Гарри и Гермиона направлялись в сторону ворот со статуями крылатых вепрей. Гарри поделился, что ещё неделю назад сам нашёл Малфоя, чтобы задать мучивший его вопрос. Но, к своей досаде, ответа так и не получил.

Гермиона пожала плечами.

— Предсказуемая реакция. Я заметила, что он избегает нас, а тут вдруг ты сам с ним заговорил. Странно, что Малфой не сбежал при виде тебя сразу.

Гарри покачал головой в ответ на ироничный тон.

— Знаешь, я действительно начинаю его жалеть, Гермиона. Он верил в свои идеалы до тех пор, пока это было возможно. А когда понял, с чем связался, было слишком поздно. — Он помолчал. — Я надеялся, что с победой всё закончится…

Гермиона придержала его за руку.

— Эй! — Она посмотрела ему в лицо. — Всё будет хорошо, Гарри. Мы справимся. Жизнь продолжается. Я знаю, почему ты обеспокоился судьбой Малфоя. Просто ищешь, на что переключиться. Тебе же всегда нужно быть или полезным, или незаметным. Выбери второе. Поживи для себя. Стань обычным парнем, который радуется приезду лучшего друга и своей девушки. — Она улыбнулась. — Идём, Рон и Джинни вот-вот будут.

— Кстати, ты не видел Живоглота? — спросила Гермиона, когда они вышли за ворота, и позвала: — Глотик! Живоглот!

Хлопок трансгрессии отвлёк от поисков.

— Поверить не могу, что ты всё равно это сделала! Мы же могли угодить куда угодно, нас вообще могло расщепить! — Рон отцепился от сестры и принялся осматривать её и себя, видимо, на предмет признаков расщепления.

Джинни закатила глаза.

— Успокойся. Я доставила нас по адресу и в полной сохранности.

— Тебе даже семнадцати нет!

— Будет через месяц.

— Ты ещё не прошла испытаний!

— Можно считать, что прошла.

Рон возвёл очи горе.

— Мерлин милосердный, за что мне такие мучения!

Джинни проигнорировала стенания брата.

— Привет! — весело сказала она Гермионе и Гарри. — Извините, мы немного задержались. Никак не удавалось уговорить Рона позволить мне перенести нас сюда.

— А я и не соглашался. Ты меня обманула!

— Зато теперь ты убедился, что я умею трансгрессировать. И проспорил, так что с тебя галлеон.

— Нет, ну до чего наглая девчонка!

— Что ты, вы как раз вовремя… — запоздало откликнулась Гермиона и бросила на Гарри многозначительный взгляд.

Тот только улыбнулся и поймал ладонь Джинни. Едва завидев Гермиону, Рон переключил своё внимание на неё.

— Теперь я смогу следить, чтобы ты не перетруждалась, — наставительно говорил он, крепко держа её за руку. — Зачем ты этим занимаешься, ума не приложу. Ворочать каменные глыбы — что за занятие! Я бы и Джинни не пустил, да не хотел оставлять её дома одну…

— Рон! — в один голос воскликнули девушки, и лес огласил весёлый беззаботный смех.

* * *

— Куда ты меня ведёшь?

— Хочу кое-что показать.

Гарри оглянулся на пройдённый путь.

— Слушай, мне как-то не по себе…

Джинни остановилась и повернулась к нему.

— Ты мне доверяешь?

— Конечно!

— Тогда идём. Мы почти на месте.

Добравшись до вершины холма, они оказались на небольшой площадке.

— Ого! — искренне восхитился Гарри.

С холма открывался невероятный вид на Чёрное озеро, окружённое крутыми скалистыми берегами. Слева на фоне прозрачно-голубого неба вставали зубцы леса, а впереди — горизонт, весь как на ладони.

Джинни села на траву. Гарри опустился рядом. Тёплый ветерок трепал волосы на затылке.

— Здесь и правда очень красиво.

Джинни положила руки ему на плечи, и он устроил голову на её груди.

— Я представляла, как приведу тебя сюда. Было невыносимо после ночи кошмаров просыпаться и гадать о будущем. Если б не наше сопротивление, я бы точно свихнулась.

Она уткнулась носом в его волосы и глубоко вдохнула. Гарри почувствовал, как по коже бегут мурашки, несмотря на пригревающее холм солнце.

— Всё позади, — проговорил он вслух, стараясь убедить не только Джинни, но и себя.

— Да, но… Знаешь, когда ты был где-то там, я порой чувствовала себя бессильной что-либо изменить, на что-то повлиять. И вот оказывается, что даже если человек рядом, ты всё равно ничего не можешь сделать, оказывается… — она осеклась.

— Ты про Джорджа? — догадался Гарри.

Джинни положила подбородок на его макушку и сглотнула.

— Он всегда был таким болтливым, весёлым, а теперь… Дай Мерлин пять слов мне сказал. Мне невыносимо видеть его таким, но я не представляю, что делать. Как можно излечить такую боль?

— Никак, — бесцветным голосом отозвался Гарри. — Такое невозможно излечить, невозможно забыть. Только пережить.

Они просидели на холме до тех пор, пока солнце не вынудило их спуститься. Джинни неплохо изучила окрестности школы, выведя Гарри к неширокой заводи, спрятанной между двумя высокими выступами.

— Искупаемся? — предложила она.

Джинни ловко взобралась по сучковатому стволу дерева, склонившего свои ветви над водной гладью. А Гарри вспомнил слова Гермионы. В конце концов, разве не этого он всегда хотел? Стать обычным.

Он осторожно подполз к Джинни и столкнул вниз.

— Как водичка? — поинтересовался Гарри, когда она вынырнула, отплёвываясь и убирая с лица прилипшие пряди.

Её взгляд не предвещал ничего хорошего.

— Ну держись…

Добрую четверть часа они резвились, словно дети.

— Всё, ты попалась! — торжествующе объявил Гарри, хватая Джинни за руку. — Сдавайся!

— И не подумаю! — Она хотела его оттолкнуть, но он поймал вторую её руку и резко привлёк к себе.

