Резкий звук заставил вздрогнуть и проснуться. Анжелина разлепила тяжёлые веки. Медленно разогнув онемевшие ноги, она аккуратно выбралась из-под пледа. За окном на фоне светлеющего неба висела бледная убывающая луна. Часы показывали половину седьмого утра. Рядом, откинувшись на спинку дивана, спал Оливер. Вчера он так и не поднялся в спальню.

Голова была словно налита свинцом, и в висках противно пульсировало. Анжелина с силой потёрла лицо и заметила фигуру на ступенях лестницы, ведущей в спальни. Запахнутый халат, спутанные тёмные волосы, бледное, как луна за окном, лицо; Алисия стояла, обнимая себя за плечи. Видимо, щелчок дверной ручки и разбудил Анжелину.

— Привет, — негромко, чтобы не потревожить Оливера, произнесла она. — Как ты?

Алисия медленно спустилась. Она выглядела настолько потерянной и одинокой, что у Анжелины сжалось сердце. Остановившись в шаге от дивана, Алисия посмотрела на Оливера.

— Он приехал вечером, — объяснила Анжелина. — Я рассказала ему. Он обещал помочь.

Алисия молча села в кресло. Даже не кивнула в ответ. Анжелина зябко поёжилась.

— Я была в Мунго вчера. Специалисты уже на месте. Вызвали лучших, какие только были в зоне досягаемости.

Алисия продолжала безмолвствовать.

— Всё будет хорошо, — попыталась поддержать её Анжелина.

Губы Алисии дрогнули, глаза стали быстро наполняться слезами. Анжелина тут же опустилась перед ней на колени.

— Алисия…

Стук оборвал её на полуслове: за окном тёмным пятном маячила сова. От шума проснулся Оливер. Вскочив на ноги, Анжелина бросилась открывать.

— Это из госпиталя, — выдохнула она, держа в руках письмо.

С Оливера немедленно слетели остатки сна. Он быстро поднялся. Алисия неестественно выпрямилась в кресле.

— Что там? — нетерпеливо спросил Оливер. — Анжелина, открывай!

Опомнившись, она торопливо сломала печать и развернула плотный пергаментный лист. Оливер поднёс свечу, едва не затушив её. Строчки прыгали перед глазами.

Мисс Алисии Спиннет, Хогвартс, Шотландия

Госпиталь святого Мунго, Лондон, Англия

Рады сообщить Вам, что специалистам удалось снять проклятие. Мистер Спиннет восстанавливается после сложнейшего ритуала. Мы пока не можем разрешить Вам повидаться. По предварительным прогнозам, на восстановление потребуется ещё минимум неделя.

С уважением, заведующий госпиталем Спенсер МакИвер.

Анжелина ощутила такое бесконечное облегчение, словно с плеч свалилась гора. Оливер выхватил у неё письмо и перечитал.

— Они сняли проклятие! — воскликнул он. — Алисия, твой отец жив!

Лицо Алисии ожило. Она поднялась и неуклюже шагнула, будто ноги её не держали. Оливер отдал ей письмо. Вновь раздался стук в окно, на этот раз более тихий, такой, что его услышала только Анжелина. Пока Алисия плакала в объятиях Оливера, Анжелина быстро забрала записку.

«Это было чертовски сложно и чертовски дорого. Я не представляю, как ты расплатишься, Энж. Спенсер».

Анжелина скомкала письмо и поднесла к свече. Пергамент лениво занялся. Подойдя к камину, она бросила горящий клочок на холодные угли. Дело сделано, с оплатой она разберётся позже.

Алисия утирала лицо рукавом халата, шмыгала носом, но губы улыбались. Анжелина не удержалась от ответной улыбки. Оливер с наслаждением потянулся.

— С вашего позволения я немного вздремну на нормальной кровати. — Он подхватил сумку и скрылся за дверью в спальни.

Девушки остались наедине. Алисия закусила губу.

— Я… — Она потёрла бровь. — Ты спасла жизнь моему отцу.

— Ни ты, ни твой отец этого не заслужили. И… Мне не хотелось, чтобы ты считала меня той, кто способен бросить в беде.

Алисия на миг закрыла лицо руками, и Анжелине показалось, что она снова плачет, но Алисия бросилась к ней и крепко обняла.

— Спасибо, — шептала она, — спасибо, спасибо…

Анжелина обняла её в ответ, поглаживая по спутанным волосам.

— Знаешь, — заговорила Алисия, отстранившись, — в тот момент, когда я узнала о проклятии, всё… перестало быть важным. Я поняла, что нет ничего страшнее смерти. Этот страх… неизбежности, неотвратимости, бессилия. Ты не можешь исправить ситуацию, просто признавшись или извинившись за свои поступки, потому что это — конец всего. Многие вещи сразу перестают казаться такими фатальными, как раньше. Всё можно пережить. Кроме смерти. Пока мы живы, всё в наших руках, наша судьба в наших руках. Мне жаль, что я была такой эгоисткой. Не знаю, как благодарить тебя за всё, что ты для меня сделала.

— Ты ничего мне не должна. На моём месте ты поступила бы так же. — Анжелина взяла Алисию за плечи. — Что было, то было. Я тоже виновата. Мне не хватило ума подумать самой. Ты всего лишь дала совет.

Они снова обнялись.

— Иди умойся и поспи немного, пока есть время до завтрака.

— А ты?

— Я ещё побуду здесь.

Алисия ушла.

Устало опустившись на диван, Анжелина уставилась в камин. Она только сейчас в полной мере осознала цену своих действий: она спасла человека… Промедли она, засомневайся, не рискни — и тогда мистер Спиннет… Спенсер написал: «Это было чертовски дорого и чертовски сложно». Анжелина бы добавила: «Это было чертовски важно и чертовски правильно».

Портрет щёлкнул, впуская в гостиную раннего гостя. В тени арки с трудом можно было разглядеть лицо, но она мгновенно его узнала. В груди ёкнуло.

