Дом для Лолы - 2. The Beyond (гет)

Лола летела, настраивая себя на битву, геройскую смерть или позорное бегство, но не на круглую каменную платформу, окруженную какими-то ветками, со скорченным негром внутри. Пса поблизости не наблюдалось. Человек зашевелился и она бросилась к нему, но, не долетев считанных метров, рухнула на землю. Она обожгла ладони, когда поднималась, но глаза ее были прикованы к пленнику. Не обращая внимания на ожоги, Лола на негнущихся ногах подошла к клетке. Откуда-то со стороны шел сиплый свистящий звук, совершенно не похожий на ее дыхание. Слезы застилали глаза, но Лоле и не нужно было смотреть, она знала, что там лежал тот, ради кого стоило спуститься в ад.

─ Доми… ─ надтреснутый старушечий голос, хриплое карканье вороны.

Она откашлялась, но получилось ничуть не лучше:

─ Доминик!.. Доминик!

Он повернул голову, но в его глазах не было ничего, кроме безумия.

─ Доминик!.. Доминик!.. О, Доминик!..

Лола повторяла его имя снова и снова, как заклинание. Она больше не могла выжать из себя ни единого слова. И все еще не верила, что поиски увенчались успехом.

─ Доминик!

Черные губы шевельнулись, и она скорее угадала, чем услышала “нет”.

─ Что ─ “нет”? Я знаю, что это ты, ─ прошептала Лола.

Постепенно он приходил в себя, взгляд ставал все более осмысленным. Он оглядывал ее так, словно впервые видел. Ее тело била крупная дрожь, повязки начали обугливаться, но она смотрела на него, не замечая этого.

─ Ты кто? ─ спросил он.

─ Лола, ─ только и смогла выдавить она. Ей столько всего хотелось сказать, но горло будто стянул тугой ошейник.

Он все смотрел на нее, холодно и внимательно. И молчал. Лола сжимала каменные ветви, ограждавшие алтарь, и ей было так плохо, как никогда в жизни. Наконец он ответил:

─ А-а, только я думал, что все-таки от тебя избавился.

Она машинально кивнула. Не особенно понимая, что делает, отошла от Доминика и неловко взобралась на дерево. В тот момент она забыла, что может летать, а боль в ступнях уже стала нестерпимой. Кора была жесткой, как наждак, и это возвращало к действительности, хотя больше всего ей хотелось потерять сознание. Некоторое время она провела, отсутствующе глядя в пространство, потом мотнула головой, стряхивая наваждение, и расхохоталась. Смех, начинавшийся довольно истерично, перерос в полновесное ликование. Так смеются только сильные люди, а в данный момент сил ей было не занимать. Лола наконец-то обрела себя настоящую, ту, которая уверенно смотрела в глаза судьбе. Ее цель ─ трудно поверить, но это так ─ была достигнута.

Она оттолкнулась и, зависнув над площадкой, выкрикнула:

─ Я так тебя люблю!

─ Ненормальная, ─ пробормотал Доминик, но она только улыбнулась в ответ. Разве нормальный человек забрался бы сюда, на темную сторону мира? То-то же.

Резко отведя руки назад, она полетела вверх, как выпущенная из лука стрела. Все выше и выше, и еще выше, и еще, сквозь облака, пока не вынырнула в золотисто-коричневое небо. Неожиданный цвет был глубоким и очень прозрачным, как те глыбы стекла, которые миллионы лет назад украшали ее редакцию. Солнце золотило перепачканную фигуру, упоенно кружившуюся над туманным черным морем. Она пела и танцевала. Это был древний гимн жизни, в нем не было слов. Ей хотелось сделать татуировку на самой душе, чтобы нести в себе это ощущение абсолютной свободы и силы. Она не знала, сколько времени провела наедине с солнцем, но в какой-то момент смогла увидеть со стороны язычницу в себе. И она оставила там эту часть своей сущности, чтобы восхвалять чудо бытия до конца времен и далее. Вечно. Всегда.

* * *

Сложив руки, как перед прыжком в воду, она ухнула вниз. Возвращаться обратно пришлось бесконечно долго. По всем расчетам, давно пора было бы увидеть землю, но в толще облаков не было ни малейшего намека на просвет. Когда она уже начала сомневаться, что действительно спускается, тучи резко разошлись, и она едва успела затормозить свободное падение, чтобы не врезаться в землю. Осмотревшись, она разглядела каменный жертвенник где-то в сотне метров от себя и устремилась туда, привычно отталкиваясь от выжженного грунта. Доминик, казалось, спал, но при ее приближении поднял голову.

─ Снова ты, ─ бросил он, и тревога на его лице сменилась пренебрежением.

─ Здравствуй, Дом, ─ сказала Лола, но он отвернулся, не утруждая себя ответом.

