Summertime Of Our Lives (гет)

— Доброе утро, магическая Британия! С вами ваши любимые радиоведущие — Мэтт Пирсон и Роксана Уизли…

 — Ал, сделай погромче!

Обернувшись на голос Лили, я успеваю увидеть только всплеск рыжих волос, исчезающих за дверью кухни. Сестра, эдакий вечный двигатель, сегодня еще более невыносима: с самого утра она носится по всему дому со скоростью «Молнии», проверяя, ничего ли она не забыла, хотя чемодан ее был собран еще три дня назад. Я встречаюсь взглядом с отцом и усмехаюсь, чуть закатив глаза, хотя прекрасно понимаю ее возбуждение. Самому уже не терпится поскорее уехать. Я послушно кручу ручку радиоприемника, и кухню наполняет бодрый голос нашей кузины.

 — … в столице восемь утра.

 — И, несмотря на столь ранний час, да еще и понедельника, моя очаровательная напарница пребывает в самом прекрасном расположении духа. Поделишься, Рокс?

 — Спрашиваешь?! Этого дня с нетерпением ждали сто детей из разных школ мира, ведь сегодня для них снова открывает свои двери «Международный Атлантический Лагерь для Одаренных Волшебников и Ведьм», а проще говоря — «Атлантида».

 — Действительно, и как я мог забыть? Ты ведь совсем не вела отсчет дней прямо в эфире! Для тех, кто не знает и кому посчастливилось пропустить все передачи, в которых Роксана восхваляла это замечательное место, я расскажу вкратце. Лагерь открылся двенадцать лет назад, и расположен он в самой магической точке земного шара — в Атлантиде. Кстати, магглы до сих пор считают остров затонувшим или даже никогда не существовавшим. Итак, каждый июль там собираются дети, отличившиеся в учебе — внимание, родители, это отличный стимул для ваших отпрысков сесть за книги! — квиддиче или внеклассной деятельности…

 — А также победители творческого конкурса, который проводит «Ежедневный пророк».

 — Если память мне не изменяет, именно так, Рокси, ты и получила путевку.

 — О да, и это было…

 — … лучшее лето в моей жизни! — хором заканчиваем мы с отцом, с точностью повторяя интонацию Роксаны.

Мама смеется вместе с нами, а Лили, снова вернувшись в кухню, одаривает всех нас по очереди грозным взглядом.

 — Ох и противные вы!

И дело тут не в теплых чувствах Лили к кузине — а Рокси мы все очень любим — но скорее в ее слишком восторженном отношении к «Атлантиде», которое не позволяет ей адекватно воспринимать не только критику, но любой отзыв о ней, произнесенный с недостаточно восхищенной интонацией. Самое удивительное (а может как раз и наоборот) — Лили там никогда не была. В лагерь можно попасть только после четвертого курса, и сестра очень боялась, что ей не пришлют приглашение. Но она его, конечно же, получила (не зря она так носилась со своим докладом для конференции). Вот визгу-то было в тот день, когда в окно постучалась незнакомая сова с двумя конвертами с печатью МАЛа!

 — Да ладно тебе, Лилс, — примирительно отзываюсь я. — На самом деле, я тоже могу сказать, что прошлое лето было лучшим в моей жизни. Просто ты же помнишь, как много Рокси об этом говорила.

Сестра все еще недовольно смотрит на меня, но у нее плохо получается сдержать улыбку, и она прыскает со смеху, видимо, вспомнив, как Роксана после возвращения преследовала на семейных обедах каждого родственника, который еще не слышал рассказ о смене от нее лично (даже Джеймса, который, собственно, был там вместе с ней), и во всех подробностях описывала чуть ли не каждое занятие в лагере. Да, поговорить Рокси любит, так она на радио и попала.

 — Надеюсь, и для меня это лето будет лучшим, — произносит Лили, садясь за стол.