— А теперь? — выдохнул он в её губы.

Джинни сама подалась вперёд.

Они поспешили в замок только со звонком колокола, зовущего к обеду.

— Мы тут подумали, — начал Гарри, отрезая себе изрядную порцию пирога с почками, — хотим взять мётлы и погонять на поле. Вы с нами?

— Спрашиваешь! — оживился Рон.

— Гермиона?

Та упреждающе ткнула пальцем в друзей.

— Только, чур, играть честно! Иначе останетесь двое на одного.

Через час они вышли под яркое солнце, залившее своим жарким светом стадион. Гарри выписывал в воздухе невообразимые кульбиты и только хохотал во всё горло в ответ на возмущённые вопли Гермионы. Он чувствовал свободу, наслаждался полётом, ловя восторженные взгляды Джинни и чувствуя себя счастливым.

После часа напряжённой борьбы Рон и Гермиона наконец сдались и под победоносное улюлюканье спустились на землю.

— Извините, ребят, я пас, — отдуваясь, проговорила Гермиона. — Так вы меня даже в «Норе» не гоняли. Прости, Рон, — виновато добавила она.

— Да ладно, мы же просто дурачились, — отмахнулся тот.

— Мне надо в душ, — резюмировала Гермиона.

— А ты, Рон? — спросила Джинни, перевязывая ослабший хвост.

— Я тоже пойду. Вы ещё полетаете?

— Угу, — кивнул Гарри. — Отыграетесь в следующий раз.

— Ага, обязательно, — вяло кивнул Рон и отправился вслед за Гермионой.

Джинни повернулась к Гарри с вопросительно вскинутыми бровями:

— Тебе не показалось, что он…

— Да, расстроился.

— Представляешь, у него вся комната завалена журналами о квиддиче. Даже я столько не читаю. Он вырезает статьи из «Пророка», коллекционирует фигурки игроков… Иногда брал метлу и часами летал над нашим полем. Мне кажется, он хочет вернуться в квиддич, но боится. Хорошо бы Гермиона поддержала его.

— Мы могли бы тренироваться, пока живём в Хогвартсе. У нас ещё два месяца впереди, и если постараться…

— Мы? — повторила Джинни. — Ты тоже хочешь вернуться в квиддич?

— Не знаю. Пока не уверен. А ты?

Джинни поправила протектор на его руке и пожала плечами.

— Мне нравится квиддич. Я и правда думала заняться им всерьёз.

— Тогда начнём тренировку, охотник Уизли!

Джинни хитро улыбнулась и чмокнула его в уголок губ.

— Ну попробуй догони.

* * *

С наступлением понедельника обитатели Хогвартса вошли в привычный рабочий режим. Накануне замок покинули Шеймус и Дин, посчитавшие свой долг выполненным. Про себя Гермиона думала, что они могли бы задержаться ещё на пару недель, ведь можно поступать как многие преподаватели: ездить домой каждые выходные. Но с другой стороны, она ужасно завидовала, потому что у них есть дом и семья, которая их помнит и ждёт.

Пятничным вечером Рон и Гермиона вошли в Общую гостиную Гриффиндора после прогулки вдоль озера. На протяжении ужина Рон был весел и разговорчив, но после выхода на улицу приуныл и замолчал.

— Так ты расскажешь, что с тобой сегодня? — в который раз спросила Гермиона.

— Со мной? Ничего. Всё нормально.

И если бы он не протараторил с бешеной скоростью, старательно отводя глаза, она бы, пожалуй, поверила, решив, что всему виной усталость. Она погладила его по руке.

— Это из-за Джорджа?

Рон открыл было рот, потом закрыл.

— Я пойду спать.

— Рон! — растерянно позвала Гермиона, но он взбежал по лестнице и скрылся за дверью, даже не обернувшись.

Она вздохнула.

Ложиться не было никакого желания, поэтому, захватив из комнаты книгу, Гермиона устроилась на диване напротив камина. И сама не заметила, как сон сморил её, а книга выпала из рук.

Она проснулась от того, что кто-то опустился рядом на диван. За окном уже окончательно стемнело, и единственным источником света оставался горящий в камине огонь. Она потянулась и сонно улыбнулась Рону:

— Привет. Который час?

— Уже за полночь. Ты почему тут?

— Хотела почитать, думала, не усну. — Она подобрала упавшую книгу. — А ты чего не спишь?

Рон взял кочергу, помешал в камине.

— Не спится, — наконец ответил он. — Хотел дождаться Гарри. Ты его, кстати, не видела? Он куда-то запропастился с самого ужина.

Гермиона закусила губу.

— Он с Джинни. — Кочерга выпала из дрогнувшей руки. — Они… в одной из комнат.

Рон побагровел в считанные секунды.

— Что? — не своим голосом выговорил он. — В какой комнате?

Он рванулся, но Гермиона придержала его за руку.

— Рон, ей уже не четырнадцать.

— Всё равно! Шестнадцать лет — недостаточный возраст для… для… для таких решений!

— А когда будет достаточно? Джинни состояла в сопротивлении, сражалась наравне с нами. Даже если мы и были детьми год назад, сейчас уже нет. И твоя сестра в том числе.

— Ей шестнадцать!

— Почти семнадцать. И разве ты не доверяешь Гарри?

Расправленные плечи опустились. Рон сел на диван.

— Тебе не о чем беспокоиться. Твоя сестра... хм… в надёжных руках.

Он возмущённо цокнул языком.

— Ещё одно слово в том же духе…

— Извини, это просто фигура речи, — оправдалась Гермиона и многозначительно добавила: — Хотя прозвучало и впрямь двусмысленно.

— Мерлин, Гермиона!

Она рассмеялась и положила голову ему на плечо.

— Она подходила ко мне перед ужином, — вдруг сказал Рон.

— Кто?

— Джинни. Спросила, не хочу ли я на выходных помочь ей потренироваться.

— То есть поиграть в квиддич?

Рон кивнул.

