На обочине канона (джен)

Заняв стратегическую позицию в самом конце класса, пытаюсь хоть немного отрешиться от гудящих рук и ног и провести расслабляющую дыхательную гимнастику. Помнится, я хохмил насчёт лекций про Волю Огня… наивный албанец! Да лучших уроков и представить нельзя! Не будь их, наверное, уже врезал бы дуба. А ведь ничто не предвещало…

Интенсивность занятий в Академии шиноби за прошедший месяц неуклонно росла. Происходило это постепенно, почти незаметно — там остаться на пять минут дольше, здесь пробежать на сто метров дальше… Вот так тихой сапой нагрузки на несчастных детей подошли к пределу наших возможностей. Достаточно сказать, что уже к концу второй недели совместные гулянья практически сошли на нет — просто сил не было. А некоторых ведь ещё и дома гоняют…

Началось всё с посещения одной из наших с братом тренировок Андой. Поздравив с поступлением в Академию и благосклонно покивав при виде упражнений на физуху и контроль чакры, она пришла в откровенный ужас, увидев, как «её дети» пытаются изобразить что-то с холодным оружием. Оказывается, владение кендзюцу было своеобразной фишкой Кохаку. Поэтому «полицейская», хоть и не дотягивала до уровня своего рыжего кузена, мечником была очень неплохим. Выслушав прочувствованный спич о «бездумных повторюшках, нарабатывающих неправильные рефлексы», мы были уведомлены о расширении графика тренировок. Теперь каждый вечер перед сном бедные дети выдерживали часик издевательств от «ока-сан». Обито к этому времени уже засыпал на ходу, я же, отчётливо представляя, как вот от этого ма-аленького приёмчика через несколько лет будет зависеть моё выживание, выкладывался на полную.

Наверное, этот вечерний ликбез и сподвиг Анду на задушевные беседы. Нет, мне было очень интересно послушать про её мужа, Учиху Теруо, и каким он был замечательным человеком. Как упорно он тренировался, и как во мне «проявляется его кровь». С одной стороны, я отчётливо понимал, что нужно делать и как себя вести, ведь эти рассказы были нужны больше ей самой. Достаточно было увидеть, как девушка расцветала в такие моменты. С другой, родители у меня были и будут ровно одни, а лицемерие есть лицемерие, как его не оправдывай; так что осадочек всё равно оставался. Ну и что мне с этой ситуёвиной делать?..

* * *

Тем временем процесс натаскивания мелких душегубов шёл полным ходом. Недавно нам начали ставить навык использования ручных печатей. Как и ожидалось, дело это было намного сложнее показанного в мультике — скрутил пару кукишей и враг повержен. Как бы не так! На самом деле применять техники теоретически можно было и без печатей, только вот даже самая простая из них занимала бы от десяти минут до получаса. Печати же представляли собой типичные «якоря», позволявшие забить необходимые манипуляции с СЦЧ на рефлексы, подобно слюноотделению у собаки Павлова. Плюс ко всему, одновременно с подачей чакры любую технику на этапе создания нужно было представить в малейших деталях, «визуализировать». Поскольку Наполеонов и Цезарей среди шиноби наблюдался явный недобор, ручные печати играли роль «костылей», позволяя сосредоточиться на видимой форме дзюцу (и, что немаловажно, на его наведении на цель).

До школы мы с братом тренировались самостоятельно, складывать фиги даже не пробовали (Кио предупредил заранее) и теперь весьма отставали от клановых детей. Впрочем, печать концентрации, которую отрабатывали первой, нам почти и не требовалась. Ведь за неимением тренера мы и занимались только контролем и немного физподготовкой, отточили имеющийся минимум навыков весьма и весьма серьёзно, что и позволило сжульничать в известных лазаньях по фонтану. Да и насчёт отставания я особо не парился — дети остаются детьми, а у меня банально больше терпения и усидчивости для такой монотонной прокачки. Отрешиться от мира, ощутить всю кейракукей, чуть ускоряя циркуляцию и одновременно сплетая руки перед лицом, затем расслабиться, «отпуская» ощущение, и повторить сначала. В том, что к выпуску буду минимум не хуже «мажоров», я не сомневался.

