Тенета иллюзий (джен)

Точно определить место, занимаемое гильдиями в обществе магов, довольно сложно. Формально у них нет представительства в министерстве или Визенгамоте, они подчиняются, с некоторыми оговорками, общему законодательству, финансируются исключительно из собственных источников и в политику не лезут. В то же время, их неофициальное влияние весьма велико.

Получивший нормальное образование маг сам по себе является существом универсальным. Я не говорю о Хогвартсе, где, начиная с конца прошлого века, видна тенденция давать больше теории в ущерб практике. Так вот, правильный, получивший классическое образование маг способен в одиночку с комфортом выжить на необитаемом острове, то есть и дом нормальный построить, и пищу раздобыть, и от возможных опасностей отбиться. Чтобы потом, уже имея собственное укрепленное поместье, выбраться в обитаемые места, найти жену, вернуться и вместе с ней стать основателем нового рода. Общество ему не нужно – для выживания, я имею в виду – ему нужны знания и сила.

Поэтому маги приветствуют универсализм, многие чистокровные банально не понимают магглов, идущих в магазин за полочкой для книг или нанимающих рабочих, чтобы сделать мелкий ремонт по дому. Такие вещи, по их представлениям, надо делать своими руками. Рынок услуг и товаров у магов весьма специфичен, потому что даже в аристократических семьях считается нормой обедать на собственноручно изготовленной посуде, выращивать растения и содержать животных для собственного стола, изготавливать мелкие бытовые артефакты и шить одежду. Исключение делается для особых случаев, например, посуду для приема гостей можно и купить, также как и выходную мантию или какой-либо сложный артефакт. Иными словами, деньги платят только за то, чего не могут сделать самостоятельно.

Вполне естественно, что к специалистам отношение особое. Уважением мастера пользовались нешуточным, тем более в прежние времена, когда их было не так уж много. Лучшие из них образовали гильдии, причем сделали это не столько из шкурных соображений, сколько по просьбе Визенгамота и с целью поиска перспективных учеников. Наличие родовых даров и тайных знаний закономерно привело к тому, что тон в гильдиях задавали представители старых знатных семей, вторые и третьи сыновья, имевшие достаточно времени для самосовершенствования, зато менее обремененные обязанностями, если сравнивать с главами и наследниками.

И все-таки вступить в гильдию мог каждый. Достаточно было продемонстрировать реальные результаты, талант, желание трудиться и обзавестись рекомендациями парочки членов. Непотизм существовал, полукровкам и, тем более, магглорожденным приходилось тяжелее, но не сказать, чтобы особо. Возня шла за кресла старейшин, а мастером мог стать любой, имелись бы мозги и работоспособность.

Предложение профессора Тофти составить мне протекцию в гильдии Рун легло на подготовленную почву. Я давно подумывал о вступлении в эту организацию. Во-первых, статус, во-вторых, поиск агентов влияния, причем последнее более важно. Дело в том, что после изучения министерской верхушки мне пришлось с сожалением признать – информацию о крестражах сообщать некому. Да, там хватает умных и могущественных магов, плохо относящихся к Волдеморту и способных поверить и проверить полученные сведения. У них есть нужные знания, финансы, связи… Еще у них есть амбиции, на порядок превышающие их реальные возможности. Они наверняка захотят упрочить свою власть с помощью какой-нибудь интриги, затеют «игру», не понимая, что с противником уровня мистера Риддла играть нельзя. Обыграет.

Гильдейцы лучше министерских понимают, что такое крестраж и как надо поступать с волшебником, его сотворившим. Возможно, среди них я найду союзника.