— Сказала, что после Хогвартса хочет пробоваться в женскую команду.

— Здорово! А ведь это отличная идея и для тебя тоже. Как думаешь?

— Не знаю.

Гермиона с деловитым видом села по-турецки.

— Ты должен попробовать. Как раз к сентябрю успеешь набрать форму.

— Джинни сказала то же самое. Я, мол, на тебя не давлю, но времени мало…

— Правильно!

— А вдруг у меня не получится? Вдруг я провалюсь и…

— Глупости какие. Обязательно получится. Впереди целых два месяца. У тебя есть время подготовиться, и Джинни с Гарри тебе помогут. Можно привлечь Алисию с Анжелиной. Скоро, наверное, вернётся Оливер, у него есть опыт игры на высоком уровне. Да у нас тут целая квиддичная команда! Может, заодно и Джорджа удастся оживить. А я могу составить вам расписание тренировок.

— Я смотрю, ты уже всё спланировала.

— Так ведь всё само складывается один к одному. Идеально!

Рон вздохнул.

— Ладно.

Довольная, Гермиона снова прильнула к его боку. Как хорошо знать, что у них есть план! Они посидели в тишине, глядя в огонь и слушая негромкое потрескивание поленьев.

— Ты ещё не разговаривал с Джорджем? — осторожно спросила Гермиона.

Вечером Рон сбежал от этого имени как от огня, и она приготовилась во что бы то ни стало удержать его. Потому что это нужно обсуждать, об этом нужно говорить.

— Нет, — глухо откликнулся Рон.

— Вам с Джинни стоит наладить с ним общение. Ему очень тяжело, вряд ли будет правильно оставить его в одиночестве. Тем более теперь, когда вы здесь.

— Я не уверен, что это хорошая идея. Гермиона, он сам от всех отгородился.

— А вы взяли и позволили ему утопиться в собственном горе! — выпалила она, не сдержавшись.

Рон тут же выпустил её из объятий и отодвинулся.

— По-твоему, мы нарочно так поступаем? По-твоему, нам плевать? Фред был и моим братом тоже!

— Я знаю, — тихо сказала Гермиона. — Именно об этом ты должен напомнить Джорджу. Что он не один в своём горе. Поговорите с ним. Не давайте окончательно замкнуться в себе.

Рон дал Гермионе опять устроиться у себя на груди.

— Знаешь, я тут думала… — вполголоса заговорила она немного погодя. — Что будет, когда лето закончится? После того нападения на Пустоши… Это было настолько неожиданно… и страшно. Я помню, как бежала сквозь ливень и боялась, что не успею. Что от меня ничего не зависит. Кто знает, что случится завтра? Как подготовиться к тому, о чём не имеешь понятия? — Она заглянула в его лицо, словно в поисках ответа.

Рон смотрел в камин.

— Всё будет нормально, — сказал он наконец.

Гермиона зажмурилась, загоняя липкий страх поглубже. Потому что большей частью себя отчаянно хотела верить в простые слова о том, что всё будет хорошо.

* * *

Бессонница вновь накрыла Джорджа своим душным покрывалом. Всю неделю Анжелина нарезала вокруг него круги, будто пантера, готовящаяся к броску. Джордж искренне недоумевал, почему она ведёт себя так. Он знал только одно: чем ближе она, тем больнее ему. И всё это началось ещё на шестом курсе. Да, точкой отсчёта стал Святочный бал.

Фред никогда не обращал внимания на девушек, полностью поглощённый проделками и выдумками. В этом он чем-то напоминал Оливера Вуда, помешанного на квиддиче. Джордж был почти уверен, что, если бы не пресловутый бал, на который полагалось явиться со спутницей, Фред ещё минимум пару-тройку лет не вспоминал бы о том, что с девушками можно не только заключать сделки, но и встречаться.

После бала брат был рассеян. На каникулах его наконец прорвало: «Как думаешь, позвать Анжелину на свидание?» — на неожиданный вопрос Джордж смог только пожать плечами. За рождественские каникулы Фред успел прожужжать ему все уши. Тогда-то Джордж впервые почувствовал это неприятное скручивание в животе: ревность. Он начал раздражаться, как ему тогда казалось — из-за того, что Фред забил голову ерундой, а стоило им вернуться в Хогвартс с каникул, он вдруг понял, что не хочет, чтобы Фред приглашал Анжелину на свидание. Неделю брат ломался и, похоже, совсем отказался от своей затеи, а Джордж поймал себя на том, что рад, хоть и не понимал, почему. Но однажды это случилось: Фред позвал Анжелину в Хогсмид.

Теперь она прочно вошла в их жизнь. Фред был далеко не лучшим парнем. В отношениях с людьми он напоминал слона в посудной лавке, из-за чего Фред и Анжелина довольно скоро начали ссориться. Джордж опять был недоволен.

Через год они неожиданно расстались, и это сильно ударило по Фреду. Похоже, он умудрился влюбиться по уши. Джордж не знал, что у них произошло. Он хотел хоть чем-то помочь, но понятия не имел, что и как следует говорить. Но Фреда необходимо было встряхнуть. Тогда-то и родился грандиозный план по триумфальному уходу из Хогвартса: Дамблдор был вынужден покинуть школу, оставляя её в лапах Амбридж; их больше ничто не удерживало. Джордж использовал все свои навыки убеждения, чтобы снова переключить Фреда, даже заставил думать, будто идея принадлежит ему самому. Джорджу это помогало не думать о странных взглядах, которые Анжелина начала бросать на него. Теперь он радовался даже тому, что им запретили играть в квиддич. Только тянущее ощущение в груди на пасхальных каникулах ему совершенно не понравилось. Тогда он решил, что скучает по Хогвартсу, который они покинули теперь уже навсегда.

А потом началась бурная деятельность. Не было ни секунды, чтобы думать о постороннем, на воспоминания времени не осталось. За те несколько месяцев, что они трудились на благо магазина, Фред буквально расцвёл. Резко оборвавшееся общение с бывшей девушкой и ныряние с головой в любимое занятие сделали своё дело.

