A Familiar Place (гет)

Милая, снаружи холодно (но внутри холоднее)

Сменялись месяцы, менялась и погода. Прошла ноябрьская сырость, а первого декабря, как по часам, резко похолодало, пошел колючий снег. Наступило пятое декабря, а снег, судя по всему, даже и не планировал прекращаться. Гермиона сидела в библиотеке вместе с Невиллом. Он пытался спрашивать ее о чем-то, но скоро сдался: подруга не отвечала, молча уставившись в одну точку. Она думала о Драко и о письмах, гадая, правильно ли она поступила, порвав с Малфоем. Нужно было выяснить, кто отправлял письма, зачем, а главное — были ли это реальные угрозы, или же автор просто их запугивал. Может, стоило кому-нибудь их показать?.. Гермиона была в замешательстве. Невилл продолжал засыпать ее вопросами, но она не слышала ни слова.

У Гермионы была куча дел — домашнего задания хватало по каждому предмету, но она легко отвлекалась, поскольку ее волновали только Драко и эти чертовы письма. И поэтому вместо работы она просто таращилась в пустоту. А в это время на Гермиону Грейнджер таращился Драко Малфой, силясь понять, что же между ними пошло не так. Вдруг она оглянулась. Заметив слизеринца, Грейнджер сказала что-то Невиллу и вылетела из библиотеки. Драко выбежал за ней, но Гермионы нигде не было.

Все знали, что между Гермионой и Драко что-то неладно: эти двое избегали друг друга под любым предлогом. Вернее, это Гермиона избегала Драко любыми доступными способами без видимых причин. Единственное место, где они виделись наедине, был кабинет зельеварения, в котором они все еще стажировались. В такие моменты напряжение, повисавшее в комнате, можно было намазывать на хлеб. Работали они за разными столами, поодиночке. Несколько раз Драко пытался с ней заговорить, но она только молча вставала и уходила. Он прекратил попытки.

В отличие от остальных восьмикурсников, ждущих конца семестра, Драко с ужасом думал о каникулах. Ему некуда было ехать на Рождество. Конечно, он мог бы вернуться в мэнор, но там ему было бы так же одиноко, как и тут. Он не понимал, чем насолил Грейнджер, но это уже и неважно. Раз уж он ей «больше не нравился», невелика беда. Постепенно ему станет все равно.

Гермиона ждала каникул с не меньшим ужасом. Она решила не ехать в Австралию, хотя ей очень не хватало родителей. Гермиона отправила сову в «Нору» с просьбой приехать к Уизли — разумеется, те согласились. По правде говоря, когда Гермиона отказалась от путешествия в южное полушарие, она думала остаться в школе и побыть с Драко, но сейчас это было невозможно. Или?..

Ей больше не присылали угрозы и предупреждения. Как только она перестала видеться с Малфоем, прекратились и записки. Видимо, их автор жил где-то здесь, в Хогвартсе! Гермиона, конечно, и раньше допускала такую мысль, однако теперь она все больше уверялась в том, что послания были отправлены кем-то из восьмикурсников — прямо здесь, в этих стенах. Открытие пугало ее больше, чем она хотела признать. Как-то раз, когда Гермиона расплакалась у себя в комнате, к ней постучался Невилл. Увидев ее слезы, Долгопупс спросил, что стряслось, и Гермиону прорвало — ей было необходимо с кем-то поделиться.

— Расскажи все Драко, — посоветовал Невилл. — Он волнуется за тебя.

— Я знаю, — всхлипнула Гермиона, — но мне нужно было найти действенный способ прекратить эти записки! А теперь я трачу все свободное время и силы на поиски того, кто их посылал. Я думаю, Драко этого заслуживает. Помоги мне, пожалуйста… — попросила Гермиона.

— Ладно. Но Малфой заслуживает и правды тоже, и если ты в ближайшее время все ему не расскажешь, это сделаю я.

На следующей неделе должна была состояться предэкзаменационная практика, поэтому Гермиона и Дин Томас обосновались в пустом классе и готовились к сдаче заклинаний. Драко зашел было в тот же класс, но, завидев Гермиону, развернулся к выходу.

— Эй, Малфой! Если тебе нужно сюда, мы почти закончили, — окликнул его Дин.

