Дело в теле (джен)

Тройка дементоров на почтительном расстоянии зависла в воздухе и с хрипом втягивала в себя ледяной воздух, пропитанный страхом и болью. Заключённые в соседних камерах давно не подавали признаков жизни. Азкабан будто вымер, источая зловоние и страх. Дане казалось, что она уже гниёт изнутри.

Припав к решётке настолько, что стальные проржавевшие прутья впились в кожу и смяли лицо до боли в кости, она тянула вперёд свои руки и кричала осипшим, охрипшим голосом, превозмогая боль в горле:

— Я согласна! Согласна! Приведите стражу, я согласна! Я на всё согласна! Только вытащите меня, умоляю, я душу дьяволу породам, я согласна!

С криком она проснулась и ещё несколько минут сидела, рыдая, на шёлковых перинах.

Поодаль домовик Поттеров, Дон-Дон, жалобно тряс ушами и ломал себе пальцы — именно его осторожные прикосновения в попытке разбудить заставило её биться в ещё большей истерике, ей казалось, что это мерзкие длинные пальцы пришельцев ощупывают её под влиянием дементоров. Кошмар внутри кошмара о кошмаре.

Наконец, успокоившись и отдышавшись, она откинулась на пуховые подушки, бросив ненавидящий взгляд на колбу с зельем сна без сновидений у изголовья кровати. В доме своих врагов она не могла себе позволить забыться здоровым непробудным сном, как бы заманчива ни была перспектива выспаться и отдохнуть. Нет, Карлос Поттер, обойдёшься пока без покупки души, дьявол доморощенный.

— Сейчас же вылей это, — приказала она эльфу, показав пальцем на колбу. — О том, куда далось зелье и что происходит здесь ночью не семей никому рассказывать, иначе, клянусь, что подарю тебе одежду, как только стану твоей госпожой.

Эльф затряс головой и исчез с зельем. Но уже через минуту появился снова. Надзиратель. Естественно, под видом заботливой прислуги.

Дана облизнула пересохшие губы и посмотрела на графин с водой.

— Хочу свежий букет ночных фиалок, — капризно сказала она. — Большой!

С поклоном эльф ретировался. На этот раз его не было две минуты и явился он с цветами в вазе.

— Это, по-твоему, букет? В таком случае, мне нужно ещё два таких же. Это как минимум! Я хочу спать в цветах, а не в склепе. Сейчас же! Нет! Этот оставь.

Затрясшийся домовик поставил букет на прикроватный столик и снова отправился по поручению. Дана вынула цветы из воды и принялась жадно пить. Цветы, по крайней мере, ставят в чистую воду. Кто знает, что окажется в графинах для питья?

Утолив жажду, она перелила в вазу воду из графина и откинулась на подушки.

Надолго её не хватит. Это только первая ночь.

Да, она помнила, что к моменту свадьбы она должна быть в здравом уме и трезвой памяти, это её защищало. И в то же время Джеймсу было фиолетово на запреты отца. Ему, к примеру, запретили видеться с невестой, но он как-то выбрался из школы и проник в её темницу, то есть, покои уже через час после того, как её выписали из Мунго и привезли в родовое гнездо. Увиденное его не обрадовало, а резкая отповедь вместо согласия принять объятья утешения сорвало с его губ обещание непременно её чем-то опоить, чтобы прибавить мозгов. На шум бьющейся посуды — Дана как раз разъясняла жениху, чем именно это может для него закончиться на наглядном примере случайно подвернувшегося под руку, как она узнала чуть позже, китайского фарфора семнадцатого века — прибежал Карлос.

Тут же случился грандиозный скандал, закатанный Джеймсом папеньке. Папеньке пришлось навещать на уши сыну вкусной лапши, будто до такого состояния невесту довели злые маглы, а он благородно её спас, за что она должна быть благодарна, но если ей что-то не нравится — он ещё может отпустить её обратно, благо, время для того, чтобы переписать имя невесты в пригласительных билетах на свадьбу наследника есть.

Дана пилюлю проглотила, но потребовала не видеть дорогого жениха до самого дня свадьбы, иначе её расшатанные злыми маглами нервы никогда не восстановятся и месячные не успеют прийти в положенный срок, а значит, никакого зачатия не состоится. Карлос проникся.

До свадьбы оставался месяц. Месяц! За это время колдомедики должны превратить её из исхудалой скелетины, покрытой синяками и ссадинами, с убитой в хлам эндокринной, нервной и даже репродуктивной системой, в прекрасно принцессу, готовую рожать богатырей. Карлос хотел и даже требовал, чтобы наследник был зачат в ноябре и непременно в день свадьбы, потому что ждать ещё год не намеревался.

Организм же Даны считал, что детей сейчас рожать ему категорически нельзя. За всё время пребывания в новом теле, у неё ни разу не было месячных — постоянный режим стресса отменил эту опасную для женщины в её положении способность.

И вот, Джеймса грубо выпихнули из родительского гнезда обратно в школу, а Дану принялись лечить и откармливать с новой силой. Скоро даже прибыл целитель и, вновь осмотрев её, в категоричной форме потребовал окружить пациентку покоем, шоколадом и семейным уютом, чтобы «бедная девочка быстрее отошла от шока».

И если Дана могла выпить какое-либо мерзкое зелье, подносимое целителем, или без особого страха отобедать, а потом отужинать за общим столом с Карлосом и Дореей Поттер, спокойной и почти невидимой за авторитетом мужа женщиной, то, оставшись одна, помня пагубную страсть Джеймса к отравлениям и его угрозы, уже боялась что-либо есть и пить, тем более, если ей предлагал это однажды засветившийся в подобной акции Дон-Дон.

Так что пришлось выкручиваться. Но, Дана считала, ничего страшного. Пусть эльф докладывает. Докладывает обоим Поттерам. Пусть её считают избалованный и капризной, несдержанной и импульсивной. Будут меньше напрягаться по поводу неожиданностей, которые мог бы преподнести тихий омут.

О предстоящей свадьбе, точнее, о ночах, которые за ней неизбежно последуют, Дана думала с содроганием. Тем не менее, Азкабан был худшим выходом из возможных. А на перспективу замужество оставалось единственным путём к свободе. Даже если к нему прилагались неприятные обязанности и годы ожидания.

Справедливость рано или поздно восторжествует. Придётся лгать, изворачиваться, вводить в заблуждение. Приспосабливаться и терпеть. Всё когда-нибудь случается в первый раз. Но это она выдержит. Не маленькая испуганная девочка. Взрослая и расчётливая женщина.

* * *

Ко дню икс удалось сделать многое, и не всем из сделанного Дана была довольна.

Она набрала почти пятнадцать килограммов потерянного веса и больше не выглядела как беглый узник Азкабана. В своём новом заточении Дана позаботилась о том, чтобы большая часть новых килограммов ушла в мышечную массу, а не жировые отложения. Правда, непомерные нагрузки мешали быстрому выздоровлению и уже через неделю, когда её хитрый ход раскусили, их пришлось снизить до одобренных.