— Джордж, — прошептала она внезапно севшим голосом и встала.

Что-то в его лице изменилось, другой взгляд, другая линия плеч… Всё другое.

— Я хотела поговорить с тобой, — она шагнула к нему.

Они оказались на расстоянии вытянутой руки. Его руки, которую он протянул, чтобы коснуться её щеки. Анжелина задержала дыхание.

— Ты такая бледная, — обеспокоенный тон. — Что случилось?

Анжелина выдохнула застрявший в лёгких воздух и взяла его за руку, усаживая на диван. Проникающий из окна утренний свет позволил ей лучше рассмотреть его: серебро висков на рыжих волосах всё так же бросалось в глаза, но черты разгладились, он вновь стал похож на двадцатилетнего юношу. Рано повзрослевшего, но всё же юношу.

Анжелина облизала пересохшие губы.

— С отцом Алисии случилась беда. Несколько дней назад он попал в госпиталь. Проклятие. Случайность. Я сделала всё, что могла, вызвали лучших специалистов. Только час назад мы узнали, что проклятие снято. Мистер Спиннет в порядке.

На губах Джорджа появилась полуулыбка.

— Ты не оставила подругу в беде. Так же, как не оставляла меня, несмотря ни на что.

— Джордж…

— Погоди.

— Нет, я должна сказать. — Она перехватила его руку. — Прости меня. Мне нужно было понять, как тебе тяжело. Хотя бы попытаться. Ты должен был сам захотеть помощи, захотеть поговорить. А я только старалась делать вид, что всё в порядке, и вела себя так эгоистично…

— Помогать другим не эгоистично, — мягко возразил Джордж. — Ты всё сделала правильно, это я вёл себя как придурок. Не представляю, как ты меня терпела.

Он привлёк её к себе, и она уткнулась лбом в его плечо. Утопая в его тепле и аромате уюта, Анжелина сонно думала, что так часто за одно утро не обнималась ни разу в жизни.

* * *

Гермиона швыряла свои вещи в бисерную сумочку. С той минуты, как Гарри вошёл, она не произнесла ни слова. Утром по виду Рона он понял, что стряслось что-то серьёзное. Джинни дополнила картину, рассказав о ночной ссоре, о которой сама узнала пятью минутами раньше. Рон говорить отказался и после завтрака заперся в комнате. Гермиона на завтрак вовсе не вышла. Миссис Уизли пошла спросить, всё ли в порядке, а спустившись сообщила, что Гермионе нездоровится. Вид у неё при этом был озадаченный. Она посмотрела на мрачного как туча Рона, но ничего уточнять не стала. Гарри это обрадовало: он не хотел, чтобы повторилась история четырёхлетней давности, когда из-за пущенных Ритой Скитер слухов об их якобы бурном романе миссис Уизли отвернулась от Гермионы.

Гарри потёр висок.

— Гермиона, не молчи. Мне уже становится не по себе.

— Почему бы тебе не побеседовать с Роном? Он расскажет всё гораздо лучше меня.

— Прекрати так себя вести, — разозлился Гарри. — Ты ещё хуже, чем Рон!

— Ну раз я ещё хуже, то не мог бы ты выйти, — с жутким сарказмом сказала Гермиона, небрежно откидывая сумочку. Послышался грохот, с каким могла бы обрушиться одна из башен в Выручай-комнате. — Держу пари, он уже нажаловался, какая я плохая.

Гарри приказал себе успокоиться.

— Не нажаловался. Я узнал всё от Джинни.

Гермиона подошла к зеркалу и принялась заплетать косу.

— Это правда? — напрямую спросил Гарри.

— Что?

— Что ты не сказала ему о родителях.

Она отбросила волосы.

— Чего не сказала? Что они в Австралии под заклятием? Что я очень за них переживаю?

— Ты меня поняла.

— Да, Гарри, это правда, — Гермиона снова взялась за косу.

Гарри взъерошил волосы. Бред какой-то. Не может это происходить с ним и его друзьями.

— Тебе не стоило говорить, что ты выбрала меня своим поверенным. Он обиделся.

— Да, я выбрала тебя. Я не попросила его, потому что в этом вопросе ему не доверяю. И я имею право сомневаться. Речь о моих родителях, о самом дорогом, что у меня есть, но Рон всё равно представил жертвой себя. Гениально! Высший пилотаж! — Она подхватила бисерную сумочку и перекинула ремешок через плечо. — Он должен понимать, насколько это важно, что у меня есть причины не доверять ему, но вместо этого выставил меня каким-то монстром.

— Может, вы могли бы обсудить всё ещё раз?

— Я больше не хочу ничего обсуждать. Он считает меня эгоисткой, и уж лучше я начну этому соответствовать, чем думать о том, как мне обидно от такой несправедливости!

Гермиона пронеслась мимо, а Гарри остался стоять в дверях комнаты. Как же надоели разборки! Мало того что Рон с ним не разговаривает, так теперь ещё и Гермиона настроена против, потому что считает, будто он на стороне Рона. Как же она не поймёт, что для него не существует сторон!

«У меня есть причины не доверять ему». Гарри был вынужден согласиться. Облажайся он в прошлом, он бы сказал: «Я понимаю. Если понадоблюсь, сделаю всё возможное». Но раз Гермиона до сих пор не простила Рона, раз не может доверять до конца, то зачем вообще начала эти отношения? Он сам ни за что не сблизился бы с Джинни снова, если бы не был уверен в том, что однажды доверит ей если не все, то многие свои тайны.

— Ну как, поговорил?

К соседнему косяку прислонилась Джинни.

— Лучше бы не вмешивался, — буркнул Гарри.

— Ты хотел помочь, — попыталась подбодрить она. — Сказать, что я думаю? На чистоту.

Гарри пожал плечом. Куда уж хуже.

— Давай.

