1+1 (гет)

Они решили сменить своё местоположение ближе к вечеру, и уже на закате ставили палатку.

После обеда, который на самом деле можно было назвать ужином, они продолжили беседу.

— Ты расскажешь мне об остальных турах? — опять сидя за столом, спросил Гарри.

— Даже больше. Я была пассивным участником второго тура.

— Это как? — удивился Гарри.

Гермиона улыбнулась и поведала об их подводном приключении.

— Я же плавать не умею и всё равно полез в воду? — спросил Гарри скептично, но градус неверия в его голосе был намного ниже, чем в предыдущие разы, когда он задавал Гермионе вопросы схожего содержания.

— Добби бывает очень убедителен, — хитро сказала Гермиона.

— О, я в этом ничуть не сомневаюсь, — тут же сказал Гарри, причём таким тоном, что ему сразу стало ясно, откуда ноги растут, точнее, уши, а в его случае — вообще ласты.

Повисла пауза. Гермиона не спешила рассказывать дальше, а Гарри не знал, с какой стороны лучше всего подступить. Постепенно вспоминалось всё, но были некоторые моменты, остающиеся белыми пятнами. Всё-таки он решился.

— А что с третьим туром? Ты так старательно избегаешь разговоров о нём. Рассказывай и обстоятельнее. Я слушаю, — Гарри уселся поудобнее.

— Не уверена, что ты готов, — выказала некоторое сомнение Гермиона. Гарри состроил недовольную мину. Тут кстати вспомнились слова Малфоя.

— Грейнджер, это же чёртов Поттер. Давай! — для достоверности он поманил её к себе ладонью.

Подобное поведение, и уж тем более цитирование Малфоя, было нехарактерно для Гарри.

— Ты не заболел ли случаем? — проницательно спросила Гермиона и пристально посмотрела на Гарри.

— Нет, а должен? — удивился он, хотя его голос прозвучал разочаровано. Видимо, не такой реакции он ждал от неё.

— Просто ты и Малфой. С чего бы вдруг ты его вспомнил?

— А, ты об этом, — понял Гарри причину её смятения. — Да вот просто его слова вспомнились кстати, ну я и ляпнул, — начал он объясняться. Гермиона не сводила с него проницательного взгляда и не выказывала никаких эмоций. Гарри почувствовал себя неуютно и решил выложить все карты на стол: — Хорошо. Ещё я хотел тебя немного позлить, чтобы ты мне всё выложила без утайки. Видимо, неудачная идея была, раз ты не разозлилась, а скорее удивилась.

Гермиона не ответила на его провокацию даже после объяснений. Она думала, колебалась: говорить — не говорить. Гарри поудобнее уселся, готовый внимательно слушать.

Взвесив все за и против, она потихоньку начала ему всё рассказывать. Гарри слушал внимательно. Иногда голос Гермионы уходил на второй план, и тогда в голове всплывали воспоминания не самого приятного содержания. Гарри мысленно морщился и виду старался не подавать.

До момента схватки с Волдемортом.

Когда действие переместилось на кладбище, Гермиона стала описывать события короткими предложениями, без деталей и подробностей. Гарри понимал, что она не знала всех нюансов той истории, но ему хватило рассказанного в общих чертах. Её слова словно выжигали пелену, которая лежала на его воспоминаниях.

Он вновь увидел смерть Седрика, беседу с возродившимся Волдемортом и схватку с ним же, если его попытку выжить тогда можно считать достойным боем.

Шрам болел в воспоминаниях, и от этого боль проснулась и сейчас.

Гермиона давно уже ничего не говорила, а только с опаской смотрела на зажмурившегося и нахмурившегося Гарри. Дыхание его участилось, а рука машинально потянулась к шраму. Гермионе не понравился этот жест. Ей хотелось одёрнуть Гарри, но она старалась не вмешиваться.

Досмотрев восстановившиеся воспоминание до конца, попросту его дотерпев, Гарри открыл глаза. Шрам саднил. Настроение было беспощадно испорчено. Ему всякое припомнилось, но это уже было за гранью. Голова болела так, что его начинало мутить. Он начал путаться в своих мыслях, они стали тяжёлыми и вязкими, словно корабли, до этого спокойно дрейфовавшие на морских просторах, но насильно поставленные на якорь. Пальцы чуть онемели, их слегка покалывало, или это было фантомное ощущение от того, что он тогда вцепился мёртвой хваткой в тело Седрика…

— Гарри, если ты хочешь поговорить… — робко предложила Гермиона, не зная, как вывести его из этого подобного трансу состояния.

