Коуквортский рубеж (гет)

3 июля 1997 года, раннее утро, больница Св. Мунго, Лондон.

Обычно рабочий день начинался в больнице имени Святого Мунго с семи часов утра. Ровно в шесть сорок пять постоянный персонал госпиталя прибывал в него через штатные камины, а к семи являлся на регулярную планерку. Чаще всего это было самым скучным временем за весь рабочий день, когда служащие терпеливо прослушивали отчеты дежурных и указания начальников. Однако обычно этот обязательный элемент в их графике проходил быстро и в полусне. С семи до восьми утра стажеры совершали обязательный обход этажей и проводили все необходимые утренние процедуры с пациентами, не имеющими возможности провести эти процедуры самостоятельно. Тем временем целители-специалисты вносили корректировки в планы лечения тех больных, об изменении состояния которых докладывали дежурные. Если же ничего непредвиденного не требовалось, что и происходило в абсолютном большинстве случаев, свободные работники обязательно собирались на утренний консилиум, за которым обсуждали самые актуальные вопросы. Обычно среди тех были текущий чемпионат по квиддичу, новые модификации известных ядов и меню предстоящего завтрака. Последний начинался в восемь часов утра и длился до девяти, но силами стажеров в отдельных палатах мог задержаться и до начала десятого.

Этим же днем все началось с того, что где-то между часом и двумя ночи дежурный целитель-стажер в перекошенном колпаке и без форменной мантии молнией пронесся по коридору. По всей видимости, он направлялся на первый этаж, потому что находившаяся в палате второго этажа Панси через минуту увидела, как он левитирует грузного мужчину по лестнице. Он был похож на только что подготовленную к зажарке отбивную: жирный и весь в кровоподтеках, будто тролли соревновались на нем в танцах. В тот раз Панси не придала большего значения случившемуся и вновь углубилась в чтение книги, из-за которой и не спала. Через десять минут целитель прошел обратно в кабинет и на несколько минут все затихло. Но уже через четверть часа Панси проклинала всех тупоголовых троллей мира, когда тот же помятый целитель, вооружившись Люмосом Солем, побежал обратно, попутно ослепляя всех на этаже. В числе прочих он разбудил и ее компанию по палате, так удачно подобранную случаем. Пока они вертели рыжими головами, целитель успел подозвать еще двоих дежурных стажеров, и все они почему-то решили собраться именно в отделении ранений от живых существ.

До Панси долетали обрывки их фраз про «расщеп» и «безнадежность», смешанные с возней у соседней кровати. В течение часа суета в больнице нарастала, и прибывали все новые пострадавшие, которые так же частями или целиком походили на живые котлеты. На этаже, а Панси думала, что и во всей больнице, уже никто не спал. Ее терпение лопнуло в четвертом часу утра, когда к ним в палату доставили полуживого старика, от которого за милю несло чесноком, дряхлостью и перегаром. Его отлеветировали на тут же трансфигурированную раскладушку рядом с местом Панси и бросили здесь же, ничего не объяснив трем волшебникам, делившим между собой комнату.

— Дикость какая-то, — озвучила Джинни общие мысли.

Панси сморщила нос и захлопнула книгу. Она критично осмотрела нового соседа и повернулась к девушке.

— Уизли, какие-нибудь заклинания на очистку воздуха знаешь?

Та отрицательно покачала головой, и Паркинсон вопросительно взглянула на ее брата, которого порядочно обработал оборотень. Он появился в ее палате вчера. Серебряное кольцо в ухе, разметанные по подушке длинные яркие волосы, белая кожа — все говорило о том, что когда-то он был весьма хорош собой. До того, как судьба наградила его лицо шрамом. Панси хотела было настойчиво попросить его выселения у главного целителя, но тот опередил ее, уведомив о полной загруженности отделения. Посчитав, что и Уизли тоже люди, а людям иногда крепко достается, она отбросила ненужные мысли и смирилась с его обществом. Правда, тогда она не знала, что ей придется смириться и с его сиделкой-сестрой, но быстро поняла, что за добрые намерения надо платить.

— Я по другому профилю, — низким голосом ответил Билл и тут же закашлялся, закрывая кулаком лицо.

Джинни засуетилась вокруг него, явно перенимая образ матери, когда та в очередной раз лечила близнецов от ожогов, опухолей и синяков. Только вот, чем помочь, девушка не знала и быстро утратила пыл, осев на приставленный к кровати стул. Ее брат тем временем пришел в норму и откинулся на подушки, устало прикрыв глаза. В коридоре уже давно было зажжено центральное освещение, отнимающее у больных право на ночной отдых. Панси в тот момент подумала, что, похоже, с ее соседом по палате и правда дело плохо.