Драко быстро обернулся:

— Уж лучше найду другой, где не водятся грязнокровки, — выплюнул он. На самом деле, Драко не собирался этого говорить — ругательство само слетело с губ. Гермиона выглядела так, будто вот-вот расплачется. «Ну и отлично. Реви сколько влезет, хоть утони в слезах — мне наплевать».

— Ты зарываешься, Малфой, — рявкнул Дин.

Драко вернулся в класс и решил еще немного их побесить. Раз уж он не мог заставить Гермиону полюбить его, пусть лучше ненавидит. Малфою такой расклад казался вполне логичным: люди должны его ненавидеть — он вел себя по отношению к ним отвратительно, неуважительно, подло, говорил им гадости, и, как следствие, все терпеть его не могли. Ему это даже нравилось. Так было всегда, и зачем нарушать старую добрую традицию?

Малфой сел и сложил ноги на парту перед собой.

— Прости, Томас, забыл — ты ведь у нас незаконнорожденный, так что я даже не знаю, грязнокровный ты или нет.

Дин чуть не бросился на бывшего слизеринца, но Гермиона остановила друга, взяв его за руку.

— Пошли-ка отсюда, найдем другое место.

— Грязнокровка дело говорит. Как правило, она оказывается права — ну, или ей так кажется, — усмехнулся Малфой, злобно уставившись на пару. Дин снова дернулся в сторону Драко, но Гермиона, все еще держа его за руку, потащила Томаса к двери.

Малфой выпрямился, покосившись на их сомкнутые руки.

— Что, бортанула меня ради него? Вот он какой — твой новый парень, Грейнджер? — Не то чтобы он правда в это верил, но его дурное настроение еще не успело выветриться, поэтому он повернулся к Томасу. — Знаешь, в постели она так себе, но ты ведь не настолько разборчив, поэтому можешь наслаждаться и секонд-хендом.

— Мы никогда не спали, Малфой, и ты это знаешь, — взорвалась Гермиона.

— Не ври своему новому парню, Грейнджер. Он заслуживает знать, что встречается со шлюхой, — презрительно бросил Драко, чувствуя, что перегнул палку. Он почувствовал себя скотиной.

Томас собрался было хорошенько дать однокурснику по морде, но Гермиона его опередила, набросившись на Малфоя с кулаками.

— Какая же ты сволочь! Чертов враль! Все те записки были правдой, да?! Ты никогда обо мне не заботился, ты хотел только навредить!

Драко схватил ее за обе руки:

— Кончай меня лупить, Грейнджер! Что ты несешь, какие записки? Ты что, получала еще что-то?!

В этот момент Дин подскочил к Малфою и, толкнув его, попытался освободить Гермиону от малфоевской хватки.

— Клянусь, Томас, — прошипел Драко, развернувшись, — если ты сейчас же не исчезнешь, я прокляну тебя насмерть!

— Я ее с тобой не оставлю!

Гермиона вдруг поняла, что ужасно устала — так, как ни разу в жизни еще не уставала. Малфой все еще стискивал ее запястья. Она повернулась к Томасу.

— Дин, выйди, пожалуйста. Он меня не тронет.

Томас ошалело уставился на странную парочку, но потом выдавил:

— Я буду ждать снаружи. Не вздумай навредить ей или сказать гадость, Малфой, — предупредил Дин и вышел, хлопнув дверью.

— Пусти меня, пожалуйста, — попросила Гермиона, — я никуда не денусь.

— Не-а. Теперь уже ты врушка. Отпущу тебя — сбежишь, даже если сейчас обещаешь остаться. Рассказывай об этих чертовых записках. И скажи, что я такого сделал, что ты меня ненавидишь — и можешь идти, — нарочито медленно сказал он.

Гермиона не знала, с чего начать. С одной стороны, ее так и тянуло все ему рассказать, но, с другой, она хотела узнать, кто стоял за всем этим. Гермиона пыталась защитить Драко, но он, разумеется, так не думает. Что же делать?..

Грейнджер разрыдалась, припав к груди Драко.

— Я просто пыталась это прекратить! Мне казалось, если мы перестанем видеться, все закончится, и я смогу выяснить, кто так тебя ненавидит! Я хотела тебя защитить, но нашла только один способ это сделать!

Драко опешил. Он не понимал, что она несет, но теперь он хотя бы знал, что Гермиона не ненавидит его — и он ее тоже. Обнять? Прошептать, что все будет хорошо? Сказать, что у него на душе? Сказать, что если бы он потерял еще одного любимого человека, он бы все равно что умер?