И я вдруг понимаю, что она боится. Она так долго мечтала об этом и столько работала для того, чтобы попасть в «Атлантиду», а теперь ей страшно, что действительность не оправдает ее ожиданий. Сестра показывала свое письмо всем и каждому, отмечала в календаре оставшиеся до отъезда дни, купила все необходимое три недели назад (а потом, конечно, вспоминала еще о чем-нибудь «невероятно важном» и бежала в Косой переулок) и во всех книгах искала теоретический материал по тем предметам, которые будут в лагере, но не преподаются в Хогвартсе. Вообще Лили кажется слишком подвижной для учебы, но, если она ставит перед собой какую-либо цель, она сделает все, чтобы достичь ее, — так, например, она часами не вылезала из библиотеки перед своей исторической конференцией, и ее усидчивости могли позавидовать даже ботаники-равенкловцы. В итоге команда Хогвартса заняла первое место, а доклад Лили вызвал огромный интерес у жюри, что и обеспечило ей путевку. Я сам впервые поехал год назад благодаря СОВ: тогда на практические экзамены приходили люди из Отдела образования, и отличившимся позже высылали приглашения (МАЛ — это не просто развлечение, а скорее поиск кадров для работы в Министерствах и научно-исследовательских центрах Атлантиды, а также будущих профессиональных игроков в квиддич). Лучшей, конечно, была Роза со своими девятью «Превосходно», еще у двоих было восемь и семь, у нас с Малфоем — по шесть. На самом деле, для «Атлантиды» шесть «П» — не так уж и много, но меня все равно отобрали: видимо, им понравилось мое исполнение Дезилюминационного заклинания на просьбу «Удивите меня, мистер Поттер» (его на пятом курсе не проходят, но я выучил его задолго до этого, потому что отец не дал мне мантию-невидимку). Я не вел себя как Лили, но испытывал абсолютно тот же восторг. Очевидно, я уже забыл об этом, раз только и делал, что поддевал сестру на пару с Джеймсом. Мне становится немного стыдно.

 — Будет, — уверенно говорю я, нисколько не сомневаясь в своих словах. — Там все будет именно так, как ты себе представляешь. Волшебно. Ты это заслужила, Лилс.

Сестра нерешительно улыбается, крутя в пальцах надкусанный тост. Я делаю вид, что не замечаю растроганного выражения, которое всегда появляется на лице мамы во время таких вот моментов единения детей (дома это случается довольно редко, а в случае нас с Джимом — наверное, никогда).

 — Мы гордимся тобой, Лил, — добавляет отец. — Вами обоими. Давайте выпьем за отличный отдых, который вас ждет!

Мы в разнобой повторяем тост и чокаемся прямо кружками с чаем.

Несмотря на то, что это последний завтрак в семейном кругу, насладиться им как следует никому не удается: к Лили возвращается ее обычный настрой, и, проглотив свой омлет, она начинает торопить нас, нетерпеливо барабаня ладонями по столу. Мы спешно заканчиваем есть и идем собираться, скорее для того, чтобы она успокоилась, и, разумеется, прибываем в Министерство одними из первых.

В «Атлантиду» мы должны отправиться с помощью порталов, и, пройдя проверку, занимаем ряд стульев у стены, ожидая всех остальных. Насколько я знаю, из Хогвартса в этом году набирается человек пятнадцать или около того. Вскоре появляются Уизли, и родители, закончив давать нам обычные и довольно бесполезные наставления, отходят в сторону с дядей Роном и тетей Гермионой.

 — Привет, ребята, — здоровается Роза, остановившись напротив нас.

 — Привет, — небрежно бросает Лили, подчеркнуто не глядя на нее.

Лицо кузины чуть вытягивается, и я пытаюсь развеять возникшее напряжение, компенсируя такую неприветливость улыбкой.

 — Готова к лагерю, Рози? — спрашиваю я, наверное, с преувеличенной любезностью, и рядом едва слышно фыркает Лили.

 — Да, конечно, а вы?

 — Да.