Дана всё-таки сумела убедить будущего свёкра, что для производства качественных наследников она должна быть в хорошей физической форме, а хорошая физическая форма подразумевает собой именно спорт, а не глотание зелий, которые способны ещё неизвестно как отразиться на развивающемся организме. Колдомедики восприняли это как оскорбление, но Карлос Поттер со своими передовыми взглядами был склонен задуматься. Стоило лишь припомнить, что поколения за поколениями волшебники чахлеют и слабеют, и ещё неизвестно, сколько здесь вины от близкородственных браков и сколько — от постоянного питья невесть чего беременными ведьмами, которые без поддержки зелий уже и выносить-то никого почти не могут. Неважно, сколько здесь было правды, важно подать идею. Глава семьи был нацелен опробовать многие инновационные методы укрепления рода, и если его шебутная невестка предпочитала изводить себя бегом, отжиманиями, приседаниями и ещё Мерлин только знает какими глупостями — пусть тешится, но не во вред основному лечению. Заодно и направит энергию в мирное русло, меньше посуды бить будет.

То, что девочка больше думала о здоровье своих будущих детей и меньше — о своей судьбе, которой раньше так противилась, его явно радовало. Дана старалась поддерживать образ.

Эх, жаль не удастся получить персонального тренера по боевым искусствам... Или хотя бы спарринг-партнёра для отработки тех приёмов, которые Дана уже знала. Но Карлос Поттер легко бы догадался, кому прилетит от неё первый привет, и избитого сына, с жалобным воплем выпадающего из окна супружеской спальни в его первую же брачную ночь, видеть вряд ли захотел. Она даже не намекала, что умеет работать кулаками и хотела бы больше тренироваться в этом не женском деле.

Ей были прописаны зелья, повышающие физическую выносливость и снимающие боль в стремительно растущих мышцах. Со временем Дана поняла, что среди них затесалось мощное успокоительное, поскольку она чувствовала себя спокойной, как танк, и даже ночные кошмары слегка затёрлись и перестали её нервировать. К Поттерам любви испытывать она так и не начала, но перестала себя жалеть и с содроганием думать о будущем. На сложившуюся ситуацию она смотрела холодно, почти равнодушно, но с затаённым и невероятно сильным желанием рассчитаться с зарвавшимися колдунами за всё. Желание зельями не подавлялось, и именно оно было для неё наибольшим стимулом к скорейшему приходу в самую лучшую форму, которую только можно себе позволить. Ну, и отвлечение внимания публики, конечно.

Результаты комбинации зелий и тренировок удивили даже колдомедиков, которые прежде только вздыхали и доказывали, что добиться полного, а не только видимого, выздоровления истощённого организма за столь короткий срок они не могут ни за какие деньги никакими зельями и поможет только чудо, потому что это Азкабан, едрёну вошь, а не какой-нибудь магловский курорт вроде Тауэра. Чудо Дана устроила собственноручно, кусала губу, но ничего изменить не могла, да и не хотела. За здоровое, сильное молодое тело плату взимает сама природа, причём кровью.

Счастливый домовик, размахивающий в гостиной белой простынёй со свежим пятном, будто это доказательство непорочности девы на традиционной исламской свадьбе, вызвал нездоровый ажиотаж всего семейства — ведь это значило, что через две недели невеста действительно будет готова зачать наследника. Прибывший колдомедик это дело подтвердил, намекнув, что в силу обстоятельств, перенесённых нагрузок и прошедшего лечения возможна даже двойня, чем привёл будущего дедушку в бурный восторг.

Только после этого дата свадьбы была окончательно утверждена, растрезвонена в газетах, обсуждена со всеми дальними родственниками и к ней начали готовиться обстоятельно и с размахом. Последний призрак надежды на какую-нибудь отсрочку перестал маячить на горизонте. Жених на радостях ещё раз попытался пробиться к невесте, чем привёл в негодность сервиз чешского хрусталя, за которым она в это время завтракала. Дана ещё раз не без удовольствия подтвердила свою репутацию неуравновешенной избалованной девочки и даже слегка удивилась тому, что в той, прошлой жизни битьё дорогой посуды никогда не входило в десятку лучших способов снять стресс.

Разойдясь на хрустале, она принялась капризничать по поводу цвета и фасона своего свадебного платья и доводить портних до нервного тика. Забраковала она так же убранство зала, свадебный букет, торт, меню банкета и место венчания, потребовав для этого самый роскошный католический храм, какой только можно найти в Лондоне за эти сроки, а не какую-то церквушку в Годриковой Лощине, где традиционно венчались многие маги, включая высокопоставленных. Словом, пыталась сорвать церемонию как только могла, ссылаясь на то, что замуж она выходит один раз и всё должно быть идеально, ведь, в конце концов, она будущая Поттер, а у Поттеров всегда всё должно быть самое лучшее, иначе стыдно будет внукам рассказывать. Ей казалось, за какие-то две недели подготовить всё практически с нуля просто невозможно. Жаль, но она забыла про магию, которая позволяла легко исправлять абсолютно все найденные ею недочёты буквально за сутки, и приходилось искать, к чему придраться, заново.

Карлос на всё это взирал с благодушием и даже каким-то удовольствием — ему обещали двойню! Дана, глядя на него, иногда даже радовалась: она успела изучить ниточки, с помощью которых можно было манипулировать старым мерзавцем, и её они устраивали. Главное — не соваться туда, где, по мнению Карлоса, находилось «не женское дело». К примеру, осторожно попытавшись выведать про судьбу Беллатрикс и её семейства, она случайно вляпалась именно в это дело. Выяснить ничего не получилось, зато она узнала, что к гонениям на эту семью Карлос Поттер причастен непосредственно. Впрочем, она и так в этом практически не сомневалась, ну не мог один из самых могущественных магов страны не знать, что творится в его подведомственном управлении. Заново усыплять его бдительность пришлось долго, но Дана, как ей казалось, достаточно достоверно играла наивную девочку, которую очень беспокоила судьба её случайной сокамерницы, но не больше, чем качество вуали свадебной фаты. В конце концов, ей иногда, особенно вечерами, становилось довольно мерзко от самой себя — а значит, образ был выбран и сыгран правильный.

Карлос подолгу беседовал с ней в библиотеке. Она старалась сидеть в кресле и, кивая и переспрашивая в нужных местах, изображать прилежную ученицу, попутно пытаясь выведать что-нибудь полезное. Он рассказывал о своих предках, делах рода, мечтал о внуках, сетовал на сына, вспоминал его милые (мерзкие) детские шалости, давал наставления, но иногда, будто на него что-то находило, принимался ходить кругами, истово жестикулируя и рассказывая какую-нибудь свою новую или старую теорию, которая, как правило, касалась природы магии или рождения младенцев разной степени магической одарённости. Он мог надолго забыть, что наука — «не женское дело» — он получал свою аудиторию, более того, заинтересованную, и это его меняло. В такие минуты он из самовлюблённого и сурового старика на глазах преображался в выдающегося и искренне увлечённого своим делом учёного. Он настолько интересовался этим вопросом, что даже совершил для магов немыслимое — попытался набрать у маглов хотя бы поверхностных знаний о биологии и генетике, впрочем, до конца их понять он не счёл за труд, считая более выдумкой и занятной свежей идеей, достойной обдумывания.

Однако, со временем Дана не могла не испытывать к нему уважения, а иной раз, заслушавшись, и вовсе жалела о том, что скоро сей выдающийся ум оставит свои исследования, как и бренный мир. А иногда это было лёгкое сожаление о том, что не пущенный ею свинец остановит его сердце — она бы всё равно никогда так не сделала, но думать о разряженной в его грудь обойме было приятно, особенно после ночных кошмаров с возвращением в Азкабан.