— Гермиона, я люблю тебя.

Он не планировал этого говорить, но слово не воробей. В этот самый момент в дверях показался Невилл Долгопупс, а сзади него замаячил Дин. Невилл услышал из-за двери, что Гермиона плачет, решил узнать причину, и вошел как раз во время признания Драко. Гермиона и Малфой повернулись к Невиллу.

— Гермиона, предупреждаю: либо ты скажешь ему, либо я, — напомнил Долгопупс.

— Скажешь мне что? — спросил Драко, переводя взгляд с Невилла на плачущую в его руках девушку.

— Я не могу, Невилл! — всхлипнула Гермиона, снова утыкаясь в грудь Малфоя.

— Значит, я скажу. — Невилл зашел в класс, закрыв дверь прямо перед обалдевшим Дином. Долгопупс даже не поленился захватить с собой записки из комнаты Гермионы и теперь показывал их Драко, рассказывая, почему Гермиона решила больше не встречаться с Малфоем. Драко расстроился — не только потому, что Гермиона ничего ему не сказала, но еще и потому, что кто-то изводил ее. Он заставит виновного поплатиться за это — возможно, собственной жизнью.

Гермиона присела на одну из парт и, ссутулившись, обхватила голову руками. Она боялась поднять глаза на Драко. Тот сел рядом с ней и положил голову ей на плечо.

— Неплохой план, но нужно было мне рассказать. Я бы помог тебе выяснить, кто стоит за всем этим. При остальных мы могли бы притворяться, что мы в ссоре, а пока никто не видит, вести себя как обычно. Видишь, твоей гриффиндорской смекалке необходим мой слизеринский ум — согласись, ты ведь об этом даже не подумала?

Грейнджер подняла голову:

— Не подумала. Наверное, ты еще не научил меня всему, что знаешь о притворстве и лжи, — пошутила она. Драко улыбнулся. Неужели его Гермиона вернулась? Правда вернулась?

— Да, моя маленькая, — мягко ответил он, обнимая ее за плечи. — Мне есть, каким гадостям научить тебя, будет весело.

Гермиона склонила голову ему на руку.

— Если хотите притворяться, что ненавидите друг друга, лучшего момента, чем сейчас, уже не будет, — сказал Невилл и распахнул дверь. Влюбленные шарахнулись друг от друга. — Драко Малфой, оставь Гермиону в покое! — крикнул Долгопупс так, чтобы все вокруг точно услышали. — Она больше не хочет тебя видеть! Увижу тебя еще раз рядом с ней — будешь иметь дело со мной! Я тебе такое устрою! — Тут он повернулся к остолбеневшим ребятам и уже тише добавил: — Неплохо, а?

С этими словами Невилл подмигнул им и удалился. Драко нахмурился. Он не собирался терпеть крики Долгопупса в свой адрес, и неважно, притворство это или нет.

— Мы создали монстра, и имя ему — Невилл Долгопупс. — Малфой оглянулся на Гермиону, чтобы увидеть ее реакцию — она улыбалась. Что ж, видимо, на Невилла можно не обращать внимания… пока что.

На арене мира

Со стороны казалось, будто Драко и Гермиона все еще были на ножах: они не разговаривали друг с другом, никуда вместе не ходили, за едой сидели по разным концам стола. Тем не менее, на практикумах по зельям или в любом другом укромном месте, где можно было укрыться от любопытных глаз, они снова стали счастливой парой.

Гермионе даже нравилось «прятать» свои отношения с Малфоем. Это кружило голову. Было решено, что на рождественские каникулы Гермиона останется в школе — не только чтобы побыть с Драко, но еще и потому, что никто из восьмикурсников в школе оставаться не планировал. По «официальной» версии она отправится в «Нору», как и было задумано. Драко и Гермиона собирались провести небольшое расследование, пользуясь тем, что остальные уедут. В голове Драко держал еще пару мыслей о том, как пройдет время в отсутствие остальных, но об этом он сообщит ей позже.

Сдача предэкзаменационных практикумов удалась: Гермиона получила все «превосходно», у Драко были все «превосходно» и одна «удовлетворительно». На этой неделе им еще предстояли письменные тесты. Гермиона была уверена, что и тут справится, и, если бы ей предложили сдавать экзамены на уровне ЖАБА прямо сейчас, она бы, скорее всего, окончила школу с блестящими результатами уже сегодня.

