Luminosity - Сияние разума (гет)

После изматывающего путешествия я наконец вернулась обратно в Форкс, в машине, за рулем которой был Карлайл. Эсме и Эдвард вышли раньше и побежали домой, чтобы моя нелепая история была больше похожа на правду, хотя Эдвард обещал вскоре проведать меня.

Когда я, смертельно уставшая, добралась домой, было уже почти десять вечера пятницы. Чарли ждал меня и тут же стиснул в крепких объятиях, едва я только вошла.

— Беллз, ты дома! Я скучал по тебе.

— Я тоже по тебе скучала, пап, — сказала я, улыбаясь сквозь слезы.

— Я звонил твоей матери, — продолжил Чарли. Я содрогнулась. — Она хотела, чтобы ты позвонила ей завтра, но я убедил ее не дергать тебя раньше времени.

— Спасибо, пап.

— Почему доктор Каллен не предупредил нас о том, что ты можешь время от времени ходить во сне? — спросил он, глядя поверх моей головы на Карлайла, садившегося в машину. Карлайл помахал ему рукой, улыбнулся и уехал, убедившись, что я дома.

— Э, это очень редкий симптом, — ответила я, — могу предположить, что он не считал это чем-то заслуживающим внимания.

— Хм, — сказал Чарли, — ладно, рад, что тебе лучше. Ты выглядела не очень последние пару недель.

А я и не думала, что он замечал — лекарства, назначенные Розали, и успешно-завершенная-до-похищения операция по извлечению яйцеклетки немного выбили меня из колеи, но никто не говорил, что я выгляжу хуже обычного. Ладно, Эдвард говорил, но в основном чтобы узнать, нужна ли мне какая-то помощь, и он был в курсе происходящего — так что, если считать только людей, то подобных комментариев по поводу моего внешнего вида я не слышала.

— Сейчас все в порядке, — уверила я его, — просто устала от всех этих поездок.

Чарли кивнул, погладил меня по голове и разомкнул объятия:

— Иди и хорошо выспись, Беллз, — проинструктировал он меня.

Я кивнула.

Когда я добралась до своей комнаты, там уже был Эдвард.

— Твой отец развернул бы меня обратно, войди я через дверь, — объяснил он, — но я же сказал, что приду.

— Ты сказал скоро, а не немедленно, — тихо засмеялась я, не желая афишировать для Чарли, что разговариваю тут с кем-то.

— Немедленно — это тоже скоро, — возразил он, обнимая меня. Эдвард пах так приятно. Приятней всех вампиров, хотя тут были вариации — например запах Эсме я ощущала как ванильный. Я сонно приникла к нему и вздохнула.

— Устала, — сообщила я.

— Все хорошо, — сказал он, целуя меня в макушку, — я уйду, чтобы ты могла отдохнуть; к счастью, Джеймс больше не охотится на тебя, так что постоянный надзор больше не нужен.

— Ты все равно мог бы остаться, — предложила я, наполовину уже заснув. Эдвард уложил меня в кровать, и я тут же вырубилась.

Я проснулась все еще одетая в вещи Джанны. Эдвард лежал рядом, поверх одеяла, под которым я спала; его руки обнимали меня. Даже через одеяло я могла ощутить, какой он холодный.

— Доброе утро, — зевнула я, откидываясь на подушку. Была суббота, никто не пытался меня убить, и можно было валяться в постели весь день.

* * *

Что интересно, все произошедшее никак не помешало мне вернуться к нормальной жизни. Насколько ее можно было назвать нормальной. После того, как Эмметт и Джаспер увезли Дэвида к Денали, я смогла возобновить визиты в дом Калленов. Элис решила, что ей нужно спланировать мою свадьбу:

— В конце концов, — объяснила она, — даже если ты решишь на самом деле не выходить замуж, тебе все еще надо будет посылать домой подтверждающие фото, когда объявишь всем о свадьбе, поэтому все равно нужны будут декорации, торт и костюмы!

Она твердо стояла на своем, и я переложила всю ответственность за подготовку на нее, оставив за собой право вето на все, что покажется мне абсолютно безвкусным.

На мое первое письмо, посланное в понедельник после возвращения, Джанна ответила только через десять дней. Мое послание было кратким: "Я дома в безопасности, как ты, еще раз спасибо за одежду, как там в Вольтерре", — я пыталась наладить разговор, чтобы затем задать вопросы, которые на самом деле меня интересовали.

