Luminosity - Сияние разума (гет)

Как я и ожидала, Элис забронировала нам обеим билеты, и скоро мы уже были на пути в Норвегию.

— Ты в порядке? — спросила я Джанну, как только самолет взлетел. Я понизила голос, чтобы даже ближайшие наши соседи ничего не услышали.

— Я в порядке, — пискнула она, хотя в ее голосе слышалось совершенно противоположное.

— Джанна, ты вне опасности, — напомнила я. Затем добавила: — Полет на самолете — самый безопасный вид путешествий.

Она сдавленно хихикнула. Звук был больше похож на рыдание.

— Неужели ты думаешь, что они позволят мне жить — после своего решения убить меня? — спросила она хриплым шепотом.

— Это зависит от причины, по которой они решили тебя убить, — сказала я. — Возможно, они что-то имеют против меня, и поэтому хотели меня подставить: я бы тебя съела, они бы оскорбились и смогли бы предъявить мне конкретное обвинение.

— Может быть, — пробормотала Джанна.

— Как ты узнала, что они хотят тебя убить? — спросила я.

— Я слышала больше, чем они думают. Не всё, но... Я слышала, как Челси и Сантьяго говорили...

— Кто такая Челси? И не забывай говорить очень тихо. Я тебя все равно прекрасно слышу.

— Одна из телохранителей. Она... ее сила немного похожа на способности Марка. Она видит отношения между людьми и может ослабить или укрепить их. Вольтури используют ее, чтобы сплотить свою стражу и сеять вражду в неугодных им ковенах. Я слышала, как Сантьяго просила ее... сломать одну из связей между ею и мной. Я даже не знала, что между нами было что-то такое, что заслуживало бы упоминания. Среди них у меня не было друзей. Хотя Сантьяго, думаю, была со мной немного добрее остальных. Но единственной причиной, по которой она могла бы попросить разорвать между нами все связи, могло быть только то, что я должна была умереть, а она не хотела, чтобы ее это волновало.

— А ты слышала, что ответила Челси? — спросила я.

Джанна помотала головой.

— Она говорила слишком тихо. Но я пошла на обед и позвонила вам. Элис, из вашего ковена, выслушала меня. Я не думаю, что они знают о моем звонке или что я слышала слова Сантьяго.

— Может быть и нет, — я задумалась. — Хм... есть одно условие, с помощью которого мне удалось тебя вызволить, и ты должна о нем знать.

Джанна застыла в своем кресле.

— Какое? — спросила она слабым голосом.

— Мне нужно было объяснить, почему я хочу забрать тебя с собой, нужно было придумать для тебя какое-то дело. Аро сказал, что я не могу просто тебя отпустить, потому что ты слишком много знаешь. Я не собиралась тебя съесть, и вариантов у меня было немного.

Мне нужен был еще один глубокий вдох, но запахи людей уже почти перестали меня беспокоить. На всякий случай я отхлебнула еще воды — перелет обещал быть долгим.

— Я, э-э, сказала ему, что использую тебя как суррогатную мать для моего ребенка. Или детей.

Она потрясенно уставилась на меня. Это была вполне разумная реакция.

— Моя сестра извлекла из меня некоторое количество яйцеклеток до моего обращения, — пояснила я. — Я не планировала использовать их в ближайшее время. На самом деле, я вообще пока не планировала их использовать, я просто запаслась ими на тот случай, если они мне все-таки понадобятся. Но они правда существуют, и я могла об этом сказать, чтобы объяснить, почему мне нужен был живой человек, осведомленный о нашем существовании. Но Аро сказал, что собирается через годик-другой проверить, "довольна ли я своим подарком". Это означает, что, если только моя идея совсем тебя не шокирует, и если мой муж будет не против, или мы не придумаем, как выкрутиться по-другому...

— Нет, всё нормально, — сказала Джанна. — Я тебе помогу.

Я не ожидала такого быстрого согласия.

— Могу ли я попросить тебя об одолжении? — спросила она осторожно после небольшой паузы.

Ах.

— Что такое?

— ...для начала, знаешь ли ты, почему я оказалась у Вольтури? — спросила она.

— Ты не захотела мне сказать, — напомнила я ей, и она вздрогнула. Я начинала думать, что ее очень тщательно обучили подчиняться вампирам, и то, что я знала ее, когда была человеком, и что она когда-то увиливала от ответа передо мной, вызывало у нее разрыв шаблона. — Если сейчас ты готова мне рассказать, то я хотела бы послушать.

Джанна опустила голову.

— То, что я сказала тебе — правда. В Вольтерре ходит много сказок о вампирах, — она приостановилась. — Я верила в них... и мой брат — тоже. Иларио. Он верил в них больше, чем я. Он хотел быть одним из них. Он искал их, но не находил, а потом заболел. Он был при смерти. Врачи сказали, что ничего нельзя сделать, но брат сказал мне, что надежда есть — и я это сделала — я нашла Вольтури, и как только я поняла, кто они такие, я осознала и то, что они никогда ему не помогут, но я думала, что, возможно, они все-таки...

Она начала плакать на середине своего монолога. Остальное я могла бы рассказать и сама. Если Вольтури "оставили" ее у себя, она могла бы обратить своего брата — или хотя бы попытаться. Джанна, вероятно, не знает, что яд можно ввести через шприц, и я не думаю, что даже мне удалось бы направить яд из клыков в кровь и не сожрать при этом человека, жизнь которого я хотела бы спасти.

Я хотела предложить Джанне салфетку, но у меня ее не было; она всхлипывала где-то с минуту, а затем взяла себя в руки.

— Джанна, — спросила я, — Вольтури знали об Иларио?

— Аро прочел меня, — сказала она тихо.

Ну, тогда...

