Возрождение Феникса (гет)

Дамблдор устало потер переносицу и с тяжелым вздохом откинулся на спинку стула, отложив перо в сторону. Война против Фаджа была выиграна, вот только вероятная кандидатура следующего министра Альбуса совершенно не устраивала. Он рассчитывал пропихнуть на это лакомое место кого-то из верных ему людей, хотя бы того же Кингсли, или поддержать волшебника с нужными политическими взглядами, легко поддающегося влиянию. Однако почему-то у народа, вопреки всем ухищрениям Альбуса, самым популярным кандидатом на должность министра оказался Скримджер. Этот старый вояка — нынешний глава аврората — имел кристально чистую репутацию бескомпромиссного и быстрого в принятии верных и обоснованных решений мага. Более того, Руфус придерживался политических взглядов, созвучных с желанием избирателей и, обладая весьма подозрительным характером, почему-то не слишком жаловал его, Альбуса. Нет, конечно, такой параноей, как Грюм, Скримджер не страдал, но относился ко всем без исключения с огромной долей недоверия, свойственной многим представителям его профессии.

Дамблдор давно усвоил, что в мире политики свои правила и любой результат обусловлен чьим-то влиянием или материальной поддержкой. Но он не знал и не понимал, кто мог продвигать кандидатуру Скримджера. Нет, как действующий глава аврората, Руфус был довольно заметной политической фигурой, но без финансовых вливаний или же огромного количества связей у него не было шансов на победу. И, однако, его предвыборная кампания оказалась продумана достаточно грамотно, что и послужило причиной популярности у народа.

Альбус уже не сомневался в победе Руфуса на выборах, сетуя на то, что начал терять хватку, раз не заметил новые подводные течения. Несмотря на все влияние Дамблдора в определенных кругах и умение поддерживать интригу, он понимал, что его ставленники даже близко не смогут составить Скримджеру конкуренцию. Значит, придется ему как-то приноравливаться к новой власти, убеждать будущего министра в своей абсолютной лояльности и наглядно показать ему пользу от сотрудничества. А для этого у Альбуса имелся список магов, готовящих переворот в недрах Министерства, составленный по докладам Северуса. Как только состоятся выборы, нужно будет показать Скримджеру, что он, Дамблдор, радеет за благополучие магической Британии и будет оказывать всяческое содействие властям в борьбе с угрозой в лице Волдеморта и его прихвостней.

В камине громко треснуло полено, отвлекая Альбуса от нерадостных мыслей. Он задумчивым взглядом обвел кабинет и против воли задержался на том месте, где когда-то стояла клетка с Фоуксом. Прошло уже достаточно много времени, и Альбус больше не надеялся на чудо, понимая, что девчонка не вернется к нему. Вряд ли она сможет скинуть птичье оперение и обрести свой истинный облик. Но даже если ей каким-то образом удастся преодолеть чары ошейника, Альбус не особо волновался. Кто поверит неизвестно откуда появившейся рыжей девице, утверждающей, что она Лили Поттер? Вся магическая Британия знает, что оная девушка умерла пятнадцать лет назад. Кроме как самозванкой, внезапно объявившуюся Лили, буде такое случится, никто не назовет.

А вот с Гарри все обстояло сложнее. Дамблдор недовольно покачал головой, в ответ на свои мысли. С этим мальчишкой все шло наперекосяк! И дернул же его дементор привлечь Поттера к участию в ритуале. Тот и так сторонился Альбуса с начала каникул, а после досадного инцидента вообще закрылся от общения, угрюмо отмалчиваясь на их вечерних встречах. Даже, вопреки обыкновению, перестал интересоваться своим прошлым и задавать бесконечные вопросы. Казалось, что Поттер его опасался. И как бы Дамблдор ни старался, мальчишка не поддавался ни на увещевания, ни на попытки развеселить и разговорить его. А все Снейп, будь он неладен! И зачем только Альбус поручил ему заниматься с Поттером окклюменцией? Обучил, чтоб его дементор поцеловал! Кто же знал, что при взаимной ненависти они смогут достичь таких великолепных результатов. Теперь неизвестно, что там набрал в свою упрямую голову Поттер, и как его вновь расположить к себе.

А ведь все было так замечательно! Альбус до сих пор помнил преданный взгляд Гарри и его попытки взять вину на себя, когда министерские шавки явились в Хогвартс с ордером на арест. И вот — один неверный шаг, и Поттер уже видит в нем не доброго и немного странного старичка-волшебника, а человека, которому опасно доверять. Да и тут Снейп подложил ему большую и толстую свинью своей принципиальностью. Вот какого драного книззла его угораздило рассказать мальчишке о возможных последствиях проведенного ритуала и о тяжелом магическом истощении? Да Поттер сам в жизни бы не догадался, что был на волосок от комы. Однако у Снейпа всегда на все есть оправдания, недаром он столько лет умудрялся без вреда для собственной жизни шпионить за Волдемортом. Он, видите ли, поклялся защищать мальчишку. Ну так и защищал бы! Зачем докладывать о том, как опростоволосился сам Дамблдор.

