После Войны (гет)

После некоторого раздумья с Пэнси он всё же помирился. Драко до зуда под ногтями хотелось раздобыть тот номер «Пророка», и проще всего было попросить Паркинсон. Она, конечно, помотала ему нервы, но в конечном счёте они нашли общий язык. Всё-таки Пэнси не меньше него тяготилась вынужденным одиночеством и положением против всех.

На большом, в полполосы, чёрно-белом снимке Нарцисса выглядела измученной, но выражение лица оставалось таким же непроницаемым, как на встрече в допросной. Драко хотелось знать, о чём она думает, но он мог лишь вглядываться в знакомые черты — и не узнавать в них собственную мать.

— Напомни, почему ты сам не выписываешь «Пророк»?

Драко отвлёкся от своих мрачных мыслей и посмотрел на Пэнси, небрежно намазывающую тост маслом.

— У меня нет наличных, — бросил он и отвернулся, чтобы не видеть выражение её лица.

Он стыдился того, что вынужден полностью зависеть от тех благ, что давал Хогвартс. Даже решись он на побег, особенно теперь, когда узнал, что мать в безопасности, Драко не смог бы осуществить свой план, и не потому что боялся или не знал, куда идти, а банально по причине пустых карманов.

Раньше у него всегда были некоторые средства. Даже после пасхальных каникул, когда из-за побега Поттера все они стали жертвами ярости Тёмного Лорда, отец по привычке вручил ему полсотни галлеонов. Для кого-то пятьдесят галлеонов означали целое состояние, для семьи Малфоев — немного денег на карманные расходы.

Несмотря на успех с убийством Дамблдора и захватом школы Пожирателями, ещё до пасхальных каникул Драко окончательно потерял свой авторитет. Все его заслуги быстро забылись. Миг славы был недолгим, зато цена за него — слишком высокой. Его сторонились и постоянно обсуждали за спиной. После рождественских каникул возвращаться в школу не хотелось, и он бы, пожалуй, остался дома, да только в мэноре царила ещё более давящая атмосфера. Ощущения от возвращения с пасхальных каникул были такими же. Вся школа уже была в курсе случившегося в мэноре, а на следующий день после приезда его обокрали. Сомнения в том, кто вор, окончательно развеялись, когда Драко застал Крэбба с Гойлом бахвалящимися в «Трёх мётлах». А потом случилась Битва за Хогвартс, и Малфои оказались за решёткой, без доступа к поместью и счетам в Гринготтсе. Драко остался без кната за душой.

— Почему, интересно, Грейнджер так на нас смотрит?

— Что?

— Я говорю, Грейнджер как-то странно косится в нашу сторону. — Пэнси кивнула на другой конец стола.

Драко проследил за её взглядом. Грейнджер отвернулась и склонилась к сидящему рядом Буту, который что-то быстро говорил с встревоженным выражением лица. Грейнджер нахмурила брови. Что такого он ей сказал?

Появившийся в дверях человек развеял вопросы. Бут шарахнулся от Грейнджер и вылетел из зала мимо обернувшегося ему вслед Корнера. Так вот в чём дело!

Драко не смог сдержать торжествующую ухмылку.

— Грейнджер смотрит на нас, потому что Корнера только что сдал собственный приятель.

Он коротко рассказал ей о произошедшем на ступенях замка пару дней назад.

— Но почему Грейнджер? Шёл бы сразу к МакКошке.

Драко пожал плечами.

— Может, боится.

— Ну а Грейнджер при чём? Она же не староста. — фамилию «Грейнджер» Пэнси произнесла с выразительным отвращением.

— Формально да, но на практике… — Он довольно улыбнулся, вспоминая. — Видела бы ты лицо Корнера. Я бы дорого отдал, чтобы ещё раз насладиться этим зрелищем.

— Зачем ей вмешиваться в ваш конфликт? Она защищает тебя от Корнера. И почему Бут рассказал всё именно ей? Как будто для неё это важно. И эти её взгляды…

Драко начал раздражать этот разговор.

— К чему ты клонишь?

— О Мерлин, очевидно же. Она в тебя влюбилась!

Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом Драко расхохотался.

— Ты любовных романов перечитала, что ли? Большей чуши в жизни не слышал.

— Никакая это не чушь! — надулась она.

— Значит, Поттер тоже в меня влюблён? Это же из-за него Корнер не наложил проклятие.

Пэнси не нашлась что ответить.

В зал наконец-то влетели совы.

— Мне всё-таки стоит брать с тебя процент за чтение газет, купленных на мои деньги, — проворчала она.

Драко одарил её холодной улыбкой.

— Ты всегда была очаровательно мелочной.

