Навсегда (гет)

Лунатик перечитывал пергамент уже в пятнадцатый раз и всё хмурился, всё морщил лоб. Руки, сжимавшие растреплянный в мочалку пергамент, дрожали с каждой секундой всё с бОльшей амплитудой. Сириус и Джеймс, устало рухнув на свои кровати, ждали приговора, точно нее зная, чего ожидать от друга.

— Что это? — заговорил наконец Римус после длительного, опасного молчания хриплым голосом. Дыхание у него сбилось. — Что это такое?

Он строго и взыскательно взглянул на друзей, словно требуя с них съеденный ими шоколад. Джеймс даже слегка перетрухнул.

— А сам как думаешь? — закатил Сириус глаза, отбрасывая со лба волосы. — Волчье противоядие, дракклы тебя задери!

— Где вы это взяли?

— Стащили, — чистосердечно признался Джеймс, жестом прося Питера подать ему еще одну шоколадную лягушку — после ночного приключения есть хотелось невероятно.

Потянулся и Сириус, но его щеки уже стали красными и наполнились темно-багровыми точками от нескольких съеденных лягушек. Поэтому Джеймсу пришлось его остановить:

— Убрал лапы, псина. У тебя диате-е-ез! Ку-ку!

— Я голодный как чёрт!

— Дождись завтрака, Бродяга, — посоветовал и Питер, утаскивая от Сириуса подальше коробку с лягушками.

— Уроды, — обиженно пробормотал Сириус, вымещая злость на своей подушке.

Римус всё это время изумленно пялился, как на какую-то диковинку, на пергамент, где Джеймс кое-как записал состав Волчьего противоядия. Когда парни завалились в комнату вместе с рассветом и, растормошив его, с широченными улыбками протянули измятый пергамент, он сначала долго не мог понять, что на нем написано — точно нетрезвый флоббер-червь писал! А разобрав почерк, всё равно не понял, что это за шутка такая. Но потом догадался, не нужно было и спрашивать.

Они всё-таки сделали это — выкрали формулу у Дамокла Белби.

Римус и страшно злился, и был рад, и горд, и почувствовал, как слабый огонек заискрился в душе.

Но нет. Ему не может так вести. После стольких лет страданий.

— Как вы это стащили? — никак не мог Рем успокоиться.

— Как-как… Просто! — нагло ухмыльнулся Сириус, стянул с себя грязную футболку, в которой совершил набег на дом Белби, и лениво почесал зататуированную грудь. — Просто вошли в гости к Белби, просто списали рецептик, просто смылись.

— Просто? — скептично приподнял Рем бровь.

— Ну да, — взъерошил Джеймс волосы. — Это было совсем не просто. Да какая теперь разница!

Он подскочил с кровати, забыв о бессонной ночи и усталости, метнулся к Рему и крепко схватил его сзади за шею.

— Не имеет значения, как мы это достали. Теперь у нас есть состав этого чертового противоядия, и дело за малым — приготовить его. И мы сделаем это, гиппогриф тебя подери! Сделаем! Мы, правда, с Бродягой ни черта не смыслим в зельях, но ты справишься. И Питер тебе поможет. Да, Пит? Ты вроде тоже что-то соображаешь.

Питер стеснительно потупил взгляд, вертя в руках карточку от шоколадной лягушки.

— Ну… да… немного.

— Вот и чудно! — воскликнул Сириус и тоже плюхнулся к приунывшему Рему на кровать. Троим здоровенным парня тут явно было тесновато.

— А теперь слушай. — Не особо церемонясь, Сириус взял Лунатика за волосы на макушке, повернул его опущенную голову к себе: — Ты теперь не можешь сдаться, понял? Мы рисковали своими задницами ради тебя и теперь на полпути к твоему освобождению, и ты не можешь просто взять и отступить.

Римус долго с жалостью и мольбой смотрел Сириусу в глаза, словно рассчитывая, что смилостивься перед ним и обо всем забудет. Чувствуя себя последним куском дерьма докси, он просипел:

— Я не буду готовить зелье.

На мгновение в комнате образовалась звенящая тишина. Потом Питер подавился шоколадом и закашлялся.

— Что?! — в голос завопили Джеймс и Сириус, подскочив на кровати, отчего она жалобно заскрипела.

Лунатик, предчувствуя беду, отодвинулся от друзей к самому изголовью кровати, опустил голову и схватил себя за волосы. В груди болезненно зашипела подавленная обида, как если бы он единственным в классе написал контрольную работу на «тролля».

— Я не буду этого делать, — прошептал он.

— Объяснись, — тут же потребовал Сириус, от которого исходили такие мощнейшие волны гнева, что у Римуса закружилась голова.

Джеймс немо сгибал и выгибал брови, как будто пытался прогнать муху, севшую на лоб. Он явно не понимал, почему Рмус отказывается от спасения.

И Рем объяснил друзьям тихо, спокойно, доходчиво, хотя ему хотелось орать, крушить и ломать.

— Это очень трудное зелье. Готовить его долго и тяжело. Я не смогу этого сделать. Но я не поэтому отказываюсь. Просто… мы могли бы потратить это время на что-нибудь другое. Как-то повеселиться, расслабиться, провести время вместе. Знаете, так, просто, забыв и забив на всё. Как всегда, как обычно. Мне бы стало от этого легче. Легче, что мы ведем себя как обычно, будто полнолуние совсем не скоро…

Сириус затрясло в припадке бешенства. Питер посмотрел на него испуганно и отошел подальше от кровати Лунатика.

