Возрождение Феникса (гет)

После встречи с родителями Гарри целый день пребывал в состоянии легкой эйфории. Друзья объясняли его поведение тем, что он вчера смог отвлечься и разнообразил ежедневную рутину походом по магазинам. Рон все больше дулся и почти открыто завидовал, бросив вскользь несколько фраз о том, что богатым все прощается. Джинни же, в отличие от брата, с удовольствием поинтересовалась обстановкой в Косом переулке и новостями. Гарри пришлось напрячь память и фантазию, чтобы рассказать ей, что популярно в этом сезоне из одежды, какие новинки предлагает мадам Малкин и, как ни странно, магазин «Все для квиддича». Миссис Уизли ограничилась лишь одним упреком за завтраком, посетовав на то, как сильно они все переживали из-за его отсутствия, и попросила впредь так не поступать. А вот Сириуса больше заботило, что происходит за стенами особняка. И не столько для сестры Рона, сколько для крестного, Гарри в красках описал свой поход по Косому переулку. Сириуса было жаль. Все они меньше чем через месяц уедут отсюда, и тот опять останется в одиночестве, без права выходить на улицу, лишь в обществе старого, постоянно всем недовольного домовика.

Чем ближе подходило время ужина, тем сильнее портилось настроение — впереди маячил разговор с Дамблдором, который вряд ли будет для Гарри приятным. Выйдя вечером к столу, он понял, что от утренней эйфории не осталось и следа.

За ужином Дамблдор не сказал ни слова в упрек за вчерашнее, и это настораживало еще больше. Гарри поймал несколько пристальных взглядов директора, брошенных на него украдкой, и волнение его усилилось в разы. Это уже было не просто волнение — он боялся предстоящей встречи!

Под предлогом того, что после ужина ему необходимо забежать в туалет, он быстро метнулся в свою спальню и выпил дозу успокоительного, оставленного отцом для таких случаев. Зелье для маскировки ауры он принял еще в обед, рассчитывая, что до конца беседы его действия хватит.

Но, несмотря на все принятые меры, Гарри шел к директору, еле передвигая ноги, словно они были скованы тяжеленными кандалами.

Закрытые шторы создавали тревожный полумрак, разгоняемый огнем нескольких свечей, зажженных возле камина и на столе перед Дамблдором.

— Проходи, Гарри, садись, — кивнул ему директор на кресло, стоящее напротив, не дав устроиться на диване, где было уютнее и темнее.

Ему ничего не оставалось, кроме как занять предложенное место и вопросительно взглянуть на Дамблдора. Сидя перед столом, он почему-то чувствовал себя провинившимся учеником, которого директор вызвал, чтобы отчитать за непослушание. В этот раз все было обставлено слишком официально, и Гарри понимал, что сейчас ни о каком родственном отношении речи не идет. В предыдущие встречи Дамблдор пытался создать более непринужденную обстановку, рассчитывая, вероятно, на ответное доверие.

— Нас с тобой, Гарри, сегодня ждет очень тяжелая, серьезная беседа, которая, боюсь, может тебе не понравится. Но без этого не обойтись. Однако прежде чем мы перейдем к главному, я хотел бы сказать еще кое-что, чтобы потом не отвлекаться от основной темы. Скажу сразу, для меня оказалось полной неожиданностью твоя вчерашняя выходка, Гарри. Я никогда не думал, что для тебя походы по магазинам и приобретение совершенно ненужных вещей окажутся важнее спокойствия твоих близких и людей, которые заботятся о твоем благополучии. Ты знаешь, как волновалась вчера Молли? Как переживали друзья из-за твоего долгого отсутствия? Как не находил себе места Сириус, беспокоясь о тебе? Я знаю, что ты частенько не заботишься о собственной безопасности. И это уместно, когда речь идет о спасении человеческой жизни или интересах магического мира. Но, Гарри, ты уже взрослый парень и должен думать не только о себе и своих интересах, но и о чувствах других людей, которые любят тебя, заботятся в меру своих сил и будут очень переживать и страдать, если с тобой что-нибудь случится. Поэтому хочу попросить, чтобы ты задумался над своим поведением и впредь не совершать таких опрометчивых, не вызванных крайней необходимостью поступков. Поверь, новый гардероб не стоит нервов, потраченных близкими в тревоге за тебя.

Если бы Гарри не провел вчерашний день в обществе родителей, его бы после такого выговора заело чувство вины. Сейчас же, зная, что он отсутствовал не просто так, а по важному делу, о котором, в силу обстоятельств, не мог никому рассказать, он испытал лишь легкий укол сожаления, что вынужден скрывать правду от всех. Стыдно было лишь перед крестным. Что касается остальных, то перед ними он не испытывал особого раскаяния, а уж перед Дамблдором и подавно. В конце концов, он уже не маленький мальчик, чтобы отчитываться за каждый свой шаг перед няньками, которые ему даже не родственники. Не его в том вина, что двуличность директора и его жажда заполучить себе Феникса не позволяют вести себя с ним открыто и честно. А вот вступительная часть речи Дамблдора его порядком насторожила. От него можно было ожидать любого подвоха, и Гарри за прошедшее время не раз уже в этом убедился.