— Рыжая, — она сделала небольшую паузу, будто не знала, как к ней обратиться, — сбегай на этаж, посмотри что там творится, а?

Та недовольно повернулась к ней, стрельнув глазами.

— Я тебе что тут, обслуга, Паркинсон?

Панси так и хотелось красноречиво закатить глаза, выразив тем самым все, что она думает о ней, ее семейке и их семейных качествах. Но она не отличалась их горячностью, зато обладала наследственным здравомыслием.

— Я больная, дура, брат твой больной, нам нельзя выходить! А ты вроде как сиделка при нем, так посмотри, что там творится, — она мотнула головой в сторону двери, показывая скорость, которую ожидала от Джинни. — Вдруг там Сама-знаешь-кто устраивает второе пришествие!

Побагровевшая Джинни, не желавшая вслушиваться в суть сказанного, уже готова была с криками подскочить с постели брата, но он, неожиданно для Панси, решил поддержать ее и взял сестру за руку.

— Джин, правда, глянь, что там, — он улыбнулся ей, поглаживая большим пальцем ее ладонь. — Мало ли что произошло. Может быть, там требуется твоя помощь.

— А ты? — она неуверенно подняла брови и посмотрела ему в глаза, желая найти в них уверенность.

— Я присмотрю за ним, не бойся, — Панси села на кровати, свесив с нее ноги и отыскивая глазами тапки. — Я все-таки больная больше номинально, чем в действительности. Первую помощь вызвать уж точно смогу.

Джинни, еще раздраженная, недоверчиво посмотрела не нее, но Билл ободряюще ей улыбнулся, и она все же встала. Панси и Билл проводили ее взглядами до двери.

Тапки Паркинсон так и не нашла и призвала их с помощью Акцио, взяв всегда готовую палочку с прикроватной тумбы. Надев их на ноги и натянув поверх плеч одеяло, она встала с постели и подошла к Биллу. Садиться рядом с ним она не стала, а просто встала рядом, с интересом рассматривая очертания его лица. Ее взгляд для него не остался незамеченным, и он слабо улыбнулся ей, отчего красные шрамы на щеке парня чуть сморщились. Она удивилась этой его улыбке, хотя они не были знакомы и не пересекались в школе, имея десять лет разницы.

— Не больно?

— Уже нет, — он улыбнулся шире. — Да и за последние два дня на меня наложили столько разных заклинаний, что я не знаю, когда вообще смогу почувствовать боль.

Панси укоризненно покачала головой, глядя на его шрамы. Она подумала, что они, наверное, никогда не сойдут, и ей стало жаль этого молодого человека, так рано потерявшего лицо.

— А ты тут от чего лежишь?

Девушка широко раскрыла глаза в удивлении этому вопросу. Она не привыкла, чтобы незнакомые люди так сразу пытались проникнуть в ее личное пространство и узнать ее личные вещи, не имеющие к ним никакого отношения. Отчасти это было связано с семейными обстоятельствами, но на самом деле просто находилось вне правил этикета, принятых в ее кругу.

— Да меня пикси покусали, — очень добродушно ответила на его улыбку она, умело скрывая истину от посторонних глаз. — Кучу крови выпили, а еще больше я после нападения потеряла, — увидев его внимательный взгляд, она поспешно добавила: — Но уже почти восстановилась.

На самом деле это были не пикси, и даже не другие волшебные существа. Она вообще попала в эту палату с помощью удачно сработанного Конфундуса над главным лекарем отделения. Местные же стажеры, с которыми она имела здесь дело, были ужасными дилетантами для того, чтобы обнаружить истинную причину бледности их пациентки.

Около недели назад Панси с огорчением обнаружила, что находится в положении, хотя совсем не понимала, как такое могло произойти. Она была умной ведьмой и использовала нужные средства для того, чтобы обезопасить себя, но они дали осечку. Отец ее потенциального ребенка был не больше нее рад сложившейся ситуации и одному ему ведомыми путями пронес зелье из Лютного переулка. Гарольд Дингл умел доставать нужные вещи, но конкретно это снадобье не сработало так, как нужно. Все неприятные последствия Панси испытала на себе, но вот необходимого действия не последовало, и она все еще была беременна, хоть и потеряла много крови. К ее счастью, учебный год закончился, и она, не вызывая никаких подозрений, быстро оказалась в Лондоне, где Гарольд помог ей с больницей. Он обещал найти зелье получше, но Панси особо на него не надеялась. Если бы она искала себе кого-то надежного, то уж точно не спала бы с ним. Она думала сама найти решение этой проблемы, как только тверже будет стоять на ногах.