— Не буду скрывать: мне не нравится то, что происходит между ними. Гермиона не плохой человек, я знаю. На самом деле мы всегда неплохо ладили, она поддерживала меня, когда я… В общем, дала мне дельный совет. Но я не против их расставания, хотя для меня это палка о двух концах: с одной стороны, мой брат освободится, но с другой — ваша дружба может распасться, а я не хочу, чтобы ты пострадал. Я честно пыталась поверить в них, но у них не получается. Прости, если обидела. Просто хочу быть откровенной с тобой.

Коснувшись его плеча, Джинни деликатно удалилась.

Её слова нисколько ему не помогли. Гарри не представлял, что делать. Он ценил и любил Гермиону, восхищался ею и гордился. С другой стороны Рон, лучший друг, тот, кто был с ним с самого первого дня в Хогвартсе, помог адаптироваться, влиться в новый, непонятный мир. Тот, кто спас ему жизнь и не раз рисковал своей ради него. Да, он вспыльчив, несдержан и временами эгоистичен. Но кто из них без изъяна? Гермиона тоже порой заносчива и высокомерна. Да и сам Гарри не образец для подражания: может обидеться на ерунду, сорваться на близких или полезть в драку, когда можно решить дело миром. У всех свои недостатки. Но недостатки Рона и Гермионы как будто усиливались, когда они вместе: Гермиона начинала вести себя, как на первом курсе, а Рон превращался в обиженного младшего брата.

Гарри пошёл в комнату Рона, чтобы забрать вещи. Он не попытался снова завести разговор, только сообщил, что отправляется обратно в Хогвартс. Рон даже не кивнул, угрюмо уставившись в журнал по квиддичу, который держал вверх тормашками.

Вздохнув, Гарри отправился догонять Гермиону.

* * *

Когда Гермиона трансгрессировала к воротам школы, ещё не было восьми. Трава под ногами поблёскивала от росы. Кругом стояла тишина. Хогвартс тоже стоял притихший и сонный, даже Полную Даму пришлось окликнуть трижды, прежде чем она дала пройти.

В гостиной напротив камина обнаружился Джордж. Надо же, она и не знала, что он уже в Хогвартсе. Гермиона хотела поздороваться, но Джордж приложил палец к губам: на его плече дремала Анжелина.

В спальне спала Алисия. Гермиона на цыпочках прошла к своей кровати, сунула, не разбирая, бисерную сумочку в тумбу и откинулась на подушку.

Ссора окончательно выбила её из колеи. Почему Рон так взбесился? Что ужасного она сделала? Неужели он сам не понимает, что надёжность — далеко не самая сильная его сторона? Ведь её просьба равносильна взваливанию огромной ответственности. Она не хотела его обременять, а он назвал её эгоисткой. Начинало казаться, что Рон просто-напросто придирается. Но зачем? Для чего ему всё это?

Гермиона знала, что он вспыльчив и немного закомплексован, но даже представить не могла, во что выльются их отношения. Она была уверена, что вместе они смогут преодолеть трудности, верила, что Рон изменится после войны, а на деле всё стало даже хуже, чем раньше. Придирки, обвинения, ограничение свободы, упрёки, указание на ошибки в каждом шаге… Послушать Рона, так все её решения сплошь неверные.

Нужно положить конец ребячеству. Они же взрослые люди! Гермиона усмехнулась. Взрослые… А как она вела себя, когда Гарри хотел поговорить? Как будто время сделало крутой вираж, превратив её в первокурсницу. Почему она так разозлилась? Решила, что Гарри принимает сторону Рона? Но разве он не дал понять, что не хочет выбирать между ними? Гермиона посмотрела на часы. Нужно перехватить его до завтрака и попросить прощения прежде, чем они отправятся в Министерство.

* * *

Драко выключил воду и потянулся за полотенцем. После вчерашней попойки прохладная вода оказалась настоящим спасением. Полчаса назад он очнулся на диване в гостиной с больной головой и жуткой сухостью во рту. Воспоминания о вчерашнем и о причинах, по которым он оказался вне своей комнаты, нахлынули разом. Неужели она в самом деле это сделала? Пэнси Паркинсон поцеловала его! Такого он точно не ожидал.

Их отношения на четвёртом курсе были своего рода игрой, развлечением. Во всяком случае для Драко. Она никогда по-настоящему не привлекала его, но они были знакомы с детства, к тому же Драко подозревал, что она в него влюблена. Тогда он понятия не имел, как вести себя с девушками, и не хотел опозориться. Ему нужен был какой-то опыт и желательно с тем, кого он хорошо знал. Именно тогда он прилично понизил свой рейтинг в её глазах: Пэнси надеялась, что он влюбится в неё, но этого не произошло.

Он провёл по запотевшему зеркалу ладонью. И как только позволил себя обкорнать! Слава Мерлину, она случайно его не прирезала. Драко критически осмотрел причёску. Стоит приказать домовику поправить макушку и подравнять концы, но в целом он был рад, что избавился от длинных волос.

Видеть Пэнси не хотелось, так что Драко испытал облегчение, когда не застал её в гостиной. Войдя в Большой зал, он отметил возвращение Поттера с Грейнджер. Корнер сверкнул на него глазами, но тут же отвернулся и сделал вид, что завтракает. Драко ухмыльнулся краем губ. Похоже, ему серьёзно досталось. Пэнси тоже была здесь. Завидев его, она улыбнулась. Драко не отреагировал.

Спустя минуту в зал влетели совы с почтой. Грейнджер, как всегда, получила номер «Пророка». Драко уже привык наблюдать за ней по утрам. Из всей компании газету до сих пор выписывала только она, и по её реакции он обычно определял, есть ли в очередном выпуске что-то, связанное с ним или его семьёй. Он глотнул сока, исподтишка наблюдая за Грейнджер, которая опускала деньги в кожаный мешочек, как вдруг с изумлением заметил, что Пэнси тоже получила «Пророк». С каких, интересно, пор она его выписывает?