Карлос был откровенен: он знал, что болен и скоро умрёт, он мерил свой срок двумя-тремя годами и хотел успеть за это время сделать всё. Он не сумел хорошо воспитать сына, но выбрал для него идеальную, как он считал, невесту. Она старалась быть благодарной слушательницей и спокойно принимала все его наставления о том, как правильно воспитывать его внуков. Он был доволен своим выбором и своей линией — ещё бы, все наставления обильно приправлялись обещанием её личной власти, ведь она, по сути, однажды станет негласной главой рода, именно мать будет стоять за спинами своих великих сыновей и направлять их волшебные палочки в нужное русло. Карлос, вероятно, стряпая пряник, мерил по себе: власти ему всегда было мало, поэтому он так и не состоялся как учёный, зато был блестящим руководителем и политиком.

Дана давно перестала демонстрировать страх или настороженность, сначала заковывая себя в искусственные и привычные рамки отстранённости, потом демонстрируя заинтересованность браком, как она надеялась, её активность в этом вопросе показывала искренность, а не желание всем напакостить. Беседы с Карлосом Поттером, сначала проходившие под тайным девизом «Познай врага. Пойми врага. Победи врага», позже начали доставлять ей удовольствие. Особенно научная их часть, в которой Карлос забывал, что наставляет невестку и вспоминал о нерешённом проекте в недрах Отдела Тайн. Дана часто думала, что с удовольствием работала бы там... Если бы ситуация была с самого начала другой.

Впрочем, от таких заманчивых перспектив, которые открывались ей в этих разговорах, у любой девчушки бы вскружилась голова, даже Лили Эванс собственной персоной вряд ли долго бы оплакивала свою судьбу, попади она сразу в лапки старшего Поттера и послушай его медовые речи. Подумаешь, брак по расчёту. Зато какое будущее! Перспективы! Власть! А неприятного мальчишку-мужа можно и потерпеть, особенно если делать длительные перерывы между исполнением супружеского долга благодаря регулярным беременностям. Уж забеременеть с одной попытки для ведьмы, смыслящей что-то в зельеварении, было плевым делом.

Вот только Дана никогда не была падка на подобные посулы. Женщина, сознательно и безжалостно загубившая свою подающую когда-то большие надежды карьеру в пыльных подвалах «Секретных материалов» ради абстрактной Справедливости и ещё более абстрактной Истины, если и мечтала стать матерью, то точно не такой, какую рисовал Карлос Поттер. Управлять своей жизнью хотела она сама, но не с трона, куда её заволокут насильно, попирая и Истину, и Справедливость, и свою собственную совесть.

Перед сном она часто занималась подобием леглименции, заставляя себя снова и снова вспоминать, что она Дана Скалли, а не Лили Эванс. Иначе, она боялась, всё это просто поглотит её, смешает обе её личности в безумный коктейль и она станет новой Лили, пробуждённой дементорами и избалованной сладкой жизнью, безжалостной уже к другим, а не к себе, расчётливой там, где это даже мерзко, берущей от выгодного положения всё, железной рукой для своего мужа и будущих детей — той Лили, которую в ней хотел видеть Карлос — Лили Поттер.

Она не могла и не хотела планировать своё будущее после свадьбы и даже не позволяла себе думать о том, что делала бы, окажись на свободе. Нет, она сначала поставит себе цель вырваться, а уже потом будет планировать — в конце концов, ей не нужно ничего придумывать, она знает, чего хочет. Но получит ли? В конце концов, посулы — это всего лишь посулы. Может быть, старик даже не собирается умирать и отдавать какой-то грязнокровке власть над семьёй. Она старалась не забывать, что не всегда в глазах Карлоса Поттера была «идеальной невесткой», которой он её сейчас называет, когда-то она была грязнокровкой, которую легко заменить. А значит, легко будет заменить и потом, в том числе после свадьбы.

Время шло и день, которого она так не желала, всё-таки наступил.

Она старалась растянуть утро и перенервничала настолько, что её чуть ли не насильно напоили успокоительным. Четыре специально приглашённых девушки из свадебного салона, в котором она уже заслужила репутацию самой капризной невесты года, помогли ей принять ванну, умаслили её всевозможными благовониями, уложили волосы в замысловатую причёску, достойную королевы в день коронации и облачили её в свадебное платье, шитое мелким жемчугом и оттого неимоверно тяжёлое, особенно сильно сдавливавшее грудь, словно напоминавшее, что она в клетке. Последней деталью гардероба полагалась свадебная мантия, прекрасное полупрозрачное кружевное облако с по-средневековому широкими рукавами и длинным шлейфом, обшитым для тяжести замысловатыми узорами из мелкого жемчуга и стекляруса.

Дана чувствовала себя так, словно шла на казнь. Когда, наконец, её оставили одну, она уже сама медленно натянула белоснежные перчатки тончайшего кружева, наблюдая, как они облегают её пальцы. Глядя на своё отражение, опустила вуаль, словно последнюю защитную стену до тех пор, пока постылый жених её не поднимет, отделяющую всю жизнь на «до» и «после». Взяла крошечный, нежный очень красивый букет из белых роз и незабудок. В букете незаметно спрятана волшебная палочка — только сегодня её ей вернули, ведь свадебные клятвы она должна будет скреплять волшебной палочкой. Видимо, раньше не доверяли. Боялись, что сбежит? Можно подумать, не сможет сбежать по дороге.

Дана вздохнула. Не сможет. Некуда. Есть что терять. После первых мыслей о побеге, который, в общем-то, было бы не так сложно провернуть, перед глазами появлялось семейство Эвансов с нацеленными на них волшебными палочками. Чёрная Метка над домом — это самое мягкое, что человек вроде Карлоса Поттера может организовать, причём у него есть все инструменты для того, чтобы эту метку поставили настоящие Пожиратели Смерти. Смогла бы она жить счастливой полноценной жизнью, зная, что за её свободу расплатилась целая семья? Как долго она могла бы прятаться в мире маглов, будучи ведьмой? Ну и собственную репутацию, после того, как над ней поработает известно под чьим влиянием находящийся Аврорат, отмыть будет непросто, и не факт, что ей будут рады в тех странах, где она могла бы пересидеть свистопляску. Да, есть чем угрожать. И все это понимали.

В зеркале перед ней словно отражался призрак. Пути назад нет. Путей отступления нет. Дана Скалли тает как дым. Она, может быть, в этом змеином логове уже не выживет. Может быть, здесь нужна уже Лили, более молодая, гибкая, чьи приоритеты ещё не сложились в окончательную картину, чьи моральные принципы по-детски просты, а, значит, могут и перестроиться. Может быть, она не выдержит психического напряжения, этого насилия над своей моралью, может, теперь уже она отступит в небытие, а её воспоминания и навыки уже Лили Поттер будет иногда извлекать и использовать по своему усмотрению, и кто сказал, что под тяжёлой рукой Карлоса Поттера это будет во благо?

Нет, нельзя уступать. Нельзя забывать, кто она такая.

Хотелось перебить все зеркала, кричать, упасть на колени, плакать. Простых человеческих слабостей Дана не могла себе позволить уже очень давно.

Она пыталась как-то отвлечься, даже почитала свежую газету, которая навевала всё ту же тоску, что и каждое утро. Там уже месяц мусолили одну и ту же самую важную новость — особым слушанием Визенгамота ультра-консервативная полулегальная партия Пожирателей Смерти была официально объявлена вне закона, а Волдеморт — Нежелательным Лицом Номер Один, самым разыскиваемым в стране преступником. Его наставительно рекомендовали не называть по имени и сообщать в Аврорат любые данные о нём и его пособниках. Каждая из этих газетных статей была вольным изложением вчерашней, только имена и адреса очередных жертв бесчинств Пожирателей были разными.

