Золотые дайки (гет)

Глафира удалялась в лес. Ну, почему, для того чтобы поговорить, нужно обязательно кормить комаров?! Никогда не понимал женскую логику. Здешние комары питаются даже змеями. Мутанты какие-то, или леший их науськает. Он как-то деду бутылку самогона проиграл, и с тех пор мстит по мелочи: всякую живность пакостить подначивает. Вот вчера хм-м… ходил до ветру, так чуть на ежа не сел.

А Глафира заманивала меня в лес все дальше и дальше, и остановилась на какой-то опушке. Она обернулась, ее лицо было бледным. Она была явно чем-то взволнована или напугана. Девушка пристально вгляделась в меня:

— Светозар, — тихо прошептала она.

Это было подозрительно: никакого «Светика», только «Светозар».

— Светозар, все очень серьезно. Я давно хотела тебя спросить… Ты невероятно быстр, силен, у тебя кожа светится на солнце, ты, словно соткан из золота. Твои зрачки меняют форму, я заметила, ты видишь в темноте. Тогда, когда на меня напали разбойники, ты был похож… ты был похож…

Я сглотнул. Сейчас Глафира потребует от меня правды. Что мне ответить?

— Иногда ты говоришь так, будто из другого столетия, ты слишком много знаешь для своих двадцати. Скажи сколько тебе лет?

— Двадцать.

— Давно? — склонила голову девушка.

Я вздохнул:

— Давно.

— Я знаю кто ты…

Я обмер, неужели она все-таки догадалась. Могла, она же библиотекарь, могла добраться до Бажова с его уральскими сказами.

— Ты боишься меня?

— Нет.

— Тогда скажи, кто я?

— Вампир.

Мои глаза поползли вверх. Так меня еще никто не обзывал!

* * *

Я очнулся.

Фух! Это всего лишь фильм. А я заснул на середине.

Что за муторная, сопливая чушь эти «Сумерки»?! Как женщины могут балдеть от этих почти сросшихся бровей Роберта Паттинсона? Па-ти-со-на. Как можно балдеть с овоща?! Я бы сыграл вампира круче, и я симпатичнее. Но лучше всех сыграл бы дракона. Надо сводить девушку на «Хоббита», пускай морально готовится. А впереди еще четыре части «Сумерек»…

А как известно: сумерки разума рождают чудовищ, поэтому этот сладкий фильм натолкнул меня на мысль все рассказать Глафире. Действительно все: и то, что я змей, и то, что я из рода Полоза, и про колдовство, и про подлинную форму. Можно сделать, как в фильме: заманить в лес, оборотиться, похитить в горы, а там уже вдали от людей объясняться. И девушка никуда не убежит, а расскажет потом, то ей вряд ли поверят. Но на этом мои мысли спутались, потому что на слезливом моменте, когда вампир спас героиню и объяснился ей в любви, Глафира положила мне голову на грудь. В конце фильма она очнулась и выкинула меня за дверь. Дружеский просмотр был окончен.

На следующий день Глафира Ивановна сама натолкнулась на меня. С тех пор, как мы начали «дружить», мы постоянно сталкивались по поводу и без. На этот раз девушка была встревожена. Она пришла прямо ко мне в избушку:

— Светик, а ты ничего в древне не слышал? Или у тебя не творилось ничего странного?

— В смысле?

— Да кто-то кур повадился есть, а некоторых просто потрошит. Просто жуть берет. У меня самой уже две курицы подохло. Боюсь, как бы до коз не добрались.

— А я при чем?

— Ты же ближе всего к лесу живешь. У тебя должен был кто-то самым первым подохнуть. Может, какая бешеная живность из леса выбралась?

«А может и мой дед молодость вспомнил. Решил диету сменить», — возникла первая в голове мысль. У нас с лешим вроде договор, чтобы никакие хищники на людей и скот не нападали.

— Волк? — предположил я.

— Может. Может и лиса. Только с чего бы зверю из леса выходить? Сейчас не зима, в лесу добычи хватает. Или на дармовщинку повелся?

— Тогда не знаю, — почесал маковку я.

— А может чупакабра?

— Кто?!

Глафира смутилась:

— Ну, это не моя идея. Так в деревне болтают. Кто-то, мол, видел этого зверя. Только, по-моему, это бредни. Я видела однажды о нем фильм, она не перегрызает горла курам, а сосет кровь. И даже если бы чупакабра существовала, то у нас она не водится. Она проживает в теплых странах Южной Америки.