"Дорогая Белла, — начинался ее ответ. Похоже у нее была привычка рассматривать э-мейлы как обычные письма. — Рада, что ты успешно добралась до дома, надеюсь, что у тебя все будет хорошо. Я в порядке. Сегодня наконец поняла, почему Сантьяго откликается на мужское имя — это не ее имя, а название города, откуда она родом. Однако она не сказала мне своего настоящего имени, а я не рискнула спрашивать дальше, чтобы не выглядеть подозрительно. Возможно, спрошу в следующий раз, когда буду с ней говорить. Похоже, что она предпочитает откликаться на "Сантьяго", так что не уверена, ответит ли она. Я слышала, что Карлайл из твоего ковена долго жил среди Вольтури. Возможно, он знает. С уважением, Джанна."

То, что я прочитала, нравилось мне не тем, что тут был намек на происхождение имени Сантьяго — я даже не знала, что это не женское имя — и не советом обратиться к Карлайлу по поводу Вольтури. Хорошо было то, что ответ вообще пришел (хотя это также могло означать, что они читают ее почту). Но Карлайл жил в Вольтерре до того, как Джанна даже родилась, а именно ее мне больше всего хотелось изучить.

"Дорогая Джанна, — написала я спустя несколько дней, следуя ее манере общения. — Я спросила Карлайла, и он сказал, что Сантьяго появилась в охране после его ухода, так что ее настоящего имени он не знает. Пока он там пребывал, никого нового не появлялось в охране. Так что он мало знает о том, как Вольтури обычно принимают новичков. Очевидно, одаренных или вампиров с выдающимися способностями они берут на службу в особом порядке, но ведь не все в охране такие. Как вампиры без особых талантов попадают в охрану? С уважением, Белла".

Мы переписывались со скоростью улитки — короткие окольные письма каждую неделю или две. Это разочаровывало. Наконец я бросила попытки выяснить подробности того, как Джанна попала к Вольтури или с какой целью присоединилась к ним. В конце концов мы пришли к обмену личной информацией. Мы обе сообщали друг другу безобидные сведения, которые не могли интересовать ее начальство: я никогда не говорила, как трудно Джасперу среди людей, или о Квилетах. Джанна же могла упоминать, что путешествовала по миру, однако никогда не говорила, по каким городам, и только изредка говорила по каким странам. Она часто рассказывала о своих любимых ресторанах Вольтерры — эта тема была безопасной и достаточно интересной.

Эдвард предложил рассказать мне, что он прочел в разуме Джанны, когда был около нее. Я спросила, как много он услышал, и, оказалось, что не очень — достаточно, чтобы ответить на часть моих вопросов, но далеко не на все. Он не прочитал ее настолько, чтобы узнать, есть ли у нее причина быть скрытной, и это частично повлияло на решение отказаться от его предложения. Я понятия не имела, как часто Аро читал ее, или как легко она могла стать закуской. Если Вольтури читали переписку, и я случайно упомянула бы то, что узнала от Эдварда, они бы могли подумать, что она работает на две стороны. Отказываться от информации было тяжело, однако это было то, что мне нужно делать, если я собираюсь проводить время с Эдвардом.

* * *

Учебный год тянулся медленно. Несмотря на недельный пропуск и то, что скоро мне все это не понадобится, я продолжала стремиться к хорошим отметкам. Историю о путешествии в кузове пикапа удалось сохранить в тайне — среди одноклассников и учителей ходило только невнятное объяснение для всех пяти дней, что "Белла болела".

Мы с Эдвардом продолжали демонстрировать наши отношения всем, кому не лень. Если что, то лучше уж перебрать немного через край. Я упомянула о кольцах — вскользь — в разговоре с Джессикой, и уже на следующий день ходили слухи, что Эдвард сделал мне предложение.

Хотя это было не так. В реальности, если отбросить всю показуху, ничего не изменилось за исключением того, что теперь Эдвард чаще всего оставался на ночь у меня — лежал рядом и слушал (наверное), как я болтаю во сне. После того, как он в первый раз упомянул про эту мою особенность, пришлось заставить его каждое утро пересказывать, что я говорю. Обычно это были имена Калленов, членов семьи и одноклассников. Иногда незавершенные фрагменты типа "не пирог" или "креветки там, где радуга".