Подожди-ка. Разве это обязательно означает, что они знали об её брате? Аро мог поглотить воспоминания всей жизни одним касанием. Но вампиры обладают совершенной памятью — ни больше, ни меньше. Мог ли он настолько же быстро обрабатывать полученные воспоминания? Я потратила многие часы, чтобы просто перечитать свои собственные заметки и встроить их в свои воспоминания. Такого рода работа не делается за секунду. Смог бы он выделить пару дней на анализ воспоминаний Джанны? Даже если ее несовершенная память не сохранила многих воспоминаний, и они были для него недоступны, весь оставшийся объем данных был намного больше, чем мои записи и туманная, заблокированная человеческая память. Я была почти уверена, что он не будет возиться с ее памятью дольше, чем он будет просматривать более сложные, гораздо лучше сохранившиеся и намного более длинные истории жизни вампиров.

Это должно приводить к существенным ограничениям. Я должна была проверить свою догадку с помощью Эдварда или Карлайла, чтобы подтвердить или опровергнуть ее. У Аро просто мог быть астрономически большой объем памяти, несравнимо больший, чем у любого другого вампира. Возможно, он мог в один короткий миг поглотить сотни лет бессонной жизни, где каждая минута была заполнена важной информацией и мыслями. И мог это делать без переполнения, как, например, от воздействия силы Алека, которая отключает сознание от собственных ощущений, перегружая его внешними впечатлениями.

Но, возможно, он мог найти только те воспоминания, которые искал — причем искал специально, и знал, куда смотреть. Либо он должен был заранее знать, какие воспоминания ему нужны — еще до прикосновения к человеку — чтобы сразу же уловить их при просмотре, либо он поглощал всю память без остатка и затем просматривал ее на досуге. Первый вариант для нас был более безопасным, потому что означал, что Аро нужно будет снова прикоснуться к объекту, чтобы получить свежие данные, которые он еще не получил. Но даже последний вариант значительно отличался от того, что он просто "знал все, что знала его жертва".

Эдвард мог об этом и не знать. У него (и у Элис с Джаспером), несмотря на их дополнительные способности, по сравнению с обычными вампирами не было никакого дополнительного хранилища в памяти. Если Эдвард слушал Аро, когда тот забирал себе чьи-то мысли, скорее всего, они звучали расплывчато из-за сильного сжатия — он мог получить пару изображений, мог, вероятно, выделить интересующие его моменты, но вряд ли он сможет подсказать мне, какой из вариантов правильный, если только Аро в его присутствии не начнет размышлять об ограничениях своего дара.

Это вряд ли значило, что Аро не узнал об Иларио. Если он прочитал Джанну, наиболее очевидной причиной этого действия было выяснить, почему она искала Вольтури и можно ли ей доверять. Ее брат имел явное отношение к делу, к тем мыслям, которые стоило искать Аро.

Но это значило, что можно не беспокоится о том, что он будет просматривать особенности наших личных отношений с Эдвардом — если, конечно, он не обычный вуайерист. Это могло означать, что он не знает о квилетах. Это могло значить, что я могла планировать свержение Вольтури, используя помощь других людей — естественно, с соблюдением всех предосторожностей. Это могло значить, что он был менее могущественным, чем, как он думал, мы его считали.

— Тогда он, скорее всего, о нем знает, — сказала я Джанне. Безопаснее всего было держать информацию внутри собственной головы. Джанне не нужно было все это слышать, пока еще рано. — Но в любом случае, возможно, мы сможем спасти твоего брата. Ты говорила, что он хочет стать вампиром?

Она кивнула.

— Очень. Не думаю, что он знает все подробности их жизни — но уверена, что его это не волнует.

— И он верит в вампиров, — подчеркнула я. "Ой, ну вы же понимаете, Аро, конечно же, мы должны были его обратить — он знал слишком много! — вы же знаете, какое уважение мы питаем к нашим законам..."

Джанна снова кивнула.

— Хорошо. Думаю,у нас все получится. Но сначала мы должны будем обсудить это всей семьей.

— Спасибо тебе, — горячо сказала она.

— Хочешь ли ты тоже стать вампиром? — спросила я. — После того, как мы убедим Аро, что ты выполнила то, для чего я тебя предназначила?

Джанна задумалась.

— Если мой брат будет в безопасности, и ему не нужно будет, чтобы я становилась вампиром...

"Ну скажи "да", — мысленно взмолилась я, — "да, конечно, хочешь..."

Похоже, что вопрос действительно поставил ее в тупик.

— Я имею в виду, — пояснила я, — стать не таким вампиром, как Вольтури. Я уверена, что наша семья, или наши друзья на Аляске примут тебя к себе.

Мне нужно было познакомиться с Денали. Возможно, скоро я смогу выделить на это время.

— На что это похоже? — спросила она.

— Ой, я даже не знаю... это потрясающе, — сказала я, — переходный период... — я пыталась подобрать подходящие слова, — не слишком приятный. Но в моем случае он проходил легче, чем у многих, и мы можем создать тебе те же условия. А быть вампиром — великолепно. Ты знаешь, что мы можем видеть оттенки ультрафиолетового излучения? И все вокруг выглядит, ощущается, звучит и пахнет — так насыщенно, — она вздрогнула, когда я упомянула запах.

— И, — продолжала я, — по наблюдениям, если ты до обращения знаешь о существовании вампиров, если ты знаешь, что станешь одним из них во время процесса превращения, тогда контролировать себя становится легче, можно призвать на помощь свой разум и удержаться от убийства людей. Мне не достался волшебный дар, — то есть, он у меня есть, но он другого плана. Просто я была подготовлена.

— О, — сказала она, — это так хорошо, как выглядит? То, как ты двигаешься, звучишь...