Директор, судя по всему, ждал извинений или объяснений, и Гарри, помня наставления родителей, решил немного подыграть ему.

— Извините, сэр, — покаянно опустил он голову, — просто я никогда не занимался покупкой вещей и одежды самостоятельно. Оказывается это долго и хлопотно. Ну и… мне как-то трудно отказать, когда настойчиво предлагают.

— Ох, мальчик мой, — сокрушенно покачал головой Дамблдор, — ты не должен вестись на рекламу продавцов. Сбыть как можно больше товара — их цель! Естественно, они будут настойчивы в ее достижении. Но ты должен уметь говорить твердое «нет», если видишь, что тебе пытаются навязать нечто лишнее и ненужное. К тому же, тебе необходимо заботиться о сохранности своих денег. Это только кажется, что их у тебя много. Ты сам пока не зарабатываешь. Помни, что тебе предстоит еще закончить образование и устроиться в этом мире. Я уже сожалею, что отправил тебя вместе с профессором Снейпом, ведь любой другой обязательно проконтролировал бы, чтобы ты не тратил лишнего. — Гарри вскинулся на эти слова, но Дамблдор лишь махнул рукой и продолжал: — Да, я готов признать, что защитником он оказался идеальным, но можно было сразу предположить, учитывая ваши отношения, что он не станет вникать в твои потребности и ограничивать траты. Ну да что уж теперь. Ты просто помни, Гарри, что у других подростков есть родители — люди, которые обеспечивают их и не дают совершать опрометчивых поступков. Тебе же приходится учиться справляться с этим самостоятельно. Но, я думаю, со временем ты поймешь, как правильнее поступать. В следующий раз я постараюсь составить тебе компанию, чтобы научить экономии и здравомыслию. Ладно. С этим разобрались. Теперь давай перейдем к не самой приятной части нашей беседы.

Гарри еле сдержался, чтобы не хмыкнуть саркастически. Видимо для Дамблдора эта выволочка была вполне приятной, а мнением Гарри, которого обвинили в трате собственных же денег, никто не интересовался. Его так и подмывало ответить на прозвучавшую отповедь, что все покупки он делал с полного одобрения родителей, которые хотели, чтобы сын выглядел достойно, а не казался нищим попрошайкой. Но он прекрасно понимал, что о таком нельзя не то что говорить, даже думать в присутствии Дамблдора и был рад, что отец, зная его вспыльчивый характер и натуру директора, снабдил специальным зельем. Гарри с некоторым удивлением отмечал, что с легкостью подавляет собственные эмоции, но был этому только рад.

Сделав над собой небольшое усилие, он вновь сосредоточился на словах Дамблдора. Тот, тем временем, уже установил на столе знакомый Гарри еще с четвертого курса Омут памяти и, вылив туда флакон с воспоминаниями, что-то вдохновенно говорил.

— …И поэтому ни в коем случае нельзя, чтобы Том Риддл смог заполучить это пророчество! — Дамблдор пристально взглянул на Гарри, и тот понял, что из-за своих размышлений пропустил часть объяснений. Директор же, так и не дождавшись никакой реакции на свои слова, глянул немного удивленно и затем продолжил: — Чтобы ты понял всю серьезность ситуации и получил ответы на ряд своих вопросов, я решил дать тебе прослушать это пророчество, ведь оно произносилось при мне. Ты уже достаточно взрослый, чтобы смириться со своей судьбой и сделать из услышанного правильные выводы.

Дамблдор кончиком палочки дотронулся до серебристой субстанции, медленно кружившей над поверхностью Омута памяти, от чего та всколыхнулась, задвигалась быстрее и над чашей появилась призрачная женская голова и начала вещать жутким, неестественно низким голосом, который Гарри однажды уже слышал. Внимательно всмотревшись, он с трудом, но все же узнал профессора Трелони. Судя по всему, она находилась в трансе, как и тогда, на третьем курсе, когда ему уже довелось выслушать одно из ее пророчеств. Но уже знакомый с особенностями подобного ее состояния, Гарри заметил ряд существенных отличий. В прошлый раз голос Трелони звучал монотонно и размеренно, и лишь к концу стал чуть громче и быстрее. Сейчас же она говорила, сбиваясь, иногда с какой-то странной вибрацией, а временами звук искажался или доносился, словно через вату, как будто со старой, зажеванной магнитофоном пленки.