Когда в конце апреля я поняла, что его ночные визиты стали единственным изменением в наших отношениях, я практически уверилась, что он решил забить на совет Элис не спешить — потому что он перестал двигаться вообще.

Мы встречались уже несколько месяцев, а он даже до сих пор не сказал, что любит меня.

Я точно знала, что это так. Это было ясно, ситуация совершенно не походила на ту, где бы он не любил меня.

Мне рассказали, что сестры Денали постоянно затаскивают в свои постели случайных мужчин (изначально заодно выпивая их, как самки богомолов, позднее — исключительно для того, чтобы провести хорошо время, после чего отпускали, пусть и слегка пришибленных). Они не подстраивали свою жизнь под мужчин, поскольку не любили их. Но когда появился Лоран, он и одна из сестер, Ирина, магнетически притянулись друг к другу, ей стали не нужны мягкие и теплые мальчики — достаточно значительное изменение стиля жизни для одной из тех, что служила прообразом для мифов о суккубах. Будь я для Эдварда всего лишь хорошим времяпрепровождением, а заодно еще и его "певцом", он бы просто покинул город. Я бы не стоила риска ранить меня (с последующим убийством).

И даже не учитывая этого, отношение Эдварда было очевидно. Его красноречивые взгляды просто кричали о любви. Его касания, подарки, желание убедиться, что я получаю все, что мне нужно — все. Единственное, чего не хватало — его признания в чувствах.

А он этого не делал.

Традиционным способом получить признание в любви было раскрыться самой. Я была уверена, что он ответит мне тем же. Но не была уверена в своих чувствах. Я думала, что люблю его… но не знала как убедиться.

У меня было искушение подождать еще месяц, пройти обращение и тогда уже иметь волшебную гарантию, что не обманываю себя. Но меня беспокоило не только то, что признание не было сказано вслух — меня беспокоило то, что есть нечто значительное, чего я о себе не знала.

Я не хотела игнорировать это, так что нашла толстое одеяло, которым накрыла себя и ноутбук. Я занималась этим во вторник во второй половине дня, когда Джессика отменила наши с ней занятия, так что Эдвард не должен был быть готов монополизировать меня. Я устроилась в своей комнате и начала печатать.

Я начала работать с мыслями после того, как выписала в длинную заметку все о тех днях, когда была под контролем Джеймса. (Как бы они ни были неприятны, я не хотела забыть их вообще, когда мои человеческие воспоминания будут заслонены новыми, более четкими вампирскими: поэтому их нужно выписать, чтобы я могла прочитать их позднее и восстановить все в точности по описанию.)

Думать о том, люблю ли я Эдварда, было непривычно и трудно. Ощущалось так, словно я преодолеваю некое сопротивление. "С трудом", напечатала я. Определенно, по меньшей мере, Эдвард мне нравился. Я наслаждалась его компанией — он приложил много усилий, чтобы так было — и меня тянуло к нему. Я не знаю, из каких составляющих складывается любовь, если ее вообще можно разбить на таковые. Есть ли кто-то, у кого я могу спросить?

Вампиры не подходили. Они все влюблялись либо с первого взгляда, либо близко к этому (заранее, в случае Элис), определенно не мой случай. Их рассказ едва ли будет полезен мне. Я также вообще не хотела разговаривать об этом с любым из моих родителей, поскольку это могло поставить под угрозу планируемое бегство, к тому же все равно их брак получился не слишком удачным (хотя, вроде бы, у Рене с Филом все нормально).

Я задумалась, может ли быть полезен кто-либо из моих школьных человеческих друзей. Джессика и Майк все еще вместе, но часто ссорятся, и их отношения не слишком похожи на хорошие. Для Джессики бойфренд — символ ее статуса, источник подарков и бесплатных обедов, но вряд ли нечто сильно большее. Анжела наконец-то сошлась с объектом ее воздыханий, парнем по имени Бен. Их отношения, по крайней мере внешне, были больше похожи на мои, чем таковые у Джессики и Майка. Анжела и Бен были довольны друг другом, каждый из них старался сделать другого счастливым, что, видимо, гарантировало прочность их отношений.

