Запах лёгкого загара (гет)

Они, как обычно, переместились в безлюдный уголок городского парка — давно ими облюбованный — и двинулись на Флит-стрит. Вскоре показался знакомый дом.

— Смотри-ка, уже и крышу соорудили! — воскликнул Гарри ещё на подходе, заметив красноватую черепичную кладку.

— Быстро работают, — согласилась Гермиона. — В пятницу черепицу только-только начинали укладывать.

Поглазев немного на черепичную кровлю, они вошли вовнутрь дома. В гостиной печник занимался переборкой камина, и разобрано было больше половины. Они поздоровались с мастером, но остались в дверях, не рискнув двинуться с места из-за лежащего на полу толстого слоя пыли.

— Погоди, ты же вроде не хотела перекладывать камин? — спросил Гарри пару минут спустя, припомнив недавние разговоры.

— Боялась, что и без того дорого получается, — ответила Гермиона.

— Что-то не припоминаю я про «и без того дорого». «Зачем такие жертвы, если старый вполне пригоден для жизни?» — помню хорошо, остальное ты после досочинила.

— Ты же понимаешь, Гарри…

Она начала оправдываться. Якобы. Чем ещё больше разозлила.

— Врушка ты, вот кто! — буркнул он сердито. — Такая вредная мелочная врушка!

Гермиона надулась, но промолчала. Печник, не сдержавшись, усмехнулся, но легко, по-доброму, а его хрипловатый голос гулким эхом отразился от голых неоштукатуренных стен.

— Будет вам скоро новый дом, ребятки. С гостиной, камином и спальней, — сказал он, с прищуром глядя на них с Гермионой. — Самое многое — через три недели. А пока сходите в местный клуб, посмотрите, что ль, кино. По глазам вижу, давно там не были.

Вроде бы печник изрекал незамысловатые обыденные вещи, а Гарри чувствовал, что краснеет. Уши начали гореть, едва было упомянуто про спальню. Наваждение какое-то, черт! Словно та комната на втором этаже имеет к нему какое-то отношение. Испугавшись, что Гермиона может заметить его состояние, он нагнулся к своему ботинку, будто бы перевязать шнурок, и осторожно покосился на подругу. Увидел лишь её спину. Она, к счастью, не смотрела в его сторону — отвернувшись к стене, обводила пальцем контуры кирпичной кладки.

Немного успокоившись, Гарри прикинул время, оставшееся до конца строительства. Три недели? Мало-то как... В душе шевельнулось досадное сожаление, тем более странное, что ещё неделю назад он бы, пожалуй, и ухом не повел, услышав о таких сроках.

А ведь последний месяц, если не считать совместных утренних прогулок, они с Гермионой не так уж много общались друг с другом. Особенно в присутствии Рона и Джинни. Это как-то внезапно пришло в голову, осозналось вдруг как факт. Почти всегда Гермиона сидела с газетой или книгой в руках и лишь изредка разбавляла общий разговор своими репликами.

Рон — тот ещё товарищ. Время от времени он присоединялся, конечно, к их ранним вылазкам, но, не обнаружив в достаточно коротких деловых визитах ничего примечательного, быстро потерял к ним интерес и предпочитал проводить утро в кровати. Он признал право Гарри знать, как осваиваются «кровные денюжки», и «контролировать процесс», но, скорее всего, просто мирясь с неизбежным.

К тому же после неудачного экзамена по трансгрессии у Рона, как он выражался, «образовался стойкий нервяк». Лишившись однажды пары зубов, потратив на их восстановление кучу денег, получив предупреждение от министерства и в довершение — втык лично от Перси, Рон был вынужден признать, что обучение трансгрессии — не ловля блох, и спешка тут — дело лишнее. На занятия, организованные министерством, ходил (благо для передвижения по каминной сети лицензия не требовалась), но зря не рисковал. А Гермиона отказывалась, её словами, «таскать лоботряса на себе». У Гарри же не было никакого желания встревать в их дрязги.

Что до Джинни, то первое время она была так счастлива видеть Гарри живым и здоровым, что ничему не придавала значения. Возможно, считала, что его давняя дружба с Гермионой лишена какой бы то ни было романтики, находила её совершенно безопасной для себя и не забивала голову глупой ревностью.

И правильно, между прочим, делала. Вплоть до вчерашнего дня Гарри с удовольствием пересказывал Джинни всё, что происходило между ними тремя, обходя лишь по-настоящему запретные темы. Но и сам он, и Гермиона, и Рон давно были сыты по горло разговорами о Вольдеморте, так что и это имя, и всё, что так или иначе было с ним связано, не часто всплывало в их совместных беседах. И скорее случайно, чем намеренно.