— Какого черта ты мелишь?! — проорал Бродяга, так и желая дать Римусу пинка. — Что за предсмертная речь?!

Джеймс устало протёр глаза, подняв очки на лоб.

— Успокойся, Сириус.

— Да он ведь…

— Я сказал: закрой рот, — выговорил Джеймс весьма спокойно, подчеркивая каждое слово.

Когда взвинченный Сириус заткнулся и с обидой вернулся на свою койку, Рем, почесав неловко затылок, добавил:

— Я ценю то, что вы сделали для меня. Я знаю, вы хотите как лучше, вы хотите помочь мне. Но мне не нужна помощь, если вы страдаете и подвергаете себя опасности. Правда, забудем о противоядие.

— Но… — попытался Джеймс вставить.

— Нет, Джим, прошу.

— Ты просто… — задыхался Сириус от такой несправедливости. — Ты жалкий, никчемный… Глупый… Дурак… Сколький слизняк! — наконец сформировал он толковое оскорбление.

И это окончательно вывело Рема из себя. Внутри у него что-то оборвалось, рухнуло на дно и сокрушительно взорвалось. В голову кто-то воткнул раскаленный шип и прокрутил его с удовольствием.

— Я сказал: нет! — выкрикнул он так, что стекла в окнах зазвенели.

Парни дернулись от неожиданности, Сириус едва не плюхнулся с кровати. Еще никогда Лунатик не повышал так голос, и парни почувствовали себя слегка пристыжено.

— Мы не будем готовить зелье, ясно вам?! Я не хочу ничего делать, потому что это всё равно мне не поможет! Моя сущность всё равно останется со мной! Навсегда! И я просто хочу забыть об этом, не зацикливаться на этом, и вас прошу это сделать! Я не хочу, чтобы всё, с чем я ассоциировался у вас, была луна и моя мохнатая проблема. Типа: "Эй, помнишь, у нас был друг, который в полнолуние превращался в оборотня?", "А, да-да! Каждый месяц тот парень терял рассудок и превращался в волчонка! Как его там звали?""

Вздохнув нелегко, словно ему на плечи закинули тяжеленную ношу, Римус уткнулся лицом в свои колени и вцепился руками в волосы. Питер испуганно захлопал глазками, Джеймс мрачно свёл брови, Сириус утомленно почесывал кончик носа. Никто из не решался вставить слова, давая Лунатику излить боль и негодование.

— Я устал, я так устал с этим… с этой… устал, что я оборотень. У меня больше нет сил. Зелье ничем мне поможет, оно не вылечит меня, лишь раздразнит. Так, может, и не надо ничего менять? Пусть будет всё как есть? И не надо думать об этом, не надо думать, как помочь мне. Просто забудьте и просто будьте со мной рядом. Это всё, чего я хочу, — быть с вами, ведь с вами я — это я.

— Ну постой, — тихо взмолился Джеймс, когда, закончив речь на этой высокой ноте, Лунатик подорвался с кровати и помчался в ванную. Дверь за ним оглушительно захлопнулась.

Сохатый кивнул Питеру, мол, следуй за ним, следи за ним, стереги его. Да, он думал, что Рем что-то сделает с собой. Этого он не мог допустить. Как и не мог допустить того, чтобы они хотя бы не поприбавили противоядие в действии.

— Мы приготовим зелье втайне от Рема, — решил он твёрдо.

Он взглянул на Сириуса и в этот самый момент вспомнил, как четыре года назад, когда они учились на втором курсе и узнали, что их друг Римус Люпин — оборотень, так же уверенно решили, что не бросят Рема и будут с ним дружить. У Сириуса был такой же слегка напуганный и шокированный вид, такие же глаза, только он встал взрослее, как и сам Джеймс.

— Хорошо, — сказал Сириус весьма спокойно. — Мы не оставим Рема. Но есть одно «но».

— Какое же?

— Ни ты, ни я не сможем приготовить это чертово противоядие. И Питер вряд ли. Нам нужен кто-то… умный, знающий толк в этом деле.

— Слизнорт?

— Идиот. Эванс.

— Эванс?

— Эванс, Сохатый, Эванс.

* * *

— Да хотя бы послушай, Лили! — воскликнул в отчаянии Сириус, обошел книжный шкаф с другой стороны, догнал Лили и встал напротив неё.

Она окатила его холодным взглядом заплаканных зеленых глаз. Мэри сказала ему и ничего, кроме себя, не замечающей Доркас, что Лили теперь плачет каждую ночь. Целыми днями сидит в библиотеке, ведь Джеймс заглядывает сюда раз в пятилетку, а ночами пускает по нему слезы. И Сириус сразу смягчился к Лили, ему сразу захотелось обнять её покрепче.

— Ты не можешь отказать нам в помощи только потому, что в ней нуждается Джеймс!

— Могу, — молвила Лили сухими, потрескавшимися губами, вытащила с полки толстое пособие по зельеварению и понеслась стремительно к столу.

— Ты меня даже не выслушала, а уже отказываешься! — не отставал Сириус, по пятам следуя за ней.

