Из-за стены (джен)

— До свидания, директор, — откланялся Снейп, затворив за собой дверь на половине фразы Дамблдора «Счастливых выходных, Северус». Затем учитель естествознания едва заметно передернул плечами, будто смахивая с себя невидимые пылинки радужно-идиотской атмосферы кабинета директора, и быстро направился к лестнице, ведущей вниз. Вот что он терпеть не мог больше всего – это пустые школьные коридоры, освещенные неприятными желтыми лампочками, когда за окном уже стояла густая чернильная темень. Все эти мелочи, складываясь в цельную картинку, вызывали у Северуса волну плохих ассоциаций и воспоминаний.

Поэтому учитель поспешил покинуть этот лабиринт коридоров, эхом повторяющих его быстрые шаги. Попрощался с Филчем, который, пялясь в кроху-телевизор, приютился в своей будке вахтера с кошкой на руках, и вышел в освежающую темноту.

Воздух пахнул чем-то едва уловимо пленяющим. Кислород проникал в легкие так мягко и приятно, что Северус даже приостановился на ступеньках, чтобы подышать, ровно на шесть секунд. Затем он бросил короткий взгляд на затянутое пеленой смога и теплого света фонарей небо, и направился вдоль школьной стены. Свернул за угол, к футбольному полю, и остановился, заметив в нескольких десятках шагов от себя какого-то человека.

Фигура детская. Мальчишка был повернут спиной к Северусу. Активные движения ног и туловища, а также иногда мелькающий в свете одинокого фонаря силуэт мяча говорили о том, что ребенок тренируется. Снейп не спешил пугать трудящегося спортсмена. Вместо этого он продолжил стоять на месте, задумавшись о причине нахождения здесь в эту пору явно малолетнего мальчишки. Наверняка, это один из учеников школы остался после уроков, поддавшись мании футбола или еще каким-то там хулиганским порывам. Северус поднес к свету руку с часами – ровно десять пятнадцать. Какого черта этот ребенок делает здесь так поздно? Неужели нельзя потренироваться в одиночку возле своего дома, если уж так не сидится на месте?

Снейпу не пришлось отвлекать малолетнего трудоголика от его занятия – тот сам вдруг остановился, схватил мяч в руки и осторожно повернулся в сторону Северуса.

Преподаватель естествознания тотчас узнал знакомую физиономию. Поттер.

Мальчишка выглядел не то перепуганным, не то просто застигнутым врасплох.

— Почему вы не идете домой, мистер Поттер? – поинтересовался Северус, приблизившись.

Тот отозвался не сразу. Очевидно, обдумывал ответ.

— Завтра матч, — изрек, наконец, Гарри. – Я хочу подготовиться, — по голосу до сих пор было слышно сбитое от физической нагрузки дыхание.

Северус внимательно посмотрел на мокрую от пота челку мальчишки и снисходительно ухмыльнулся.

— Понимаю, — сказал он, кивнув. – Вы решили проиграть этот матч, использовав бесконечно хитрую стратегию – истощить последние запасы своей энергии на ночную тренировку. Скажите, в школе, команда которой завтра должна выиграть здесь со счетом 10:0, учится ваша любовь? — поинтересовался Северус слишком саркастично. Ну и ладно. То, что сын глупый – не вина матери.

Мальчишка Поттер, кажется, смутился.

— Я… — он остановился, а потом, вдохнув побольше воздуха, произнес: — Тренер рассказывал мне, что много тренироваться в последний день перед матчем нельзя, но… я просто очень волнуюсь.

Снейп вздохнул, и утомленно спросил:

— Ну и что же именно вас так волнует, мистер Поттер? – учитель внимательно всмотрелся в едва освещенное лицо ученика.

Последний в недоумении глянул на преподавателя, но промолчал. Лишь спустя почти минуту, когда Снейп уже всерьез намеревался развернуться и уйти, Поттер вдруг произнес:

— У меня не получается остановка мяча внешней частью подъема, — при этих словах мальчишка устремил взгляд на свои ботинки. Что за глупая привычка?

Снейп взвесил все «за» и «против», после чего сказал:

— Дайте мне мяч.

Гарри покосился на него с долей страха, и Северусу пришлось сделать над собой усилие, чтобы не закатить глаза.

— Сэр, я не… — принялся бормотать что-то бессвязное Поттер.

— Просто дай мне мяч, мальчишка! — Не удержался от раздраженного тона преподаватель естествознания. Он протянул руку, и Поттеру не оставалось больше ничего, кроме как отдать мяч.