Возвращаясь мыслями к сегодняшнему дню, Гарри терялся в сомнениях и раздумьях. Ещё с зимы, со времени «большого похода», ссоры и раздоры в ближнем кругу представлялись ему чем-то из ряда вон. Однако с Джинни он так и не помирился, точнее, она не пришла к нему с повинной. Он, безусловно, считал себя перед ней виноватым, но отнюдь не в том, что стало невольной причиной их ссоры. Только он будет последним придурком, если вдруг выложит Джинни правду об особо чувственных моментах вчерашнего дня и неожиданных желаниях тела. Самому до сих пор стыдно, даже перед самим собой.

И всё же, несмотря на угрызения совести, значительная часть его, Гарри, жаждала повторения вчерашней эскапады. Этому желанию можно было противиться, но отрицать его наличие было глупо. Самого себя не обманешь.

Внезапно защемило сердце. Значит, всего три недели... Жаль!

И не дурак ли он, если раскинуть мозгами?

…а ведь он и вправду задумывал сбежать. Подумать только, какой идиот!..

Такие вот мысли переполняли голову Гарри, пока они с Гермионой, не размыкая рук, шагали по улицам Эйлсбери — городка, где жили Грейнджеры.

Его спутница тоже о чем-то задумалась и всю дорогу по большей части молчала. Правда, они довольно быстро достигли цели.

— Вот это кафе, Гарри, — сказала Гермиона, завидев вывеску. — Идём! Нам надо позавтракать.

Они оказались в небольшом уютном помещении, напомнившем Гарри книгу о путешествиях Гулливера. На первый взгляд всё показалось чересчур мелким, словно было предназначено для детей. Вдоль стен стояли аккуратные округлые столики, возле них — маленькие одноногие стулья без спинки. Позже выяснилось, что высоту столиков и стульев легко можно регулировать.

На обложке меню Гарри прочитал название заведения: «Для двоих».

Гермиона заказала овощной салат, яичницу с беконом, тыквенный сок и булочки.

— С лимоном, Гарри, — сказала она, когда отошла официантка. — Здесь они на удивление вкусные!

— Не знаю, смогу ли я оценить их по достоинству, — с грустью ответил он, закрывая меню. — Миссис Уизли каждый день пичкает нас подобной стряпнёй. Кажется, я не большой любитель булочек.

— Ой, Гарри, не напоминай! — Гермиона сцепила руки перед грудью в умоляющем жесте. — Не помню, когда последний раз садилась за стол, желая вкусно поесть, а не просто отсидеть отведённое на еду время.

— Аналогично, — хмуро поддакнул Гарри.

Над столиком повисло молчание. Секунду или две они смотрели друг на друга, потом, смутившись, одновременно опустили глаза.

— Ну вот, и сюда добрались ангелы... — проговорила Гермиона как бы невзначай.

— Какие ещё ангелы? — не понял Гарри.

— Когда за столом возникает неудобная пауза, финны говорят, что здесь только что «пролетел ангел».

Они улыбнулись друг другу, и неловкость мгновенно рассосалась.

— Да, «Нора» здорово изменилась, — Гарри почувствовал, что вполне может говорить с Гермионой и об этом.

— А может, это не «Нора», а мы изменились?

— Мы? — заявление Гермионы показалось ему неожиданным.

— Мы выросли, Гарри. Стали взрослыми. Когда-то это должно было случиться.

Она говорила тихо, выделяя каждое слово и не сводя с него своих глаз цвета ореха, в которых почему-то виделась печаль.

— Да уж, — Гарри старался держаться непринуждённо. — Должен признать, что кухня и куры — это далеко не всё, что нужно для счастья взрослому человеку.

— Там есть ещё квиддич, — добавила Гермиона с улыбкой.

— Квиддича нет, — напомнил Гарри. — Поскольку в сарае не нашлось ни одной приличной метлы.

— Тогда мне повезло больше. У меня остались книги.

— Так ты у нас запасливая, — он посмотрел на Гермиону уважительно. — А моя «Молния» выпала из мотоцикла, когда мы с Хагридом летели к Тонксам.

— А новую метлу купить?

— Абы что брать не хочется, — сказал он со вздохом, — а «Молния», сама понимаешь, стоит целое состояние.

Прежде чем Гермиона уткнулась взглядом в узор на салфетке, Гарри успел уловить мелькнувший в её глазах блеск. И, почти сразу вскинув голову, подруга уставилась на него с видом человека, только что совершившего великое открытие.

— Эврика! — воскликнула она так громко, что сидевшая за соседним столиком пара обернулась. — Гарри, ведь это случилось в тот день, когда Вольдеморт напал на тебя?

— Только не на меня, а на всех нас, — ответил Гарри и, приложив указательный палец к губам, попросил: — Пожалуйста, говори тише. Зря я начал трепаться о летающих мотоциклах.

Гермиона будто не слышала его предостережений.

— Значит, составляем исковое заявление на возмещение стоимости твоей «Молнии», — заявила она с победной улыбкой. — А что? Свидетели у нас есть, даже больше, чем необходимо. Ну как, одобряешь?