В тот момент разговора с Биллом, ей показалось, что она увидела промелькнувшее в его глазах недоверие, а затем едва заметную усмешку, но Панси все списала на плохое освещение и мнительность. Не желая затягивать паузу и давать ему больше времени на мысли, она спросила:

— А тебя где так?

— Наградил один из Пожирателей, пока мы защищали Хогвартс от нападения. Медики говорят, не заразно, хотя шрамы на всю жизнь останутся, — он широко улыбнулся ей. — Так что я теперь вроде как меченый.

Панси не знала, чему тут улыбаться, но согласно давней привычке улыбнулась в ответ. Нет, похоже, что трезвый взгляд на вещи не присущ этому рыжему семейству в принципе. Или же это было их особым умением никогда не унывать, но Панси этот вариант казался столь же глупым, как и первый. Так или иначе, в комнату уже ворвалась Джинни, успев сходить даже скорее, чем рассчитывала Панси.

— Никто не знает, что происходит, — быстро заговорила она, восстанавливая дыхание после бега по лестнице. — Со всей Англии поступают экстренные вызовы, их обрабатывает весь штат больницы, всех подняли ночью, — она тяжело хватала ртом воздух. — Все сплошь — случаи с тяжелейшим расщеплением от аппарации. Как я поняла, сейчас на места отправляют специалистов, чтобы разобрались. Но вообще там такой переполох внизу, никто не знает, за что хвататься!

Джинни бегающими глазами смотрела то на них, то на больного с трансфигурированной раскладушки, то на коридор, из которого прибежала. Через полминуты, отдышавшись, она остановила взгляд на Билле, проверяя, не произошло ли с ним что-то в ее отсутствие. Удостоверившись, что все в порядке, она сказала:

— Там не хватает санитаров, — и уже хотела бежать назад, но все же бросила на Панси оценивающий взгляд: — Ты со мной?

— Шутишь, что ли? — у Панси начинала кружиться голова от долгого стояния на ногах. — Это не моя работа. Пусть те, кто умеет, в этом и разбираются. Ничего с больницей не случилось, и ладно.

Джинни презрительно посмотрела на нее и перевела взгляд на Билла, не зная, как поступить. После слов Паркинсон совсем не хотелось оставлять его с ней.

— Иди. Там ты нужнее, чем здесь, — он угадал ее сомнения и однозначно решил, что сиделка ему не требуется. — Ничего со мной не случится, а, если что, я в палате не один.

Джинни еще раз презрительным взглядом окинула Панси и выбежала в коридор. Видимо, думала, что такая компания не слишком-то отличается от одиночества. Но она и вправду не столько боялась за Билла, сколько не хотела оставлять его одного. Панси выдохнула, посмотрев ей вслед, и направилась к ее брату. Не то чтобы она так уж за него беспокоилась, но его кровать стояла дальше от их третьего больного, который вонял, как та же самая отбивная, пролежавшая на солнце с неделю.

Когда Панси подошла и села на место Джинни, Билл уже отвернулся. Она опустила голову рядом с его подушкой, крепче укутавшись в свое одеяло, и прикрыла глаза. Голова кружилась, а она так и не ложилась за эту ночь. Нужно было попытаться заснуть.

Билл понял, что его новая спутница задремала через пятнадцать минут после того, как устало уронила голову. В любом другом случае он бы критично воспринял отказ здорового человека помочь больным, но ему казалось, что его соседка по комнате чувствует себя значительно хуже, чем старается показать. Билл не знал ее, но видел в ней что-то не то, и это не давало относиться к ней с обычным добродушием. Он шестым чувством ощущал, что она умело притворяется, и не понимал того, зачем это делать перед незнакомым человеком и его сестрой. Все равно та уделяла ей внимания не больше, чем пустому месту. В его семье и в кругу его знакомых люди были проще. На работе гоблины выше всего остального ценили честность и много молчали, а уж когда говорили, тогда были прямы в своих высказываниях. Эти же ценности разделял и Билл, потому задержался в Гринготтсе так надолго, быстро полюбив свою работу. Его же новая знакомая была странной. Перед тем, как заснуть, он пообещал себе, что все же попозже внимательно присмотрится к ней.

Когда Билл проснулся, шел десятый час утра, и сидящая рядом с ним Панси Паркинсон зло натирала себе виски. Не в пример всем прочим дням в госпитале эта ночь выдалась для нее паршивой. Раскрытая книга лежала у нее на коленях и придерживала задравшийся край ночной рубашки, открывая часть округлого бедра.

— Богадельня чертова, — прошипела себе под нос Панси, сморщив нос и принявшись с еще большим усердием тереть виски. — Ни поесть, ни поспать нормально не дают.