Прошло несколько минут с того момента как пророчество отзвучало, но ни Гарри, ни Дамблдор не нарушали тишины, установившейся в кабинете. Гарри упорно пытался понять, всегда ли манера произнесения пророчеств у Трелони так отличается, и неотрывно смотрел на вновь спокойно кружащуюся по Омуту памяти субстанцию воспоминаний. Директор же, опять ожидая реакции, настойчиво сверлил его пристальным взглядом, чем и вывел из состояния задумчивости.

— Эм… и что это значит? — видя, что Дамблдор не собирается ничего ему объяснять без дополнительных вопросов, быстро глянул на него Гарри. — Почему вы считаете, что тут сказано обо мне? Да, о Темном Лорде говорится прямо, но его соперник… о нем весьма расплывчатая информация.

Видимо он сказал что-то не то, потому что Дамблдор, вопреки обыкновению, не смог скрыть огромного удивления, отразившегося на лице. Он откинулся на спинку кресла и рассматривал Гарри поверх очков растерянным и недоверчивым взглядом, словно видел впервые. Спустя пару мгновений, показавшихся долгими минутами из-за этого пристального изучения, Дамблдор взял себя в руки и вновь подобрался.

— Ну как же так, Гарри? Разве ты не понял? Это пророчество было произнесено как раз накануне твоего рождения. На исходе седьмого месяца в тот год родились только вы с Невиллом. Но именно тебя Темный Лорд отметил «как равного себе», наградив этим шрамом, — указал он палочкой на лоб Гарри, и у того потоком магии сдуло набок челку, которой он обычно прикрывал знаменитую «молнию». — Получается, что только ты отмечен Темным Лордом, рожден на исходе седьмого месяца, а твои родители состояли в Отряде… эм… Ордене феникса и постоянно попадали в стычки с Пожирателями, тем самым бросая Тому вызов раз за разом. Причем однажды им даже пришлось сразиться с ним лицом к лицу. Это произошло в тот печальный день, когда погибли твои бабушки и дедушки, причем и Поттеры, и Эвансы одновременно. Я был там, но, увы, ничего не смог поделать, — в голосе Дамблдора звучало сожаление. — Пока у нас с Томом шел поединок, его люди смогли обрушить башню в доме Поттеров, под завалами которой и остались твои родные. Это было самое крупномасштабное нападение тех лет.

Гарри внимательно слушал, сопоставляя слова Дамблдора с тем, что узнал от матери. Но тот уже вновь переключился на пророчество. Гарри, видимо под действием зелья, не до конца понимал, каких эмоций директор ждет от него, пока тот не вскочил из кресла и, пройдя по гостиной, остановился у камина, задумчиво рассматривая его.

— Признаться, Гарри, я немного удивлен тем, что ты так спокойно воспринимаешь эту информацию. Но могу лишь гордиться тобой, если ты так тщательно научился контролировать свои эмоции. Видимо уроки профессора Снейпа помогли тебе не только научиться защищать сознание, но и держать себя в руках. Только я надеюсь, что твое поведение — признак отличного самообладания, а не полного безразличия. Потому что это пророчество очень важно! Согласно ему, только ты имеешь реальный шанс остановить эту войну и, наконец, избавить наш мир от Волдеморта. И Том тоже знает об этом, поэтому так рвется в Министерство, поэтому мечтает добраться до тебя, и поэтому мы все так переживаем за твою безопасность. Ты не готов еще к открытому противостоянию с ним. И сегодня я тебе объясню, почему на данный момент бесполезно даже пытаться убить его. Но, Гарри, ты должен очень серьезно настроиться на обучение боевой магии у Северуса и Сириуса, и ни на минутку не забывать об ответственности за свою жизнь. Если с тобой что-то случится, то, боюсь, всем нам придется склониться перед тиранией Темного Лорда. Да, мы не перестанем бороться, но ты видишь сам… если верить пророчеству, есть только один реальный кандидат в эм… победители.

— Или в убийцы, — хмуро глянул на Дамблдора Гарри. — Если верить этому пророчеству, то мы рождены для того, чтобы убить друг друга. Так чего мне бояться, кроме встречи с Волдемортом?

— Нет, Гарри, — недовольно нахмурился директор и вновь вернулся к себе за стол, — ты в своих рассуждениях свернул куда-то не туда. Ты не учитываешь возможности немагического вмешательства. Допустим, тебя может оберегать судьба от попадания заклятий Пожирателей, но от упавшего на голову камня не застрахован никто. Да, насколько я могу судить, никто из Пожирателей не посмеет бросить в тебя Аваду, но при этом Том не запрещал им использовать Круциатус или Секо. Перед ними стоит задача не убивать тебя, а по возможности доставить к Тому. Ведь он лично мечтает покончить с тобой, как с непосредственной угрозой своей жизни.

— Но я не понимаю, — покачал головой Гарри. — Если Волдеморту известно содержание пророчества, зачем он рвется в Министерство? И что будет, если он услышит его целиком?