Каждый раз Дана вспоминала подобное нападение «Пожирателей Смерти» на дом Эвансов и задумывалась, кто на самом деле избавился от своих врагов на этот раз. Да и о том, чем обернулось бы для Эвансов это нападение, если бы она поступила иначе. Читая статьи со всеми подробностями кровавых расправ, она вдруг отчётливо представила, что самым простым способом заполучить глупую крошку Лили было бы убить кого-то из её семьи от лица террористов. Например, совершенно ненужных и даже мешающихся родителей. А сестру оставить, чтобы было кого защищать. Девочка-гриффиндорка непременно начала бы мстить, а где она могла бы отомстить злобным Пожирателям, как не под одним знаменем с их самым непримиримым врагом? А там и предложение руки и сердца станет само собой разумеющимся, гармоничным и постепенным, а любовь между двумя детьми-союзниками выйдет как в красивых романах, идеальная версия для Карлоса Поттера, и уж гораздо лучше, чем принуждать упрямую и капризную девочку к браку путём запугивания.

Уж те Пожиратели Смерти точно были подосланными пташками. Кто сказал, что другие и даже все остальные — нет?

В Магическом мире шёл глобальный передел власти, и передел кровью.

Убиты Непростительным. Изнасилованы. Доведены пытками до безумия. Погибли в бою от многочисленных тёмных проклятий. Находятся в Мунго в критическом состоянии. И так далее. И тому подобное.

Такие статьи каждое утро запросто могли вогнать обывателей в ту ещё панику. Интересно, ответственные за средства массовой информации волшебники это осознают?

Дана давно уже читала только заголовки. Достаточно. Она подозревала, что самые разумные представители волшебного мира делают так же. Или вовсе отказались от рассылки.

Новостью номер два писаки явно неумело и натянуто пытались «отвлечь» население от новости номер один, как будто просто перестать печатать страшилки для этого было неверным решением. Ну или хоть как-то пытались поднять популярность тиража. Новостью номер два была её свадьба. Она выставлялась именно в том свете, за который любая либеральная пресса окрестила бы торжество пиром во время чумы. Но «Ежедневный Пророк» не был ни свободной, ни либеральной газетой, поэтому свадьба года была заслуженным праздником, долгожданным днём, приятным событием в семье уважаемого волшебника и радостью для всех. Сегодняшний выпуск, наконец, закончил публиковать список приглашённых гостей, а так же мог похвастаться интервью кондитера, изготовившего свадебный торт. В основном он жаловался на несгибаемый характер будущей миссис Поттер и то, как сложно ей угодить и как сильно он после такой работы горд собой — ведь теперь он может почти невозможное. Прекрасный образец саморекламы.

Чтобы успокоиться, Дана медленно разорвала газету на мелкие кусочки, особенно ту её часть, где описывались бесчинства Пожирателей с огромным фото Тёмной Метки над домом.

В общем, обе статьи никак не отвлекали и не расслабляли. Первая, кроме гнева на весь волшебный мир, заставляла ещё и беспокоиться за судьбу Снейпа — рискнул ли он ввязаться в эту группировку или ещё не успел? Хоть бы не успел... Хоть жизнь себе не сломает.

Вторая... В общем, тут всё ясно.

Давно закончив с брачным туалетом, Дана вновь и вновь поправляла различные детали, пытаясь собраться с мыслями, пока за ней не зашла одна из приглашённых на свадьбу дам и настойчиво не попросила спуститься уже в холл, ибо предстоит ещё много радостей.

Спустившись же, Дана оцепенела, увидев гостей — среди почти одинаковых подружек невесты в пышных голубых платье-мантиях, немного обособленно, стояли по-магловски одетые и такие нелепые здесь родители и сестра, и невооружённым глазом было видно, как они подавлены и насторожены. Особенно с учётом, что волшебницы тоже их сторонились, поглядывая недобро и с превосходством.

Разве они не понимали, что здесь, в волшебном мире, они в опасности? Понимали... Напряжение на лице отца, страх в глазах матери, поджатые губы и чрезмерно надменный взгляд Петунии, маска, которую она всегда надевает, когда боится. Похоже, их очень настойчиво просили прийти, причём свойственными волшебникам методами. Ещё один рычаг давления? Снова?

Дана сжала кулаки и попыталась совладать с выражением гнева, выступившим на лице.

— Это сюрприз, — мягко сказал подошедший Карлос. От него пахло табаком и дорогим парфюмом. Он не замечал или делал вид, что не замечает всеобщего напряжения.

Дана медленно кивнула, уже сейчас, на месте, стараясь затолкнуть саму себя в глубины своего сознания и вызвать на поверхность семнадцатилетнюю несмышлёночку, как всегда, когда приходилось больше играть на публику и меньше позволять себе быть собой. Даже ярость в глазах, от которой шарахнулись гости, принявшись взбудоражено перешептываться, обернётся в её пользу. Возникший в груди страх за родственников она уже привычно заточила в ледяную клетку — откроет и разберётся потом. Она приняла решение.

— Могу я поговорить с ними наедине? — спросила она медленно, не поворачиваясь. — Боюсь, при гостях это будет... Немного невежливо.

— Конечно, — Карлос сама любезность.

Она прошла через весь холл, кивнула родственикам, копируя взгляд и осанку Петунии, и тихо приказала им, оторопевшим, следовать за ней. Они зашли в малую гостиную, самое дальнее помещение в доме, и Дана притворила дверь. Этот разговор в любом случае не будет приватным, а значит, маску, которую она надела ещё на лестнице, нельзя снимать.

— Что вы здесь делаете? — спросила она резко.

— Лили, дорогая... — начала было мать, но Дана прервала её.

— Разве неясно, что я не хочу вас видеть? Я не писала вам, я не приглашала вас, я вас не ждала. Зачем вы пришли?

— Но Лили...

Дана резко махнула рукой и Эвансы замолчали.

— Я волшебница, ясно? А вы маглы, — процедила она, стараясь вложить в голос как можно больше презрения. — Вы просто маглы, и нормальные волшебники вас презирают и, знаете, есть за что. Все эти годы вы не интересовались мной. Вы были рады, избавившись от меня, как будто я не видела, как дома росло напряжение, когда я приезжала, и как все вздыхали с облегчением, когда уезжала. Петуния, ты вообще меня ненавидишь лютой ненавистью, у тебя сейчас лицо, будто ты килограмм лимонов съела, зачем ты пришла? Чтобы заливать здесь всё своей завистью? Чтобы годами ныть, почему Лили достаётся всё самое лучшее? Да потому что я — лучше! И видеть тебя и твою унылую рожу у себя на свадьбе не хочу.

— Лили, ты чего? — начала Петуния, но Дана оборвала её.

— Это должен быть лучший день в моей жизни, а не посмешище с маглами, которые делают вид, что рады за меня, а на самом деле ненавидят и завидуют. Я мало страдала из-за вас? Когда я вернулась домой, вы выставили меня за дверь! Единственный раз, когда я пыталась выстроить с вами какие-то нормальные отношения, единственный раз, из-за вас же, защищая вас, я и попала в Азкабан. И все эти воспоминания, всё гадкое, что заставляют вспоминать дементоры — всё связано с вами. Я из-за вас там оказалась! А вы даже не захотели прийти и мне помочь! Вы ничего не сделали, а всё, что было нужно — просто прийти и рассказать аврорам правду! У вас была сова — почему вы не отправили письмо, да хотя бы Дамблдору? Кто вам мешал? Мне помог чужой человек, а не вы, вы бросили меня, а я должна вам сегодня радоваться?

