Ataraxia (гет)

— Опять эта тварь! Почуяла, что хозяин на том свете! — Дин крепко выругался, рукой придерживая вновь заболевшее плечо.

Но Сэма волновало совсем другое:

— Он может проникать сквозь стены, верно?

— Сюда не пройдет. Видишь на стенке тонкую полоску — это эзотерика, письмена, — Дин махнул рукой в сторону и отвернулся к окну. — Этот лемур только по разрешению хозяина может сюда попасть.

— Повезло, но отсюда нужно выбираться. Есть еще один выход?

Дин развел руками и тут же сжал зубы от боли, прострелившей плечо.

— Тогда будем искать. Дин, Гермиона, вы ищете в той стороне, я — в этой.

Стеллажи казались нескончаемыми, совсем как в Зале Пророчеств в Отделе Тайн. Неосознанное сравнение подкреплялось еще и однотонными стенами вместе с царившим на складе полумраком из-за покрытых пылью лампочек. Бредешь себе и бредешь, не видя конца полкам.

— Ты правильно поступила, — вдруг сказал Дин, многозначительно посмотрев Гермионе в глаза. Заметив, что она не понимает, о чем речь, он пояснил: — Я про руку. Это лучший вариант. Я бы сделал так же.

Она кивнула, одновременно соглашаясь и благодаря. Сомнения по поводу этого поступка гложили ее ровно до этого момента: получив одобрение, Гермиона больше не тяготилась своим решением. Незаметно для самих себя они взялись за руки, то ли из-за переполнявшего души понимания, то ли от внезапной нежности. Так они шли вперед, разыскивая выход.

— Вот поэтому я и ушла из Магического мира, — задумчиво произнесла Гермиона, неосознанно поглаживая большим пальцем чужую ладонь. — Устала от того, что волшебники не знают рамок, кроме установленных ими самими. Опоить приворотным зельем, ворваться в чужой дом, смеха ради заставить сапоги пинать прохожих, опутывать разум для собственной выгоды — все это в порядке вещей. Нет, магглы… обычные люди тоже многое вытворяют, но такие поступки порицаются обществом.

Дин ничего не говорил в ответ, просто слушал, и этого было более чем достаточно. Между ними установилось некое единение, не требующее слов, но, несомненно, сближавшее. Оба знали, что крепко влюблены и сейчас не время для этого, но поделать с собой ничего не могли.

Наконец за одним из стеллажей показалась дверь. Открыть ее никак не удавалось, поэтому Гермиона вытащила палочку, бормоча различные отпирающие заклинания. Обычная «Алохомора» не помогла, настолько сильной была защита — сработало только заклинание третьего уровня подготовки мракоборцев, о котором ей когда-то рассказала Тонкс.

За дверью оказалась небольшая комната, залитая желтым светом. В затхлом воздухе кружились мелкие пылинки, железная провисшая кровать была накрыта потертым одеялом, а стол завален пергаментами. Они осмотрели комнату: дальняя дверь вела в ванную, окна под потолком были закрыты решетками. Единственное, что их заинтересовало — небольшая книга для записей в кожаном переплете, на поверку оказавшаяся личным дневником. С трудом Гермиона различила буквы на форзаце: «Собственность Найджела Кромби».

— Нам, кажется, полагается правительственная награда, — сказала она, пролистывая дневник.

— За какие заслуги? — не отрываясь от осмотра шкафа, с усмешкой поинтересовался Дин.

— Мы убили одного из самых опасных преступников Магических Соединенных Штатов — Найджела Кромби, подстроившего катастрофу с Башнями-Близнецами.

— Я думал, что в Башни просто врезался самолет.

— Так и есть, просто Кромби наложил на пилота Империус — это одно из любимейших его заклятий — и ради смеха приказал врезаться в Башни. Кромби разыскивают почти семь лет, за живого обещают 45 тысяч галлеонов — примерно 150 тысяч долларов.

Такие деньги сами плыли им в руки! Он представил, какой ремонт сделает Импале — лакировка, покраска, другие шины, детали кое-какие заменит. Ради вознаграждения можно было попасть еще под парочку заклятий.

От мечтаний он очнулся через пару минут, когда Гермиона встряхнула его за плечи.

— Дин, возвращайся на землю. За мертвого дают в три раза меньше.

