Пять друзей Поттера (джен)

Пока Гарри Поттер прорывался сквозь кусты магловского парка, пока Гермиона Грейнджер, не отрывая взгляда от сережки, пыталась унять дрожащие руки, пока Драко Малфой искал флаконы с зельем «Судного дня», мадам Бланко положила свою волшебную палочку на чайный столик и миротворчески подняла руки.

— Есть два варианта развития событий, господа-студенты, — начала говорить мадам Бланко после паузы, — в первом варианте вы честно ответите на пару вопросов, и мы останемся друзьями. Во втором варианте вы честно ответите на пару вопросов и больше никогда не заговорите.

Мадам Бланко улыбнулась им, но ее улыбка не затронула глаза, в них ничего отражалось, кроме некоторого ожидания, такого ожидания, когда какой-нибудь офисный рабочий ждет по утрам, когда кофе-машина наполнит его кружку. Это недолгое, ежедневное ожидание с точно заведомым концом.

Сьюзи и Ронни переглянулись. Боунс прикрыла глаза, будто говоря: «Все будет в порядке, я знаю». Ронни чуть наклонил голову, принимая ее уверенность, и, выпрямив широкую, накаченную спину, открыто посмотрел на мадам.

— Замечательно, — ответила мадам Бланко на взгляд Ронни, — присядем.

Сьюзи и Ронни, стараясь игнорировать направленные на них волшебные палочки охранников, сели обратно в кресла возле столика, на котором стояли три чашечки ароматного, но уже остывшего чая.

— Вопрос первый, — начала мадам, переплетя пальцы рук в замок, — вы студенты Хогвартса?

Получив утвердительные кивки головами, она продолжила:

— Какой курс?

— Первый, — ответила Сьюзи.

Мадам Бланко дернулась как от пощечины и, чуть помедлив, сказала:

— Допустим. Кто вас послал? — адресовала она свой вопрос Боунс.

— Никто.

— Допустим. Для чего вы решили продать запрещенные ингредиенты?

— Нам нужны деньги.

— Кто вас навел на меня?

— Никто. Мы услышали о вас от профессора Спраут.

— Замечательно. Теперь еще раз отведайте замечательного чаю Римского. В него добавлены несколько капель Веритасерума, если ваши ответы останутся такими же, значит, действуем по первому варианту, если же ответы не совпадут...

Мадам Бланко меланхолично пожала плечами и взяла со стола свою волшебную палочку.

На часы Сьюзи и Ронни пришло сообщение от Гарри:

«Я в Лютном, держитесь».

Следом сообщение от Грейнджер:

«Веритасерум — зелье правды. Без запаха и вкуса».

Рассматривая фарфоровую чашечку с золотой каемочкой, Ронни подумал, что Гермиона побила собственный рекорд по скорости поиска информации, и не будь ситуация такой печальной, он бы ее похвалил, а Грейнджер по привычке закатила бы глаза, а потом задорно улыбнулась.

Мечтания Ронни были прерваны охранником, грозно сделавшим к нему несколько шагов, с намеком, если «Люк» не выпьет предложенный чай сам, то он — охранник — ему в этом простом действии поможет.

Самый легкий выбор — это отсутствие выбора: Сьюзи и Ронни, чувствуя, как громко и сильно стучат одновременно их и чужие сердца в измененном Оборотным зельем теле, медленно выпили предложенный чай.

— Вы первокурсники Хогвартса? — начала снова допрос мадам Бланко.

— Да, — хором ответили ребята.

— Вас послал Альбус Дамблдор?

— Нет.

— Кто вас послал?

— Никто, это было наше решение связаться с вами, — в этот раз ответила одна Сьюзи.

— С какой целью?

— Нам нужны деньги, — сказал Ронни.

— Кто рассказал вам обо мне?

— Наш однокурсник, он узнал о вас от профессора Спраут.

— Сколько времени Оборотное зелье еще будет действовать?

Сьюзен посмотрела на часы, на них было сообщение от Гарри: «Я у дома мадам». Стукнув два раза по стеклу часов ногтем, чтобы текст пропал, она ответила:

— Тридцать минут.

Мадам Бланко указала охранникам на дверь, те молча развернулись и вышли. Сама же мадам, взмахнув волшебной палочкой, очистила чашки от остатков чая и налила в них какое-то другое зелье.

— Пейте. Это зелье «Ясный взор», не антидот к сыворотке правды, но мозги прочищает знатно.

Сьюзи и Ронни механически кивнули и в пару глотков выпили предложенное зелье.

— Из этого чайного набора когда-то пила сама королева Англии, это, — поднесла к глазам она чашечку, — одна из трех самых дорогих мне вещей.

Пока ребята глупо хлопали глазами, пытаясь прийти в себя после зелья правды, мадам Бланко продолжила разговор:

— Вторая вещь — магловский золотой пистолет-пулемет, инкрустированный изумрудами, из него я расстреляла второго мужа. Третья важная вещь — жемчужное ожерелье Эвиты Перон.

Видя на лицах собеседников абсолютное непонимание, мадам добавила:

— Эвита Перон — бывшая первая леди Аргентины, — пояснила она и, сделав небольшую паузу, задумчиво продолжила: — Но моя коллекция важных для меня вещей не полная. В ней не хватает мумифицированной головы Альбуса Дамблдора.

