Шестнадцать (гет)

Запах свежескошенной травы приятно щекотал ноздри; она с наслаждением сделала глубокий вдох и, запрокинув голову, подставила лицо рассеянно пробивающимся сквозь облака солнечным лучам. Где-то в кронах деревьев шелестели листья, в вышине щебетали птицы, и их стройно дополняющие друг друга голоса эхо разносило по долине между холмов. Казалось, достаточно сбросить странное оцепенение, и можно будет столь же стремительным вихрем устремиться вниз, едва касаясь колючих травинок кончиками пальцев, поднять тучу брызгов, нарушив мертвенный покой черного озера, закружиться среди разлитой в воздухе сладкой пыльцы цветущих нарциссов...

Она резко распахнула глаза, и до крайности глупое наваждение развеялось само собой. Обесцвеченные накатывающими волнами холода стены темницы нависали над ней, будто сомкнувшиеся волны разбушевавшегося океана, а в сердце безжалостной иглой впивалось чувство острой, доводящей до полного отчаяния потери. Сквозь частую решетку не разглядеть было очертаний замершей у дверей фигуры, но из всех известных ей тварей в Арде и за ее пределами только они наделены были зловещим даром поглощать свет и радость.

— Дементоры, — скорее выдохнула, чем прошептала она, с трудом приподнявшись на локте. Выглядела девушка, что и говорить, ужасно. Руки с разбитыми в кровь костяшками пальцев, ужасные синяки, едва ли не сплошным черным пятном покрывающие ноги, резь в груди, как от переломанных ребер... И полная, абсолютно беспросветная пустота в голове: что она делает здесь? Откуда явилась? Какие ужасные злоключения привели ее в этот лишенный света и жизни дьявольский замок?

Опираясь на левую, пострадавшую чуть меньше руку, она попыталась встать, цепляясь за острые и скользкие от окутывающего крепость тумана камни. Это простое действие удалось ей далеко не с первой попытки, и захотелось заплакать от чувства полной беспомощности. Разум отказывался ей подчиняться с тем же упорством, что и изломанное тело — дементоры считывали остаточные эмоции от воспоминаний, но сами образы из прошлого окутывал все тот же густой, иссушающий туман.

— Наконец-то ты очнулась.

Не сразу удалось понять, откуда доносится этот хриплый старческий голос — в суеверном страхе показалось, что это дементор вдруг решил заговорить. Впрочем, тут же напомнила себе девушка, подобно валараукар, эти существа лишены органов речи, а потому обходятся тем, что, как айнур, транслируют мыслеобразы в сознание. Откуда, однако, у дементора взяться интонациям и голосу? Ведь мысль не имеет самостоятельной окраски — дело адресата придать ей необходимый оттенок.

Она поморщилась, не понимая, отчего в столь критический момент ее голову переполняют сущие глупости. Для дементоров во всех мирах существовало лишь одно занятие — из них получались превосходные стражи. И, очевидно, тот, кто запер ее здесь, весьма боялся того, что она использует любую подвернувшуюся возможность освободиться. Например, невидимого собеседника, — если он, конечно, не соткавшаяся из сизого морока фантазия, соломинка, позволяющая не сойти с ума от боли и страха.

А потом она заметила еще один зарешеченный люк в полу — железо, самими корнями проросшее в камень, неподъемные прутья, пропускающие крупицы свежего воздуха и звуков. А увидев, скорее упала, чем опустилась рядом, прижимая ухо к отверстию.

— Я слышу тебя, — не сдавался незнакомец. — Ты пролежала в горячке три ночи. Я боялся, что тебя не спасут. К счастью, я еще кое-что могу, даже в застенках Некроманта моя магия позволила сохранить тебе жизнь.

— Кто вы? — прошептала она одними губами. — Что это за место? Зачем мы здесь?

— Ты мне скажи, — очевидно, ее спасителю было весьма тяжело говорить, но он старался держаться бодро и даже отвечать ей с легкой ехидцей. — Я, скажем, сполна поплатился за свое любопытство, а вот какими судьбами юную и прекрасную деву занесло в Дол Гулдур, остается только догадываться. Судя по тому, в каком состоянии тебя доставили, ты успела немало досадить Врагу, а немногое на моей памяти могло привести его в такую ярость... Тебе известно что-то о кольцах, — обвиняющим тоном закончил свою речь маг и выжидающе замолчал.

— О кольцах? — она нахмурилась и тут же пожалела об этом: одна из ссадин на лице начала кровоточить. — Клянусь, мне неизвестно ничего. Я даже не могу вспомнить, как оказалась в этом замке и… о Эру, мои волосы…

Она с ужасом провела рукой по спутанной массе, что образовалась на голове вместо ее восхитительных локонов. В темнице, разумеется, не было зеркал — но даже если бы она внезапно обнаружила одно, едва ли узнала себя в отражении.