Драко нахмурился. Нет, идти с ней на мировую он не собирался даже ради возможности прочесть свежие новости. Он что-нибудь придумает. Вот Флитвик развернул газету и устроил на столе перед собой среди кубков и блюд. Жаль, Драко не успел рассмотреть, что было на огромной чёрно-белой колдографии на первой полосе.

Он снова глянул в сторону Грейнджер, но та, похоже, газету даже не открывала: она стояла и что-то говорила Поттеру. Она потянула его за собой, но её окликнул Корнер и кивком указал на «Пророк». Грейнджер отдала ему газету и вместе с Поттером вышла из зала.

Быстро допив сок, Драко уже хотел уйти, но чьи-то пальцы вцепились ему в запястье. Он вздрогнул.

— Это всего лишь я, — сказала Пэнси, на удивление, без насмешки.

Он бросил взгляд на «Пророк» у неё под мышкой.

— Что тебе нужно? Снова полезешь с поцелуями?

Пэнси ничуть не обиделась на грубый тон.

— Так ты из-за вчерашнего такой напряжённый? Я подумала, что раз вы с Дафной разошлись, то путь открыт… — Попытка разрядить обстановку провалилась. — Расслабься, это шутка. Я просто была пьяная.

Драко собрался возразить, что тоже был пьяный, но промолчал. Удивительно: Пэнси сама просила у него прощения, и это после всего, что успела наговорить ему за лето. Но Драко был не настроен общаться с ней сейчас. Что-то подсказывало ему, что сегодня ждать беды. Слишком нехорошее выражение лица было у Корнера, когда он забирал у Грейнджер «Пророк».

— Слушай, Паркинсон, давай ты оставишь меня в покое, ладно? Я не в настроении.

Драко вышел на улицу. Хотелось глотнуть воздуха. С парадных ступеней замка открывался приятный вид: тропинка убегала вниз по зелёному холму и пряталась между деревьями аллеи. По левую руку отблесками солнечного света мерцали воды Чёрного озера.

— Эй, Малфой!

Из вестибюля с самодовольной физиономией вышел Корнер в сопровождении Бута. В руке он нёс газету.

Под рёбрами неприятно похолодело.

— Ты так быстро сбежал, я даже не успел поделиться с тобой свежими новостями! — Корнер демонстративно расправил газету и прочистил горло. — «СЛУШАНИЕ ПО ДЕЛУ НАРЦИССЫ МАЛФОЙ ОФИЦИАЛЬНО ЗАВЕРШЕНО. Как стало известно корреспондентам «Ежедневного пророка», финальное слушание по делу супруги правой руки Того-Кого-Нельзя-Называть прошло за закрытыми дверьми вчера в десять часов утра. Этот суд — самое ожидаемое событие с тех пор, как отгремел спорный приговор для Драко Малфоя. Несмотря на попытки Министерства скрыть подробности, нам стало известно, что по решению Визенгамота миссис Малфой не отправлена в Азкабан. Причиной послужило отсутствие Чёрной Метки, а также непричастность к делам Пожирателей смерти напрямую. Кроме того, стали известны некоторые подробности действий миссис Малфой во время Битвы за Хогвартс. Ходят слухи, будто она смогла обмануть Того-Кого-Нельзя-Называть, что помогло переломить ход боя. Однако никаких доказательств нам получить не удалось. Официальный представитель Министерства Перси Уизли так прокомментировал ситуацию: «Следствие велось более трёх месяцев. Было собрано достаточно свидетельств и материалов для вынесения приговора. Слушание вёл сам министр магии, всё тщательно запротоколировано. Сомнений в верности вынесенного приговора не возникает». На вопрос о том, почему слушание было закрытым, м-р Уизли ответил: «Таково распоряжение господина министра».

Справедлив ли приговор, вынесенный женщине, чей муж возглавлял преступную группировку, носил Чёрную Метку и являлся хозяином поместья, в котором Тот-Кого-Нельзя-Называть обустроил свой штаб; женщине, чей сын принял Чёрную Метку, когда ему ещё не было семнадцати? Эти вопросы остаются без ответа, а решение Визенгамота — на совести его присяжных. Мы продолжаем следить за развитием событий и ожидать самого громкого слушания по делу Пожирателей смерти — суда над Люциусом Малфоем». Глянь, тут и фотография есть. — Корнер развернул газету так, чтобы можно было рассмотреть огромную чёрно-белую колдографию. — Красотка, а? Мне кажется, твоя мамаша изрядно поистрепалась.

Драко стоял как оглушённый. «Не отправлена в Азкабан», «не отправлена в Азкабан». Не отправлена в Азкабан… Мерлин, как же на самом деле он этого боялся! Драко с трудом удержался от того, чтобы не закрыть лицо руками. Свободна. Его мать свободна.

— Как думаешь, Малфой, куда её отправят? Может, она будет работать в Хогсмиде, чтобы вы могли чаще видеться? Небось, соскучился по мамочке.

Драко с ненавистью посмотрел в наполненные торжеством глаза Корнера.

— Закрой свой поганый рот!

Корнер издевательски расхохотался.

— Иначе что? — Он вынул волшебную палочку и наставил на Драко так, чтобы из-под одежды был виден только её кончик. — Ты глазом не моргнёшь, как я наложу на тебя проклятие. В запретной секции есть много интересных книг. Только дёрнись, мразь, только попробуй. — Из его голоса ушло всё веселье, уступив место холодной ярости.

На лице стоящего рядом Бута отразились непонимание и страх. Он отшатнулся. Похоже, такие заявления стали для него полной неожиданностью.

Драко сглотнул. Перелопатив немало старинных книг и трактатов в запретной секции и домашней библиотеке Малфой-мэнора, он прекрасно понимал, что Корнер не блефует. Правая рука сама собой сжалась в кулак. Если бы только при нём была палочка…

Бут продолжал отступать от своего товарища. Драко увидел, что он тоже пытается вынуть волшебную палочку.

