Следующая цель (джен)

Проснулся я от душераздирающего вопля. Не помню, что мне снилось, очевидно, что-то хорошее, потому как контраст показался разительным. Я резко сел…

Вернее, попытался. В глазах потемнело, тело пронзила жуткая боль, но я не сдвинулся ни на дюйм. В первый момент, спросонья, это напугало — неужели меня парализовало?! Вторая попытка принять вертикальное положение также не увенчалась успехом. Зато стало ясно, что всё не настолько ужасно, как я вообразил: пальцы рук двигались свободно, хотя максимум, что я мог, это приподнять кисти, на большее сил не хватило. А вот с ногами дело обстояло хуже: правая ещё шевелилась, хоть и с трудом, а вот левая… Мне показалось, что я лишь подумал о движении, а боль вспыхнула вулканическим огнём, в одно мгновение выбив из меня дух.

Переждав новую волну боли, пронзившую всё тело, я утешил себя тем, что хотя бы не стал прикованным к постели инвалидом, и наконец-то оторвал голову от того, на чём она лежала, и что ни при каких обстоятельствах нельзя было назвать подушкой. Перед глазами поплыло, шею прострелило, но нужно было рассмотреть повреждения, однако всё, что я увидел — грязные, местами порванные штанины и носки изношенных кроссовок. И каменную стену.

К боли от травм прибавились неприятные ощущения от затёкших от долгой неподвижности мышц, так что пришлось опустить голову обратно на плоский блинчик, заменяющий подушку, и прикрыть глаза, пережидая. Зато стало очевидно, что пока я пребывал в блаженном бессознательном состоянии, меня успели переместить в другое место. Что ж, и в этом можно отыскать положительную сторону — допросы остались позади.

Следующая попытка встать тоже с треском провалилась… М-да, судя по ощущениям, целых костей во мне не осталось. Голова немилосердно кружилась от малейшей попытки её повернуть, тело ныло, настойчиво намекая, что не потерпит никаких излишеств вроде движений, так что я вновь закрыл глаза и постарался расслабиться. Что ж, ничего не поделаешь, придётся прислушаться к желаниям организма.

Просто так лежать было скучно. Учитывая физическое состояние, мысли — всё, что у меня оставалось, и не думать я просто не мог. Я, конечно, понимал, что скука — это лучшее, что ждёт меня в ближайшие годы, но смириться с этим было непросто. В голову лезли воспоминания о последних днях с друзьями, о неактуальных ныне планах на будущее, о том, что сейчас происходит в школе… Вот только я знал, что с ума сойду, если снова начну искать ложь в словах Волдеморта или оправдания для друзей. Нужно было придумать способ отвлечься от действительности, мне подошло бы что угодно, любой предмет размышлений! За прошедшие годы я в совершенстве овладел таким нужным навыком, как способность отрешаться от реальности. Помогли мне в этом, как ни странно, самые ненавистные люди: Дурсли и Снейп. Что родственники, что учитель постоянно меня оскорбляли, и если бы я выслушивал их внимательно, принимая всё близко к сердцу, вряд ли удержался от применения пыточных проклятий. А так как большую часть обидных слов я пропускал мимо ушей, умудрялся сдерживаться. Сейчас это было очень кстати: мне и так было чертовски плохо, мои перспективы могли бы убить на корню любую степень оптимизма, и в лишних поводах для депрессии я не нуждался.

В моём новом месте жительства взгляду задержаться было абсолютно не на чем: голые серые стены, окошко микроскопических размеров, служащее скорее вентиляцией, чем связью с миром, и закрытая дверь — это всё, что удалось рассмотреть из моего положения. Но меня это не остановило: нет настоящего предмета, на который можно направить внимание, значит, я создам вымышленный. Сосредоточившись, я стал вспоминать строки из любимой книги «Запретная анимагия», которую за тот год, что мы бегали по лесам, практически выучил наизусть, хотя так и не удосужился этой областью заняться, и вскоре погрузился в транс.

— Эй, Поттер, ты так и не пожрал?

Резкий голос вырвал меня из подобия сна. Мужчина не входил в мою камеру, так что рассмотреть его не было возможности, но, судя по тембру, он не был молод.

— Что, думаешь, если будешь воротить носом, я тебе фуагру притащу? Вот, полюбуйся, что о тебе пишут. И сожри, наконец, это.

Загрохотал засов, заскрипела дверь, зазвенел металлический поднос, снова дверь и засов, и удаляющиеся шаги. Открыв глаза, я скосил их на пол, силясь рассмотреть, куда он бросил газету, но близорукость не позволила. Ну и ладно, у меня есть более серьёзные проблемы, нежели информационный голод.

— Поттер, да мы соседи? — нарушил установившуюся тишину знакомый голос. — Вот уж не предполагал, что и тут придётся «наслаждаться» твоим обществом.

О, Малфой! Уж его голос я не спутаю ни с каким другим. Я уже открыл рот, собираясь ехидно ответить, когда понял, что из горла не просачивается ни звука. Да что же это такое?! Мало того, что меня без суда и следствия засунули в Азкабан, обвинив во всех грехах, избили, переломав чуть ли не все кости, так ещё и голоса лишили?!

Боже, как же я ненавижу их! Всех! Начиная со старого козла и заканчивая проклятой грязнокровкой и предателем крови! Ещё на прошлой неделе я без раздумий кинулся бы в драку, посмей кто-нибудь так назвать моих друзей, а теперь я сам не могу для них найти цензурных слов. Друзья! Ха! Да скорее Малфоя можно так назвать — он, по крайней мере, никогда не лгал, глядя мне в глаза. А эти не просто лгали, они годами притворялись, играли роли… Для меня Гермиона и семья Уизли давно стали родными, да я жизнь готов был за них отдать, и отдал! А они… Чёртовы лицемеры! Вот не хотел вспоминать, а мысли сами всё время возвращаются к событиям второго мая. Кто бы мог подумать, что для меня всё закончится так?

Хотелось рассмеяться. Не потому, что в этой ситуации было что-то весёлое, скорее злобно похихикать над собой. Каким же наивным и доверчивым я был! Дамблдор вёл меня к убийству Тома Риддла семь лет, подстраивал различные «проверки», из которых я чудом выбирался живым, окружал своими людьми, лгал на каждом шагу, а я и не замечал, что ничем не отличаюсь от жертвенного барана. Я так радовался, что могу быть полезным, спасти людей… Смешно. Как будто ничего толком не знающий подросток реально мог повлиять на события, как будто от меня что-то зависело. Хотя, судя по суете вокруг пророчества, всё-таки мог. Вот только не знал я ни тогда, ни сейчас, как это сделать.

В тот день, второго мая, всё пошло наперекосяк с самого начала, ещё с Выручай-комнаты. Я хотел незаметно пробраться внутрь Хогвартса и найти крестраж, но Гермиона убедила нас с Роном, что сначала мы должны успокоить друзей. Спрашивается, зачем? О крестражах мы всё равно сказать не могли — Дамблдор запретил распространяться об этом, и мы честно выполняли наказ, а достоверно солгать, что всё будет хорошо — кто бы нам поверил? Мы, конечно, соскучились по однокурсникам и хотели знать, как дела в школе, но рисковать всей миссией из-за нерационального желания поздороваться?.. Нужно было сразу же выставить всех из Выручай-комнаты и войти снова, чётко представляя диадему. Но ни Рон, ни Гермиона не верили, что крестраж может быть спрятан в месте менее жутком, чем Тайная комната. А время шло. Почему я не поступил по-своему? Почему не настоял? Почему я всегда уступал друзьям? Теперь поздно кусать локти. Момент был упущен: пока я бегал за Серой Дамой, подтверждая мою версию, Пожиратели смерти узнали, что я в замке, и в Выручай-комнате мы столкнулись с слизеринцами.