Всё шло своим чередом. Неделя за неделей, день за днём торговля приносила ощутимую прибыль. Часами и ночами напролёт они разрабатывали новые товары для своего магазина и выполняли полученные заказы. Вместе с ними в магазине работала помощница, миловидная ведьма по имени Верити. Вскоре Джордж понял, что приглянулся ей. Он, а не Фред. Она никогда их не путала. Жизнь налаживалась.

В сочельник Джордж решил сводить Верити в магловскую часть Лондона, показать огромный каток и научить кататься на коньках. Тот день он помнил, как будто это было вчера. Но вовсе не из-за свидания.

Проводив Верити домой, Джордж в приподнятом настроении вернулся в магазин.

— Счастливого Рождества, братишка! — бодро крикнул он с порога.

Из глубины магазина послышался шум, потом что-то с грохотом рухнуло, и из клубов пыли появился Фред.

— О, уже вернулся?

Джордж покачал головой и пошёл помогать разгребать учинённый беспорядок, на ходу снимая тёплую мантию.

— Ты бы хоть сегодня выбрался, что ли, из дома, — посоветовал он, собирая рассыпавшиеся товары. — Меня полдня не было, а ты не заметил.

— Всенепременно последую твоему совету, — бойко отозвался Фред. — Будь другом, помоги с прыгающим котлом.

Джордж поймал брата за руку.

— Всё в порядке?

— Ну да. Во всяком случае, пока котёл нам все витрины не разбил. Так что подсоби, иначе праздничную выручку потратим на ремонт.

— Фред.

— Слушай, я серьёзно, — прокричал тот, потому что котёл наконец допрыгал до первой витрины и задорно врезался в неё, освобождая десятки живущих своей жизнью штучек, которыми так славился магазинчик близнецов. — Этот кусок железа оставит нас без кната на все каникулы, если ты сейчас же…

— Редукто!

Котёл взорвался и осыпался на пол кучкой пепла. В наступившей тишине Джордж смотрел на напряжённую спину брата.

— Фред.

— Это был довольно ценный экземпляр, братец.

Джордж убрал палочку за пояс и подошёл к нему.

— Лучше бы мы его просто поймали. Ну да ладно. Сделаем ещё. Ерунда какая.

— Фред, — Джордж обошёл брата и заглянул в лицо. — Что случилось?

Фред вдохнул, но вместо ответа только шумно выдохнул. Вынул палочку и принялся убирать беспорядок.

— Она приходила, пока вас не было.

— Кто?

— Анжелина.

Джордж похолодел. В голове застучали тысячи молоточков. Он сглотнул, не понимая, что с ним происходит. Пока он боролся с собой, Фред закончил уборку и теперь старался придать лицу непринуждённое выражение.

— Зачем? — внезапно осипшим голосом спросил Джордж.

Фред прислонился спиной к стеллажу.

— Хотела узнать, как у нас дела. Она сейчас работает в Мунго. Здорово, да? Я очень рад за неё.

Джордж с болью смотрел на улыбающегося через силу брата. Нет, конечно, Фред был искренне рад за Анжелину. Но её визит… Зачем только она пришла!

Джордж ободряюще сжал его плечо. Фред качнул головой на невысказанный вопрос.

— Я в порядке, Джорджи.

Они уже ложились спать, когда Фред вдруг произнёс:

— Она расстроилась, что не застала тебя. Просила передать пожелания счастливого Рождества тебе и Верити.

Слова тяжёлыми булыжниками легли на сердце. В попытке скрыть нахлынувшую волну чувств, Джордж поспешил погасить свет.

В ту ночь ему так и не удалось заснуть.

То был первый раз, когда Джордж со всей ясностью осознал, что Анжелина для него не просто бывшая девушка брата.

Следующие полгода прошли под негласным запретом разговоров об Анжелине Джонсон. И всё вроде бы вернулось в накатанное русло, но летом девяносто седьмого погиб Дамблдор, и привычная жизнь магического мира перевернулась. В те мрачные времена они с братом старались подарить людям хотя бы частичку радости. Творили на порядок больше обычного, не позволяя ни себе, ни другим поддаваться страху, панике и унынию, ведь нет ничего хуже и опаснее, чем пасть духом. Они до последнего оставались в Косом переулке, но вскоре всё же пришлось повесить на дверь амбарный замок, защитить магазин множеством заклинаний и покинуть его. Оставшись без дела, братья с большим энтузиазмом поддержали идею Ли Джордана создать радиоволну с новостями из стана сопротивления.

На Битву они прибыли, как только получили оповещение, но, прежде чем отправиться в Хогвартс, брат ни с того ни с сего пожелал навестить магазин. При воспоминании об этом в горле вставал комок: Фред словно что-то почувствовал. Сразу после них вместе с Алисией и Кэти в школе объявилась Анжелина. Джордж бросил на неё лишь короткий взгляд, а Фред и вовсе не заметил, потому что Джордж ловко увлёк его в обсуждение дальнейшего плана. Он увидел её только перед самым уходом из Выручай-комнаты, когда, прихватив Перси и Билла, они отправились организовывать оборону школы. Джордж потянул брата за руку, не давая ему возможности остановиться. О том, что они могут никогда больше не встретиться, он в тот момент не думал.

Тогда мимолётного взгляда Фреда в её сторону хватило, чтобы понять: он не забыл.

Четверо братьев решили разделиться на пары: Фред с Перси, Джордж с Биллом. Прежде чем уйти, Фред несколько мгновений серьёзно смотрел на него, а потом вдруг крепко-крепко обнял. Казалось, он хотел что-то сказать, но промолчал, лишь слабо улыбнулся. Последние слова, что они произнесли друг другу, навсегда отпечатались в его памяти, словно высеченные на камне.

— Ты в порядке, Фредди?

— Да.

— Я тоже.