Все ясно. Ребенок подумал, что он хочет отобрать у него мяч в наказание. Наказание за что, интересно? Хотя, на самом деле, таких хулиганистых детей, как Поттер, всегда есть, за что наказать…

Завладев мячом, Северус отступил от Гарри на несколько шагов и, повинуясь почти забытой привычке, повертел мяч на одном пальце. Продолжая играть руками с мячом, Северус спокойно произнес:

— Теория гласит: чтобы выполнить этот прием, по мере приближения мяча нужно поднять ногу и отвести ее в сторону опорной, самому немного наклонившись в сторону ноги, которой будешь останавливать мяч, — он продемонстрировал шокированному, но тщательно внимающему Поттеру нужные движения. — Когда мяч приближается к земле, поднятая нога движется в его сторону. В момент отскока мяча от земли она накрывает его внешней стороной подъема, — Снейп повторил это на практике. – Вот только это всего лишь теория. А для того, чтобы научиться останавливать мяч грамотно и безошибочно, нужно много трудиться. И начинать тренировать какой-либо прием в последнюю ночь – чрезвычайно глупо, мистер Поттер, — окончил он, отдав мальчишке пас.

Северус немного удивился, когда Гарри остановил мяч аналогично тому, как ему только что показали.

— Я тренирую этот прием уже полторы недели, — сказал Гарри, поддев мяч ногой и поймав его в руки.

Северус едва заметно кивнул в знак одобрения, но мальчишка все равно умудрился это увидеть и сверкнуть в ответ какой-то счастливой улыбкой. Снейп не любил улыбки. Может быть, потому, что его собственные мимические мышцы давно отучились сокращаться с целью демонстрации чего-то жизнерадостнее презрительной ухмылки.

— Думаю, вам пора домой, мистер Поттер. Ваши родственники уже наверняка все извелись от волнения, — заметил Снейп сухо. – Похоже, мне придется вас подвезти, дабы удостовериться, что вы не будете бродить всю ночь по городу в поисках приключений, — закончил он далеко не самым радушным тоном.

Гарри посмотрел на учителя со смешанными чувствами во взгляде. Преобладало в зеленых глазах недоверие.

Снейп бросил Поттеру краткое «Следуйте за мной», и направился к выходу со школьной территории.

Огни города пробегали за окнами автомобиля. Гарри, прицепленный ремнем безопасности на переднем сиденье, хотел спать. Только сев в теплую машину, он почувствовал, насколько сильно устал. Еще бы. Даже если не считать утренних дел по хозяйству, он тренировался сегодня почти шесть часов. Было страшно – а вдруг он действительно, как и говорил Снейп, не сможет завтра нормально играть из-за усталости? Да и Дурсли вряд ли позволят ему поспать утром перед соревнованиями вместо того, чтобы работать. Стараясь не уснуть в машине, Гарри время от времени бросал короткие взгляды на водительское место. Видя там каждый раз своего преподавателя естествознания, Северуса Снейпа, Гарри мгновенно вываливался из дремотного состояния. В машине Снейпа приятно пахло – свежий, чуть спиртной, но от этого не менее изящный, аромат. Гарри поймал себя на том, что глубоко вдыхает воздух, будто пытаясь запомнить каждый нюанс запаха. Интересно, это ароматизатор для машины, или туалетная вода учителя?

Северус свернул с шоссе, и ландшафт вокруг резко изменился. Не сказать, чтобы в лучшую сторону. Район сотен идентичных домов. О, как же Снейпа нервировало такое слепое подражание установленному каким-то идиотом идеалу. Но на самом деле, если отбросить все вкусы и предпочтения, местность это была благополучная. Соответственно, семья Гарри Поттера, если живет здесь, согласно статистике, не должна быть проблемной или бедной. Потому что все, кто нарушал норму, не уживались в таких системно-консервативных местечках. Могло быть и хуже.

— Сэр, остановитесь здесь, пожалуйста, — промямлил Поттер несмело.

Северус кивнул, и притормозил возле тротуара.

— Покажи мне, где твой дом, — попросил Снейп деловым тоном, пока мальчишка еще не успел открыть дверцу.

Гарри на миг замялся, но затем указал в сторону ближайшего дома со словами «Вон тот». Уже выйдя из машины, Поттер почему-то не спешил закрывать дверку. Он топтался на месте, вынуждая Снейпа повернуться к нему:

— Вас что-то волнует, мистер Поттер? Вы перепутали улицу и боитесь признаться?

Гарри, кажется, едва удержался от грубости в ответ.