Альбус надеялся, что при сильном магическом оттоке на помощь Гарри придет стихийная магия, чтобы пополнить внутренние резервы, и у мальчишки, наконец, проснется наследие. Но не тут-то было! В наследие Поттер так и не вступил, а вот от магической комы его спасло только своевременное вмешательство Снейпа. Альбус тогда и сам изрядно перепугался. Нет, он знал об опасности этого ритуала, но почему-то был уверен, что кровь Фениксов поддержит Поттера и не даст ему стать сквибом. Однако не вышло. С того дня он внимательно присматривался к Гарри во время их вечерних встреч, но тот с трудом шел на контакт, иногда даже злился, не желая общаться, но никаких изменений, связанных с проснувшимся наследием, Альбус так и не увидел.

— Подростки, что с них взять! — недовольно пробурчал он, поднимаясь.

Он подошел к стене и, сделав несколько сложных пассов палочкой, тихо пробормотал заклинание. Вместо каменной кладки перед ним появился шкаф, дверца которого тут же бесшумно открылась.

— Что же показать тебе, Гарри, чтобы ты впечатлился и вновь начал мне доверять? — Альбус задумчиво рассматривал ряды флаконов с белесой туманной субстанцией внутри. Тут находился его главный козырь, его сокровище — личная коллекция всевозможных воспоминаний, принадлежащих ранее различным существам, которую он собирал годами с большим старанием и, порой, серьезными трудностями. — Наверное, нужно начать с самого главного.

Альбус достал один из флаконов и посмотрел на просвет сквозь мутное стекло. Его версия пророчества… Можно не сомневаться, что она вызовет бурю негодования у Поттера. Он уже вполне неплохо изучил мальчишку и мог предугадать, какую реакцию ждать на ту или иную новость. К тому же, не он ли обещал Гарри откровенный разговор еще в начале каникул? Если наследие Поттера никак не проявит себя в день рождения, то Альбусу придется методом проб и ошибок искать способ, чтобы разбудить кровь Фениксов принудительно. Жаль, конечно, что он утратил доверие Гарри, но это дело поправимое. Что может быть лучше, чем призвать мальчишку в сообщники, поделившись с ним информацией о главном секрете Волдеморта? А там и былое отношение вернется. Ну а пообещав Поттеру участие в поиске крестражей, он, так или иначе, восстановит свою репутацию великого мага и любимого наставника.

Повертев флакон с воспоминанием в руках, Альбус вновь поставил его на полку, решив отложить серьезный разговор с Поттером до его дня рождения. Еще раз осмотрев свои «сокровища», Альбус осторожно коснулся пальцами флаконов, содержащих доказательства попыток Риддла обрести бессмертие, которые стояли отдельной группой. Он не сомневался, что Том пошел по пути создания крестражей, о чем свидетельствовала его неупокоенная душа и последующее возрождение почти человеком, а не поднятым умертвием в виде зомби или инфернала. Дамблдор одно время и сам, когда только впервые услышал о ритуале деления души, задумывался, не пойти ли ему подобным путем, но не рискнул. Для этого нужно было хладнокровно убить человека и, посредством сложного энергоемкого ритуала, поместить отколотый кусок души в специально подготовленный сосуд, омытый кровью жертвы. Альбус опасался рисковать, играя со столь высокими и малоизученными материями, как душа и магия жертвоприношения. Да и убивать своими руками ему никогда не приходилось. Если возникала необходимость избавиться от неугодных, он предпочитал действовать более тонко: сначала разрушал репутацию, смешав человека с грязью, а затем с помощью специально нанятых людей избавлялся от противника. Но за всю жизнь Альбус пользовался таким способом от силы пару раз. Подавляющее большинство людей пропадали сами, осознав, что им больше нет места в магическом мире. И лишь самых неугомонных приходилось устранять физически. Тех, которые, несмотря на полный жизненный крах, пытались с упорством баранов подняться на ноги и дальше сеять неугодную ему смуту.

А Риддл не брезговал убийствами. И теперь, чтобы уничтожить его, Альбусу придется изрядно попотеть. Естественно, он не позволит дышать себе в спину и не собирается безропотно умирать. Не зря же Том велел не спускать с него глаз. Наверное, чувствовал угрозу в его, Альбуса, лице. Но, как бы силен тот не был, ученику не превзойти учителя, ведь Дамблдор уже давно подготовился к ответным действиям.

Альбус нервно вздрогнул от резкого звука, когда в камине вновь треснуло полено. Умирать не хотелось, особенно от руки убийцы, кем бы тот ни был. Он рассчитывал прожить еще долгие и долгие годы при поддержке такого полезного в хозяйстве существа как Феникс. Но сначала мальчишку предстояло обучить, вынудить принять наследие и избавиться с его помощью от Риддла. А пока суд да дело, предстояло позаботиться о том, чтобы ничто не удерживало душу Тома на земле, когда Гарри отправится на решающий бой.

Закрыв шкаф и вновь замаскировав его под каменную кладку стены довольно сложным заклинанием, Альбус подошел к камину. Пришло время возвращаться на Гриммо, куда он всегда стремился успеть к ужину. В доме постоянно находилась целая толпа народа, начиная от самих Уизли и заканчивая членами Ордена, которые любили время от времени без особого дела заглянуть на вкуснейшие пирожки Молли. И Дамблдор предпочитал не задерживаться, чтобы не остаться без ужина, если дела позволяли прийти вовремя.

