, если ты тот самый Поттер, то тебе всё можно? — съехидничал Рон.

— Ты на что намекаешь? — спросил Гарри, чувствуя, что разговор, несмотря на все старания, начинает ходить по кругу.

И тщетно пытался понять, как Рону удаётся нагнать столько яду в простые вроде бы слова.

— Понятно на что, — друг как ни в чем не бывало продолжал наезжать. — Ты ведь провёл с Гермионой целый день, да? Хорошо погуляли?

— Неплохо. Для разнообразия жизни.

Рон глянул на него так, словно Гарри обозвал его ослом и намеревался съездить кнутом по спине.

— А здесь всё уже перепробовал, да?

После столь «искреннего» вопроса, заданного к тому же столь красноречивым тоном, Гарри почувствовал, что «закипает».

Что «всё» и где «здесь»? Какие такие необыкнове-е-енные (коверкая это слово — хоть и мысленно, — он получал какое-то странное мазохистское ублажение) развлечения он пропустил? Кухню с курятником? Возню с гномами? «Полёт ангелов» над обеденным столом?

Допустим, приличная метла имелась — одна на всю «Нору», у Джинни. И только потому, что она хранила её в своей комнате и оказалась единственной, кто в общей суматохе сообразил прихватить кое-что полезное с собой. Это когда Рон засветился в компании «нежелательного лица номер один», и семье Уизли пришлось оставить дом в считанные минуты. Тогда же пронырливые ворюги типа Наземникуса, число коих за прошедший год увеличилось в разы, быстро пригребли к рукам всё, что имело хоть какую-то ценность и плохо лежало.

Да и с самими полётами был напряг. Днём не полетаешь — магглы засекут, а темнело поздно. Над внутренним двориком, что ль, «парить»? Ну, одну неделю худо-бедно развлекало.

Квиддич, понятно, дело другое, можно и над двориком. Но где взять вторую метлу? За год правления Вольдеморта ни одной дееспособной мастерской не осталось. Конечно, специалисты постепенно возвращались в страну. К концу лета — об этом недавно в «Пророке» писали — обещали выпустить первую партию «Чистомётов». Только цена — следует готовиться заранее, — скорее всего, будет такой, что сам не захочешь брать.

Размышляя о мётлах, Гарри прикидывал, как половчее (и без обид) объяснить Рону, что с недавних пор «Нора» стала несколько тесновата для него. Когда-то он с удовольствием проводил здесь каникулы, но времена изменились. Вырос он, вырос, свободы ему хочется, нормальной человеческой жизни, в конце концов!

— Пойми меня наконец, Рон, — начал он, когда почувствовал, что молчать дальше нельзя. — Я десять лет сидел в чулане и драил на кухне кастрюли. И остальные семь — немногим лучше: всё время либо под охраной, либо «в сопровождении». В кино ни разу не был — всё с вашей чёртовой войной разбирался!

— С «нашей»? — ехидно уточнил друг.

— Да, с вашей! — раздражённо отрезал Гарри. — Мне, знаешь ли, куда проще было не возвращаться с Кингс-Кросс. Глядишь, не пришлось бы искать ответ на вопрос: «Кто же я теперь после этого?»

Рон бросил на него такой взгляд, что на мгновенье показалось — драки не избежать. Гарри весь напрягся в ожидании удара.

Он сожалел о том, что сорвался, и теперь молил небо, чтобы друг понял его правильно и не считал, что Гарри Поттер хочет надавить на жалость к себе или напомнить о геройских заслугах. Ему хотелось всего лишь быть человеком — обычным, а не Избранным. Иметь право на простые человеческие радости, слабости даже. Всю жизнь ведь только и делал, что оправдывал чьи-то ожидания. Сколько ж можно?

Несколько минут прошло в полном молчании. Они сверлили друг друга взглядами. Рон не выдержал первым — опустил глаза. Но дышал тяжело.

— Где вы были? — спросил он обмякшим голосом минуту спустя.

— Зашли в кино.

— И всё?

— Спроси у своей девушки, Рон, — предложил Гарри, нутром чувствуя, что честность сейчас — не лучшая политика. — Полагаю, у вас с Гермионой нет секретов друг от друга.

— Я от тебя хочу это услышать! — тон его голоса вновь начал угрожающе расти. — Чем вы занимались весь день?

— Я скажу, чем мы не занимались! И что ты так хочешь узнать! — сердито рявкнул Гарри, теряя терпение. — Мы не целовались!

— Почему я должен тебе верить? — не унимался Рон.

— Наверное, потому, что я твой друг.

Ещё несколько минут прошло в напряжённом молчании. Рон почёсывал ладони и громко сопел. В какой-то момент из его ноздрей потекло, и, не обнаружив платка в своём кармане, он провёл под носом тыльной стороной ладони. А потом уставился на свою окрашенную руку.

— Кровь, что ли? — проговорил в недоумении.

— Ерунда, сейчас поправлю, — Гарри достал волшебную палочку и нацелил её в лицо другу. — Эпискеи!

Неожиданное недоразумение несколько разрядило атмосферу. Рон осторожно потрогал свой нос, убедился, что всё в порядке, и снова вперился взглядом в Гарри. Но уже не волчьим, как пару минут назад, а скорее собачьим — влажным и просящим.

— Тогда... — что имеется в виду под этим словом, стало ясно в первый же миг — по вкрадчивому тону Рона. — Ты сказал, что любишь Гермиону как сестру.

— Ну, сказал, — неохотно подтвердил Гарри.

— Ты... — видимо, Рон всё ещё раздумывал, стоит ли предлагать другу «тест на вшивость», — ты повторил бы это сейчас?

— Да, наверное...

Он не мог отделаться от мысли, что этим своим «наверное» он оставляет путь к отступлению. И подозревал, что Рон это просёк, ожидая тем не менее от него, Гарри, второго отречения. Клятвенного, окончательного, бесповоротного.

Внезапно на него накатила страшная усталость. Жуткая, дикая какая-то, первобытная, почти животная, смешанная с яростью и раздражением.

Почему всегда он, Гарри Поттер?! Почему он должен под чем-то подписываться, давать какие-то обеты? Когда и где он успел столько задолжать? И кому? Рону? И ведь не о спасении мира речь, а всего лишь...

Но для Рона это никогда не определялось как «всего лишь». Для него Гермиона являлась смыслом жизни. И верно, давно... Мальчик по имени Гарри ещё терялся в догадках о сомнительной прелести «мокрых» поцелуев, а Рон уже знал, кого выбрал для себя, – окончательно и бесповоротно.

Опередил! Огородил. Пометил. Смотри, дружище, — это запретная территория. Запомни хорошенько, если хочешь и дальше оставаться другом.

К горлу комком подступила жгучая горечь. От обиды, досады, зависти — всего хватало. Почему Рон так непреклонен? Ведь, по сути, у них с Гермионой всё ещё...

Да на соплях же всё! На всех тропинках лужи. Там затишье, а тут снова буря. Завтра-послезавтра, быть может, и вовсе расплюются. Парочка-то та ещё! Джек и Джилл, как в известной пословице.

— Всякому Джеку суждена своя Джилл, — произнёс Гарри вслух.

Разумеется, не этих слов ждал от него друг.

— Ты не ответил, — надавил Рон.

— Ответил, — отрезал Гарри.

И, развернувшись, выскочил из комнаты, захлопнув за собой дверь.