Несколько мгновений Гарри не мог вымолвить ни слова. Как он сам не догадался! Тугодум, чёрт.

— Гермиона, я тебе говорил, что ты — умница? — спросил он, когда первый шок прошёл.

— Помнится, когда-то давно, кажется в безнадёжно далёком прошлом, вы, Гарри Поттер, что-то такое изрекали, — она вновь заговорила игриво. — Правда, звучало это куда более прозаично.

— И как же?

— «Интересно, как бы я мог, проведя с тобой рядом пять лет, считать, что у девочек не хватает ума хоть на что-то?»

— Интересно, как я мог заявить тебе такое? — ответил Гарри полушутливо, потому что не нашёл, что сказать всерьёз.

Он вспомнил свои же слова, произнесенные чуть меньше двух лет назад. Гермиона настолько умело передала и его тогдашнее раздражение, и его чисто мальчишеское нетерпение, и — боже! — его непоколебимую уверенность в своей мужской правоте. А права-то оказалась она.

Он как-то не подумал о том, что девочки, выходя замуж, берут фамилию мужа. Была когда-то мисс Принц, стала миссис Снейп...

...когда-нибудь Гермиона превратится в миссис Рональд Уизли, и он, Гарри, окончательно станет для них третьим лишним...

— Ваш заказ, молодые люди.

Оторвавшись от своих размышлений (несколько странных, надо признать), Гарри наблюдал, как официантка выставляет на стол тарелки, салатницы и стаканы с соком.

— А булочки? — спросила Гермиона.

— Чуть позже, мисс. Скоро будем вынимать из печи.

Гарри посмотрел внимательнее на стоящую перед ними официантку. На вид ей было лет тридцать, но с таким же успехом можно было дать на десять лет больше. Она была не то чтобы излишне худощавая, но какая-то усохшая, словно её специально держали на голодном пайке. Возможно, подобное впечатление складывалось из-за пустого подноса, который она продолжала держать в руках, а быть может, из-за тоскливого выражения, приросшего к её лицу, судя по всему, далеко не вчера.

Глядя на эту женщину — наверняка одинокую и несчастную, — Гарри устыдился своих мыслей. Нет, нельзя так: все девочки, и школьные подруги в том числе, когда-то должны выходить замуж.

Официантка удалилась. Почувствовав, что проголодался, Гарри занялся завтраком. Гермиона тоже взяла вилку и придвинула к себе тарелку с яичницей.

— А что за клуб у вас? — спросил он, покончив с салатом. — Тот, о котором упоминал печник.

— Молодёжный, — ответила Гермиона, — но это, скорее, не клуб, а центр досуга. Не знаю, как сейчас, но раньше там были спортивный бар, бильярд, компьютерный клуб, фитнес-клуб и кинотеатр.

— А библиотеки нет?

Гермиона иронично усмехнулась.

— Кошмар какой... — протянул Гарри с напускным разочарованием. — Ладно, как-нибудь переживём это несчастье. А что сегодня показывают в кинотеатре?

— Хочешь посмотреть фильм?

— А почему бы и нет? — ответил Гарри, подцепляя вилкой яичницу. — Я в кино отродясь не был. Могу позволить себе разок?

Не ответив, Гермиона встала из-за стола и, подойдя к стопке газет, покоящейся на специальной подставке у входа, взяла одну, верхнюю.

Это было обычное рекламное издание, из тех, что на Тисовой улице почтальоны складывали в ящик в несчётном количестве, а тётя Петуния не глядя выбрасывала в мусорный контейнер. Но репертуар местного кинотеатра в газетном листочке имелся.

— В большом зале идёт «Шоу Трумана», — доложила Гермиона, просмотрев последнюю страницу. — Премьера состоялась первого июня, две недели назад. Джим Керри в главной роли. Краткое содержание зачитать?

— Не стоит. Мне всё равно, что смотреть.

Ему и вправду было всё равно, а имя актёра, по понятным причинам, ни о чем не говорило. Но и выставлять себя невеждой не хотелось. Он сделал вид, что всецело занят яичницей, а вскоре, на его счастье, вновь показалась официантка, принесшая поднос с выпечкой, от которой шёл тёплый пар и соблазнительный запах.

Маленькие, наполненные кисловато-сладкой лимонной начинкой булочки и в самом деле оказались восхитительными. Гарри и Гермиона быстро подмели всё, что лежало на блюде, расплатились и направились к молодёжному центру, обсуждая по дороге, как бы половчее раскрутить министерство на выплату положенной герою компенсации.

Со временем им повезло, потому что ждать очередного сеанса пришлось недолго. Пожилая билетерша, посмотрев на Гарри и его спутницу, почему-то решила, что эти двое должны сидеть в самом последнем ряду. Что это означает, впрочем, Гарри узнал позже, когда погас свет и на большом экране появились первые титры.