— Ему известно не все! Он знает, что ты можешь победить его, но при этом не знает, что это можешь сделать только ты! Иначе он давно бросил бы все силы не на военные действия, а на то, чтобы уничтожить угрозу в твоем лице. Думаешь, ему не все равно, сколько человек при этом пострадает? Поверь, есть достаточно мощные заклинания, чтобы снести с лица земли всю улицу, на которой ты будешь находиться. Да, они истощают мага, но кто знает, на что решится Том из страха или из ненависти. Поэтому я еще раз призываю тебя отнестись к полученной информации со всей серьезностью. И еще… — Дамблдор ненадолго замолчал, пристально разглядывая Гарри сквозь стекла очков. — Я рад, что в свете предстоящих событий ты так спокойно воспринимаешь свое предназначение.

— Я пока не понял, и не до конца осознал, — мотнул головой Гарри. — А еще мне интересно, почему из-за этого пророчества столько шума? Неужели все пророчества всегда сбываются? Причем слово в слово?

— Нет, Гарри, не все, — изучающее глянул на него Дамблдор. — Только те, в которые поверили или начали воплощать. Если бы Том не пришел тогда в Годрикову Лощину, возможно, история пошла бы совсем по другому пути. Но он поверил, и пришел в ваш дом, чтобы избавиться от угрозы, тем самым отметив тебя как единственного своего противника. Если бы он пошел к Лонгботтомам, то, естественно, избранным стал бы Невилл, но судьба повернулась так, а не иначе.

— Но если, допустим, один из нас не верит в пророчество и не желает его воплощать, что тогда? — Гарри не понравилось, что Дамблдор каждый раз подводит разговор к необратимости судьбы и настаивает на необходимости действовать в рамках пророчества. Однако мысль, что ему суждено стать убийцей, претила до дрожи в позвоночнике. — Что будет, если я откажусь его убивать, а стану действовать как-то по-другому?

— Тогда он убьет тебя! — слишком резко и даже, вопреки обыкновению, гневно, возразил Дамблдор, но тут же перешел на другой тон: — Ты должен понимать, что он видит в тебе угрозу и пойдет до конца, чтобы обезопасить себя. Уже не важно, что в данном случае предпримешь ты. Когда Том кинул в тебя Аваду и оставил у тебя на лбу этот шрам, он запустил колесо судьбы. С того момента вы с ним оказались связаны и теперь обязаны выполнить свое предназначение.

— Нет судьбы… — задумчиво пробормотал Гарри, вспомнив фильм, который ему удалось как-то подсмотреть у Дадли, спрятавшись под окном теткиной гостиной.*

— Для кого-то нет, а для кого-то она высечена в камне, — задумчиво произнес Дамблдор. — Но мы отвлеклись. Очень хорошо, что мне не пришлось успокаивать тебя, Гарри и объяснять прописные истины. Тем больше времени у нас с тобой осталось на другое. Наши предыдущие встречи имели определенную цель: они должны были подготовить тебя к приему очень важной и секретной информации, которой я собираюсь с тобой поделиться. Я тебе уже объяснял ранее, что Том Риддл, панически боялся собственной смерти. Поэтому предпринял определенные шаги, чтобы обезопасить себя от такого естественного для каждого человека финала. Я уже рассказал о его появлении на свет, детстве и школьных годах. Теперь настало время перейти к периоду, когда Том, окончив Хогвартс, стал все больше погружаться в изучение темных искусств. Изучая старинные запрещенные трактаты и ритуалы, он надеялся найти ответ на вопрос: как маг может избежать смерти. И… — Многозначительная пауза заставила Гарри невольно поежиться, словно в предчувствии опасности. — Есть все основания предполагать, что он нашел такой способ! Существует один страшный, жестокий ритуал с жертвоприношением. Он позволяет колдуну расколоть свою душу, и создать так называемый крестраж — то есть поместить отколотый кусок души в любой заранее приготовленный предмет, некое хранилище, которое, в случае внезапной смерти мага, не даст ему отправиться за грань. Что? Думаешь, как я догадался, что Том решился на это? Я умею анализировать, — важно кивнул Дамблдор, — и очень давно слежу за ним. Уверен, что первый свой крестраж он создал еще в школе, и это был тот самый дневник, который ты уничтожил на втором курсе.

— Первый?! — Гарри во все глаза уставился на Дамблдора, сраженный этой новостью. — То есть он что, сделал их… сколько?..

Директор казался напряженным, внимательно рассматривал Гарри, но при этом говорил совершенно спокойно, словно рассказывал о том, как прошел педсовет в школе.