Не дождавшись больше ничего, Роза вежливо улыбается, садится через стул от меня и достает книгу. Я смотрю на нее краем глаза, но она склоняется над разворотом, и волосы закрывают ее лицо, так что я не могу видеть, задело ли ее наше поведение. Мне всегда становится неловко в такие моменты, но с раздражением я справиться не могу — отношения у нас с кузиной не сложились, как и у большинства младших Уизли, которым Розу всегда ставили в пример.

Мне становится жарко, но молнию ветровки заедает, и я безуспешно борюсь с упрямой застежкой, не поднимая головы, когда ерзающая на соседнем стуле Лили называет очередное имя. Удивительно, откуда она всех знает, ведь большинство студентов учатся на других факультетах на курс или два старше. После девятой или десятой — я сбился со счета — изумрудной вспышки в камине сестра почему-то не торопится сообщать мне, кто это, пару секунд молчит и затем насмешливо хмыкает.

 — Что?

 — Твой дружок пришел тебя проводить. Малфой, бедняжка, наверное, целый месяц будет торчать один в своем поместье, потому что ты единственный человек, который может его терпеть.

Едва услышав фамилию своего лучшего друга, я резко вскидываю голову и действительно вижу Скорпиуса, стряхивающего порох с рукава рубашки. Он обводит своим фирменным малфоевским взглядом всех присутствующих, заметив меня, довольно усмехается и направляется в нашу сторону. Я киваю в знак приветствия его родителям и собираюсь уже подняться, но осознаю, что мне только что сказала Лили.

 — Подожди, — я поворачиваюсь к ней. — Ты что, не знаешь?

 — О чем?

О, Мерлин, сейчас будет взрыв. Но как это получилось? Я ведь говорил о том, что Малфою пришло приглашение, неужели ее тогда не было рядом? А я-то думал, что не слышал язвительных комментариев о нем только потому, что радость от предстоящего отдыха перекрывала ее ненависть к тому, с кем его придется провести.

 — Скорпиус тоже едет, — осторожно говорю я.

Лили всегда была вспыльчивой, и я невольно протягиваю к ней руки, опасаясь, как бы она не накинулась на Малфоя с целью убить его прямо на месте. Впрочем, лучше бы она так и сделала, потому что ее настоящая реакция пугает меня больше. Сестра мгновенно сникает, уголки ее губ ползут вниз, а взгляд становится растерянным и каким-то очень тоскливым.

 — Но… как? Что он сделал… Зачем? Зачем ему ехать, он что, специально? — бессвязно повторяет она.

Я взглядом прошу Малфоя не подходить к нам. Он поднимает одну бровь, смотрит на Лили и презрительно фыркает, закатив глаза. Я давно уже оставил попытки наладить отношения между ними, хотя эта «вражда» кажется мне более чем глупой, как минимум потому, что они ни разу нормально не разговаривали. Они совсем друг друга не знают и даже не желают узнать. Лили считает его мерзким слизеринцем, который отнимает у нее мое внимание, а он ее — бешеной гриффиндоркой, которая вечно лезет не в свое дело. С какой-то стороны оба правы, конечно.

 — Да, Лил, Малфой специально едет в лучший волшебный лагерь только для того, чтобы испортить тебе настроение, — с иронией говорю я, рассчитывая, что она оживится и вступит в перепалку.

 — Ну он только это и умеет, — вяло отзывается она. — А я ведь так этого ждала! Все должно было быть идеальным! Почему ты меня не предупредил?

 — Прости, я думал, ты знаешь, — я пожимаю плечами. — Лил, все и будет идеальным. Помимо Малфоя там будет еще много народу, вы с ним и пересекаться-то почти не будете. К тому же, он будет отвлекать меня от тебя.

Она недоуменно хмурится.

 — Он всегда это делает, — замечает она, и в ее голосе сквозит обида. — Только чем это должно меня порадовать?

Я вздыхаю, не веря, что собираюсь это сказать, но Лили все-таки девчонка, и ее этот довод должен приободрить.

 — Тем, что я буду не сразу замечать парней, которые обязательно будут вертеться вокруг тебя.