Мысль о будущих великих свершениях изрядно грела, но реальностью пока не подтверждалась. К тому же, уставал некий Инаби просто зверски и настроение имел соответствующее. Это Кио-сенсей в своё время подбирал двум детишкам индивидуальные задания. Преподаватели Академии такой роскоши позволить себе не могли, поэтому нагрузка была примерно одинаковой для всей группы. Больнее всего это ударяло по мне — сказывалась двухлетняя разница в возрасте. Да что там говорить, даже до слабенькой Кедоин я пока не дотягивал. Впрочем, разрыв был небольшим даже с самыми сильными из клановых детей, что откровенно не радовало. Каждый раз одиннадцать спиногрызов на шаг впереди. Бесит!

Конохская Академия шиноби производила впечатление какого-то мифического существа, вроде русалки или кентавра, настолько необычно черты привычных мне детского сада, школы и универа сочетались в ней с тренировками боевых искусств, медитациями и, на мой взгляд, чисто сектантскими проповедями о Воле Огня. А как ещё назвать старательно прививаемое детям мировоззрение, согласно которому Деревня — высшая ценность, ради которой можно пожертвовать всем, чем угодно (здоровьем, жизнью, родными — в том числе). При этом жизни всех, кто к деревне не принадлежал (включая даже жителей Страны Огня!), особой ценности не представляли. Конечно, будущая профессия воспитанников — наёмные убийцы, но всё равно это, на мой взгляд, слишком. Вскоре я привычно пропускал «основы шинобской культуры» мимо ушей, используя время для частичного восстановления сил уже привычными аутотренингом и медитациями.

Тем не менее учебный процесс был поставлен вполне рационально и сбалансировано. Группы по двенадцать человек наиболее оптимальны для преподавания и контроля техники безопасности (представьте тридцать первоклашек, которые учатся метать ножи, и поймёте, о чём я). На немногочисленные пока лекционные занятия весь поток собирали вместе, словно я и не покидал родного вуза. Нагрузка на детей отмерялась с аптекарской точностью: постоянные чередования физической и умственной работы держали обучаемых в тонусе. Даже группы, как я подозревал, были подобраны по личной силе, соображалке и выносливости учеников, чтобы можно было соразмерять нагрузку более эффективно.

С этим распределением вообще были сплошные непонятки. Вся знакомая мне по канону компашка оказалась сведена в одну группу. Но по какому признаку шёл отбор в элиту (а иначе ребят, из которых во время войны погибла одна Рин, и не назовёшь)? Сомневаюсь, что они стали такими уж крутыми прямо сразу после выпуска. Следовательно, всё дело в «мохнатой лапе»: кто-то в руководстве следил, чтобы детишек не бросали в пекло. Причина тут явно не в деньгах и связях — среди них половина сироты. Она и не в личной силе, иначе тот же Кеша был бы одноклассником брата — к бабке не ходи! Ну не монетку же бросал старик Хирузен? Сломав себе мозги и не найдя стопроцентно верного ответа, остановился на самом логичном варианте. Вероятнее всего критерием отбора послужила… лояльность деревне. Точнее, главе деревни, но это «несущественные мелочи». Большинство деток были бесклановыми, происходя либо из обособленных малых семей, не представляющих большого политического веса (Какаши и Куренай, например), либо будучи сиротами (Рин и Эбису). Асума… без комментариев. Про отношения Обито и остальных наших «родственников» тоже напоминать не нужно. Разумеется, подходящих под озвученные критерии детишек гораздо больше дюжины, но тут-то наверняка просто выбирали лучших. Не знаю, сколько в таком объяснении истины, а сколько моей паранойи и теории заговора, но логика присутствовала.

Такой подход меня устраивал. Жаль, что сам не попал в список «особо опекаемых», но хоть с братом всё будет в порядке. Особенно с учётом тех правок, что я внёс в канон. Уверен, что к началу заварушки Обито подойдёт намного более подготовленным, чем должен был. Да и девочку можно будет из под удара вывести, благо вариантов масса. От перелома, до внезапной ранней беременности, тем более, что их с братишкой дружба уже сейчас намного крепче канонной… Вспомнив, как готовился к разговору с будущей невесткой, передёрнулся. Никогда не был гениальным актёром. Весь разговор я планировал неделю, собирал о девочке информацию, расспрашивая словоохотливого Обито, продумывал линию поведения, словесные ловушки и прочие прелести… Всё-таки, это не моё. Слишком много импровизаций, которые я терпеть не могу. Когда выходил из класса, коленки тряслись. Но выбирать не приходилось — я сильно задолжал мальчику. Именно его бескорыстная забота и хлещущий через край позитив в своё время вытащили меня из той задницы, в которой я обретался после появления в этом мире. Ради его жизни и счастья я пойду на очень многое, хоть и чувствую себя эдаким кардиналом Ришелье. Эх-х… «я всё чаще замечаю, что меня как будто кто-то подмени-ил…».