"Гарантия" казалась очень важной деталью. Это, возможно, было то, что мне нравилось в Эдварде больше всего — он был надежен так, как не мог быть больше никто в мире. Он не мог устать от меня. Не мог изменить мне. Не мог обидеть меня — ладно, мог, но только случайно. Он не мог даже пожелать ничего из перечисленного. Он защитил бы меня ценой своей жизни, если бы было нужно; он сопротивлялся искушению, которое я даже не могла понять, только чтобы быть рядом со мной, и делал это в совершенстве каждый раз.

Общаться с Эдвардом во многих смыслах было своеобразно, просто потому что он вампир, но и в то же время в чем-то даже проще.

Дойдя до этого момента, я ощутила смутное чувство неправильности восприятия данной темы отдельно от меня самой. Словно то, что я чувствую, было делом Эдварда. Разбираться во всем этом было удивительно трудно, нужен был кто-то, кто мог бы мне помочь, поговорив со мной на эту тему.

Я еще несколько минут печатала, расстроенная своей неспособностью разобраться с положением дел сама. Мне даже захотелось, чтобы мой опыт свиданий был шире — ну, вообще — в Фениксе, чтобы я могла сказать: "О, это вообще не так, эти чувства сильнее/другие, они более настойчивые/альтруистичные/абстрактные/частные/полные секса/какие угодно, да, так что, возможно, я влюблена". Но мне так не повезло. Я проводила свое время одна, больше концентрируясь на занимательной домашней работе, которую нам задавали в классах, бесконечной смене пристрастий Рене и книгах. Даже романтические произведения были бесполезны: персонажи не действовали как нормальные здоровые люди, которых я наблюдала, и если я не склонна к драматическим вздохам, свидетельствующим о неконтролируемой страсти, это не значит ничего, кроме того, что я вряд ли подхожу для обложек бульварных романов, по откровенности граничащих с порно.

Перспектива говорить с Эдвардом о том, люблю я его или нет, звучала крайне неловко. Это скорее всего ранит его, я не раз прокляну свой язык, и к тому же нет гарантий, что я приду к конкретному заключению. Можно было бы просто отложить все это и еще немного подождать.

Но, в первую очередь, именно с Эдвардом говорить было безопасно. Он был наиболее близким мне человеком...

И я хотела услышать, как он это скажет.

Я сделала домашнюю работу, еще раз все взвесила и позвонила Эдварду. Он согласился прийти тут же, как только я сказала, что Джессики не будет, и спросила, не хочет ли он зайти. Через несколько минут он уже был у двери, где вежливо раскланялся с Чарли, после чего проскользнул ко мне в комнату.

Едва появившись в комнате, он тут же обнял меня и поцеловал в макушку.

— Привет, Белла, — сказал он, глядя мне в глаза. Его лицо было в дюйме от моего.

— Привет, Эдвард, — сказала я, одновременно пытаясь успокоить его и тревожась за предстоящий разговор.

Конечно же, он это заметил.

— Белла, что-то не так? — он усадил меня на кровать рядом с собой, обняв одной рукой, а второй держа мою руку.

Я положила голову ему на плечо и решила начать с него, а не с себя. Моей мотивацией было нечто среднее между стремлением разобраться в этом и желанием просто отложить все на потом.

— Ты меня любишь? — спросила я.

— Да, — тут же отозвался он тихим шепотом.

— Ты никогда не говорил этого.

— Я не хотел давить на тебя, — вздохнул Эдвард, — ты позволила мне быть рядом, проводить с тобой больше времени, чем я бы осмелился попросить. Я не хотел делать ничего, что могло бы все испортить. Этого и так больше, чем я заслуживаю.

Я подняла голову и взглянула в его глаза. Эдвард спокойно встретил мой взгляд. Он правда так думает? Что я "позволяю" ему быть рядом? Что мое разрешение настолько хрупко, что вокруг него надо ходить на цыпочках? Как он вообще может так думать?

— Эдвард, я люблю тебя, — сказала я, зная, что эти слова истинны.

На мгновение повисла тишина, а потом Эдвард поцеловал меня. Я успела подумать только "полагаю, после всего случившегося мы можем это сделать", а потом мой мозг заткнулся, позволив мне просто наслаждаться этим.