Драко прочёл заголовок на первой полосе. Вчера прошло награждение участников Битвы за Хогвартс, и в «Пророке» просто не могла не появиться статья об этом.

— Мерзкие самодовольные рожи, — процедила Пэнси, с неприязнью разглядывая колдографию, на которой толпа во главе с Гарри Поттером радостно махала с небольшой сцены. На груди каждого сиял орден Мерлина.

Пэнси уже хотела перелистнуть страницу, но Драко остановил её.

— Читай. — Он ткнул пальцем в самые нижние строчки статьи.

— «О шокирующих подробностях роли Северуса Снейпа в Войне, поведанных Гарри Поттером во время церемонии награждения, читайте на стр. 3».

Она так быстро перевернула страницу, что чуть не порвала газету.

СЕВЕРУС СНЕЙП: ПРЕДАТЕЛЬ ИЛИ ГЕРОЙ?

На прошедшем вчера в атриуме Министерства магии награждении участников Битвы за Хогвартс живая легенда магической Британии Гарри Поттер поведал шокирующие подробности об участии Северуса Снейпа, ранее известного в качестве Пожирателя смерти, во Второй магической войне. По словам новоиспечённого героя, м-р Снейп вовсе не был предателем и перебежчиком, а играл роль двойного агента, снабжая Орден Феникса сведениями прямиком из стана врага. По заверениям м-ра Поттера, действия м-ра Снейпа оказали сильнейшее влияние на ход Войны. Ранее обвинённый в убийстве директора Хогвартса, прошедшим вечером Северус Снейп был полностью оправдан в присутствии министра магии Кингсли Шеклболта. Со слов м-ра Поттера, между Дамблдором и Снейпом существовала договорённость, согласно которой Снейп должен был убить директора по его же просьбе. Министр не только не опроверг внезапные откровения м-ра Поттера, но и сам поднёс ему орден Мерлина первой степени, коим м-р Снейпа тут же и наградили посмертно.

Общественность в замешательстве. Чтобы успокоить взбудораженные умы, министр магии сделал ещё одно заявление сегодня утром всё там же, в атриуме Министерства: «Это не голословные попытки обелить личность Снейпа. Слова Гарри Поттера полностью подтверждаются предоставленными им воспоминаниями, которые он успел собрать в момент смерти Снейпа в Визжащей хижине». «Ежедневный пророк» продолжает следить за развитием событий.

— Это шутка? — медленно сказала Пэнси. — Снейп — агент Дамблдора?

Драко не ответил. Он тоже не мог поверить. Да, Снейп был двойным агентом, но Драко был в полной уверенности, что работает он на Тёмного Лорда, а не наоборот. В памяти всплыл казавшийся теперь далёким разговор на площадке самой высокой башни Хогвартса, когда палочка гуляла в его руке, пытаясь поймать под прицел директора. Что сказал ему Дамблдор? «Нам придётся остаться каждому при своём мнении… Я доверяю профессору Снейпу». Тогда Драко поднял его на смех. Он был уверен, что старого дурака обвели вокруг пальца, как школьника.

А ещё Поттер что-то говорил во время финальной дуэли, здесь, в Большом зале. Драко погрузился в воспоминания. Перед глазами вновь возникли руины; расступившаяся толпа образовала круг, в центре которого — Поттер и Тёмный Лорд. Драко стал прислушиваться к их разговору только после того, как его слух выцепил имя Дамблдора. Да, Поттер сказал, что его смерть была подстроена заранее. А потом они заговорили о Снейпе, о его Патронусе…

Драко обернулся. Поттер как ни в чём не бывало смеялся с Грейнджер. Патронус Снейпа имел ту же форму, что и Патронус его матери. Теперь Драко вспомнил. Снейп был в неё влюблён. Захотелось посмотреть в лицо профессора зельеварения, чтобы найти в нём подтверждение тому, что этот человек, никогда не проявлявший ни заботы, ни открытой симпатии к кому бы то ни было, даже к Драко, рискнул жизнью ради любви к маглорождённой. Он машинально взглянул на стол преподавателей и почувствовал привкус горечи во рту. Уже никто никогда не посмотрит в лицо Северуса Снейпа.

— Драко!

Похоже, всё это время Пэнси что-то говорила, но он пропустил её слова мимо ушей.

— Я спрашиваю, ты веришь в то, что здесь написано? — Она ткнула «Пророком» ему в нос.

Драко отмахнулся от газеты.

— Поттер говорил об этом во время дуэли с Тёмным Лордом. Ты не слышала?

— Я не слушаю всякие бредни.

— Я думаю, это правда, — сказал он. — Снейп работал на Дамблдора.