Лили грохнула огромную стопку книг на стол, потревожив покой мадам Пинс, села и принялась листать пособие. Обычно красиво уложенные, её рыжие локоны были сегодня сильно взлохмачены, будто она не посчитала нужным хотя бы причесать их. Она запустила в них пальцы и низко склонилась над книгой. В таком положение Доркас и Мэри часто находили её по вечерам. И обычно книгу орошали её горячие слезы. Доркас, мысли которой летали в совсем другом месте, ничего не замечала, а понимающая Мэри всё всегда видела. Она и огорошила Сириуса и Доркас новостью, что Лили сильно страдает от ссоры с Джеймсом.

И впервые в жизни Сириусу захотелось поколотить Сохатого за женские слезы. Ну конечно! Рыдает не абы кто, а Лили Эванс! Солнечная, добрая и милая девушка, которая не знает печалей, которая скорее удавится, чем будет ходить с унылой физиономией и всем мешать. Единственная девушка, которая любила Сириуса как брата несмотря ни на что, не за внешность, зная, какой он подлый, наглый и импульсивный.

— Лили, — как никогда мягко молвил Сириус, опустившись на свободный стул. Он потянулся, осторожно вытянул из волос её бледную ладошку и крепко сжал. — Послушай, солнышко. Ты можешь бесконечно обижаться на Поттера. Он идиот, он этого заслуживает. Не говори ему только, что я так сказал… Кхм… И он не заслуживает твоих слёз и твоего уныния. И так же он не заслуживает твоей помощи. Да, ему нужна помощь, но ты можешь не помогать ему. Но эта помощь нужна мне, и Питеру, и Рему. Я знаю, что нам-то ты поможешь. Особенно всё сделаешь ради Римуса, верно?

— Верно, — прошептала Лили, обратив на него заплаканные глаза.

— Вот и чудно, потому что мы в тебе чертовски нуждаемся, — сказал Сириус нежно, чуток помолчал и добавил: — Ты, наверно, обижаешься, что я наехал на тебя тогда, но я ведь… хм… тогда еще не знал, что всё так серьезно, что ты так страдаешь. Ты прости.

— Ничего, Сириус, — слабо улыбнулась Лили.

Не обращая внимания на ворчания мадам Пинс, Сириус ласково прижал Лили к себе. Она шмыгнула носом ему в грудь.

— Чёрт, Эванс. Ты всегда была упрямой, как… да как не знаю что! Не существует настолько же упрямых существ, как ты! И впервые жизни твоё упрямство мешает тебе. Ты должна с ним поговорить, ты должна его выслушать! Он не хотел… ну… может… это всё вышло случайно.

Лили как-то слишком резко отстранилась от него. Убрала за ухо прядь, вытерла глаза.

— Ты можешь идти, Сириус. Я приду в назначенное место вечером, не беспокойся.

* * *

«Ладно, Эванс, держи себя в руках, — приказала себе Лили, идя по тихому коридору второго этажа. Было темно и тихо, и каждый её шаг гулко отскакивал от стен и бежал вперед неё. — Просто делай вид, что его там нет. Раньше ты отлично спряталась с этой задачей. Давай же, тряпка! Соберись!»

Лили не хотела идти на тайное место встречи. После разговора с Сириусом она долго сидела над книгой, не различая букв, и всё думала, какая помощь им от неё потребовалась. А вдруг они решили устроить очную ставку и оставить её с Джеймсом наедине, чтобы они поговорили? Нет! Ей этого не нужно!

Но вдруг парни действительно нуждаются в помощи? Сириус упомянул, что особенно помощь нужна Рему. Лили подсчитала деньки и пришла к выводу: скоро наступит самый страшный для него день.

И вот она покинула тайком комнату, оставив подруг смотреть сны, и отправилась на место встречи, считая, что она самая большая идиотка на всей планете.

Дойдя до конца пустого и холодного коридора второго этажа, Лили в нерешительности застыла перед дверью неработающего женского туалета. Он закрыт всегда, и, кажется, проводить ремонтные работы никто и не собирается. Любопытное место для встречи. Сюда редко кто заглядывает, а профессора особенно не суют сюда свои носы.

Если надо совершить что-то противоречащее правилам, приходите в закрытый туалет на втором этаже, где живет Плакса Миртл!

Собрав всю силу в кулак, Лили потянула на себя дверь и вошла в туалет. На неё пахнуло сыростью, обувь тут же начала липнуть к грязному полу. За окнами покоилась чернильная ночь, лампы не было, и если бы не свечи, летающие в воздухе, тут было бы невероятно темно и мрачно. Лили разглядела при желтоватом огне вспотевшего Питера, что сидел на полу, перебирая какие-то скляночки-баночки, Сириуса, стоявшего, прислонившись спиной о пожелтевшую раковину. Лили было обрадовалась, что нет Джеймса, но тут заметила его во мраке у кабинки. Привалившись к двери плечом, он внимательно наблюдал за ней.

На миг их глаза встретились.

Секунда. Ещё. Кто-то будто отвешивает ей хлесткую пощечину.

Лили резко отвернулась от Поттера, сложила руки на груди, чтобы не было видно, как сильно она волнуется и дрожит, и взглянула на Сириуса:

— Где Римус?