Фред погиб, так и не успев оправиться от неожиданно оборвавшихся отношений с Анжелиной. Сам же Джордж бежал от прошлого, как от чумы. Потому что в прошлом остались беззаботность и шансы на счастье, которые он упустил. А ещё мучительное чувство безысходности: как позволил разделить их с Фредом во время Битвы? Какое бесчисленное количество раз он думал, что не должен был его отпускать. Если бы только он оказался рядом!

Джордж закрыл лицо руками, но глаза были сухими и горели, словно в огне. Теперь ему остались только нескончаемая скорбь и вина за чувства, которые он так и не сумел задушить. Он стоял на пороге глубочайшей депрессии, которая грозилась стать его будущим, но ничего не мог с этим поделать. Не мог предотвратить собственное падение.

Думать об Анжелине он устал уже физически. Зачем она приехала? Она так мечтала о работе в Мунго и вдруг бросила всё и вернулась в Хогвартс… чтобы что? Помочь восстановить замок? Да, это вполне в духе Анжелины Джонсон. Но какое отношение к этому имеет он? Без неё было бы проще, потому что она — живое напоминание всего. Первая любовь Фреда, запретные чувства Джорджа, тайна, разделившая братьев. Они никогда ничего друг от друга не утаивали, но об этом так и не успели поговорить.

В минуты позорной слабости проскальзывали мысли: вот тот шанс, который он упустил однажды. Она здесь, сама к нему тянется. Подойти, рассказать как на духу… Но как это должно выглядеть? «Знаешь, я понял, что ты мне нравишься. Плевать, что Фред так и не смог тебя забыть. Его ведь больше нет». А если скажет, что между ними ничего не может быть, потому что он не предаст брата, какой тогда смысл признаваться? Да и с чего он взял, что вообще ей интересен? Он живо представил её ответ. Виновато опущенная голова и тихое: «Прости, Джордж, ты хороший, но…»

О дружбе с ней он и вовсе не хотел думать. Лучше вычеркнуть её из жизни, как он сделал после ухода из Хогвартса. Не приди она тогда в магазин и не напомни о себе, Джордж бы точно успел забыть о ней. Но она решила по-своему, как и всегда. Зачем приходила? Больше полугода ни словечка, ни единого визита — и вдруг заявилась. Ей было что-то нужно, а он, Джордж, не догадался выяснить, что именно. О чём на самом деле они говорили с Фредом?

А что, если…

Что если она просто решила найти Фреду замену? Сердце больно стукнулось о рёбра. Нет! Анжелина на такое неспособна. По крайней мере, очень хотелось верить, что она понимает: Джордж — не Фред.

Хорошо бы ещё она поняла, что им не по пути. Всё рухнуло второго мая, как стена, под завалами которой погиб Фред, оставив Джорджа доживать своей век в тоске и одиночестве.

* * *

Анжелина стремительно шла по коридору, с трудом не переходя на бег. Резко повернув за очередной угол, она подбежала к подоконнику, вцепилась в него пальцами и слепо уставилась в серые сумерки. Неделю. Неделю она дала себе на то, чтобы успокоиться. Чтобы выстроить линию поведения. Чтобы подготовиться буквально ко всему, что он скажет. Но как можно подготовиться к такому?..

«Я не заменитель Фреда! Оставь меня в покое!»

Анжелина прижала холодные ладони к горячим щекам. Его голос до сих пор звенел у неё в ушах. Она не могла поверить, что он это сказал. Значит, так он думает? Но почему? С чего вообще он это взял? Неужели она дала повод думать, будто…

— С вами всё в порядке, юная леди?

Анжелина обернулась на голос.

— Всё хорошо, сэр Николас, — она постаралась улыбнуться.

— Очень рад это слышать.

Почти Безголовый Ник склонил нетвёрдо держащуюся на широком воротнике голову и поплыл по своим делам. Анжелина посмотрела ему вслед и погрызла кончик ногтя на большом пальце. С одной стороны, было бы глупо откровенничать с четырёхсотлетним привидением, но с другой, ведь это именно Ник помог ей с Пивзом, когда она левитировала пьяного Джорджа, к тому же он был достаточно хорошо воспитан при жизни, чтобы выдавать чужие секреты. И потом, Анжелине до смерти захотелось хоть с кем-то поговорить.

— Сэр Николас!

Ник обернулся с вежливым ожиданием. Анжелина вздохнула, обнимая себя за плечи.

— Я… Знаете, кое-что не в порядке. Джордж, он…

Ник подлетел ближе.

— Сказать честно, я случайно услышал ваш… хм… диалог, — смущённо признался он. — Должно быть, ему нелегко смириться со смертью брата-близнеца. Если память мне не изменяет, когда-то вы с Фредом были близки.

Анжелина прикусила губу, глядя в пол.

— Были. Но мы… У нас не сложилось. Я ушла. — Она покачала головой. — Поверить не могу, что Джордж думает, будто я хочу заменить им Фреда. Они ведь совсем разные. Фред, он… Такой серьёзный, вечно в раздумьях о новых проектах. Если нужно было принять решение, его принимал Фред. Вся настойчивость досталась ему. Джордж мягче. У них даже голоса немного разные. У Фреда выше и резче, у Джорджа ниже и глубже. Как остальные не замечают?

Ник ничего не ответил, позволяя ей продолжить.

— Мы должны были расстаться раньше, но я… Мне казалось, что если мы побудем вместе ещё немного, то мои чувства изменятся. Что я смогу ответить ему взаимностью, а вместо этого… — Она спрятала лицо в ладонях. — Я во всём виновата.

— Ну-ну, не стоит взваливать такое бремя на свои плечи. Мы всегда делим ответственность.

— Я всё знала. Нужно было поставить точку, поэтому я решилась на серьёзный разговор. Фред мне не поверил. Он подумал, что это шутка, что я разыгрываю его. Я ждала чего угодно: упрёков, обвинений, скандала. Но он только спросил: «Почему?», а я не смогла ответить. Я сама не понимала, что происходит. А потом он посмотрел на меня, и я уже хотела забрать все свои слова назад, только чтобы не видеть его взгляд, но он просто встал и ушёл.