— То есть он — предатель? Продался Дамблдору и сдавал нас… из года в год?

Драко снова не ответил. Он думал, кто из них на самом деле предатель: Снейп, который во имя безответной любви пожертвовал жизнью, или горстка чистокровных, приведших к власти тирана и едва не разрушивших этим собственный мир.

— В каких облаках ты сегодня витаешь? — Болезненный тычок вернул к реальности. — Всё в мечтах о Грейнджер?

Драко закатил глаза.

— Это уже даже не смешно.

Он отодвинул остывшую овсянку и налил прохладного тыквенного сока. Пэнси повертела «Пророк» в руках, свернула в трубочку и отложила в сторону. Потом села в пол-оборота к Драко и, опёршись локтем на стол, пристально заглянула ему в лицо. Поймав её взгляд, Драко чуть не поперхнулся соком.

— Что? — с раздражением спросил он. — Опять кто-то не так на нас смотрит? Или у тебя в голове новые теории заговора созрели?

— Я всё не могла понять, — медленно заговорила она, — как можно было проиграть, имея такое преимущество. И вот Снейп оказался марионеткой Дамблдора. Помнится, что-то писали и о твоей матери.

Драко почувствовал холодок в груди.

— Не нужно верить во всю ту чушь, что пишут в газетах, — отрезал он и отпил из кубка в попытке скрыть нервозность.

Севшая перед ним сова спасла от продолжения разговора. Драко отвязал письмо, упорно игнорируя испытующие взгляды Пэнси. Сова осталась сидеть на месте. От него требуется ответ? Он взглянул на адрес.

Сердце подпрыгнуло. Письмо из поместья. Но кто, как?.. Драко поспешно сломал печать.

Здравствуй, Драко.

Если у тебя есть возможность выписывать «Ежедневный пророк», ты уже в курсе, что слушание по моему делу состоялось. Мне разрешили вернуться в поместье, которое я не могу покидать без особого разрешения. Однако мистер Шеклболт был столь любезен, что позволил написать тебе письмо, чтобы сообщить новости о моём положении, а также предложить тебе прибыть в мэнор для встречи со мной завтра в любое удобное для тебя время.

С любовью, мама.

От письма так и веяло официозом, но это вполне объяснимо: вероятно, оно было прочтено перед отправкой, если вовсе не надиктовано. Но почерк… Это точно писала Нарцисса.

— От кого письмо?

— От матери.

Лицо Пэнси исказилось от злости.

— Отлично! Как раз спросишь, не переметнулась ли она на другую сторону. Это объяснит, почему вы оба так легко отделались! — Ненависть сочилась из каждого выплюнутого ею слова, как чёрная кровь из глубокой раны.

— Не смей так говорить о моей семье! — прошипел Драко. — Можешь подавиться своей завистью. Видимо, твоим папочке и мамочке наплевать на тебя, раз они до сих пор не удосужились встретиться с тобой!

О том, что нужно отправить ответ, он вспомнил, только оказавшись в спальне, когда сова заколотила клювом по стеклу. Драко набросал короткую записку, перечитал, убедившись, что не написал ничего лишнего, и привязал к лапке птицы.

Днём он получил от МакГонагалл подписанное Крочером разрешение покинуть территорию школы и посетить поместье. С ума сойти, теперь ему нужна бумажка с чьим-то разрешением, чтобы съездить домой…

Остаток дня прошёл словно в тумане. Пэнси держалась как можно дальше. Драко не обращал на неё внимания. Все мысли были поглощены предстоящей встречей. Если поначалу он радовался, то теперь его точили сомнения. Хорошо ли он знает свою мать? Вдруг она будет такой же неприступной, как в прошлый раз? Тогда зачем попросила о встрече? Ей что-то нужно? Может, будет просить за Люциуса?

Противная пульсация в висках пожелала ему доброго утра, когда на следующий день Драко открыл глаза за час до будильника. Пытаться снова заснуть не было смысла, так что он отправился в душевую. Прохладная вода приободрила, но всё-таки пальцы мелко подрагивали, когда он коснулся портала и провалился в удушающую пустоту.