— Спит, — ответил Сириус таким тоном, будто это была огромная тайна и Лили не имеет права совать в неё свой любопытный нос. Глаза его таинственно сверкали в желтом свете огоньков свеч. — И он не должен знать, что мы встречаемся здесь.

— Что это значит? — вскинула Лили бровь, спиной чувствуя взгляд Джеймс. Она всегда его чувствовала и будет чувствовать до самых тех пор, пока жизнь не разделит их.

Сириус перевел взгляд на Питера.

— Хвост, передай Лили формулу, — молвил он лениво.

Питер торопливо встал на ножки, едва не уронив ряд колб с крысиными сердцами, выудил из кармана кусок смятого пергамента и передал Лили. Подозрительно косясь на Хвоста, Лили расправила пергамент. «Сок волчьей ягоды… порошок из корня амаранты…»

— Что это?

— Зелье, Эванс, не тормози, — проворчал Сириус, раздраженно откинув со лба волосы. — Вопрос вот в чем: ты сможешь его приготовить?

Лили профессиональным взглядом перечитала список ингредиентов и формулу приготовления.

— Что же, — задумчиво хмыкнула она, — это трудное зелье. Тут есть порошок из корня амаранты. Для того чтобы он начало действовать, его надо настаивать три дня. А если положить в зелье порошок корня амаранты, нужно всё зелье настаивать еще два дня.

— То есть технически ты сможешь его приготовить? — спросил Сириус с некоторым скептицизмом.

— Ну да… но… Стоп! — очнулась Лили, вспомнив, что она всё-таки староста. На миг она удивилась, что вообще пришла сюда, стоит и выслушивает этих идиотов, которые предлагают незаконно сварганить зелье. — Что за ерунда? Что это за зелье? И где вы собираетесь брать порошок из сушеного корня амаранты? Это редкое вещество…

Питер принялся крутить баночки, выстроенные на полу.

— Порошок из сушеного корня амаранты! — радостно ухнул он, взяв длинную тонкую колбочку и показав Лили этикетку на ней.

— Это ничего не меняет! Что вы задумали?! — яростно сверкнула она глазами.

Джеймс и Сириус некоторое время молчали, пристально глядя друг на друга. Они пришли к какому-то немому согласию, и Сириус, обратив снисходительный взгляд на Лили, произнес:

— Это Волчье противоядие. Оно дает возможность оборотню сохранять во время полнолуние здравий ум. Мы хотим… дать его Римусу на следующее полнолуние.

— Втайне от него? — насупилась Лили, сжав в кулаке пергамент с зельем.

— Да, потому что он отказался его готовить и принимать, но мы не можем не попробовать…

— Я не буду этого делать, — заявила Лили твёрдо и сложила руки на груди, медленно отступая к двери.

Сириус и Джеймс снова молча переглянулись. В закрытом туалете для девочек стало очень тихо, слышно было, как Плакса Миртл рыдает где-то в трубах и плавятся свечи. Дребезжащие язычки пламени скрипели искрами и отбрасывали страшные тени на обшарпанные стены.

— Лили, пожалуйста, — сказал вдруг Питер, посмотрев на неё с жалостью. — Пожалуйста, Лили, ты должна нам помочь, должна помочь Рему!

— Мы не будем поить его зельем без его ведома, — снова проявила настойчивость Лили и швырнула в Сириуса смятую формулу Волчьего противоядия. Угадила прямо в лоб, и он набычился. Надо было кидать в Поттера. — И вообще, вдруг оно навредить ему? Вдруг я сделаю что-то не то, и он погибнет? Да я никогда себе этого не прощу! Да я сама тогда покончу с жизнью!

— Подбери, — приказал Сириус Питеру, и тот торопливо подобрал с пола пергамент и бережно расправил его. — Слушай, Лили. Мы берем всю ответственность на себя: если с Ремом что-то случится, виноваты будет исключительно мы.

— А как же моя совесть?

— Совесть? Забудь о ней на миг и просто приготовь это зелье. Ты умная, Лили. Ты чертовски умная. Ты эти вот вершки-корешки знаешь, может, даже лучше, чем Слизнорт.

— Нет, — упрямо мотнула Лили головой, хотя отчаянно гоняла в голове мысль, что, действительно, надо попытаться как-то уменьшит страдания Римуса. Ну не проверенное зелье же готовить!

Такой ответ крайне не устроил Сириуса. К досаде Лили, он оттолкнулся от раковины и подошел к ней почти вплотную, закрывая её от света. Глаза его были совсем рядом, и Лили раздраженно подумала, что этот засранец прекрасно знает, как трудно сопротивляться ему, когда он вот так смотрит в глаза.

— Подумай о том, как легче станет Римусу, если зелье всё-таки выйдет правильном, — вкрадчиво заговорил он. — Просто представь: он будет меньше страдать. Ему станет легче, гораздо легче. Смотри, у нас есть шанс избавить его от страданий, да, маленький и несчастный шанс, но не воспользоваться им очень и очень глупый поступок.

Лили задумчиво потопала ногой, чувствуя себя так, будто её поставили на край пропасти и в любую минуту Блэк пихнет её в бездонную темноту. И она бы с радостью предала себя пропасти, если бы это как-то могло помочь Римусу.