— И даже более того. В сто раз больше. Хотя мой опыт может быть более приятным, чем у большинства вампиров, — вставила я, — Потому что пока я проходила процесс обращения, меня все это время уже ждал мой суженый, а с тобой это может и не произойти. Но даже не считая Эдварда — да, все гораздо лучше, чем выглядит.

"Да, а само обращение — гораздо хуже, чем может показаться, — зашипела на меня моя совесть. — Нельзя даже подобрать что-то настолько же плохое для сравнения, и в легких остается так мало воздуха, когда ты кричишь..."

— Думаю, что хотела бы, даже если бы Иларио не нуждался во мне, — осторожно сказала Джанна, — но я помогу сначала тебе с ребенком, похоже это имеет больше смысла. А твоя сестра сможет провести ту же операцию по извлечению яйцеклеток для меня?

— Уверена, что да, — на самом деле нет, но я считала, что смогу убедить Розали или же привлеку к этому Карлайла. Хотя все равно ощутила укол совести. — Хм, Джанна… оно того стоит. Правда. Сама по себе вечная жизнь того стоит, даже если не считать дополнительных бонусов, которые тоже весьма хороши. Хотя, пока идет обращение, едва ли ты будешь так думать, и не имеет значения, какое мнение у тебя по этому поводу сейчас. Нет ничего, что могло бы тебя подготовить к обращению. Когда я говорю "не слишком приятно", это всего лишь легкомысленное повторение слов моей сестры Элис, сказанных мне перед моим собственным обращением — свое обращение она не помнит, то есть ее информация была получена из вторых рук. Я помню все, кроме начала, потому что меня ввели в кому. И ощущается оно так, словно ничего в мире не стоит этого, пока ты в середине процесса.

Джанна все еще молчала.

— Не знаю, что и думать об этом, — произнесла она наконец.

— Оно того стоит, — повторила я. — И тебе будет проще, чем мне. Мы поместим тебя в кому, как и меня, а сломанный позвоночник не даст почувствовать большую часть боли — я вообще не задумывалась о ней несколько часов с момента выхода из комы.

Наверное, я зря это сказала, судя по выражению лица Джанны. Перелом шеи казался мне настолько мелкой неприятностью по сравнению с милосердным чувством облегчения, которое он принес, что я не думала о нем с той стороны, с какой люди обычно рассматривают подобные травмы. В представлении Джанны "сломанный позвоночник", скорее всего, был на первых местах в списке наиболее неприятных вероятных событий. У меня же были воспоминания о двухстах пятидесяти девяти тысячах ста двадцати секундах, каждая из которых в подобном списке стояла бы выше, чем любой неприятный опыт, который могут пережить обычные человеческие разум и нервы.

— Но мы не собираемся принуждать тебя к чему бы то ни было, — неохотно сказала я. Но по другую сторону все так замечательно, и ты сможешь находиться в этом состоянии вечно...

— Если Иларио собирается сделать это, то и я тоже, — произнесла она куда более твердым голосом, нежели предыдущие слова.

Я улыбнулась ей.

* * *

Остаток полета мы заняли незначительной болтовней, деталями наших жизней, что не вошли в электронные письма. Джанне было 23; Иларио был ее младшим братом, на два года младше ее; их родители были живы, но уже были невозвратимо в маразме; она пришла к Вольтури десять месяцев назад (я была на мгновение поражена осознанием, что Джанна знает вампиров дольше, чем я, хотя по ощущениям я знала их уже вечность).

Эдвард забрал нас из аэропорта. Розали, похоже, купила несколько машин, поскольку блестящая черная штука, которую он вел, определенно была не арендованной. Я задумалась, не взяла ли она одну и мне — Розали ранее спрашивала, какую машину я бы хотела, получив в ответ, что я понятия не имею и хочу оставить это на ее выбор. Ее это разрешение не так обрадовало, как то, что я дала Элис, на выбор гардероба, но похоже, что она все же восприняла это как комплимент.

Я пока еще не прочувствовала легкомысленного преимущества практически неограниченной финансовой свободы, хотя Эдвард заморочился тем, чтобы прояснить, что, как его жена, я имею право на все, что у него есть. Он прямо сказал, что мне не следует задумываться, если я хочу купить что-то понравившееся, и использовать мою сияющую черную кредитку ("Но если тебе понадобится больше пары миллионов за раз, — добавил он, — сначала дай знать Элис, чтобы она могла предупредить своего маклера"). По большей части я перекладывала различные приобретения на людей, которые специально интересовались ими. Теперь же, когда я могла крутиться в мире людей без особых трудностей, похоже, мне пора было уделить больше внимания этому вопросу.

Я не могла рассказать обо всем, что меня волновало, по дороге от аэропорта до дома; мне хотелось поговорить с Эдвардом о моих догадках насчет Аро, и об условиях освобождения Джанны, а еще его и остальную семью нужно было предупредить об Иларио. Однако, на первую тему для начала лучше всего было бы поговорить нам с ним наедине, а на вторую тему гораздо эффективнее было бы говорить, когда мы соберемся все вместе.

Разумеется, Эдвард ехал быстро, и путь домой не занял много времени. Машины пока стояли на улице, но я видела, что гараж уже начали строить. Дом выглядел полностью обновленным — свежеокрашенные и отшлифованные поверхности, новые стекла в окнах. Эсме была очень занята в последние несколько недель. Мы отвели Джанну в дом, выделили ей небольшую пустующую комнату на первом этаже, с кроватью, удостоверились, что кто-то купил ей продукты для питания и другие припасы для человеческих нужд, и оставили ее обживать новое место. Все получилось удивительно безо всяких церемоний — с Элис под рукой значительные перемены в жизни происходили гораздо проще.

