Ничего невозможного (джен)

Люк проснулся рано, но когда спустился на кухню, у двери в сад уже сидела Лея. С чашкой кофе и датападом военного образца на коленях. Солнце только поднималось, и разноцветная трава сада меняла цвет с сиреневого на вишневый.

«Привет».

Люк прошел на кухню, налил себе кофе. Поставил чашку на свой датапад, ухватил корзинку с булочками и вернулся к Лее.

— Ты рано, — сказала она, не поднимая головы, когда он сел в соседнее кресло. — Занятия?

— Нужно в архив. И к куратору, — Люк отхлебнул из кружки. — И вечером досдать наконец-то минимум.

— Что там тебе осталось, литература? Это просто, — сказала Лея легко. — Пойдем после поужинаем вдвоем?

Люк вздохнул.

— Если бы это было просто, я бы с ним закончил еще пять лет назад.

А не читал странные книжки, «которые должен знать каждый образованный человек», каждую свободную минуту. Люк в последнее время четко представлял этого «образованного человека» — хорошо обеспеченного государственного служащего. Похожего на его сокурсников в будущем. Человека, у которого есть время и желание читать про таких же — хорошо обеспеченных, умных, тоскующих по настоящему делу, но абстрактно, не желая шевелить и пальцем… Смотрящих на проплывающую мимо жизнь.

Первое время ему даже нравилось. Незнакомые реалии. Множество деталей, отсылок на всем известное, о котором Люк впервые слышал. Интересно было распутывать.

Недолго, к сожалению.

— Ты просто перфекционист, — сказала Лея. — Тебе совсем не обязательно было читать всех замшелых из золотого периода. Ну правда, Люк. Я же тебе давала фильмы. Все твои снобы цитируют фильмы и сдавали точно по фильмам, я уверена.

— Они могут себе позволить, — сказал Люк. — Но не фермер с Татуина. Галактика смотрит на меня, и все такое.

Лея подняла голову от датапада.

— Галактика, — повторила она, вздернув брови, — смотрит на тебя? Это нечто новенькое. Я в том смысле, что, конечно, смотрит, но при чем тут экзамен? И кто это сказал?

— Мон, — ответил Люк. Откусил четверть булки и быстро слизал попытавшийся вытечь шоколад. — Желала мне удачи. В своем неподражаемом стиле.

— Мон разучилась говорить не речами.

— Дело не в этом, — сказал Люк. — Она ведь никак не могла мне сказать: тебя будут валить изо всех сил, придерутся к результатам, если смогут, и напишут сотню статей о «близком к народу» герое Республики. А все знают, что «близкий к народу» переводится как «необразованный чурбан». Не перед камерами же.

— Ты прочитал Мон?

— Ее общий настрой. — Люк пожал плечами. — Но, Лея, она же права. Я и сам так думал.

— Перфекционист. — Лея вздохнула. — А она этим и пользуется. Хотелось бы знать, зачем… Может, и правда предупреждала, только на будущее. Люк, это настолько неважный экзамен, что его никто не заметит. Да даже если заметят, тестирование все равно автоматическое. Хотя ради тебя, может, и посадят живого профессора, а не дроида, но все равно же все под запись. Пусть только попробуют придраться! У тебя адвокат есть, я тебе напомню.

Люк поморщился. Оспаривать результаты минимума в суде? Проще уж написать на груди: «Я тупой фермер» и ходить так. Дешевле обойдется.

— И вообще, литература — это формальность, — продолжила Лея. — Дань идеальному прошлому, которого на самом деле никогда не было, когда все якобы были великолепно образованы, начитаны и умели поддержать любую беседу. И все это прекрасно понимают. Для вовремя ввернутых цитат есть техсредства. Для расшифровки, кстати, тоже. На нашем уровне все носят экраны. И все этим пользуются, я тебя уверяю. Так что сдашь ты этот хаттов уровень и сам удивишься, насколько было легко.

Люк выпил еще кофе. Как говорили на Татуине, «джавы не чувствуют жары». Альдераанская принцесса не понимает, как это — не только не быть в состоянии опознать цитату, но и не понимать подсказку. И тем более — почему вокруг все смеются. Тут не поможет даже Сила — и без нее ясно, что дело в ассоциациях, которые известны и очевидны всем, кроме него.

Для ассоциаций же недостаточно фильмов. Чтения классики — и серьезной, и популярной — тоже. В анамнезе должны быть обеспеченное детство в центральных мирах, неограниченный доступ к Сети и модные развлекательные поветрия.

— Да дело даже не в уровне, — сказал Люк. — Хотя и в нем тоже. Все его сдали в одиннадцать. Кроме героя с Татуина. Даже Хан. Мне нужно как-то понимать людей, с которыми придется договариваться по работе, а как, если они разговаривают шифровками и шутят непонятно?

— Свою выгоду все понимают. — Лея фыркнула. — Ты все равно не станешь своим в кругу снобов, хоть ты всю литературу Галактики прочитай. Но тебе точно туда нужно? И почему ты так обеспокоен? Что вчера случилось, а, Люк? Почему я не знаю?