Пусть все обвинения кажутся смешными, ведь маглы в волшебном мире никто — в голове наивной семнадцатилетней девчонки ситуация выглядит именно так: родители её бросили. И она обижена.

— Мы твоя семья, — строгим тоном начал отец, не понимая, что происходит, но мать, похоже, лучше разобралась в ситуации и положила ему руку на плечо, едва заметно кивнув.

— Я не хочу вас больше видеть — никого. Убирайтесь из волшебного мира и больше к нему не приближайтесь никогда и ни за что. У меня теперь другая жизнь, другая семья, и вам здесь места нет. Даже если вы останетесь — держитесь от меня подальше и не смейте даже подходить и позорить меня перед гостями. Я вас видеть не хочу.

Она развернулась на каблуках и выбежала, хлопнув дверью. Больше кричать она уже не могла, да и аргументы кончились. Можно ли оттолкнуть Эвансов сильнее? Возможно, нет.

Сразу же она наткнулась на Карлоса. Он поднял её лицо — за фатой всё ещё текли слёзы, неважно, какая их истинная причина и какой болью они вызваны. Он всё поймёт правильно. Для себя.

— Разве Джеймс не сказал, какие у нас отношения? — спросила она с укоризной. — Он читал мой дневник. Он знает, что они меня боятся, что Петуния меня ненавидит. Они меня бросили. Я их даже вспоминать не хотела, надеялась, что они в прошлом. Это худшее, что могло сегодня случиться. Я же хотела, чтобы всё было идеально...

На её глазах безо всякого актёрского усилия снова появились слёзы, а голос задрожал. Неважно, что губу она прикусила, чтобы сдержать истеричный смех. Смех не нужен, это уже пахнет переигрыванием. Или паникой. Или истерикой. Только бы поверил.

— Почему Джеймс вас не предупредил?

— Я не поверил, — признал Карлос.

В его голосе слышалась вина и сочувствие. В конце концов, он всегда старался быть мягким с ней, становясь жестоким и страшным лишь когда она вела себя не так, как он хотел. Невестка, которая отказывается от обременительных родственников-маглов разве по его параметрам плохая? Вряд ли.

— Мне надо макияж поправить, — отвлечённо заметила Дана, опустив голову и вздыхая. — Им точно обязательно присутствовать?

— Конечно, нет. Я хотел тебя порадовать. Но раз так, я распоряжусь, их вернут домой, и даже сотрут воспоминания.

— Не надо, — резко сказала Дана. — То есть, не надо воспоминания. Пусть они знают, что им в моей жизни делать нечего. Что я им так же не рада, как они мне. Пусть они знают, что я сегодня вышла замуж и счастлива и больше не вернусь.

— Пусть так, — согласился Карлос.

Через полчаса они, наконец, вышли из дома. Пока все хлопотали, Дана успела увидеть, как молодой охранник с брезгливым лицом ведёт их к выходу по роскошной цветущей аллее. Мать плакала.

Только сейчас она поняла, что всё это время думала о них уже как о настоящих родственниках, и переживала так же, и сейчас сделала всё, чтобы их уберечь. Глупо надеяться, что Карлос о них забудет и они не станут в случае чего объектом манипуляций. Но они не станут объектом номер один. И, возможно, проживут счастливые жизни, больше уже никогда не сталкиваясь с миром магии.

Проводив их последним взглядом, Дана задёрнула тюль на окне. Если она больше никогда их не увидит — значит, им повезло.

Конвой из безумно красивых «подружек невесты» — незнакомок, выбранных из бесконечных кузин, тётушек и дочерей друзей Поттеров — проводил её к карете. Среди них не было никого, кого бы Дана знала, даже её мнимых школьных подруг. Добрая половина девиц смотрела на неё с ненавистью или презрением, спешно улыбаясь, едва поймав её взгляд. Они все хотели оказаться на её месте. Дана тоже этого бы хотела, но ведь им не объяснишь, да и не нужно. Теперь ей предстоит привыкать к роли молодой леди Поттер, тщательно и осторожно прибирая всю доступную власть к рукам и пытаясь не забыть, зачем. Осталось две цели — максимально защитить себя и будущих детей и расквитаться с Поттерами. Цели, к которым придётся идти годами.

Свадебный кортеж ехал по Лондону, не скрываясь. В конце концов, свадьбы обоих миров похожи чуть ли не до идентичности, а время волшебных фейерверков и гуляний наступит ближе к вечеру, после торжественной части, уже в загородном поместье.

Венчание будет проходить в церкви Святой Этельдреды — одном из самых крупных, древних и красивых храмов Англии. Похоже, Карлосу тоже надоели тайные венчания многих поколений в скромной деревенской церквушке. А в этот день он с удовольствием демонстрировал ещё и влияние своей семьи — ещё бы, за многие годы и даже века это единственный раз, когда магам не приходится скрывать свой праздник от маглов, они даже могут выставить его напоказ. Даже в магловских газетах сегодня утром было объявлено о грядущем бракосочетании будущих мистера и миссис Поттер.

Всё это Дана узнала из щебета подружек, которые не унимались всю дорогу — уж больно много восторга вызвал этот показательный акт безнаказанного надругательства над Статутом Секретности, да ещё в такое напряжённое время. Все они надеялись, что благодаря сегодняшнему прецеденту и их свадьбы теперь перестанут быть тайными, а позже они и вовсе смогут выйти из этого унизительного для волшебников положения, и когда-нибудь уже маглам придётся принимать свои статуты, прятаться как собакам и венчаться тайно.

Дана сидела в напряжении всю дорогу и делала вид, что её тут нет. Подружек это устраивало. Наконец, они прибыли.

Открытая карета, запряжённая белыми жеребцами и украшенная голубыми лентами и цветами, смогла подъехать почти к самому крыльцу. Праздно прохаживающиеся по площади джентльмены в полумантиях-полуплащах и в разнообразной магловской одежде смотрели с лёгким интересом, а потом возвращались к своим делам. Охрана под видом зевак, классика.

Дана их пересчитала, пока они медленно подъезжали. Пятнадцать человек.

Вокруг вряд ли бы попался хоть один магл. Карлос Поттер наверняка сделал нечто невообразимое, чтобы убрать зевак и туристов с места церемонии. Это, скорее всего, было гораздо сложнее, чем провести свадьбу даже в Стоунхендже. Там достаточно надеть белые балахоны и притвориться друидами, туристы были бы в восторге.

Девушки помогли невесте выбраться из кареты и поддержали шлейф мантии. Тут же щёлкнул затвор колдокамеры. Свадебных фотографов наняли пять. Или шесть. Дана не считала. В окружении торжественного конвоя она медленно поднялась по крыльцу, считая ступени. Со стороны это, должно быть, выглядело красиво. Из распахнутых дверей церкви звучала музыка. Дана почувствовала привычный трепет, как всегда, когда она ступает на святое место. Она знала, что бы ни произошло, кто-то там, свыше, всегда защитит её и не даст испытаний тяжелее, чем она может вынести.

Только как же она будет сегодня лгать пред алтарём и святыми ликами? Простится ли ей это? А ведь придётся держать свадебную клятву, скреплённую не только магией, но и богом.

Дана вошла. Её встречали радостные волшебники. Карлос Поттер ожидал её в дверях, чтобы вести к алтарю. Она взяла его под руку и оглядела зал.