Она вернулась к дереву. Ступни все еще болели, хотя и не так мучительно, как несколько часов назад. Она постаралась занять устойчивое положение между обломанной веткой и стволом и начала аккуратно разматывать то, что раньше было белоснежной тканью, а сейчас представляло собой слипшуюся массу из пепла, сажи и мелких камешков. Это требовало определенных усилий, потому что жженая материя прочно слежалась и не хотела поддаваться. Но мало-помалу полосы расходились, она увидела пятна засохшей крови. Боль становилась сильнее, и Лоле пришлось отказаться от намеренья узнать, в каком состоянии находятся ее многострадальные ступни. Смерть от сепсиса ей не угрожала, оставалось ограничиться попытками свести на нет болевые ощущения.

Ох, если бы можно было принять душ или, на худой конец, вываляться в сколь угодно грязной луже! Она согласна была на любую воду с одним только условием ─ она должна быть мокрой. Существование подчинялось законам метафизики: она испытывала жажду, но могла обойтись без воды, что, впрочем, не отменяло пот, заливавший свежие царапины и добавлявший пикантную ноту к прочим неприятным ощущениям. Она посмотрела в сторону Доминика и обнаружила, что он наблюдает за ней. Он не отвел взгляд, ее Дом никогда этого не делал, но на губах появилась презрительная усмешка.

─ Ножки бо-бо? ─ кривляясь, спросил он.

─ Да, очень, ─ диалог надо было налаживать.

─ К мамоньке хо?

─ Не отказалась бы, ─ вздохнула Лола. ─ И не сюсюкай со мной, как с грудным ребенком.

─ Ах, какие мы обидчивые! ─ Он пожал плечами: ─ Нечего было тогда этот прибитый памперс надевать, он вводит в заблуждение.

Лола опустила глаза на свою “набедренную повязку”, которая действительно несколько напоминала подгузник.

─ Сейчас это модно, все такое носят, ─ огрызнулась Лола. ─ Тем более, что у меня хоть какая-то одежда есть, ─ Доминик был обнажен, она не сразу заметила это из-за угольно-черного цвета его кожи.

Он не ответил: то ли уснул, то ли просто не захотел. Глаза у него были закрыты, и с дерева было трудно разобрать, притворяется он или нет.

Она подлетела к алтарю, рассматривая причудливое подобие оградительной решетки. Высотой где-то около пяти метров, у основания “ветки” были толще, а вверху заканчивались острыми отростками, направленными внутрь. Лола зависла над площадкой, глядя на Доминика. Его свалявшиеся волосы были перепачканы грязью, придавшей им серый оттенок, поэтому человек в пасти чудовища и показался ей седым. Но почему он такой черный? Отсюда ей было видно, что это не сажа, его кожа действительно почернела ─ на щеках она просвечивала под светлой щетиной. Лола усмехнулась, взмывая над клеткой, ─ не самое удачное время для расовых предрассудков ─ и стала медленно опускаться в центр круга. У нее было достаточно ран, она не хотела вдобавок распороть себе ногу каменным прутом. Доминик открыл глаза, Лола улыбнулась ему, и он тоже улыбнулся ей в ответ.

Она почти коснулась его руки, когда заметила, как с черной кожи поднимается, расширяясь, серая пленка. Она подхватила сбитую с толку Лолу, продолжая набухать, как купол воздушного шара под давлением газа. Ощущение было таким, будто лежишь на колючей шерсти. Лола попыталась встать на четвереньки, но поверхность была слишком зыбкой для опоры. Ее бросило спиной об ограду, от удара в голове помутилось, но продолжающее нарастать давление привело ее в чувство: в тело врезались каменные ветки.

Она закричала, чувствуя, как лопается кожа на спине. Натиск ослаб и ей удалось вырваться из душной войлочной хватки ценой еще двух глубоких порезов на правой руке. Она висела над алтарем, и кровь капала на полупрозрачную серую завесу, впитываясь в колеблющееся марево. Доминик смотрел на нее со дна клетки. Лола прижала к себе раненую руку, чувствуя, как по спине течет кровь. А Доминик приложил кончики пальцев к губам и послал ей воздушный поцелуй.

Она чуть не рухнула на смертоносную серость, когда наступила реакция и перед глазами замаячили черные круги. Едва ли не за шиворот она отнесла себя на дерево. Одной рукой она обвила ствол, баюкая на груди вторую, окровавленную. Лола посмотрела на жертвенник: тошнотворная пленка опадала, принимая очертания лежащей фигуры. Марево опустилось на тело и растворилось в нем.

─ Можешь еще раз попытаться добраться до меня. Только вряд ли отделаешься так легко, ─ сухо констатировал Доминик. Его вспышка веселости прошла.