— Ладно, — сдалась она нехотя и отпихнула от себя Сириуса, уже не в силах терпеть его чарующие волны. Он может приберечь их для Доркас. — Ладно же. Но… у вас есть все ингредиенты?

— Тех, что нет, мы добудем.

— Как?

— Тебе лучше не знать, солнышко, — криво улыбнулся Сириус, еще сильнее убеждая Лили, что она приняла поспешное решение.

Но деваться уже некуда. Она ни за что не оставит Римуса в беде.

* * *

До полнолуния осталась неделя. Зелье было почти готово. По крайней мере Лили так думала.

— Кажется, — слегка волнуясь, она еще раз перемешала бурлящее варево и задумчиво покусала губу. — Кажется, я всё сделала правильно, но…

Неужели ошиблась?

Из-за Поттера всё валилось из рук.

Сириус, оторвавшись от разглядывания себя в потресканном зеркале, подошел к кипящему котлу и склонился над ним.

— Твоё «но» меня слегка пугает.

— Так. — Лили расправила на коленке пергамент, уже чувствуя, что теряет над собой контроль. — Я всё сделала как указано. Но… почему-то зелье не ярко красного цвета и пар над ним не клубиться, как должен. Не знаю…

Лили снова перемешала зелье, нахмурив брови. Летавшая над кабинками Плакса Миртл захихикала:

— Глупая, глупая, глупая девочка!

Джеймс, сидевший на подоконнике и пускавший клубы табачного дыма, оторвал взгляд от окна и вскинул глаза на Плаксу Миртл:

— Пошла вон!

Лили до боли прикусила губу. Его голос режет не хуже ножа. Уже около недели она проводила время в закрытым туалете с Мародёрами и уже около недели отчаянно не обращала на Джеймса внимание, вздрагивая от его голоса и взглядов. Но он никогда не обращался к ней, а она никогда не обращалась к нему.

— Дурак! — огрызнулась Миртл и демонстративно отвернулась от компании.

— Ну, так, — откашлялась Лили и принялась снова перечитывать список ингредиентов, выискивая свою ошибку. — Я уверена, что сделала всё, как указано в рецепте, и я не понимаю, почему оно не вышло.

— Только не говори, что теперь ты умываешь руки, — проворчал Сириус, принюхиваясь к зелью. Он поморщился. — Смрад хуже, чем в твоем обиталище, Миртл.

— Фи, — ответила на это Миртл и, залетев в первую же попавшуюся кабинку, смыла себя в унитаз.

Питер, сидевший под раковиной и копошившийся с письмом к матери, неуверенно молвил:

— Может, мы слишком мало настаивали корень амаранты?

— Нет, всё, как в книге, — ответила Лили, не желая признавать своих промахов. Как же она могла так облажаться и подвести Мародёров, которые безумно на неё надеялись! — Нет, всё абсолютно верно. Я не могла спутаться!

— Но что-то всё равно не так, — подметил Питер. — Иначе бы зелье вышло.

Сириус выпрямился, лениво откинул со лба волосы.

— Значит, надо поднимать тяжелую артиллерию.

— Мы же договорились не трогать Рема и Слизнорта, — напомнил Джеймс, туша окурок о подоконник и украдкой поглядывая на Лили.

Она почувствовала его взгляд — он мягко коснулся её лица, как весенний ветерок за окном. Щеки у неё вспыхнули.

Сириус ухмыльнулся, будто знал то, что они не знают.

— Так я и не о них. Сейчас приду.

Он вышел из туалета и вернулся через минут двадцать с Доркас под руку.

— Я ненавижу ввязываться в истории, — проворчала она на пороге.

Сириус состроил мордашку, как у щенка:

— Да, брось ты, Дэр! Нам нужна твоя помощь.

Доркас с отвращением оглядела туалет.

— Так вот ты где пропадаешь, Лили.

— Ну да, — пробормотала Лили, горюя над зельем.

— Жуткое место. — Доркас прошла к раковинам, прислонилась к ней спиной, запечатлев на зеркале свою талию, и сложила руки на груди. — Так что выкладывайте быстрее.

Сириус вытянул из рук Лили пергамент с зельем и дал его Доркас. Перед тем как взять его, она ободрала Сириуса подозрительным взглядом, точно он подсовывал ей гранату.

— Прочти, — поторопил он её.

Доркас долго читала пергамент. Все затаив дыхание ждали её вердикта. Джеймс выкурил еще одну сигарету, всё поглядывая на пунцовую от смущения и злости Лили.

— Это зелье, — подвела итог Доркас.

— Десять очков Гриффиндору, — согласился Сириус.

— Это… хм… довольно редкое зелье. Где вы его взяли?

Она посмотрела на Сириуса. Любой бы спасовал перед её коронным взглядом, но он, видимо, привык и даже получал удовольствие.

— Одолжили, пообещав никому о нем не рассказывать и не использовать в коммерческих целях, — ответил он небрежно.

— Что ж, — решительно вздохнула Доркас и помахала листом перед его носом. — Это Волчье противоядие. Оно…

— Сто очков Гриффиндору, — ошеломленно произнес Джеймс, и Лили в очередной раз дернулась от его голоса.

— Как ты узнала? — пискнул Питер.