— Нет, сэр, — протянул он. Этот мальчишка наглым образом тянул снейпово время, которого и так было немного, чтоб его. Северус уже принялся мысленно считать до десяти, надеясь успокоиться и взять себя в руки, когда Поттер спросил: — Как вы это сделали, сэр? Ну, я имею в виду тот прием. Вы справляетесь с мячом, словно… профессионал.

Мальчишка Поттер уставился на него в ожидании ответа или оплеухи, судя по выражению лица.

Северус секунду обдумывал ответ, а затем сказал:

— Интересовался футболом. А теперь идите домой, пожалуйста. Я не горю желанием проторчать здесь всю ночь.

— Да, конечно, — пробормотал Поттер, чуть смутившись. – До свидания, сэр.

Аккуратно затворил дверку.

Снейп проследил, чтобы мальчишка вошел в дом, и поспешил уехать подальше от этого гиблого места.

Щелкнул замок. Окно, когда Гарри его открывал, издало едва уловимый в тишине скрежет. По квадратным стеклам пробежались огни фонарей. Поттер выскользнул из мрака, почти по-кошачьему бесшумно ступая на карниз под подоконником. Несколько шагов вправо, прыжок на большой мусорный ящик. Не такой уж беззвучный и изящный трюк. Гарри Поттер проводил уже давно привычную процедуру – убегал из дома.

Прохладный воздух освежал, а безлюдность улицы дарила глупое, но приятное чувство, что эти прекрасные ночные минуты – только для него единого во всем мире. И от этого Гарри хотелось бежать, чем он, впрочем, и занялся. Да, именно побежал почему-то. Наслаждаясь движениями, выволакивая наружу и рассеивая по мокрому от недавнего дождя асфальту эмоции, чувства, которые накопились за дни постоянного подавления порывов и желаний. Это был бег не скрывающегося от опасности или опаздывающего человека. Это был почти полет мальчишеской подвижной натуры, которую сейчас, когда весь мир уснул, уже ничего не сковывало. Обогнув поворот Тисовой улицы, Гарри почувствовал величайшее облегчение, так как теперь его не сдерживало гнетущее присутствие добропорядочных соседей, иногда даже не дремлющих в ночи.

Миновав несколько переулков, он вышел на довольно большую улицу. Там, под «седьмым фонарем слева», как и договаривались, стоял друг Гарри, Рон. Он стоял неподвижно, уставившись куда-то ввысь. Рон обратил внимание на Гарри только когда тот подошел впритык к нему. Поттер, вместо приветствия, спросил:

— Куда пойдем?

— Я знаю одно местечко, — просто сказал Рональд, протягивая другу жестяную коробку. При свете фонаря Гарри заметил яркую надпись на ней: «Баллончики художественные. Разноцветные». Не всматриваясь особо в это название, Поттер слегка непонимающе уставился на друга. Но потом, вспомнив, что только у него сейчас при себе есть сумка, снял ее с плеч и принялся запихивать туда коробку. Однако, будучи слишком широкой, коробка отказалась пролезать в раскрытую сумку. И Гарри, немного помучавшись над решением этой задачи, раздраженно буркнул:

— Не влезает.

— Давай я попробую, — сказал Рон, схватив рюкзак друга за ремешок с целью стянуть его с плеча Гарри. Но Поттер неожиданно резко отпрянул.

— Ты его порвешь, — уверенно заявил Гарри неприятно удивленному Рональду.

— И что ж ты так печешься о своем старом ранце? – закатил глаза шестой по счету Уизли, но убрал руки от сумки Гарри.

Дело в том, что этот рюкзак являлся почти единственной и самой драгоценной собственной вещью Гарри Джеймса Поттера. Началось все с того, что лет пять назад, когда совершалась какая-то чуть ли не всевеликобританская благотворительная акция для детей-сирот, в дом Дурслей заявились несколько человек. Тетенька лет сорока пяти и несколько молодых парней. Они принесли кучу ящиков с разнообразным старьем. Дядя Вернон сразу же накинулся на волонтеров и выгнал всех из дома с криками «Убирайтесь, мальчик ни в чем не нуждается». В суматохе Гарри удалось ухватить лишь полотняный рюкзачок цвета хаки. Этот представитель ткацкого мастерства, после разрешения дяди его оставить, как раз и стал главной гордостью и драгоценностью мальчишки. Дряхлея с каждым годом, сумка часто рвалась, но Гарри, переполненный привязанностью к своей собственности, постоянно украшал ее всевозможными нашивками, купленными за его жалкие сбережения. Вскоре это превратилось в обычное коллекционирование, и вот уже весь рюкзачок был усеян разнообразными нашивками с изображениями машинок, спортивных марок и мячей. Самой любимой нашивкой Гарри был герб их футбольной команды – золотистый лев с роскошной гривой, который рычал, поставив лапу на футбольный мяч. Такие нашивки раздали всем членам команды после пятой победы над «Орлиными крыльями» из школы в соседнем районе. Гарри чудом удалось упросить тренера, чтобы тот сделал ему целых два шеврона. Так что теперь Гарри не только бегал по полю с гербом «Львов» на груди, но еще и с гордостью носил рюкзак с таким же знаком.