Сейчас-то я понимаю, что в тот день очень многие вели себя странно — странно даже с учётом всех обстоятельств, — а тогда все нестыковки проходили мимо моего внимания, и я мог думать только о крестражах. Столкновение с Малфоем, мгновенно принявшегося отвлекать внимание Рона и Гермионы оскорблениями, интересовало меня больше попыток Крэбба что-то рассказать. Интересно, прислушайся я к его словам, это что-нибудь изменило бы? Может, спасло чью-то жизнь или хотя бы уменьшило повреждения, нанесённые Хогвартсу? Кому вообще пришло в голову назначить Крэбба переговорщиком?! Хотя разница на самом деле небольшая: что Крэбб с Гойлом, что Малфой — в первой половине дня я ещё был «настоящим гриффиндорцем», а для нас не существует полутонов — только чёрное и белое, только враги и друзья. Иными словами, я ничего не заметил.

А вот потом, когда мы с Томом встретились лицом к лицу… После пожара в Выручай-комнате, сражения, беготни по всему замку, смерти Фреда и обрушившейся на меня каменной стены, разрушенной Бомбардой, скажу откровенно, соображал я не очень хорошо. Конечно, я понимал, что должен любыми путями выполнить распоряжение профессора Дамблдора и уничтожить крестражи, но не обращать внимания на бедственное положение союзников, ранения однокурсников, проходить мимо нуждающихся в помощи друзей — это было неимоверно сложно, даже с учётом того, что я знал, что так нужно. А уж воспоминания Снейпа и вовсе предопределили каждый мой следующий шаг. Я шёл на смерть с открытыми глазами. Что такое моя жизнь по сравнению с жизнями Гермионы, Рона и всех остальных Уизли, сокурсников и учителей, и даже незнакомых мне волшебников?..

Вот только встретили меня совсем не так, как я ожидал. Во-первых, Волдеморт был один, во-вторых, вместо Авады в лоб, я получил приглашение «присесть и послушать», в-третьих, Тёмный Лорд был настроен доброжелательно, если это слово вообще к нему можно применить. Палочки я лишился ещё на подходе к поляне, на которой расположился Риддл, так что возразить мне было нечего… Но слушать его лживые речи я всё равно не собирался, о чём и заявил в довольно резкой форме. Он хмыкнул и вместо того, чтобы бессмысленно тратить нервы и время на уговоры, просто обездвижил меня и ткнул головой в Омут памяти. Гениальный ход на самом деле. Даже странно, что ему раньше не пришло в голову поступить столь разумно, вместо привычно-бессмысленных пафосных речей.

С первых же мгновений мне стало дурно. Как же я заблуждался! Вовсе не Риддл обманывал меня, скорее уж лгали нам обоим, вдумчиво стравливали, с любопытством учёных наблюдая за нашими трепыханиями.

Вся моя жизнь была сплошным обманом. Ложью было всё: от любящих Джеймса и Лили Поттер до необходимости умирать, чтобы уничтожить находящийся во мне крестраж. От ненавидящего меня Снейпа до верных друзей… Правдой было лишь пророчество, вернее, факт наличия пророчества, потому что само оно звучало не так, как мне сказали.

Первым воспоминанием в Омуте стала мольба непривычно молодого Снейпа. Увидеть униженного профессора, на коленях просящего сохранить жизнь моей матери, не было потрясением — я уже знал эту часть истории от первоисточника. Но вот ответ Тёмного Лорда меня поразил:

— Конечно, Северус, я знаю, что ты её любишь. Мне это непонятно, но… Убеди Поттеров оставить ребёнка с няней. Прежде чем что-то решать, я должен проверить, действительно ли Гарри Поттер тот самый герой пророчества.

У меня мгновенно возникло множество вопросов, но задать их я не смог — следующая картина поразила меня в самое сердце. Это было воспоминание о подслушанном Снейпом разговоре моих родителей, который состоялся в Больничном крыле Хогвартса первого ноября. Около кровати с ребёнком, в котором я без колебаний опознал самого себя по зигзагообразной глубокой ссадине на лбу, стояли Джеймс, Лили и Альбус Дамблдор и обсуждали они, ни много ни мало, моё переселение к Дурслям.

Да-да, в роковую хэллоуинскую ночь мои родители не погибли, поскольку последовали совету Снейпа и оставили меня с няней. А те картины, что появлялись у меня под воздействием дементоров, объясняются довольно просто: родители уговорили няню выпить Оборотное зелье, якобы потому, что я боялся чужих людей.

Я едва не завыл в голос от тоски и боли в сердце. Как бы ни были ужасны дементоры, но именно в их присутствии я впервые услышал мамин голос, увидел, как она защищала меня… На деле же оказалось, что заступилась за меня совершенно чужая женщина, по-человечески пожалевшая маленького ребёнка. Риддл, конечно, не знал её имени, но через Снейпа выяснил, что та нянчила меня почти два месяца, в то время как родители предпочитали избегать потенциально опасного дома в Годриковой Лощине.

Понятия не имею, как Джеймс и Лили оправдывались сами перед собой, а я не смог найти смягчающих обстоятельств. Пусть даже Лорд и не собирался с порога бросаться убивающим проклятием, но оставить сына на волю случая и милость главного врага — это перебор.

Видя их почти спокойные лица, я физически почувствовал, как меня охватывает ярость. В том момент я, кажется, даже не понимал, что передо мной не родители, а всего лишь воспоминание, и, не удержи меня Волдеморт на месте, я собственными руками свернул бы дорогим маме и папе шеи. Однако Лорд не дал мне времени на осознание новой информации — картина снова изменилась.

В третьей серии снова был Снейп: жалкий, раздавленный, на коленях… Волдеморт любезно пояснил, что к тому моменту воспоминания Северуса были подчищены, и он был уверен, что его любимая женщина мертва. Вот только Дамблдору, видимо, этого показалось мало, и он вынудил Снейпа поклясться, что тот сохранит в тайне от меня взаимоотношения с Лили Эванс и будет вести себя враждебно.

И снова у меня возникло множество вопросов и, как и раньше, озвучить их я не успел — картина сменилась. Перед моим взором предстал всё тот же директорский кабинет, но в менее презентабельном виде. Судя по всему, это воспоминание датировалось концом моего пятого курса: на это недвусмысленно намекал разгромленный шкаф и поломанные, когда я обвинял Дамблдора в смерти Сириуса, безделушки. Помнится, уходя, я столкнулся со Снейпом перед горгульей и, естественно, не удержался от грубости. Тогда я не обратил внимания, что профессор не снял с меня баллы, не назначил отработку… да он даже замечания мне не сделал! Гибель Сириуса сильно повлияла на меня, как бы я ни относился к профессору зельеварения, я всегда ценил его помощь, но в тот день я обвинял не только себя и директора, но и Снейпа…

Началось воспоминание с того, что Дамблдор многословно рассказывал Снейпу о важности моей миссии, а тот возражал, уговаривая старика не отправлять меня к Дурслям. Я ушам не поверил, когда услышал, как Северус Снейп говорит, что я нуждаюсь в заботе друзей, ведь гибель Блэка стала для меня крахом всех надежд. А вот ответ Дамблдора удивил даже больше, чем информация о живых родителях: с неизменной улыбкой на губах пользовавшийся моим безграничным доверием старик парировал, что Уизли нужно отдохнуть от моего общества, ведь у всех есть отпуск, чем же Рон хуже?