Когда за Джанной закрылась дверь, и из комнаты донеслись звуки распаковки вещей, я повернулась к Эдварду:

— Думаю, — сказала я, — теперь у тебя есть порог, через который ты мог бы меня перенести.

— Да, пожалуй, — согласился он.

* * *

Я четыре минуты бегала вокруг нашего милого крошечного коттеджа, рассматривая все и бурно выражая свое восхищение. Эдвард уже видел это место через разумы Эсме и Элис, и ему не нужно было исследовать все так тщательно; поэтому на мою беготню он смотрел с толикой снисхождения. Элис уже побывала здесь ранее, перетащив всю мою одежду, как старую, так и новую, в гардеробную, которая занимала едва ли не половину дома. Вещи Эдварда были оттеснены в дальний угол, едва заметные за моей большой коллекцией; похоже Элис не настолько было интересно покупать мужскую одежду. Она не смогла полностью справиться с искушением накупить мне роскошных платьев из шелка и атласа, хотя совершенно непрактичных вещей было не более десятка. Остальные были выбраны более осмотрительно.

Это был небольшой дом, так что осмотрела я его достаточно быстро и вернулась к Эдварду.

— Нам нужно поговорить, — в унисон сказали мы.

* * *

— О чем ты хочешь поговорить? — спросила я.

— Это… долгая история. А что у тебя? — задал он встречный вопрос.

— У меня несколько тем для разговора, — ответила я, — во-первых, о том, что, как я думаю, может быть ограничением силы Аро, помимо моего иммунитета. Ты мог бы, возможно, прояснить этот вопрос. Во-вторых, о том, что мне пришлось сказать Аро, чтобы забрать Джанну, и что нам с этим делать. Ну и есть услуга, которую я хочу оказать ей. Почему бы мне не начать с одной из моих тем, а потом будет твоя очередь?

Эдвард кивнул, и я вернулась к тем мыслительным процессам и диалогу, который привел к ситуации с Джанной.

— Поэтому, — сделала вывод я после объяснения, — пока у нас нет какого-то блестящего альтернативного плана, Джанна должна выносить моего ребенка, или быть заметно беременной, к тому моменту, когда Аро решит проверить нас, в какой-то неопределенный момент в течение двух следующих лет, считая от нынешнего времени. Предполагаю, что времени хватит для поиска донора спермы, — я сконфуженно вздрогнула, — у меня не было возможности посоветоваться с тобой или времени придумать другую причину, по которой мне нужен был бы человек, и которую Аро счел бы правдоподобной.

— А что ты чувствуешь на этот счет? — спросил Эдвард. Он осторожно держал нейтральную позицию, скорее всего пытаясь не давить на меня своими чувствами.

Я не думала об этом ранее, поэтому теперь воспользовалась предложенным им шансом поразмыслить.

Когда я сказала Аро, что Джанна мне нужна, чтобы выносить моих детей, моей мотивацией было вытащить ее оттуда, спасти. Теперь она была свободна, но это будет проверено, а любое сравнительно слабое мнение, что у меня было насчет детей, было слишком непроработанным, чтобы использовать его для моих целей. Идея была мне не настолько ненавистна, чтобы дать Джанне умереть, лишь бы не делать этого. Но и не настолько хороша, чтобы требовать ее участия даже в случае существования иного способа поручиться за ее свободу. В то же время существовал разумно широкий спектр возможностей между этими двумя крайними случаями, и Эдвард, равно как и я, хотел знать, в какой части спектра я нахожусь.

Меня не пугала часть про донора спермы, и что ребенок, по сути, будет от незнакомца. Эдвард умер и стал вампиром задолго до появления возможности сбора гамет, поэтому рано или поздно мне пришлось бы задуматься о моих чувствах относительно того, что у моих детей не будет его волос, носа или чего-то еще.

Я предполагала, что пара вампиров, которым не нужно спать, будут неплохой помощью в деле ухода за ребенком. Мне было только семнадцать, но не похоже, что я стану старше. Имея двадцать четыре часа в день и возможность использовать полноценно каждую секунду, я не считала, что перспектива иметь детей будет ужасной потерей времени. Возможно, что из-за этого на изучение фарси у меня уйдет в два-три раза больше времени — вау, целых полторы недели на язык, ужас-то какой.

Дети обычно были милыми, хотя варьировались в личности так же как и взрослые. Были неплохие шансы, что мои дети будут похожи на меня по крайней мере определенными чертами. Выбор донора был бы еще одним уровнем контроля. Есть множество людей, у которых напряженные отношения с родителями, однако у меня с моими никогда не было проблем, как и у них — с их родителями. Если здесь есть какая-то генетическая корреляция, то скорее всего так и продолжится.

Я задумалась, каково это — ребенку-человеку иметь родителей-вампиров. Помимо всего прочего, мы не теплые и не очень приятные на ощупь. Я предположила, что можно было бы носить пушистую одежду или типа того, если бы это оказалось важным. В большинстве видимых случаев, мы могли заменить людей; скорее всего наш ребенок вырастет немного странным, но не настолько, чтобы сильно выделяться, если мы не будем беспечными. Для нас с Эдвардом было бы мудрым решением жить с нашим ребенком отдельно, чтобы не спровоцировать Джаспера поцарапанной коленкой. Для этого мне нужно проверить, могу ли я находиться рядом со свежей человеческой кровью, прежде, чем я буду уверена, что смогу спокойно вырастить ребенка-человека.