— А как оно выглядит, хоть?

— Понятие не имею. Спроси у Жеки. Он вроде видел. После «белочки» он много чего теперь видит. По-моему, ему пора завязывать или к доктору сходить. Так он с инопланетянами общаться начнет. Повлияй ты на него.

«Я бы повлиял, только вот Жека зарекся пить».

— А ты что будешь делать?

— Плохо, что родители уехали. Придется мне сегодня загоны сторожить, и завтра.

— Помочь? — я с надеждой посмотрел на нее, думая об интимном сеновале.

— Я справлюсь, — обломала меня Глафира.

Я только пожал плечами, отправляясь к Жеке. Любопытство — не порок, а детективный метод.

Жеку я застал в курятнике над трупиком убиенной курицы. Практически обглоданная тушка выглядела отвратительно.

— Чукабра, — зловеще прошептал Жека.

— Чушня, — прошептал в ответ я.

— Да разве волки с лисами так разрывают добычу? Тем более, я вчера вечером ее видел.

— Чупакабру?

— Ага, клыки длиннющие, ноги тоже, бегает, будто с прискоком.

— Или просто делает рывки от убежища к убежищу. Ну-ка, покажи, как она выглядела, я не совсем понял.

Жека проскакал.

— А теперь с клыками, чтобы лучше портрет запомнить, — я подавил улыбку.

Жека еще раз проскакал, приставив пальцы к губам, словно это клыки.

— Ты что, издеваешься? — догадался парень.

— Ну, извини, — я не выдержал и заржал. — Да, дикость это. Мифологические существа в уральских предгорьях, — «Здесь только я с дедом вожусь и леший».

Я наклонился и исследовал мертвую курицу. От нее осталась половина. Клыки и вправду были большими. Матерый волк, должно быть. Или деда все-таки сначала порасспросить? К Поликсене Даниловне он разок лазил.

* * *

Ну, раз я решил поработать Шерлоком Холмсом, начну с допроса пока единственного подозреваемого.

— Деда, а как вы с тетей Поликсеной познакомились?

— Да так, по хозяйству помог, — замялся дед.

Волх помешивал какое-то варево на печке, и я не мог разглядеть его лица. Я поудобнее устроился на лавке.

— Кур поедать?

Ложка брякнула о котелок.

— Да кто тебе такое сказал?!

— Сорока на хвосте принесла.

Дед повернулся с поварешкой наперевес:

— Это на что это ты внучек намекаешь? М?

— Ни на что! Ни на что! — пошел на попятную я.

Уж больно внушительно выглядел дед: глаза сияли, подобно сапфирам, и над головой, будто сгущалась мрачная туча. Того и гляди грянет гром или поварешка по лбу.

-Why so serious, внучек? — в стиле Джокера спросил дед.

— Ам-м… Я просто спросить хотел: не знаешь ли ты, чего в деревне делается? Кто-то повадился кур терзать. Может ты в курсе, или леший чего наболтал?

— Ничего не знаю. Ой, блин, мое зелье! — деда вернулся к помешиванию. — И не правда все это. Я только попробовать поохотится тогда решил, и в первую избу заполз, и вместо того, чтобы загрызть, нечаянно придавил курице шею. Поликсена, видать, до сих пор на меня зла. Фу, гадость — это жрать сырое мясо. Вон, купи на рынке и попробуй. Я с тех пор куриный суп терпеть не могу! — дед снял с печи котелок и поставил на стол.

— Будешь? Противоблошное и противоклещевое, на всю деревню сварил.

От запаха зелья слезились глаза.

— Э-э, нет, пойду я, — «Пока меня не стошнило!»

Я выбежал, зажав нос.

Так что мне делать? Самые удачные планы — обычно самые простые, чем сложнее, тем легче самому запутаться. Так что, я решил устроить засаду, и если понадобиться, то не один раз, и не у кого-нибудь, а у Глафиры Ивановны. Улавливаете мою мысль? Я героически спасу ее живность от загадочной чупакабры, а она, наконец-то, признает себя моей девушкой. И я признаюсь, кто я. Ведь героев на вилы не сажают? Я же уже покажу, что я безопасен и на ее стороне, она переборет себя и перестанет бояться. Мысли о том, что я проведу вечер почти под боком у Глафиры и возможно не один, однако сильно возбудило мое воображение до хентая, и пришлось представить разъяренного отца, чтобы успокоить мысли. Ты уже не мальчик, Светозар, пора выходить на охоту.

