Пять друзей Поттера (джен)

24 июня 1992 года. Кабинет директора школы чародейства и волшебства Хогвартс.

— Гарри, мальчик мой, ты себя хорошо чувствуешь?

— Да, директор... скажите, а с Роном все в порядке?

— О, я очень рад столь крепкой дружбе. Самые чистые и искренние отношения возникают именно в нашей юности. А мистера Уизли выписали за несколько часов до тебя, с ним все нормально. Но вернемся к причине, по которой вы попали в больничное крыло.

Гарри нервно пригладил волосы, посмотрел на часы и сказал:

— Понимаете, мы очень беспокоились, что Снейп украдет философский камень: мы следили за ним, и все указывало на него! Когда в школу проник тролль, мы заметили на ноге у Снейпа рану от когтей Пушка, а еще он угрожал профессору Квирреллу. Точнее, нам только казалось, что профессору, а на самом деле… — Гарри вздохнул и подумал, что у Снейпа стальные яйца, если он едва не проткнул волшебной палочкой горло «временному телу» Неназываемого.

— А на самом деле — Волдеморту. Я думал, ты не боишься называть его по имени.

— Не боюсь, просто все так сложно и неожиданно...

— Продолжай, — с долей нетерпения попросил Дамблдор.

Гарри снова бросил взгляд на часы. Минутная стрелка передвинулась всего на двадцать делений с того момента, как он вошел в кабинет. Это было мало, очень мало!

— Мы не сразу поняли, что находится в запретном коридоре. Сначала вместе с Гермионой и Роном долго искали, кто такой Николас Фламель, но выяснили это только после Рождества. И тут оказалось, что кто-то хочет подставить Хагрида, но ведь он хороший! Директор, то, что я сейчас расскажу, не должно навредить ему. Вы мне обещаете?

— Обещаю, — благосклонно кивнул тот.

— Он выиграл у какого-то незнакомца драконье яйцо. Понимаете, Хагрид всегда мечтал о драконе, но это незаконно, поэтому мы считаем, что его хотели подставить. Это не его вина, что на территории школы оказался дракончик. Когда дракон вылупился, Рон написал своему брату Чарли, чтобы тот его забрал. Передача прошла успешно, если не считать нашу отработку.

— Да, я слышал эту историю.

— А потом...

В окно неожиданно постучала сова, Дамблдор встал со своего кресла, чтобы впустить ее. Впорхнув в кабинет, сова опустилась на директорский стол, прямо напротив Гарри. Сердце его забилось сильнее, как только на конверте в ее клюве он рассмотрел инициалы «Н» и «Ф».

Директор тоже взглянул на послание, и его брови недоуменно приподнялись.

— И что дальше? — спросил он.

— А вы не хотите сначала прочитать письмо? — Гарри похлопал по карманам, как будто бы письмо было там, а не у совы, и с удивленным видом вытащил небольшую склянку с зельем. — О, мадам Помфри велела перед уходом выпить его, а я забыл.

— Мальчик мой, зелья полезны. Думаю, тебе нужно его принять.

— Да, я знаю. Но меня от них так корёжит, они очень мерзкие, — поморщился Гарри, но, несмотря на свои слова, открыл пузырек и залпом выпил содержимое.

По его лицу и правда прошла судорога, словно он пил не лечебное зелье, а яд. Дамблдор покачал головой:

— Давай же перейдем к твоему столкновению с Волдемортом.

Про письмо он, судя по всему, забыл.

— Хорошо, директор. В последней комнате оказалось то самое зеркало. Квиррелл неотрывно смотрел в него; он сказал, что камень здесь, но недосягаем. Заставил посмотреть в зеркало меня. Я не хотел, потому что помнил наш с вами разговор, но пришлось. Только увидел я не кубок по квиддичу, а самого себя с камнем в руке, и я — тот я, который был в зеркале — положил камень в карман. Потом все стало происходить очень быстро, и... и...

— Я понимаю, тебе трудно говорить об этом. Волдеморт попытался отнять камень силой...

— Но я не отдавал!