Доркас, сохраняя вид утомленного профессора, которому уже надоело объяснять студентам такую простую тему, которую они никак не хотели понять, сказала:

— Его создатель Дамокл Белби, лучший друг моего отца. И они вместе работали над его созданием. После смерти моего отца… — тут Доркас слегка запнулась и немного помолчала. — После смерти моего отца Белби приостановил разработку зелья, но, видимо, уже продолжил.

— Ух ты, — с одобрением закивал Сириус. — Это впечатляет. Есть хоть какие-нибудь отрасли, куда Мэдоузы не суют свои проклятые носы?

— Возможно, — ответила Доркас с кроткой улыбкой. — Итак, вы готовите Волчье противоядие для Римуса?

Джеймс чуть не хлопнулся с подоконника, Питер бабахнулся головой о раковину, Сириус ошеломленно открыл рот. Лили едва не опрокинула дернувшейся коленкой котел с зельем и вылупилась на Доркас во все глаза.

— Ерунда какая! Глупости! Да как ты могла такое подумать! — в разнобой заголосили они.

— Не-е-ет! — не очень правдоподобно протянул Сириус, отмахнулся и фыркнул, словно Доркас говорит сущие глупости. — Конечно нет, Дэр!

Доркас вытянула руки и надменно похлопала им:

— Хорошая попытка обмануть меня. Я знаю, что он оборотень.

И они перестали валять дурака. Раз знает, то чего уж там. Тем более Доркас не самый глупый человек в замке. Тем более она, вроде как, свой человек.

— И давно ты знаешь? — спросил Джеймс.

— Давно.

Сириус, опасно сузив глаза, подошел к Доркас ближе и уперся кулаками о края раковины, у которой она стояла. Они оказались так близко друг к другу и так пристально смотрели друг другу в глаза, что Лили показалось, что она и Джеймс с Питером тут лишние.

— Откуда ты знаешь?

— Факты на лицо. И вообще — я знаю всё.

— Прямо-таки всё? — опасным тоном молвил Сириус.

— В точку, — так же ответила Доркас.

Их злость была фальшивой и скрывала за собой нечто другое.

— Ладно. Сколько у меня было девушек?

— Сотни, — как и он, Доркас сузила глаза. И они еще больше стали походить друг на друга, как брат и сестра.

— Ух, какого ты высокого обо мне мнения. Я тронут. Всё-таки ты знаешь не всё.

Какое-то мгновение казалось, что они сейчас напрыгнут дуг на друга и убью поцелуями. Но Бродяга очнулся и как ни в чем не бывало встал рядом с Доркас, прислонившись к соседней раковине. На лицах обоих будто мелькнуло легкое разочарование.

— Кхм, ладно, — Лили заправила локон за ухо. — Да, мы готовим это для Римуса. Я всё делала по рецепту, но у меня ничего вышло.

— У тебя — и не вышло? — удивилась Доркас.

— Да. Что скажешь?

Доркас не подошла к котлу, а взглянула на пергамент с формулой.

— Скажи мне, о чем гласит третье правило зельеварение, — потребовала она.

Джеймс взъерошил волосы и выдохнул:

— Ох, мы что, сейчас будем весь учебник зельевария цитировать? Надо что-то делать! У нас неделя!

— Спокойствие, — дал Сириус совет, и он никогда бы такое не сказал, если бы здесь не было Доркас, которой он хотел угодить.

В уме Лили моментально вспыхнули строчки из книги.

— Если в состав зелья входит более семи ингредиентов, то общее количество единиц всех ингредиентов должно иметь четное число.

— Отлично. Сосчитай.

Доркас кинула ей пергамент. Он не долетел, и Питер кинулся подать его Лили.

— Сколько?

— Нужных ингредиентов десять, а общая единица… так, два дремоносных боба, три крысиных сердца… Двадцать три.

— Это четное число?

— Нет, — вычислила свою ошибку Лили.

Сириус и Джеймс недоуменно переглянулись.

— Кажется, вы говорите на гоблинском языке, потому что мы вас не понимаем, — выразил общее мнение Джеймс.

Лили и Доркас, занятые разбором формулы, не обратили на него внимание.

— Дальше. Теперь расскажи мне закон определенного количества сыпучих и жидких ингредиентов.

Лили ответила без запинки:

— Ингредиенты, имеющие сыпучее или жидкое состояние, которые входят в состав трудноприготовимых зелий, в общем должны иметь четное количество и не должны превышать норму твердых и газообразных ингредиентов.

Доркас с уважением кивнула:

— Умница. Сколько всего граммов сыпучих и жидких ингредиентов в составе?

— Тринадцать. Нечетное.

— И последнее правило, — сказала Доркас, а Джеймс и Сириус взвыли. — Правило амаранты.

— Амаранта и вещества, которые готовятся из нее, в составе трудных зелий не должно быть меньше, чем общее число единиц ингредиентов… Амаранта! Порошок из сушеного корня амаранты! Ну конечно! Общее число единиц ингредиентов двадцать три, а сыпучих веществ тринадцать. Вывод: не хватает двух унций порошка амаранты!

— Браво, Эванс, — одобрительно улыбнулась Доркас, оттолкнулась от раковины и двинулась к выходу. — Дальше сама.

— Постой-ка! — остановил её Джеймс. — Ты ведь никому не скажешь, что Рем…

Доркас взглянула на него с высокомерным снисхождением.