При мысли об отражениях ее вдруг кольнуло странное чувство — а следом память отозвалась еще одним обжигающим ударом. Дол Гулдур. Когда-то она называла это место замком на холме… Верно, название места на черном наречии давным-давно придумали орки, но даже среди них прижился один из его переводов на синдарин.

Она с сомнением покосилась на дверь: если бы ее стерегли гоблины, можно было бы попытаться задать им несколько вопросов и понять хоть что-то из издевательского хохота, беседовать же с дементорами без волшебной палочки решился бы только безумец.

Ее вдруг озарило понимание.

— Вы имеете в виду волшебные кольца? Я знаю, в Дол Гулдуре при помощи таких колдовали. Но клянусь, у меня нет ни одного. Или же, — ужаснулась она догадке, — у меня их забрали. Прежде, чем бросить сюда. И я не могу этого вспомнить, — она отрешенно замолчала.

Ее товарищ по несчастью, похоже, не сразу нашелся с ответом.

— Меня зовут Митрандир, — с опозданием он все же решил представиться. Девушка отреагировала мгновенно:

— Это не настоящее имя.

Волшебник рассмеялся.

— Отчего же вы так в этом убеждены, миледи?

— Хотите убедить меня в том, что вас назвали “серым странником”? — фыркнула она, не в силах найти рациональное объяснение своей твердой уверенности. — Перворожденные не дают такие имена своим детям, а в Валиноре не знали синдарина.

— А вас так просто не проведешь, — задумчиво отозвался Митрандир. — Смею надеться, для вас привычнее прозвучит имя Гэндальф.

Теперь уже она не смогла сдержать громкого смешка.

— Да вы издеваетесь надо мной? Это тоже не имя. Еще одна кличка, под которой вы, должно быть, прославились среди эдайн. Впрочем, я понимаю ваше желание сохранить инкогнито. Я бы тоже подозревала в незнакомке с внезапной амнезией прислужницу… кстати, а кто сейчас комендант Дол Гулдура?

Похоже, ей в очередной раз удалось поставить волшебника в тупик.

— Вы, определенно, осведомлены лучше меня, леди Тинувиэль, — с явным сарказмом произнес он. — Могу я поинтересоваться, как много комендантов Дол Гулдура вы знали до этого?

— Как вы меня назвали? — не поддалась она на издевку. — Что еще за Тинувиэль?

— Сдается мне, это имя вам весьма подходит, юная синдиэ, — рассудил Гэндальф. — Почему бы вам не использовать его, если уж вы не можете вспомнить свое настоящее имя? Или предусмотрительно не желаете сообщать его тому, кто может оказаться доносчиком Врага?

— Я не лгу, — новоиспеченная Тинувиэль чувствовала, как силы вновь ее оставляют, и действительность уносится куда-то на пушистых крыльях сна. — Я не помню… ничего не помню… ни о себе, ни о кольцах…

— Возможно, в этом твое счастье, милое дитя, — голос Гэндальфа все удалялся, но еще можно было разобрать отдельные слова. — Хотя на допросах у Некроманта порой вспоминают о таком, о чем и сами не догадывались прежде…

Эльфийка все же потеряла сознание — темница истаяла в полумраке, и неведомая сила выбросила Сириуса из Омута памяти, лишая возможности узнать, что произошло с крепостью, какие планы вынашивал таинственный Гэндальф и, главное, кто скрывался под именем Тинувиэль. Ночные кошмары Тхури отличались от обычных воспоминаний — они не позволяли увидеть лица сновидца, заставляя заново переживать увиденное, будто переместившись в его голову, глядя на мир его глазами. Очень мощная и редкая менталистика — неудивительно, если в этом, и в самом деле, замешан Манвэ.

Мелькор воздержался от очередного просмотра кошмара, с которого все началось после их возвращения из Мордора. Ночь, когда Тинувиэль очнулась в подземельях Дол Гулдура, была самым длинным и четким видением из череды событий ее жизни. За время, что они бились над разгадкой, вала успел выучить его наизусть в мельчайших подробностях.

— Ясно одно, — заявил Сириус, запечатывая воспоминание в хрустальный фиал и добавляя его к выстроенным на каминной полке пузырькам, — речь о будущем куда более далеком, чем мы видели до сих пор. А значит, где-то существует еще один временной коридор, созданный черной башней.

— Не обязательно, — возразил Мелькор. — Тинувиэль — это не Тхурингветиль, нельзя их отождествлять. Хотя, не стану отрицать, девушки отчасти похожи.