— Но ты не отдавал, и он не смог прикоснуться к тебе. Тебя спасла жертва твоей мамы. Дух темного волшебника не вынес той любви, что оставила тебе Лили Поттер, и ему пришлось покинуть тело своего раба, оставив того умирать. А ты потерял сознание от столкновения двух противоположных сил: любви и ненависти.

Гарри кивал в такт каждому слову Дамблдора, а когда тот закончил, задал важный вопрос:

— А что стало с философским камнем?

— К сожалению, камень уничтожен, — опустившись на свое место, поведал директор.

— Мистер Фламель, вероятно, очень огорчен. Мы писали ему, что камень в опасности, но он нам не поверил.

— Вы писали Николасу Фламелю? — нахмурив брови, спросил Дамблдор.

— Да, как только узнали, что кто-то хочет его похитить. Но мистер Фламель ответил, что камень в безопасности. Должно быть, он решил, что мы обманываем его или обманываемся сами.

Дамблдор наконец забрал у совы принесенное ею письмо. Но в этот момент дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился незнакомый и весьма раздраженный мужчина.

— Украден! Украден! Как, бесы тебя раздери? Больше чем полтысячи лет никто, кроме меня, не брал его в руки, а тут — украден! Что за игру ты затеял, мой нерадивый ученик? А главное, зачем втянул в нее маленьких детей?

Незнакомец никак не выглядел старцем, разменявшим не первое столетие, но трудно было не понять, кто это такой. Гарри вскочил с кресла, приветствуя Николаса Фламеля, но по закону подлости зацепился ногой за чайный столик. В попытке сохранить одновременно равновесие и пустую кружку из-под чая, которая съезжала со столика на пол, он не добился успеха ни в первом, ни во втором: знаменитого алхимика он сбил с ног, а кружка благополучно разбилась. Один из ее осколков поранил Фламеля, и тот, раздраженно спихнув с себя Гарри, принялся колдовать над пострадавшей рукой.

— Простите, мистер Фламель, это все я виноват!

— Верно, молодой человек, ужасающая неуклюжесть! — неприязненно фыркнул Фламель.

— Нет, я виноват в том, что украли философский камень, — прошептал Гарри, поднимаясь с пола.

— Альбус, думаю, тебе пора бы объяснить, к чему вся эта фальсификация!

Дамблдор встал. Сейчас весь его карточный домик мог разлететься от одного неправильно сказанного слова. Но тут пламя в камине полыхнуло зелеными искрами и кто-то прокричал:

— Открой мне камин, Дамблдор! Немедленно!

Тот подошел к камину, явно не понимая, что вокруг происходит.

— Министр Фадж, я сейчас занят, свяжусь с вами позже…

— Немедленно! Ваше мордредово пророчество украли!

Дамблдор перевел взгляд на расстроенного ученика, который в этой суматохе так и не посмел сесть обратно в кресло, и покачал головой.

— Гарри, ситуация несколько сложней, чем я предполагал. Иди в гостиную, я потом тебя вызову.

Прежде чем уйти, Гарри снова подошел к Фламелю и пробормотал:

— Простите…

— Иди уже, ребенок, отсюда. Говорила мне моя дорогая Пенни — не суйся в этот хаос… Что ты глазами хлопаешь?

Гарри, опустив голову, вышел за дверь. И уже на лестнице услышал голос Фаджа не из камина, а из покинутого кабинета.

Прыгая через ступеньку, он слетел по лестнице и, не дожидаясь, пока горгулья полностью откроет вход, протиснулся между ее крылом и стеной. Пробежав по коридору мимо поворота к факультетской гостиной, повернул в следующий и остановился возле неприметной двери в чулан, коих в школе было множество, распахнул ее и... оказался нос к носу с собственной копией.

— Быть Гарри Поттером — дерьмовое занятие, скажу тебе, друг! — объявил он.

— Не более дерьмовое, чем быть Роном Уизли. Через сколько зелье перестанет действовать?

— Минут через пять, не больше.

— Черт, долго. Не мог еще немного попить чаю с директором?