Вот для того, чтобы прийти в Гильдию с минимальным багажом, мне и требовалась статья в «Древних Рунах», популярном в северной Европе научном издании. Имея за душой хотя бы одну публикацию, можно рассчитывать на звание соискателя и сопутствующие ему плюшки – доступ в библиотеку Гильдии, консультации у мастеров, посещение семинаров и прочие мелочи, не сказать, что особо полезные, но для начала совсем неплохие. Постольку, поскольку в статье сравнивалась система футарка и ее индийский аналог, магглам вовсе неизвестный, попутно пришлось заняться изучением санскрита формы деванагари. Надо же читать первоисточники. Дело шло медленно, все-таки язык очень отличается от уже знакомых. Хм, сколько я их знаю? Латынь, гаэлик, английский с русским, худо-бедно понимаю французский и итальянский. Спасибо вам, стимулирующие зелья, если бы не вы, не бывать мне полиглотом…

Впрочем, работал я без особого напряжения, времени хватало и на другие дела.

* * *

Характер Мэй за годы знакомства я успел изучить неплохо, поэтому на слова «ты нужен мне как мужчина» отреагировал никак. Вредная старуха любила такие провокационные фразочки, с удовольствием наблюдая за смущением собеседника.

— Хочу навестить одну, хм, подругу, — не разглядев на моем лице ожидаемых признаков, со вздохом уточнила Мэй. – Боюсь, заворожит. А ты и полу нужного, и окклюменцией балуешься, так что удержишь наставницу.

— С чего бы ей тебя привораживать? И, к слову, уточни, чего конкретно ты опасаешься – чар, зелья, Голоса или какой-нибудь экзотики?

Напускное веселье слетело со старухи, словно листья по осени. Осталась сухая, мрачная решимость, приправленная горькой насмешкой.

— Искушения силой. Знаешь, бывают такие дары, отказаться от которых сложно, а принимать нельзя.

— То есть?

— Хелен – договорница. Слышал о таких?

— Конечно слышал, — тут в голове что-то щелкнуло, из памяти всплыли строчки трактата о наследовании способностей, и я, уже предчувствуя ответ, уточнил. – Она умирает?

— Именно. До последнего с передачей тянула, дура, теперь мучается.

Неприятное, должно быть, зрелище.

— И зачем ты к ней идешь? Если она договор на тебя перекинет, черта с два Арианрод род примет.

— Джину Уайт помнишь? – вопросом на вопрос ответила Мэй. — Ну, Джина-сквибка, у Френкеля в лавке подрабатывает.

— Помню. Приятная девочка. Хочешь предложить наследие ей?

— Сначала надо выяснить, чего договор требует, какую плату берет, — проворчала старуха. – За тем и идем.

По дороге до общественного камина я вспоминал еще одну девушку, жаждущую магии. Петунию Эванс. По всему выходило, что если Джина откажется (маловероятно, но вдруг), то можно предложить принять наследие ей. Только стоит ли? Старшая сестра Лили не разбирается в магическом мире, она понятия не имеет, какую цену с нее запросят за силу и чем придется расплачиваться остаток жизни. И, не исключено, после смерти тоже. Нет, не стоит Петунии ничего рассказывать, пусть и дальше считает, что дар получить нельзя, с ним можно только родиться.

В действительности дела обстоят несколько сложнее.

Волшебники всегда стремились получить как можно больше силы. Самым лучшим и безопасным способом повысить свои возможности является включение в род, по праву рождения или вхождения через брак, несколько реже практикуется усыновление, хотя тоже случается. Если эти пути закрыты, существуют и другие, менее удобные, начиная от частичного слияния со стихией и заканчивая массовыми жертвоприношениями. Все они имеют побочные эффекты, все запрашивают за силу высокую цену.

Заключение соглашения с теми или иными сущностями – духами, разумными элементалями, воплощениями концепций идей или кем-то еще, — практиковалось с древних времен. В принципе, весь шаманизм построен на идее договора, равно как и оккультизм с демонологией. Изредка заклинателям удавалось вступить в контакт с существами достаточно миролюбивыми, чтобы не попытаться сходу убить потревожившего их человечка, достаточно разумными, чтобы понять, чего он хочет, и достаточно мудрыми и сильными, чтобы согласиться на обмен. Они давали силу, в свой черед получая что-либо еще. Связанные с ними люди делились эмоциями, как положительными, так и отрицательными, или проводили определенные ритуалы с разной частотой, или выполняли кажущиеся бессмысленными задания… В Европе число магов-договорников постепенно сократилось, их немного осталось, а вот в России и Азии эта традиция сильна.