Сестра усмехается, невольно покраснев, а мне это все совсем не нравится. Неужели она действительно ждет чего-то от этой поездки? Да, конечно, ждет, ей скоро шестнадцать, самый возраст. Для таких мыслей, разумеется, а не для парней. Но с моей стороны глупо надеяться, что ничего не будет: я до сих пор не могу вспомнить тот момент, когда Лили из тощей веснушчатой девочки вдруг превратилась в красивую, женственную девушку. Тем более, в лагере не будет школьной формы, а некоторые ее платья имеют такую длину, что Джеймс, увидев Лили этим летом в Косом переулке, почти насильно повел ее в магазин одежды, купил ей там длиннющий бесформенный сарафан и пригрозил в следующий раз посадить ее в башню в глухом лесу.

 — Так что у тебя будет около двух часов на общение прежде, чем появлюсь я, — заключаю я, и Лили закатывает глаза.

Ну, хоть развеселилась. Я подмигиваю ей и оставляю наедине с романтическими мечтами, которым вряд ли позволю сбыться, и иду к Скорпиусу. Он ждет в стороне, вальяжно прислонившись к стене и засунув руки в карманы.

 — Твоя сестрица увидела меня и передумала? — интересуется он вместо приветствия.

 — И не надейся, Малфой, — я ухмыляюсь. — Это же Лили. Она скорее уже задалась целью обойти тебя там во всем.

 — Пусть попытается, — фыркает он. — Девчонки Поттер-Уизли…

 — Мои сестры, — напоминаю я.

Скорпиус не заканчивает фразу и лишь пожимает плечами. Как бы сильно его ни раздражали «девчонки Поттер-Уизли», я знаю, что он никогда их не тронет. Он самый настоящий слизеринец, но он же — самый настоящий друг.

Из камина наконец появляется Крейг Андерсен, наш однокурсник с Равенкло — пока его родители здороваются с министерским работником, он уже успевает сделать пару снимков на фотоаппарат, который никогда не выпускает из рук, — и это значит, что мы можем отправляться. По крайней мере, нам говорили, что он последний, но, оглядев всех прибывших, я вижу, что одного не хватает. Точнее, одной.

 — Если уж мы заговорили о сестрах, то где Мелани? — спрашиваю я Малфоя.

Двоюродная сестра Скорпиуса получила путевку за победу в Чемпионате по зельям — помню, Слизнорт еще месяц расхваливал ее перед всем классом, рассуждая, каким чутьем нужно обладать, чтобы так менять в зельях пропорции компонентов. После этого он обязательно упоминал удивительный талант моей бабушки Лили Эванс и пускался в пространные рассказы обо всех учениках, которые у него когда-либо были.

Скорпиус морщится.

 — Она опоздает. От нее все никак не отстанут родители и дедушка, столько проблем от совершеннолетия.

 — Ей же исполнилось семнадцать еще в мае, — удивляюсь я.

 — Да, — раздраженно отрезает он, и я не продолжаю тему, догадавшись, что связано это с Селвинами. Малфой терпеть не может говорить об этой помолвке.

Я не знаю, как относиться к тому, что в лагере будет Мелани Нотт. В школе она редко присоединялась к нам, предпочитая общаться со Скорпиусом наедине, но здесь не будет ее слизеринской компании, и, если Лили сразу найдет себе друзей, то в случае с Нотт я не могу быть уверен. О кузине Малфоя можно сказать многое и одновременно ничего. Проучившись с ней шесть лет, я до сих пор не разбираюсь в ее характере. Она не холодная, как большинство аристократок, а наоборот — живая, иногда даже театральная, но при этом совершенно невозможно понять, о чем она думает и что она чувствует. Не могу сказать, что эта девушка вызывает у меня сильную симпатию, но Мелани — одна из немногих людей, кого Скорпиус искренне любит, и это говорит о многом.

 — Внимание, через пять минут отправление, — объявляет министерский работник. — Соберитесь у порталов небольшими группами, не толкайтесь и, ради Мерлина, держитесь крепче, чтобы не пришлось вас вылавливать из океана. Ваш багаж будет отправлен отдельно.