— Там разъяренный Фадж вломился в кабинет. Надо было уходить. Я так понимаю, все удалось?

— Удалось, но теперь на очереди твоя партия.

— А где мой верный оруженосец?

— Ждет на выходе из школы.

— Там в кабинете еще Фламель остался, я у него вымаливал прощение и перевернул чайный столик.

— Но достал, что нужно?

— Ага, — довольно усмехнулся «Гарри Поттер».

— Он ничего не заметил?

— Он заметил, что я порезал его руку. А что забрал осколок с кровью, никто не увидел.

— Мерлин! Рон, ты порезал Николаса Фламеля?

— Гарри, не будь ханжой. Если бы я стал рвать волосы на его голове, то не меня упекли бы в Мунго, а тебя.

— Верно. О, ты начинаешь меняться.

Лицо одного из Поттеров стало расплываться и приобретать другие черты. Он живо скинул мантию, рубашку, ботинки и брюки, и вскоре окончательно превратился в Ронни Уизли.

В ту же секунду сквозь дверь пролетел огненный феникс и сообщил голосом Дамблдора:

— Гарри, будь добр, вернись в мой кабинет.

— А я говорил, что так и будет, — сказал Рон.

Он снял с крючка черную ученическую мантию и трансфигурировал ее в большую мужскую мантию несколько иного фасона. Пару секунд полюбовался и сменил оттенок ткани на синий, наподобие такого, какой был у одеяния алхимика.

— А что это за магия? Голосовая почта? Почему мы ей не пользуемся?

— Это патронус, Гарри. Нам до него еще расти и расти. Не время объяснять.

— Да, пошли. У вас есть, — Гарри посмотрел на часы, полностью идентичные часам Рона, — не больше чем сорок минут. Сорок — это максимум. Если все затянется — уходите.

— Да, капитан, но со мной девчачья версия Мерлина. Все будет о'кей, — ухмыльнулся рыжий.

— Полтысячи лет, Рон. Это серьезно.

— Понял, понял.

— Удачи!

— Целый котел!

Запахнувшись в мантию-невидимку, Рон, поддерживая длинные края «фламелевской» мантии, побежал к выходу из школы.

А Гарри Поттер пошел к директорскому кабинету. Горгулья молча отъехала в сторону. И неспешно подымаясь по ступенькам, Гарри насвистывал и улыбался.

Он вежливо постучал, но его вряд ли услышали: из кабинета по-прежнему доносились чьи-то вопли. Однако приглашение у него уже было, поэтому Гарри тихонько приоткрыл дверь и вошел.

В глазах у Николаса Фламеля читалось причудливое сочетание раздражения и скуки — такой скуки, какая бывает, когда тебя заставляют в очередной раз пересматривать не самый интересный кинофильм. Его светлые волосы, казалось, еще не знали седины, а руки — для такой специальности, как у него — были неправдоподобно холеными.

Вспомнив, что несколько минут назад «он» просил у Фламеля прощения, Гарри опустил глаза в пол — точь-в-точь как это делал до него Рон, но предварительно успел заметить неодобрительный взгляд министра магии.

— Я настаиваю на проверке личности, — сразу заявил Фадж. Было ясно, что он требует этого не впервые. — Всем известно: пророчество может взять в руки только тот, о ком в нем говорится. Неназываемый мертв. Остается только Гарри Поттер, и он же — единственный подозреваемый.

— Корнелиус, повторяю: в момент кражи Гарри находился рядом со мной. По-моему, это достаточное доказательство. И сейчас вы, вместо того чтобы искать преступника по горячим следам, становитесь, по сути, его соучастником.

Целую минуту министр, не отводя глаз, смотрел на директора, но затем упрямо сжал губы и отрицательно качнул головой.

— Возможно, вы правы, но... Гарри, подойди сюда. Мне нужна будет капля твоей крови и магическая подпись.

— Магическая подпись? А что это?

Лицо стоявшего в сторонке Фламеля немедленно приобрело удивленное выражение.

— Неуклюжесть и невежественность — худшие качества человечества, юноша, — наставительно произнес он.