— То же самое говорит и Тхури, — подтвердил Сириус. — Ее объяснения довольно просты — якобы Майрон никогда не допустит, чтобы она оказалась в темнице, да еще в их собственной крепости. Непонятно, к тому же, откуда в Дол Гулдуре взялись дементоры. Я лично поклялся не допустить появления в Арде этой дряни.

— Мага по имени Гэндальф в Арде тоже быть не должно, вот только тому типу из воспоминаний об этом сообщить забыли, — пожал плечами Мелькор. — Мы не можем определить, что в этом видении истина, а что — иллюзия. Наколдовать подобие дементоров довольно просто, если умеешь работать с силами Пустоты. А для того, чтобы заставить Тхурингветиль увидеть и почувствовать то, через что проходит Тинувиэль, не нужна черная башня. Ты и сам знаешь, как формируется подобная связь. Не такой уж запутанный ритуал: капля крови, кусочек ногтя… или, скажем, прядь волос...

— Прядь волос, — глухо повторил Сириус. — Снова сбывается пророчество Йарвена. Однажды он предупредил Тхури о том, что беда придет к ней от того, что кто-то со злым умыслом использует ее волосы. Но сейчас я не спрашиваю, как они это провернули. Чего добивается Манвэ? Хочет убедить мою дочь в том, что мы поступим с ней, как с этой несчастной эльфийкой?

— Не смотри на меня так, будто бы я когда-либо понимал логику действий моего братца, — запротестовал Мелькор. — Во всей этой истории важна не эльдиэ, а осведомленность волшебника о кольцах.

Сириус помолчал. До сих пор они осторожно обходили стороной эту тему.

— Думаешь, он имеет в виду то самое кольцо, что Майрон отдал тебе в Лугбурзе? — спросил он. — И оно же, судя по всему, интересует этого загадочного Некроманта? Не верю, что кто-то стал бы прилагать так много усилий ради обычных магических перстней… — после паузы он добавил: — Гэндальф говорил о Враге. Когда мы были в Рун, Майрон упоминал, что эльдар называли Врагом тебя. Значит ли это, что ты вернулся в Белерианд годами позже?

— За интересом Гэндальфа к кольцам лежит много больше, нежели простое любопытство, — медленно проговорил Мелькор. — А вот понять причину я не могу, сколько ни размышляю об этом. В отличие от тебя, я видел кольца Девятки. Да, ментальная магия, довольно талантливая, но не представляющая для Валинора никакой ценности. Манвэ кольцо принесет не больше пользы, чем твоя волшебная палочка — в руках Нолофинвэ. Воспользоваться им он, несомненно, сможет, но вполсилы и с явно превосходящими ощутимую выгоду затратами.

— Однако Майрон попросил тебя забрать кольцо и спрятать его, — подметил Сириус. — Причем не где-нибудь, а в Утумно, рядом с Сильмариллами, к которым в его времени не подобраться, не совершив рискованное путешествие на дно океана. А Тхури еще раз подтвердила важность этого кольца, поблагодарив тебя, что — упущение моего воспитания — она делает нечасто. И я снова возвращаюсь к вопросу, на который не получил ответа: что произошло в Гвайт и-Мирдан, и зачем он вообще взялся за создание этих колец? Не верю, что это был единственный способ увлечь за собой людей.

— Люди смертны, — возразил Мелькор. — А с каждым годом продолжительность их жизни все сокращается. И это естественно. Чары, поддерживающие существование Арды, не могут бесконечно черпать энергию из ниоткуда. Этим оснополагающим принципом магического равновесия пренебрегает Варда, ведя свою бессмысленную борьбу против использования магии.

— Может быть, прозвучит цинично, но что такого особенного именно в этих девяти волшебниках? — пожал плечами Сириус. — Ладно, Хамул не в счет. Пусть они уйдут, на смену им вырастут новые поколения.

— Дело не в том, что все они настолько выдающиеся личности, — усмехнулся Мелькор. — Майрон, конечно, пытался цитировать мне выдержки из их жизнеописаний, но я слушал не слишком внимательно. Боюсь, то что ты услышишь, не слишком тебе понравится.

— Я спокойно пережил человеческие жертвоприношения во славу твоей бывшей возлюбленной, — мрачно откликнулся Сириус. — У меня перед окнами висит сумасшедший эльф, который всякий раз, придя в себя, принимается сыпать проклятиями. Чтоб мне провалиться, неужели после Рун еще осталось что-то, способное привести меня в ужас?

— Как посмотреть, — довольно ответил Мелькор. — Майрон ведь не рассказал тебе, что кольцами для улаири дело не ограничилось?

Нарочитую меланхоличность Сириуса как рукой сняло.

— Мы уже почти месяц как дома, и ты только сейчас говоришь мне об этом? По-твоему, я не имею права знать, каких сюрпризов ожидать от артефакта, что хранится, между прочим, в моем родовом замке?