* * *

Гарри со вздохом огромного облегчения опустился на кровать в своей комнате — после прошедшей тренировки ныло все тело. И так было каждый раз после уроков с отцом. Изначально, воодушевленный предстоящими тренировками Гарри даже не подозревал, что Снейп на занятиях по боевой и защитной магии станет относиться к нему еще суровее, чем в школе на уроках зельеварения. Нет, он не изливал на него яд, не унижал и не придирался без причины. Он просто заставлял его до седьмого пота носиться по залу, отражая атаки, до зубовного скрежета по сотни раз повторять одно и то же заклинание и до онемения пальцев тренировать правильное движение палочкой, все это сдабривая тонной сарказма и, порой, черного юмора.

Зато на уроки к Сириусу Гарри ходил как на увеселительную прогулку. Нет, крестный тоже отрабатывал вместе с ним и Роном новые заклинания, но при этом не заставлял его выкладываться до звездочек перед глазами и подгибающихся коленей. С этих тренировок, после месячной муштры отца, Гарри выходил, даже не вспотев, с легкой улыбкой слушая всевозможные байки, анекдоты и веселые истории из жизни крестного. Тот постепенно оттаивал после суровых испытаний, иногда в шутку даже вспоминая что-то из своего тюремного заключения.

Для занятий Сириус сразу предложил им два помещения: комнату для приемов на втором этаже рядом с парадной гостиной и большой захламленный зал неясного предназначения в подвале особняка. Конечно же Снейп выбрал подвал, аргументировав свое решение тем, что толстые стены будут глушить вспышки магии и ни одно шальное заклинание, выпущенное неумелой рукой, не угодит сквозь окно в прохожих. Сириус, видимо больше из чувства противоречия, попытался спорить и даже провел на втором этаже пару занятий с ребятами, но когда они выбили заклинанием стекло в одном из буфетов, решил все же согласиться со Снейпом.

Естественно, захламленный подвал им с Роном пришлось разбирать самостоятельно как раз в ту неделю, когда Гарри строго-настрого было запрещено пользоваться магией. А чтобы он не страдал в одиночку, миссис Уизли отобрала палочку и у Рона, сказав, что физический труд полезен для развития. Они ощущали себя домовым эльфами или рабами на рудниках, когда в конце дня еле живыми доползали до своих комнат. Рон по вечерам не мог даже привычно возмущаться несправедливостью и своей горькой долей. А сил Гарри хватало только на легкий ужин и непродолжительное общение с матерью. Несколько раз он так и засыпал во время разговора, даже не прервав связь. Зато получив сдержанную похвалу от отца за проделанную работу, когда подготовленный зал засиял чистотой и голыми стенами, Гарри неожиданно почувствовал себя героем. Таких ощущений у него не было даже после победы над василиском на втором курсе.

Неожиданно Гарри поймал себя на мысли, что полностью принял Снейпа в качестве отца, и желании, чтобы тот гордился своим сыном. Одно лишь омрачало радость Гарри, что между его близкими — отцом и крестным, по-прежнему существовали весьма натянутые, можно сказать, враждебные отношения. Как бы он не пытался преодолеть их неприязнь друг к другу, ничего не выходило. Снейп большей частью молчал и никогда первым не лез на рожон, демонстрируя свое презрение. А вот Сириус каждый раз норовил оскорбить и побольнее обидеть противника. Да, он признал, что Снейп полезен для Гарри — и в подготовке, и в овладении окклюменцией, и вообще действует на благо Ордена, рискуя жизнью. Но все это постоянно сопровождалось оговоркой «вроде бы». Сириус открыто заявил крестнику, что из-за невыносимого характера и хитрой слизеринской натуры Снейпа не может относиться к нему нормально. Гарри на это оставалось только вздыхать. Упрямство крестного раздражало. Однажды он напрямую спросил, уж не был ли тот влюблен в Лили или Северуса, раз так категорически настроен против последнего. Это повергло Сириуса в шок. Он надолго замолчал, но потом разразился длительным потоком гневного возмущения. Однако после этого замечания Блэк перестал открыто выражать свое недовольство и старался не пересекаться со Снейпом, когда тот приходил на Гриммо.

Когда Гарри рассказал об этом матери, она смеялась до слез. Ведь это Лили подбросила сыну подобную мысль, однажды пошутив, что Сириус так себя ведет, словно ревнует Снейпа непонятно к кому.

Однако после того как крестный успокоился и смирился с частыми визитами Северуса, Гарри стало намного легче. Да и сам Сириус начал постепенно меняться. Занимаясь с Гарри и Роном, он восстанавливал былые навыки, к нему возвращалась бодрость, жажда активных действий и свойственная ему в юности самоуверенность. Казалось, что Сириусу и самому не терпится начать очередной урок. Как-то он обмолвился Гарри, что ему приятно чувствовать себя полезным и нужным.

Рон сначала был не в восторге от навязанных занятий, но когда понял, что Сириус не собирается нагружать сверх меры, смирился и даже стал получать удовольствие от приобретения новых навыков и освоения интересных боевых заклятий. К тому же он радовался, что во время этих уроков разрешалось применять магию, что в прочее время каникул Молли категорически пресекала.