— Что за собрание?

По тропинке от берега Чёрного озера к замку поднимались Поттер и Грейнджер. Корнер спрятал палочку обратно в карман, но не успел так же быстро изменить выражение лица.

— Майкл, что происходит? — осведомилась Грейнджер начальственным тоном.

— Ничего, просто ставлю нашего друга в известность о последних событиях, — едва размыкая губы, процедил Корнер.

Поттер забрал у него газету. Потом показал Грейнджер, бросив на Драко взгляд исподлобья. Вне сомнений сейчас он вспоминал, как Драко потешался над ним из-за статей в «Пророке». Как не упускал ни единого шанса высмеять семью Уизли и слухи, раздутые вокруг Поттера, о его якобы ненормальности на пятом курсе. Не говоря о лжи, которую Драко распространял посредством газет. Тогда он испытывал почти физическую потребность унизить, растоптать. Поттер всегда и во всём был лучше. Даже Пожиратели смерти выказывали страх, когда после возвращения Тёмного Лорда Поттеру удалось ускользнуть. В то же время на Драко смотрели, как на школьника, мальчишку, не представлявшего из себя ничего особенного. Разве мог он, выращенный с уверенностью в собственной уникальности, смириться с этим?

Поттер ещё несколько секунд смотрел на колдографию Нарциссы, затем свернул газету и протянул её Грейнджер.

— Спасибо, что подержал «Пророк», Майкл. Гермиона не успела прочитать.

Корнер гадко ухмыльнулся.

— Как тебе первая полоса, Гарри? Я как раз прочёл её вслух.

Поттер посмотрел на Драко, но его взгляд был совершенно ровным, не выражающим злости, обиды или мстительности. Не было в нём и снисхождения. Поттер смотрел так, как мог бы смотреть на совершенно незнакомого ему человека: никак.

— Спасибо, Майкл, — повторил он.

Корнер скривил губы от досады. Пронзив Драко уничижительным взглядом, он убрался обратно в замок. Бут немного помялся, перебегая встревоженными глазами с Поттера на Грейнджер, как будто хотел что-то сказать, но передумал и тоже ретировался.

Драко остался наедине со своими некогда заклятыми врагами. Эти двое появились как нельзя кстати. Драко совершенно не улыбалось получить проклятие в грудь прямо перед воротами школы.

Он заметил, что Поттер по-прежнему на него смотрит.

— В чём дело, Поттер? Ждёшь благодарности за своё благородство?

Тот усмехнулся и пожал плечами, чем только разозлил.

Из вестибюля вышла МакГонагалл. Драко напрягся, но она не обратила на него внимания.

— Мистер Поттер, мисс Грейнджер! Как хорошо, что я вас застала. Пришло письмо из Министерства: назначена дата награждения участников Битвы за Хогвартс. Пройдёмте в учительскую, я сообщу вам подробности.

Быстрый взгляд из-за круглых очков, судя по которому попытки спрятать гнев и зависть за нахмуренными бровями провалились. Драко смотрел в спины удаляющимся победителям. Они спасали этот мир, в то время как он пытался его разрушить.

Теперь каждый получал свою награду.

* * *

На следующий день в половине шестого вечера, облачившись в свои лучшие мантии, ребята и профессора собрались в кабинете директора, чтобы через камин отправиться в Министерство. Ужин пришлось пропустить, поскольку после награждения планировался банкет в одном из лучших ресторанов Лондона, заказанном для магов на весь вечер.

Гарри осмотрелся. Последний раз он был в этом кабинете всего три с половиной месяца назад, когда, получив от умирающего Снейпа воспоминания, пришёл сюда, чтобы заглянуть в Омут памяти. Сейчас каменная чаша покоилась на своём месте в шкафчике за стеклянной дверцей. Кроме этого, больше ничто в кабинете не напоминало о профессоре Дамблдоре. Все бренчащие, звенящие и щёлкающие странные серебряные приборы были убраны. Теперь здесь царил педантичный порядок. Гарри невпопад подумал, что, если у Гермионы однажды будет свой кабинет, он будет выглядеть точно так же.

Гермиона, к слову, стояла рядом. Вчера за завтраком она позвала его на разговор и попросила прощения за свой срыв. Он был рад, что она не обиделась на него за опрометчивые слова.

Гарри нервничал. Частично — потому что не знал, как поведут себя Рон и Гермиона, когда встретятся в атриуме Министерства. С другой стороны его волновала сама церемония. Наверняка соберётся куча народу, а он пока что не научился подолгу выдерживать повышенное внимание к себе.

— Профессор МакГонагалл, на церемонии будут журналисты? — словно прочитав его мысли, спросила Гермиона.

— Да, будут присутствовать представители «Ежедневного пророка», «Магии и права», «Ведьминого досуга» и ещё нескольких менее крупных изданий.

Гарри почувствовал сухость во рту.

— Церемония начнётся ровно в шесть, так что сейчас мы организованно начнём перемещение, — объявила МакГонагалл.

Все выстроились в колонну. Гарри пристроился в самый её хвост в попытке оттянуть отбытие. Гермиона стояла впереди него.

— Волнуешься? — шепнула она.

Гарри бросил быстрый взгляд на портрет в позолоченной раме над директорским столом. Там было пусто.

— Немного, — отозвался он.

Очередь постепенно двигалась, и вот, наконец, остались только Гермиона и Гарри. МакГонагалл протянула Гермионе горшочек с летучим порохом.

— Когда окажетесь там, вас сразу окружат авроры, — предупредила МакГонагалл. — Они проводят вас к подиуму.

Гермиона взяла горсть пороха, вошла в камин и через секунду исчезла в изумрудном пламени.

Гарри обтёр ладони о мантию. МакГонагалл протянула ему порох.

— От вас ожидают речи.