Остальную дорогу мальчишки молчали, время от времени гневно поглядывая друг на друга. Но, спустя первые пять минут своего ночного путешествия, они забыли даже о причине ссоры. Гарри и Рон крались по знакомому району, пытаясь не выходить из тени узких проулков, при этом тщательно огибая широкими дугами местные кабаки, бары и другие подобные заведения.

Наконец, они остановились. Гарри быстренько окинул территорию оценивающим взглядом. Местность была и впрямь неплохая. Дом, построенный буквой «П», прямо перед ними. Небольшая пристройка высотой в первый этаж в самой глубине дворика между двумя крыльями дома. Чрезвычайно мало окон. Пустынное кольцо дороги за их спинами. Если взобраться на ту пристройку, их никто не достанет, даже не заметит.

Несколько секунд, одна протянутая рука, немного усилий – Гарри и Рон уже наверху. Крыша почти горизонтальная. Истоптанные кеды ступают мягко, только несколько камешков под подошвами скрипнуло.

— Подай желтенький, — попросил тихо Рон, стоя на несколько шагов в стороне от Гарри. Поттер молча запустил в друга одним из баллончиков. Цоканье маленького металлического шарика о стенки сосуда, короткая тишина, и «пфш-ш-ш-ш» — краска покрывает кирпичную стену. Гарри натянул повыше воротник своей устрашающей темно-синей олимпийки, чтобы не дышать ядовитыми испарениями, и принялся за дело.

Гарри Поттеру нравилось рисовать. Может быть, если бы Дурсли позволяли ему брать немного цветной бумаги, которая пылилась в столе Дадли, он бы не творил свои ранние «шедевры» на стенах города. Может быть, если бы в школе за рисунки на полях тетрадок, книг и бланков ответов Гарри не влетало бы по полной программе, он бы не занимался вандализмом. Кто знает, быть может, если бы Фред и Джордж Уизли не решили бы подарить своему младшему братцу на день рождения набор баллончиков с краской, Гарри не рисовал бы граффити.

— Эх, — вздохнул довольно Рон, отойдя на край пристройки, чтобы получше разглядеть свое творчество. – В честь победы, так сказать, — он вдруг нахмурился, — здесь чего-то не хватает. Тебе так не кажется?

Гарри тоже отдалился от стены, и, чуть прищурившись, внимательно оглядел сотворенное.

— Не знаю, — протянул он. Спать немного хотелось.

— Точно, — совершенно неожиданно и чуть громче нужного возрадовался Рон. – Надпись. Нужно написать здесь что-то. Гарри, ты у нас профи по шрифтам. Да и потом сам же знаешь, какой у меня почерк… — обратился он к Поттеру.

Тот пожал плечами и подступил к стене, на ходу выхватив из коробки баллончик.

«Л» — вывел Гарри аккуратно, пытаясь не делать это слишком медленно, чтобы не испортить. «Ь» получился уже не такой красивый, но это упущение было компенсировано следующими двумя буквами. Гарри наслаждался шипением баллончика, блеском свежей краски на стене. Адреналин пропитал кровь, щекоча в ушах, а сердце билось в преддверии окончания работы, которой потом он мог бы гордиться.

Отойдя еще раз от стены, Гарри скептически осмотрел готовое слово. И незамедлительно вернулся на прежнюю позицию. Начал выводить дугу буквы «С».

Миг – и резкое «Эй, парни, что вы там делаете?» разорвало ночную тишину города.

Рука с баллончиком резко дернулась, будто от электрического разряда, и краска кривым зигзагом испортила рисунок. Баллончик выскользнул из вспотевших пальцев Поттера и покатился по крыше, на которой находились дети. В следующий миг, судя по звуку, сосуд с краской упал на землю. Послышался еще один голос:

— Все ясно. Чертовы маленькие засранцы.

Гарри замер, не в силах пошевельнуться. Сердце стучало в груди, норовя тот час вырваться наружу. Рон прислонился к стене в паре шагов от него, смотря на Поттера с неподдельным ужасом во взгляде. Гарри покоробило от созерцания белого, словно снег, лица друга. Он боялся представлять, как выглядел сейчас сам.

