Шестнадцать (гет)

Лес сменился светлым туманом — издалека доносилось журчание воды. Сириус открыл глаза и закашлялся — резкий переход в безвоздушное пространство окончательно запутал и без того сбитый с толку постоянными перемещениями организм.

Черный камень все еще был у него в руках — и что-то подсказывало Сириусу, что его ни в коем случае нельзя выбрасывать.

В голове его царил полный раздрай... Мародеры... Лили... Белла... Те, о ком он тосковал бесчисленное множество лет, явились перед ним, словно для того, чтобы навсегда попрощаться, оборвав последние связи с прошлым. Или, напротив, чтобы придать сил и не позволить сойти с ума в новом заключении?

Не в силах сдвинуться с места, Сириус прислушивался к голосам. Один из них, несомненно, принадлежал Гарри, другой — да, пожалуй, это был Дамблдор. Сириус с удивлением узнал, что директор, оказывается, тоже благополучно отбыл в мир иной — правда, спланировав свою смерть до мелочей.

— Конечно, это происходит у тебя в голове, Гарри, но кто сказал тебе, что поэтому оно не должно быть правдой? — лукаво осведомился маг на прощание.

Туман медленно расступался, и Сириус с удивлением заметил, что это новое место похоже на морскую пристань. Корабль — похожий на редкую птицу белоснежная ладья, — покачивался у причала. На миг Сириусу нестерпимо захотелось забыть обо всем, подняться на борт, обрубить канаты…

Движение на периферии зрения привлекло его внимание.

— Альбус! — хрипло закричал Сириус, бросаясь вслед удаляющему старому магу. — Альбус, вернитесь!

Но хитроумный старик — если это, конечно, действительно был Альбус Дамблдор, — ничем не выдавая, что он заметил бывшего ученика, мелькнув в тумане подолом фиолетовой мантии, безвозвратно пропал.

— Альбус, — с досадой взмолился Сириус, до боли сжимая пальцами камень.

— Подумать только, — прозвучал за его спиной вкрадчивый и до боли знакомый голос. — Обладая силой, способной призвать тебе на службу выдающиеся умы современности, любого волшебника, только пожелай, ты по-прежнему веришь в этого старого идиота, что даже со своими учениками не способен разобраться?

Сириус замер, а затем тихо рассмеялся. Право, на что еще он мог рассчитывать со своим-то везением?

— Вальбурга, — медленно повернулся он. — И здесь вы.

— Жизнь не сделала тебя любезнее, — осуждающе покачала головой леди Блэк. — Сколько тысяч лет ты не видел мать?

— Недостаточно, чтобы соскучиться до смерти, — ухмыльнулся Сириус. — Пришли, чтобы в очередной раз сообщить мне, почему я не состоялся, как ваш наследник?

— Отнюдь, в последнее время ты подавал большие надежды, — возразила Вальбурга. — Я даже готова смириться с тем, что дом моего детства ты отдал этому мальчишке, внуку Поттеров. Он все равно скоро умрет, и сын Нарциссы получит то, что ему причитается.

— Ты не слышала, что сказал Дамблдор? — нахмурился Сириус. — Гарри дана возможность вернуться.

— Дамблдор — осел, его роль уже сыграна, он перестал замечать очевидное у себя под носом, — усмехнулась Вальбурга. — Мальчишка был обречен в ту ночь, когда милорд послал в него Аваду. Неужели ты думаешь, что его магглорожденная мать — единственная, кто за всю историю этого заклятия пытался заслонить собой ребенка, друга, возлюбленного? В магии жертвы нет ничего нового, она стара как мир. Поттера все эти годы хранил осколок души милорда, случайно созданный хоркрукс, видишь его? — и Вальбурга подвела сына ближе к лежавшему на земле уродливому младенцу, что уже почти перестал всхлипывать и лишь злобно смотрел на них крошечными красными глазками.

— Теперь Гарри свободен от этой дряни, — с отвращением выплюнул Сириус. — И твоему милорду недолго осталось.

— А пророчество будет исполнено, не так ли? — лукаво посмотрела на него Вальбурга. — Не один не может жить, пока жив другой. Не один не может умереть, пока жив другой. Поттер преодолеет завесу, уничтожит тело милорда, как и задумал Дамблдор, а затем неизбежно погибнет, ибо он уже был мертв — с той самой первой Авады и уж наверняка — со второй.

Сириус замер, как громом пораженный.

— Ты можешь помочь ему, — добавила Вальбурга. — А заодно навсегда избавиться от меня.

— Последнее дорогого стоит, — хмыкнул Сириус. — Что же для этого нужно сделать?

— Исполнить свой долг перед родом, — сверкнула глазами Вальбурга. — Ни больше ни меньше.

— Вы ждете, что я осчастливлю вас наследниками? — развеселился Сириус. — Сами видите, с женщинами у меня не складывается. Валиэр все поголовно замужем, кроме Ниенны, но на такое я и сам бы не согласился, а плодить полукровок с эльфийками... вы же сами перевернетесь в своей могиле. Если бы мог вернуться — тут же бы выдал Тхурингветиль замуж — да хоть за Майрона! Правда, в их отношениях все так сложно, что меня могут проклясть за одну только идею.

— Перестань паясничать, — строго оборвала его Вальбурга. — Девочка, что ты принял в семью, довольно сильна, хороша собой и чистокровна. Большего я и желать не могла. Но остается еще присяга, что твой дед, а затем и я, принесли наследнику Слизерина. Милорду.

— Ему, что ли? — Сириус небрежно кивнул на младенца. — И что его лордству угодно на сей раз? А главное, как это поможет спасти моего крестника?