Она не заметила того, что Билл проснулся. Мир перед его глазами перестал расплываться, и общее ощущение выздоровления позволяло трезвее взглянуть на то, что произошло. Он внимательно осмотрел палату. Когда-то просторная, сейчас она была заполнена людьми. Старик, доставленный сюда ночью, так и не пропал, но в палате появилось еще две раскладушки с пациентами. Вокруг них сейчас и столпились родственники в компании одного целителя.

— И что же вы мне говорите, что эта вот мелочь, — откуда-то слева до Билла донеслись недовольные возражения взрослого мужчины, — оставит его в кровати на три дня? У моего мальчика постоянные тренировки! Он гордость Катапульт Кайрфилли, черт вас побери! Я требую, чтобы вы привели его в чувство сегодня же!

Тренер еще пару минут распинался перед целителем и корил на чем свет стоит современную колдомедецину, когда в палату вошла усталая Джинни, неся на подносе еду. Панси тут же оживленно подняла на нее взгляд, но, фыркнув, вновь сжала руками голову, когда девушка прошла мимо, к кровати третьего больного, около которого не шумели. Уже позже Билл услышал, как с той стороны доносился тихий, безнадежный плач женщины и неуверенные слова утешения. Оставив поднос с едой на тумбочке у неутешных родственников, Джинни повернулась к брату.

— Проснулся! — устало, но радостно воскликнула она. Панси подняла удивленный взгляд на Билла, не понимая, как не заметила его пробуждение.

— Пока ты спал, народу тут стало еще больше, представляешь, — Джинни уселась в ногах у брата, довольно разглядывая его, будто старалась угадать по шрамам на щеках самочувствие. — И столько небылиц рассказывают! Половина из этого, конечно, вымысел, да только вот все сходится в том, что этой ночью никто не мог аппарировать. Даже несколько смертельных случаев было, но, слава Мерлину, не в больнице.

Билл поднялся на локтях и, поморщившись, сел, опершись на спинку кровати. Оценив слова Джини, Панси подумала, что очень уж странное время выбрали эти люди для того, чтобы устраивать массовый расщеп посреди ночи. Она нутром чуяла, что тут постарались или люди Дамблдора, или Пожиратели. Только вот не похоже это было ни на тех, ни на других.

— А куда все они аппарировали? И откуда? — Билл предугадал вопросы Панси.

Джинни пожала плечами и посмотрела в сторону коридора.

— Не знаю, Билл. Они все еще слишком слабы для того, чтобы что-то нам рассказать. А родственников явилось не так много среди ночи, да и те почти ничего не знают. Хотя, — она обратила свое внимание на тренера, лицо которого стало красным за то время, пока Билл не смотрел в его сторону, — вот этот парень из Кайрфиллийских Катапульт, а они должны были играть в Стоунхейвене с Сороками. Это в Шотландии. Но, возможно, скоро вернутся эксперты, и целители расскажут нам, что они узнали.

«Значит, Шотландия, — подумала про себя Панси, — все сходится».

Невзначай она кинула задумчивый взгляд на Билла. По его виду Панси поняла, что он пришел к тем же выводам, хотя сестре говорить не собирался.

— Ой, ты же еще не завтракал! — вдруг вспомнила Джинни, обеспокоенно подскочив с кровати. — Сейчас я тебе что-нибудь принесу!

Панси сжала кулаки и почувствовала, что сейчас сама бы с радостью сделала из нее катапульту взамен выбывшего члена команды.

— И мне что-нибудь захвати, — как можно невозмутимее проговорила она, — я же все-таки тоже пациент, — но Джинни уже скрылась за дверью.

От Билла ее сжатые кулаки не скрылись.

— Почему вы так друг к другу относитесь? — спросил он.

Панси и сама толком не знала, почему. Точнее, знала, но не хотелось признавать, что детские предубеждения не уходят с годами. Паркинсон была достаточно умна для того, чтобы видеть в характере людей как плюсы, так и минусы, и принимать людей с ними. На самом деле, временами ее совершенно одинаково раздражали как Джинни, так и Драко, но Малфой был ее другом с пеленок, а Уизли — нет. Просто так уж сложилось, что с самого детства они с ним были неразлучны. Никто из них не имел родного брата или сестры, и как-то вышло, что они стали назваными братом и сестрой друг другу. Их отцы раньше крепко дружили, и ребята встречались до дюжины раз в месяц, что для домашнего образования чистокровок было очень частым. Хоть Драко был младше Панси на год, всегда именно ему доставалась роль старшего брата. Роль, которая ему совсем не подходила, как сейчас понимала Панси. Ее отец погиб в тот год, когда девочка должна была поступать на первый курс, и из-за этого пришлось на год отложить ее отъезд в школу. Они с Драко прибыли в Хогвартс одновременно. Ничего не поменялось в их отношениях. Панси всегда поддерживала Малфоя, а Уизли не были в числе его друзей. Сейчас же, когда победа Темного Лорда казалась Панси уже очевидным и свершимся фактом, эта пропасть между ними должна была только увеличиваться. Она поняла, что просто не видела смысла в том, чтобы что-то менять.