Тем временем Фадж протянул директору чистый пергамент. Тот ухватил Гарри за руку, указал палочкой на его палец и что-то пробормотал — на подушечке пальца появилась и быстро набухла капля крови. Не отпуская руки, директор поднес пергамент к порезу, прижал покрепче и велел:

— Теперь назови свое полное имя и укажи на пятно волшебной палочкой.

— Гарри Джеймс Поттер.

На пергаменте высветилось названное имя.

Хмыкнув, Дамблдор поднес листок под самый нос министра, грубовато потряс им и подытожил:

— Отлично, хоть с чем-то мы разобрались.

В этот момент кто-то постучал в дверь. Волшебники переглянулись.

Дверь открылась, и в кабинет вошла невысокая женщина лет тридцати.

— Пенни, а ты что тут делаешь? Что-то случилось? Вот чувствовал я, что здесь есть подвох!

Фламель подошел к жене и с трепетом взял ее за руку.

— Нет, дорогой, все в порядке, — улыбнулась она. — Но я решила, что тебе понадобится помощь.

— У вас в кабинете филиал Мунго открыли, директор? Решаются дела государственной важности, а вы устроили тут проходной двор!

— О, попытку украсть философский камень приравняли к государственному делу, министр? Как странно... Но еще удивительнее то, что в Англии, а не во Франции, — многозначительно произнесла миссис Фламель.

— При чем здесь философский камень? — воскликнул Фадж. Его терпение уже подходило к концу.

Гарри молчал и внимательно слушал.

— Как это при чем? — нарочито удивилась миссис Фламель. — Бедные дети закидали нас письмами о том, что кто-то хочет его украсть. Камень, я имею в виду.

— Да при чем здесь ваш камень?! — министр затряс руками и покраснел от гнева.

— Вот и я говорю, что ни при чем. У вас тут творится настоящий хаос. Дорогой, будь добр, покажи им наконец камень, а потом отправимся домой доедать те прекрасные эклеры, что я сделала нынче утром.

— Ничего я им показывать не буду. Я всего лишь хотел разобраться, с какой стати некто организовал эту мистификацию с якобы похищением.

Фадж громко скрипнул зубами.

— У вас мистификация, быть может, а у нас — реальное похищение. Поэтому прошу немедленно покинуть кабинет!

— А зачем тогда ты его взял? — спросила мужа миссис Фламель, не обратив внимания на прозвучавший приказ.

— Кого взял? — не понял тот.

— Философский камень! Ты вышел из дома, через минуту вернулся взволнованный, сказал, что чуешь какую-то махинацию и, что тебе нужен камень. Я снова предложила тебе эклеры, а ты немного подумал и ответил, что махинации подождут, пока ты съешь пару-тройку пирожных. Я обрадовалась и пошла за камнем, и пока снимала с него защиту, ты опустошил уже полтарелки. Когда я отдала тебе камень, ты взял меня за руку, вот прямо как сейчас, назвал «дорогой Пенни», поцеловал пальчики и вышел из дома. Как всегда, пройдя пару шагов, ты обернулся, послал воздушный поцелуй, а затем исчез через портал. Я решила на всякий случай отправиться следом за тобой. Это было тридцать минут назад...

Когда миссис Фламель закончила рассказ, в кабинете воцарилась оглушительная тишина.

— Пенни, дорогая, но я не возвращался домой! Ты, кажется, только что лично отдала в чужие руки наше бессмертие...

Пару секунд миссис Фламель смотрела на мужа, а потом с тихим вздохом упала в обморок.

Фадж был в шоке. Но в глубине души он радовался, что не только у него утро не задалось. Всего десять часов, а уже столько произошло!

Мистер Фламель старался привести в чувство жену, надеясь услышать от нее, что это была неудачная шутка.

— И кто же это сделал? — спросил Гарри неизвестно кого.

Альбус Дамблдор тяжело опустился в кресло и проговорил:

— Боюсь, у нас только один вариант: Волдеморт!

Гарри Поттер молча ликовал.