Когда стемнело, я смело отправился в знакомые загоны, где обитала всякая живность: помимо коз, были еще куры и две свиньи. Загоны были разделены, а наверху большой сарай подпирался балками. Туда я и залез. Зацепился когтями и буквально прилип к балке. Одежды на мне не было, если это зверь, то лучше я с ним в своем облике встречусь, вся одежка моя осталась, припрятана в сеновале.

Мне повезло, ждать пришлось недолго. Только это была не чупакабра и не волк, а сама Глафира с лопатой наперевес.

Я вис на балке и пытался себя не выдать. Иначе конфуз будет еще тот. Хорошо, я предусмотрел чары невидимости и воспользовался дедушкиными духами с человеческими феромонами, чтобы стадо не смущать.

Девушка прилегла на сеновал и положила рядом лопату, ей хотелось дремать, но нам фантастически с ней повезло. В дверь сарая зашебуршали, за стеной слышалось фырканье и рычание. Собаки залаяли, предупреждая о враге, и я замер, ожидая вместе с Глафирой, кто проберется.

Зверь воспользовался духовым окошком, там не было стекла, просто дырка в стенке. Когти заскрежетали по доскам, зверь подтянулся. Не сразу, но в окошке показалась волчья морда. Я услышал, как Глафира ахнула и схватилась за лопату, она глазами искала убежище.

Волчище втянул себя во внутрь и огляделся. Скотина загалдела. Волк решил попробовать козу. «Ну, уж нет, только не моя любимая Беляночка!» Я уже был готов трансформироваться в полете, как меня опередила хозяйка:

— А ну, стоять, оборотень недоделанный! — девушка была вооружена и очень опасна.

Волк обернулся. Похоже, он не воспринял угрозу всерьез. Он оскалил клыки и двинулся в сторону защитницы. Девушка приняла боевую стойку. Волк приготовился к прыжку, но удар мордой о железное чудо техники отшвырнул зверя прочь.

— Не с тем связался! Всегда мечтала о теплой зимней шубе! Главное, шкуру не попортить.

М-м… настоящая амазонка! Я чуть голышом на нее не свалился. Я ведь лучший трофей!

Волк очнулся и недоуменно потряс головой, пока звездочки в глазах не развеялись, а когда развеялись, волчара понял, кто его настоящая жертва. Начиналась жаркая битва Волк VS Валькирия. Но стоило зверю оскалит клыки, как наша бравая воительница струхнула. Вот тут и настал мой звездный час! Ну, я так думал.

Я отцепился от балки и прыгнул вниз, на глазах изумлённой публики превращаясь в десятиметрового Змея, придавив нечаянно мордой и передними лапами волчару. К сожаленью, я не совсем поместился в сарай, и мой хвост проломил заднюю стенку, куда и удрал волк, когда я его выпустил. Животные от страха стали рваться из загонов. Был один хищник, а теперь — два.

Глафира медленно отползала от меня и смотрела на мой внешний вид с диким ужасом, после секунды молчания девушка закричала и рухнула в обморок.

Волк больше не явится, а вот как мне быть? Я подполз к девушке и, подумав, лизнул ее в щеку. Она тут же очнулась и каракатицей стала отползать от меня.

— С-стой! Это ж-ше я, С-светозар, С-светик, не бойс-ся! — проговорил я с шипящим акцентом.

Девушка отрицательно помотала головой.

Она кинулась к брошенной в обмороке лопате и угрожающе замахнулась на меня.

— Эй, я ж-ше с-сказал, что ничего тебе не с-сделаю!

— Что бы ты ни было, уползай, убегай, улетай к едрене фене! — закричала на последней фразе девица. — Ты себя в зеркале видел?!

— Каждый день.

— Ты, ты — анаконда-переросток, а я еще в чупакабру не верила…

Я попытался придвинуться ближе.

— Давай рас-судим разумно. Я — Змей-оборотень, мы с-себя называем дайками, вы — нагами, драконами и т д. Мы никогда не едим людей (только в крайнем случае). Вс-се в порядке. Это просто иная ф-форма. Многие магичес-ские с-сущес-ства предпочитают антропологичес-ский вид.

— Не подходи!