* * *

Целоваться с Эдвардом было похоже на все с ним связанное — сладко и легко. Я понятия не имела, как правильно целоваться, однако от меня этого и не требовалось. Это просто происходило. Противоречие между поцелуем и необходимостью дышать означало, что в конце концов мне пришлось оторваться от него, чтобы сделать глубокий вдох пахнущего сиренью воздуха. А потом я поцеловала его снова. Во второй раз я открыла полезную привычку дышать через нос.

Он все еще ощущался холодным, однако это больше напоминало мне о мороженом, нежели о чем-то неприятном. С одной стороны хорошо, что это не случилось до апреля. Погода теперь стала теплее, что дало мне возможность ощущать себя уютно даже прижимаясь к моему парню-вампиру столько, сколько хочется.

— Знаешь, — сказала я через несколько минут, когда мы прервались, — мне казалось, что это опасно из-за яда. Думаю, все же следовало спросить.

— Правда? — спросил он. — И как давно бы это произошло, если бы я упомянул, что это совершенно безопасно? Хотя это было бы плохой идеей, — признал он, нахмурившись, — если бы у тебя во рту была ранка или что-то типа того.

— Месяцы назад, — ответила я ему. Он посмотрел на меня недоверчиво и снова поцеловал. Через несколько минут я сказала:

— Так, пока я не начала самобичевание за то, что не спросила об этом раньше… Элис упоминала однажды, что, возможно, небезопасно, пока я человек, заниматься... — я сделала неопределенный жест.

— В этом она права, — сказал Эдвард, снова изобразив на лице одно из тех странных выражений. Нетерпение? Грусть? Разочарование? Трудно распознать.

— Но Эмметт сделал достаточно грязных намеков, поэтому я предполагаю, что после... — я смешалась.

Эдвард снова кивнул, на этот раз с легкой улыбкой.

— Было очень трудно находиться рядом с Розали и Эмметтом в первые десять лет, после того, как они присоединились к нам, — сказал он, наморщив нос, — я не мог подойти ближе, чем на пять миль. Эсме и Карлайл выпроводили их — вежливо, конечно же. Эсме построила им дом.

Я хихикнула, не сумев сдержаться.

— Я буду влюблена, когда стану вампиром, — восторженно предсказала я и поцеловала Эдварда.

* * *

Апрель закончился, начался май. Занятия в школе продолжались до середины июня. Я заранее спросила разрешения Чарли отправиться в путешествие по Европе с Калленами, чтобы дать ему время привыкнуть к этой идее. Я и не думала, что он откажет, хотя пришлось поклясться, что буду регулярно звонить ему. Не было весомых причин порывать с моей семьей только потому, что я собираюсь пройти обращение в вампира.

Планы на путешествие уже определились. Мы и правда собирались начать со Скандинавии — если точнее, то с Норвегии. Каллены тут же приобрели там дом — большой, где можно было бы развернуться Эсме, и расположенный в отдаленном месте, чтобы мне было труднее убежать и наткнуться на случайных прохожих, пока я буду адаптироваться. Плохое состояние дома не было большой проблемой для вампиров, которые не могли пораниться, не нуждались в рабочей сантехнике и кухне, которым не мешал скрип и не было нужно электричество, чтобы ориентироваться в темноте.

Планы моего обращения также принимали окончательные формы. Эдвард и Карлайл с самыми серьезными выражениями на лицах обсуждали, будет ли хорошей идеей индуцировать кому или же просто накачать меня морфином перед введением яда. (Эдвард уже собирал его. Мне смутно нравилась идея, что он будет тем, кто изменит меня, пусть даже со шприцем в виде посредника.) Наконец выбор был сделан в сторону комы, хотя они не знали, какую часть процесса я смогу проспать, пока трансформация не выжжет медикаменты из тела.

Эмметт хотел рассказать мне свою историю до того, как я пройду обращение — по его мнению, мое обращение должно было больше всего походить на его, нежели на чье-либо еще. В конце концов, Розали нашла его и полюбила до того, как принесла Карлайлу — и была с ним, когда он проходил обращение.

Как я уже знала, на него напал медведь. Когда Эмметт уже терял сознание, он услышал то, что счел звуками еще одного зверя, который дрался с медведем за добычу. Конечно же, это была Розали, которая быстро разобралась с медведем и подняла Эмметта, чтобы отнести его к ней домой. Он ощущал это как полет и сумел открыть глаза — и потом изо всех сил сражался, чтобы удерживать их открытыми, глядя на лицо Розали.