— Пусть мальчик отдохнёт, Северус, — добродушно отмахивался Альбус, — Рональд и так намекал, что его услуги оцениваются слишком дёшево. В конце концов, из-за дружбы с мистером Поттером он вынужден постоянно рисковать здоровьем. Я опасаюсь давить на мистера Уизли, переходный возраст, сам понимаешь. Ещё не хватало, чтобы он, как в прошлом году, отказался от работы…

Меня словно обухом по голове огрели. Рон дружил со мной за деньги?! Да не может такого быть!.. Но внутренний голос настойчиво шептал, что не только может, но почти наверняка так и есть. Рон слишком любил галлеоны, чтобы заподозрить его в порядочности.

Почему-то я сразу же поверил Волдеморту. Я ненавидел его всего фибрами души семь лет, считал его Злом с большой буквы, винил в смерти множества дорогих мне людей, но признавал, что лжи между нами не было. Даже видения на пятом курсе, из-за которых погиб Сириус, — Лорд не лгал. Манипулировал, запугивал, откровенно издевался, но не лгал, я сам додумал то, что он стремился мне внушить. Или просто яростно отмахивался от самой возможности проверить, ведь это было не только рискованно, но и противоречило всему, в чём меня настойчиво убеждали год за годом. К тому же Дамблдор учил меня на примере воспоминаний профессора Слизнорта отличать настоящие картины прошлого от поддельных. То, что сейчас показывал Лорд, было правдой.

Истина — это то, что мы должны принять, став взрослыми. Не приятная успокоительная ложь, а порой отвратительная в своей откровенной наготе правда. Обидно признавать собственную глупость, но я умудрился перепутать врагов с друзьями. Мой лучший друг получал зарплату за время, проведённое со мной. А ненавистный Снейп, которого я семь лет называл не иначе как «сальноволосым ублюдком», напротив, оказался единственным, кого волновало моё душевное состояние.

Наверное, именно в этот момент способность удивляться мне отказала.

Воспоминаний было много. В них были разные годы, разные люди, некоторых я даже не знал, объединяло их то, что все слова и поступки в них были направлены против меня.

Я давно утратил веру в безгрешность Дамблдора, понял, что тот был не истиной в последней инстанции, как мы думали в раннем детстве, а простым человеком. Пусть много знающим и опытным, но человеком. А людям свойственно не только оступаться, но и совершать ошибки вследствие добросовестного заблуждения. Я знал, что директор часто скрывал от меня важные вещи, использовал втёмную, но настолько циничного отношения к своей персоне всё-таки не ожидал. И ладно ещё, если бы он был один, но нет, увиденное очерняло всех людей, что были мне близки.

Когда я вынырнул из Омута памяти, первым порывом было найти родителей. Я даже не могу сказать зачем. В тот момент я не думал о мести, кажется, я вообще тогда не был способен на оценку чужих поступков, просто хотел взглянуть в глаза людям, обрёкшим родного сына на такую судьбу. Волдеморт успокоил меня, сообщив, что Джеймс давно мёртв, по иронии судьбы погибнув в автомобильной аварии в восемьдесят шестом. А вот Лили… Мать была не только жива, но и воспитывала моего родного брата. Более того, после смерти Поттера она снова вышла замуж, родив ещё и дочь.

Это стало последней каплей. Меня выкинули на улицу в самом что ни на есть прямом смысле этого слова, а другие дети живут с моими любящими родителями… Почему? За что? Чем я прогневил богов?..

— Поттер, приди в себя, сейчас у тебя есть более насущные проблемы, чем упиваться жалостью к себе, — Риддлу хватило одного взгляда, чтобы понять, что со мной происходит, и он встряхнул меня, как котёнка. — Ну же, Гарри, ты же никогда не сдавался.

Шок от увиденного был так силён, что даже совершенно не типичные для Волдеморта поведение и слова меня не взволновали. Наверное, он специально взял такой тон, чтобы усыпить мою бдительность; а может, непроизвольно скопировал манеру Дамблдора, зная, что со мной это всегда срабатывало… Или вспомнил собственное сиротское полуголодное детство и пожалел меня — хотя это я, пожалуй, загнул.

— Что тебе от меня нужно?

— Крестраж в тебе. Я извлеку его, и мы станем свободны от пророчества и необходимости продолжать эту бессмысленную борьбу.

— Ты прав, жить мне незачем.

— Глупец! Я вовсе не собираюсь тебя убивать. У тебя начнётся новая жизнь!

Признаться откровенно, я не поверил. Я был совершенно убеждён, что, получив желаемое, он тут же меня убьёт. Однако не помешал Волдеморту перемещать меня в Тайную комнату, проводить ритуал — мне было наплевать. Апатия навалилась многотонной китовой тушей, погребая под собой жажду сопротивления, волю к победе и даже элементарное упрямство, не позволявшее мне сдаваться в прошлом. Раньше я считал, что «разбитое сердце» — это образное выражение, сейчас же понял, что это скорее диагноз: внутри груди что-то сжималось от боли, царапалось осколками, мешало дышать…

Час спустя Риддл удовлетворённо улыбнулся, и я увидел, что он сжимает в руке новый крестраж — ничем не примечательную небольшую статуэтку кошки.

Ощущение было такое, словно с меня сняли жгуты, долгие годы сдавливающие мои руки, ноги, шею, голову, грудь… Вокруг меня искрилась магия, цвета стали ярче, лёгкие заполнил свежий воздух… А главное, боль в груди пропала.

— Гарри, ты свободен, — улыбка Волдеморта больше не пугала, наоборот, она смотрелась уместно и вызывала желание улыбнуться в ответ.

Я не понимал, что со мной происходит. Может, я сошёл с ума, но Том Риддл больше не казался мне монстром, великим Злом — скорее, просто уставшим от бессмысленной борьбы человеком. После ритуала с его лица пропала трупная бледность и нечто, подозрительно напоминающее чешую; длинные пальцы больше не напоминали кости, обтянутые кожей; даже лысый череп хоть и не покрылся роскошной шевелюрой, но приобрёл пушок… Но самые серьёзные изменения затронули его глаза. Больше не было пугающего багрового цвета, они приобрели красивую, но вполне обычную синеву… Несколько секунд я разглядывал новый облик Волдеморта, а потом всё-таки неуверенно растянул губы в ответной улыбке.

— Мы оба свободны, — добавил он, удовлетворённо кивнув. — Выполни предназначение, доиграй пьесу до конца. Людям нужно своими глазами увидеть, что Зло повержено, иначе они не поверят. После того, как ты «окончательно убьёшь» меня, начнётся новая эпоха.

Том был прав. Раз он решил уйти со сцены в тень, для Англии на самом деле начнётся новая эпоха — мирная. Без него и Альбуса Дамблдора, двух пауков-гроссмейстеров, оплётших страну своей паутиной, жертвующих сторонниками в попытках прибрать к рукам власть и занять «трон», люди смогут не бояться завтрашнего дня.