Я подхожу к родителям и сестре, которая чуть ли не прыгает на месте от нетерпения. Я пожимаю руку отцу, целую маму в щеку, машу Рону с Гермионой, и подвожу трясущуюся от волнения Лили к порталу — надколотому глиняному кувшину — у которого уже стоит Скорпиус.

 — Малфой, — сузив глаза, приветствует его Лили.

 — Поттер, — кивает он в ответ, пытаясь скопировать ее гневный тон, что ему плохо дается, потому что он с трудом сдерживает смех.

Сестра раздраженно цокает языком.

Раздается сигнал, мы беремся за кувшин, и свободной рукой я обхватываю Лили за талию, боясь, что она действительно может упасть. Малфой ухмыляется, но никак не комментирует. После второго сигнала портал активируется. Все внутренности сдавливает, из легких вышибает воздух, а держать Лили становится все труднее. Шелковистая ткань ее блузки начинает выскальзывать из моих пальцев, но я позволяю себе отпустить ее только в последнюю секунду перемещения.

Опустившись на ноги, я тут же начинаю искать сестру взглядом и вижу ее на земле метрах в десяти от меня. Как только я уверяюсь в том, что с Лили все в порядке, я снова осматриваюсь, на этот раз по-настоящему, и полной грудью вдыхаю удивительный, пахнущий морем воздух. Площадка нисколько не изменилась с последнего дня прошлой смены, только на лицах студентов, стоящих группами по школам, читается взволнованность, восторг и предвкушение; тогда же мы стояли здесь тесной смешанной толпой, обнимались, обещали писать друг другу — разумеется, понимая, что этого не будет, — девчонки плакали навзрыд, парни посмеивались над ними для вида, хотя сами остро ощущали грусть от разлуки. Но сейчас у нас впереди целый месяц, целая маленькая жизнь! Кажется, я только сейчас полностью осознаю, как же сильно ждал этого.

Я спешу к Лили, но меня опережает Скорпиус, и, по лицу вижу, она огрызается на какую-то его реплику. Я направляюсь к ним и с удивлением наблюдаю за тем, как Малфой протягивает ей руку. Лили закатывает глаза, хватается за нее и начинает подниматься. Мне уже хочется порадоваться, что они решили заключить перемирие, или хотя бы что аристократическое воспитание Скорпиуса оказалось сильнее его неприязни к Лили, но тут он разжимает пальцы, и она снова начинает падать, потеряв равновесие. Я едва успеваю ее подхватить, награждая друга недовольным взглядом.

 — Что? — невинно спрашивает он. — Я тут доброе дело хотел сделать, но твою сестру видимо не научили манерам: на предложение помочь следует отвечать благодарностью.

 — Заткнись, Малфой.

Лили смеряет его презрительным взглядом, эффектным жестом откидывает назад волосы и, задев его плечом, уходит в сторону большой толпы студентов из других школ.

 — Доминик! — вдруг кричит она, сорвавшись с места.

И действительно, от Шармбаттонской группы отделяется белокурая девушка в чем-то белом и кружевном, и с визгом бросается в объятия Лили. Потом, чуть менее восторженно, но все-таки искренне приветствует Розу, целуя ее в обе щеки. О том, что она поедет, я узнал от тети Флер уже давно, но, если бы не знал Доминик с детства, ни за что бы не поверил в ее исключительные способности. Гены прабабушки-вейлы подарили ей красивую внешность, которой она успешно пользуется, очаровывая парней, но немногие знают, какой ум скрывается в ее прелестной головке. Студенты провожают ее восхищенными взглядами, и уж явно не из-за того, что ей удалось доказать нумерологическую теорему, над которой бился не один известный ученый.

 — Кто это? — заинтересованно спрашивает Скорпиус.

 — Даже не думай, — предостерегаю я. — Доминик Джиневра Уизли, еще одна моя кузина. К тому же, она тебе не по зубам.