Среди гостей были и знакомые лица. Кого-то она уже встречала за прошедший месяц в доме Поттеров, колдомедика и его помощников, можно было сказать, что уже хорошо знала, и даже была рада видеть. Хоть кто-то из приличных людей. Ей показалось, в группе рыжеволосых волшебников, сидевших довольно близко к проходу, затесалось сразу двое мужчин, которых, положив руку на сердце, по отдельности она могла бы назвать проклятым аврором Прюэттом, чтоб его дементоры сожрали вместе с сапогами. И этого пригласили. С многочисленной роднёй. Дана сделала вид, что не заметила Прюэттов, благо, вуаль позволяла это сделать, даже если она будет открыто пялиться. Но она отвернулась.

Это было удивительное надругательство над религией: ведьмы и колдуны в ярких и светлых мантиях и волшебных шляпах, те самые, которые, по представлениям обывателей, должны корчиться в смертных муках при одном взгляде на святыни, спокойно вошли, расселись по скамьям и вели свои беседы. Должно быть, присоедини к святому Доминику сейчас динамо-машину, он своим верчением обогрел бы и осветил весь Лондон.

Но звучала торжественная музыка, две девочки разбрасывали лепестки роз из корзин, фотографы неустанно фиксировали событие века для потомков, а Дана и Карлос медленно вышагивали вдоль рядов под безумно красивыми сводами древнейшей часовни. Вот она уже видит счастливо улыбающегося Джеймса и Сириуса Блэка за его плечом. Остальные друзья жениха стоят поодаль. Музыка задаёт шаги.

Шаг. И свобода осталась за спиной. Ещё шаг. Назад дороги нет.

Торжественное звучание органа. Розовые лепестки кружат в воздухе. Сотни глаз пристально смотрят на неё. Джеймс не отводит глаз. Сириус подмигнул кому-то за её спиной и девушка тихо хихикнула.

Дана опустила глаза, не в силах смотреть на жениха. Сильнее прижала к груди букет. Остановилась, когда они поравнялись. Карлос отпустил её и встал за правым плечом. Джеймс протянул руку и Дана вложила в неё свою освободившуюся ладонь. Ей показалось, пальцы, мелко тряслись. Джеймс сжал их, накрыв обжигающе горячими руками. Ещё одна вспышка колдокамеры.

Она выдохнула, не скрыв дрожь.

Орган смолк. На церковь опустилась тишина.

Дана, наконец, посмотрела на священника и по его нетрадиционному облачению поняла, что и он из волшебников. Католические священники не носят белые мантии и венки и не держат в руках зажжённые свечи, по крайней мере, не во время обряда веннчания. Святой Доминик в её воображении протестующе скрипнул, усиливая вращение, и замироточил.

— Братья и сестры, волшебники и волшебницы, — начал он медлительным певучим голосом. — В этот прекрасный день мы собрались, единые в своём стремлении, чтобы почтить союз славных потомков Мерлина, Джеймса из рода Поттеров и Лили из Эвансов. Если кто-то здесь возражает против этого, прошу, выскажетесь, ибо брак будет нерушимым и расторгнет его только Смерть.

Снова наступила тишина, никто из собравшихся не шелохнулся и не выдохнул. Впрочем, Дана и не надеялась, что сейчас ворвётся Прекрасный Принц и крикнет «Я возражаю!» В конце концов, даже если бы такой принц нашёлся, охрана уложила бы его спать ещё на ступенях.

Маг-священник, прежде чем перейти непосредственно к обряду, говорил цветисто и долго, не раз поминая Мерлина, уповая на Силу Магии и взывая к Господу Богу, потом перешёл на Силу Любви, перечислил блага от исполнения магических клятв, тактично обойдя вопросы неверности этим клятвам, упомянул дань традициям и уважение к древним и молодым родам. Наконец, он разрешил Джеймсу Поттеру принести свою Клятву и благосклонно ему кивнул.

Джеймс, держа невесту за руку левой рукой, правой извлёк из складок парадной мантии свою волшебную палочку и поднял её на уровень лица.

— Я, Джеймс Карлос Поттер, перед всеми собравшимися, святыми, Мерлином и Богом Клянусь!

Оглушительный грохот сотряс стены церкви, яркая вспышка осветила ряды вскакивающих и кричащих гостей, по часовне поползли клубы дыма и пыли. Дана, подчиняясь инстинктам, дёрнулась было в сторону, но Джеймс схватил и удержал её.

— Твою мать, — не удержавшись, прошептала она, то ли в шоке, то ли в восхищении от вывертов, на которые способны святые, если их религию оскорбят достаточное количество раз.

Карлос встал прямо перед ними, подняв волшебную палочку, друзья жениха и подтянулись следом и выстроились в линию. Всё ещё стоя на возвышении, Дана увидела над их головами, что дверной проём разворотило взрывом, группа волшебников в чёрных мантиях и белых масках, направив волшебные палочки в зал, быстро рассредотачивается по помещению, занимая стратегически выгодные позиции. Большинство авроров и охранников в первые же секунды оказались обезоружены и обездвижены, как и некоторые мужчины, сразу открывшие какое-то сопротивление. Одного из них быстро уложили прямо на глазах Даны, насколько она могла понять, пока простым Ступефаем.

Ещё один луч непрерывного света, словно прожектор, озарил дверной проём, и в нём появилась высокая фигура. Вторженец сделал шаг вперёд, и зрители снова закричали, увидев его лицо: это был волшебник очень неопределённых из-за специфической внешности лет. Бледная кожа отдавала покойницкой синевой, тёмные круги под демонически красными неестественной формы глазами, сжатые в узкую полоску мертвенные губы, нос, словно разрезанный по бокам двумя глубокими щелями-ноздрями, казалось, вот-вот то ли отвалится, то ли врастёт в лицо. Во всей Британии Дана не знала другого волшебника, которого все так бы боялись и другого, который, согласно слухам, уже не выглядел как человек. Ну и того, кто мог просто так прийти и сорвать торжество года, наплевав на всю подготовку и охрану, которой озаботился начальник Отдела Тайн. Её свадьбу почтил своим присутствием сам Лорд Волдеморт, Нежелательное Лицо Номер Один.

Он сделал несколько шагов, некоторые волшебники попытались остановить его заклинаниями, но тут же получили ответный залп от Пожирателей Смерти и попадали на пол, пока просто обездвиженные. Женщины и дети кричали, подняв невообразимый гвалт.

Его голос, усиленный магически, прогремел и эхом отразился от высокого свода, заставив замолчать большинство голосивших. Говоря, он уверенно шёл вперёд, обращаясь ко всем сразу, не замечая небольших коротких сражений вокруг себя.

— В эти минуты мои люди штурмуют ваше Министерство. Это государственный переворот и глава Магической Британии теперь я. Подмоги из Аврората не будет. Здесь собрана большая часть моей оппозиции и большинство так называемого Ордена Феникса. Жаль, Великого и Светлого не пригласили, я хотел бы увидеть его лицо. Полагаю, человеческие жертвы нам не нужны? — спросил он и остановился, дойдя до правого ряда скамей.

Совсем рядом свалился мешком ещё один вскочивший на ноги при его приближении волшебник, но Волдеморт даже не взглянул в его сторону. Последние шепотки стихли.

— В таком случае, прошу не мешать мне сделать ещё пару объявлений. Прежде, чем начнётся настоящая бойня, женщины могут увести детей, я оставил для них лазейку в барьере. Только женщины и дети, мужчины-трусы, посмевшие бежать, будут уничтожены этим же заклинанием. У вас есть десять секунд.