* * *

Но вот долгий учебный день окончен и будущие хладнокровные убийцы с радостными воплями спешат слинять в родные пенаты. Подхватываюсь и догоняю девочку в кимоно:

— Насыщенный денёк, Йоко-чан! Не устала?

— Немного, Инаби-кун, — чуть улыбается та, хотя по её виду и не скажешь. — Ты делаешь успехи в использовании печатей.

— Ну, до некоторых мне далеко, — улыбаюсь, — Кстати, о печатях, как у тебя так быстро получается переход между Драконом и Зайцем? То есть… — тушуюсь, — если это, конечно, не секрет!

— Не секрет. Просто пара хитростей и очень много тренировок, — ловлю себя на мысли, что с таким взглядом и улыбкой ей подошли бы светлые волосы и серьги-редиски. — Я с удовольствием научила бы тебя прямо сейчас, но, к сожалению, обещала ока-сан быть дома как можно скорее.

— А можно… я тебя провожу? — смущаюсь, сам не зная отчего. — Тогда не нужно будет откладывать.

— Хорошая идея, идём, — благосклонно кивает это чудо.

Конечно, никакой особой надобности в советах этой девочки у меня нет. Зато общаться с ней крайне интересно — уж очень необычная она для своего возраста. И про её семью узнать было бы любопытно. Впрочем, у моего «подката» была ещё одна причина…

— Инаби-кун! Вот ты где! — раздаётся верещание в конце коридора. — А я тебя жду!..

Во время одного из последних визитов в парк мы оказались среди отстающих вместе с Кедоин, которая соседство восприняла весьма своеобразно. И уже спустя пару минут неспешной прогулки стала активно делиться впечатлениями по классическому чукотскому принципу: «Ой, Инаби-кун, смотри, правда красивый цветок? А он тебе нравится? А к моей причёске подойдёт? А как ты думаешь, вон тот магазин — хороший? Мне кажется, не очень. Когда я там была в прошлый раз, продавец так на меня посмотрел… А правда, погода сегодня замечательная?..»

Изредка я успевал поддакивать, удивлённо охать или задумчиво хмыкать, что только раззадоривало девочку, так что процесс выноса мозга путём накачки абсолютно бесполезной информацией длился, и длился, и длился… Блин, а я-то считал её нелюдимой и замкнутой... С тех пор это ходячее радио изрядно разнообразило мою жизнь. Во время занятий она, вероятно, стеснялась, но по их завершении отрывалась по полной. Сегодня Обито задерживался, а настроения заниматься в одиночку не было совершено. Так что я решил поставить эксперимент, благо любой исход имел плюсы:

— Привет, Киоко-чан! А мы вот обсуждаем хитрости в изучении ручных печатей, — улыбаюсь спокойно и доброжелательно, подражая своей спутнице.

— Да?.. А как же… я думала, что мы пойдём вместе… — видно, что девочка изрядно смущена.

— Я не против, — перевожу взгляд на Ито. Та степенно кивает. — И Йоко-чан тоже. Идём вместе?

— Хорошо…

Дальнейшее путешествие по деревне проходит весьма и весьма насыщенно. Кедоин преодолевала застенчивость ровно два квартала — пока речь шла о тонкостях складывания волшебных кукишей. Жажда общения победила. Ни я, ни загадочная японская девочка особой болтливостью не отличались, так что Киоко отлично уравновешивала нашу компашку. Впредь ей будет с кем поболтать и помимо меня.

По дороге активно крутил головой — путь к дому Ито лежал через ту часть деревни, в которой мне ещё не доводилось бывать. Окружающий пейзаж не радовал. Покосившиеся дома и какие-то склады, грязные узкие улочки, шайка бомжеватого вида пьяных мужиков…

— Эй, ты! Ты ведь дочка Кику? — заросший по самые брови кадр с нехилым пивным животом схватил мою спутницу за плечо. Фак. Как хреново… — Зуб даю, это ты! Одеваешься так же, как эта…

Последующая речь этой орясины осталась для меня загадкой — всё-таки матюгаться меня тут ещё никто не учил. Но в общем смысле сомневаться не приходилось. Заезжий интеллектуал выразил своё искреннее огорчение матерью Йоко, не ответившей взаимностью на его искренние чувства. После чего решил выместить злобу на безответной девочке.