Обычно заключенный договор переходит по женской линии, фактически, династия ведьм одновременно является династией жриц, но, если прямая линия прерывается, наследницей может стать и чужая по крови девушка. Ей даже не обязательно быть магичкой, сквиб тоже подойдет.

Домик знакомой Мэй, цель нашего похода, стоял во впадинке между двумя холмами. Из окон было трудно разглядеть местность вокруг, хотя со слов наставницы выходило, что неподалеку расположены целых три деревеньки магглов. Причем о роде занятий хозяйки уединенной фермы они как минимум догадывались и без веской нужды ее не беспокоили. Обычное дело, в общем-то – сколько Статут не поддерживай, соседи все видят.

— Куда теперь? – спросил я, оглядев небольшую гостиную. Обстановка не бедная, не богатая, так, средний класс. Камин в ней смотрелся органично и вряд ли вызывал подозрение.

— Наверх, в спальню.

В комнату на втором этаже Мэй вошла первой, и сразу остановилась, не решаясь шагнуть дальше. Хелен выглядела… ужасно. Примерно как труп трех-четырехдневной давности. Собственно, она держалась в нашем мире исключительно за счет магии контракта, она умирала уже неделю и никак не могла умереть, постепенно зависая между Здесь и Там. Не знаю, что с ней станет, если она все-таки не найдет способ передать наследие. Может, смерть пересилит магию, и Хелен умрет, а может, контракт превратит старуху в высокоуровневую нежить. Обычным призраком не станет, это точно.

— Хреново выглядишь, — по обыкновению тактично заметила Мэй, поплотнее закутавшись в шаль.

Обтянутый кожей череп дернулся, повернулся в нашу сторону. С кровати донеслось кашляющее поскрипывание, я не сразу понял, что Хелен так смеется.

— Радуешься, небось? – кашель прекратился внезапно, как и начался. Тихое шипение наполняла злоба. – Довольна… Сама-то всю жизнь крохоборничала…

— Я никогда тебе не завидовала, — покачала головой наставница. – Своими невеликими силами я распорядилась с большим умом, чем ты.

— Может, и так, — прошептала Хелен. – В нищете жила, а еще крепенькая. Испить дай.

Качнувшуюся было к столу Мэй я придержал за руку и жестом заставил вернуться ближе к входным дверям. Взял кувшин, налил из него воды в кружку, поставил ту возле покрытой пигментными пятнами костлявой руки.

— Сама возьми.

— Умненький, — по комнате снова плеснула злостью. – Откуда такой взялся, знаток?

— Мой ученик, — сухо ответила наставница. – Тоже послушает, что ты нам расскажешь.

— С чего бы мне с вами разговаривать?

— С того, что у меня есть девочка, готовая принять наследие. Девочка, которую ты не увидишь, пока не расскажешь про договор все – вообще все. Имя дарующего, его силы, атрибуты, символы, принадлежности, слабости, требования, запрашиваемую за дар цену. Ну, будешь говорить, или так и останешься здесь одна?

Полутруп на кровати сглотнул пересохшим горлом, еле заметно кивнул и принялся рассказывать.

Конечно же, она пыталась соврать. Когда поняла, что прямую ложь мы чуем – Мэй наложила на себя заклинание усиления интуиции, я начертил рунескрипт на полу – перешла к умолчаниям и подтасовкам. Мерзавка не хотела умирать и пыталась хоть как-то отомстить тем, кто остается жить дальше. В другой ситуации имело бы смысл наложить на нее принуждение или воспользоваться легилименцией, к сожалению, нынешнее состояние делало Хелен иммунной к большинству видов воздействий. Да и просто копаться в груде гниющего дерьма, заменившей ей мысли, не хотелось. Короче говоря, правду мы вытягивали долго, допрос продолжался несколько часов.

— Хватит, — наконец вздохнула Мэй. Пребывание в тяжелой, затхлой атмосфере, непрерывное колдовство и постоянная слежка за играющей словами противницей вымотали наставницу. Утерев пот, она обратилась ко мне: — Больше мы ничего не узнаем.