Спустя какое-то время на занятия с Сириусом стала приходить и Джинни, которая выпросила у матери и Дамблдора разрешение заниматься вместе с мальчишками. Она, неожиданно, показала себя сильной ведьмой, и на тренировках с легкостью побеждала брата. До Сириуса и Гарри ей, конечно, было далеко, но она старалась и упорно заучивала не только те заклинания, что показывал Блэк, но и те, которые Гарри приносил после уроков с отцом.

Неожиданно у них появилось множество общих тем для обсуждения. Теперь вечерами, если Гарри не был занят со Снейпом или Дамблдором, они втроем собирались в гостиной и вспоминали новые изученные приемы, допущенные на занятиях ошибки, а так же новости внешнего мира о которых узнавали из газет. Ко всеобщему разочарованию, запрет на выход из дома по-прежнему оставался в силе, что очень печалило ребят. Иногда к этим посиделкам у камина присоединялся Сириус, и его присутствие совсем не смущало. Друзья воспринимали его как старшего товарища, который с ними заодно.

Почему-то этим летом Гарри стало гораздо легче общаться с Джинни. Видимо ее непринужденность и легкий характер сыграли в этом немаловажную роль. Гарри с удивлением обнаружил, что она такая же ярая фанатка квиддича, как и Рон, и у нее есть свои любимые игроки и команда. Иногда, отчаянно споря с друзьями из-за прошедшего ранее матча или достоинств той или иной команды, Гарри с улыбкой отмечал, что приобрел себе еще одного замечательного друга в лице Джинни. Теперь она не казалась ему навязчивой или глупой, как было раньше. Она с удовольствием могла поддержать любую мальчишескую тему, почти всегда становилась на сторону Гарри в их спорах с Роном, и практически одной фразой могла унять недовольство брата, напоминая в такие моменты свою мать.

Наслаждаясь общением с друзьями, Гарри только переживал, что с ними нет Гермионы. Подруга прислала ему пару сов, с сожалением сообщив, что вряд ли сможет присоединиться к ним на Гриммо в конце лета. Как он понял из писем, Гермиона в летние месяцы наверстывала программу маггловской школы, на освоении которой настаивали ее родители, и все это она сочетала с активным отдыхом.

И, несмотря на присутствие рядом друзей, крестного, уроки с отцом, Гарри все равно тосковал по матери. Общение со Снейпом после совместных занятий вышло на новый уровень. Теперь Гарри относился к нему без прежней настороженности и опасения. Эти чувства сменились уважением и даже некоторым восхищением. Виртуозное владение палочкой, навыки в беспалочковой магии, боевые приемы и ловкость — не могли не найти отклик в душе Гарри. Он заметил, что преподавать боевую и защитную магию Снейпу удается в разы лучше, чем зельеварение.

Однажды, когда рядом не маячил отец, он поделился своими мыслями на этот счет с матерью. Лили развеселили выводы Гарри, и она с легкой улыбкой попыталась объяснить поведение Северуса:

— Он на самом деле успешно сочетает в себе выдающиеся способности боевого мага и невероятно талантливого зельевара. Но все же, Северус больше зельевар. Он на интуитивном уровне видит связь различных компонентов и почти всегда может заранее сказать, что получится в итоге. Я помню, как он вдохновенно придумывал новые, не слишком сложные зелья уже в школе и почти всегда достигал задуманного результата, пусть и не с первой попытки. Поэтому он и относится с пренебрежением и легким презрением к тем, кто не может понять тонкостей этой сложной науки, — подмигнула Лили сыну. — Думаю, именно поэтому он и не любит учеников, которые не способны постичь азы зельеварения. Для Северуса основы этой науки — давно пройденный этап, и ему просто неинтересно рассказывать из года в год то, что он выучил еще на младших курсах школы. Он хотел бы двигаться вперед, создавать новые зелья, разрабатывать сложные составы, а вместо этого вынужден преподавать и тратить время на проверку работ школьников. А все Дамблдор! Если бы не он, Северус не занимался бы нелюбимым делом, а давно шел вперед, развивая свое мастерство.

— Но почему тогда он не придирается ко мне сейчас? Ведь в боевой магии у меня тоже не все получается, — недоумевал Гарри.

— Может быть потому, что отец видит в тебе достойный потенциал и отдачу, способности хорошего боевого мага. А к зельеварению, насколько я поняла, у тебя нет особых склонностей. Естественно, при таком раскладе ему приятнее заниматься с тобой боевой магией.

— Ты это говоришь, чтобы меня успокоить, да? — фыркнул Гарри, вспоминая последнюю выволочку отца из-за неудавшегося заклинания.

— Глупости какие! Он мне сам это говорил. Буквально вчера хвалил твою целеустремленность и то, как быстро ты все схватываешь. — Лили хитро улыбнулась. — Только не рассказывай ему, что я разрушила в твоем представлении его образ строго и жесткого учителя.

— Не буду, — пытаясь сдержать довольную улыбку от похвалы, заверил Гарри мать.