— Просто я со Слизерина, а вы — гриффиндорцы, — коротко ответила Биллу Панси. — Джинни на курс младше меня.

Билл насмешливо посмотрел на нее, выражая все свое отношение к ее глупой причине. Десять лет было достаточно долгим сроком для того, чтобы повзрослеть и завести пару друзей-слизеринцев. Правда была в том, что расчетливость и холодный ум учеников Слизерина очень выгодно дополняли горячность и энергию Гриффиндора. По своему опыту Билл знал, что работать лучше всего в паре с повзрослевшим выпускником ее факультета.

Панси перехватила его насмешливый взгляд и закатила глаза.

— А то я сама не знаю.

Они несколько минут просидели молча, пока Паркинсон не вспомнила то, о чем хотела ему сказать с глазу на глаз.

— Пока ты спал, ты бредил, знаешь… — осторожно начала она. — Я так поняла, что ты ту ночь два дня назад вспоминал.

— Да, знаю, — Билл сглотнул. — Это должно пройти… когда-нибудь. Джинни не говори, ладно? Хорошо, что она спит, как убитая.

— Само собой.

Они замолчали. И сейчас уже Билл вспомнил, что так с ней и не знаком. Он широко улыбнулся своей невнимательности, а Панси, подняв бровь, непонимающе посмотрела на него.

— Я Билл Уизли, — он протянул ей руку. — Мы ведь даже не познакомились!

Панси пожала протянутую ей ладонь и представилась:

— Панси Паркинсон.

Через четверть часа вернулась Джинни с подносом в компании Тонкс, с которой столкнулась на кухне. Билл не меньше Джинни был удивлен встрече с нею здесь: они оба были уверены, что Дора осталась в Хогвартсе помогать остальным. Он мудро рассудил, что ни у него одного есть привычка не беспокоить всех друзей своим самочувствием. В этот раз Тонкс выглядела натуральной блондинкой. Джинни по опыту знала, что обычно Нимфадора носит этот цвет тогда, когда у нее не остается сил на что-то более яркое, но ходить серой мышью она не хочет. Сейчас ее белые волосы были явным признаком нездоровья. Одежда на ней была растрепана и помята от двух бессонных дней работы в Ордене.

— Билл! — воскликнула Тонкс, подбегая к нему с широкой улыбкой на лице, которая тут же погасла, как только ее хозяйка разглядела лицо друга. — Я ведь так и не видела тебя после битвы… — она притронулась пальцами к его выпуклым шрамам. — Это Сивый тебя так, да?

«Сивый», — отметила имя оборотня Панси, потянувшись за принесенным Джинни печеньем. Драко как-то говорил о нем со смесью восхищения и пренебрежения.

— Да, он хорошо постарался расстроить мою свадьбу, — Билл глухо и вымученно усмехнулся.

Тонкс нахмурила брови и шлепнула по его руке ладонью за глупые и невысказанные мысли.

— Хорошо, тебя Флер не слышит! Ты же знаешь, как сильно она тебя любит! Она же наверняка там места себе не находит, пока ты здесь в ней сомневаешься, — она оглянулась по сторонам, будто вспомнив о чем-то. — Кстати, почему это вместо нее с тобой тут Джинни?

— Мы думаем, что в такое сложное время ее магия может успокоить тех, кому потребуется помощь. Я не хотел, чтобы она бросала детей ради того, чтобы иметь возможность втирать мне мази.

«Флер… — Панси вспомнила имя, раскусывая печенье и запивая его только что наколдованным чаем. — Ничего себе!»

Она все еще помнила, как все парни с ее факультета два года назад пускали по этой девушке слюни. Сама Панси не находила в ней чего-то особенного, но завоевать сердце избалованной принцессы — дорогого стоило.

— Вот глупости! — продолжала Дора. — Когда я аппарировала из замка, там и детей-то почти не осталось! Мы всех постарались доставить до дверей их домов.

— А во сколько ты, кстати, аппарировала? — Билл озвучит тот же вопрос, что вертелся у Панси на языке.