Я понимал это, но как-то отвлечённо. Может быть, именно в тот самый момент тихо и незаметно скончался мой внутренний ребёнок. Тот самый, что готов был спасать незнакомых людей, рискуя собственной жизнью, тот, кто считал Рональда Уизли братом, тот, кто восхищался Дамблдором. Сейчас меня почти не волновало, что будет с защитниками Хогвартса, Пожирателями смерти и всей Великобританией, в гораздо большей степени меня интересовало, кто из моих так называемых друзей предал меня. Рон — это точно. Может, я и идеализировал близких, но у Рона было слишком много недостатков, чтобы даже слепая дружба их полностью скрыла. Уизли был дико завистлив. Лучшая оценка, новая мантия, лишнее объятие Гермионы — он на всё болезненно реагировал. На первых курсах я отказывал себе во многом, лишь бы не обижать его, а потом просто научился скрывать вещи, которые могут вызвать зависть. Хотя, конечно, платы за дружбу я не ожидал.

Гермиона? Её предательство под сомнением. Нет, показанные воспоминание и её выставляли в не лучшем свете, но… Ну не хотел я в это верить! Внутренний голос жестоко напоминал о каждом подозрительном случае, которые теперь, после просмотра воспоминаний, представали в абсолютно ином свете. Раньше это были подозрения, и я вполне успешно от них отмахивался, но сейчас…

Я так погрузился в размышления, что не задумывался о собственных действиях, просто исполняя то, что приказано.

Волдеморт тщательно подготовился к своему «последнему бою», даже моё заторможенное состояние не испортило «дуэль». Вот только он не учёл один очень важный фактор — Дамблдора.

Сражение мы разыграли как по нотам. Два заклинания сталкиваются, образовавшаяся связь из «брызг» формирует капли-утолщения на луче, я хватаю палочку обеими руками, крепко сжимаю ладони, и — да, мои капли начинают двигаться к лордовской палочке, как и в прошлый раз, на кладбище Литтл-Хэнглтона. Риддл едва заметно кивает, давая понять, что пора, и я тут же дёргаю палочку и разрываю связь. Со стороны всё выглядело так, будто тело Волдеморта растворилось в воздухе, осыпавшись пеплом, а на самом деле он просто исчез из Хогвартса, воспользовавшись неактивным более антиаппарационным барьером.

И вот тогда и появился директор. Над полем боя повисла гнетущая тишина. На воскресшего Дамблдора с одинаковым ужасом смотрели и друзья, и враги: всё-таки свидетелей его смерти и последующих похорон было много. Но изумление не продлилось долго: первой к нему кинулась МакГонагалл, а уже за ней последовали другие. Не прошло и минуты, как Альбуса окружила восторженная толпа.

Даже с учётом всех потрясений того дня я не мог не удивиться их поведению. Кем бы ни считали Дамблдора, какая бы репутация у него ни была, но ведь он фактически бросил всех на произвол судьбы, когда фальсифицировал свою смерть. Целый год он скрывался, позволяя Волдеморту бесчинствовать, зато стоило тому пасть, как Альбус оказался тут как тут! Я и сейчас не понимаю, почему защитники Хогвартса встретили его появление на ура, не удосужившись поинтересоваться, где старик пропадал весь последний год.

Заявление Альбуса было довольно кратким — ну или это мне так показалось, — он просто сообщил, что теперь всё позади, и он вернулся к любимым студентам, после чего как ни в чём ни бывало принялся отдавать распоряжения. И будь я проклят, но этого оказалось достаточно, чтобы никто не задал ни одного неудобного вопроса!

А я так и стоял над местом «смерти» Тёмного Лорда с волшебной палочкой в руке, как идиот хлопая глазами. В принципе, я не сомневался, что Альбус настоящий, вот только не знал, как с ним себя вести. Многочисленные воспоминания сначала Снейпа, а потом и Волдеморта перевернули мой мир с ног на голову, а мой моральный вестибулярный аппарат к подобным потрясениям оказался не готов… Может, кинься я в объятия директора, он пожалел бы меня… Прояви я радость от встречи, улыбнись… Однако в тот момент я совершенно не хотел улыбаться и в результате пропустил тот миг, когда ещё можно было что-то предпринять для спасения. Не успел я даже рта открыть, как меня поразило прозрачным лучом неизвестного заклинания, выпущенного палочкой Дамблдора. Судя по отсутствию удивления на лицах рядом стоящих волшебников, враждебных действий никто не заметил. Больно мне не было, разве что только морально. Я не мог ни закричать, ни кинуться с кулаками, ни даже пошевелиться — не мудрствуя лукаво, директор приложил меня парализатором.

И снова никто не удосужился поинтересоваться, что со мной произошло, почему я упал на землю и лежу без движения. Словно внезапно моя судьба перестала быть всем интересна. От шока я так и не оправился, поэтому даже не пытался скинуть заклинание — покорно ждал, когда на меня обратят внимание. Всё, что я мог — это вращать глазами, поэтому пытался поймать чей-нибудь взгляд, Рона, Гермионы, на худой конец Джинни. Однако время шло, а мои так называемые друзья даже не смотрели в мою сторону. Собственно, единственными, кто поинтересовались, что со мной, были пленные Пожиратели смерти, а остальным было плевать — они радовались победе в войне, смерти Тёмного Лорда и воскрешению Дамблдора.

Проигнорировать прямой вопрос Альбус не мог, тем более что некоторые ученики и преподаватели тоже заинтересовались моей участью… Вот только почему никто не смотрел в мою сторону? Гримаса недовольства так и не появилась на лице Альбуса; вспомнив о роли доброго дедушки, он поспешно изобразил скорбь и, никого не подпуская к моему обездвиженному телу, стоя надо мной, едва ли не наступая мне на голову своими клоунскими остроносыми ярко-синими туфлями, толкнул речь о трагической судьбе Мальчика-Который-Выжил-но-отдался-Тьме, и который победил Волдеморта только затем, чтобы занять его место.

Моё изумление не передать словами. Пусть я и помог Тому Риддлу, но ведь не по своей воле… И он всё равно исчез, так какая им разница, как именно это было достигнуто? И вообще, никто же не знает… Это было настолько несправедливо, что на глаза навернулись слёзы обиды. Я рисковал всем, что мне было дорого, чтобы спасти этих людей, я без колебаний пошёл умирать, лишь бы они жили, а они даже на секунду не усомнились в моей виновности: все мгновенно поверили в моё предательство!

Это сейчас я могу с усмешкой качать головой, мол, смерть Тёмного Лорда видели все, а значит, необходимость в Избранном отпала и от него можно было избавиться, а в первый момент, услышав официальную версию… Мавр сделал своё дело, мавр может уходить.

Потом было много суеты, криков, слёз радости от победы и горя от смерти близких. Я услышал имена погибших: Фред Уизли, Колин Криви, Люпин и Тонкс… Люди проходили мимо меня, как мимо пустого места. Никому не приходило в голову даже проверить, а жив ли я.

Длилось это несколько часов. Тело затекло от неудобной позы и холода, но это пошло мне даже на пользу, по крайней мере, я смог немного успокоиться и начал осознавать происходящее, хотя пошевелиться так и не смог. Но время шло, ничего не менялось, и мной всё сильнее овладевало отчаяние. И вот когда я уже совсем смирился, что так и сдохну, никем не замеченный, прямо под носом у «друзей», на моё лицо упала тень.