— Да, Гарри, я уверен, что крестраж существовал не в единственном экземпляре. И более того, мне кажется, что их не два и даже не три. Но самое печальное заключается не в этом. Дело в том, что пока мы не отыщем и не уничтожим с тобой все крестражи Тома, его невозможно убить. Поэтому я и делюсь с тобой всей этой информацией, чтобы мы смогли вместе продолжать поиски, которые я веду уже длительное время, с тех самых пор, как он возродился. Перед нами стоит грандиозная задача…

— Вы хотите сказать — невыполнимая?! — Гарри, несмотря на принятое зелье, чувствовал, что начинает терять над собой контроль и очень боялся, что наследие каким-то образом проявит себя прямо перед Дамблдором. Он вскочил и, чтобы хоть немного успокоиться, нервно зашагал по гостиной из угла в угол, но это не помогало. Гарри сжал руками голову, чувствуя, как в груди становится жарко, но мечущиеся мысли не позволяли взять себя в руки. — Это же может быть что угодно! И спрятаны они могут быть тоже где угодно! Как? Как мы сможем уничтожить их все, если даже не знаем толком, сколько их, и что это за предметы?!

— Я понимаю твою растерянность и страх, — кивнул Дамблдор, не спускающий с него глаз. — Но ты опять недооцениваешь меня и забываешь о том, что я говорил тебе на предыдущих наших встречах. Да, крестражи Тома я ищу всего лишь в течение года, а вот информацию о его жизни я собираю уже много, очень много лет. У магглов есть замечательное выражение: предупрежден — значит вооружен. И я считаю, что тех сведений, которые мне удалось накопить за эти годы, достаточно, чтобы хорошо узнать Тома, его привычки и склонности, и на основе этого сделать соответствующие выводы. Поэтому не стоит паниковать раньше времени. Есть, правда, в его истории и несколько белых для меня пятен, но думаю, мы с тобой справимся и с этим. Заметь, я не ссылаюсь на твой юный возраст, ибо считаю, что ты должен все это знать, на случай, если со мной произойдет что-то… — Дамблдор умышленно замолчал и Гарри, резко остановившись, во все глаза уставился на него. — Увы, я не вечен, мой мальчик. Поэтому и решил поделиться своими знаниями, чтобы взвалить на твои молодые и сильные плечи судьбу нашего мира. Но не беспокойся! Пока я жив и здоров, мы будем действовать вместе — плечом к плечу!

— Я… — Гарри готов был взвыть. Ощущение, что он угодил в капкан, крепло с каждой минутой. В груди все сильнее пекло, и он почувствовал легкое покалывание в кончиках пальцев. — Я… рад… — через силу выдавил он. — Но… кажется, для меня все же сегодня слишком много информации. Я… пойду… спать…

Говорить ему становилось все труднее. Гарри казалось, что он задыхается. Явно поднялась температура, потому что тело горело и сотрясалось в ознобе.

— Конечно, Гарри, иди, отдыхай, — в голосе Дамблдора звучала забота, но взгляд был наполнен неприкрытым ожиданием и довольством. — Ты себя хорошо чувствуешь? Может, прислать Молли?

— Нет-нет, спасибо! Все нормально, просто мне нужно отдохнуть и подумать, — пятясь к дверям, скороговоркой протараторил Гарри и, не попрощавшись, выскочил в коридор.

Стремглав промчавшись по лестнице, он заскочил в свою комнату и, привалившись спиной к двери, с удивлением заметил, как под пальцами, судорожно вцепившимися в ворот мантии, начинает тлеть ткань.

Сделав над собой усилие, он рванул к тумбочке, достал зеркало и, без сил опустившись на колени возле кровати, с отчаянием позвал:

— Мама!

* * *

Лили после встречи с сыном летала целый день как на крыльях. Вечером, в кои-то веки не занятый делами Северус был дома, и она все-таки смогла вытащить его на задуманное еще вчера свидание.

В парке, забравшись в самый глухой уголок, она упросила любимого обернуться и уже через мгновение с удовольствием гладила огромного черного зверя. Постелив на землю плед, захваченный из дома, Лили с удобством устроилась на нем, и пантера тут же растянулась у нее на коленях своим немалым звериным телом. Но утробное урчание и прикрытые от удовольствия и неги глаза кошака вызывали восторг и умиление. Лили не стала его сгонять, лишь подвинула так, чтобы удобнее было чесать шею и за ушами, гладить живот.

Однако долго такая идиллия не продлилась. На улице, в отличие от тесной квартиры, для дикого животного, пусть и с душой человека, было слишком много раздражителей. Щебет птиц, шуршание мелкой живности в траве — все это, видимо, отвлекало зверюгу от порции причитающихся на ее лохматую шкуру нежностей. Пантера то и дело открывала прищуренные глаза, нервно прядала ушами и, наконец, выдала свое раздражение постукиванием о плед длинного пушистого хвоста.

— Иди уже, охотничек! — хихикнула Лили. — Только ко мне с кровавой мордой не приходи! Вымойся, как все приличные коты.

Зверь хитро глянул на нее одним глазом, странно фыркнул, но, услышав рядом в кустах звонкую птичью трель, в один прыжок скрылся среди веток, оставив на пледе длинные рваные борозды от когтей.