Он любил, когда Лили рассказывала ему о жизни, об отце, о Сириусе или Дамблдоре. Бывало, что она парой фраз меняла мнение Гарри о людях или событиях, легко находя объяснение спорным моментам. Иногда он не соглашался с ней, пытаясь отстоять свою точку зрения, но, как правило, такое случалось редко. Лили умела доказать свою правоту. Общаться с матерью было очень интересно. И Гарри жалел, что находясь под пристальным оком Сириуса, Молли и Дамблдора, не может покинуть дом, чтобы встретиться лично. Но уже за то, что у него была возможность видеть ее, пусть и благодаря артефакту, разговаривать и делиться своими мыслями, хотелось поблагодарить крестного. Но пока приходилось молчать.

Лили постоянно рассказывала ему о своих походах в Поттер-холл и об экспериментах по укрощению стихийной магии. Внутренний огонь с каждым разом подчинялся все легче, и ей даже удалось несколько раз перекинуться, не опустошая при этом магический резерв. Помимо этого она научилась использовать стихию в качестве защиты и трансфигурации, и даже освоила несколько атакующих приемов, которые, к сожалению, требовали слишком большой концентрации, вытягивая почти весь запас сил.

Этим вечером после изнурительной тренировки, Гарри опять с удовольствием поболтал с Лили. Он немного поворчал по поводу муштры отца и выслушал рассказ матери об освоении новых возможностей во время очередного похода в Поттер-холл. Лили переживала, что им со Снейпом никак не удается придумать повод, чтобы хоть ненадолго забрать сына из-под пристального ока его временных опекунов. Гарри тоже не мог предложить ничего существенного. Голова после прошедшего дня была совершенно пуста от идей и толковых мыслей.

Попрощавшись с матерью, он спрятал зеркальце под подушку и вытянулся на кровати, бездумно смотря в потолок. Почему-то хотелось плакать. Пятнадцать лет он считал Лили мертвой, и теперь, когда оказалось, что она жива, было очень сложно переносить разлуку. Зная, что мама находится всего лишь в другом конце города, Гарри с трудом мирился с тем, что не может быть рядом. От этого его отношение к Дамблдору, и без того уже достаточно прохладное, с каждым днем становилось все хуже и хуже, и скрывать свое настроение уже не получалось. И это относилось не только к директору. Молли стала тоже раздражать своей опекой. Гарри понимал, что она тут совершенно ни при чем, но не мог ничего поделать со своими мыслями и чувствами. Каждое ласковое слово, каждый заботливый взгляд или мягкое объятие миссис Уизли вызывали глубокое отторжение. Это не Молли должна была сейчас обнимать и угощать его, подкладывая вкусные кусочки, а мать, которой он был лишен по вине Дамблдора!

Гарри заметил, что с каждым днем после занятий с отцом у него оставалось все меньше сил, он чувствовал себя разбитым и опустошенным. Уроки Сириуса никогда его так не выматывали. После того злополучного ритуала, проведенного с Дамблдором, он уже знал, что таким образом ощущается вычерпанный магический резерв.

Помимо общей слабости и апатии, Гарри по вечерам частенько ощущал боли в мышцах и костях. Иногда казалось, что у него повышается температура. Списывая это на усталость от интенсивных тренировок, Гарри старался не тревожить своим самочувствием мать. Но Лили словно чувствовала что-то, и во время вечерних сеансов связи внимательно вглядываясь в лицо сына, интересовалась, не заболел ли он. Гарри отшучивался, говоря с улыбкой, что скоро не встанет с кровати, если отец продолжит свои тренировки в том же духе.

И, однако, с каждым днем ему становилось хуже. К счастью, после крепкого, глубокого сна все неприятные симптомы проходили и забывались. А по ночам он видел странные сны, наполненные какими-то неясными образами и ласковым теплом, дающие умиротворение, поддержку и отличное самочувствие. Как бы ни было ему вечером плохо, Гарри ни разу еще не поднимался с утра разбитым и не выспавшимся. Днем он чувствовал себя прекрасно, но с заходом солнца странное болезненное состояние возвращалось вновь.

Ссылаясь на усталость, он стал избегать вечерних посиделок с друзьями. От общения с Дамблдором отвертеться, правда, не удавалось, и Гарри вяло слушал директора, который неожиданно решил посвящать его в историю жизни Тома Риддла, начав с его далеких предков. Когда становилось совсем уж невмоготу, он, стараясь сохранить заинтересованное выражение лица, бездумно зависал взглядом на веселых играх языков пламени. Как ни странно, но такая медитация возвращала частичку энергии, позволяя досидеть до конца «беседы за чашкой чая» и не уснуть прямо в кресле под монотонный бубнеж Дамблдора. После ритуала Гарри с огромным недоверием относился к каждому слову, сказанному директором. Но благодаря усталости и общей слабости, он не мог слишком интенсивно проявлять свои эмоции, что было ему только на руку.

Со временем он начал привыкать и даже научился извлекать пользу от этих встреч. Отец показал ему необходимое заклинание и Гарри, чтобы не пересказывать по несколько раз, отдавал Снейпу свои воспоминания. А злость на Дамблдора заставляла тренироваться на пределе возможностей, чтобы унять негативные эмоции и спустить пар. Обычно именно после таких вот вечерних «посиделок» с директором новые заклинания давались Гарри лучше всего, и Снейп был особенно доволен им и даже снисходил до скупой похвалы.