Он считал ее ангелом и недоумевал, почему она не поднимается в воздух.

— А потом она принесла меня к Богу, — поведал он со смехом. Данное впечатление от Карлайла (вполне приемлемое, предположила я, учитывая, что Эмметт потерял много крови и уже расценивал Розали в качестве ангела) заставило его верить, когда трансформация началась, что его сослали в Ад. Но, как он сказал, в Аду было не так плохо, потому что его "ангел" оставался с ним — каждый раз когда "Бог" приходил посмотреть на его прогресс. Эмметт боялся, что она уйдет, но этого не произошло. Так что, несмотря на ощущение адского огня, он считал свою судьбу достаточно милосердной. И, когда все закончилось, удивительно хорошо отреагировал на сообщение о том, что он теперь вампир. Хотя (он несколько некстати усмехнулся) у него были определенные трудности с адаптацией к стилю жизни Карлайла.

Когда Эмметт закончил, я поблагодарила его за историю и отправилась прямиком к Эдварду.

— Когда я буду проходить обращение, — спросила я, — ты будешь со мной?

— Да, — тут же ответил он, хотя прозвучало так, словно для него было трудно произнести это слово.

Я поморщилась.

— Я знаю, что со мной будет ужасно находиться рядом, когда я выйду из комы и буду кричать, рыдать и все такое, но… вроде бы Эмметту это помогло.

Эдвард кивнул и заключил меня в объятиях, в которых я благодарно расположилась.

— Я буду с тобой, — пообещал он.

— И Розали говорила, что могла слышать то, что вы с Карлайлом говорили ей, когда...

— Я буду говорить с тобой, — сказал он, поняв, что я имею в виду, — это поможет тебе отвлечься.

— И если это ощущается как огонь... — сказала я, положив руку ему на щеку, — ты довольно холодный, — отметила я, ощущая робость, — пробовали это? Охлаждать тех, кто проходит обращение?

— Нет, не пробовали, — медленно произнес он, — но это не настоящее тепло, просто такое ощущение.

— Можно хотя бы попробовать? Я прошу прощения, я уверена, что для тебя это будет столь же ужасно, как и для меня, но...

Эдвард покачал головой.

— Я буду держать тебя, когда это будет происходить, — прошептал он, перебирая мои волосы.

Май закончился, начался июнь.

* * *

Учебный год подходил к концу. Начали распространяться руководства по сдаче выпускных экзаменов. Продавались учебники. Везде обсуждались планы на лето, с восторженными или завистливыми выражениями лиц, в зависимости от того, о чьих именно планах шла речь. Новость о моем путешествии по Европе с Калленами принесла мне несколько настолько пугающих завистливых взглядов, что я задумалась о том, чтобы рассказать еще и о трех днях пытки вампирским ядом. Но, конечно же, это осталось в строжайшем секрете.

Хотя Джанне я рассказала, частично надеясь, что Вольтури читают ее переписку — это бы убедило их, что дата назначена, и что я еще недолго пробуду человеком-который-знает. Я не назвала точного адреса того места в Норвегии, но упомянула, что "собираемся забраться севернее" и что, скорее всего, моей первой добычей будет лось.

Экзамены прошли, как и вечеринки в честь окончания учебного года, на нескольких из которых побывали и мы с Эдвардом. Розали, Эмметт и Джаспер, которые были в старшем классе, тогда как Элис и Эдвард были в том же, что и я, выпустились. Мы ходили посмотреть на их церемонию выпуска, и я задумалась, как много раз каждый из них получал шляпу и мантию выпускника, выслушивая похожие речи для выпускников, проходя через те же этапы. Я позже задала этот вопрос Розали и она ответила:

— Я? Тьфу, слишком много.

— Почему тогда ты продолжаешь ходить в школу? В колледже было бы интересней, разве нет? — осведомилась я.

— Именно. Просто пару раз были проблемы с тем, что в вымышленную школу звонили, так что теперь я год-два отсиживаю здесь, — она махнула в сторону школьного здания, — а потом уже с данной легендой иду в колледж.

Прощаться с Чарли было тяжело, пусть и привычно. Я уезжала от него надолго после сравнительно коротких визитов каждое лето, сколько себя помнила — в этот раз отличие было только во времени года. И в этот раз я знала кое-что, чего он не знал: я могла больше не увидеть его лично еще несколько лет — или вообще никогда.