— Не хочу, — грубо отказался он и ещё сильнее нахмурился каким-то своим мыслям.

— Может, нам всё же стоит сделать перерыв? — продолжила настаивать на своём Гермиона, совершенно не обращая внимания на грубый ответ. Она прекрасно понимала Гарри.

Он молчал долго. Сидел неподвижно и остекленевшим взглядом буравил стол. Когда Гермиона уже начала всерьёз переживать за него, он ожил. Будто встрепенувшись, он посмотрел на Гермиону устало, обречённо и виновато. Она вздрогнула, потому что видела такой взгляд у Гарри раньше. Обременённый непосильной ответственностью. И чего скрывать, Гарри последних дней ей нравился гораздо больше, чем тот, который в скором времени должен был выйти из спячки внутри него, усыплённый влиянием тёмной магии. Пусть он был раздражительным, непредсказуемым, но он был живым! Она видела его эмоции и чувства — то, чего ей так не хватало в последнее время.

— Продолжай, пожалуйста, — сейчас он был дружелюбнее, чем пару минут назад, но скверное настроение Гарри волновало её не в первую очередь:

— Гарри, если ты себя плохо чувствуешь — только скажи, — Гермиона не сводила проницательного взгляда с его руки, которой тот машинально поглаживал свой шрам.

— Всё в порядке, — поспешил он разуверить Гермиону, убрав руку со лба, — просто как будто тело испытывает эмоциональное послевкусие, что ли. Голова побаливает, но не более того.

— Гарри, — она всё ещё хотела настоять на своём, но, встретив решительно настроенный взгляд, продолжила… — Пятый курс был непростым.

— Я столько раз слышал эту фразу, что уже не удивлён, — понуро сказал Гарри, протяжно вздохнув. — Давай, выкладывай.

Гермиона сделала глубокий вдох, а потом призвала из сумочки пергамент и чернильницу с пером.

— Первое, — развернув пергамент, она поставила цифру один и начала писать, продолжив говорить: — В твою историю о воскрешении Риддла Министерство не поверило. И началась форменная травля. Что в газетах, что в школе. Был настоящий информационный кошмар.

— Мальчик, который лжёт? — саркастично поинтересовался Гарри. Он почему-то был не удивлён реакцией Министра вместе с Министерством. Видимо, ещё тогда смирился с этим.

— Что-то похожее, — утвердительно кивнула Гермиона, — ты вспомнил?

— Пусть будет так. В общих чертах, по крайней мере, — с небольшой заминкой ответил Гарри.

Гермиона поставила цифру два и печатными буквами крупно написала “АМБРИДЖ”. При этом она не произнесла ни слова, но, когда Гарри прочитал написанное, его передёрнуло. Он машинально посмотрел на руку, где остался шрам от его наказаний. Эта катастрофа в розовом вспомнилась быстро, хотя Гермиона так и не сказала ни слова, но по лицу Гарри она поняла, что слова ему не нужны.

— А третье? — спустя некоторое время поинтересовался Гарри у внимательно разглядывающей его Гермионы, которая размышляла над тем, как же ему рассказать о дальнейших событиях.

— Я лучше покажу тебе, — после этих слов она развернулась к Омуту памяти. — Это наш поход в Министерство. Но сначала несколько приятных и хороших воспоминаний, чтобы подготовить тебя.

— Всё настолько плохо? — нахмурился Гарри, садясь напротив Омута. Гермиона ничего не ответила, но поджала губы, отправляя в чашу несколько воспоминаний подряд, причём последняя нить была достаточно длинной по сравнению с остальными.

— Я бы рассказала тебе, Гарри, но лучше, чтобы ты всё это увидел сам, — спокойно сказала Гермиона, откладывая палочку в сторону. Гарри положительно кивнул и склонился над чашей.

— Жди, я обязательно вернусь с вопросами, — он вплотную склонился к серебристой субстанции мыслей.

— Всенепременно, Гарри, я с радостью на них отвечу, а пока, если ты не против, я возобновлю дежурство, потому что тебя не будет довольно долго, — Гермиона направилась к выходу из палатки, захватив одну из книг Дамблдора.