Помимо изучения боевой магии Северус специально на каждом занятии выделял немного времени, чтобы поговорить с сыном. И тогда ему приходилось выслушивать жалобы Гарри на Дамблдора, на нытье Рона, и на домашний арест: долгое затворничество и неважное самочувствие провоцировали всплески плохого настроения. Гарри казалось, что все вокруг желают ему зла и выискивают свою выгоду. А Снейп внимательно слушал и время от времени давал дельные советы, как вести себя в той или иной ситуации.

Сейчас только родители не вызывали у Гарри отрицательных эмоций. Страх вновь остаться одному заставлял его наслаждаться каждой минутой общения с матерью. Другое дело — внезапно объявившийся отец, у которого всегда были достаточно жесткие требования. Но и к нему отношение полностью изменилось. Правда, рассказать о своем странном самочувствии родным Гарри не решался.

Кажется, Снейп и сам догадался о проблемах сына. В последние дни он стал более пристально следить за Гарри, и даже время от времени проверял состояние здоровья диагностическими чарами. На последнем занятии он предложил сделать небольшой перерыв в обучении, опасаясь, что слишком загонял сына. Но Гарри отказался. Он уже привык к регулярным встречам и разговорам с отцом, и не хотел этого лишаться.

Тяжело вздохнув, Гарри лениво натянул простыню на голову, чувствуя, как противно ноют мышцы и ломят кости. Под белой тряпкой было невыносимо жарко, но вылезать не хотелось. Так он и лежал, отгородившись от окружающего мира тонкой тканью. Мерцание свечи раздражало, вызывая странные всполохи перед глазами. Гарри пришлось зажмуриться и свернуться калачиком, в надежде, что неприятные ощущения вскоре пройдут. Так он и уснул в позе эмбриона под тонкой простыней, успев с сожалением подумать, что на его день рождения, до которого осталось всего несколько дней, не смогут попасть самые близкие и нужные ему люди.

* * *

Лили взмахом руки погасила горящий манекен и вытерла пот со лба. Сколько бы она не тренировалась, огонь не желал подчиняться для атаки. Огненный щит, тонкий купол, отражение заклятий, трансфигурация предметов, переносы с места на место удавались без проблем и видимых усилий, но атаковать при помощи стихийной магии не получалось. Нет, слабые файерболы сформировать удавалось, но они не подходили для настоящего боя и к тому же забирали много сил. Она видела этому только одно объяснение — магия Фениксов предназначена для защиты, но не для атаки и нападения. Поэтому стихия не подчинялась при попытке нанести поражение противнику. Но Лили не слишком расстроилась. Огонь был достаточно опасен и сам по себе, а навыками ведения боя при помощи обычной магии она в свое время владела достаточно неплохо.

Приведя в порядок одежду, Лили окинула взглядом тренировочный зал и, прихватив мантию-невидимку, оставленную у двери, направилась на выход. Огладив шелковистую, тускло переливающуюся ткань, она улыбнулась. Гарри, узнав, что мать терпеть не может дезиллюминационные чары, тут же передал ей через Северуса мантию. Лили сначала не хотела ее брать, опасаясь за сына, но пока он безвылазно сидел на площади Гриммо, ему по идее ничего не угрожало. Поэтому она согласилась временно воспользоваться этим древним наследием рода Поттер.

Сегодня Северуса вызвал Дамблдор, причем не в Блэк-хаус, а в Хогвартс. Лили немного нервничала из-за этого и надеялась, что директор не задумал какую-нибудь пакость. Глянув на часы в холле, она решила, что должна попасть домой раньше Северуса, чтобы успеть приготовить легкий ужин. Встречи с Дамблдором обычно занимали немало времени.

У выхода она встретила Милли, которая уже не выглядела такой изможденной, как пару недель назад. Частые визиты Лили словно вдохнули в старый замок искру жизни. С каждым разом жилые помещения изменялись к лучшему. Теперь они были чисто убраны и приведены в презентабельный вид по сравнению с ее первым визитом. Пару раз Лили замечала сновавших по лестницам эльфов. Сад и парк тоже потихоньку становились более ухоженными, не пугая больше своей заброшенностью.

— Госпожа придет послезавтра, как обычно? — вежливо поинтересовалась Милли, подойдя к выходу, и взявшись за ручку, готовая по первому знаку открыть перед Лили дверь.

— Ой, не знаю, — покачала головой та, — послезавтра у Гарри день рождения. Но… вряд ли я смогу с ним встретиться.

— Госпоже стоит обязательно привести молодого наследника, — важно кивнула Милли, начиная уже привычные для Лили наставления. — Вы помогаете замку, щедро насыщая его стихийной магией. В молодой госпоже течет кровь сильных магических существ, которой не нужна родовая подпитка. А наследнику, стоящему на пороге принятия дара, она жизненно необходима. Он молод, ему трудно будет справиться с возмущениями магии в собственном теле, особенно после пробуждения дара. Нужно, обязательно нужно, чтобы он попал в замок.

