Родная кровь (джен)

Утром просыпаюсь с больной головой. Как мне бы ни не хотелось, но в Больничное крыло идти придется. Влезаю в привычные мне джинсы и водолазку, накидываю мантию и вспоминаю, что понятия не имею, где здесь лазарет.

Хм.

Ладно, спрошу у кого-нибудь по пути.

Выползаю из комнат и спускаюсь по лестнице вниз. Где-то на сто двадцать какой-то ступеньке из стены на меня выплывает призрак женщины в длинном платье.

Ура, кажется, я знаю, у кого можно спросить дорогу…

— Извините, — окликаю призрака. — Вы не подскажете мне дорогу до Больничного Крыла?

— Нет, — женщина поводит плечами и высокомерно глядит в мою сторону. — Нас не касаются дела живых.

Чего? А не оборзела ли дамочка?

Прищуриваюсь. В Дурмстранге у нас водилось два призрака. Очень любезных и добрых, готовых всегда придти на помощь ученикам и, тем более, преподавателям. Особенно преподавателю Ритуалистики. Особенно в октябре, когда у девятых классов учебники раскрывались на разделе «Некромагия» и параграфе «Изгнание, развеивание и запечатывание в артефакте». Особенно тому преподавателю, у которого профильная дисциплина — эта самая некромагия.

— М, а меня очень неплохо могут коснуться дела мертвых, — говорю призраку зловещим голосом. — Вы не боитесь?

Призрак поворачивается ко мне, вглядывается мне в глаза. На секунду я ощущаю могильный холод, но привычно ставлю блок в сознании.

Голова-то как болит…

— Некромаг? — в голосе призрака удивление. — Откуда?

— От верблюда! — рявкаю. — Или ведешь меня в Больничное крыло, или… «Exorcizamuste, omnisimmundusspiritus…»

— Замолчи! — визжит призрак. — Отведу! Замолчи!

Замолкаю. Призрак стремительно летит вниз по лестнице, а я шагаю следом.

Пусть только попробует потом напугать, сволочь бестелесная.

* * *

В Больничном крыле местная колдомедичка поит меня зельем от головной боли, и я отправляюсь в Большой Зал на завтрак. Отправляюсь — сильно сказано: меня провожает один из учеников с Рэйвенкло.

Коридоры запутанные, да.

Доходим до дверей, где я благодарю ученика и под взглядами почти трехсот пар глаз шагаю к преподавательскому столу.

— О, профессор Богдан! — радуется мне Дамблдор. — Как ваше самочувствие?

— Отвратительно, — честно признаюсь и наливаю себе тыквенного сока. — Голова второй день болит.

— А! — директор едва не лопается от счастья. — А вы обращались в Больничное Крыло?

И что его так радует?!

— Да, — киваю, отпиваю сок и морщусь — гадость несусветная этот тыквенный сок. — Вот только что оттуда.

— Вам легче?

— Ненамного, — заглядываю в стакан и со вздохом наливаю еще. — Но не беспокойтесь. К обеду пройдет.

— Кстати, что за заклинание вы использовали на тролле? — интересуется у меня коротышка Флитвик. — Я так и не понял…

— Это было не заклинание, — грустно смотрю на Флитвика и признаюсь. — Упрощенный Ритуал Укрощения Стихии.

Флитвик переглядывается с МакГонагалл, лезет в карман, достает оттуда галеон и с кислым выражением лица передает его преподавателю Трансфигурации.

— Я же говорила, что это не заклинание, — довольно заключает ведьма. — На троллей заклинания не действуют.

Профессор Снейп одаряет меня заинтересованным взглядом, затем неожиданно интересуется:

— Почему он… а не, скажем, Глацио?

— Потому что я отвратительный чароплет, — хмуро произношу. — Я Артефактор и немного Ритуалист. Основа для узора Силы у меня — невербальные компоненты. Руны, символы. Вербальный ряд для меня второстепенен. Вашим Глацио я только воду в стакане заморожу. Поэтому воспользовалась, чем могла. А именно — Ритуалом.

— Но Глацио ведь быстрее, — влезает Флитвик.

— Быстрее, — соглашаюсь. — Только опять же — я Артефактор. Моя специализация не предусматривает беготню с палочками наперевес. Поэтому мне нет нужды цепляться за то, что слабее.

— А если на вас вдруг нападут? — профессор Снейп склоняет голову, заправляет волосы за ухо движением, которое мне почему-то смутно знакомо.

— Во-первых, я постараюсь не лезть туда, где на меня могут «вдруг напасть», — смотрю в глубокие черные глаза, — во-вторых, если я все-таки вдруг окажусь в подобной ситуации, то, поверьте, на мне даже сейчас надеты артефакты, способные отразить несколько неприятных заклятий и дать мне время на какой-нибудь упрощенный Ритуал, типа того же Укрощения. А после этого я уже попытаюсь сбежать как можно скорее.

— А если вы не одна? Если вы будете участвовать в бою?

— А если я не одна, то значит, в бой пойдет тот, кто со мной, а не я, — отрезаю. — Артефактора еще в лобовую атаку пошлите, ага.

Флитвик сдавленно хихикает и осекается, когда на него глядит Снейп.

— Северус, пожалуй, мы поняли, как профессор Богдан победила тролля, — примиряюще говорит Дамблдор. — В любом случае, это мастерская победа.

— Спасибо, профессор Дамблдор, — говорю в тарелку с уже остывшей яичницей.

* * *

После моего «дружеского» общения с призраком остальные привидения Хогвартса меня не просто избегают — их не видно и не слышно. Даже Пивз, полтергейст, который треплет всем нервы, особенно завхозу, исчезает, едва я только показываюсь в поле зрения.