Гарри нырнул в её воспоминания. Сразу было видно, что Гермиона приноровилась к этому делу, потому что картинки сменяли одна другую, во-первых, не очень резко, как это было раньше, но и не очень быстро, позволяя его пробуждающимся воспоминаниям шагать в ногу с этими. Во-вторых, он почти не чувствовал её тогдашних эмоций, хотя сейчас его взору предстало их первое занятие в Отряде Дамблдора — не та ситуация, которая могла бы заставить Гермиону поволноваться или понервничать. Он вспомнил и их посиделки в Кабаньей Голове, и поиски места, где бы они могли заниматься. И вот. Их первое занятие.

Гарри сразу улыбнулся. Совсем чуть-чуть, только лишь уголками губ, но в голове у него прояснилось — тяжёлые мысли отошли на второй план. И всё, что было связано со смертью Седрика и возрождением Волдеморта, вдруг стало не таким неподъёмным грузом, как это было тогда, когда он только вспомнил об этом, а заняло на своё место — стало пережитком прошлого. Его прошлого, с которым он уже, похоже, смирился, потому что тот Гарри, которого он сейчас видел перед собой, шёл вперёд всеми доступными ему путями и с неотъемлемой поддержкой друзей…

Перед ним промелькнуло ещё несколько воспоминаний, связанных с занятиями в Отряде Дамблдора. Теперь он ощутил эмоции Гермионы. Оказывается, они были изначально, просто не так ярко выражены, как раньше её испуг, волнения и переживания. Сейчас он чувствовал умиротворение и довольство происходящим, потому что тогда она считала то, что они делали, правильным. И Гарри был с Гермионой полностью солидарен. Он помнил это чувство эйфории, когда помогал освоить новые заклинания и объяснял их всем этим ребятам. А также было весело проворачивать подобные махинации, на самом деле запрещённые на тот момент школьным уставом, под носом у нежелательной части администрации школы.

Он прикрыл глаза, проигрывая в постепенно возвращающихся воспоминаниях моменты, которые приглянулись уже лично ему: успехи каждого члена Отряда, в том числе и самой Гермионы, и последнее их занятие перед Рождеством…

Правда, после всё было не столь радужно. Гарри нахмурился, он вспомнил, как Амбридж с её Инспекционной Дружиной всё-таки их изловила и чем всё это закончилось для Отряда Дамблдора.

Воспоминания в его голове начали наслаиваться одно на другое, и он совсем запутался во всём этом. Да ещё и в воспоминаниях Гермионы они шли по какому-то неизвестному ему помещению с кучей каминов. “Министерство Магии, она же говорила, что мы туда зачем-то пошли”, — подумал он, полностью переключая своё внимание на воспоминание Гермионы и решив, что недостающие куски он восстановит сам в процессе просмотра. Ну, или Гермиона ему поможет с этим.

Что ему сразу не понравилось, так это ощущения. Причём не целостные, как это было раньше фоном во всех воспоминаниях, которые показывала ему Гермиона, а урывками, как будто она намеренно пыталась их скрыть. Либо это была не очень умелая работа с воспоминанием, либо тогда Гермиона действительно брала себя в руки, контролируя эмоции. И то, и то было равновероятным.

Он сконцентрировал своё внимание, отгородившись от посторонних мыслей.

Вот они мечутся из комнаты в комнату: перед глазами мелькают и Маховики времени, и сосуд с мозгами, и круглая комната с множеством дверей, и какой-то зал с кучей кристальных шаров.

“Зачем же тогда мы полезли в Министерство?” — Гарри пытался вспомнить, пока шёл шаг в шаг за своей суетливой копией.

Когда они остановились возле ряда с номером девяносто семь, он сам начал потихоньку всё вспоминать, но его отвлекли произошедшие события: появление Пожирателей Смерти, схватка с ними и попытка удрать.

В этой кутерьме он не сразу сообразил, что к чему, всё происходило слишком быстро. Себя он уже давно потерял из виду, оставшись рядом с Гермионой, которая довольно успешно оборонялась от атаковавших её Пожирателей. Но что может ещё школьница против взрослых магов, пусть и не так давно освободившихся из Азкабана?

Гарри, сжав кулаки, наблюдал за тем, как с каждой секундой Пожиратели всё больше их теснили. Он видел, как Гермионе всё трудней и трудней стало отбивать направленные в неё заклятия и ещё пытаться как-то страховать друзей. И всё это на бегу. Сейчас, молча наблюдая за уже когда-то свершившимся, Гарри изнывал от того, что он никак не может вмешаться и обречён лишь наблюдать за происходящим. Было лишь вопросом времени, когда людям в масках надоест играться и в дело пойдёт тяжёлая артиллерия.