— Я никому ничего не говорила в течение шести лет, и я не собираюсь этого делать теперь. Он всё-таки неплохой малый, даже несмотря на то, что оборотень.

— Спасибо, — протянули парни в один голос.

— Ну пожалуйста, — ответила Доркас, изящно откинув с плеча волосы.

Как только дверь за ней закрылась, Сириус сказал восхищенно ей вслед:

— Теперь я обожаю и хочу её еще больше.

* * *

Еще немного — и зелье будет готово. Только этим Лили себя утешала, проводя почти всё свободное время в закрытом туалете на втором этаже вместе с Мародёрами. Питера еще можно было терпеть, тем более что он не мешался, иногда даже помогал, давал какие-то советы. Сириус тоже хлопот не вызывал. Его больше интересовала Доркас, которую он считал нужным приводить её с собой, чтобы носиться по туалету и дурачиться с ней. У Мэри же было важное задание отвлекать Римуса.

С Поттером было сложнее. Он мало говорил, мрачно сидел на окне и всё смотрел и смотрел на Лили. Из-за этого у неё всё валилось из рук, она забывала, сколько раз перемешала зелье, что делать и где она вообще находится.

В последний день ребята собрались в туалете после уроков. Миртл была не очень рада гостям, но Джеймс прогнал её, запустив с помощью заклинания прилепленную кем-то под подоконник жвачку, которая залетела вредной Миртл прямо в ноздрю. Заливаясь слезами, она нырнула в унитаз третьей кабинки, и её рыдания еще долго нервировали их.

— Девочек обижать нельзя, — пропыхтел с ухмылкой Сириус, старательно пытаясь заломать руки Доркас за спину. Она пятилась от него, оборонительно выставив вперед ладони и улыбаясь легко и по-детски. — Даже если эти девочки призраки.

— Кто бы говорил! — ответил Джеймс, глядя, как Сириус всё-таки поймал Доркас, притянул к себе и принялся бесцеремонно щекотать.

— Ребята, хватит, — устало протянула Лили, вместе с Питером сосредоточенно помешивая кипящее зелье.

Но Сириус и Доркас продолжили бегать по туалету, играя в детские догонялки.

— Что будете делать на пасхальных каникулах? — спросил Питер.

— Не знаю, — ответил Джеймс, лениво растянувшись на подоконнике. — Сидеть дома, наверное. А ты, Питер?

— Поедем с мамой к тете, — уныло протянул Питер, подкинув в котел шепотку златоцветки. — Лили?

— Хм… не знаю, скорее всего останусь в замке.

С некоторым удовлетворением она заметила, как Джеймс резко повернул в её сторону голову и глаза его заблестели.

— Хотя нет, уеду домой, — исправилась она в ту же секунду, краснея от смущения.

— А вы, ребята? — громко произнес Джеймс, обращаясь к Сириусу и Доркас.

Он посадил её на спину, позволив обнять его за шею, и притащил поближе к котлу, вокруг которого, как у огня, собрались остальные. Они раскраснелись от беготни и заразительно улыбались.

— Буду торчать все каникулы у дядюшки Альфарда. Дэр?

— Буду торчать все каникулы у тетушки Джуно, — вторила ему Доркас, села возле него на пол, и они принялись в шутку выкручивать и заламывать друг другу пальцы.

— Слушай, твоя тетя замужем? Может, сведем её с моим дядюшкой?

— Что?!

— А что такого? Он богат, хорош собой, ему слегка-а-а за пятьдесят.

Питер потешно захихикал. А Лили занимало лишь зелье и глаза Поттера, которые упорно таращились на неё, приводя в горячее смущение. Должно быть, он полагал, что в один прекрасный день сможет просто околдовать её взглядом, словно приворотным зельем. Эта мысль злила.

— Тётушка счастлива в браке уже двадцать лет, — сообщила Доркас, пытаясь выдернуть руку из крепкого, но осторожного захвата Сириуса. — У неё есть дочь.

— О, и как же зовут это прекрасное создание?

— Гестия. Гестия Джонс.

— Познакомишь меня с ней?

— Придурок.

Доркас возмущенно отвесила Сириуса подзатыльник и, словно испугавшись разозленного огня, вспыхнувшего в его глазах, подорвалась, пуская от него наутек. Питер смотрел на их шутливую потасовку ни то с завистью, ни то с радостью, Джеймс лишь сухо улыбнулся и снова направил взгляд на Лили.

А ведь и они могли бы так беззаботно носиться, стараясь коснуться самых желанных мест, пытаясь урвать хоть крошечный поцелуй, радуясь друг другу.

Лили не могла дождаться, когда наконец зелье будет готова, и тогда она сможет дальше избегать Поттера и втайне от всех плакать от огромных чувств к нему.

* * *

— Ты готов, Лунатик? — Голос Джеймса доносился будто из другого конца дома. На самом деле он тут, перед ним. Он взволнованно смотрел на Римуса и трепал его по плечу своей сильной рукой. — Всё в порядке?

— Да, — прохрипел Римус, чувствуя, как судороги пронзают его тело, словно иголки. — Да, я готов.

Джеймс отошел и сел на пол возле Питера и Сириуса, что мрачно выкуривал уже третью сигарету, не отводя от Римуса пытливого взгляда. Маленькая комнатушка в Визжащей хижине наполнилась едким запахом, что особенно сильно действовал Римусу на нервы.