 — Больно надо, — фыркает он. — Девчонки Поттер-Уизли… Сам знаешь.

Пока все ждут каких-то указаний и объяснений, я нахожу организатора, который занимается размещением, и сразу прошу поселить нас со Скорпиусом. Это надо делать заранее, потому что в прошлом году мне с соседом не повезло. Даже странно, что мы сможем жить в одной комнате, в Хогвартсе-то мы на разных факультетах.

Нам рассказывают, где что находится (я это все уже знаю), сообщают, что в час будет обед, а до него мы можем разобрать вещи и осмотреться. Мы первыми получаем ключ — овальный жетончик, который считывается дверью при приближении — и я вдруг осознаю, что меня поселили в ту же комнату, что и в прошлом году. Я ободряюще киваю Лили, которая все еще стоит в очереди, объясняю ей, где меня найти, и мы направляемся к жилому корпусу.

Если бы я не помнил номера комнаты, я бы ее сейчас не узнал: она чистая, белая и неживая. Поначалу они у всех так выглядят, но потом все начинают переделывать предоставленное личное пространство на свой лад, раскрашивая стены, трансфигурируя из разного хлама предметы интерьера, расклеивая фотографии, как привезенные из дома, так и сделанные во время смены, и выцарапывая свои имена. Уверен, Лили будет оставлять себе на память каждую мелочь из лагеря, и домой привезет целую коробку, полную значков, карт, рисунков, ракушек, девчачьих фенечек дружбы и прочей ерунды. Признаться, кое-что и я до сих пор храню.

 — Я жил здесь тем летом, — сообщаю я, проходя к аккуратно заправленной левой кровати.

Скорпиус хмыкает, осматриваясь.

 — Не стоит рассчитывать на спрятанную под полом бутылку огневиски?

 — Нет, здесь все проверяют после отъезда, и избавляются от всего…

Я вдруг осекаюсь, вспомнив кое-что. Не уверен, что мне хочется это увидеть, но с другой стороны интересно, почувствую ли я что-нибудь. Я приподнимаю матрас: на одной из балок волшебным несмывающимся маркером нарисовано ровное сердце с инициалами «А.П. + Б.Ф.» внутри. Все неприятные воспоминания о Беттани стираются, и перед глазами возникают только радужные картины начала наших с ней отношений. Именно здесь мы познакомились (я видел ее до этого в школе, но она была с Равенкло и училась на курс младше). Замечательное было время. И когда все пошло не так?

 — Поттер, ты меня слышишь вообще? — раздраженно зовет Скорпиус, очевидно, не в первый раз. — Что там та… О Мерлин, — произносит он с гримасой отвращения на лице. — Пожалуйста, скажи, что это сделала Финниган, а не ты.

 — Да, это она, — на автомате говорю я. — Это был предпоследний день смены.

 — Избавь меня от подробностей, — фыркает Малфой, которому Бет никогда не нравилась. — И хватит предаваться ностальгии, пойдем лучше прогуляемся. Я-то здесь не был, в отличие от тебя. Заодно на других девчонок посмотрим. А то пока вокруг были одни твои сестры. Нигде от них не скрыться.

 — Вообще-то твоя сестра тоже будет здесь, — замечаю я, опуская матрас на место.

 — Ну у меня-то одна, а Поттер-Уизли здесь целый выводок.

 — Всего три, — усмехаюсь я. — Это меньше, чем в Хогвартсе.

По всему коридору снуют «одаренные волшебники и ведьмы» разных национальностей, разыскивая свои комнаты. Мы минуем их и спускаемся к выходу. Перед тем как открыть дверь, Скорпиус с подозрением смотрит на меня.

 — Ты ведь не собираешься рыдать у каждой скамейки, на которой вы с Финниган кормили друг друга сладостями и держались за руки?

 — Заткнись, — беззлобно отзываюсь я.