Выбор времени, конечно, был не идеален. Мы не были бы первой парой, что довели дело до ребенка в медовом месяце — ну или до того, что таковым кажется — но ребенок ограничивал бы нас в определенном смысле. Например, если я решу провести год в Марианской впадине, то это явно не то, что можно сделать вместе с грудничком. Хотя после пятнадцати-двадцати лет мое потомство вероятнее всего можно будет более-менее оставлять само на себя. И я не думаю, что все это время мне не будет больше чем заняться, кроме как проводить время с ребенком.

Факт, что мы с Эдвардом не меняемся внешне относительно ребенка, мог бы стать неудобным. Мы выглядели слишком молодыми, чтобы иметь ребенка, особенно восьмилетнего или же подростка. Значит, что нам пришлось бы научить его (или ее) на публике звать нас по именам и делать вид, что он нам племянник или младший брат.

И я смогла бы показать Чарли и Рене их внука. Не было бы проблемой устроить им встречу — доставить ребенка в аэропорт, посадить на самолет и послать родителей встретить его. Это могло бы стать своего рода компенсацией за нашу неспособность увидеться с ними лицом к лицу.

— Ну, — наконец ответила я, после сорокасекундного размышления над всем этим, — это произошло быстрее, чем я планировала, но идея иметь по крайней мере одного ребенка мне скорее нравится.

— Хорошо, — с облегчением сказал Эдвард, дотрагиваясь до моего лица, — поскольку после твоего отъезда из Рио я узнал, что для вампиров возможно иметь детей.

* * *

— Розали уже в курсе? — тут же спросила я.

Эдвард моргнул.

— Только вампирам мужского пола, — ответил он, — по крайней мере, насколько я знаю.

— Подробней, — настояла я.

— После того, как я проводил тебя, — сказал Эдвард, — я вернулся на остров оставить записку обслуге, что мы уезжаем раньше запланированного срока. Но они уже были там, когда я приехал, и один из них привел кузину для помощи, которая знает множество местных легенд и тут же при виде меня поняла, кого видит перед собой. Поскольку все, что она слышала — это то, что на острове гостила молодая пара, первое, что она подумала — что я съел тебя, — он криво усмехнулся, — Я объяснил, что ты моя жена, и что тебе пришлось преждевременно уехать, и ее следующая мысль была, что ты беременна и торопилась домой.

— К этому моменту она все еще считала меня человеком?

— Верно, хотя я все равно не понимал, как это могло прийти ей в голову, если мы были там только двенадцать дней.

— Она случайно не думала про супружеские измены? — сухо спросила я.

— По крайней мере я не видел этого, — ответил Эдвард, — мне удалось убедить ее, что я не хочу причинять ей вред, и мы поговорили. Индейцы тикуна, из которых она была, рассказывают легенды о вампирах, соблазняющих молодых женщин — и в их историях сказано о получающихся беременностях.

Смутные планы о ребенке-человеке испарились из моей головы. Мы могли иметь собственного ребенка. Я ощутила, как на моем лице появляется недвусмысленная улыбка...

— Однако, — продолжил Эдвард (тут я застыла), — беременности протекали неестественно быстро, поэтому она и считала, что двенадцати дней достаточно, чтобы заметить. На все уходил месяц — и ты можешь представить, как тяжело это было для человеческого организма, от зиготы до ребенка в девять раз быстрее обычного. Она не знала ни одной истории, где мать бы выжила. И ни одной, где ребенок был бы нормальным.

— В каком смысле — не был бы нормальным?

— Об этом она знала немного. Но если существуют истории о полувампирах, то где-то должны быть и сами полувампиры — можно начать с Южной Америки. Я хотел добраться домой для обсуждения этой темы с тобой, прежде чем продолжать исследования.

— Если это убьет Джанну... — неловко сказала я.

— Это старые легенды, — ответил он, — тогда даже самая обычная беременность была опасной, без современной медицины. Да и вампирский яд может творить настоящие чудеса. Когда Эсме нашли у подножия скалы, ее отправили сразу в морг, поскольку никто не давал и шанса на ее выживание. Однако ее сердце билось и после того, как Карлайл ее обратил, у нее все было в порядке. Никто из нас при обращении не был здоров, кроме тебя. И я знаю о надежде Джанны быть обращенной Вольтури.

— Она надеялась, но не по той причине, о которой ты думаешь. — я рассказала ему про Иларио, едва цепляющемся за жизнь. — Сейчас я снова спрашивала ее, и по ее словам, она все еще хочет быть вампиром, даже если ему не нужна будет ее помощь при обращении, к тому же она хочет помочь нам с суррогатным материнством — но я не знаю, подпишется ли она на эту реактивную беременность, которая по слухам убивает людей, в надежде, что мы успеем ее спасти при помощи нашего яда.

— Разумеется, если мы установим, что для нее нет безопасного пути выносить полувампира, она и не должна это делать, — уверил меня Эдвард. — Но это стоит исследовать.

В его голосе слышался отголосок чего-то, что он пытался не выделять — возможно, для него было значимо то, что наш ребенок может быть биологически от него, хотя он знал, что плохо делать на это упор, если я думаю, что это слишком высокая цена за безопасность Джанны.

Я кивнула.

— Думаю, у нас есть как минимум полгода на исследования и решение, — ответила я. — Даже если Аро устроит проверку через год, и мы выберем медленно развивающегося человеческого ребенка, к тому моменту все равно можно будет увидеть признаки.

— Согласен, — сказал Эдвард.

— Есть какие-то проблемы с Иларио? — спросила я.

— Не думаю, что будет разумно держать его поблизости с Джанной, если он будет обращен первым, — сказал Эдвард, — пока он не совладает с собой как ты, что возможно, если твоя теория верна, это не будет для нее безопасно.

— Так куда-то нужно деть Иларио или Джанну? — спросила я. — И куда? У Денали уже находится Дэвид, и он не очень хорошо адаптируется, так что Джанну нельзя отправить туда. Можно было бы Иларио после его обращения, но непонятно, как безопасно доставить неконтролируемого новорожденного на Аляску.