— Девчонку. Веди, — прохрипела Хелен.

— Завтра придем. Сегодня еще сходим кое-куда, с Джиной все обсудим, а завтра ближе к полдню придем. Идем, ученик.

Что интересно, за весь сегодняшний день Мэй ни разу не назвала меня по имени. Спасибо ей за разумную предосторожность, имея дело с желающими навредить колдуньями, не стоит давать им лишний поводок для наложения проклятия.

Мы вышли не в Хогсмиде, и не в одном из каминов Лютного, а в первой части Косого. Довольно респектабельное местечко магического мира, в основном представленное магазинами с товарами средней цены и переходящими по наследству ремесленными лавками, где покупателю тут же на месте могли зачаровать предмет, изготовить простенький артефакт или сделать еще что-либо в том же роде. К моему удивлению, Мэй уверенной поступью направилась в конторку Викерсов – магазинчик, вот уже на протяжении нескольких поколений торгующий всякой малонужной мелочевкой.

— Здравствуй, Джеральд, — поздоровалась наставница с продавцом, юношей примерно моих лет или чуть постарше. – Нам на второй этаж.

Парень стрельнул глазами в меня, но все же кивнул и сделал приглашающий знак рукой.

— Конечно, проходите, госпожа Мэй.

Я не раз бывал у Викерсов прежде, иногда покупал что-нибудь, иногда продавал. Могу точно сказать, что двери, через которую мы прошли, прежде в углу не было. Нормальное явление для магического мира – пройти в некоторые места или увидеть кое-какие вещи можно только с позволения хранителя. Пока мы поднимались по узкой винтовой лестнице, кожу постепенно будто бы начинало пощипывать, словно вокруг сгущается еле видимая пленка из горячего пара. Верный признак наличия пространственных чар…

Угадал. Огромный зал, заставленный стеллажами, не смог бы вместиться в обычном помещении небольшого старинного домика. Ближайшая перед входом часть служила чем-то вроде рекреационной зоны, здесь стояли пара диванчиков и чайный столик с набросанными на нем журналами, чуть подальше за широкой конторкой сидела высокая женщина в консервативной сиреневой мантии.

— Здравствуй, Офелия, — поздоровалась наставница, я молча поклонился. – Вот, опять нужна твоя помощь.

— Тебе или твоему ученику? – поинтересовалась миссис Викерс. – Наконец-то вы добрались и до нас, Хальвдан. Откровенно говоря, думала, вы появитесь здесь раньше.

— Звезды так сложились, — улыбнулся я.

— Ах, перестаньте! Если бы звезды действительно могли влиять на судьбу, волшебниками правили бы кентавры, — мгновенно оседлала любимого конька миссис Викерс. – Тем не менее, эти великие предсказатели почему-то носу боятся высунуть из лесов, бегают с луками и радуются лишней звериной шкуре!

— Хелена Бойд умирает, — прервала начавшийся было треп Мэй.

— Не могу сказать, что сильно расстроена, — чуть пожала плечиками миссис Викерс. – Ты знаешь, какие у нас отношения.

— У нее почти со всеми такие отношения. Мне нужны сведения о ее договоре.

— Хм, есть на примете подходящая кандидатура?

— Джина Уайт, ты ее знаешь.

— Хорошая девочка, — кивнула миссис Викерс. Немного подумала и кивнула еще раз. – Да, она подойдет. Имя есть?

Не рискуя произносить имя хозяина договора вслух, Мэй быстро начертила пару слов на кусочке бумаги. Ее собеседница мельком взглянула на листок, сожгла его легким выбросом магии и удалилась куда-то вглубь зала, оставив нас в обществе друг друга и кипящего чайника. Наставница присела на один из диванчиков, кивнув мне на другой.

— Садись, она полчаса возиться будет.

— Полагаете, мы узнаем от миссис Викерс нечто полезное?

— Викерсы последние два века считаются крупнейшими специалистами в области оккультизма, — уведомила меня Мэй. – С демонами не связываются, чернота не их профиль, а вот по всяким необычным существам и явлениям могут предоставить очень хорошую справку. Кстати, если вдруг попадется какая информация по духам, можешь продать за хорошую цену.