— Слезайте, художники. Дорисовались, — сказал первый голос угрожающе. Яркий свет фонарика скользнул по краю крыши, сковывая души мальчишек страхом. – Если не хотите слезать сами, мы можем позвать своих друзей-пожарников, — чуть погодя, добавил полицейский явно с ухмылкой на устах.

Гарри усмехнулся улыбкой сумасшедшего. Да, их здесь не достать просто так. Но они и убежать не могут, черт бы Рона, выбиравшего объект, побрал.

Гарри посмотрел на друга, и медленно кивнул. Рон активно замотал головой.

— Они нас убьют, — прочитал Гарри по дрожащим губам Рональда.

— Нас убьют, если не спустимся, — прошептал Гарри.

Ответом ему было:

— Ты первый.

Гарри закрыл глаза, вдохнул поглубже, развернулся, и пошел на подгибающихся ногах к краю крыши. Яркий белый свет ударил в глаза, но Гарри просто не мог заставить себя посмотреть на его источник. Опять повернулся лицом к другу, и принялся слазить. Подошвы старых кедов время от времени соскальзывали с углублений в стене, а трясущиеся руки едва не разжимались на решетках окна, за которые он хватался, чтобы не упасть, но Гарри было все равно. У него было такое ощущение, будто ему в спину сейчас полетит сразу несколько пуль. Может, даже не резиновых и не холостых.

Когда кончики пальцев левой ноги Гарри Поттера коснулись твердой почвы, его грубо схватили за локоть, и оттянули от стены на два метра, не ослабляя хватки.

— Стоять, малец, — проговорил сверху голос полицейского, когда Гарри инстинктивно попытался выкрутиться.

Гарри Поттер впервые ехал в полицейской машине. И мог только надеяться, что этот раз станет последним. Темная твердая обивка, решетка, отделяющая задние сидения от передних, защелкнутые замки в дверях… Поттер чувствовал себя как минимум приговоренным к пожизненному заключению вурдалаком.

— Мама меня убьет, — долдонил Рон, прижимаясь к дверце со своей стороны. – Меня убьет мама. Гарри, она же меня… убьет. Намертво убьет, — глаза Уизли были широко распахнуты, он дрожал, а губы продолжали лепетать слова о смертоубийствах.

Гарри не мог больше это слушать. Но заткнуть друга тоже был не в состоянии. Вместо этого он опустил локти на коленки и сжал руками голову, тупо пялясь в темноту.

Машина остановилась. Один из полицейских вышел. Вскоре, к превеликому ужасу Гарри, дверь с его стороны отворилась.

— Вылезай, художник, — сказал с насмешкой полицейский, и вновь схватил Гарри за уже и так болящий локоть.

Только спустя пять настойчивых звонков в дверь, та отворилась. На пороге стоял очень злой и заспанный дядя Вернон в халате, поспешно натянутом поверх пижамы. Когда его взору представился Гарри Поттер в сопровождении полицейского, лицо Дурсля принялось стремительно менять окраску: сначала побледнело, достигнув цвета белой яичной скорлупы, затем внезапно побагровело, покрывшись некрасивыми пятнами.

— Ваш сын,— начал работник милиции, но дядя его перебил:

— Подопечный.

— Ваш подопечный, — поправился полицейский, — был пойман во время занятия вандализмом. В возмещение ущерба, нанесенного испорченному имуществу, вы должны оплатить вот этот штраф, — при этих словах полицейский выписал на каком-то клочке бумаги круглую сумму и передал его Дурслю. Дядя, скользнув взглядом по цифре, с силой сжал бумажку в большой ручище и едва не закричал:

— Вы что, издеваетесь? Я не собираюсь отдавать столько денег за содеянное безмозглым мальчишкой, — при этих словах огромный палец дяди указывал то на бумажку, то на Гарри.

Полицейский же в свою очередь спокойно смотрел на экспрессивную реакцию Дурсля. И только когда ругательства и негодования Вернона закончились, служащий произнес:

— В таком случае, вам нужно появиться в суде, — при этих словах служитель закона что-то разыскал в записной книжке, которую все это время держал в руках и сказал:

— Тридцатого ноября.

Дядя Вернон немного приутих. Правда, громко пыхтеть он не перестал, но, спустя несколько секунд молчаливого размышления, произнес:

— Хорошо. Я заплачу, — после этих слов он затащил Гарри в дом и захлопнул дверь перед носом полицейского.

А затем дядя повернулся к своему подопечному.

_________________________

От авторов: Авторы заранее извиняются, если в футбольных нравоучениях Северуса Снейпа имеются какие-то недочеты или практические ляпы. Мы старались, но если что — укажите на наши ошибки по этой части.:)