Подъездная дорожка, освещённая утренними лучами тёплого солнца, была такой же, как пять и десять лет назад. Те же ежевичные кусты слева и ухоженная изгородь справа обрамляли тропу, на которой только что возникли из воздуха двое мужчин и один юноша. Всё было напоено спокойствием и безмятежностью, словно не по этой тропе всего каких-то четыре месяца назад вышагивал самый ужасный колдун современности в окружении своих приспешников, вынашивая план по захвату власти…

Гравий поскрипывал под подошвами, и если закрыть глаза, то можно представить, будто он вышел на прогулку рано утром, чтобы подышать свежим воздухом. Живая изгородь оборвалась у высоких кованых ворот, и вместе с ней осёкся шаг визитёров. Авроры переглянулись и покосились на Драко. Он почувствовал себя неловко. Вдруг он кликнет домовика, а тот не отзовётся? Или, того хуже, ворота окажутся опутаны заклятием, какого без применения магии никак не снять? Драко не мог так опозориться, а потому сделал вид, что счищает грязь с рукава.

Послышался хлопок трансгрессии: по другую сторону ворот стоял домовой эльф.

— Пипо приветствует гостей Малфой-мэнора, — пискнул он, кланяясь до земли. — Чем Пипо может служить?

Авроры вновь переглянулись, один из них кашлянул в кулак.

— Я хочу увидеть мать, — чуть дрогнувшим голосом проговорил Драко. — Разве ты не узнаёшь меня? — с лёгкой обидой добавил он.

— Простите глупого Пипо! — восторженно и виновато затараторил домовик. — Пипо счастлив видеть молодого хозяина! — Он щёлкнул пальцами, и ворота степенно и без всякого шума раскрылись.

Домовик семенил впереди, а Драко шёл следом и нервно кусал губы. Подумать только, он возвращается домой и чувствует себя при этом так, словно он чужак, которого не ждали!

Особняк приближался. Обычно серый и мрачный, сегодня он купался в ярком солнечном свете, отражавшемся в ромбовидных окнах первого этажа. Драко не был в этом доме всего несколько месяцев, а казалось — несколько лет. Пока он готовился к встрече, все его мысли были заняты опасениями не разгадать загадку поведения матери, и ни разу он не задумался о поместье. Дом. Просто здание или место, где чувствуешь себя в безопасности? За два года кошмара мэнор успел превратиться в «просто здание», хотя был ему домом шестнадцать лет.

По щелчку пальцев эльфа парадные двери распахнулись, и визитёры вошли в просторный вестибюль. Всё здесь блестело чистотой и дышало роскошью, что было привычно и обыденно, но Драко всё равно поневоле повёл плечами. Дверь справа отворилась. Толстый ковёр, покрывавший почти весь каменный пол вестибюля, заглушал шаги. Чёрное шёлковое платье оттеняло бледное лицо и аккуратно собранные на затылке светлые волосы.

— Доброе утро, — произнесла миссис Малфой.

— Доброе утро… мадам, — с запинкой отозвался один из авроров и отступил в сторону: — Ваш сын.

Нарцисса улыбнулась одними губами.

— Здравствуй, Драко, — сказала она, вложив в голос не больше теплоты, чем в обращение к аврорам.

Драко растерянно смотрел на мать и не знал, как реагировать. Больше всего сейчас хотелось вышвырнуть нелепо замерших на пороге авроров за ворота и остаться с ней наедине. Стряхнув оцепенение, он пошёл навстречу матери. Они обнялись, но в этом жесте было, пожалуй, даже больше холода, чем в приветствии.

— Мы будем в библиотеке, — разомкнув дежурное объятие, проговорила Нарцисса.

Авроры вразнобой кивнули, и хозяева поместья неспешным шагом отправились к той же двери, из которой несколько минут назад появилась такая идеальная и такая чужая для Драко миссис Малфой. Он пропустил её вперёд и развернулся спиной, закрывая дверь, а на самом деле давая себе возможность собраться с духом и понять, как ему общаться с собственной матерью в собственном доме.

Едва он повернулся, его чуть не сшибло с ног. Драко с изумлением увидел, что мать сжимает его в объятиях так, словно он только что вернулся из мёртвых.

— Ах, Драко! Как я волновалась!

Нарцисса подняла глаза, они блестели от слёз. Драко тут же обнял её и прижался щекой к пахнущей духами макушке. На этот раз они долго не могли оторваться друг от друга, а когда всё же отстранились, Нарцисса продолжала удерживать его за руку, будто боялась, что, если отпустит, он улетит или растворится подобно миражу.

Они устроились на широком кожаном диване возле окна. Нарцисса не сводила с сына глаз, и в них причудливым коктейлем смешались тревога, страх и радость одновременно. Она коснулась его щеки, и он ужаснулся, какой холодной оказалась её ладонь.

— Я распорядилась подать в библиотеку чай. — Нарцисса указала на столик, где уже стоял серебряный поднос с чашками, заварочным чайником и блюдом с пирожными. — Ты голоден? Если хочешь, я прикажу сделать лёгкий завтрак.