— А что же Джордж? — негромко спросил Ник.

Анжелина пожала плечами.

— Мы так и не поговорили. Мне всегда казалось, что он как будто сторонится меня, недолюбливает. Мне было страшно. Но я по-прежнему верила, что всё поправимо. Никто толком не знал, что между нами произошло, я скрывала от всех, даже от Алисии. И я подумала… что она могла бы помочь мне разобраться, понять, что делать дальше.

Воспоминание яркой вспышкой ударило по нервам.

— Ты причинила Фреду достаточно боли. Хочешь окончательно растоптать его? И ради чего? Сама же говорила, что Джордж тебя терпеть не может. Как думаешь, что он ответит на твоё признание после того, как ты поступила с его братом-близнецом? Я не знаю, как скоро Фред сможет оправиться. Твой поступок может испортить ему всю жизнь.

— То есть мне нужно было остаться с ним, несмотря на то что я его не люблю?

— Ты должна была его отпустить. Помнишь, ты хотела расстаться? Так и нужно было сделать. И знаешь, почему? Потому что за те полгода, что вы потом пробыли вместе, он успел привязаться. Если бы ты ушла летом, всё сложилось бы иначе. Может, уже сейчас он успел бы забыть о тебе, а ты бы получила шанс с Джорджем.

Слова Алисии оказались пророческими: Фред так и не смог её забыть, отцепить балласт прошлого. Она разрушила его жизнь, которая по ужасающей несправедливости оказалась такой короткой. Двадцать лет…

— Это стало ещё одной ошибкой. Я не должна была советоваться с ней.

Ник вежливо помолчал, потом сказал, по-отечески улыбаясь:

— Но ты здесь. Значит, это действительно важно.

— Да, я здесь, — эхом откликнулась Анжелина и вдруг почувствовала прилив уверенности. — Я должна быть рядом, понимаете? Даже если когда-то у него была другая, даже если он меня ненавидит — я заслужила. Это ерунда, потому что ему плохо, он совсем один. Я не могу позволить ему разрушить собственную жизнь! — Она стукнула кулаком в ладонь, только теперь замечая, что её голос из тусклого и вялого превратился в твёрдый и уверенный.

Ник ободряюще улыбнулся.

— Такой настрой нравится мне гораздо больше. Кстати… — Он посмотрел мимо неё куда-то в темноту за окном. — Мне кажется, кто-то только что поднялся на гриффиндорскую трибуну с… Ох, по-моему, это бутылка вина.

Анжелина резко обернулась, но, конечно, ничего не смогла рассмотреть в сгустившейся тьме. Сердце заколотилось в груди, и она, не раздумывая, бросилась бежать. У самого поворота остановилась.

— Спасибо, сэр Николас!

— Всегда рад помочь. Удачи.

Анжелина нервно улыбнулась. Удача ей определённо понадобится.

* * *

Джордж прошмыгнул через Главные ворота на улицу и потрусил в сторону квиддичного поля. Вчера, при виде возвращающихся в замок Гермионы и Рона с мётлами на плечах, он вспомнил, что не был на поле с тех пор, как его полностью восстановили. А в следующую секунду поспешил спрятаться за ближайшим углом. Он избегал брата и сестру с самого их первого дня в замке. Он знал, что Джинни тоскует без него, и это делало ещё больнее. Она хотела, чтобы прежний Джордж вернулся, но он не в силах был ей помочь.

Джордж поднялся на трибуну, сел и посмотрел в небо. В день похорон другой его брат, которым он дорожил так же сильно, едва не погиб. Когда Джинни прибежала к нему в палату, бледная, мокрая, в грязи с головы до ног и посмотрела страшными глазами, он успел подумать обо всех ужасах одновременно. Но навестить Рона у него не хватило духу. Позже он узнал, что брат чудом выкарабкался, и понял, что это по-прежнему ничего не меняет.

Стыд, вот что он ощущал. Потому что все его чувства — они насквозь неправильные. Он должен был испугаться за жизнь Рона, осознать, что у него ещё есть семья, но не испугался. Лишь мгновение, прежде чем снова пойти на дно.

«Чтобы ты боролся!»

Бледное лицо Анжелины вспыхнуло в памяти. Боролся… Да с кем? Со смертью? Джордж горько усмехнулся.

Фред наверняка сказал бы ему то же самое. «Ты остался в живых, так не упусти своего шанса». Да, он жив, но что это за жизнь? Всё, что ему осталось, — боль, холод и пустота там, где должен быть Фред. Первый месяц он переживал его гибель сотни и тысячи раз. Когда по привычке поворачивался в поисках брата — и замирал. Когда по привычке хотел поделиться мыслью — и замолкал. Когда по привычке пытался нащупать рядом его руку — и цепенел. И всякий раз — новая пытка. Всякий раз боль с новой силой: он мёртв. Никогда больше не будет рядом. Никогда.

Джордж направил волшебную палочку на раскрытую ладонь:

— Энгоргио!

Крошечная бутылочка вернула свой исходный размер.

Вот его жизнь: он оборачивается, чтобы окликнуть брата, а брата нет за спиной. И его имя умирает у него на губах.

Чёртов замкнутый круг.

— Ты правда думаешь, что алкоголь решит все твои проблемы?

Джордж вздрогнул так, что чуть не выронил бутылку. Как она умудрилась подойти к нему, что он не услышал?

Повисло напряжённое молчание.

Джордж хотел проигнорировать Анжелину, но что-то дёрнуло его ответить. Собственный голос казался чужим.

— Открою тебе тайну, Джонсон: пьют не для того, чтобы решить проблемы, пьют для того, чтобы убежать от проблем.

— Таков твой гениальный план? Убежать?

— Тебя что-то не устраивает?

— Ну что ты, всё в полном порядке, — сардонически откликнулась Анжелина. — Именно так и следует поступать. Ты классический пример из учебника «Как пережить трагедию».

Джордж со злостью посмотрел на неё.