Гарри кивнул. Он и сам понимал, что его захотят услышать, просто посмотреть на него будет недостаточно. Он ещё раз без особой надежды обернулся, и сердце у него забилось быстрее: с портрета из-за очков-половинок смотрели проницательные голубые глаза. Дамблдор улыбнулся ему и слегка кивнул. Гарри ответил тем же, ощутив, как тяжесть валится с плеч. Взяв у МакГонагалл пороху, он ступил в камин и провалился в водоворот перемещения.

Когда каминные решётки перестали мельтешить перед глазами и зелёное пламя унялось, Гарри увидел, что стоит в позолоченном камине атриума Министерства. Со всех сторон засверкали вспышки, зал наполнился фиолетовым дымом от фотокамер. Гарри шагнул на блестящий паркетный пол, и его сразу окружило плотное кольцо авроров, в котором из-за своего низкого роста он совершенно потерялся для ревущей за ограждениями толпы. Он мог видеть только спины, облачённые в переливчато-синие мантии. Гарри вскинул голову. На синем, клубящемся, словно небо, потолке сияли золотые буквы: «УРА ПОБЕДИТЕЛЯМ ТОГО-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ! УРА ГАРРИ ПОТТЕРУ!».

Авроры расступились, и Гарри оказался перед подиумом, сколоченным из полированных дубовых досок. Посередине установили трибуну. Гарри сразу представил, как держит речь, и в желудке у него похолодело. На подиуме уже собрались все профессора и ребята. Невилл с Луной помахали ему рукой. Шеймус весело болтал с Дином. Посередине собрались все дети Уизли и Гермиона. Рон по-прежнему был хмур, но происходящее ему явно нравилось. Гермиона смотрела прямо на Гарри. Он попытался поделиться с ней своими мыслями взглядом.

С противоположной стороны на подиум взошёл Шеклболт. Вновь засверкали ослепляющие вспышки. Он ободряюще улыбнулся Гарри и подошёл к трибуне. Но церемония не начиналась, все ждали, когда на сцене окажется главный герой.

Гарри сделал глубокий вдох.

Когда он вышел из-за спин авроров, рёв толпы едва не оглушил его. Вспышки замелькали так яростно, что Гарри чудом не ослеп. Он натянул улыбку и помахал. Толпа неистовствовала. Гарри обменялся взглядами с министром. Тот кивнул, показывая, что этого достаточно, и Гарри с облегчением присоединился к друзьям.

Министр поднял руку, призывая к тишине, и его густой голос звучал ясно и громко, усиленный действием заклинания.

— Добрый вечер, уважаемые коллеги и гости нашей церемонии. Сегодня мы собрались здесь, чтобы чествовать наших героев, защитников Хогвартса и победителей Волдеморта.

Толпа взволнованно всколыхнулась при звуке злосчастного имени. В газетах его до сих пор называли как угодно, но только не тем именем, что он носил при жизни. Кингсли больше не боялся, и это вызывало у Гарри уважение.

Он украдкой взглянул на Рона. Тот бросил ему ответный взгляд и неуверенно улыбнулся. Гарри посчитал это хорошим знаком и посмотрел на стоящую слева Гермиону, но та была целиком и полностью поглощена происходящим. Что ж, радовало уже то, что они держались молодцом, ничем не выдавая своих чувств. Ещё не хватало, чтобы пресса обсасывала подробности их личной жизни.

— Церемония награждения участников Битвы за Хогвартс объявляется открытой!⁽¹⁾

Толпа зааплодировала. Министр вновь поднял руку.

— Стоит начать с тех, кого сегодня нет с нами, но кто отдал свои жизни за то, чтобы мы смогли собраться здесь. Отдадим дань памяти и уважения тем, кто погиб, сражаясь за магический мир. Я буду зачитывать имена.

На помост вышли девушки, несущие награды на маленьких шёлковых подушках. Шеклболт развернул свиток.

— За участие в Битве за Хогвартс орденом Мерлина первой степени посмертно награждается Колин Криви. Этот мальчик отказался уйти с остальными несовершеннолетними учениками и остался защищать школу до конца. Давайте почтим его память молчанием. Я знаю, что в зале присутствуют родители Колина. Разрешите мне передать вам награду и лично отблагодарить за то, что вы воспитали такого сына. Магический мир никогда этого не забудет.

В полной тишине под щелчки фотокамер на помост вышла невысокая женщина с такими же светлыми, как у Колина, волосами. На её сухом лице читались скорбь и гордость одновременно. Она приняла награду из рук министра. Кингсли коротко обнял её, сказав пару слов на ухо. Благодарно кивнув, она вернулась к семье. Деннис утирал глаза рукавом. Мать склонилась к нему и протянула награду. Потом поцеловала его в макушку. Гарри был уверен, что она сказала: «Ты должен гордиться своим братом». Теперь понятно, откуда в Колине храбрость. Он был таким же сильным, как эта маленькая женщина со светлыми волосами.

— За участие в Битве за Хогвартс орденом Мерлина первой степени посмертно награждается Фред Уизли. Этого парня будет очень сложно забыть, и не только потому что он был отъявленным шутником, но и за храбрость, проявленную им в решающей битве. Артур.

Мистер Уизли оставил супругу и подошёл к трибуне. Кингсли передал ему награду и крепко пожал руку.

— Магический мир не забудет твоего сына.

Мистер Уизли пробормотал слова благодарности. Он с трудом сдерживал слёзы.

— За участие в Битве за Хогвартс орденом Мерлина первой степени посмертно награждается Нимфадора Тонкс. Она была настолько же безрассудной, насколько смелой. Я помню её юной девчонкой, только что пришедшей в Школу авроров. Теперь весь магический мир запомнит Тонкс как героя, не оставившего свой пост до самого конца.

Миссис Тонкс вышла на помост. Кингсли передал ей награду.