Я обняла его лишний раз. Это было все, что я могла сделать.

Каллены укрыли всю мебель в доме тканью, защитив ее от пыли, загрузили три арендованных автомобиля сумками, чемоданами и коробками. Я спросила как много домов, уставленных мебелью и прочими вещами, которые сложно брать с собой, у них разбросано по миру.

— Если исключить один арендованный и считать тот, что приобрели в Норвегии, — ответил Эдвард, — то двенадцать.

Я присвистнула. Он засмеялся и поцеловал меня. Мы ехали в одной машине с Элис; Карлайл с Эсме в другой, Джаспер, Эмметт и Розали делили последнюю. (Я подозревала, что Джаспер поехал не с нами потому что для него было слишком трудно долго находиться в замкнутом пространстве рядом со мной. Хотя скоро это перестанет быть проблемой.)

Мы прибыли в аэропорт, прошли через охрану с минимальными подозрениями, сели в самолет — снова первый класс — и вылетели в Норвегию. У нас было несколько пересадок, и наконец мы приземлились в аэропорту Бергена. Все Каллены выучили норвежский на случай, если надо будет общаться с персоналом аэропорта, хотя Элис сказала, что их акценты ужасны, из-за обучения только по книгам при ограниченном времени. Я молчала, позволив им говорить за меня. Позже будет отличная возможность учить языки эффективней.

Дом был большим и сделанным из дерева. Эсме, казалось, влюбилась в него, едва мы только подъехали на взятых напрокат машинах. (Розали планировала позже приобрести машину, но сейчас проще было взять напрокат, учитывая то, какие автомобили предпочитали покупать Каллены.)

Пока Карлайл готовил место для моего обращения и распаковывал необходимое оборудование для введения в кому, Эдвард сгреб меня в охапку, и мы пробежались вдоль ближайшей береговой линии, чтобы я могла насладиться видом.

Фьорды были великолепны.

Когда Эдвард получил от Карлайла ментальное сообщение, что все подготовлено, он прошептал мне на ухо:

— Как только будешь готова, Белла.

Была ли я готова? Я откинулась на Эдварда и задумалась об этом. Я в достаточной мере уверена, что быть вампиром прекрасно. Но боялась процесса обращения.

Три дня, не считая времени комы.

— Обращение нельзя остановить, если оно уже началось, так? — спросила я. Если бы я получила подтверждение, что я пройду весь процесс, нравится мне это или нет, в целости и психически здоровой... это было бы отлично. Но если бы существовал хотя бы небольшой шанс, что я буду умолять до тех пор пока Эдвард не остановит это и обратит процесс, то все было бы зря.

— Нет, — ответил он, — Белла, ты можешь все отменить, если хочешь. Я обещаю, что не позволю никому укорить тебя за это. Решение целиком за тобой. Если хочешь подождать, или изменить свое решение, мы можем просто продолжить путешествие по Европе, а твое сердце будет продолжать биться. Ты вовсе не обязана это делать.

— Я хочу быть вампиром, — сказала я, — я просто ... немного боюсь тех шагов, которые мне нужно сделать для этого.

Он поцеловал мои волосы.

— Ты не обязана это делать, — повторил он.

— Но я сделаю, — твердо сказала я. И продолжила уже с меньшей уверенностью: — И ты будешь со мной.

— Буду, — пообещал он. Я посмотрела ему в глаза. Он будет, потому что я нуждаюсь в нем, даже несмотря на то, что каждый раз, когда я буду вздрагивать, это будет ранить его.

Я знала, что раньше ощущала неопределенность, поскольку записала это, но как я могла не знать, что люблю его?

— Тогда я готова, — сказала я, — насколько вообще когда-либо буду готова.

Эдвард поднял меня, крепко прижал и отнес в дом. Я съела плитку шоколада — последний раз, когда человеческая еда имеет для меня приятный вкус. Я позволила ей медленно раствориться на языке, после чего вошла в комнату Карлайла, выбранную для обращения.

Я держала глаза закрытыми, пока Карлайл проводил процедуру для введения в кому. Я знала, что как только я усну, Эдвард введет иглу шприца с ядом в мое сердце и основные кровеносные каналы — чем больше будет в них яда, тем быстрее пройдет изменение. Я провалилась в темноту.

А очнулась, уже будучи объятой пламенем.