Гарри Поттер, подпирая плечом стену дома наркобаронессы и кутаясь в мантию-невидимку, понял, что у него появился сильный союзник.

Мадам Бланко, аккуратно поставив фарфоровую чашечку на блюдце, достала из складок юбки потертый портсигар и прикурила от палочки тонкую коричневую сигарету, забавно прищуривая глаза. Морщинки вокруг глаз на ее оливковой коже стали заметнее, и взгляд как будто подобрел, но Сьюзен и Ронни знали, что это обманчивое впечатление.

— Мне было девять, когда родители, прихватив меня с собой, нелегалами бежали из Колумбии в Англию. Они были маглами, и бежали они от магловских главарей банд, чьи партии кокаина мой отец собрал в одном месте и по-дурости потерял. Англия, несмотря на погоду и войну — а шел сорок первый год, — первое время была приветлива к нам. Родителям удалось получить документы и работу, а мне достались испуганные одноклассники. В Колумбии мои ровесники были уже проженными, матерыми волками, а не детьми, вздрагивающими от гула моторов военной авиации. Колумбийские мальчишки легко воровали и также легко убивали, девочки же... — не закончив мысль, мадам Бланко крепко затянулась.

— Я не была домашним цветочком, я играла в трущобах с местными детьми, а в Англии ходила в штопаных чулках, но я не была готова оказаться сама в трущобах, без чулков и без цента в кармане. Через полтора года с переезда в Лондон, отца убили за долги. Мать рассказывала чуднУю историю, в которой отца обозвали латиносом, а он с криком: «Я — колумбиец!» — полез защищать свое национальное самоопределение. Так рассказывала мать. Но я-то знала, что дело было в долгах.

Гризельда Бланко нагнулась над чайным столиком и затушила сигарету о хрустальную пепельницу.

— Из-за постоянного пьянства мать потеряла работу, но нашла другую, — мадам Бланко внимательно посмотрела на Сьюзи, — но в силу своего возраста она не стала ходовым товаром, но вот я... Меня спасло письмо из Хогвартса. Волшебство, открывающее все двери. Я стала отличницей, собиралась делать блестящую карьеру в травологии или зельеварении. У меня была цель, я не просто хотела карьеру, я хотела навсегда уйти от криминального мира и всего того, что ему сопутствует. Я жила и горела этой целью. Но однажды, на седьмом курсе, когда до выпускных экзаменов оставались считанные месяцы, в школе произошел инцидент.

Мадам Бланко снова взмахом волшебной палочки очистила чашки и разлила всем троим чай.

— Маги, как и маглы, любят дурманящие вещества, на основе этой любви строятся как огромные империи, так и проворачиваются маленькие темные делишки. Я училась на Пуффендуе вместе с Помоной. Пуффендуйцы — божие одуванчики, если не отнять у них что-то ценное или не убить их любимых. Они никогда не ударят первыми, никогда не нападут без причины, они счастливы, делая свое маленькое дело, каким бы оно ни было. Но произошел один инцидент. От некачественно сваренного зелья на основе Белой Хохлатки скончался ученик, семикурсник-слизеринец. Его родня начала искать того, кто поставлял студентам наркотики. Нашли лабораторию, нашли хранилища, но виновника не нашли. Те, кто знали виновника — молчали, и все бы так и закончилось, если бы Альбус Дамблдор, тогда еще не директор, а профессор трансфигурации, не указал на меня. Его слова подтвердил Гораций Слизнорт, профессор зельеварения, что да, вероятней всего это иностранка пуффендуйка, отлично разбирающаяся и в травах, и в зельях. И мотив! И мотив у нее тоже был, сказали они. Юная мисс Бланко была безответно влюблена в покойного Адама Гейта. Почти пьеса, почти Ромео и Джульета, но только почти, — со вздохом сказала мадам Бланко, прикуривая очередную сигарету.

— За пару часов до того, как пришли авроры и кинули меня на два года в Азкабан, заявился Дамблдор с предложением, от которого нельзя отказаться. Но я отказалась. Я была на первом курсе, когда приключилась история с Тайной Комнатой, когда полукровку-великана обвинили в убийстве девочки, и когда — о, какое совпадение! — Дамблдор скостил ему срок, и великан стал экзотической ручной собачкой вашего нынешнего директора. Я не хотела сидеть в тюрьме за преступление, которое не совершала, но еще больше я не хотела себе судьбы Рубеуса Хагрида. Два года спустя, вдохнув запах свободы, двадцатилетняя мисс Бланко поклялась совершить то, за что отсидела, поклялась не гореть ярким, ослепляющим светом сверхновой, а быть тихим, но неизбежным угольком костра, на котором сгорит Альбус Дамблдор.

Мадам Бланко постучала волшебной палочкой по чайному столику, встала с кресла и, пойдя к окну, продолжила:

— Если эта история вас ничему не научила, то жду вас через год с новой партией Хохлатки. Если все-таки вы сделали выводы, то выход там, — махнула она рукой на открывающиеся двери.

Охранник принес два больших мешка, из которых слышался перезвон соприкасающихся монет.