— Не бойся, я в эту кашу не попала, — Тонкс сообразила, к чему он клонит. — Я была здесь уже в начале одиннадцатого, и меня заставили дожидаться профильного целителя и запивать обезболивающее снотворным, — пожаловалась она. — Я бы уже на всех парах летела назад, да только глупо будет не дождаться консультации, когда я потратила здесь впустую всю ночь.

— Ну да, — сказала Панси. — Первого расщепленного к нам принесли в начале второго ночи, так что ты вовремя. Только пока ничего не ясно, лучше вообще с места не двигаться.

— А я думала, что только в четвертом часу стали появляться больные, — подала голос Джинни и широко зевнула, прикрыв рот рукой.

Панси отрицательно покачала головой.

— Нет, это было начало второго, я же не спала тогда. А тебе бы, кстати, поспать не мешало, а то свалишься еще среди коридора.

— Что это тебя волнует мое здоровье? — подозрительно поинтересовалась Джинни. — Там больным все равно хуже, чем мне. А значит, я им нужна!

— Кто уж им сейчас нужен, так это целители, Джин, — согласился с Панси Билл. — Уже утро, и начали пребывать родственники. Оставь всю заботу им и отдохни. Ты сама не спала.

Девушка повернулась за поддержкой к Доре, но та только молча согласилась с Биллом. Еще раз зевнув, Джинни махнула на них рукой и решила подойти к главной сестре-целительнице за новыми указаниями. Завтраком она их все-таки обеспечила.

— Мне вот интересно, а где все домовики, и почему волшебница носится по больнице, будто кухарка? — спросила Панси, убрав с колен книгу и поставив на ее место тарелку с горячим омлетом. Все-таки спесивая соседка не забыла принести ей порцию.

С минуту все дружно жевали, но потом устроившаяся в ногах Билла Дора ответила:

— Да там переполох на кухне, — она отхлебнула горячего чая и продолжила: — Мало того, что у домовиков рук не хватает за все взяться, так они себя за это еще и бранят почем зря. Готовить на всех еще кое-как успевают, но вот доставить еду в каждую палату никак у них не получается.

— Мм, — понимающе закивала ей Панси, проглатывая омлет.

— В больничке-то полный хаос! Я тут сколько бывала, никогда такого не видела, а уж я тут будь здорова, как часто появлялась! — Дора ухмыльнулась, вспоминая прошлые рейды. — Койки стоят по этажам, будто вся Англия конец света пережила. А ведь даже в Министерстве-то, слышала, всего пара раненых была, да их свои и подлатали.

— Я, кстати, Тонкс, просто Тонкс, — непринужденно добавила она.

— Панси Паркинсон.

По волосам Доры прошла черная рябь. Все чистокровные фамилии Англии она знала и прикусила себе язык, чтобы не сболтнуть в столь неоднозначной компании чего лишнего.

— Успокойся, амазонка, — Панси подняла уголок губ, забавляясь ее реакции, — я сам нейтралитет. Я устала от всей этой политики. А уж если бы и была в чем-то замешана, то ваши бы об этом знали. Есть я в ваших списках?

— Нет, — Тонкс приглядывалась к ней.

— Ну, вот и ешь спокойно. Неизвестно, дадут ли нам еще обед.

До сих пор молчавший Билл только тихо усмехнулся, ковыряясь вилкой в своей тарелке.

Уже после завтрака число прибывающих пострадавших начало медленно сокращаться. В основном подтягивались те люди, которых не смогли забрать по вызовам ночью. Как позже узнала вся компания, связано это было с тем, что Министество во главе с новой властью быстро взяло ситуацию под контроль. Оно уже к десяти часам утра расставило собственные антиаппарационные барьеры над большей частью городов с крупной долей магического населения. Сыграло свою роль и то, что уже в четвертом часу ночи разбуженный штат "Ежедневного пророка" в цейтноте рассылал в магические семейства Соединенного Королевства экстренные выпуски газеты с громовещателями. Магическое радио на всех частотах с трех часов ночи оповещало страну о том, что аппарировать стало небезопасно. Бюджет Министерства оплачивал все расходы на своевременное предупреждение своих граждан.

Билл убедил Дору остаться в больнице до выяснения хотя бы каких-нибудь обстоятельств произошедшего, но она все равно сидела как на иголках и не могла смириться с тем, что осталась без дела в такое трудное время. Целитель, которому она должна была показаться, так и не нашел времени для встречи с ней. Нимфадора была беременна, но сама узнала об этом только неделю назад, перед нападением на Хогвартс. Ближе к концу сражения ее живот скрутило с такой силой, что она едва устояла на ногах. Позже она обнаружила на белье немного крови и, испугавшись, аппарировала в Мунго, как только смогла освободиться от дел в Ордене. Она очень сильно хотела этого ребенка, хоть Ремус и всеми силами противился связывать с ней жизнь. Дора так ничего и не объяснила ему, не желая беспокоить до тех пор, пока окончательно не выяснится, что с ней. Он не знал о ребенке.