— Бедный глупый Гарри, — ласковый голос Луны звучал как-то странно, — ты так и не понял, что нарглы захватили твой разум.

Милая, добрая, немного сумасшедшая Луна, та самая девушка, что стояла рядом со мной в Отделе тайн и утешала после смерти Сириуса, смотрела на меня как на какое-то насекомое. Без злости или ненависти, просто я для неё стал никем.

— Луна, что ты там нашла? Иди сюда, поможешь перенести Эрни, у него нога сломана.

Лавгуд поспешно поднялась с корточек и, даже не взглянув на меня на прощание, отошла. Вот тогда до меня и дошло, что все остальные меня просто-напросто не видят. Что делать, я не имел ни малейшего понятия. Пошевелиться я не мог, позвать на помощь — тоже.

Впрочем, снова предаться печали мне помешал Дамблдор. Закончив с отправкой Пожирателей смерти в Азкабан, он подошёл ко мне и, внимательно взглянув в глаза, молча поднял левитационными чарами и понёс в замок.

Потом было много боли, много вопросов и темнота. Ну, а апофеозом стало заключение в Азкабан нового узника под номером 3091.

— Да что же это такое?! Поттер, ты какого хрена не ешь?

Я почти радовался возвращению охранника, по крайней мере, он прервал поток болезненных воспоминаний.

— Вот ублюдок! Ну, ничего, скоро ты перестанешь кочевряжиться…

Что-то со смачным шлепком упало на пол. Шаркающие шаги стали удаляться и вскоре затихли где-то вдали.

Услышав о еде, мой организм недвусмысленно намекнул, что совсем не прочь подкрепиться, вот только руки-ноги по-прежнему не двигались. Тяжко вздохнув, на что поломанные рёбра отозвались вспышкой боли, я принялся убеждать себя, что вовсе и не голоден.

— Эй, Поттер, ты там вообще жив хоть? — подал голос Малфой, когда охранник покинул наш этаж. Не дождавшись ответа, он обиженно вздохнул. — Если ты со мной говорить не хочешь, я пойму, но ты вообще не издал ни звука с самого момента появления, — он сделал паузу, очевидно, давая мне возможность вставить реплику, но, в конце концов, снова ничего не дождавшись, решил больше не тратить на меня время и разочарованно закончил: — Ладно, может, передумаешь…

Малфой бы очень удивился, узнай он, как мне хотелось с ним поговорить. Вот только горло отказывалось пропускать хоть какие-то звуки, как ни старался я выдавить из себя слова.

Открыв глаза, я понял, что близится вечер: в камере стало заметно темнее. А ещё похолодало. Додумать мысль мне помешал иррациональный страх, казалось, заполнивший всё моё существо. Дементоры. Только я мог забыть, что Азкабан охраняют эти существа.

Приближение азкабановской стражи почувствовал не только я: откуда-то издалека зазвучали стоны; чуть ближе кто-то зашевелился многоногим чудовищем, словно несколько человек одновременно решили изменить своё положение; возгласы раздавались всё ближе, пока в конце коридора не зазвучали приглушённые ругательства, так же сменившиеся стонами.

Самое ужасное, что мне нечего было противопоставить давящему присутствию дементоров. Очевидно, я пострадал сильнее и не отделался поломанной ногой да рёбрами, иначе объяснить проблемы с головой я не мог — травма явно была серьёзной. Ну как можно было не подумать о дементорах? И это мне-то, теряющему сознание от их присутствия. Вспомни я вовремя, чьё соседство ждёт меня ночью, не стал бы заниматься анимагией днём, а теперь поздно сожалеть. Два урока подряд — это даже не самоубийство или мазохизм, а откровенный идиотизм. В любимой книге постоянно напоминали об этом, вот только я так и не понял, почему медитация дважды в день опасна для жизни, здоровья и психики. Запомнить и принять смог, а понять — нет.

Что ж, ничего не поделать, сегодня ночью меня ожидают ужасные картины прошлого, от этого никуда не деться. Вот только отчаиваться я не собираюсь. Раз дементоры не дадут забыть худшие моменты жизни, буду помнить, кто знает, может, когда-нибудь мне доведётся отомстить.

* * *

К концу недели я впервые смог сесть. Несмотря на слабость и боль, первым делом я ползком добрался до крана: уж слишком отвратительно было лежать в собственных экскрементах. Колдовать без палочки я, конечно, не мог, но магия и так помогла мне выжить, ускорив регенерацию: сломанная нога хоть и продолжала болеть, но если не напрягать и не пытаться сгибать её, не доставляла таких мук, как в начале заключения, да и дышать я стал нормально, а значит, рёбра тоже срослись.

Ледяная вода меня взбодрила. Дрожащие от слабости руки едва двигались, но я не отступал, стараясь смыть с себя грязь.

Услышав шум воды, Малфой вновь возобновил попытки разговорить меня, прекращённые на второй день, но тут я не мог ему помочь — голос так и не вернулся.

Более или менее отмывшись, я обессиленно сидел прямо в луже, ожидая, пока боль утихнет, и совершенно не чувствовал холода. Даже такое незначительное движение утомило меня. На глаза попалась газета, брошенная охранником в первый день моего заключения. Всю первую полосу занимал групповой снимок. В центре композиции стоял загадочно улыбающийся Дамблдор в окружении моих бывших друзей по ОД и других защитников замка, машущих колдокамере, а слева жались пленённые Пожиратели смерти.

У меня вырвался беззвучный смешок. Умеет старик появиться вовремя. Поднеся газету к самому лицу, я прочитал статью дважды, но и после этого не мог поверить в то, что написал «Ежедневный пророк». По их версии, я сбежал, чтобы избежать наказания за убийство Тома Марволо Риддла, в народе именуемого Тот-Кого-Нельзя-Называть. В пору было рассмеяться, настолько это было абсурдно. Однако я не успел как-то отреагировать на статью, взгляд упал на другой заголовок. Интервью, взятое у Гермионы. Эта грязнокровная тварь посмела осудить меня! А я ещё сомневался, предала ли она меня!

Я был в ярости. Кончики пальцев закололо, как всегда бывало, когда я утрачивал спокойствие, и магия стремилась выйти из-под контроля. Только стихийного выброса мне сейчас не хватает! Сделав несколько глубоких вздохов, я немного успокоился и отложил газету в сторону: вряд ли меня будут снабжать свежей прессой, поэтому, чтобы не сойти с ума, нужно оставить себе хоть что-то от того мира — как напоминание.

Вспышка магии неожиданно улучшила моё самочувствие, и я подполз к подносу, так и стоящему перед дверью. Похлёбка протухла, хотя что-то подсказывало мне, что и в свежем состоянии она была несъедобна, а вот хлеб превратился в сухари, но не заплесневел. За неделю кусков скопилось много. Оставив себе два, остальные я аккуратно сложил горкой и переместил в изголовье лежака, где в стене было выдолблено углубление. В последние годы мне не приходилось голодать, но детские воспоминания о чулане никуда не делись, я слишком хорошо знал, что будет, если наброситься на еду.