— Ты такая умная, да? Откуда тебе знать, каково мне?

— Ты удивишься, но и кроме тебя многие потеряли родных. Ты не один в своём горе, но не хочешь ничего видеть, бежишь от проблемы…

— Да, я бегу от проблемы! Потому что у моей проблемы нет решения! Нет! Никакого! Чёртова! Решения! Потому что Фред погиб, и его уже не вернуть!

Эхо его крика отразилось от пустых трибун в вечерней тишине.

Анжелина судорожно втянула носом воздух и отступила назад, словно его слова ударили её в грудь. Он уже решил, что сейчас она развернётся и уйдёт, но вместо этого Анжелина шагнула к нему.

— Прекрати хоронить себя раньше времени. Неужели ты думаешь, что Фред хотел для тебя такой участи? — Она кивнула на бутылку.

— Я никогда не узнаю, чего хотел бы мой брат, потому что он мёртв!

— Зато ты жив!

— Какое это имеет значение? — Горло свело судорогой. — Ты никогда не сможешь меня понять. Он был частью меня, понимаешь? Мы были одним целым, а теперь его нет.

Джордж отвернулся.

— Уходи.

Ему показалось, что тишина длится вечно, и от прорезавшего её голоса он вздрогнул.

— Значит, ты хочешь, чтобы я ушла?

Джордж обернулся. Анжелина стояла перед ним, спокойная, непреклонная. Он промолчал, полагая, что ответ ясно написан на его лице. Она покачала головой.

— Какой же ты эгоист, Джордж Уизли.

— Что… Я…

— Твоя сестра страдает, брат не знает, как к тебе подступиться, а ты просто выбросил их всех из своей жизни. Словно они ничего не стоят. Словно только твоё горе имеет значение. Словно они… словно они не потеряли Фреда в той битве.

— Да как ты смеешь…

— Смею. Потому что это правда. Хочешь, чтобы все оставили тебя в покое? Тогда убирайся из Хогвартса! Не хочешь, чтобы тебе помогли, — вали отсюда!

Джордж оторопел.

— Чего вылупился? Давай, иди куда хочешь! Раз мы все тебе не нужны!

Она пихнула его в грудь с такой силой, что он едва не свалился с трибуны.

— С ума сошла, Джонсон?!

— Это я с ума сошла? Ты готов похоронить себя заживо, будто в этом мире не осталось того, ради чего стоит жить, и после этого говоришь, что я сошла с ума!

Джордж мог только смотреть в её горящие глаза, а в голове упорно билась навязчивая мысль: «Она здесь из-за тебя. ИЗ-ЗА ТЕБЯ!» Как бы он хотел в это поверить.

— Не хочешь уходить? А знаешь, почему? Потому что всё это — не то, что тебе на самом деле нужно. — Она выхватила бутылку из его рук. — Вот что ты выбрал. Смотри на меня! Что тебя ждёт с этим? Пьянство? Забвение? Это твой выбор, Джордж?

Он отвернулся. Пусть она просто уйдёт. Куда угодно. Растворится. Исчезнет. Навсегда. Просто оставит его в покое!

Мягкие тёплые ладони коснулись его рук. Джордж вздрогнул и поднял голову. Анжелина сидела рядом с ним.

— Прости, — тихо произнесла она совсем другим голосом.

Джордж непонимающе смотрел на неё. Всё это напоминало дурной сон, без логики и жалости. Но во сне не бывает так плохо.

— Я знаю, это больно. Мне трудно говорить тебе такие вещи, но я хочу, чтобы ты перестал держать всё в себе. Чтобы выпустил наружу, вскрыл нарыв. Ты сгораешь изнутри. — Она протянула ему бутылку. — Вот. Ты можешь выбрать. Никто в замке не считает вправе вмешиваться, а я считаю, потому что тебе нужна помощь. Иначе… иначе тебя бы здесь не было.

Джордж опустил взгляд на вино, чувствуя, что готов согласиться. Но вот та самая мысль, что глубоко вошла в его сердце саднящей занозой, вновь напомнила о себе тупой пульсацией.

— Думаешь, я не понимаю? — проговорил он. — Я всё понимаю. Это просто как дважды-два. Только вот я уха лишился. Но Фред-то и вовсе мёртв, поэтому тебя, наверное, и так устраивает, да?

В тусклом свете зажёгшихся фонарей лицо Анжелины приобрело такую мертвенную бледность, что Джордж невольно содрогнулся.

— Неужели ты в самом деле ожидал от меня такого?

Он не нашёлся с ответом. Она вновь положила свою ладонь поверх его руки.

— Я бы никогда так не поступила.

Простые слова задели заиндевевшие струны в душе, и где-то глубоко внутри вспыхнул огонёк. Едва приметный, пугливый, слабый. Доверие.

Бутылка выпала из ослабших пальцев, покатилась по доскам, замерла на мгновение, балансируя на грани, и ухнула на следующий ряд, разбившись вдребезги. Она права. Фред бы не обрадовался. Он… нет, не разочаровался бы. Но ему было бы очень больно видеть брата таким.

Анжелина словно прочитала его мысли.

— Ты не должен винить себя за то, какой ты есть. Если бы я пыталась подстроиться под привычные представления, то давно заработала бы себе невроз. — Она улыбнулась. — Я — это я, а не чьи-то представления. Я знаю, кто ты, Джордж. И я здесь ради тебя.

«Я здесь ради тебя». Четыре слова, и огонёк разгорелся с новой силой. Он поверил. Он так устал быть один…

Анжелина крепко обняла его, и Джордж не смог оттолкнуть. Он разрешит себе сдать эту битву. Всего лишь небольшое послабление. А разбираться он будет позже, когда немного отдохнёт в кольце её рук.

* * *

Драко сидел в Большом зале и, подперев голову рукой, рассматривал золотой кубок. Теперь его жизнь сводилась к схеме завтрак — работа — обед — работа — ужин — сон. По такому сценарию проходили шесть дней в неделю. Выходной он обычно проводил в башне, но в прошлое воскресенье впервые прогулялся по окрестностям. И всё потому, что Корнер перестал обращать на них внимание, чему могло быть только одно объяснение: Финниган и Томас уехали, и без своей компании Корнер сразу сдулся.