— Мне что ли полетать? — тихо пробормотала Лили, откинувшись на спину и разглядывая переплетающиеся в вышине кроны старинных деревьев.

Северус отсутствовал недолго. Однако к тому времени, когда огромная черная тень на миг заслонила свет и теплая мохнатая морда ткнулась ей в ухо, Лили успела задремать.

— Север! — отпихнула она его и села.

Кошак опять глянул на нее хитрым глазом и выплюнул на плед маленького мышонка, который тут же юрко спрятался в складках ее мантии.

— Ах ты!.. — Лили резко вскочила, и мышь выкатилась на траву, чтобы тут же скрыться в густых зарослях.

Пантера игриво склонила голову, внимательно разглядывая происходящее. Усы ее топорщились, кончик хвоста подрагивал, и Лили казалось, что зверь подобным образом развлекается за ее счет.

— К твоему сведению, я не боюсь мышей! — фыркнула она, легонько щелкнув пантеру по уху, на что та мотнула головой и глянула обиженно. — А малыша жалко. Как он теперь свою норку найдет?

— Фр-р-р… — издал странный звук кошак, потянулся, и в следующий миг рядом с пледом уже стоял ехидно ухмыляющийся Северус.

— А чего ж вскочила, если не боишься?

— Так щекотно, — засмеялась Лили. — Ну что, блудный кот, нагулялся?

— Угу… — Северус устроился на пледе и посадил Лили к себе на колени. — Знаешь, когда перекидываюсь, я не перестаю ощущать себя, но при этом всегда испытываю и несвойственные мне-человеку эмоции и желания. Ну и опять же, расширяются возможности органов чувств: слух, обоняние, зрение. Впрочем, усиленное восприятие запахов, ночное зрение и прекрасный слух остаются и в человеческом облике, только не настолько обостренные, как у зверя.

— Ты не забывай, что в твоей крови гуляет неактивный ген каких-то магических существ. Возможно, именно это и дает тебе склонность к анимагии и обостренному восприятию мира в человеческом теле.

— Лили, я думал об этом и знаю, что тебе хочется верить в эту версию, потому что гены магиков способствуют увеличению продолжительности жизни. Но, может, существует другое объяснение тому, что у Гарри процесс перерождения прошел так…

— Ой! — Лили резко прервала Северуса, вскочив с его колен. Она на миг застыла на месте, прислушиваясь к себе. В душе разгоралась тревога, паника и смятение, причем коктейль эмоций был настолько сильный, что она в первый момент приняла их за собственные. Лишь спустя несколько мгновений поняла, что эти чувства пришли к ней от Гарри. — Ах же старый хрыч! Пойдем быстрее домой, Гарри может понадобиться наша помощь.

Северус вскочил следом, в одно движение палочки свернул и уменьшил плед и поспешил за ней. Уже по дороге он спросил:

— Что случилось?

— У Гарри сегодня была назначена очередная мозгопромывочная беседа с Дамблдором. И тот его, видимо, довел! Я очень надеюсь, что твое зелье поможет сыну не сорваться, но чувствую, что он просто на грани, — еле сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, объяснила Лили.

Северус не стал больше ничего спрашивать, лишь ускорил шаг.

Забежав в квартиру, задыхающаяся от быстрого подъема по лестнице, Лили первым делом ринулась к сквозному зеркалу, чтобы тут же услышать наполненное болью и паникой:

— Мама!

— Спокойно, Гарри, спокойно, я здесь, — стараясь скрыть свое волнение, как можно ласковей улыбнулась она сыну. — Сделай глубокий вдох и попробуй перейти на размеренное дыхание.

Но она видела, что Гарри не удается взять себя в руки. Стоявший за спиной Северус забрал из ее дрожащих пальцев зеркало и спокойным, уверенным голосом произнес:

— Гарри, закрой глаза и слушай меня. Вдох… раз… замри и прислушайся, как бьется твое сердце, выдох… два…

Северус продолжал говорить, и Лили была благодарна создателю и магии, что в их семье есть человек, на спокойствие, выдержку и рассудительность которого всегда можно положиться. Вскоре она почувствовала, что Гарри начал успокаиваться. Паника его стала медленно отступать. Северус, увидев, что сын уже дышит достаточно ровно, передал ей зеркало.

— Спасибо! — выдохнул Гарри, открыв глаза. — Извините, что я опять…

— Ничего страшного, — улыбнулась Лили. — Во-первых, такие всплески эмоций естественны после перерождения. Кровь магических существ дает о себе знать резкими перепадами настроения. Во-вторых, я тебе уже говорила, чтобы ты перестал извиняться. Мы твои родители, и помогать своему ребенку — наше главное предназначение.

— Да, говорила, — нервно хмыкнул Гарри. — А я уже и привык: чуть что, бегу мамке жаловаться.