Когда в гостиную для восьмикурсников влетел Дин, там, помимо Гермионы, находилось еще несколько человек. Пытаясь отдышаться, Томас выдохнул:

— Профессор Стивенс только что сказал, надвигается снежная буря, и преподаватели боятся, что ученики застрянут в школе на все рождественские каникулы, поэтому последняя неделя занятий отменяется! В пятницу последний день! Отличная новость, я считаю — вместо двух недель мы будем отдыхать три!

Драко не удержался и посмотрел на Гермиону. В этот же момент она подняла на него глаза: оба думали об одном и том же. Три недели. У них будет три недели друг на друга вместо двух. Девушка улыбнулась и вернулась к своему пергаменту. Драко тоже улыбнулся и направился к себе в комнату. Казалось, будто рождественские подарки вручили раньше.

Влюбленные не заметили, что кое-кто из присутствующих в гостиной заметил обмен взглядами между магглорожденной принцессой и чистокровным принцем — и совершенно этому не обрадовался. Ему казалось, что они больше не вместе, но он ошибался. Что ж, пора переходить к плану «Б».

На следующий день были назначены письменные экзамены по зельям, травологии и трансфигурации. Гермиона готовилась в конюшне, ожидая Драко: он должен был прийти полчаса назад. Они виделись тут уже в третий раз; было холодно, ветрено, падал сильный снег, но Драко каждый раз накладывал на облюбованное ими стойло согревающие чары. Сидели они на теплом сене, и обоим было уютно, как в гнездышке. Гермиона также установила на вход сигнализирующие чары, чтобы знать, если кто-то приблизится к конюшне. Это давало время спрятаться при необходимости.

Гермиона начинала волноваться. Она накинула верхнюю одежду и собралась было на поиски, как вдруг в стойле показалась голова Малфоя.

— Привет, Грейнджер! Ого, ну разве ты не очаровательна в этой шляпке, и шарфе, и пальто!

— Я уже начала тебя искать.

— Больше не ищи, вот он я, — провозгласил Драко, заходя в стойло и снимая с нее шляпу, затем — перчатки, а потом принимаясь за пальто. Гермиону охватило странное чувство, и она, счастливая, послушно стояла, позволяя парню снимать с нее вещи. Захоти он пойти дальше, она не была уверена, что остановит его. Дойдя до третьей пуговки — той, что стягивала ткань на ее груди, он на миг замешкался, но затем продолжил. Справившись с застежками, он просунул руки ей под пальто в районе плеч и медленно снял предмет одежды — так, что он упал к ее ногам.

— А где твои учебники? Я думала, мы будем заниматься…

«Вот идиотка… Я же совсем не то хотела спросить…»

Он улыбнулся ей, подошел ближе и обнял.

— А я учусь. Вот сейчас я изучаю человеческую анатомию. Смотри, вот это лоб, — он поцеловал ее в лоб, а затем скинул с себя пальто — оно тоже спланировало на пол. — Далее, полагаю, идет то, что называется щекой, — он запечатлел почти невесомый поцелуй у нее на щеке. Потом он коснулся поцелуем ее губ — еще невесомее — и сказал: — А вот это, моя дорогая, губы. Их я хорошо изучил: это моя любимая часть тела, а твои я нахожу отличным образчиком.

Гермиона хихикнула, а Малфой меж тем продолжил. Он скрестил свои длинные пальцы на ее шее сзади. Девушка склонила голову набок, и он неуверенно произнес:

— А вот в этом я не уверен: это называется шеей? — а затем поцеловал ее в шею, провел языком до уха, прихватил губами мочку и промямлил: — А это бровь.

Гермиона рассмеялась:

— Это мочка уха!

— Черт, и правда! Видишь, как хорошо, что ты такая умная, — сказал Драко и провел языком внутри ее уха. Опустив руки вниз и взяв ее за пальцы, он добавил: — Вот эти две висящие вдоль тела штуки называются руками. — Он покрыл поцелуями ее ладони и каждый палец, приговаривая: — Вот это ладони, а вот это пальцы. Ими можно много чего сделать.

Ей казалось, что она сейчас расплавится. В животе стало жарко, и тепло оттуда стало разбегаться по всем нервным окончаниям. Драко отпустил ее руки и аккуратно снял с нее свитер. Она не сопротивлялась.