После завтрака Билл поинтересовался у Панси о книге, которую она читала, и с тех пор листал ее сам. Он, конечно, спросил, для чего ей нужны «1000 и 1 зелье на каждый случай», но после ее сбитого ответа о восстановлении крови понадеялся найти в ней что-то от шрамов и ночного бреда. Нужно сказать, что книга была бесполезной, и ни Панси, ни Билл в ней так ничего и не нашли. Уизли так и остался со шрамами, однако Панси повезло больше, и помощь для нее пришла чуть позже и с самой неожиданной стороны.

В больницу Святого Мунго министерские совы были отправлены в последнюю очередь, и поэтому последние новости в палате узнали только к обеду. В конце концов, здесь и без газетных кричалок все было поставлено с ног на голову. В тот момент, когда в палату влетела сова и сбросила потрепанную газету на колени Биллу, Джинни уже вернулась в комнату.

Ни у кого не было подписки на нее, и уже одно ее появление было неожиданным. Когда же бумага подпрыгнула и громко закричала, удивление переросло в шок. Как бы там ни было, пока не узнаешь новости, любая ситуация кажется не такой безнадежной. Никто не ждал экстренного выпуска "Пророка" из-за десятка-другого сбитых магов.

— Внимание! Внимание! Внимание! — завопила на всю палату вложенная в газету листовка. — Экстренный выпуск от трех часов пополуночи третьего июля тысяча девятьсот девяносто седьмого года!

— Уважаемые граждане магической Великобритании! — листовка сделала небольшую паузу, привлекая к себе внимание, и подпрыгнула выше прежнего.

— Министерство Магии доводит до Вашего сведения, что в связи с участившимися случаями расщепа в процессе аппарирования, на аппарацию налагается строжайший запрет, начинающий свое действие от трех часов пополуночи третьего июля этого года! Под запрет попадает аппарация любого вида вне зависимости от расстояния. Мы осознаем всю ответственность и сложность ситуации и уверяем Вас в том, что вынужденная мера будет отменена при первой возможности. Министерство Магии будет держать Вас в курсе событий.

Листовка прекратила кричать и упала поверх газеты на то место, к которому и была прикреплена.

В комнате повисло молчание. Билл убрал громовещатель с бумаги и развернул газету. Она состояла всего из одного тонкого листа, по верху которого жирным шрифтом было напечатано обращение нового Министерства, только что ими прослушанное. Ниже располагалась краткая новостная заметка со списками погибших и числом раненых. Билл быстро пробежал ее глазами.

— Что там еще, Билл? — не выдержала Дора. — Читай вслух!

Он просмотрел список погибших еще раз и с облегчением начал читать:

— Ночь со второго на третье июля навсегда останется черным днем в памяти наших соотечественников. По неизвестной причине магия аппарации обернулась против своих владельцев. В течение двух часов больницей имени Святого Мунго было зарегистрировано сто пятьдесят четыре случая расщепления магов в процессе аппарации, что превышает в семьдесят семь раз среднюю статистическую норму расщепа в день. Достоверно известно о восьми летальных исходах. Причины столь странного явления выясняются. Редакция газеты убедительно просит Вас избегать аппарации до полного выяснения причин трагедии и решения данной проблемы. Мы будем держать Вас в курсе событий. Автор: специальный корреспондент Джейн Вульф.

Билл закончил читать и опустил газету.

— А смерти, что там о смертях? — схватила газету Джинни. — Есть там список?

Девушка через строчку просмотрела ее и не увидела среди погибших ни одного знакомого имени. Она с облегчением вздохнула и передала газету дальше. Подхватившая ее Панси быстро пробежала глазами по странице и, найдя перечень погибших, сжала губы. Гарольд Дингл был среди них. Видимо, он опять для чего-то мотался в Хогвартс. Возможно, он хотел взять какой-нибудь редкий ингредиент для ее зелья в кладовке Снейпа или в теплице… Панси предпочла поскорее отбросить мысли о нем, пока чувство вины не начало подбираться ближе к ней.

Однако все заметили, что она держала маленький газетный листок в руках намного дольше Джинни. Не зная, что сказать, та просто положила руку ей на плечо. Все-таки между ними с Панси никогда не было какой-то особой вражды или соперничества. Во всяком случае, больше того общего, что присуще их факультетам. В трудные моменты жизни такие мелочи очень легко забываются.