— Спаси жизнь милорду, и Гарри будет жить, — Вальбурга с силой вцепилась в руку сына. — Спаси его последний хоркрукс. Забери его с собой в Арду.

— Волдеморт в Арде? — возмутился Сириус. — Да что я, последние остатки разума растерял, чтобы на такое согласиться?

— Не Волдеморт, — с нажимом проговорила Вальбурга. — Наследник Салазара Слизерина. Последний из великого рода. Волшебник. Сильный волшебник на вашей стороне, на стороне Мелькора. Моя клятва будет исполнена, тебе перестанет являться мой молящий о помощи призрак, мой портрет в лондонском доме, наконец, перестанет облекать в проклятия ту боль, что я испытываю. Ты можешь сделать так, что он ничего не вспомнит о Гарри. Ты можешь воспитать его в соответствии со своими принципами.

ь

— Ну уж нет, методами Эру и компании я, пожалуй, побрезгую, — скривился Сириус. — Он не заслужил блаженного неведения. Но где гарантии, что Гарри это поможет? Арда полна опасностей даже для взрослого. Что, если я не усмотрю за ним, и ребенок умрет?

— Ты напрасно тревожишься, — странно улыбнулась Вальбурга. — Милорд — значительно больше, чем просто человек. Его не убить смертному мужу. Меня не волнует, кем он станет. Главное, не позволить прерваться великому роду. В этом состояла моя клятва. Это единственное, что мешает мне упокоиться с миром.

Сириус ответил не сразу. Легко было огрызаться в ответ на оскорбления Вальбурги, куда сложнее — принять мысль о том, что он действительно больше никогда ее не увидит.

— Мне... наверно... будет не хватать ваших традиционных колкостей, матушка, — неловко пробормотал он. — И все же, сдается мне, вы знаете об Арде куда больше, чем позволительно призраку.

— И могу сказать тебе куда меньше, чем полагалось бы хорошей матери, — вздохнула Вальбурга. — Мне отрадно видеть, что ты повзрослел, сын мой. Сложись жизнь по-другому, и возможно, у нас было бы больше оснований гордиться друг другом.

— Этот камень, — он продемонстрировал Вальбурге подобранный в лесу артефакт. — Хотя бы о нем вы можете рассказать? Что это такое? Каким образом он смог вытащить меня из чертогов Мандоса?

— Так называемый воскрешающий камень, древнейшее наследие Певереллов, — улыбнулась Вальбурга. — Когда они соединили свою кровь со Слизеринами, перстень стал передаваться по женской линии и так ушел в род Гонтов. Сказочники утверждали, что сама смерть вручила его Кадмусу Певереллу, кто-то рассказывал, будто к его созданию приложила руку королева Маб... Глупцы вроде Дамблдора считали камень чем-то вроде первого атрибута некромантии. В корне неверно, его использовали для связи с потусторонним миром, а не для поднятия зомби и инферналов. Чертоги Мандоса, Вальгалла, сама пустота — для него лишь формальные границы.

— То есть, пожелай я сейчас увидеть, к примеру, Снейпа…

— Чтобы увидеть здесь Северуса Снейпа, тебе придется подождать еще изрядное количество времени, — непонятно улыбнулась Вальбурга. — Но раз тебе суждено было найти этот камень, обрести его, пройдя через смерть, получить из рук того, кто удостоился собрать вместе все три артефакта Певереллов, значит, именно тебя камень выбрал своим хранителем. И однажды он сослужит тебе службу, когда другие пути будут закрыты и потеряны.

— Вы говорите загадками не хуже Дамблдора, — Сириус обреченно вздохнул. — Я заберу с собой этого негодяя и попытаюсь вырастить из него достойного человека. Но клянусь, хоть я и не могу убить его, если он вздумает сеять в Арде зло или вредить моей семье, станет моим личным врагом наряду с валар. И я найду способ его изолировать.

Вальбурга помолчала, и впервые в ее взгляде Сириус видел что-то, похожее на материнскую нежность.

— Ты изменился, — сказала, наконец, она. — В кои-то веки окружил себя достойными людьми. Я верю, ты скоро поймешь, что представляет из себя Арда. Ты уже многое понял.

— Я не позволю им открыть новую охоту на ведьм, — пообещал Сириус. — И... я расскажу Тхури, что вы высоко о ней отзывались. Ей будет приятно. Она очень интересуется историей и традициями Блэков.

Вальбурга милостиво кивнула и погладила его по лицу.

— Нареки младенца Марволо, — попросила она. — Это их родовое имя. Так звали его деда... И поторопись. Проход скоро закроется. Ты вернешься в Арду, и больше мы не увидимся. Дальше тебе придется идти одному.

Сириус осторожно взял на руки ребенка и завернул его в мантию. Затем он обернулся к напряженно выжидающей Вальбурге.

— Спасибо, миледи, — тихо проговорил он. — Все эти годы я думал, как это мне удается уходить от беды, а оказывается, это ваш дух хранил меня, пусть даже во имя исполнения клятвы.

— Я бы следовала за тобой и дальше, — голос Вальбурги оставался твердым, и лишь пальцы она сцепила чуть крепче. — Я никогда не уделяла тебе достаточно внимания. Ты оказался настоящим Блэком. Ты очень похож на моего отца.

— Спи спокойно, мама, — отозвался Сириус. — А я возвращаюсь к семье. И теперь уже к своим клятвам.

Вальбурга легко улыбалась, когда их окутал легкий ветерок, и Сириус, стиснув кулаки, наблюдал, как он уносит с собой последний родной образ из детства.

Затем он повернулся к свету.

— Ну что же, Марволо, наследник Слизерин, — пробормотал он, — похоже, у Валинора большие проблемы...

И, крепче прижав к себе притихшего младенца, он бесстрашно шагнул в туман.