— По-моему, чем меньше ты знаешь, тем спокойнее будут развиваться события, — парировал Мелькор. — Вдруг именно ты, в очередной раз выйдя из себя, ненароком навел Майрона на эту безумную идею? На самом деле, кольца получили не только люди. И если бы ты внимательнее рассмотрел кольцо, что мы привезли из Мордора, заметил бы сеть маскирующих чар, что сбрасывает только огонь. А под ними — надпись. Отрывок заклятия для ритуала.

— Какого ритуала? — Сириус еще не успел полностью разобраться в замысле Майрона, но подозревал, что за прошедшие столетия майя успел придумать нечто совершенно впечатляющее — то, с чем им придется разбираться всю их вечную жизнь.

— Скоро сообразишь, — изогнул бровь Мелькор. — Семь отданы были наугрим, вождям их кланов. Три должны были получить эльфы, согласно уговору с этим нолдо, Келебримбором.

— Но Майрон убил Келебримбора, — вспомнил Сириус. — Похоже, что-то пошло не по плану. Подожди, — он нахмурился. — С эльдар ведь ментальная магия не работает даже при использовании проводников, если только мы не имеем дела с потомками подмененных детей и полукровками. Тогда зачем?

— Попытайся вспомнить, как возникли наугрим и эльдар, — предложил ему Мелькор. — Какое обстоятельство предшествовало их пробуждению?

— Я впервые побывал на юге, — неохотно буркнул Сириус. — С тех пор это место не приносит мне удачи. Подожди… — он вскинул голову. — Светильники! Светильники накапливали магию, чтобы ее могли получить эльдар! Она придавала им силы через свет!

— Позже проводником этого света стали древа, — подхватил Мелькор. — Мы их уничтожили. Остались Сильмариллы. Их дальнейшая судьба до сих пор неизвестна, ведь каждым путешествием в будущее мы неизбежно его меняем. Но любой процесс можно повернуть в обратную сторону, если задействованы достаточно сильные маги. А тем самым — ослабить эльдар, не вступая с ними в прямую конфронтацию, сохранить Арду такой, какой мы привыкли ее видеть, и не допустить ее слияния с большим миром и освобождения эльфов.

— Так кольца — это Светильники наоборот? — от изумления Сириус, не глядя, опустился на диван, сопровождаемый недовольным возгласом потревоженного Тевильдо. — Майрон не просто запомнил процесс во всех мелочах, он смог обратить его в противоположную сторону? Там, где моего воображения хватило лишь на Бомбардо Максима?

— Я бы не превозносил изобретение Майрона до небес, — Мелькор фыркнул с презрением, но очевидно было, что успех ученика ему весьма льстит. — Сомневаюсь, что он пришел к этому в одиночку, к тому же кольца все равно не могут работать, как задумано. Однако я бы не позволил хранить в Утумно плод бездарной траты сил и магии. Даже если это было бы жизненно важно для него.

— Кто бы сомневался, — Сириус сделал вид, что поверил словам друга. — Но почему кольца не работают? Ведь если все дело лишь в словах ритуала…

— Потому что только полный идиот будет договариваться о чем-то с эльдар, — неожиданно разозлился Мелькор. — Эльфийские кольца, в отличие от остальных, были напрямую связаны с Сильмариллами. Нарья, Красное кольцо, соответствовало камню, заключающему в себе магию стихии огня. Ненья, Мифриловое кольцо, несло в себе свет стихии воды. Вилья, Сапфировое кольцо, — стихию воздуха. Три кольца — и три камня. Келебримбор крайне невовремя разгадал замыслы Майрона. Сам или, скорее всего, по чужой наводке, — никому доподлинно неизвестно. Майрон уничтожил этого дерзкого нолдо, но тот успел отослать кольца. Куда, кому — вот вопросы, на которые нам предстоит ответить. А до тех пор единому кольцу, на которое завязана магия остальных, лучше находиться в безопасном месте. И поближе к свету Сильмариллов, чтобы хотя бы отчасти выполнять свои функции.

Сириус снова поднялся на ноги и взволнованно обошел лабораторию. Майрон мог десятки раз на дню приводить его в бешенство абсолютно вольной трактовкой практически всех получаемых им приказов, решения майя принимал, руководствуясь недоступной Сириусу логикой, и он, признаться, заходил в тупик, пытаясь понять, как Тхури вообще удается мыслить со своим супругом на одной волне, — но после сегодняшнего разговора лорд Блэк вдруг с особой остротой ощутил, насколько он посредственный волшебник в сравнении с теми, с кем его столь причудливым образом свела судьба.

— Мелькор, — он, наконец, осознал, к какому умозаключению все это время пытался привести его друг. — Ты же не думаешь, что одно из эльфийских колец может быть у Манвэ?