— Я понимаю, — устало вздохнула Лили. Милли каждый раз открывала ей много нового и интересного, подкараулив у выхода. Она делилась крохами древней эльфийской мудрости, за что Лили была очень благодарна домовухе. Но не все было в ее силах. — Сейчас нет возможности привести Гарри. Да и Северус... он и так каждый раз нервничает, когда я отправляюсь сюда одна.

— Молодой наследник сможет провести в замок пару госпожи. Он принят магией рода как Хозяин, а значит, волен приглашать сюда тех, кого пожелает. Для этого ему нужно хотя бы раз оказаться здесь, чтобы магия дома познакомилась с ним. И тогда он сможет звать в гости кого угодно, даже находясь в другом месте. Но Поттер-холл и эльфы ждут своего господина, — тяжело вздохнула Милли.

— Мы обязательно что-нибудь придумаем, чтобы хотя бы на пару часов привести сюда Гарри, — пообещала Лили расстроенной эльфийке и вышла за дверь.

Теперь она могла переноситься домой прямо от крыльца. Сбоку от широких ступеней была оборудована специальная площадка для аппарации членов семьи и особых гостей, о которой ей рассказала Милли. И лишь хозяин мог аппарировать из самого замка. Лили прошла несколько шагов до расчищенной заботливыми эльфами площадки и, накинув мантию-невидимку, перенеслась в парк около дома Северуса.

Снейп еще не вернулся, и Лили принялась готовить незамысловатый ужин, практически не замечая своих действий. Она думала о Гарри. Связь не тревожила, значит ни Гарри, ни Северусу ничего не грозило. Однако сын в последние дни все больше беспокоил ее. Вернее его самочувствие. Лили с каждым днем замечала, что тени под его глазами становятся все темнее, и лицо выглядит более осунувшимся. На этой почве она даже поругалась с Северусом, считая, что это его тренировки виноваты в плохом самочувствии Гарри. Но любимый тоже заметил нездоровое состояние сына и провел диагностику, но никаких заболеваний не обнаружил. Ни что не указывало ни на магическое, ни на физическое истощение. Переживая о здоровье Гарри, он перевел тренировки в щадящий режим.

А еще Северус внезапно заметил, что сыну не помешало бы обновить гардероб. Во время тренировок особенно бросалось в глаза, что у Гарри из-под брюк торчат голые лодыжки, а рукава на пару дюймов не достают до кистей рук.

Лили тяжело вздохнула. Через зеркало она обычно видела только лицо Гарри и иногда плечи, но если даже Северус, который с легким пренебрежением относился к внешнему виду, отметил плачевное состояние одежды сына, значит, все было совсем плохо. Лили не понимала, как Молли, которая теперь была на Гриммо за хозяйку, не замечает очевидного. Или она уже привыкла, что дети одеты во что попало?

Лили недовольно покачала головой. Близился день рождения Гарри, и ей очень хотелось пройтись с сыном по магазинам, чтобы присутствовать при выборе одежды. Как и каждая мать, она хотела увидеть своего мальчика красиво одетым, а не в те обноски, которые он носит по вине ее «дорогой» сестрицы. К сожалению, пока ее мечты были неосуществимы. Им с Гарри нельзя было показываться в магических кварталах.

Пока она размышляла, накрывая на стол, хлопнула входная дверь и через несколько мгновений на кухню зашел Северус, тут же обнимая Лили и нежно целуя в знак приветствия.

— От тебя странно пахнет, — повела носом Лили. У нее не было такого развитого нюха, как у любимого, но даже она уловила какой-то непривычный запах.

— Да? — Северус на удивление смущенно отвернулся. — Я просто пробежался в звериной шкуре. После душещипательных бесед с Дамблдором всегда хочется немного сбросить напряжение. А поскольку я не знал, дома ли ты, решил немного прогуляться по парку. Меня даже собрания Темного Лорда так не напрягают, как наш любимый и многоуважаемый директор.

— А это что? — Лили вынула у Северуса из волос за ухом маленькое серое перышко.

— Ну… я по дороге немного поохотился, — окончательно смутился Снейп, выхватив у Лили перышко и скрываясь в коридоре, подгоняемый ее задорным смехом. — Сейчас переоденусь.

— Северус! — все еще улыбаясь, укорила его Лили, когда он умытый и переодетый вновь показался на кухне. — Представляю, если бы тебя заметили в парке: огромная черная пантера ловит на деревьях голубей прямо посреди Лондона! — И, не выдержав, она вновь рассмеялась.

— Это инстинкты, — стараясь удерживать серьезное выражение лица, важно заявил Северус, но, подхватив веселье Лили, рассмеялся следом. — Прости, сорвался что-то.

— Думаю релакс у тебя вышел знатный, — хмыкнула Лили. — Так что там хотел Дамблдор?

— А, ерунду всякую, — махнул рукой Снейп, накладывая себе в тарелку салат. — Спрашивал об успехах Гарри, о его самочувствии. Он, между прочим, тоже заметил, что тот выглядит измученным. Не забыл снова укорить меня в том, что я рассказал сыну о возможных последствиях ритуала. А напоследок вообще огорошил странным вопросом: не Темный ли Лорд продвигает кандидатуру Скримджера на выборах.