— Да все равно это огромные деньги! Только получать их придется тебе — мы с Сэмом… как бы помягче… тоже в розыске.

Она с минуту на него смотрела, как будто ища сходства с Кромби, а после отвернулась и вновь принялась за дневник.

— Надо выбираться отсюда, причем срочно. Мне становится не по себе.

Дин привычно хотел засунуть руку в карман, чтобы взять рацию или мобильный, но куртки на нем не оказалось. Взглянув на Гермиону, он вспомнил, куда она делась.

— Посмотри в левом боковом кармане, там должна быть рация.

Неуклюже пошарив в кармане кожаной куртки, она вытащила рацию и передала ему в руки.

Сэм быстро ответил:

— Нашли выход?

— Нет, зато обнаружили жилище нашего сумасшедшего волшебника. Прикинь, мы стали обладателями правительственной награды в 50 штук баксов!

Из рации донесся свист, выражавший удивление.

— Привалило счастье… Ладно, жду вас на том же месте, нужно кое-что обсудить.

Рация надсадно затрещала и приказала долго жить.

* * *

Они встретились у входа на склад, уселись прямо на стоящие рядом ящики с консервами и поделились друг с другом полученной информацией. Пока Гермиона рассказывала о Найджеле Кромби, Дин заметил, что она изо всех сил избегает смотреть в сторону стеллажа, под которым растеклась крупная густая лужа крови убитого. Сам он смерть колдуна воспринял как счастливый случай, избавивший его от постоянного напряжения и настороженности — ему в последние дни мерещилось, что он, не контролируя себя, выстрел за выстрелом посылает пули в случайных прохожих.

— Итак, что будем делать дальше? — с деланным оптимизмом заявила Гермиона, не прекращая качать недостающими до пола ногами в воздухе.

На минуту все задумались, а после Сэм вынес вердикт:

— Придется идти на приступ. Не станем ждать, пока рпантир нападет на нас, а лучше сами нападем на него. Один откроет дверь, другой встанет с оружием и сразу выстрелит.

Молча переглядываясь, они заняли позиции у двери: Сэм с пистолетом прямо напротив, Дин за его спиной для подстраховки, а Гермионе выпала честь в нужный момент открыть дверь.

— На счет три: раз, два… три!

Дверь распахнулась, но вместо рпантира на пороге оказался человек примерно их возраста, одетый по-маггловски. С удивлением он посмотрел на них — не ожидал, что «пленники» так легко пойдут на контакт. К тому же, один из них, с перебинтованным плечом, резко потянул его за руку в комнату, а девушка вновь заперла дверь.

— О, доктор! — елейным голоском вдруг сказал тот, который втащил его в комнату. — Как поживаете? Какими судьбами?

Тогда он пригляделся и заметил, что знаком со всеми присутствующими, но только при очень неприятных обстоятельствах.

— Эм… Дядю пришел проведать.

— Рассказывайте! — насмешливо сказал Дин.

Но доктор настоял на своем, мгновенно сообразив, что количественный перевес не на его стороне:

— Нет, правда, я к дяде! Он здесь временно остановился.

— Почему не в гостинице?

— Ему здесь больше нравится, — с вызовом сказал доктор, чуть пятясь к стеллажам.

Гермиона не сводила с него глаз, все время держась за палочку, чтобы в любой момент дать отпор. Но доктор вдруг рванул в сторону, и сразу после того, как он очутился в проходе меж стеллажей, с полок попадали консервы, запечатав проход. Послышался тихий смех, полы эхом отражали топот.

— Там должен быть еще один выход! — крикнула Гермиона и бросилась к насыпи из консервов. — Редукто!

Банки разлетелись в разные стороны, некоторые едва не опрокинули стеллажи, но путь был свободен.

Кто-то хлопал в ладоши; Гермиона и Сэм одновременно оглянулись на довольного Дина.

— Браво, — сказал он, продолжая медленно аплодировать. — Время оваций истекло. А теперь — за ним!

И он первый скрылся в проходе.

Лабиринты переходов казались бесконечными. Здесь направо, там налево, прямо, еще раз направо — вскоре в голове у Гермионы все смешалось и она перестала пытаться запомнить дорогу. От непрерывного физического напряжения у нее заныли ноги — все-таки она давненько так не измывалась над своим телом, года так с девяносто восьмого.

— Вон там! — Дин рванул ее за рукав совсем в другую сторону.