— И почему я раньше об их, скажем так, специализации, не слышал?

— Не нужно тебе было, вот и не слышал.

Магический мир ничего не скрывает, просто есть вещи, о которых не говорят. Принцип «сомкнутых уст» идет из глубины веков и впрямую противоречит современным веяниям цивилизации обычных людей, чего никак не могут понять приходящие к нам магглорожденные. Они привыкли к тому, что можно прийти в библиотеку, взять справочник на интересующую тему, причем не один, прочитать нужную статью и уйти домой, не опасаясь, что завтра же книга исчезнет с полки и ее будет не найти. Дитя двадцатого века уверено, что знаний – много, и знания доступны, а уж когда появится интернет, эта уверенность перерастет в аксиому.

Чистокровных с детства учат следить за словами. Магия, помимо прочего, есть власть, и дети из семей с традициями с самого раннего возраста узнают, как важно уметь молчать. Им рассказывают, к чему может привести данная в запале клятва, выданная лучшему другу родовая тайна, неверная формулировка договора, причем рассказы сопровождаются примерами из жизни предков с указанием точных дат и сопутствующих обстоятельств. Привычка не говорить лишнего очень сильна. К слову, тот же Джошуа, жуткое трепло, о некоторых темах молчал не хуже белорусского партизана, выдавая сведения только тогда, когда они были реально необходимы и в ответ на прямой вопрос.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что даже вроде бы хорошо знакомый человек внезапно откроется с неизвестной стороны. Это нормально. По-настоящему серьезные специалисты избегают публичности: кому нужно, те и так о них знают.

Мы коротали время в беседе до тех пор, пока не вернулась госпожа Офелия, сопровождаемая летящими по воздуху десятком томов и свитков.

— Давайте вместе посмотрим, — предложила она. – Сведений не особо много, ни Бойды, ни их предшественницы Катчеры к известности не стремились.

— Договор переходит только по женской линии?

— Договора всегда переходят по женской линии! Ладно-ладно, почти всегда…

— Какие-нибудь конфликты, нарушения законов?

— Вот сейчас и разберемся.

Исторические хроники и краткая справка, принесенная миссис Викерс, в целом ничего страшного не показывали. Насколько мы могли судить, та сторона не требовала от носителя кровавых жертвоприношений, не отнимала радость или умение смеяться, не заставляла приносить вред живущим поблизости магглам. Святыми Бойды не были, до принятия Статута, да и после него творили всякое, ныне считающееся темным и запрещенным, однако в те времена их поведение не выходило за рамки общепринятого. Так что, похоже, предмет договора состоит в проведении определенных ритуалов сезонной направленности, потому что в хрониках отмечалась прямо-таки фанатичная приверженность ведьм из рода Бойд к участию в магических празднованиях.

— Мне кажется, стоит рискнуть, — подытожила госпожа Офелия. – Гарантий, конечно, нет, но исходя вот из этого, — она постучала по стопке пергамента, — обязательства не выглядят особо тяжелыми.

— Или такие, что скрывают их с великой тщательностью, — проворчала Мэй.

— За столько веков хоть что-нибудь да вылезло бы. Не говоря уже о том, что особым умом Хелена не отличалась и обтяпывать делишки в тайне никогда не умела.

— Ладно, — вздохнула наставница. – Скажу Джине, все равно последнее решение принимать ей. Сколько я тебе должна?

— Учитывая повод и наше давнее знакомство – десять галлеонов.

Вот и определились. Едва ли Джина откажется от принятия договора, такие шансы выпадают раз в жизни. Завтра с утра мы снова войдем в дом Бойдов, только уже втроем, там девочка возьмется за руку предыдущей хранительницы, скажет формулу принятия и станет магом. Слабеньким, с ограниченными возможностями в некоторых областях, и все-таки магом. Собственно, даже вслух произносить ничего не надо, достаточно одного прикосновения, просто принято так.