Драко поднялся из-за стола. Корнер шушукался с тем самым парнем, имя которого он так и не вспомнил. Быстро нашёл замену.

— Эй, солнышко, — вполголоса проворковал Корнер. — Опять свою ненаглядную покинул? Али не мила тебе мопсиха боле?

Драко молча вышел из зала, будто Корнер — всего лишь грязь под ногами, в которую либо наступаешь, либо обходишь. Драко решил обойти.

Вечером он стоял напротив одного из книжных шкафов в гостиной, просматривая названия на корешках.

— Люциус⁽¹⁾ Анней Сенека. «Философские трактаты», — прочёл он.

Интересное совпадение. Драко вынул книгу в плотном кожаном переплёте, сел на диван и раскрыл наугад. В глаза прыгнул абзац:

«Никто не возместит тебе потерянные годы, никто не вернёт тебе тебя. Время твоей жизни, однажды начав свой бег, пойдёт вперёд, не останавливаясь и не возвращаясь вспять. Оно движется беззвучно, ничем не выдавая быстроты своего бега: молча скользит мимо. Его не задержит ни царский указ, ни народное постановление: как оно пустилось в путь с первого мига твоей жизни, так и будет бежать вперёд без остановки. Что же получается? Ты занят своими делами, а жизнь убегает; вот-вот явится смерть, и для неё-то уж тебе придётся найти свободное время, хочешь ты того или нет».

— Не знала, что ты умеешь читать.

Язвительный голос вернул в реальность. Драко смерил вошедшую Пэнси взглядом и захлопнул книгу.

— Я был шестым на курсе по успеваемости, Паркинсон, так что придумай оскорбление получше.

Она скинула обувь и плюхнулась на диван рядом с ним, уставляясь в потолок.

— Мне скучно!

— У меня есть дела поважнее, чем развлекать тебя.

— Какие? — оживилась Паркинсон. — Сидеть в башне и зарываться в пыльные талмуды? Скоро станешь похож на Бобриху Грейнджер. — Она визгливо рассмеялась собственной шутке.

Драко поморщился, потирая висок, и поднялся.

— Что ты там ищешь, Малфой? — Пэнси вдруг выхватила у него книгу. — Что это, а?

Драко рванулся к ней, но Паркинсон проворно отпрыгнула.

— Отдай по-хорошему.

Она озадаченно покрутила книгу в руках.

— Какой-то Сенека. Никогда о нём не слышала.

Драко сделал вид, что задумался, а потом елейным тоном произнёс:

— Может, потому что он был маглом?

Пэнси подняла на него полные ужаса глаза и резко выпустила книгу из рук. При виде остервенения, с каким она принялась вытирать ладони об одежду, Драко испытал злорадное удовлетворение. Только ради этого стоило сказать правду.

Но Паркинсон быстро стёрла ухмылку с его лица.

— Значит, теперь ты знаток маглов? Что ж, осталось только подружиться с Поттером — и вуаля! Малфои в полном составе снова избежали наказания. Уверена, твой папаша посоветовал бы тебе именно это!

— Не впутывай сюда моего отца!

Она с отвращением пнула книгу ногой.

— Из-за поганых маглов мы живём хуже домовых эльфов. Наших родителей засадили за то, что они отстаивали свои убеждения…

— Наши родители вырастили чудовище, которое чуть всё не уничтожило, — оборвал её Драко. — Не надо таращиться, Паркинсон, ты сама знаешь, что это правда.

Пэнси вытянула губы трубочкой, неприятно напомнив Беллатрису Лестрейндж.

— Ути-пути, Малфой. Только потому, что твой папаша показал себя полным ничтожеством, ты готов переметнуться на другую сторону?

Драко надвинулся на неё, и Паркинсон отшатнулась.

— Тёмный Лорд знал моего отца в лицо, пока твои предки прятались у него за спиной, — прошипел он. — И что-то я не заметил большой радости на роже у твоего драгоценного папаши, когда он сидел с нами за одним столом в моём доме!

Её лицо конвульсивно задёргалось.

— Мой отец…

— О да, Паркинсон, твой отец, — передразнил Драко. — Ты ни разу не была на собраниях, понятия не имела, что там творилось. Зато твой папаша всё видел и понимал, в какое драконье дерьмо мы втянули всех, когда поддержали Тёмного Лорда!

— Если бы не грязнокровки, никакого Лорда бы вовсе не было! — закричала Пэнси, зажимая уши руками. — Они пришли в наш мир, как к себе домой, а ты… ты… Ты поддался россказням о равенстве маглов и магов!

Слова взвились под потолок и со звоном разбились о купол гостиной. В полной тишине они смотрели друг на друга, тяжело дыша. Она — с яростью, он — ошеломлённо. И оба вздрогнули, когда раздался стук в стекло.

Пэнси обожгла его ненавистью и убежала в комнаты девочек. Снова послышался стук. За окном маячил птичий силуэт. Отпихнув стоявшее на пути кресло, Драко подошёл и впустил сову. Заметив министерскую печать, отцепил письмо и быстро развернул.

Мистеру Драко Малфою, Хогвартс, Шотландия

Министерство магии, Лондон, Англия

Уведомляем Вас, что в понедельник, тринадцатого июля, в десять часов утра Вам назначено свидание с мистером Люциусом Малфоем в Министерстве магии, допросная номер пять.

Подтверждено за подписью наблюдателя мистера Кадмуса Крочера.

С уважением, Мафалда Хопкирк.

Драко перечитал трижды, прежде чем до него дошёл смысл: завтра он встретится с отцом.

1) В принятом переводе на русский язык имя Сенеки Младшего звучит как Луций, но я взяла латинский вариант (Lucius), чтобы русскоязычному читателю была видна явная параллель, которую проводит англоязычный Драко.

Вернуться к тексту