Зайдя за угол, Гермиона увидела доктора, оглядывающегося вокруг, как загнанный в угол зверек. Он и был им — сам того не желая, доктор оказался в тупике.

Прижавшись спиной к стене, будто от этого вдруг появится секретный проход, он вытянул вперед правую руку; бледные пальцы крепко сжимали волшебную палочку.

— Турн цин… — но договорить заклинание доктор не успел. Палочка под действием Экспеллиармуса выскользнула из его рук и отлетела куда-то в сторону.

Гермиона прекрасно знала, какое заклинание хотел применить доктор. Однажды она уже видела его в действии: страшное, еще более ужасное, чем Авада Кедавра, оно восходило ко временам конкистадоров и колонизации Америки. Чтобы усмирять бунтовавших краснокожих, английские офицеры придумали великолепный способ устрашения — заклятье обращало человека в прах и пепел. Именно поэтому не сложилась ее карьера мракоборца, а потом целителя: на одной из операций ее напарник рассыпался кучкой пепла. Всюду ей мерещилось искаженное ужасом лицо в тот миг, когда ноги его, а потом и все остальное, постепенно разрушалось прямо на глазах.

Оставшись безоружным, доктор не растерялся. Словно бы вспомнив о чем-то важном, он снова заговорил: теперь это было не заклинание, а короткая латинская фраза. Из ниоткуда перед ним появился рпантир, который, ощетинясь, начал наступление.

Гермиону оттолкнули в сторону; потеряв равновесие, она упала прямо на стеллаж, мигом опрокинувшийся под давлением ее тела. Лежа среди консервных банок, она видела, как доктор стремглав бросился в образовавшийся проход.

Гермиона оглянулась: Винчестеры были слишком заняты рпантиром и не могли заметить исчезновения виновника многих событий. В тот момент, когда Сэм пытался перезарядить пистолет, она поднялась на ноги и молча прошла вслед за доктором.

Картина, которую она застала, поразила ее разум: доктор на коленях сидел возле тела Найджела Кромби. Кровь перепачкала его одежду, но он игнорировал этот факт. Подойдя ближе, Гермиона заметила, что он тихо всхлипывает.

— Не бегите, — сказала она, медленно подходя к телу. — Я хочу сначала кое-что у вас спросить.

На нее посмотрели два карих теплых глаза, похожие на ее собственные.

— Я не хотел, — пробормотал доктор, приподнимаясь. — Я не хотел его смерти. Мы просто вычищали ненужных. Уничтожали предателей.

Она будто оцепенела: не смея пошевелиться, пока доктор медленно поднимался, Гермиона смотрела на него, затаив дыхание.

— Вы мне не верите, — тихим голосом сказал он, выпрямившись во весь рост. Его живые глаза вдруг превратились в кукольные, остекленевшие, мертвые. В уголках собрались слезы, а одна капля уже скатывалась по щеке. — Не надо. Просто запомните — я не хотел.

Умом Гермиона понимала, что нужно что-то делать: нападать, защищаться, звать на помощь. Но вместо этого она стояла, замерев, и ждала, что ее спасут. За этот промежуток времени она привыкла быть дамой в беде, и перестроиться оказалось не так-то просто.

— Я не хотел, — еще раз повторил он, прежде чем Гермиона почувствовала, что палочка исчезла из ее рук. «Авада Кедавра!» — и палочка покатилась из разжавшейся ладони.

Она хотела бежать, спрятаться, закрыть голову руками, будто самым надежным щитом. Теперь рядом с ней лежало уже два тела — Найджела Кромби, одного из самых опасных преступников континента и доктора, неизвестно, действительно ли приходившегося ему племянником.

Рядом засветился фиолетовый шар: над еще теплым телом навис рпантир. Обнюхав своего бывшего хозяина, он аккуратно слизнул с его щеки слезинку. Глянув на Гермиону в последний раз, рпантир рассыпался кучкой лилового пепла.

Время потеряло счет; продолжая стоять на месте, она мысленно твердила одну и ту же фразу: «Все закончилось». Поэтому когда ее прижали к себе крепкие, мускулистые руки, Гермиона просто пробормотала:

— Все закончилось.

Так и не сообразив, как она оказалась в машине, до самого мотеля Гермиона просто смотрела в окно. Больше в этот день она не сказала ни слова.