Пара вопросов, заданных заботливым материнским голосом, заставили Драко устыдиться. Его оправдали практически сразу после войны, отправив в Хогвартс, подальше от сырости и смрада камеры. Были свои недостатки, но в остальном он чувствовал себя прекрасно в сравнении с тем, что пришлось испытать матери.

— Я в порядке, мам, правда. И спасибо за чай. — Он снял с подноса кружку и сделал небольшой глоток. — Ты-то как?

Нарцисса изящно пожала плечами.

— Приятным воспоминанием заключение в камере, конечно, не назовёшь, но всё уже позади. Главное, что ты в безопасности.

Драко внимательно посмотрел на неё.

— Ты сегодня другая. Во время свидания в Министерстве, ты была какая-то… отстранённая.

К его удивлению, на лице Нарциссы отразилась вина.

— Прости, дорогой. Дело было не в тебе. Мне пришлось… понимаешь, иначе я бы просто не выдержала. Ты простишь меня?

— Конечно! Я просто не ожидал, а сегодня ты в этом чёрном платье…

— Тебе не нравится? Я сейчас же велю Пипо переменить мой наряд!

— Не надо! С твоим платьем всё нормально, — поспешил заверить Драко.

Они замолчали. Драко смотрел на свою руку, всё ещё покоящуюся на коленях матери в окружении её узких ладоней.

— Я давно хотел тебя спросить. — Он поднял глаза и дождался, когда она посмотрит на него. — Почему ты так боялась, чтобы я принял Метку, но не видела ничего страшного в том, что её принял отец?

Нарцисса грустно улыбнулась.

— Я была молодой и чересчур самовлюблённой, чтобы понимать, чем может обернуться принятие Метки для нашей семьи. Мне казалось, что приверженность к Пожирателям и Лорду ставит нас выше остальных. Позже, повзрослев и увидев, что делает с неугодными Тёмный Лорд, я поняла, какой была наивной. Я никогда не хотела для тебя такой участи.

Драко принялся перебирать её изящные пальцы.

— После твоего письма я подумал, что ты хочешь поговорить об отце. Захочешь, чтобы я как-то поспособствовал его оправданию.

Вопреки ожиданиям Нарцисса не разозлилась. Её лицо стало печальным.

— Мы ничего не можем для него сделать. Даже если бы ты в самом деле подружился с Поттером, что, честно говоря, видится мне величайшей глупостью, ты бы не смог повлиять на приговор. Последнее слово остаётся за министром, а он… — Она вздохнула. — Шеклболт и твой отец конфликтовали ещё со школы, так что Люциус сам вырыл себе яму.

— Тогда почему он не попытался шантажировать меня тобой? Ведь он знает, что я волнуюсь… за тебя, — на этих словах Драко смутился, он никогда раньше не показывал своих чувств к матери так открыто. — Он мог убедить меня сделать для тебя всё возможное, а ты бы уговорила меня вытащить его во что бы то ни стало.

— Уверена, у Люциуса были подобные мысли.

— Почему же он не сказал?

Нарцисса улыбнулась.

— Может, потому что он лучше, чем ты о нём думаешь.

Он посмотрел на пирамидку пирожных, вспоминая разговор с отцом, и покачал головой.

— Он попросил меня унизиться ради его освобождения. А во время финальной битвы, когда я был в замке, где был он? Что он делал? — Драко понял, что его голос дрожит, и замолчал, крепко стиснув зубы.

— Драко, ты не прав, — мягко возразила Нарцисса. — Люциус понимал, что если отойдёт от Лорда хоть на шаг, то даст возможность Руквуду оклеветать нас. Вот почему мы решили оставаться как можно ближе к Лорду. Если бы Руквуду удалось убедить его в нашем предательстве, то даже Белла бы нас не спасла. Не смотри так. Да, она была сумасшедшей, но ещё она была моей сестрой, а ты — её племянником.

— Ты отдала мне свою волшебную палочку.

— Думаешь, отец не отдал бы тебе свою? — верно уловив его мысль, спросила она.

Драко промолчал.

— Я верю, что отдал бы, — сказала Нарцисса. — Ведь ты его сын.

— Раз я его сын, почему он не попытался устроить наш побег, когда получил свободу от Азкабана? Он же знал, что мы лишились всех привилегий, и даже если бы Лорд победил, хорошей жизни нам ждать не приходилось.

— При Лорде нам жилось бы не так уж и плохо. Да, первое время мы испытывали бы трудности, но, когда Лорд добился бы власти, он покинул бы наше поместье, а мы получили бы возможность восстановить своё положение.

— То есть он просто надеялся на удачу?

— Он выбирал лучший вариант из возможных.

Драко вновь посмотрел на поднос.