Устроившись на койке и вяло грызя сухарь, я размышлял о странном поведении дементоров, которые за целую неделю не удосужились «познакомиться» с новым постояльцем. Так как я пролежал пластом всё это время, наверное, в виде компенсации, мои органы чувств обострились: я слышал всё, что происходило вокруг. Не только крики заключённых по вечерам, стоны ночью и скулёж утром, но и разговоры, шёпот, даже дыхание Малфоя! И из всей этой какофонии я смог чётко понять одну очень важную вещь: дементоры посещали камеры каждый вечер.

Так почему же меня игнорируют? Нет, я ни в коем случае не возражаю, просто хочу понять… Чёрт, как же не хватает возможности поговорить с товарищами по несчастью!

О своей участи я старался не думать. Да, меня предали самые дорогие и близкие люди, да, меня обвинили в абсурдном преступлении, и да, Азкабан ужасен, но какой смысл в сотый раз пытаться понять, почему со мной так поступили? Всё равно без свежей информации, которой у меня неоткуда взяться, я не могу сделать правильные выводы. Здесь и так невесело, так зачем портить себе настроение неприятными воспоминаниями, в тысячный раз анализируя прошлое? Повреждения постепенно зажили, и передвижения уже не причиняли такой боли; конечно, хотелось на всё плюнуть и упиваться жалостью к себе, свернувшись калачиком и глотая слёзы — так было проще всего, но эту слабость я преодолел, буквально заставив себя встать в первый раз, а дальше было проще. Утром и днём я мерил камеру шагами, приседал, разрабатывая ногу, учился отжиматься, а после вечернего обхода занимался анимагией — медитировал. Может, поэтому дементоры не трогали меня? Или просто у меня не осталось счастливых воспоминаний?.. Забавно было бы испытывать благодарность к предавшим меня родителям и друзьям за то, что дементорам нечего из меня вытягивать.

* * *

Прошёл ровно месяц с тех пор, как я попал в Азкабан. За это время я успел не только привыкнуть к появлению личной жилплощади, но и «подружиться» с соседями. Под соседями я подразумеваю Малфоя и дементоров. Его камера располагалась через стенку, и я слышал всё, что там происходило. Он не прекращал попыток поговорить со мной, а в остальное время играл в слова с каким-то Реем. Почему-то больше ни с кем эти двое не общались, хотя я отчётливо слышал ещё нескольких заключённых поблизости.

Стражи не мешали мне совершенно. День на десятый в моей камере появилось закутанное в балахон существо, посмотрело на меня пару минут и ушло. Я был в шоке. С тех пор это уже стало традицией: каждый вечер ко мне на минутку заглядывал дементор, после чего отправлялся к другим заключённым.

Первым делом, как смог нормально двигаться, я тщательно обследовал камеру. Находок оказалось немного, но каждая на вес золота. Женская шпилька, обгрызенное перо и заржавевший перочинный нож с обломанным лезвием. Умом я понимал, что за мной никто не следит, однако инстинкт сработал быстрее: в мгновение ока я спрятал всё найденное в обнаруженный ранее тайник за кроватью.

Шум крови набатом отдавался в ушах, адреналин зашкаливал… Прислушавшись и не обнаружив поблизости никого, кроме соседей, я отдышался и приступил к детальному изучению находок. Нож вполне можно было заточить о каменные стены, пером — писать, а шпилькой… Вскочив на ноги, я бросился к двери. Так и есть, вокруг замка многочисленные царапины: этой шпилькой пытались вскрыть замок.

Кажется, у меня только что появилась надежда?

Услышав мои метания по камере, Малфой заинтересовался:

— Что ты там носишься, Поттер?

Голос ко мне так и не вернулся, поэтому, как Драко ни пытался завести диалог, я не отвечал. Однако теперь я мог написать ему! «Ежедневный пророк» был прочитан вдоль и поперёк, я точно знал, что на последних страницах нет ничего интересного, только глупые давно утратившие актуальность объявления, поэтому решил ими пожертвовать. Вопрос упирался в чернила. В памяти услужливо вспыли приключенческие романы и письма, написанные кровью. Что ж, у меня тоже приключение намечается — переписка с давним врагом.

Заточить нож оказалось делом непростым. Пока я уловил, под каким углом его нужно держать, с меня сошло семь потов, зато потом всё, что было нужно, это удерживать его в правильном положении. Следующим на очереди было перо — тут проблем не возникло, в Хогвартсе я всегда очинял перья без магии.

И вот настал момент истины. Полоснув по пальцу, я беззвучно взвыл, но стоило показаться крови, тут же подставил перо.

«У меня пропал голос. Слышу, ответить не могу».

Чтобы написать одну строчку, я потратил почти час. О судьбе пальца вообще молчу. Но дело было сделано, теперь нужно было решить, как передать записку.

Впервые с появления в Азкабане я подошёл к двери.

— Драко, смотри-ка, твой друг объявился! — воскликнул абсолютно незнакомый бородатый мужик из камеры напротив. — Ну здравствуй, Поттер.

Я кривовато улыбнулся и помахал рукой, после чего попытался на пальцах объяснить, что хочу передать Малфою записку.

— Хм, Драко, он тебе бумажку протягивает, — озвучил мою пантомиму незнакомец.

— Да? Ну, руководи, Реймонд, ты его, по крайней мере, видишь.

То, что происходило дальше, можно описать одним ёмким словом — цирк. Реймонд указывал нам, куда и насколько поднять или опустить руку, благо, что двери наших камер были рядом, но всё равно, когда записка, наконец, попала к Малфою, мы оба взмокли от напряжения.

— Так вот в чём дело! — через секунду воскликнул Малфой, прочитав послание. — А я понять не могу, какого драккла ты молчишь!

— И что с ним? — осведомился Реймонд.

— Голос пропал.

— О как? Поттер, скажи честно, тебя пытали?

Я кивнул.

— Но дело не в сорванных связках? Сочувствую, парень, это как минимум на полгода.

— Что с ним, Рей?

— Как это называется по-научному, я без понятия, — пожал плечами тот, — но у меня такое было в прошлый раз, когда я оказался в руках у Грюма. Да успокойся ты, — наверное, Малфой побледнел, потому что голос Реймонда стал мягче, — слышишь же, я болтаю. Скоро и Поттер начнёт.

Хотелось расспросить его подробнее, но как это сделать без слов? Я дотронулся до своего горла, после чего ткнул пальцем в него.

— Хм… и как это расшифровывается? Ох, чувствую, придётся мне поработать переводчиком. Чего горло? Болит? Нет? Болело ли? — Я закивал. — Нет, самое удивительное, что совершенно не болело. Может, какой-то сбой при наложении разных заклинаний? — он задумался на пару секунд, почесал нос и продолжил: — А интересно было бы сравнить, что к нам с тобой применяли. Круциатус был? Нет? Странно… Поттер, а кто тебя пытал-то? Авроры? Нет?! Это не могли быть Пожиратели!

Я снова отрицательно помотал головой. Ну конечно это не могли быть Пожиратели: кто не попал в Азкабан, постарался укрыться в самой глубокой норе и не отсвечивать, всеми силами стремясь сохранить свободу. А вот другая сторона… Дамблдор приходил ко мне каждый день, иногда дважды, и раз за разом задавал одни и те же вопросы. Легилименция почему-то не сработала, хотя он и пытался её применить несколько раз, но добился лишь того, что у меня шла кровь из носа и ушей и я терял сознание. Веритасерум так же не принёс нужных ему ответов — я терял сознание сразу же, как только в мой рот вливали очередную порцию зелья. И потому Альбус говорил, говорил и говорил, угрожая и пугая, а я не понимал, чего он от меня хочет, и лишь мотал головой да мычал — возможности иначе изъясняться меня лишили сразу же, чтобы не терпеть оскорбления, на которые я неожиданно оказался мастером.