Положив руки ей на плечи, Малфой изрек:

— Вот это — плечи. Думаю, с ними ты знакома — они поддерживают твою внушительную голову. — Он поцеловал одно плечо, затем — второе. Под свитером у Гермионы была трикотажная кофта с длинным рукавом, которая, однако, не оставляла ни малейшего простора воображению. Он обошел девушку, ведя указательным пальцем воображаемую линию из центра ее грудной клетки по плечу, и остановился на середине спины. Потом он провел пальцем вдоль позвоночника и сообщил: — Вот это, моя дорогая, называется позвоночником — твой внутренний стержень. У некоторых людей он отсутствует, но не у тебя. — Он снова пошел вокруг нее, продолжая пальцем все ту же линию и, в конце концов, очертив круг до первоначальной точки.

Малфой стянул с себя свитер и отправил его к остальным вещам, оставшись в одной белой футболке. Ему было интересно, как далеко она даст ему зайти — и совсем скоро он это выяснит.

Драко опустился на колени, и Гермиона распахнула глаза. Что происходит?

Малфой положил обе руки ей на талию, почти соприкасаясь ими у нее за спиной.

— Вот это — талия, а вот это — тазобедренная кость, — он опустил руки ниже, чуть задержался — и провел ладонями дальше по бедрам. — Это — бедра, и я уверен, что под джинсами кроется молочно-белая кожа. — Малфой спустился вниз, к икрам. — Это — икры, которыми я, признаться, всегда восхищался, даже когда ты носила эти свои дурацкие белые гольфы. — Он снова поднялся и обвил ее руками, а затем, спустив ладони вниз, повторил руками контуры ее ягодиц. — Правильнее называть это попой — знаю, смешное слово, но придется использовать. — Он посмотрел на девушку, пытаясь понять выражение ее лица. Она прикусила губу так сильно, что, казалось, оставит на ней синяк.

— Позволь мне, — сказал он, прикасаясь к ее губе большим пальцем, а потом наклонился и мягко прикусил губу в том месте, где остались следы ее зубов. У Гермионы подогнулись колени, и Малфой решил воспользоваться этим, аккуратно уложив ее на их одежду. Сам он сел рядом и положил руку ей на живот, а другой в это время облокотился о пол, таким образом нависая над ней.

— Вот это — твой живот. Он очень плоский, а вот тут небольшое возвышение, — он чуть опустил руку и снова взглянул на ее лицо: Гермиона закрыла глаза, и он гадал, что о чем она думает. Драко еще раз поцеловал девушку, легко водя языком по ее губам, а затем коснулся ее языка своим.

— А вот это твой прекрасный язык. Я очень люблю его, — сказал он и еще раз поцеловал Гермиону. На Малфоя происходящее действовало весьма сильно; он знал, что она почувствовала это бедром.

Ей стало трудно дышать. Она никогда и никому такого не позволяла. Это было одновременно восхитительно и странно. Она знала, что надо бы его остановить, но было интересно, что дальше. А остановить можно и позже…

Уроки анатомии, часть вторая

Драко на мгновение оторвался от Гермионы. Они лежали рядом, и Малфой взглядом повторял очертания ее груди. Девушка тяжело дышала, и каждый вздох приковывал внимание парня к самому факту существования этой части тела. Убрав руку с живота, он прошагал пальцами к центру ее грудной клетки, и девушка захихикала.

— Щекотки боимся, Грейнджер? — рассмеялся Малфой, моментально забывая об уроках анатомии, и принялся щекотать ей ребра. Девушка мгновенно свернулась в клубок и захохотала. Широко улыбнувшись, Малфой оставил в покое ее бока. Нужно было продолжать.

Указательным пальцем он провел линию под правой, а затем под левой грудью.

— А вот и одно из самых восхитительных творений. У него очень много применений. Называется грудью, — обозначил он. Гермиона смотрела прямо ему в лицо. Парень рассматривал свой палец — а затем взял в ладонь ее левую грудь, заставляя девушку судорожно глотнуть воздуха. Он тут же перевел взгляд обратно на ее лицо. Драко снова поцеловал ее, не опуская ладони, но и не шевеля ею — пока что.

Спустя какое-то время он принялся массировать ее грудь.