— С твоим новым поклонником побеседовали, — неохотно сказал Люк. — Он упражнялся в остроумии, а я делал вид, будто джедаи выше подобной ерунды.

— Да ну! — Лея уткнулась в датапад. — И точно. А ты знаешь, что твой рейтинг вырос? И запись хвалят. Ты молодец!

Люк вздохнул.

— Я не политик, мне до этих рейтингов… Меня волнует то, что я половины издевок этого Лиана не понял.

— Я тебе расшифрую, — Лея помахала рукой в воздухе. — Это все легко. Так мы сходим поужинать?

— Просто поужинать или ради рейтинга?

— И рейтинга тоже. — Лея усмехнулась. — Подхлестнуть слухи. Почему я вдруг без Хана, если мы вчера помирились, и прочее, и прочее…

— Натурально вчера получилось, — сказал Люк.

— В каждой постановке есть доля постановки. — Лея вздохнула. — Остальное — чистая правда.

Люк поднял бровь.

— Что опять сделал Хан? Нарушил обещание?

Лея поморщилась.

— Договорился с Пиеттом погоняться сегодня. Месяца не продержался. Я его услала проведать корабль, пока я злюсь.

— Ты не злишься.

Она отложила датапад.

— Я понимаю, почему Пиетту хочется убиться. От вчерашней медали «За вклад в дело Победы» любой в его положении захочет. Я отказываюсь понимать, почему Хан так хочет ему помешать. Он взрослый человек, имеет право врезаться куда угодно.

Томас Пиетт привел «Палач» с остатками флота от Эндора к Корусанту, защищать столицу. А Совет Империи приказал ему сдаться. И подписать добровольное принятие Республики, предоставить корабли в полное республиканское распоряжение. Большой вклад в дело победы, все верно. Насколько Люк знал, Пиетту угрожали семьей, недаром он немедленно развелся после.

— Пиетт не убъется, он мне оппонировать должен. Он серьезно относится к обязательствам, — сказал Люк. — Мы с ним в немного сходном положении, не находишь? Тоже строим из себя непонятно кого втроем, чтобы выжить. Для симпатии этого вполне достаточно, тебе не кажется?

— Кажется. И что Хан скучает по авантюрам, мне кажется тоже. По контрабандисту-Соло, по нашим бегствам от Империи. Золотое время настоящей жизни, чтоб его. Нашел о чем ностальгировать. Можно подумать, война закончилась…

— Закончилась же, — сказал Люк. — Имперский Остаток — это несерьезно.

— Именно поэтому и не закончилась, — сказала Лея. — Потому что несерьезно. Неопасно. Можно в Сенате побряцать оружием вдоволь.

Слово «побряцать» для Люка до сих пор носило отпечаток Татуина. Песчаные люди оружием бряцали в самом прямом смысле.

— Лиан тоже нес что-то похожее, — сказал он. — Кстати, спросил меня, почему я не отправлюсь в Остаток и не приведу его к порядку.

— Да, — сказала Лея и постучала пальцем по датападу. — Я прочитала расшифровку. Ты хорошо ответил.

Он тогда растерялся. Хорошо, что реакция удивления оказалась дипломатической.

— Это был самый вежливый вариант «уйди от меня, безумный человек», который я когда-либо видела. — Лея улыбнулась. — А ты еще сомневаешься, настоящий ли ты дипломат. Кем тебе еще быть? Не простым же пилотом!

— Всегда хотел попробовать быть простым пилотом.

— Тебя бы никто не стал нанимать, — сказала Лея. — Ты в первый вылет взорвал «Звезду Смерти»! Мало ли что ты еще взорвешь.

Люк улыбнулся. Допил кофе.

— Кстати, о взорвать, — сказал он. — Ты придешь ко мне на защиту?

Лея отвернулась. Потом сказала неохотно:

— Люк. Ты же знаешь мое отношение к теме твоего диплома. Почему спрашиваешь?

«Потому что все еще надеюсь, что ты переменишь отношение. Потому что тогда день, когда он умер, переживать будет проще. Если будет с кем поговорить. Просто посидеть. Вспомнить — пусть даже плохое, но вспомнить его живым».

— Потому что мне нужна твоя поддержка, — сказал Люк. — И мнение того, кто знает, как на самом деле обстояли дела. Кому тоже… близка тема.

— Близка! — Лея прерывисто вздохнула. — Ты…

Сглотнула. И сказала негромко:

— Ладно. Ладно. Я приду. Если сегодня ты со мной поужинаешь. И я прекрасно знаю, что это низко с моей стороны.

— Отвратительный шантаж, — сказал Люк. Встал убрать чашку. И, проходя мимо Леи, наклонился и поцеловал ее в макушку.

«Спасибо».

— Иди отсюда работать, — буркнула Лея. И когда он уже был у лестницы, добавила: — Не за что.