Но он был не единственным моим гостем. Победа не лучшим образом сказалась на характере некоторых дамблдоровских сторонников. Как только Альбус уходил, моя персональная охрана вымещала на мне всю злость, боль и разочарование. Пыточное проклятие ко мне на самом деле не применяли, больше орудовали кулаками да ногами, но легче от этого мне не становилось. Двое рослых мужчин — это не подростки-слизеринцы, желающие подгадить из-за угла, члены Ордена Феникса отлично знали, как заставить человека испытать весь спектр боли. Кто они, я не знал — видел пару раз в доме Сириуса, но имён не слышал, тогда мне было достаточного того, что Дамблдор им доверяет. Наверное, эти двое из ларца выполняли грязные поручения нашего безгрешного директора, вот и ко мне их приставили, чтобы сломать… А может, Альбус тут был ни при чём, и они действовали по собственной инициативе — это не так уж важно. Главное, что все трое суток, что я провёл в том помещении, подвергаясь моральным и физическим пыткам, я там находился по решению Дамблдора, иными словами, именно старик ответственен за все повреждения, что были мне нанесены.

С ответом я не колебался, изобразил, как поправляю очки-половинки, а для наглядности ещё и по несуществующей бороде себя погладил.

Реймонд уставился на меня, как на второе пришествие Мерлина.

— Рей, что он говорит? — не выдержал тишины Малфой.

— Что его пытал Дамблдор, — неуверенно протянул тот, а я торжественно кивнул. — Поттер, ты серьёзно? Салазар-основатель! Это… У меня слов нет!

Судя по молчанию из соседней камеры, у Малфоя слов тоже не нашлось.

* * *

С первого дня знакомства я на дух не выносил Драко Малфоя. Встреча в магазине мадам Малкин прошла плохо, но я ещё долго думал о самоуверенном мальчике в дорогой одежде. Драко интриговал меня, до него я ни разу не встречал таких людей — уверенных в себе, надменных, явно богатых, у которых в глазах было превосходство, — но благодаря стараниям Рона у меня так и не появилось возможности узнать его лучше. Наш конфликт начался с обычного недопонимания — откуда Малфою было знать, что стоящий перед ним замухрышка ничего не знает о магическом мире? Он проявил великодушие, вообще обратив на меня внимание, а у меня напрочь отсутствовал опыт общения со сверстниками, да и привык я к ощущению ненужности, а потому вместо адекватного ответа замкнулся в себе и оттолкнул руку дружбы.

Первые года три учёбы я почти не жалел о том, что отношения с Малфоем не заладились: мы с ним были слишком разными, чтобы сойтись, к тому же у меня были Рон и Гермиона; но начиная с четвёртого, когда завистливая натура Уизли проявилась во всей красе, а у Грейнджер появилось подобие личной жизни с Крамом, всё чаще ловил себя на мысли: «А каким другом был бы Драко?» Это была игра воображения, не больше. Разочаровавшись в Роне, терпя насмешки ото всех учеников и осуждающие взгляды от учителей, я невольно искал, кем заполнить образовавшуюся вокруг меня пустоту. Интересных людей среди сокурсников почти не было, так что Драко всухую победил в негласном состязании за моё внимание. Постепенно у меня вошло в привычку наблюдать за Малфоем. Друзья порой ловили мои заинтересованные взгляды, но заподозрить Мальчика-Который-Выжил в доброжелательном отношении к негласному лидеру младших курсов Слизерина не могли, а я и помыслить не мог, чтобы сознаться.

На пятом и шестом курсах Малфой активно портил мне жизнь, однако я не обижался — разве что для вида, — знал, что это его роль: наблюдения позволили многое понять о Драко. Пусть я не был согласен с его позицией, но понять всё-таки смог. Злился, конечно, когда ему удавалось попасть в больную точку, но не сказать чтобы сильно. Ну а в прошлом году Драко спас меня, не выдав Беллатрисе, когда мы попались егерям, так что сейчас я не испытывал к нему никаких негативных эмоций. Весь негатив остался за стенами нашего нового дома — Азкабана, утратив актуальность. Право слово, глупо помнить школьные обиды, оказавшись в тюрьме.

Что же до незнакомого мне Рея — у меня слишком много врагов и недоброжелателей, чтобы и в Азкабане увеличивать их количество. Да и чего уж греха таить, я соскучился по человеческой речи.

…Вот так и получилось, что весь следующий день мы провели, прижавшись к дверям своих камер.

Стоило затихнуть шагам дежурного по этажу, меня позвал Драко:

— Поттер, рассказывай давай, что творилось после того, как вы с Лордом исчезли?

Малфой, гадёныш, разговаривал лёжа — ему и так всё было прекрасно слышно, а вот Реймонду нужно было видеть меня, чтобы переводить.

Мне скрывать было нечего, да и поделиться своей болью хотелось, так что я принялся активно жестикулировать. Тут же стало очевидно, что для «рассказа» необходимо разработать способ общения. К сожалению, ни я, ни Реймонд не знали язык глухонемых, а потому процесс затянулся. События второго мая были настолько неординарными, что мой сурдопереводчик просто не мог угадать, что нужно спрашивать, чтобы я мог ответить «да» или «нет». Некоторые моменты пришлось показывать буквально на пальцах — по буквам, но к обеду мы условились о приемлемой системе обозначений, и процесс пошёл быстрее.

Особо в подробности я не вдавался, не потому, что хотел их скрыть, а исключительно из экономии времени, но моя аудитория и так не переставала издавать удивлённые восклицания.

Прервавшись на обед, я решил, что пришла пора познакомиться с моими новыми товарищами поближе. О Малфое я и так знал предостаточно, а вот Реймонд был загадкой. Поняв, чего я добиваюсь, тыкая в него пальцем, Рей усмехнулся и поведал свою историю.

Оказалось, что судьба свела меня с тем самым Мальсибером, которого арестовали за три недели до Последней битвы (действо под стенами Хогвартса назвали именно так, если верить моей газете). Это имя я впервые услышал, когда учился на пятом курсе — он был одним из тех десяти Пожирателей смерти, что сбежали из Азкабана, но ничего больше об этом человеке мне не было известно до недавнего времени. И лишь когда мы с Роном и Гермионой прятались в Ракушке, я снова услышал о Мальсибере. Как именно орденцам удалось это провернуть, для меня осталось загадкой, но факт остаётся фактом: в обход официальной власти, то есть Пожирателей смерти, членам Ордена Феникса каким-то невероятным образом удалось подстроить арест и заключение в Азкабане для одного из людей Волдеморта. Причём, судя по словам Люпина, ни Тёмный Лорд, ни остальные Пожиратели так ничего и не узнали.

Пока Рей представлялся, в памяти начали всплывать статьи «Ежедневного пророка», описывающие зверства, учинённые моим новым соседом за время службы Волдеморту, но я приказал себе не думать об этом. Что бы ни было раньше, Азкабан нас уравнял.

Приняв решение, я сразу испытал облегчение и сосредоточился на рассказе.