Молнией сверкнуло какое-то незнакомое заклинание, которое попало в Гермиону, и та как подкошенная свалилась на пол. Постепенно звуки и краски стали пропадать, пока воспоминание не померкло совсем и Гарри просто не выкинуло из Омута.

Гарри ошарашено уставился в одну точку, пытаясь переварить только что увиденное. Он не помнил такого. Его попросту там не было. Что за заклятье поразило Гермиону? Это точно был не банальный оглушитель. Он же ощутил эту вспышку. Её боль. Физическую, в районе нижней части рёбер. Лишь только небольшой укол, но раз до сих пор ощущения Гермионы от того заклятия были столь свежи, то боль тогда, видимо, была невыносимой.

А что, если…

Довести мысль до конца Гарри не успел, да и не хотел. Он подорвался к выходу из палатки, не утруждая себя тем, что стоит надеть куртку, ибо на улице минусовая температура.

Гермиона нашлась быстро. Она сидела недалеко от входа в палатку на старом пне, уютно устроившись на ложе из подушек и завернувшись в пару пледов. Заметив Гермиону, Гарри медленно подошёл к ней. Она не видела его, потому что сидела спиной к палатке.

— Гарри! — Гермиона вздрогнула, когда почувствовала, что он подкрался к ней.

Он обнял её со спины. Буря, разыгравшаяся у него внутри, успокоилась, когда он самолично убедился в том, что Гермиона с ним, цела и невредима, жива. Только ощутив её тепло рядом с собой, он понял, как же холодно было на улице, а на нём из зиних вещей только свитер.

Гермиона не стала высвобождаться из его объятий, а даже наоборот замерла, боясь сделать лишнее движение, потому что даже сквозь столько слоёв одежды и два пледа она чувствовала, как колотится его сердце, словно птица, бьющаяся о прутья клетки и рвущаяся на свободу.

— Это правда? — едва слышно пробормотал он ей куда-то в копну волос, заплетённых в толстую косу. Она знала, какое воспоминание скинула ему, но не думала, что оно произведёт такой эффект. Всё-таки в прошлый раз тот факт, что им всем тогда немало досталось, произвёл на Гарри немного другое впечатление. Но там были совершенно другие обстоятельства. О которых он, судя по всему, ещё не вспоминал.

— Да, — она не знала, что ещё ему сказать. Как-то убеждать, что всё обошлось, было неправильным. Тут скорее шок. Как в прошлый раз, когда она рассказала, что была атакована василиском и избежала окаменения благодаря собственным мозгам и воле случая.

Он только крепче вцепился в неё. Гермиона положила свои руки поверх его. И вздрогнула. Его руки были холодными. Она хотела освободиться от объятий Гарри и посмотреть на него, но следующее действие заставило её вновь замереть.

Рука Гарри проскользнула под все слои одежды Гермионы. Она хотела возмутиться и спросить, что он, чёрт возьми, делает. Холод его пальцев ознобом пробежался по её коже вместе с мурашками, заставляя её тело помимо её воли сделать судорожный вдох. Она вцепилась в его руку, чтобы убрать её оттуда, где ей находиться не положено, но как раз в это мгновение он скользнул кончиками пальцев по краям шрама от попавшего в неё тогда заклинания.

— Почему я не помню этого? Почему меня не было рядом? — обречённо спросил Гарри, чуть поглаживая кожу рядом со шрамом.

Гермиона не сказала ни слова, а только аккуратно убрала его руки и развернулась к нему. Она хотела сказать, что тогда был хаос и было не до этого. К тому же каждый из них знал, на что идёт. Но она не смогла сказать ни слова, потому что для того, чтобы всё это произнести, ей необходимо было твёрдым взглядом посмотреть в глаза Гарри, чего она сделать не могла, потому что боялась увидеть его обречённый и потерянный взгляд.

Она всё так же держала его за руки, но только сейчас обратила внимание, что Гарри стоит на морозе в одном свитере. Отодвинувшись, она притянула его к себе, усаживая рядом, и набрасывая на его плечи плед.

— Почему я так просто воспринял твоё ранение? И другим ведь тоже, наверно, неплохо тогда досталось.