Сейчас начнется, он это точно знал и чувствовал, как клокочет внутри что-то жгучее и опасное. Еще чуть-чуть — и он потеряет себя, уступив своё тело зверю.

— Ну, понеслась, — пробормотал Джеймс, глядя в окно.

Луна готова была выпрыгнуть из-за облака, за которым скрылось, как за ширмой, словно переодеваясь в самый свой прекрасный, но пугающий костюм.

— Не хотите обратиться? — уточнил Римус, стараясь не замечать ломоты в конечностях.

— После тебя, — ухмыльнулся Джеймс. — Давай, волчонок. Ты превратишься, и мы вместе побегаем по лесу.

— Да, побегаем, — прошептал Римус, ища в этих словах надежду. Но её в помине не было.

— Мы с тобой, братишка. — Сириус говорил так при каждом обращении, и парни всегда были рядом.

И вот комнату начал затапливать серебряный свет, отчего вспыхнули бисеринки пыли, и обращение, нет, и ужасы Римуса Люпина начались.

Боль, боль, боль и боль. Римус чувствовал только это, изрыгая из глотки страшные хрипящие рыки, от которого у него само мурашки бежали по коже. Он явственно слышал, как хрустели его кости, шерсть вырывалась из-под гладкой кожи, зубы удлинялись, прорывая десна. Он будто стоял на зыбком мостике над пропастью, и обычно где-то в тот момент, когда ноги становились когтистыми лапами, он падал в эту самую пропастью — его сознание вырубалось, и кто-то другой уже завладевал его бренным телом. Но… что-то пошло не так. Он остался в полном сознании!

Волна боли прошла неспеша, словно в насмешку, и Римус с невероятным облегчением рухнул на пол, жалобно поскуливая. Обращение не случилось? С застывшим сердцем он глянул на свои ру… лапы. Он превратился в зверя. Но… почему он еще может себя контролировать?

Странно он себя чувствовал. Невероятно хорошо. Он сменил свою чахлую оболочку на сильное звериное тело, и от этого ощущал дикий подъем силы.

— Римус? — Голос Джеймса доносился как будто над самым ухом. На самом деле он стоит у противоположной стены и смотрит на него во все глаза. — Лунатик, это ты?

Римус легко поднялся на свои сильные упругие лапы. Парни стоял у той же стены, и вид у них был чертовски перепуганный, Питер уже задыхался от страха. Его зрение позволило ему увидеть друзей такими, какими он еще их не видел. У Питера на лбу пробивался прыщ, щеки Сириуса покрывала легкая двухдневная щетина, на груди его мантии крошечная прожженная дырочка из-за сигаретного пепла, у Джеймса на очках царапины и засохшие разводы воды.

Он видел все детали, мог уловить каждый запах. Он был сильным. Сильным, как никогда.

Что происходит? Неужели эти засранцы сварили всё же то зелье и подлили ему?

Не может быть…

Ему не могло так повезти.

— Приём, Лунатик, — прохрипел Сириус, вместе с Джеймсом подступая к Римусу. Питер предпочел остаться на месте. — Ты там?

Римус хотел было ответить ему, но из пасти вырвался лишь сдавленный рык. Питер шумно сглотнул, коленки у него затряслись. Джеймс и Сириус остановились как вкопанные, округлили испуганно глаза. Сохатый схватил Бродягу за руку.

— Обращайтесь, — сказал он фирменным командирским тоном.

Сириус засопел от возмущения:

— И не подумаю…

Питер же тотчас превратился в пухлую крысу, и Римус увидел, как мелькнул в щели его длинный лысый хвостик.

— Я сказал, обращайся! — настаивал Джеймс.

— А ты?

— Я сразу, как только пойму, что он хочет слопать меня на ужин.

Римус с интересом наблюдал за друзьями, переступая с лапы на лапу и почесывая лохматую морду. Как же прекрасно он себя чувствовал! Хотелось бежать, быстро, очень быстро, быстрее друзей, ломать преграды на пути сильным телом. Невероятное чувство освобождения!

Сириус не без ворчаний обратился в огромного черного пса. Не такого огромного и сильного, как Римус. Джеймс же начал подбираться к нему, медленно, тихо, как будто шел по тонкому льду. В очках его отражалась луна, большая и красивая. Луна… Луна…

Луна…

Что-то шевельнулась в мозгах у Римуса. На миг он словно заснул и очнулся тогда, когда Сохатый стоял уже очень близко. Римус слышал его прерывистое дыхание.

Что-то не так…

— Эй, Лунатик, это ты? — позвал с надеждой Джеймс. — Давай же! Дай знак, что это ты! Как насчет поклона или… ну, не знаю, ты мог бы помахать нам.

Римус хотел помахать и поклон отвесить, но… снова голову начало закладывать туманом.

— Ну же, давай, — шептал Джеймс с надеждой. Сириус за его спиной нетерпеливо ходил взад-вперед, недовольно порыкивая. — Давай, махни лапкой, друг! Да, мы тайком заставили тебя выпить противоядие, не злись! Давай! Дай же знак!

Но Римус Люпин уже его не слышал. Он отключился, исчез, растаял в луне, и оборотень, зарычав, кинулся на кусок плоти, что стоял перед ним.