* * *

Мама разрешилась от бремени восемнадцатого октября. По свадебной договоренности между родителями, имена мальчикам выбирала Эйлин (иначе черта с два в семье появились бы Хальвдан и Северус), в то время как отец нарекал девчонок. Я настойчиво предлагал назвать сестру Джоан или Кэтлин, однако Тобиас, посомневавшись, выбрал нейтральную Александру. Имя, одинаково популярное и среди аристократии, и у средних слоев англичан. Роды проходили дома, причем в отличие от предыдущих раз, родители пригласили врача из Мунго, а не ограничились маггловской акушеркой. Как следствие, повреждения от непроизвольного выброса магии устранили быстро, и память никому стирать не пришлось.

Письма от Северуса приходили часто, не реже раза в неделю. Сквозное зеркало перестало работать через три дня после поступления мелкого в Хогвартс – активировалась защита школы. Имей мы хороших знакомых в руководстве, можно было бы попросить директора внести характеристики артефакта в настройки щитов, но чего нет, того нет. Так что общались совиной почтой.

Судя по тону писем, сложностей на новом месте у мелкого не возникло. Факультет его принял в целом дружелюбно, пусть и несколько отстраненно, как и любого другого нового человека. Со сверстниками Сев всегда сходился неплохо, поэтому с другими первокурсниками перезнакомился быстро. Жили хаффы в спальнях по четыре человека, у каждого имелась собственная тумбочка, еще в комнатах находился большой стол с четырьмя креслами для тех, кто не хотел делать уроки в общей гостиной. Первый месяц старосты водили малышню по замку и показывали, где что расположено, кроме того, каждого первокурсника прикрепляли к одному из шестикурсников, который помогал, отвечал на глупые вопросы, утирал неизбежные сопли и в целом служил кем-то вроде воспитателя. Неизбежные конфликты решались старшими, если они не справлялись, вмешивались старосты, и только в самых серьезных случаях арбитром выступала декан.

У Лили, насколько я мог судить, дела обстояли несколько сложнее. Гриффиндор придерживался тактики «брось в воду и пусть плывет», так что специально с замком первачков не знакомили. И с магглорожденными не занимались, объясняя, зачем писать именно большим тяжелым пером или рассказывая истоки традиций. Совсем без пригляда малышню не оставляли, некий аналог ядра воинского братства у красно-золотых был, и все-таки девочке приходилось труднее.

Мелкий, разумеется, по дому скучал. Он в первый раз отправился куда-то один, без меня или родителей, и чувствовал себя среди чужих людей некомфортно. Будем надеяться, после рождественских каникул ему станет проще, все-таки в знакомые места вернется. Тем более, что весь первый год программа простая, детишкам дают время на адаптацию и свободное время они тратят на поиски приключений, которые, конечно же, находят.

У меня был соблазн попросить мелкого зайти в туалет Плаксы Мирт и тщательно изучить стенки на предмет изображения змей. Был, да сплыл. Рано еще. И с Выручай-комнатой тоже рано, тем более, что я про нее почти ничего не помню – только вытащил из памяти, что вход в нее расположен напротив картины с танцующими троллями, и все. Ни этаж, ни пароль племянники, взахлеб пересказывавшие мне сюжет пятого года поттерианы, поведать не сочли нужным.

Мама сидела дома с новорожденной, отец занимался гостиницей и антикварным бизнесом, мелочь слала письма из Хогвартса. У меня, несмотря на задание профессора Тофти, появилось свободное время. Не скажу, что очень много – клиенты периодически делали заказы на различные зелья, большую часть из которых варил я, респектабельные знакомые обращались с просьбами посодействовать в Лютном или, наоборот, торговцы с рынка советовались насчет дел в Министерстве. И все-таки дикого напряжения начала года не было, жизнь текла плавно и, насколько это возможно, размеренно. Я хорошо высыпался, вкусно ел, в тиши архивов и библиотек беседовал с интересными умными людьми, занимался с Чатурведи и планировал интригу, надеясь уговорить Чохова снова стать моим наставником по трансфигурации. Все было хорошо.

Конечно, долго так продолжаться не могло.