В первую секунду ничего не происходило, потом одна из женщин взяла за руки прижавшихся к ней детей и с громким хлопком, прозвучавшим как сигнал стартового пистолета, исчезла. Сразу после этого послышались многочисленные хлопки аппарации, а потом и истошные крики: некоторые мужчины падали на пол, корчась и отплёвываясь кровью.

Дана снова дёрнулась, но Джеймс прижал её к себе.

— Мы не знаем, куда они перенесутся, — зашептал он ей на ухо. — Может, Волдеморт похищает их.

Эвакуации никто не решился помешать. Через десять секунд зал опустел на треть. Волдеморт, обозначая окончание положенного времени, поднял руку. Несколько женщин из гостей ещё тщетно крутились вокруг своей оси и, недоумевая, озирались, когда не получалось аппарировать. Из подружек невесты остались только трое, они держали волшебные палочки на изготовку и давно присоединились к мужчинам, стоящим стеной у алтаря.

— Следующую минуту я вам даю на принятие другого решения. Присоединитесь ко мне, или будете уничтожены, сегодня или потом. Те, кто примут мудрое решение, могут спрятать свои волшебные палочки, выйти через эту дверь, получить порт-ключи и вернуться домой, помня, что они теперь на службе у Лорда Волдеморта. Остальные здесь и сейчас объявят себя моими врагами, следовательно, государственными преступниками. За преступление против главы государства у нас полагается казнь. Я буду милостив и дементоров сегодня не будет.

— Не сметь! — крикнул Карлос, но не меньше половины оставшихся вереницей прошли к выходу, демонстрируя пустые руки.

Волдеморт, стоя в окружении последователей, благосклонно взирал на них.

Трое из уходивших синхронно выхватили волшебные палочки, но больше им ничего не позволила сделать тройная вспышка зелёного заклинания. Авада Кедавра. В конце концов, у Пожирателей палочки давно были готовы к бою. Других прецедентов не было, только ругательства сквозь зубы из уст остающихся. Никто не пытался швырять заклинаниями и даже не поднимал палочки, вероятно, не желая, чтобы среди них в разгар грядущего боя оказался перебежчик, готовый выстрелить в спину ради расположения новой власти.

Наконец, все, кто хотели, покинули церковь. Опустилась тишина.

— Остальные, я так понимаю, согласны умереть, — довольно сказал Волдеморт и развёл руками. — Ну что же, мистер и миссис Поттер, теперь вы можете посмотреть на лица тех гостей, которых действительно стоило пригласить на вашу свадьбу, они проявили похвальную стойкость и, хотя не обладают большим благоразумием, верны своим идеалам и вашей семье. Примите вы и мои поздравления.

— Мы ещё неженаты! — зачем-то брякнул Джеймс.

— Вот как? Должно быть, я не вовремя зашёл? Тогда, Джеймс, я даю тебе возможность закончить церемонию. Я вижу, этот трусливый пёс, недостойный зваться священником, пытался сбежать среди первых, и его труп уже ни на что не годен. Я могу заменить его, у меня есть звание пастора, между прочим, полученное мною в молодости вполне законным путём без использования Конфундуса, как это обычно бывает. Так что я даже гораздо больше священник, чем он. Я готов обвенчать вас. Всё, что тебе нужно — всего лишь принести мне клятву верности.

— Он не согласен! — выкрикнул Карлос и, оставив линию защитников за спиной, сделал навстречу Волдеморту вдоль церковных скамей несколько шагов, не отводя от грозного противника волшебной палочки.

Он не начинал атаку, должно быть, понимая, что первое же его заклинание или закончится для него Авадой, или спровоцирует массовую бойню. Волдеморт его игнорировал.

— Джеймс, ну же. У тебя есть возможность хотя бы раз в жизни принять собственное решение, независимо от папочки. Посмотри на него. Ты думаешь, он даёт тебе жену? Нет, Джеймс, он готовил её для себя, а ты — предлог, чтобы заполучить её. Подумай, Джеймс. Твой отец всё равно сегодня умрёт. Хочешь ли ты умереть вместе с ним? Может быть, ты тешишь себя надеждой, что вы оба выберетесь и ты вернёшься под его пятку и будешь дальше подчиняться и выполнять все распоряжения? Хочешь всю жизнь быть мальчиком на побегушках? Или ты готов присоединиться к лучшим из волшебников и принести процветание магической Британии? Стань моим слугой, Джеймс, покажи своему отцу, что ты не тряпка, которой он тебя считает.

Джеймс во время его речи всё крепче сжимал Дану, выше поднимал голову и гневно сверкал глазами.

— Ни за что! — выкрикнул он, как только Волдеморт закончил.

— Молодец, Джеймс, — похвалил Карлос. — Что, проглотил, змеемордый? Поттеры не продаются!

— Карлос, Карлос, — покачал головой Волдеморт. — Как недостойны такие выражения благородного волшебника в летах. А ведь когда-то ты был мне другом. И мне жаль.

О чём именно он сожалеет, он не стал говорить — просто поднял волшебную палочку и послал невербальное заклинание в старшего Поттера. Тот увернулся и швырнул заклятьем в ответ. Это и послужило последним сигналом — как только лидеры вступили в схватку, волшебники с обоих сторон начали безостановочную пальбу друг по другу. Вновь поднялась пыль и посыпалась штукатурка.

Джеймс, наконец, выпустил Дану, пригнулся и выхватил палочку. Остолоп. Как будто раньше нельзя было занять более выгодную позицию.

Дана перекатилась за алтарь и оказалась лицом к лицу с мёртвым священником. Она отвернулась, сбросила сковывающую движения мантию и вынула волшебную палочку из букета, просто стряхнув цветы на пол. Ещё бы от платья освободиться.

Одну драгоценную секунду она потратила, чтобы отрезать режущим заклинанием тяжёлый подол хотя бы до колена, вторую — чтобы осмотреться в поисках путей отступления. Присоединяться к баталии у неё не было никакого желания, тем более когда на неё испуганно и удивлённо таращился свежий покойник. Это не её война и невинных она уже не защитит.

Вспышки заклятий мелькали совсем рядом. Заприметив разбитое низкое витражное окно, Дана перекатом подобралась к нему на пару метров ближе, укрывшись за обломками лепнины и прижавшись к колонне.

— Джеймс, идиот! — сквозь грохот раздался крик Карлоса, перемежающийся то ли ругательствами, то ли мудрёными заклинаниями. — Хватай невесту и беги!

— Я вас не брошу!

— Война началась, успеешь нагеройствоваться! Твою мать, как я должен убить этого ублюдка, если при этом нужно прикрывать двоих щенков?!

— Всё равно бежать некуда! Ступефай!

— В капелле! Слева! Тайный ход! Пошёл!

После этих слов Карлос перешёл от защиты к нападению. Выглянув, Дана увидела, что он безуспешно атакует Волдеморта с помощью пары других волшебников.

Джеймс, тяжело дыша, оказался рядом.

— Бежим, пока нас прикрывают! Туда!

Он не нашёл ничего лучше, чем выбить дверь подобием Бомбарды, но Дана, оценив то, что вспышки заклятий перестали свистеть у неё над самой головой, без уговоров сорвалась с места и через несколько секунд уже укрылась в капелле.

Джеймс не отставал.

— Где? — она повернулась к нему.

Он бросил какое-то мудрёное поисковое заклинание и уверенно указал на икону в человеческий рост, чуть прикрытую гобеленом. Потом сделал жест, характерный для Бомбарды.

— Не смей! — Дена схватила его за руку. — Если есть дверь, она может открыться!