— Возможно, понадобится временно разделиться, — сказал Эдвард. — Мы обсудим это с остальными.

Я нахмурилась, эта идея мне не особо нравилась. Но если Иларио справится настолько хорошо, насколько возможно, не причинив вреда его эквиваленту Нильса, то это стоило бы того, чтобы некоторые из нас сопроводили на пару недель в отдаленное место, а потом вернулись с ним обратно. Достаточно оправданно.

— И последнее... — начала я.

* * *

Эдвард не задумывался, как работает сила Аро, тот никогда не думал об этом в явном виде, по крайней мере в радиусе телепатии Эдварда.

— Когда он решает найти нечто определенное, то я всегда могу это разобрать, — сказал Эдвард. — Но в других случаях все происходит слишком быстро, информация не задерживается достаточно на поверхности сознания, чтобы я мог прочитать ее. Если он получает информацию из поглощенных воспоминаний и личных по-разному, я не могу уловить разницу.

— Это не сужает область возможного, — сказала я. — Похоже, что есть три возможности: что он настолько силен, насколько полагают все, что он хранит все воспоминания своих целей, но не обрабатывает автоматически, или что ему надо заранее знать, что нужно найти.

Эдвард кивнул.

— Не могу поверить, что не задумывался об этом ранее, ведь у него не было причин не трогать Квилетов; строго говоря, было бы логично для него желать уничтожить их, на случай если они когда-либо могли пройти активацию. Однако последний раз, когда он читал одного из нас, был далеко не первым с тех пор, как мы встретили Квилетов семьдесят лет назад.

— Значит, вероятно, можно отбросить первое, — сказала я. — Но есть ли безопасный способ различить второе и третье?

Мы задумались. Проблема была в том, что из тех вещей, что подходили под темы для эксперимента, было только несколько тех, которые нас устраивали, если бы Аро задумался о них. Было бы безопасно сделать косвенные намеки на вервольфов и прочитать его мысли о них, если правдива была последняя гипотеза, поскольку он бы решил, что разговор идет о Детях Луны, и не было бы отдельной причины задумываться над этим, когда он в следующий раз будет читать Калленов. Но если верна вторая гипотеза, то упоминание вервольфов приведет его к тем воспоминаниям, которые вынудят Вольтури послать свою охрану на череду убийств в Ла Пуш.

И на деле, если Аро будет обсуждать оборотней или похожую тему со своим ковеном, то это все равно может случиться в любой момент... Если Кай выразит скептицизм, что они уничтожили всех Детей Луны, если кто-то в охране увлекается ужастиками и будет обсуждать их вслух, если Аро внезапно заинтересуется культурой коренных американцев...

Я не произнесла этого вслух.

Вместо этого я сказала:

— Эдвард, ты доверяешь мне?

— Абсолютно, — это не была преувеличенная, как обычно, форма "да"; это было описание его отношения. Абсолютное доверие. Мне меньше и не требовалось.

— Я хочу, чтобы ты прекратил об этом думать и больше ни с кем не поднимал эту тему, — продолжила я. — И мне может понадобиться отправиться в путешествие или использовать достаточно объемные суммы денег неожиданно, в одиночку. Я хочу, чтобы ты избегал мыслей об этом или разговоров как можно тщательней. Возможно мне нужно будет, чтобы семья считала , что ты путешествуешь, и не задумывалась над этим. Я могу просить о странных вещах без предупреждения и объяснений.

Эдвард понял, пусть не все, но достаточно. Мой разум до сих пор был единственным местом, куда Аро не мог добраться — если случится так, что он заинтересуется чем-то не тем, даже самый безопасный сценарий развития событий будет под угрозой. Нельзя было просто отказываться жать ему руку при встрече, чтобы сразу же не попасть под подозрение. Не было безопасного места, кроме моего собственного дара.

* * *

Мы с Эдвардом вернулись в главный дом. Карлайл уже узнал об Иларио от Джанны и занимался его переправкой в новую частную клинику в Норвегии. Карлайл уже устроился на новую работу в ближайшем городе, хотя по специальности хирурга, а не онколога. Практика была фиктивной, поэтому Иларио был приглашен как участник клинического исследования. Помощь Джанны позволила сделать все проще — она позвонила брату, когда он был в сознании, сказала волшебные слова, и вот он уже просит о своей отправке на север.

Розали уговорили изобразить ассистента Карлайла — у нее были знания, чтобы не выйти из роли, и, в отличие от Эдварда, она не была одаренной, за которой гонялись Вольтури. Ее присутствие в Вольтерре не привлекло бы лишнего внимания. Она поехала в Италию за Иларио, внешне невозмутимая — возможно ей было в удовольствие помочь Джанне, поскольку та планировала выносить первое, и, возможно, последнее, дитя, которое вообще могло быть в семье.

Было решено, что после прибытия Иларио, но до начала его обращения, мы с Эдвардом и Джанной поедем в дом Калленов в Квебеке. В теории, Джанна могла добраться и сама — она все же была взрослой, имела права и так далее — но ей хотелось быть поближе ко мне на случай если Аро решит пораньше проверить, не отпустила ли я ее "на волю". Поскольку моим целям пребывание в Северной Америке подходило, я не стала возражать.

После того, как подготовка была завершена и колеса завертелись, Элис настояла на том, чтобы я осмотрела подарки Аро. Ее рвение выбивало меня из колеи, но, по крайней мере, эти подарки были менее жуткими, нежели если бы они были присланы человеком. Одним из подарков была шкатулка, хотя и необычная: старая на вид, инкрустированная золотом и жемчугом, украшенная камнями всех цветов радуги, маленькими, но зато в таком количестве, что шкатулка просто переливалась. Внутри был второй подарок. Элис сказала, что это один из нескольких объектов в мире, которые стоят дороже непосредственно шкатулки: золотая цепь, сплетенная так, что ее можно было вешать на шею. К этому ожерелью был приделан бриллиант размером с мой глаз.