— До меня кто-то уже так делал? — Он надеялся, что ответ будет «нет», потому что тогда происходящее становилось еще волнительнее. И она ответила «нет», и Драко продолжил. Взяв в руку ее правую грудь, он провел большим пальцем по соску вверх и вниз, и даже сквозь слои одежды и белья он заметил, что соски напряглись. Ему хотелось прикасаться к ним, целовать их, обладать ими. Малфой запустил руку ей под кофту, целуя в шею. Он почти добрался до правой груди, но она вдруг выдернула его руку и резко села.

— Прости, мне очень жаль, — забормотала она, шаря по полу в поисках свитера. Мягко вытащив одежду из ее рук, он слегка толкнул Гермиону обратно на спину. Если она не была готова к этому сейчас, он подождет. Ради нее он может ждать вечность. Черт, да он ведь уже сказал ей, что любит ее! Она знала, что это правда. Тем не менее, она не сказала ему того же. К этому она, по всей видимости, тоже не была готова.

Он положил руку ей на плечо, чтобы она оставалась лежать. Гермиона выглядела напуганной, и он решил умерить ее страх — по крайней мере, на данный момент.

— Все в порядке, Грейнджер, урок анатомии почти закончен. — Он снова поцеловал ее, не снимая руку с плеча. Затем он запечатлел поцелуй на ее глазах, затем — на носу, а потом — на обеих щеках. Наконец, Малфой еще раз поцеловал Гермиону в губы и произнес: — Я просто любознательный. Но если ты считаешь, что на сегодня достаточно, то ладно, я не против. Не хочу на тебя давить, но, если ты желаешь что-нибудь узнать о мужской анатомии, я с удовольствием тебе все покажу и расскажу, — добавил он с самой хулиганской ухмылкой, на которую был способен. Гермиона не выдержала и улыбнулась. Малфой лег на спину и уложил девушку на себя, так что теперь она примостилась у него на сердце. Девушка подарила ему нежный и долгий поцелуй, держа руку на его груди.

— Ну, возможно, когда-нибудь мы к этому вернемся, Малфой, — рассмеялась она.

— Когда?

— Серьезно? Ты правда хочешь, чтобы я назначила дату? — Она снова рассмеялась.

— Да-да, я из таких учеников: мне нужно все записывать в ежедневник. Запишу как «Анатомия, урок второй» — потому что только что был урок первый.

Она было положила голову ему на грудь, но снова вскинулась, а затем со всей серьезностью спросила:

— Ты ведь в курсе, что я девственница?

Гермиона так смутилась, что покрылась румянцем. Они оба сели.

— Да, знаю, — тихо сказал Драко, вертя в руках соломинку. Он понимал, что разговор дается ей нелегко.

— Я просто хотела убедиться, что ты знаешь, — пробормотала девушка, глядя в пол. Почему она говорит это? Хочет, чтобы он оставил ее в покое?.. Или чтобы он как-то изменил ситуацию?

— Грейнджер, посмотри на меня, — произнес он, поднимая ее подбородок пальцем. — Я сделаю тебе одолжение. Я знаю, что уже признался тебе в любви, и я от своих слов не отказываюсь, но до тех пор, пока ты не будешь готова сказать мне то же самое, мы этой темы касаться не будем, хорошо? — Он встал и протянул ей руку.

Гермиона смотрела в пол, поэтому руку, по всей видимости, не заметила. Она мягко сказала:

— Мне казалось, я уже об этом говорила.

Он снова опустился перед ней на колени.

— Гермиона, за всю мою жизнь только два человека сказали, что любят меня, и оба они сейчас в тюрьме, так что, думаю, я бы запомнил, — произнес он, глядя ей прямо в глаза и держа за руки.

Она встала рядом с ним на колени и, схватив его за шею, прошептала на ухо:

— Драко Малфой, я очень тебя люблю!

Окрыленный счастьем, он вскочил, увлекая Гермиону за собой, и закружил ее в объятиях.

— Честное слово, Грейнджер, давно надо было об этом сказать! — воскликнул он и снова поцеловал Гермиону.

— Неужели так нужно продолжить тему? — тоскливо спросила она.

— Не нужно, у нас куча времени на разговоры. Ты меня любишь, и это все, что важно, — ответил Малфой, прижимая ее к себе. Гермиона Грейнджер сказала Драко Малфою, что любит его, и небо не рухнуло на землю. Чудеса продолжаются…