Атлантида находится посреди Атлантического океана, а лагерь — прямо на берегу. До нас доносится мерный шум прибоя, и во мне сразу же просыпается желание искупаться, но прямо у моря стоит барьер, который могут снять только преподаватели и организаторы. Мы с Беттани пару раз сбегали ночью на пляж, но в воду зайти не могли.

Мы прогуливаемся по территории, бесцельно сворачивая с одной дорожки на другую. Рыдать, как предположил Малфой, я, конечно, не буду, но в памяти действительно вспыхивают старые воспоминания, не только о Бет, но вообще о прошлом лете. Многие уже заселились, так что мы на улице не одни. Краем глаза я замечаю каштановую макушку Розы, и тут же начинаю беспокоиться о Лили. Хорошая ли у нее соседка? Нравится ли ей комната? Не успела ли она уже поругаться тут с кем-нибудь? Или еще хуже — подцепить парня? Нет, конечно, моя сестра совершенно не такая, но мало ли кто решит воспользоваться ее неопытностью в таких вопросах?

 — Альбус Поттер! — из размышлений меня выдергивает смутно знакомый голос.

От неожиданности я спотыкаюсь и едва не лечу на землю. Справа раздается дружное хихиканье. Я поворачиваюсь и вижу в компании девчонок Оливию — не могу вспомнить ее фамилию — из Салемского института ведьм, которая жила в одной комнате с Беттани. Она подбегает ко мне и заключает в крепкие объятия.

 — Я так и знала, что увижу тебя! А Бет тоже здесь? — спрашивает она.

 — Нет, — я качаю головой, чуть поморщившись.

Очевидно, по моему выражению лица она что-то понимает, чуть сочувственно улыбается и переводит взгляд на Скорпиуса.

 — Представишь нам своего друга? — кокетливо просит она и, оглядываясь на других девушек, кивком головы подзывает их к нам. Они стайкой подбегают, хихикая и перешептываясь. Я с трудом сдерживаю ухмылку: Скорпиус всегда вызывает у девчонок такую реакцию, в Хогвартсе у него целый фан-клуб.

 — Скорпиус Малфой, — представляется он в своей манере.

Подруги Оливии улыбаются и называют свои имена (Стейси, Кристин и Ребекка), а я вдруг слышу сбоку громкий смешок. Я поворачиваюсь и вижу еще одну девушку из их компании, не спешащую познакомиться с Малфоем.

И застываю.

Она смотрит на подруг и хрипловато смеется — именно смеется, а не по-дурацки хихикает — запрокинув голову назад. На ней короткое цветастое платье, открывающее стройные загорелые ноги, и она почему-то босиком. Темные волосы достают до плеч, и она каким-то привычным движением откидывает с лица мешающую прядку, звеня многочисленными тонкими браслетами на руке…

 — Эй, Саммер, иди сюда, познакомься с ребятами из Хогвартса! — зовет ее Оливия, и американка, усмехнувшись, неторопливо подходит к нам.

 — Саммер Холл, — произносит она, без всякого жеманства пожимая руку Малфою, а потом поворачивается и смотрит мне прямо в глаза. И я пропадаю окончательно. Наверное, я смогу назвать десяток девушек красивее нее, но есть в ее лице что-то гипнотическое и притягивающее. Похоже, она догадывается о произведенном впечатлении, и губы ее растягиваются в улыбке.

Я нервно сглатываю.

 — Да, я Аль… бус. Северус. Альбус Северус Поттер, — заикаясь, как идиот, представляюсь я. И зачем я только назвал свое чудовищное полное имя? Она же теперь будет считать меня еще более странным.

Малфой рядом страдальчески вздыхает.

 — Приятно было познакомиться, дамы, но нам пора. Еще увидимся.

Он хватает меня за локоть и почти насильно уводит.

 — Если ты каждый раз будешь впадать в ступор и позорить нас, не видать нам девчонок.

 — Но… Ты ее видел?

Малфой пожимает плечами, пробормотав что-то о моей безнадежности. Я оглядываюсь назад.

Саммер Холл смотрит мне вслед и смеется.