Карлайл опознал эту вещь как один из драгоценных камней, которые были заложены в 13 веке, из короны Иоанна Безземельного.

Фу. Это была попытка заинтересовать меня вступлением в их стражу? Это не было похоже на реальное оружие, так что я не могла расценить украшение иначе как сообщение "присоединяйся и получишь больше старых сияющих камней". Я встречала женщин среди Вольтури — они носили сутаны или платья, но вовсе не выглядели так, словно собрались на вручение Оскара или только что ограбили ювелирный.

Я оставила коробку с ожерельем в том же месте нашего коттеджа, где висели платья, которые я не собиралась носить. Чтобы выразить неподчинение Вольтури безопасным путем, я надела браслет, подаренный Эдвардом на Валентинов день.

Потом, улучив момент отдыха, кроме того, когда я была в самолете, я позвонила маме. Она на удивление спокойно приняла мое бегство с женихом, выразив уверенность в моих способностях самой судить, и что Эдвард чудесный "мальчик, то есть я хотела сказать мужчина". Она хотела приехать в гости, но подумала (к счастью), что молодоженам нужно время для себя. Это выиграло мне немного времени. Я ответила искусственно пониженным и огрубелым голосом, что люблю ее, в восторге от замужества и ценю ее уверенность во мне.

* * *

На следующий день Розали привезла Иларио. Он выглядел ужасно — впечатляюще, что он сумел столько бороться, хотя согласно моим предположениям, могли помочь надежды на становление вампиром. Это был один из тех видов рака, что оставляют не более пары месяцев жизни, и только немногие люди иногда могут продержаться дольше — но хорошей их жизнь не будет. По крайней мере таким был случай Иларио. У него не было волос, большую часть времени он спал, есть ему приходилось через трубку. Путешествие также не добавило ему здоровья. Иларио сумел подтвердить, что на самом деле искренне желает стать вампиром; даже сумел слабо улыбнуться Джанне — и это было все, на что он был способен.

У Карлайла не было больше наркотиков для введения в кому. Для Иларио их специально не выписывали, а в маленьком госпитале такие обычно не хранились. Но у Карлайла под рукой было немало морфия. Я из чистого любопытства наблюдала, как были введены обезболивающие и два шприца чистого яда. Джанну не пустили — никто не хотел, чтобы ей пришлось слышать крики брата.

Иларио не кричал. Вообще, он никак не шевелился, хотя я могла слышать его бьющееся сердце. Морфий убирал боль так же эффективно, как моя кома? Если так, и к тому же он действует больше тридцати часов, то это будет новый золотой стандарт для обращения в будущем. Надо будет его спросить потом.

Поскольку Иларио не выказывал явной душераздирающей боли, мы дали Джанне подержать его за руку и сказать, насколько можно было слышать, что она любит его. Потом пришлось уходить, чтобы попасть на самолет до Канады.

Большую часть полета Джанна проспала, пока Эдвард учил меня французскому. Учиться, имея партнера, было быстрее, чем просто по книге, хотя пока я не достигла уверенного владения ни в одном из языков, которые начала изучать, везде я знала слишком мало. Хотя уже была способна спросить дорогу, если понадобится.

Но я не планировала пробыть там долго.

Мы прибыли. У Калленов уже был обычный комплект машин дома, так что вместо аренды мы просто взяли такси. Как только нас высадили, Эдвард отправился в магазин за едой для Джанны, а я начала стягивать белые чехлы с мебели. В доме не было кроватей, но я нашла диван, который был, пожалуй, достаточно комфортным для нее, так что я перенесла его в комнату, которая, похоже, в обычных условиях принадлежала Розали и Эмметту. Пока Джанна устраивалась, сонная после путешествия, я вышла за пределы ее слуха, чтобы сделать звонок.

Раздался первый, второй, третий гудок.

А потом Билли Блэк взял трубку.

* * *

— Билли, это Белла, — сказала я, не заботясь о том, чтобы изменить голос.

— Белла? — переспросил он. — Ты... Кто ты?..

— Вампир. Кстати, договор говорит "кусать", а не "обращать", так что, надеюсь, это не будет помехой дружбе между нашими семьями.

Это немного не соответствовало истине — вряд ли "дружба" была подходящим словом. Волки семь десятилетий назад сочли вампиров своими естественными врагами, еле-еле договорившись с Калленами.

— Зачем ты звонишь? — возмутился Билли.

— Кто-нибудь слышит наш разговор на вашем конце провода? — уточнила я.

— Нет, Джейкоб ушел гулять с друзьями...

— Хорошо. Тогда, как вы вероятно знаете, моя семья — это не единственные в мире вампиры...

Я объяснила, по возможности сжато и доступно, опасность Аро. Билли безмолвно слушал, пока я не дошла до заключения.

— Примем ради предосторожности за истину то, что у него более опасная из форм чтения мыслей. Прямо сейчас, если нечто даст ему ключ к знанию о вашем существовании, через мысли Эдварда он узнает, что вы неактивны и уязвимы. Спустить на вас одного вампира будет достаточно, чтобы перебить всех в Ла Пуш до того, как пройдет активация; еще несколько вампиров смогут отследить всех тех, кого пропустил первый, отсутствующих членов клана, таких как Ребекка и Рейчел, и убить и их тоже. Вольтури достаточно дать лишь сигнал. Они не сочтут ваше истребление лишними усилиями, они хотят этого, поскольку, даже если вы никогда не пробудитесь, вы все равно останетесь угрозой.