— Глафира Ивановна, — я вложил в это обращение максимум упрека. — Где ваш рационализм?

— Вышел покурить недавно.

— Ну, прис-смотрис-сь ко мне, пощ-щупай, — я не выдержал и прополз вперед.

В голове прозвучал гонг.

Точнее это лопата соприкоснулась с моей черепушкой. На минуту мне показалось, что мое тело сложилось гармошкой, как в мультиках. Теперь я не буду смеяться на слове «лопата».

— Бля-я, — только и произнес я, выпав в осадок, и, как-то инстинктивно, принял человеческий облик. На лбу будет шишка.

Придя в сознание, я обнаружил себя в одиночестве, наверное, девушка убежала звонить в полицию. Я должен был ее остановить.

Я вбежал в дом, в чем вылупился, и Глафира, видимо, от шока уронила трубку.

В ее глазах отражался ужас, в моих — разочарование.

— Послушай, я не чудовище. Вспомни уральские сказки. Наверняка, тебе мама в детстве рассказывала.

— Разве что, об огневых змеях, живущих в горах и пожирающих людей. Но я читала сказки Бажова.

— Его мой дед знал. Он его в горах спас, когда тот заблудился.

— А ты так и будешь… Ну…

— Извини, я прикрылся ладошками.

Девушка повесила трубку.

— Ты, надеюсь, еще не дозвонилась полиции?

— Не успела.

— Не делай этого, пожалуйста. Мы — дайки — мирный народ и не причиняем людям вреда. Если ты кому-нибудь расскажешь об этом, то нас будут преследовать и не только из-за богатств. Но и из-за отличия от людей.

— Значит, все сказки правда?

— В общем и целом. Только про похищение и пожирание — бред, — «Почти».

— Только не подходи слишком близко, я тебе сейчас дам папины штаны, — девушка отошла и потом кинула в меня трениками. Я оделся.

— А можно мне все-таки вернуться на сеновал за одеждой, а то холодно стоять босиком.

— И впрямь фильм «Сумерки» какой-то.

— Хочешь, унесу тебя в горы?

— Ну, уж нет!

Я почесал ногу об ногу и поправил штаны, которые сползали. Отец Глафиры был потолще. Мой жест насмешил девушку, и она перестала бояться.

— Горе ты луковое, а не чудовище!

— Кстати, волк больше не явится, я его напугал.

— Ты и меня напугал.

— Прости, как в фильме не вышло.

— Значит, ты — Змей.

— Змей-оборотень, — я снова обратился, занимая весь дом. Треники сами с меня слетели. На этот раз девушка не кричала.

— Это, как в сказаниях о Великом полозе, только там не сказано, что змеи в людей превращаются.

— Мы с-стараемся с-скрывать этот ф-факт. Впрочем, ес-сть один с-сказ. Довольно правдивый, почти с-семейная хроника.

— Какой?

— Я бы не хотел об этом говорить

— Ты мне не доверяешь, я тебе не доверяю.

— Мне лучш-ше пойти, наверное. Я только одежду возьму. И прос-сти за с-стенку, я заплачу.

— Не надо, скажу, что от волка отбивалась, а стену свиньи от испуга пробили. Там полно следов и твоих, и волчьих. Спешу на чупакабру.

— Отвернис-сь, я превращус-сь.

— Чего я там не видела?

Я покраснел и оборотился, ушел на сеновал быстро натянул шорты с майкой и вернулся к хозяйке.

— Прости… Пока… — я потупил взор и вышел из дому, так и не увидев, как Глафира Ивановна сползает по стенке и еще долго находится в полнейшей прострации.

* * *

Долго же я думал, как признаться деду в том, что Глафира теперь знает, что я дайк, и не находил слов, так и пялился в кружку чая:

— Что внучок?

— Ничего, — главное, чтобы девушка никому ничего не рассказала.

Но на следующее утро меня ждал сюрприз.

Я решил поговорить с девушкой, а она сама шла ко мне навстречу.

Глафира остановилась возле меня и пробормотала:

— Слушай, я не знаю точно, что за глюк вчера был, но я хочу выяснить правду. Приходи ко мне. Я… хочу увидеть все своими глазами, — она посмотрела на меня.

— А когда?

— Ближе к вечеру.