Мразь. А я — самоубийца. Он один меня тупо весом задавит, а ведь есть ещё четверо… Ксо. Концентрирую чакру в руке и бью снизу по широкому запястью. Затем хватаю освобождённую одноклассницу и отталкиваю за спину. Успеваю рявкнуть: «В полицию!..». Оскорблённый в лучших чувствах синяк орёт дурниной, и заплывшие глазки концентрируются на мне:

— Урою, сосунка! — откуда проклятый олигофрен достал нож? Отступаю на пару шагов и быстро оглядываюсь. Обе девочки бегут без использования чакры! Всё. Как говаривал один ушастый и языкастый абориген: «Это кылдык!»

Мужик с громким рёвом бросается на меня, выставив ножик перед собой. Видать, не в первый раз решил засунуть кому-то перо под ребро. Успеваю чуть повернуть корпус и выставить руку вперёд. Благодаря моему росту и телосложению удар приходится не в живот, а в грудь. Скребанув по ребру и оставив широкий порез на левом боку, нож проваливается дальше, а набравший инерцию противник сам натыкается на «вилку» в глаза. После чего рушится на меня всей тушей. Слышен звон катящейся по мостовой железяки. Урод ревёт, окончательно подминает меня и бьёт вслепую. Ещё раз. И ещё. Как глу…

* * *

Очухиваюсь от болтанки. Неведомая сила подбрасывает вверх-вниз, будто на американских горках. Тошнота, слабость, жуткая боль в груди и голове, правый глаз не открывается, а левый всё равно ни черта не видит кроме размытых пятен. Какая сволочь меня так немилосердно трясёт?

Видимо, какие-то высшие силы тоже возмутились подобной вселенской справедливости, потому что болтанка резко остановилась, а вокруг явственно потемнело. Кажись, какая-то добрая душа оттащила меня в больничку — после пары месяцев стационара у Уручи запахи лечебных гербариев ни с чем не спутаю. Главное, чтоб не в морг…

В следующий раз в себя прихожу ночью. Лежу. На груди повязка. Ноет челюсть. После осторожной проверки обнаруживаю отсутствие четырёх зубов с правой стороны. Руки-ноги и всё остальное тоже на месте, хотя левая верхняя конечность не двигается. Интересно, почему… ага, гипс. Ну, ни хрена себе, сходил за хлебушком!

Оглядываю комнату. Вернее, палату. Окно. Койка. Простынь. Пижама. Тумба. Стул, придвинутый к кровати. Анда… Анда?! Точно, она, родимая. Спит сидя — умаялась за день, да тут ещё со мной нервотрёпка… Присмотревшись, замечаю, что девушка сильно сместилась во сне и уже полулежит на моей кровати. Идея. Аккуратно встаю, морщась от боли в левом боку, обхожу спальное место и задумчиво чешу затылок. Осторожно поднимаю ногу почивающей родственницы и затаскиваю на кровать. Так, теперь вторую. Уф-ф. Задача нетривиальная, если тебе шесть лет и одна рука не действует. Хорошо, что она такая стройная. Что там с обувью… отлично! Больничные тапки без задников. Снимаем. Подкладываем подушку и стаскиваем тело ниже. Во! Хорошо лежит! Точнее, не очень, но на большее меня не хватит. И так странно, что не проснулась. Накатывает слабость — организм непрозрачно намекает, что пора закругляться. Передвигаю стул — коли перевернётся, хоть головой на пол не брякнется. Замечаю на тумбочке стакан. Тэк-с, что там у нас? Валерьянка. Суду всё ясно. Возвращаюсь на законное место, только вместо занятой подушки кладу голову на женскую руку. Довольно улыбаясь, проваливаюсь в сон.

* * *

Выписали меня утром.