— Прошу вас, задержитесь на минутку, — попросил Кингсли. — За участие в Битве за Хогвартс орденом Мерлина первой степени посмертно награждается Ремус Люпин. Он прожил непростую жизнь и погиб, защищая место, в котором когда-то обрёл друзей. Магический мир навсегда запомнит его как человека, жившего и погибшего в борьбе.

Министр отдал награду Люпина миссис Тонкс. Гарри чувствовал, как в горле собирается ком. Он приказал себе успокоиться.

Прозвучали имена нескольких жителей деревни Хогсмид, которые пришли на выручку, когда замок оказался в осаде.

Наконец на помосте осталась одна девушка с атласной подушкой. Шеклболт свернул свиток и отложил на край трибуны.

— Есть ещё один человек, чьё имя должно прозвучать сегодня в этом зале. Его не было с нами во время решающей битвы, потому что он погиб за два года до того, как она свершилась.

У Гарри ёкнуло в груди. Шум вокруг него исчез. Он слышал только голос Шеклболта.

— Его несправедливо обвинили в убийстве тринадцати человек и на двенадцать лет упрятали в Азкабан. Но даже после того, как он освободился, единственно важным для него оставалась защита магического мира от угрозы, исходившей от Волдеморта и его приспешников. Я знаю наверняка: будь он жив, то непременно встал бы плечом к плечу с защитниками Хогвартса, чтобы остаться в этом ряду до последней секунды.

Кингсли взял с подушки награду. У Гарри всё расплылось перед глазами.

— За участие в операциях Ордена Феникса, за отвагу, мужество и преданность орденом Мерлина первой степени посмертно награждается Сириус Блэк.

Кингсли повернулся. Гарри понял, что он хочет вручить орден Сириуса ему, и от этого спазмы в горле только усилились. Гермиона сжала его ладонь с одной стороны, с другой это сделал Рон. Гарри усилием воли взял себя в руки и подошёл к трибуне.

Кингсли отдал ему награду.

— Он бы гордился тобой, Гарри. Все они гордились бы тобой.

Гарри только кивнул, не в силах говорить. Он чувствовал, что если откроет рот, слёзы хлынут из глаз, и тогда он уже не сможет остановиться. Вновь замелькали вспышки фотокамер. Гарри поспешил вернуться на своё место.

— Ещё раз отдадим дань памяти и уважения тем, чьи имена сейчас прозвучали. Магический мир никогда не забудет их подвига. — Кингсли помолчал, вместе с ним молчали все, кто находился в атриуме. — А теперь настало время наградить тех, кто сегодня собрался здесь.

На помост вышли те же самые девушки с новыми наградами на атласных подушках. Кингсли развернул другой свиток.

— За участие в Битве за Хогвартс орденом Мерлина первой степени награждается…

И вновь имена. Вручение наград, пожатие рук, вспышки фотокамер. Отличие было лишь в том, что эта часть церемонии сопровождалась поздравлениями, аплодисментами и улыбками. Свои награды также получили мистер и миссис Уизли. Затем на помост вышел заместитель министра Бенжамин Вистон и вручил награду самому Кингсли.

Когда аплодисменты отгремели, Гарри понял, что настал их с Роном и Гермионой черёд.

— Разрешите представить вам главных героев этого вечера. — Кингсли взял награду. — За действия, оказавшиеся решающими в победе над Волдемортом, за участие в Битве за Хогвартс, за отвагу, честь и преданность орденом Мерлина первой степени награждается Рональд Уизли.

Толпа взорвалась бурными аплодисментами. Рон выглядел счастливым и растерянным одновременно. Он как будто не ожидал такой реакции. Гарри пришлось пихнуть его под локоть, чтобы Рон вышел за честно заслуженной наградой. Министр приколол орден на новенькую парадную мантию Рона и пожал руку.

— За действия, оказавшиеся решающими в победе над Волдемортом, за участие в Битве за Хогвартс, за отвагу, ум и преданность орденом Мерлина первой степени награждается Гермиона Грейнджер.

Снова восторженные крики и громоподобные аплодисменты. Гермиона вся светилась от радости и гордости. Кингсли прикрепил орден на её мантию и крепко пожал руку. Гермиона не могла сдержать улыбку.

Министр дождался тишины.

— Настал, пожалуй, самый волнительный, самый торжественный, самый важный момент церемонии. — Он взял награду и развернулся так, чтобы видеть Гарри. — За неоднократную победу в поединках с Волдемортом, за участие в Битве за Хогвартс, за храбрость, честность, верность, волю, преданность, наконец, за то, что мы сейчас стоим здесь, орденом Мерлина первой степени награждается Гарри Джеймс Поттер.

Зал сотрясли оглушительные овации, крики, скандирования. Вспышки фотокамер ослепили. Пока Гарри шёл к трибуне, сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Мог ли он, сидя в обшарпанном кафе на остановке, убегая от преследований, прячась в доме на площади Гриммо, живя в палатке посреди леса, наконец, идя навстречу собственной смерти в тот роковой день, подумать, что однажды наступит момент, когда министр магии вручит ему орден Мерлина? Мог ли помыслить, что однажды бой будет выигран? Мог ли представить, что его, сироту, будут чествовать как величайшего героя современности? И вот он стоит здесь, на этом помосте, пока министр магии прикалывает к его груди орден Мерлина. Гарри посмотрел на стоящих вместе с ним на сцене людей. Разве смог бы он одержать победу, если бы не они?

Кингсли отошёл в сторону, освобождая ему место за трибуной. Возбуждённая толпа разом замолчала. Гарри положил руки на края трибуны. Наклонившись к установленной на манер микрофона волшебной палочке, он заговорил.