— Видишь ли, Гарри, — Гермиона поджала губы. Её кольнули слова Гарри о его же чёрствости, но всего лишь на малую толику. Потому что друзей своих он увидел через пару дней целыми и невредимыми, только потрёпанными физически и магически, — тебе было просто не до этого.

— Не до друзей?! — презрительно бросил он, резко вскакивая на ноги и обжигая Гермиону яростным взглядом. — Не сволочь же я, которая думает о близких в самый последний момент.

— Нет, конечно! — тут же возмутилась Гермиона с твёрдым намерением разубедить Гарри. — Ты же сам видел, что там творилось. Всё происходило быстро и стремительно. Насколько я знаю, потом подоспел Орден Феникса. Вместе с Сириусом. И вступил в бой в комнате с Аркой Смерти, — на последних двух словах Гермиона запнулась. Она не хотела намерено выделять интонацией название Арки, но у неё это получилось.

Она взяла себя в руки, но её силы воли хватило сказать только начало предложения.

— И Сириус… — она побоялась договаривать фразу, но увидела реакцию в глазах Гарри. Как будто сочетание слов “Арка Смерти” и “Сириус” послужило неким катализатором для активации его дремавшей памяти…

Он физически почувствовал, как стена, отделяющая его воспоминания от него самого, с треском рухнула, и освободившиеся воспоминания неконтролируемой волной хаотичных картин и сгустком всевозможных эмоций хлынули в голову.

Гермиона видела, как он метался из стороны в сторону после того, как вскочил на ноги, но вдруг он замер. Резко. В одно мгновение. Гермионе это не понравилось. Она тоже поднялась на ноги, чтобы выяснить у Гарри, что случилось.

Он снова и снова видел падение Сириуса за Арку. Урывками и в постоянном повторе. Как будто видеомагнитофон его памяти зажевал ленту в кассете его жизни и показывал один и тот же момент. Специально. Самый болезненный.

Гарри закричал, схватившись за голову, и упал на колени. Эта пытка была невыносима. И когда он уже думал, что свихнётся, шестерёнки в его мозгу, воспроизводящие воспоминания, переключились с холостого хода и побежали вперёд.

Перед его взором пронеслись его погоня за Беллой, схватка Дамблдора с Волдемортом и попытка последнего завладеть сознанием Гарри.

Он чувствует, как ярость Волдеморта затмевает его сознание и резонирует с отчаянием, которое он вспомнил. Ему кажется, что он может потрогать это вязкое ощущение потери контроля над своим сознанием.

Чужеродные черномагические блоки в его сознании продолжают трещать по швам. Голова раскалывается, шрам жжёт огнём. Он уже не в силах отгородиться от этого неконтролируемого потока собственных воспоминаний. Волна подхватывает его на свой гребень и несёт вперёд.

Смерть Дамблдора…

Операция “Семь Поттеров”: смерть Грюма и Букли. Ранение Джорджа.

Всё это вспыхивает в его сознании, захлёстывая и наслаиваясь друг на друга.

Виски сжимает от постоянной смены эмоций, хотя диапазон их неширок, но достаточно глубок. Он физически чувствует, как кувалда вбивает долото в его сознание. С каждым ударом — вспышкой всё глубже и глубже.

И вот, в момент, когда он уже думал, что всё это затянет его на дно и удушит, он уловил другую эмоцию: ликование. И он ухватился за неё как за соломинку. Вот только перед его глазами предстали не его воспоминания.

Белую гробницу, где захоронен Дамблдор, он последний раз видел летом, а никак не зимой. И палочки покойного директора он в руках не держал…

Когда Гарри осознал, что это не его воспоминания, шрам заныл ещё сильнее, отдаваясь пульсирующей головной болью. По телу пробежалась волна озноба, и Гарри таки потерял контроль над своим сознанием, проваливаясь в блаженное небытие.

Гермиона не на шутку перепугалась, когда Гарри, схватившись за голову, пронзительно закричал, даже скорее завыл, и упал на землю. Она тут же подскочила к нему.

— Гарри, что случилось? Успокойся, я здесь, я рядом, — она растерялась и не знала, что делать. Присев рядом с ним, она обняла его и начала успокаивающе поглаживать по спине.

Гарри не сопротивлялся, он вообще никак не реагировал, но Гермиона чувствовала, как он был напряжён. А потом, в одно мгновение, он как-то обмяк. Она испугалась того, что Гарри потерял сознание, и решила проверить свои догадки.

Он был в сознании, но его лицо не выражало абсолютно ничего.