Лола уткнулась лицом в жесткую кору. Не хотелось думать об этом; только не сейчас, когда она так устала, и все тело дергают болевые импульсы, и тошнит от запаха собственной крови… Ее неумолимо затягивало в темный водоворот.

* * *

Засыпать не стоило ─ это было первой мыслью после пробуждения. Раненая рука намертво приклеилась к телу. Лолу замутило от вида собственной свернувшейся крови в таком количестве. Она крепко обхватила ногами ветку, на которой сидела, и потянула прилипшую руку. При первом же рывке спина взорвалась раздирающей болью. Лола оперлась здоровой рукой о дерево, пережидая ее. Потом сцепила кисти в замок и изо всех сил дернула по направлению к стволу. От крика вскинулся Доминик и даже как будто шевельнулись прутья клетки, зато руку удалось освободить. Она прислонилась лбом к дереву и закрыла глаза, чувствуя, как по спине потекла кровь.

Боль постепенно стихла до приемлемо-тянущей, в голове прояснилось. Она повернулась в сторону Доминика, не понимая, за что он сделал с ней это. Что он чувствует к ней? От этого вопроса больше нельзя было отмахиваться.

─ Доминик, что… ─ ее голос прервался.

─ …это было? ─ она отрицательно качнула головой, но это его не остановило. ─ Мое “волшебное одеялко”, так я его называю, ─ улыбнулся он.

─ Но почему?

─ Почему? ─ на смену добродушию пришла злость. ─ Потому что ты полезла ко мне. Держи свои руки при себе.

Превозмогая боль, она заставила себя приблизиться к клетке. При неверных отсветах не удавалось разглядеть выражение его лица, а это в данный момент было необходимо. Взявшись за каменную ветку для опоры, она вгляделась в измененное родное лицо.

─ Дом, я ведь и пришла сюда именно за тобой.

Серые глаза в ответ полыхнули такой яростью, что она отшатнулась.

─ Конечно, за мной. Я это знаю. А еще знаю, что ты меня не получишь. Так что вали отсюда, сука, ─ он четко и раздельно произнес эти слова, как делал всегда, когда был взбешен.

Это ранило ее, но как-то поверхностно. Она забыла, почему ей так важно было узнать причины того поступка. Ведь это же ее Доминик, что может быть важнее того, что он от нее на расстоянии вытянутой руки? Против воли Лола залюбовалась совершенными чертами лица своего несчастья. Она пропускала сквозь себя его злость, не обращая внимания на слова. Что бы он ни говорил, это не могло быть правдой. Они преодолеют это вместе. Теперь уже вместе. Волна нежности затопила ее сердце. Какой бы ни была причина его ожесточения, они смогут с этим справиться.

─ Как же я люблю тебя, ─ прошептала она.

Доминик приподнялся на локте с таким выражением, как будто собирался плюнуть ей в лицо. Он собирался что-то сказать, но передумал и отвернулся. Лола вернулась к дереву, даже не попытавшись облететь площадку и снова заглянуть в его глаза. Не хочет больше разговаривать ─ его право. Она села на ветку и стала очищать руку от запекшейся крови.

Когда она более-менее справилась со своей задачей, ей пришло в голову, что придется придумать какой-то способ, чтобы быть поближе к Доминику. Ее дерево находилось в нескольких метрах от алтаря, это слишком далеко. Решение было незамысловатым: найти рядом с клеткой местечко, где не будет открытого огня, и натаскать туда кусков угля, чтобы не так горячо было стоять. Ослабленная кровопотерей, она не могла зависать в воздухе во время разговора. А уж поговорить им было о чем.

Лола стала собирать шлак, но земля по-прежнему была слишком горячей для ее пальцев. Вздохнув, она сняла с себя верхнюю часть “купальника”, ограничившись одним вскриком, когда пришлось отдирать ее от спины. Доминик обернулся на нее:

─ Стриптизерша из тебя никудышная, ─ прокомментировал он.

─ Раньше тебе нравилось, ─ парировала Лола.

Она пристально посмотрела на него. Дом, казалось, смутился, но быстро овладел собой. Лола обмотала остатками ткани руку, радуясь, что именно правая ─ рабочая ─ осталась невредимой.

─ Милая варежка.

─ Спасибо, ─ Лола обернулась и он отпрянул: она буквально ласкала его одним взглядом таких знакомых карих глаз. Он опустил голову, разорвав зрительный контакт, но Лола почувствовала, как начинает потрескивать лед между ними.

Лед. Не надо было об этом думать! Тонкие пластинки льда. Кубики льда в бокале. Она заново ощутила мучительную жажду, которую можно было игнорировать, но невозможно забыть. Глоток воды. Один маленький глоточек. Пожалуйста.