Усталый дядька с чёрной щетиной зашёл в палату ещё в предрассветных сумерках, оценил «диспозицию» и провёл светящейся рукой вдоль моего тела, задержавшись у головы. После чего громко шлёпнул планшет на тумбочку, разбудив Анду, и, черканув на каком-то бланке пару строчек непонятных каракулей, буркнул, чтобы мы отправлялись домой и не портили ему статистику дежурства. Честно попытавшись разобрать нацарапанное, я пришёл к выводу, что коряво пишущие врачи — своеобразная константа Вселенной, одинаковая во всех мирах. Если доживу до Пятой Хокаге — знатно поржу над всеми работниками администрации.

Завтракали мы уже дома. Женщины разрывались между желанием оборвать мне уши и радостно затискать (неизвестно ещё, что страшнее). Тейяки тайком показал большой палец. Мелкий носился вокруг меня кругами и сеял хаос. Скормив мне вторую порцию и потерпев неудачу в запихивании третьей, женщины со вздохами отправились совершать трудовые подвиги. Послушав моё брюзжание о том, что с этой кормёжкой что-то не так и меня явно заколют следующей осенью, как поросёнка, Тейяки поржал и тоже отчалил. Обито сопроводил меня до комнаты и, уложив, почапал грызть гранит науки.

Проснувшись, снова основательно набил будку под бдительным присмотром Уручи, а затем, стоически выдержав перевязку, отправился релаксировать на любимую завалинку хозяина дома. Мне было… не по себе. Только сейчас начало постепенно доходить, насколько близко я был к склеиванию ласт. Да и собственная слабость изрядно беспокоила. Утешало то, что даже в самом неприглядном случае, будущее уже изменилось. Да, братик всё же запал на Рин, благодаря истории с документами. Да, он уже успел втянуться в соперничество с белобрысым. Но мне удалось повернуть всё наилучшим образом. Ведь Нохара привыкла к нашим ежедневным сборищам, и всё больше сближается с Обито. Сам он намного сильнее, чем мог бы быть, значит проигрышей всухую не будет, значит соперничество с Какаши не станет таким ожесточённым. В общем, грядущее выглядело весьма радужно, и никаких тебе канонов!

Час спустя меня навестила делегация одноклассников: Узумаки и все девчонки. Ито и Кедоин долго благодарили и презентовали авоську с мандаринами «для скорейшего выздоровления». Кеша выдал что-то ехидное про маленьких детей, которым нужно расти и вручил яблоко. Хьюга ответственно задвинула лекцию про восстановление кровопотери и порадовала кульком смородины. Акина просто похихикала и подарила персик. Ням. Оставив меня наедине с дилеммой «лопнуть или осилить», гости дружно смылись тренироваться. Час спустя прискакал брат, уведомил, что отправляется за фруктами и прочими полезными ништяками для раненого меня и унёсся вдаль, не слушая протестующих воплей. Ещё минут через десять из-за угла вывернула Рин. С цветком. Хм… интересно, в нём витаминов много? А это кто? Ох, ни …

— Привет, Инаби-кун! — не даёт мне закончить мысль девочка. — А мы вот пошли на тренировку и решили сначала проведать тебя! Познакомься, это Хатаке Какаши-кун!

Рядом с девочкой стоял белобрысый песец всем моим коварным сводническим планам, да ещё и ехидно улыбался, судя по глазам! Промямлив что-то, отдалённо напоминающее слова благодарности, остаюсь переживать крушение надежд. Из задумчивости меня выводит мужчина в полицейской форме:

— Добрый день, Учиха-сан. Меня зовут Кубо Мичио. Я входил в патруль, вмешавшийся в ваш бой с возчиком Кеничи из страны Чая. У вас найдётся время ответить на несколько вопросов о произошедшем?

— Конечно, Кубо-сан, — киваю, пытаясь не думать о возвращении канона в прежнее русло. — А вы расскажете, что произошло, когда я потерял сознание?

— Разумеется, — видно, что страж правопорядка доволен вменяемым поведением ребёнка и рад пойти навстречу. — После получения сигнала мы выдвинулись по указанному адресу. Когда прибыли на место, ты уже не сопротивлялся, а Кеничи тянулся за лежащим рядом ножом. Я бросил кунай и пробил ему затылок. После чего донёс тебя до больницы. Расскажешь, как всё было?

История о прошедшей мимо смерти становится последней каплей. Скопившееся напряжение прорывается наружу и я истерически ржу, откинувшись на спину. Мы убили Кенни! Сволочи!