Я пришел. Постучался и вошел в дверь, в доме было тихо. Глафира сидела на кровати в своей комнате, а подойдя поближе, я заметил ручку ножа, выглядывающего из-под подушки. Вот как…

— Убить меня хочешь?

Девушка смутилась.

— Я просто опасаюсь.

— И что ты хочешь увидеть?

— Все. Тебя.

— Тогда мне придется раздеться.

— Зачем это?

— Частицы одежды могут стать моими частицами при трансформации и наоборот. У меня, например, могут начать расти шнурки.

— Ладно, — девушка стыдливо отвернулась.

— Закрой глаза, — я сдвинул в сторону кучку одежды, — Будет яркий свет.

Глафира помедлила и кивнула, не посмотрев на меня.

Я сосредоточился и обернулся.

Мои кольца заполнили всю комнату, и моя морда оказалась рядом с глафириными коленями, на них я ее и положил.

Девушка открыла глаза и ахнула. Она хотела закричать, но увидела мои умоляющий взор, и закрыла рот руками.

Моя голова лежала на ее коленях. Со светящимися голубыми глазами, усиками, мокрым носом и чешуей. Я неловко улыбнулся, нечаянно обнажив в полуулыбке клыки.

— Боже… Кто же ты?!

— Змей, — прошептал я. — Дайк, дракон, наг.

— Типа Змей-Горыныча?

— Это перебор, но да, — я улыбнулся шире, но это еще больше напугало девушку. — Дотронься до меня, не бойся.

Глафира дотронулась до жесткого гребня. Сначала пальцами потом ладонью, приглаживая его. Потом она исследовала мое лицо.

— Только усики не трогай, они слишком чувствительные.

Девушка провела рукой по светящейся золотой чешуе, и в ее глазах застыло изумление напополам с восторгом. Теперь я для нее был не чудовище, а просто чудо.

Она обратила внимание на перья возле спинного гребня. Перья росли из-под мелких чешуек вдоль всего хребта.

— Что это?

— Волшебные перья, чтобы летать, без них левитация так сильно работать не будет, я смогу зависнуть в воздухе, но ненадолго, — Глафира поняла. Она гладила меня по чешуе, гребню, перьям, и я балдел от ее касаний.

— Тебе неудобно? — девушка обратила внимание на мою длину.

— Ничего, мои десять метров уместились.

— Вау! Проглотишь и не заметишь!

— Я не ем человечину. Я предпочитаю французскую и итальянскую кухню.

— У меня есть только яичница.

— Я не хочу есть.

— Ты всегда светишься?

— Да, но могу контролировать сияние.

— Как в «Сумерках».

— Ещё раз упомянешь этот глупый фильм, и я тебя съем.

— Он не глупый, он о чувствах между разными видами.

— У нас все в реальности.

— Фиг тебе! — она взяла в руки мою морду. — А это правда, что дайки золото находят и у себя хранят?

— Ну, ты помнишь, что мой отец владелец золотых шахт на Урале?

— Зачем вам столько золота?

— Не только золота, но и камней мы питаемся энергией металлов и некоторых горных пород. Это основа нашей магии и это необходимо для высиживания и вынашивания яйца.

— Вы откладываете яйца?!

— Ну… да… — смутился я. — Я же — Змей, рептилия. М-м, больше не трогай перья, их легко помять, извини, — Глафира стала оглаживать чешую.

— Ты красивый. И опасный.

Я лизнул ее в губы. Девушка отшатнулась.

— Прекрати!

Я еще раз выпустил длинный язык и получил по морде.

— Обернись обратно.

— Хорошо.

На этот раз Глафира зажмурилась, но потом следила за мной, как я одеваюсь. Теперь смущался я.

— А сколько вас дайков?

— Я, дед, отец, есть еще семьи в Китае, Бали, во всех странах Востока, в Индии.

— А Поликсена Даниловна?

— Она как бы сказать…

— Ведьма.

— Я тебе не говорил, — я натянул майку и присел рядом. — У меня дежавю. Мне кажется, что я тебя видел. Вдруг мы встречались в прошлых жизнях?

— А сколько тебе лет?

— 53.

— Тогда в позапрошлых. Чаю хочешь?

— Хочу.

И мы пошли на кухню пить чай и рассказывать разные байки. В основном рассказывал я, только об отце говорил мало, да и что о нем рассказывать, сослал сюда и все.

— Вернешься?

— Не дождется! — я рассмеялся, и Глафира рассмеялась в ответ.