— Ты шестнадцать лет был лишен родительской поддержки, — резонно возразил Северус, стоящий за спиной у Лили, — а в тех условиях, в которых тебя вынуждают жить и расти — естественно искать опору. И мы с Лили очень сожалеем, что не можем пока забрать тебя, хотя нам было бы спокойнее, если бы ты всегда находился рядом.

— Спасибо! — Гарри тепло улыбнулся отцу, а Лили отвернулась, чтобы украдкой смахнуть слезу.

— И что так вывело тебя из равновесия, что даже зелье не помогло? Кстати, ты там ничего не сжег? — поинтересовался Северус.

— Нет. Только свою мантию немного, да и то, когда уже в комнате был, — криво улыбнулся Гарри.

— Ну, это такие мелочи, — усмехнулась Лили. — Я вон Северусу чуть всю мебель не спалила, пока привыкала к стихийной магии.

— И все же, чем тебя так довели? — переспросил Северус.

— Дамблдор! — зло выплюнул Гарри. — Во-первых, он показал мне пророчество, а во-вторых…

— Подожди, не начинай снова, — остановил его Северус, услышав в голосе сына нарастающую нервозность. — Давай так: то, что довело тебя до срыва, ты сбросишь во флакон и передашь завтра мне. Мы с матерью посмотрим сами. А то, что можешь рассказать спокойно, рассказывай.

— Думаешь, он сможет уснуть, если не расскажет все? — с сомнением обернулась к нему Лили. — Начнет обдумывать все без наших советов и опять себя накрутит.

— Если сбросит воспоминания во флакон, то и их восприятие немного притупится. Понял, Гарри?

Тот в ответ кивнул и быстро рассказал об отповеди Дамблдора из-за вчерашней прогулки и о пророчестве, которое ему дали прослушать.

— Хм… — Северус задумчиво, видимо не отдавая себе отчета, погладил Лили по плечам, — странно, что он показал тебе свое воспоминание именно таким, наружным способом. К нему редко прибегают при работе с Омутом памяти, так как он не дает полной картины происходящего.

— И звучало оно странно… — Гарри быстро рассказал им о перепадах голоса Трелони.

— Действительно странно, — нахмурившись, протянула задумчиво Лили.

— Знаешь что, Гарри, — попросил Северус, — давай ты нам с матерью скинешь все о сегодняшней встрече. А мы внимательно посмотрим и проанализируем. И было бы неплохо увидеть воспоминания о том случае, когда Трелони произнесла пророчество в твоем присутствии, чтобы мы могли сравнить и понять, в чем подвох.

— Хорошо, — покладисто кивнул тот. — А еще, оказывается, Волдеморта…

— Стоп, Гарри! — перебила его Лили. — Мы тут с отцом узнали одну интересную вещь касаемо этого имени, и я хочу тебя попросить — не произноси его.

— Неужели вы тоже боитесь?..

— Нет, Гарри, не боимся, — строго сказал Северус, — но, поверь, не зря маги не произносят его, и дело тут вовсе не в страхе! — Он поделился с Гарри тем, что вчера вечером они узнали от Малфоя относительно магической привязки имен. — Поэтому постарайся убрать из обихода это слово. Или называй его Темным Лордом, или по фамилии. Тем более что сам Дамблдор постоянно зовет его так.

— Ну уж лордом точно не буду, — фыркнул Гарри, исподлобья глянув на Северуса. — Лучше по фамилии, а при посторонних постараюсь звать как все.

— Вот и отлично, — примирительно улыбнулась Лили. — Ты начал что-то рассказывать, когда мы тебя прервали?

— Да! Это то, что… ну… напугало меня, — еле слышно пробормотал он, отводя взгляд.

— Сынок, мы твои родители, и никогда не упрекнем тебя в том, что ты чего-то боишься, никогда не посмеемся над твоими страхами, в отличие от чужих людей или твоих приятелей.

— Да… я понимаю… просто мне… Ай, ладно, — махнул Гарри рукой и, глянув Лили прямо в глаза каким-то затравленным взглядом, выпалил: — Его невозможно убить, потому что он создал несколько крестражей! И пока мы не отыщем их все…

— Погоди! — остановил его Северус, вновь забрав у Лили зеркало. — Это факт или домыслы Дамблдора?

— Эм… ну, об этом мне сказал директор и показал некоторые воспоминания свидетелей жизни Вол… Риддла. И…

— Хорошо, Гарри, основную идею мы поняли, — перебил его Северус. — Но давай мы с Лили сначала просмотрим твои воспоминания, а потом уже будем делать какие-то выводы. Дамблдор — не истина в последней инстанции, и тоже иногда ошибается. Я могу предположить, что Темный Лорд действительно пошел по этому пути, чтобы обрести бессмертие, но что-то мне подсказывает, что дело обстоит немного иначе, чем видится нашему «достопочтимому» директору.

Северус задумчиво постучал пальцами по спинке кресла, возле которого стоял.