Хогвартс мне не нравится. Нет, я видела многие странности, которые списывала на местный колорит и тому подобное, но появление тролля заставило меня многое переосмыслить. Я ожидала аврорских, если не «невыразимских», проверок, но все было тихо и спокойно. Похоже, директор попросту умолчал о происшествии.

Интересно, если бы здесь училась Зара, что бы я думала об этой школе?

На секунду сердце сжимает тоска. Зара, моя девочка…

В себя прихожу в каком-то непонятном темном коридоре. Похоже, меня занесло на тот самый третий этаж, о котором Дамблдор предупреждал учеников, чтобы туда не ходили. Да и ладно. Только вот пахнет здесь очень нехорошо — Смертью.

Активирую три из пяти амулетов, которые вшиты у меня в мантию. Мощная защита, только вот энергию жрут. Поэтому постоянно активными носить их нельзя. А вот сейчас…

Запах приводит меня к двери, которая поддается простой Алохоморе. Заглядываю… и сглатываю.

В комнате за дверью — Цербер.

Страж Межмирья.

Тихонько закрываю за собой дверь, но успеваю заметить, как один из шести глаз Цербера пристально глядит на меня.

Фух. Пронесло.

* * *

Сижу у себя в комнатах, в левой — маггловская сигарета, в правой руке — зеркальце, которое выполняло роль Кровного Компаса. Как ни прискорбно, но вывод напрашивается только один — Компас нашел мне ближайшего родственника Лили. Профессор МакГонагалл и профессор Снейп отпадают — они Лили никоим образом не кровные родственники — это я знаю наверняка. Троллей у нас в родне тоже не наблюдалось, как и в родне моего отчима. Остаются трое детишек.

На глаза наворачиваются слезы. Похоже, мертвы не только мои мать и отчим. Мертва и моя сестра. И это больно. Больно чувствовать. Больно думать. Больно понимать.

Вздыхаю, собирая мысли в кучу. Нельзя раскисать. Надо выяснить все об этих детях. В любом случае, поздно явившаяся тетушка ничем не хуже никакой. Думаю, отец ребенка вряд ли будет против моего появления в их жизни.

Прячу зеркальце в стол, гашу сигарету и поднимаюсь с кресла. У меня три кандидата на «племянничество». Первый — рыжий, как и моя сестра, мальчишка. Его стоит проверить в первую очередь.

Я нечасто хожу на ужин в Большой Зал, предпочитая есть у себя, чтобы не отвлекаться от подготовки к занятиям. Но сегодня я на ужине появляюсь.

— Подскажите, а как зовут наших героев? — киваю МакГонагалл на стол Гриффиндора.

Какое-то время профессор хлопает глазами, — встреча с троллем произошла больше недели назад, — но потом понятливо кивает.

— А, вы про них… Поттер, Уизли, Грейнджер.

Глаз выхватывает сидящую кучкой троицу, и мозг сразу выдает соответствия. Поттера я знаю, остаются лохматая девочка и рыжий мальчик. Фамилия Уизли тут же всплывает у меня в голове — похожие на него рыжие близнецы учатся на третьем курсе — Фред и Джордж. А на пятом — еще один Уизли, Персиваль.

Значит, Грейнджер — вот эта девочка.

Отпиваю тыквенный сок, пытаясь скрыть разочарование. Ни на что не надеясь, интересуюсь у МакГонагалл:

— Уизли — это вон тот, рыженький?

— Да, его братья на третьем курсе, — подтверждает она мою догадку, и разочарование усиливается.

Уизли не может быть родственником Лили Эванс — у него есть мать и отец, вдобавок еще пара братьев, уже Хогвартс закончивших. По всем подсчетам они родились едва ли не тогда, когда Лили письма из Хогвартса еще не получила.

Значит, либо Поттер, либо Грейнджер.

— Поттер молодец, — говорю, провоцируя декана Гриффиндора на выдачу еще информации, мне нужной. — Смелый мальчик.

Моя фраза вызывает у МакГонагалл довольное выражение лица, мгновенно напомнившее мне чем-то кошачье, а сидящий несколько поодаль Снейп фыркает в чай так, что тот едва не разбрызгивается.

— Гриффиндор — факультет смелых и отважных, — говорит мне ободрившаяся женщина. — Да у него и родители были храбрыми людьми.

— Чем-то знамениты? — пристально гляжу на мальчика в очках. Ничего удивительного — у знаменитых родителей дети иногда соответствуют.

Изумление на лице пожилой дамы заставляет меня недоуменно вздернуть брови, но потом я понимаю, что от меня ожидается знание каких-то местных событий, но я не в курсе.

— Простите… — виновато произношу. — У нас, в Восточной Европе, к сожалению, про Поттеров не так хорошо знают.

— Джеймс и Лили Поттеры погибли в ту ночь, когда Гарри победил Волдеморта, — вдруг вмешивается директор Дамблдор. — Но…

Джеймс и Лили.

Осознание того, какое имя произнес директор, складывает в моем мозгу все элементы мозаики. Лили. Лили. Лилилилилили…

Лили.

И, словно услышав наш разговор, Гарри Поттер, сидящий за гриффиндорским столом, поворачивается в мою сторону и глядит на меня яркими изумрудными глазами.

Глазами моей сестры.

Голос Дамблдора затихает, словно кто-то медленно поворачивает ручку громкости, воздух становится ватным. Я пытаюсь вдохнуть, но окружающую меня реальность заволакивает красным.

— Профессор Богдан? Эва? — слышу краем угасающего сознания слова, а затем английская речь смазывается в непонятное бормотание.