— А он смог бы, как ты, пойти к кому-то, кого и за человека никогда не считал, навлекая на себя опасность, чтобы попросить помощи для своего сына?

Нарцисса чуть заметно вздрогнула.

— Не знаю, Драко. Меня вёл безотчётный страх за тебя. Я даже не представляла, что способна на такое. Может, Люциус тоже способен, мы просто об этом ещё не знаем.

Она поднялась и отошла к окну.

— Мы с твоим отцом росли в атмосфере превосходства чистокровных. Я всегда пользовалась популярностью в школе. Меня любили, меня ненавидели, мне завидовали, мной восхищались. А я не любила никого, кроме себя. Воспитанная в семье Блэк — семье с консервативными взглядами, я в числе многих считала идеи Тёмного Лорда здравыми. Ты, наверное, думаешь, что я ненормальная, но в то время мы говорили о превосходстве чистокровных над маглорождёнными, а не о войне. Вот почему тот факт, что мой жених, а потом и муж принял Чёрную Метку, меня не пугал.

В школе у меня была подруга, Стелла Блэр, ты её знаешь как миссис Гринграсс, маму Дафны и Астории. Мы дружили, что называется, с пелёнок, а поругались безвозвратно, когда я рассказала, что Люциус принял Метку. Стелла обозвала меня глупой курицей — представляешь? — и сказала, что я не вижу дальше собственного носа. Я всегда считала её похожей на меня, потому и принимала как равную. Стелла вышла замуж за рейвенкловца, который никогда не высказывался ни за, ни против идей Тёмного Лорда. Мы попытались наладить с ними отношения, и когда ты родился, Люциус даже пригласил Гринграсса быть твоим крёстным. Но потом наши пути разошлись, а Гринграсс был убит. Знаешь почему? Он отказался принимать сторону Пожирателей смерти. И никто его не защитил. Дочери избежали той же участи лишь благодаря молниеносной реакции их матери. Я до сих пор содрогаюсь при мысли о том, на какой риск ей пришлось пойти, когда она обратилась за помощью в Орден Феникса.

Когда ты родился, я с каждым днём привязывалась к тебе всё сильнее. Раньше мне были незнакомы желание заботиться и защищать. Когда Тёмный Лорд возродился, я была против возвращения в его ряды, хотела избежать выбора сторон. Но Люциус хотел выгадать удачный вариант, а ещё он боялся — и небезосновательно — гнева Тёмного Лорда. Всякий раз, когда я спорила с ним, он напоминал о судьбе несчастного Гринграсса. — Нарцисса наконец обернулась к сыну. Из-за проникавшего в окна солнечного света лицо попало в тень, но Драко видел, как судорожно были стиснуты её пальцы. — Мы не гриффиндорцы, Драко. Сколько бы нам ни было лет, образ мыслей остаётся. Мы не зря когда-то попали именно на Слизерин, а не на Рейвенкло или Хаффлпафф. Мы привыкли действовать обдуманно, совершать шаги, только просчитав все варианты. Гриффиндорцы бросаются в бой прежде, чем разберутся в ситуации. Возможно, именно поэтому Петтигрю удалось обмануть самых близких друзей: они не ожидали коварства, на которое сами были не способны.

Она вернулась к дивану.

— Я не берусь судить, что правильно, а что нет. У всякого взгляда на мир есть слепые пятна. Гриффиндорцы бессильны там, где нужна проницательность, а слизеринцы — там, где нужна храбрость. Так устроены люди: они сильны в одном и слабы в другом.

— Но ведь у тебя хватило смелости пойти к Снейпу и просить защитить меня.

Нарцисса коснулась его плеча.

— Это стало неожиданностью даже для меня.

Драко поставил чашку с остывшим чаем на столик. В голове вертелся вопрос, который он очень хотел задать.

— Пару дней назад в «Пророке» писали о твоём слушании. И там было кое-что… — Драко обернулся и посмотрел ей в глаза: — Это правда, что ты солгала Тёмному Лорду?

Она слегка побледнела.

— Правда.

— А что… что ты сделала?

Нарцисса сжала его плечо.

— Когда Поттер был сражён, Лорд приказал мне проверить, жив ли он. До сих пор не могу понять, почему он выбрал меня. — Голос звучал прерывисто и взволнованно, словно она заново переживала тот день. — Я подошла к мальчику. Я сразу поняла, что он жив. И тогда я подумала: сейчас. Это был шанс. Я не хотела снова присоединяться к Лорду, но окончательное решение принимал Люциус, и я следовала ему до тех пор, пока он не попал в Азкабан, а Лорд не взялся за тебя. Одна я ничего не могла сделать, только обеспечить тебе защиту, поэтому и пошла к Снейпу. Мои сомнения лишь усилились после побега Поттера и его друзей, а когда я почувствовала биение сердца человека, только что подвергнутого Убивающему заклятию, то окончательно убедилась, что у Тёмного Лорда нет ни единого шанса против этого мальчика. Я поняла, что если кто и способен спасти нас от чудовища, которое мы создали, то это он. Я спросила его, жив ли ты.