— Что толку гадать? — забрала у него зеркало Лили. — Давай, Гарри, ты сейчас скинешь воспоминания во флаконы, очистишь сознание и ляжешь спать. Перед сном, пожалуйста, попытайся нащупать источник своего внутреннего огня и просто погрейся в нем. Хорошо?

— Хорошо, воспоминания скину. А остальное…

— Это несложно, — улыбнулась Лили. — Оставь возле кровати зажженную свечу, смотри на нее, и представляй тепло, которое она излучает, и ищи такое же тепло в своей груди. Уверена, у тебя получится! Все равно, иначе я тебе объяснить не могу. Ты, в первую очередь, должен научиться прислушиваться, улавливать свои ощущения и быстро находить связь со своим огненным духом, — пояснила она и, еще раз повторив последовательность действий и ощутив, что Гарри вполне спокоен и заинтригован, попрощалась с сыном до завтра и прервала связь.

— Да уж! Не сказал бы, что новость неожиданная, но все равно неприятная, — покачал головой Северус, усаживаясь в кресло и притягивая Лили к себе на колени.

— Не удивительно, что Гарри вспылил! Сообщить такое сразу после новости о том, что никому кроме тебя не суждено свергнуть Темного Лорда… Бедный сын! — Лили покачала головой и, обняв Северуса, зарылась носом ему в волосы. — Когда мы уже сможем забрать его к себе? Боюсь, пока он находится «под крылом» Дамблдора, ему грозит гораздо большая опасность, чем встреча с Темным Лордом.

— К тому же, насколько я могу судить, Лорд еще не решил до конца, стоит ли ему убивать Гарри, или сначала попытаться разгадать необъяснимый феномен их связи.

— Успокоил, нечего сказать! — фыркнула Лили. — Представлять своего ребенка в образе подопытной крысы для удовлетворения любопытства вашего Темного Лорда мне как-то не хочется. Но если Дамблдор прав, то… проще уехать отсюда, чем начинать заведомо проигрышную войну.

— Так давайте я вас с Гарри вывезу? — тут же подобрался Северус. — Затеряетесь где-нибудь в маггловской Америке. Можно даже в магической. Исходя из того, что я знаю о менталитете американцев, там никому ни до кого нет дела.

— А ты? — Лили выпрямилась и пристально посмотрела ему в глаза.

— А я из-за этого, — коснулся предплечья Северус, — буду только обузой и не гаснущим маяком, по сигналу которого к нам можно будет прокладывать прямые координаты аппарации.

— Неужели даже огромные расстояния и океан не помогут разорвать эту связь?

— На счет океана — не знаю, а вот расстояния точно не помеха. Каркарова нашли в Сибири. Это едва ли ближе, чем Штаты.

— Тогда и мы…

— Лили, подожди! Не отказывайся сразу, обдумай все хорошенько, ведь это действительно прекрасный выход, — погладил ее по щеке Северус. — И мне бы было так намного спокойнее, и Гарри бы вывезли из этого бедлама.

— Да, может быть, — кивнула Лили, затем грозно прищурилась, — только ты, Северус, забываешь один ма-а-аленький нюанс. Я — Феникс, а не человек! И мало того, что длительная разлука для меня весьма болезненна, так, если ты помнишь легенду, мы ненадолго переживаем свою магическую пару. Я не хочу и не смогу жить вдали от тебя! Мы и так по вине Дамблдора и обстоятельств упустили пятнадцать лет, и уезжать куда-то, в тот момент, когда я вновь обрела тебя, я не собираюсь. И еще… Молчи! — не дала она возразить. — Не забывай, что Гарри тоже Феникс и тоже почувствовал свою пару. А это значит, что даже из далекой Америки его душа будет стремиться сюда, и рано или поздно он все равно вернется!

Лили встала с колен Северуса и, не сказав больше ни слова, пошла в ванную. В душе кипела необъяснимая обида вперемешку со злостью и раздражением.

Раздевшись и встав под теплые тугие струи воды, она услышала характерное шипение, с которым влага испаряется с горячей поверхности. Глянув вниз, она тяжело вздохнула и попыталась вернуть контроль над разбушевавшимися эмоциями, потому что капли, соприкасаясь с ее кожей, тут же вскипали и превращались в тонкие белые завитки пара, которые быстро устремлялись к потолку.

Прикрыв глаза, она сделала несколько размеренных вдохов, чтобы успокоиться, и почувствовала легкое движение воздуха за спиной. Спустя несколько мгновений сильные прохладные руки обняли ее, прижимая к жилистому, стройному телу.

— Прости! — тихо прошептал Северус ей в ухо, прижимая к себе до хруста в костях. — Я просто очень переживаю за вас с Гарри.

— И ты меня, — откинула голову к нему на плечо Лили, чувствуя, как нервозность и обида покидают душу, и стихия больше не просится на выход, грозя испепелить все вокруг. — Но ты должен знать и понимать, что только рядом с тобой я чувствую себя защищенной и счастливой.