— Что?! — Лили нервно хмыкнула. — Интересное предположение. Мне раньше казалось, что Скримджер, наоборот, ставленник Дамблдора. Ведь он начальник аврората и очень серьезно подходит к вопросам борьбы с Пожирателями, прости.

— Ерунда, — отмахнулся Снейп. — Скримджер слишком принципиален и умен, чтобы быть марионеткой Дамблдора. Ты не знаешь о нем, а я, волею судьбы, наслышан немало. Его методы иногда слишком жесткие, но зачастую вполне эффективные. Уверен, если Скримджера изберут, а, судя по всему, так оно и будет, захват Министерства станет не такой уж легкой задачей. Он вояка и стратег, в отличие от мягкотелого Фаджа, пустившего все на самотек с легкой руки Дамблдора. И Темный Лорд делает большую ошибку, что не пытается протолкнуть своего кандидата. Он привык действовать силой и запугиванием, и полностью опираться на свои познания в магии, но сейчас, из-за влияния магглорожденных, политические ходы могут принести гораздо более выгодные результаты, чем силовые методы. Темный Лорд при желании мог бы повернуть мнение обывателей в свою пользу, если бы не его увлеченность экспериментами с темной магией и не зацикленность на этом злосчастном пророчестве.

— Ты еще его надоумь… — фыркнула Лили, отставляя тарелку. — Хватит с нас его желания схватить Гарри. Может, оно и к лучшему, что Скримджер станет министром. К тому же если его действительно выбрал народ.

— Ох, Лили, ничто не делается просто так. Мне тоже подозрителен небывалый взлет его рейтинга. Только я уверен, что за ним не строят ни Дамблдор, ни Темный Лорд. Скорее всего, кто-то финансирует его предвыборную кампанию, потому что она и правда продумана от и до, чувствуется рука специалиста. Не знаю, кто конкретно тут замешан. Не будь Малфой под постоянным наблюдением, я бы заподозрил в первую очередь именно его. Но даже если это и так, он не откроет свои карты, пока существует угроза семье. В этом мы с ним похожи, только вот семьей я обзавелся совсем недавно, — улыбнулся он.

— И это добавило тебе хлопот, — тяжело вздохнула Лили, подавая Северусу чашку с его любимым ароматным чаем. — Не хватало тебе и без нас проблем.

— Лили! — с укором посмотрел на нее Северус. — Как ты можешь? Ты же должна чувствовать как дорога мне! И сын… я ни за какие блага мира не хочу возвращаться в то безразличное и одинокое состояние, в котором существовал столько лет. Если бы не это дурацкое пророчество и мой промах…

— Никто не мог предугадать, чем все это обернется, — философски пожала плечами Лили.

— Кстати, я тут подумал… может, стоило бы Гарри рассказать, откуда Темный Лорд знает о пророчестве? Все же это лучше, чем, если сын узнает о моей заслуге от третьих лиц или, не дай Мерлин, от Дамблдора.

— Да, нужно в этом опередить нашего «досточтимого» директора. К тому же мне кажется, Гарри уже принял ваше родство и вряд ли будет сильно злиться, если объяснить, что ты не желал зла ни нам с Джеймсом, ни ему. И кстати, о Гарри. Я беспокоюсь… Мне кажется, он с каждым днем выглядит все болезненней. Но по связи я не ощущаю, чтобы ему грозила опасность. Хорошо бы сводить его в Поттер-холл. Может, магия замка улучшит его самочувствие. Так из-под надзора Дамблдора разве вырвешься? Он вон даже за вещами в магазин сходить не может, хоть и одет как оборванец.

— Лили, ты умница! — Снейп резко поднялся и, с чувством поцеловав ее в макушку, обошел вокруг стола, остановившись напротив. — Это замечательная идея! Гарри же нужно купить одежду по размеру и вещи для нового учебного года. И если книги и прочие принадлежности еще можно приобрести без него, то для одежды нужно снимать мерки. Ты гений!

— Нужно, и что? — не поняла она его восторга.

— А то, что если Гарри об этом заявит Дамблдору, то сопровождать его в Косой переулок вряд ли отправят кого-то кроме меня. Сириус у нас вне закона, Молли Дамблдор такую важную миссию не доверит, ну а сам… Вот если он решится сопровождать его сам, то тут уж ничего не поделаешь, но обычно он такие задания кому-то поручает.

— И если поручит тебе, то ты приведешь его в Поттер-холл! — радостно воскликнула Лили. — Здорово! Нужно обязательно рассказать все Гарри. И чем скорее мы все это провернем, тем лучше.

— Думаю, до его дня рождения мы уже не успеем подготовить почву, но все равно это нужно сделать в самое ближайшее время.

— Да, я жутко соскучилась! — кивнула Лили и, собрав со стола тарелки, принялась мыть посуду, попутно рассказывая Северусу о своих сегодняшних экспериментах со стихийной магией.

Ей так хотелось показать любимому как она научилась перемещаться и оборачиваться, но пока они не окажутся под защитой надежных стен замка Поттеров, об этом не стоило и думать. А еще, сегодняшний разговор дал ей надежду на то, что уже очень скоро она наконец-то сможет увидеться с сыном.