А потом…

В его глазах мелькнули два красных отблеска, а на лице появилось яростное ликование. На губах застыла самодовольная ухмылка. Гермиона сама вскрикнула, потому что не ожидала подобной реакции. Видеть Гарри таким было страшно. Она хотела отшатнуться, потому что то, что она увидела, пугало её, но не успела.

Всё произошло слишком быстро. Гарри просто набросился на неё, больно ударив по лицу. Гермиона даже не успела защититься. Щёку обожгло, голова резко мотнулась в сторону, а из носа закапала кровь. Гермиона не удержала равновесия и повалилась на мёрзлую листву.

Всё это произошло буквально за секунду.

Она с ужасом уставилась на Гарри.

Секундная заминка в этой кристальной тишине была для него как глоток свежего воздуха, хотя он не был уверен в том, что человек может ощущать своё бессознательное состояние. Но в любом случае шторм в его сознании мгновенно стих, оставив после себя неприятные последствия в виде покалывания в шраме и противной головной боли. Вот только возвращение в реальность было каким-то несуразным. Ему заложило уши, и картина, которая предстала перед его взором, ему не понравилась.

Перед ним лежала поваленная на землю Гермиона. На лице у неё была кровь, и она с неподдельным ужасом смотрела на него.

От её взгляда во рту у Гарри моментально пересохло. Он хотел было спросить у неё о том, что же случилось, потому что на секунду отключился. Но тут его взгляд упал на его правую руку. На ладони была пара капель крови и, судя по всему, вряд ли его. Глаза Гарри тоже расширились от ужаса. Ему всё сразу стало ясно.

Он почувствовал, как неприятный холодок пробежался по его позвоночнику, а осознание содеянного обрушилось на него ушатом ледяной воды.

Нет, он не мог поднять руку на Гермиону. Никогда. Не в этой жизни. Это был не он.

— Гермиона, — голос его дрогнул и как будто надломился, — прости, я был сам не свой, — он протянул её руку, чтобы помочь подняться на ноги. Помощи она не приняла, а только отшатнулась от него, вставая на ноги сама.

— Я заметила, — сухо сказала она, наколдовав прямо из воздуха носовой платок и прикладывая его к кровоточащему носу, с опаской поглядывая на Гарри.

— Прости, это правда был не я, — обречённо вздохнул он, осознавая всю степень своей вины. — Я как будто на секунду отключился и потерял контроль над реальностью. Нечто похожее я испытывал тогда в Министерстве, когда Риддл пытался завладеть моим сознанием. И не так давно, когда я уничтожил медальон мечом. Не без твоей помощи, кстати.

Гермиона сразу же после его слов впилась взглядом в его лицо, внимательно всматриваясь в зелёные глаза. Неприятный инцидент тут же вылетел у неё из головы.

Заметив, что взгляд Гермионы стал менее колючим и враждебным, Гарри улыбнулся одними уголками губ. Он обязательно всё ей объяснит, но чуть позже, а сейчас:

— Лёд тронулся, Гермиона. Я всё вспомнил.

Ему было интересно наблюдать за игрой эмоций на её лице. Видно было, как она борется сама с собой, выбирая, как отреагировать на его слова. Но потом она всё же переборола себя и решилась. Гермиона рванула к Гарри и крепко-крепко обняла его:

— Наконец-то, — шепнула она.

Гарри счёл такую реакцию хорошим знаком, и обнял её в ответ.

— Прости меня, пожалуйста. Это правда был не я, — в очередной раз извинился он.

— Да ерунда, — отмахнулась Гермиона, размыкая объятия и направляя свою волшебную палочку себе на лицо. Она чуть поморщилась, когда почувствовала действие заклинания Эпискей, но потом на её лице появилась улыбка облегчения. Как будто она избавилась от непосильной для неё ноши.

— Не ерунда, — отрицательно покачал головой Гарри, — это был не я, а он.

— В смысле? — Гермиона тут же стала серьёзной.

— Я каким-то образом опять смог проникнуть к нему в голову, Гермиона, — понуро сказал Гарри, потирая виски. Голова у него до сих пор болела.

Гермиона нахмурилась. Несуразность произошедшего потихоньку начала растворяться, и она вновь стала рассуждать рационально.

— Так, пойдём в палатку, а то ты замёрзнешь и простудишься, — она взяла Гарри за руку и потянула внутрь. Он не сопротивлялся.