— И что ты хочешь сделать с этим? — сдержанно спросил Билли.

— Я хочу пробудить вас, — ответила я.

* * *

Эдвард не задержался в магазине, поэтому мне пришлось отходить дальше, когда он пришел — я все еще уговаривала Билли дать больше информации о квилетских легендах. Эдвард отнес пакеты с покупками Джанне, которая начала их разбирать так, как ей хотелось; потом он снова вышел наружу.

Он подошел сзади, обнял меня и поцеловал в шею. В руках у него было два листа бумаги.

— Я не знаю, что тебе нужно, — сказал он понизив голос, — или что понадобится позже. Знаю, лучше, чтобы я не знал. Если бы ты попросила контакты или ресурсы позднее, я бы получил представление, пусть даже примерное — так что я сделал список всего, о чем только мог подумать.

Он передал мне листы, целиком заполненные мелким почерком в пять колонок с обеих сторон, где были имена, адреса и телефонные номера — каждый из которых сопровождался заметками о том, кто это и в какой ситуации полезен. Также Эдвард купил мне атлас Квебека, при помощи которого я могла бы ориентироваться.

Я быстро просмотрела и то и другое, запомнив все без разбору. Сначала атлас, к которому я потом вернулась, а потом уже рукописную заметку. Это был довольно интересный список: частные сыщики, дельцы с черного рынка, продавцы фальшивок, хакеры, чиновники различных рангов, запуганные или подкупленные Калленами, которые могли помочь в случае необходимости обойти бюрократические препоны или скрыть что-то. Они были разбросаны по всему миру, но в основном концентрировались в северной части США. Как только я просмотрела список, я уничтожила его, разорвав на столь мелкие куски, что даже терпеливый вампир не смог бы собрать, и развеяла по ветру. Потом повернулась к Эдварду и поцеловала его.

— Спасибо, — прошептала я.

— Надеюсь, это поможет, и ты знаешь, что делаешь, — добавил он с грустной улыбкой.

— Не особо, — сказала я. — Но я знаю достаточно, чтобы считать это лучшим, что я могу сделать.

Ответ ему не понравился, но он не стал давить на меня.

— Мне нужно идти, — сказала я извиняющимся тоном. — Я вернусь... эм... позже. У тебя есть мой номер.

Эдвард подал мне ключи от машины, на которой он ездил за покупками. Я поцеловала его на прощание и уселась за руль.

* * *

Я направилась на юго-запад и позвонила Билли, уверенная, что мой мозг не будет перегружен вождением и разговором по телефону одновременно.

— Извините, — сказала я, когда он взял трубку, — это для безопасности, — здесь я ощутила себя не в своей тарелке, произнося эти слова. — Мне нужно было выйти за пределы слышимости моего мужа. Вы как раз объясняли, почему я не могу забрать Рейчел из Спокана, который мне по пути, чтобы активировать оборотней, при том что даже чужой человек, глядя на вас, скажет, что она ваша дочь, и таким образом имеет нужный ген и входит в число тех, кто может быть истреблен, при этом она еще и недалеко от меня и Ла Пуш, в отличие от живущего на Гавайях близнеца.

Билли молчал некоторое время, хотя я слышала его дыхание.

— Потому что женщины никогда не становились волками, — наконец ответил он.

— Почему так?

— У них просто нет этой магии, — сказал Билли, что значило "понятия не имею".

— Ладно, давайте поразмыслим, — ответила я, что значило: "я буду думать вслух, чтобы вы понимали, от каких предпосылок я отталкиваюсь". — Мы достоверно знаем, что волки пробуждаются в раннем возрасте или не пробуждаются вовсе, так? В насколько раннем возрасте?

— До двадцати пяти, насколько я знаю, — сообщил он.

— В те дни девушки Квилетов такого возраста были склонны находиться там, где можно встретить вампиров и пробудиться? — задала я вопрос. — Или имело ли племя до или после этого защитников, которые могли отгонять таких вампиров от деревни? — он не ответил, что я расценила как "нет". — Возможно, — продолжила я, — что у них просто никогда не было шанса пробудиться?

— Возможно, — проворчал Билли.

— Так что это по крайней мере стоит проверить, — сказала я, — подобрав Рейчел. В противном случае, посланникам Вольтури едва ли будет дело до ваших легенд, что она не может обернуться. Они предположат, что она все равно имеет эти гены и может передать их сыну, или что истории лгут, или что она может слишком сильно заинтересоваться гибелью своей семьи. Только то, что она не приходит домой, когда вы зовете, не значит, что она не захочет говорить со мной — и я могу доказать большинство тех слов, что мне придется говорить, и привести ее туда, где она должна быть.

Я со стыдом осознавала, как высокомерно звучат мои слова, но я пыталась спасти дочь Билли, а он поразительно не хотел помогать в этом. Я продолжила:

— Вольтури плевать на человеческую жизнь. Они убивают людей — вампиров, людей, европейских оборотней — все время. Каждый день — когда хотят есть. Когда раздражены, ощущают угрозу или нуждаются в показательной казни. Я бы не удивилась, узнай, что некоторые из них не имеют других оснований для убийства, нежели просто ради развлечения. Станет она волком или нет, Рейчел не находится в безопасности от них. Они не проигнорируют ее, если узнают о вас. Она будет в безопасности в той степени, в которой я смогу обеспечить, если она пройдет активацию, и будет очень хорошо, если она окажется в числе активировавшихся. Скажите, где мне найти ее, Билли.

Он пробормотал адрес и номер телефона.

— Спасибо, Билли. Увидимся через полтора дня, — я захлопнула телефон.