— Когда я узнал, что от меня зависит судьба всего магического мира, мне было одиннадцать лет. Я жил с маглами и не подозревал о существовании магии. Меня удивляло, когда совершенно незнакомые люди подходили поздороваться или поблагодарить меня, потому что не понимал, за что. Я не совершил никаких подвигов. По крайней мере, осознанно. На первом курсе я впервые столкнулся лицом к лицу с Волдемортом и тогда же одержал первую победу, которая помогла мне по-настоящему поверить в себя. В конце концов мне пришлось сознательно пойти на смерть, потому что это был единственный способ окончательно уничтожить Волдеморта. Я не знал, останусь ли в живых, но у меня не было другого выбора. Идти на смерть с опущенной палочкой оказалось гораздо сложнее, чем сражаться в бою.

Это был самый тяжёлый выбор, и я его сделал. Потому что знал, что не один. — Он обернулся к стоящим за его спиной. — Без вас не было бы победы. Благодаря тому, что мы сражались бок о бок, мы смогли победить. Каждый в этом зале заслужил зваться героем. Каждый, кто погиб, сражаясь за мир, достоин навсегда остаться в наших сердцах. Мы с Роном и Гермионой почти год искали магические артефакты, в которых Волдеморт заключил части своей души. Только уничтожение этих артефактов могло помочь нам победить. И если бы не сопротивление, вряд ли нам удалось бы достичь цели.

Атриум утонул в аплодисментах. Гарри больше не волновался. Он был как никогда спокоен и собран. Он знал, о чём ещё нужно сказать. Чью историю поведать. Чьё имя ещё не назвали.

Имя, не упомянуть которое станет настоящим преступлением.

Гарри посмотрел на Шеклболта. Тот стоял у края подиума и только кивнул, словно понял, о чём тот думает. А может, и вправду понял. Ведь между ними состоялся разговор, Гарри передал драгоценный сосуд с воспоминаниями. Он был уверен, что Шеклболт не забыл, просто предоставил право Гарри говорить об этом.

Жестом руки Гарри успокоил толпу так же, как это делал до него министр.

— Мне бы хотелось рассказать вам о человеке, имя которого до сих пор не прозвучало в этом зале. Это история того, кто оступился в начале пути и жестоко поплатился за это, но сумел сделать правильный выбор. Того, кто добровольно клеймил себя знаком предателя. — Гарри собрался с духом и произнёс: — До сих пор все уверены, что Северус Снейп предатель и перебежчик, что Дамблдор ошибся. Но ошибались все мы. Снейп погиб от руки Волдеморта в Визжащей хижине, всеми забытый, среди пыли и хлама. Но я был рядом с ним и успел забрать последнее, что он ещё мог отдать мне: его воспоминания. И сейчас я хочу рассказать вам, что за человек на самом деле был Северус Снейп.

Ещё в школе Снейп увлекался Тёмными искусствами. Его друзьями были будущие Пожиратели смерти, и после школы он вступил в их ряды. Но есть ещё кое-что. С самого детства Снейп любил мою мать — Лили Эванс. Узнав о пророчестве, он попросил Дамблдора о помощи. Так Снейп стал двойным агентом. Многие сведения Дамблдор получал прямиком из стана противника, а Снейп сбивал с толку Пожирателей, называя неверные даты и неправильные адреса. Именно благодаря Снейпу я получил меч Гриффиндора, который помог мне в уничтожении артефактов Волдеморта. Убийство Дамблдора тоже было спланировано заранее: он знал, что умирает, поэтому попросил Снейпа убить его, когда этого не сможет сделать Драко Малфой. И Снейп сделал это, хотя не желал. Став директором Хогвартса, Снейп использовал любую возможность, чтобы уберечь учеников от жестоких расправ.

Вот история мальчика, который пришёл в этот мир одиноким и непонятым и ушёл из него таким же одиноким и непонятым. Я хочу, чтобы сегодня раз и навсегда развеялись мифы и ложь вокруг этого храбрейшего человека. Хочу, чтобы магический мир знал правду.

Гарри перевёл дух. Толпа пребывала в оцепенении. Шеклболт сам поднёс ему шёлковую подушечку с наградой.

— За неоценимый вклад в победу, за храбрость, за то, что смог вовремя сойти с неверного пути, орденом Мерлина первой степени посмертно награждается Северус Снейп.

Гарри поднял награду. Раздались сдержанные аплодисменты. Гарри понимал, что толпа до сих пор находится в растерянности, но не верить его словам у них не было оснований. Тем более награда для Снейпа была подготовлена заранее. Постепенно аплодисменты стали громче.

Гарри освободил место у трибуны для министра.

— На этом торжественная часть нашей церемонии окончена. Через пятнадцать минут мы отправимся на банкет, а пока у вас есть возможность сфотографироваться и взять автографы. Всем огромное спасибо за внимание и ещё раз всех с победой!

Награждённые начали спускаться с подиума. Со всех сторон люди тянули перья и пергаменты в желании взять автограф. Фотокамеры щёлкали без устали. Журналисты наперебой выкрикивали вопросы. В мельтешении лиц и рук Гарри заметил Лаванду Браун. Когти Сивого навсегда оставили на её нежной коже шрамы, так же, как на лице Билла. Тем не менее светлые волосы Лаванды были собраны в высокий хвост, а её ладонь крепко сжимал юноша на вид старше неё. К парочке подошла Гермиона, девушки обменялись несколькими фразами, а после крепко обнялись.

Шумиха продолжалась до тех пор, пока в атриум не вернулся Шеклболт и объявил, что награждённые, их родственники и гости должны выстроиться в очереди к каминам номер три и пять для перемещения в ресторан.

Гарри едва успевал пожимать руки, чиркать закорючки на протянутых листках, отвечать на вопросы и улыбаться для фотографий. Каждый считал своим долгом дотронуться хотя бы до его одежды, словно это прикосновение исцеляло от болезней. Подхватив под руки Рона с Гермионой, Гарри тоже занял место в очереди. Он чувствовал себя безгранично счастливым.

Вне сомнений, это мгновение стоило того, чтобы за него сражаться.

1) Саундтрек для сцены награждения: Two Steps From Hell — Compass, Two Steps From Hell — Miracles.

Вернуться к тексту