— Тут ничего нельзя было сделать, — искренне постаралась утешить ее Тонкс, принимая из ее рук газету. Однако, что добавить к этим коротким словам, она не знала. Лицо Панси стало почти непроницаемым.

— Я знаю, — тихо ответила она.

Нимфадора тоже не обнаружила в списке знакомых имен. Она была уверена, что наверняка нашла бы их в списках раненых, но ранения от расщепа можно было излечить. До сих пор она никого не винила в произошедшем, потому что почти ничего не знала о том, что происходит за стенами госпиталя. Однако такая быстрая реакция Министерства на эту трагедию почти убедила ее в том, что это дело рук сторонников Волдеморта. Слишком быстро было организовано продуманное противодействие. Плотно сжав узкие губы, она вопросительно взглянула на Билла.

Тот отвел взгляд в сторону — думал. Вернувшись к ней глазами, он также сжал губы и чуть наклонил голову в бок, покачав ею. Да, возможность подставы от Пожирателей была, да только вот выиграли ли они от нее? Билл еще раз отвел глаза и посмотрел в коридор через распахнутую дверь. Там как раз сейчас леветировали какого-то мага в дорогой шелковой мантии и с расщепленной рукой. Нет, не было похоже на то, что новое Министерство получало выгоду от ситуации. Ни одна власть не станет устраивать на своей территории кровавую баню: этой власти предстоит ее разгребать. Именно так сейчас действовали лояльные к Министерству Пожиратели: они без крови захватывали города и убеждали их трусливых жителей в легитимности своего правления и правильности своих убеждений. С тех пор, как Министерство было взято, по всей Англии не было ни одного кровавого побоища, ни одной Черной Метки в небе. Так действуют только организованные повстанцы, желая скомпрометировать действующих правителей. Когда же сами они приходят к власти, им приходится жестко подавлять подобные дикости. Кроме того, Орден был обескровлен в локальных конфликтах. Об этом не говорили, но заметить было нетрудно. Дора не замечала. Пожиратели бы не стали отсекать врагов, они бы их добили.

— Хочешь сказать, что люди сами попадали с расщеплением, как подбитые птицы? — озвучила свой ответ на его мнение Тонкс.

Билл отрицательно покачал головой.

— Хочу сказать, что это не выгодно Пожирателям, — ответил он и тихо добавил: — Скорее всего, это дело рук Ордена.

— Что?! — взорвалась Дора, подскочив со своего стула у кровати Билла.

— Я же не сказал, что это было специально, — попытался примириться с ее грозным взглядом Билл. — Просто Пожиратели во всей этой ситуации кругом только теряют. Ты хоть представляешь, сколько сейчас появится головной боли у новой власти?

— Да какая им головная боль? — не сдерживалась Тонкс. — Кого надо — купят, кого надо — заавадят, и баста! Все! Зато наши к ним не пробьются, боясь потерять и без того заметно сократившиеся отряды! — ее волосы стали огненно красными и, Панси была уверена, шевелились.

— Кроме того, наши не способны на такую дикость! — поднялась и поддержала подругу Джинни. — Орден сражается за то, чтобы сохранить людям жизни, а не калечить их.

Билл ничего ей не ответил. В ее неполные шестнадцать ей не хватало опыта, чтобы понять, что без жертв невозможен мир и, чем больше этот мир, тем больше требовалось жертв. Он не думал, что сестра наивна: она просто еще не определила тот уровень свеч, при котором они стоят игры. Однако в том, что Орден хотел именно сотен жертв от аппарации, Билл сомневался. Здесь было что-то другое.

— Успокойтесь. Время все рассудит и покажет нам правых и виноватых. Нам вообще сейчас об этом и думать не надо, — он примирительно поднял руки. — Все равно мы не выберемся отсюда пока эти антиаппарационные чары не спадут или не появятся указания, как нам их обойти.

Он думал, что Тонкс ответит ему что-нибудь здравое, но она просто молча отвернулась. Джинни недовольно села на свой стул и закинула ногу на ногу, скрестив руки на талии. Он перевел взгляд на Панси, не ожидая от нее реакции после дурных вестей, однако она напротив подняла бровь и с задором смотрела на него. Тогда он понял, что эта девушка намного крепче, чем кажется, и, похоже, единственная, кто с такой же логикой просчитал ситуацию. Сейчас она просто посмеивалась над наивностью его сестры и подруги. Осмотрев надувшихся девушек, она негромко сказала:

— Иногда вам не хватает чуть-чуть здравого расчета.

Те и не думали отвечать ей.

А потом в палату с синяками под глазами и маленькой бисерной сумочкой в руках вошла Гермиона Грейнджер.