— Он ответил?

— Да. Я объявила, что Поттер мёртв. Мне поверили, и Тёмный Лорд проиграл войну.

Драко сидел оглушённый. Из-за этой маленькой, но такой весомой лжи Лорд, имея огромное преимущество, уже устранив Дамблдора и завладев Министерством, проиграл. В одну секунду — из-за женщины, решившейся на отчаянный шаг ради спасения сына.

Нарцисса без сил опустилась на диван.

— Но ведь ты сказала, что и при режиме Лорда нам жилось бы неплохо.

Нарцисса выглядела такой уставшей и вымотанной, что Драко вдруг захотелось немедленно отправить её в кровать, а не донимать сложными вопросами.

— У нас получилось бы наладить жизнь, но это была бы жизнь бесконечного беспокойства за тебя. Кроме того, Люциуса настолько выжали произошедшие события, что я сомневалась, сможет ли он с той же лёгкостью вернуть нам положение. Тогда я решила, что, если мне представится шанс всё исправить, я воспользуюсь им во что бы то ни стало.

Драко откинулся на спинку дивана и уставился в высокий потолок библиотеки.

— Пэнси назвала нас предателями, когда узнала о твоём поступке.

— Она тоже с тобой? Рада, что с ней всё в порядке.

— Ты рада? — удивлённо переспросил Драко.

— Конечно. Я помню её маленькой девочкой. Вы росли на моих глазах, я знала её мать и даже была в некотором смысле дружна с ней. Хотя не могу сказать, что Антония Паркинсон приятная личность…

— Вряд ли ты радовалась бы так же, если б узнала, какой стала Пэнси. Вернее, какой она осталась. Как будто война ничего в ней не изменила.

— А ты изменился?

— Просто узнал правду. Мне пудрили мозги. Внушили, что все маглы грязные, тупые животные.

— Никто не пудрил тебе мозги, Драко. Чистокровных магов очень мало, и если мы не будем стремиться к сохранению наших ценностей, то однажды наш мир попросту растворится, канет в небытие, смешавшись с магловским. Мы не можем этого допустить. Когда появился Тёмный Лорд с его идеей сохранения волшебной культуры, многие пошли за ним не раздумывая. Вот что я называю здравыми идеями, которым следовала наша семья. Мы боялись истребления волшебников и пагубного влияния магловского мира на наш.

— Только вышло хуже некуда.

— Да, — печально согласилась Нарцисса. — Но не потому что идея не была здравой, а потому что она была ложной.

— Хочешь сказать, что Пэнси права? Она ненавидит маглорождённых, маглов, победителей, ненавидит меня — за то, что легко отделался, а теперь ещё и за то, что ты обманула Лорда. Она призналась на допросе, что не раскаивается в применении непростительных!

— Нам ли судить её? Война окончена, Драко. Мы можем продолжать придерживаться прежних взглядов на чистоту крови. Это наше право. Такое же право имеет Пэнси думать, как ей хочется. В конечном итоге всё это останется на её совести и отразится самое большее на воспитании её собственных детей. Если ей неприятны маглорождённые, ты никакой силой не заставишь её любить их. Каждый сам хозяин своей судьбы.

Нарцисса коснулась его щеки, и её взгляд вновь подёрнулся дымкой грусти.

— Я не хочу, чтобы ты думал о таких сложных вещах. Тебе всего восемнадцать лет. — Она взяла его под локоть, мечтательно улыбаясь. — Знаешь, о чём я думала в свои восемнадцать? О том, как скоро Люциус позовёт меня замуж. О том, чтобы у меня было самое красивое подвенечное платье. О том, чтобы не осталось тёмных кругов под глазами после ночных бесед со Стеллой через камин. О том, чтобы я не сильно располнела после родов. Я хочу, чтобы тебя заботили обычные для твоего возраста проблемы.

— Тех, кто добивался чего-то серьёзного, в восемнадцать лет заботили непростые вопросы, — задумчиво проговорил Драко. — Тёмный Лорд в свои восемнадцать думал совсем о других вещах.

Нарцисса вздрогнула.

— Не стоит брать в качестве примера Тёмного Лорда. — Она растрепала его мальчишескую чёлку. — Хорошо, что ты остриг волосы. Тебе так гораздо лучше.