Долгих поисков не потребовалось — икона действительно легко отодвигалась в сторону и становилась на место, а под ней открывался крутой спуск куда-то вниз. Глубоко вдохнув, Дана побежала по ступеням, освещая путь слабым Люмосом.

Потайной ход был явно сделан волшебниками и для волшебников — как-то он умудрился вписаться в архитектуру церкви, обойти все традиционные помещения и привести в подземелье, которого, согласно официальным чертежам да и всей истории церкви не было и быть не могло. Где-то здесь должна была находиться подземная усыпальница и всё. Никаких лабиринтов. Никаких тайных ходов. Неизвестно, кто его создал и каким целям служила эта разветвлённая система ходов, но хотелось как можно скорее выбраться из этого гнетущего места наружу.

Джеймс нагнал её, когда она замешкалась у одной из развилок, и схватил за руку. Дана попыталась вывернуться, но его хватка оказалась такой же крепкой, как там, наверху. Тогда она замахнулась для удара, но Джеймс плотно прижал её к стене, не оставив пространства для манёвра. Её палочка выпала и откатилась в сторону. Свет погас.

— Да стой же ты, дура! — гневно прокричал он. — Я должен быть там, наверху, понимаешь? С отцом! Я должен сражаться с Волдемортом и его шавками! И если ты не можешь драться со мной плечом к плечу — я отведу тебя домой и вернусь, поняла? И не смей меня задерживать, иначе пожалеешь!

Дане ничего не оставалось, кроме как согласиться. Джеймс отступил на шаг, схватил её за руку и снова потащил по коридору, не обращая внимания на кромешную тьму.

— Эй, моя палочка! — попыталась дёрнуться в сторону она.

— Принесу её, когда вернусь, — невозмутимо ответил Джеймс.

Когда они повернули на следующей развилке, а впереди вверху коридора забрезжил дневной свет, навстречу им, поигрывая кривоватой палочкой, неспешно вышла высокая фигура в плаще и маске Пожирателя Смерти. У самого выхода осталась стоять вторая фигура. Пожиратели Смерти не оставили запертым в церкви волшебникам ни одного пути отступления. Джеймс толкнул Дану себе за спину и первый ударил Экспелиармусом.

Пожиратель легко уклонился от заклинания, взметнув полами мантии пыль и ответив невербальными чарами. Джеймс выставил щит. Пожиратель не пытался атаковать снова и Джеймс бросил в него что-то посерьёзней. Эхо разнесло по тоннелю хрипловатый и жуткий смех, Дана попятилась, выйдя из под щита и понадеявшись успеть добежать до поворота, а там и волшебной палочки.

— Здравствуй, Лили, — окликнули её и она встала как вкопанная, узнав голос, часто являвшийся в ночных кошмарах. — Ты меня приглашала. Я успела на твою свадьбу? Не пропустила венчание?

— Беллатрикс? — всё-таки спросила она.

Джеймс настороженно опустил волшебную палочку. Дана поморщилась: так поступают только идиоты. Если бы Беллатрикс хотела — он был бы уже покойником.

— Ты её знаешь? — спросил он тихо, но Дана его проигнорировала. Важнее ответить на другой вопрос.

— Да, Беллатрикс, ты успела, я рада тебя видеть, — она даже улыбнулась.

Почему-то ей стало немного легче. Всё-таки, одну жизнь она не проиграла.

— Я бы сказала, что это отличный подарок, но, похоже, там наверху слишком много трупов.

Она напряжённо размышляла: сочтёт ли теперь Беллатрикс её своим врагом? И что ей, зажатой меж двух огней, делать? Не назад же бежать!

— Господин не пустил меня в церковь, побоявшись, что я буду убивать детей! — сказала Беллатрикс тем голосом, которым малыши обычно жалуются на жадину, не поделившегося конфетой. — Но тот мальчик, которого я хочу убить, сам пришёл ко мне! Какая удача.

— Кто ты? — выкрикнул Джеймс.

Пожирательница развела руки в стороны и приказала:

— Больше света!

Свет волшебной палочки второго Пожирателя ярко осветил коридор. Женщина откинула капюшон и сняла маску.

— Моё лицо ничего тебе не скажет, мы ведь никогда не виделись, кузен Джейми. Но твой отец повинен в смерти моего сына и во всех бедах, что постигли мою семью. Я хочу возмездия, выйди и сразись со мной, мальчик, если в твоей крови осталось хоть немного блэковского благородства, иначе я убью тебя как тупую магловскую шавку, долго и болезненно. Авада — смерть для храбрецов.

— Лили! — приказал Джеймс. — Спрячься! Я двоих не прикрою, эта идиотка убьёт нас обоих!

— Лили, беги назад в церковь, — спокойно возразила Беллатрикс. — Господин знает, кто ты и что для меня сделала, Пожирателям приказали не трогать невесту. Там ты будешь в безопасности. Поклонись же мне как дуэлянт, Джеймс, будь мужчиной.

— Когда ты успела снюхаться с этой ненормальной? — прошипел Джеймс.

— В Азкабане, куда нас обеих упрятал твой папочка, — тихо ответила Дана, пятясь.

Пусть Джеймс знает.

— Что он сделал?! — Джеймс обернулся.

Да, увидеть это ошарашенное лицо дорогого стоило. У ребёнка в одно мгновение перевернулся весь мир и разбились розовые очки. Стёклами вовнутрь.

— Я требую к себе уважения, Поттер! Иначе считаю до трёх и мы обойдёмся без светских бесед и Дуэльного Кодекса. Раз!

Дана побежала назад по коридору.

— Не смей идти к Пожирателям, слышишь?!

Дана не собиралась. Участие в государственных переворотах и хорошее отношение террористической группировки её не прельщали. Главное — палочку забрать. Потом — выбраться. Потом — валить из страны. Сразу и любой ценой. Эх, раньше надо было валить. Но нет, хотелось всё сделать легально, красиво и аккуратно, да и магов она недооценила. Всё, больше никаких ошибок, сначала — валить, потом — думать.

Нет, ещё родственников эвакуировать. Сегодняшняя ссора привела бы к нужным выводам, не случись всей этой беготни с Пожирателями Смерти. У любого здравомыслящего человека два этих события оставили бы чёткое ощущение того, что она знала, чем закончится венчание и пыталась обезопасить родню. Да, пыталась. А то, что не знала — вряд ли кого обеспокоит.

Это значит, если Карлос выберется, он неизбежно попытается с особым рвением отыграться на её семье, тем более если уже не сможет достать её. Без разницы, к чему это приведёт.

За спиной вовсю свистели проклятья. Она почти добежала. В темноте на неё кто-то налетел и тут же схватил. Она с визгом попыталась отбиться или хотя бы укусить.

Под рёбра как будто ударили, дыхание спёрло, горло сдавило, засвистело в ушах и закружилась голова, из ниоткуда взявшийся ветер хлестнул в лицо и замелькал свет. Лишь через несколько секунд Дана поняла, что это что-то вроде аппарации, только ещё хуже.

Опять!

Толчок под ногами. Светло. Человек в чёрном плаще и белой маске удержал её на ногах, хотя после такого путешествия Дана могла только упасть.

— Цела?! — заорал он, не отпуская её.

— Снейп?!

Он снял маску, отбросил её в сторону, отвёл волосы, налипшие на её лицо, смахнул фату, всё ещё путавшуюся в растрёпанной причёске благодаря всего одной последней жемчужной шпильке, секунду всматривался в её лицо и поцеловал.