Драко улыбнулся.

— Прогуляемся в саду? — предложила мама. — Сегодня такой чудесный день.

Он накрыл её тонкие пальцы ладонью. Действительно чудесный. И оставался бы таковым, даже не сверкай за окном яркое солнце.

Отобедать они тоже решили в саду, и не только потому, что стояла замечательная погода, но и потому, что большая гостиная до сих пор вызывала у обоих отвращение и затаённый страх. Почти весь день они провели на воздухе, вспоминая детство Драко и его проказы и стараясь больше не касаться войны и заточения Люциуса.

Сегодня Драко остро ощутил, что его мать как была, так и осталась Блэк. Малфои стремились к власти и влиянию, Блэки же придерживались давно заведённых порядков и традиций. Если отец до сих пор судорожно просчитывал ходы, то мать оставалась верна прежним убеждениям. Поразительно, что искренне верящая в важность сохранения чистой крови Нарцисса так и не стала сторонницей Лорда, в то время как фанатично следовавший за Лордом Люциус был готов изменить собственным заявлениям, если так будет выгоднее.

Расставаться не хотелось, но авроры всё равно разбили идиллию своим появлением в холле поместья. Обменявшись на прощание взглядом с матерью, Драко покинул родной дом. Сейчас он неспешно шёл по коридору Хогвартса, сунув руки в карманы. На ужин он всё равно опоздал, а в спальне сидеть не было желания.

Драко был погружён в свои мысли и потому шарахнулся от неожиданности, когда из-за поворота под ноги ему вылетело нечто тощее и серое, а в грудь врезался рыжий меховой шар. Машинально стиснув в объятиях тёплое пушистое тело, Драко обернулся и успел увидеть вильнувший хвост старой кошки завхоза Филча — Миссис Норрис. Какого чёрта этой кошаре вздумалось носиться по коридорам?!

Громкое «Живоглот!» и последовавшее за ним утробное «мр-р-р-мяу!» заставили его вспомнить о неожиданной ноше. Драко опустил голову и упёрся взглядом в огромные жёлтые глаза на приплюснутой кошачьей морде.

— Что за…

Из-за угла выскочила встрёпанная раскрасневшаяся Грейнджер и едва успела притормозить, чуть не налетев на Драко. Наступившая тишина нарушалась только её тяжёлым дыханием и довольным мурлыканием рыжего чудища, по недоразумению названного котом.

Драко первым пришёл в себя.

— Грейнджер, это твой кот?

Та всё ещё держалась за бок, пытаясь перевести дух. Драко вновь покосился на чудище. Как она его там назвала? Живоглот?

— Да. Извини, что он в тебя… э-э-э… врезался.

— Это низзл?

О Мерлин, зачем он спросил? Какая ему к Мордреду разница, низзл, не низзл… Очевидно, Грейнджер подумала о том же, но всё же ответила:

— Полуниззл.

Она забрала у него кота, перехватив поперёк туловища, и собралась уходить, но тут взгляд её задержался где-то в районе груди Драко. Рука метнулась к карману.

Он напрягся, и Грейнджер замерла.

— Я только хочу очистить твою одежду от шерсти, — примирительно объяснила она и взмахнула палочкой. — Эванеско!

Драко даже возмутиться не успел.

— Какая трогательная забота, — язвительно прокомментировал он.

Грейнджер не ответила. Убрав палочку в карман, она зачем-то кивнула и пошла в ту сторону, откуда примчалась. Драко постоял немного, глядя ей вслед, потом мотнул головой и пошёл в другую сторону.

— Малфой!

Он остановился.

— Это правда, что Майкл угрожал проклясть тебя?

— Быстро слухи расползаются. Это значит «да», если что.

Грейнджер упёрлась подбородком в голову кота и в хмурой задумчивости посмотрела в пол.

Драко вдруг вспомнил разговор с матерью. Даже на их стороне были люди с различиями в, казалось бы, одинаковых взглядах. А каково было Грейнджер узнать, что тот, кто боролся на стороне добра, оказался способен на угрозы, претящие их изначальной идеологии? Где угрозы, там и действия. Разумеется, Корнер не поведёт за собой толпу верных соратников, но вот причинить значительный вред, как успел убедиться Драко, он очень даже в состоянии.

— Ты считаешь это нормальным, Грейнджер? За это вы боролись столько лет?

Он ожидал, что она ответит в духе истинного гриффиндорца, не знающего сомнений. Но Грейнджер только вздохнула.

— Нет, не за это, — грустно отозвалась она и, прижав к себе кота, скрылась за поворотом.