— Какая-то тварь меня сдала, — с кривой ухмылкой приступ к рассказу он. — Схватили прямо посреди улицы, когда я возвращался домой с пробежки. Приложили по голове доской, не утруждаясь применением магии. Даже допроса в этот раз не удостоили, сразу же отправили сюда. Я тут чуть не рехнулся, пока меня не навестил Драко, — Рей отвесил шутливый поклон в сторону малфоевской камеры, дождался моего кивка и продолжил: — Этаж пустовал, сами понимаете, Пожиратели были у власти, а абы кого сюда не поместят. Если честно, я так и не понял, кто меня-то засадил. А потом старик-дежурный сообщил, что Лорд пал и скоро у меня появится компания, и добавил, что молодёжь, то есть ваших одноклассников, расселяют по нижним этажам, а «мои дружки» все перебиты… — он ненадолго замолчал, вздохнул и сменил тему: — Ты, кстати, в курсе, что мы на самом верху Азкабана? Нет? Так вот, можешь гордиться — это самый привилегированный этаж, эксклюзивные апартаменты для Ближнего круга. В твоей камере раньше Белла жила, если интересно. Весь цвет Пожирателей тут квартировал, пока Лорд нас не вытащил…

Прояснить для него ситуацию я не мог при всём желании, поэтому решил даже не пытаться жестикуляцией рассказать о причастности Ордена Феникса. Зато стало понятно, откуда в моей камере женская шпилька. Не думал, что скажу такое, но… спасибо, Белла. Однако отвлекаться от рассказа не хотелось, и я замахал руками, тыча в разные стороны. Мальсибер правильно понял, что я пытаюсь выяснить:

— Кто сейчас тут? Дай подумать… Рядом со мной какой-то псих, я его ни разу не видел и ничего осмысленного от него не слышал. Не знаю даже, может, это кто-то из наших, не выдержавший допрос? Через камеру от Малфоя сидит Эдриан, но дверь выходит на ту сторону… А? Нотт-старший, — пояснил Реймонд, когда я не понял, о ком идёт речь. — По моей стороне справа после психа никого, твоя камера, кстати, тоже последняя занятая, а вот слева Долохов…

Я демонстративно приложил ладонь к уху.

— Почему не слышал? Да кто ж его знает… Антонин, ау! Ты жив? — вдруг заорал Мальсибер, отчего я подскочил, перепугавшись. Судя по невнятным ругательствам, Драко тоже не понравилась эта идея.

— С вами даже не сдохнешь спокойно, — прозвучал глухой ответ. — Ну что, Поттер, рад, что победил Лорда? Нравится тебе награда?

Я даже растерялся от неожиданности: после мирно настроенных Малфоя и Мальсибера агрессивность Долохова показалась неуместной.

— Да ладно тебе, Тони, чего ты на пацана-то взъелся? Мы все знаем, как Дамблдор умеет промывать мозги. А у Поттера даже шанса не было, учитывая, как плотно его взяли в оборот сразу после рождения, — заступился за меня Реймонд.

— Угу, давай его ещё пожалеем, — язвительно пробурчал тот. — Тебе напомнить, из-за кого мы здесь? Оставьте меня в покое.

Мы ненадолго замолчали. Я думал, стоит ли говорить, что Том жив? Конечно, я не знал точно, что с ним, но наличие нетронутого крестража и моё содействие в имитации дуэли давали ему неплохие шансы… Да и Дамблдор о нём ни разу не спросил и, кажется, был уверен, что Волдеморт мёртв окончательно и бесповоротно.

Приближение посетителей я услышал первым. Пощёлкав пальцами, я привлёк внимание Мальсибера и жестами объяснил, что у нас гости, после чего быстро улёгся на койку. Судя по звукам, Рей и Драко последовали моему примеру.

Шаркающие шаги дежурного я узнал ещё на лестнице — я недавних пор я вообще научился интерпретировать большое количество звуков, которые раньше принимал за обычный фоновый шум. Вторые мне были незнакомы, но так печатать шаг мог только аврор: вряд ли кто-то ещё чувствовал бы себя уверенно в этих стенах. А вот кем мог быть их спутник, оставалось лишь гадать. По звукам стало понятно, что он сильно хромает, подволакивая одну ногу, спотыкается…

— Шевелись! — рявкнул кто-то в коридоре, после чего послышался глухой звук удара.

Кингсли! Я едва не вскочил на ноги, лишь в последний момент вспомнив, что Бруствер — человек Дамблдора, а значит, мне не друг.

Процессия проследовала мимо моей камеры и остановилась у следующей. Послышался звук падения, несколько глухих ударов, как будто что-то пинали, скрип двери…

— А Поттер где?

— В соседней, — угодливо подсказал дежурный, и я прямо почувствовал, как тот кланяется.

Наверное, в моём сердце должна была вспыхнуть надежда, что Кингсли пришёл меня освободить, что недоразумение прояснилось… Но ничего такого я не почувствовал. Нельзя сказать, что я сломался, просто не верил в счастливый конец. Надежда — самообман, а в моей жизни было так много лжи, что я просто не мог сам себе лгать. Лучше уж честная обречённость. Я признавал, что если бы не увидел тех воспоминаний, и в этой камере продолжал бы верить, что Дамблдор вытащит меня, что Рон и Гермиона ждут моего возвращения и делают всё для моего освобождения, что мои бывшие однокурсники — прекрасные люди и верные друзья, но я их видел, и это навсегда изменило меня. Больше не было розовых очков, слепого доверия, восхищения мудростью Альбуса — было лишь желание отомстить.

— Ещё не сдох? Странно… Блэк утверждает, что мальчишка загибался от одного лишь воспоминания о дементорах, а тут месяц прошёл, а он…

— Может, не кормить его? — подобострастно предложил дежурный, и мне захотелось его придушить.

— Ни в коем случае! — разгневался Кингсли. — Поттер должен полноценно питаться. Когда загнётся, его тело не должно рассказать всем и каждому, что он был в Азкабане. Для обывателей он сбежал, а не сел в тюрьму.

Вот, значит, какая судьба меня ждёт. Сириус, оказывается, всем и каждому рассказывал мои секреты… Стоп! Я даже вскочил на ноги — так меня поразила пришедшая в голову мысль. Бруствер говорил о Сириусе в настоящем времени! Что это, оговорка или…

Как Кингсли удалился, я уже не слышал, снова погрузившись в размышления о поступках и словах директора, пытаясь нащупать ниточку истины, потянув за которую, я смогу отделить зёрна от плевел. Если Сириус не погиб тогда, в Министерстве, то…

— Эй, парни, знаете, кого к нам подселили? Вашего любимого профессора.

Вопрос отвлёк, и я подошёл к двери как раз в тот момент, когда Драко озвучил ответ:

— Снейпа?!

— Угу… Сев, ты меня слышишь?

Послышались скребущиеся звуки, словно Снейп цеплялся за дверь, но они быстро стихли. Спустя несколько секунд прозвучал стук.

— Говорить не можешь? — предположил Реймонд и тут же всплеснул руками, огорчённо простонав: — Да что за наказание! Ещё один немой на мою голову!

Я беззвучно усмехнулся: для человека, дня не могущего прожить без оскорблений, молчание должно было стать серьёзным испытанием. В следующую секунду я устыдился своего злорадства. Каким бы плохим учителем Снейп ни был, как бы он ни ненавидел меня, как бы ни оскорблял, а настоящую помощь я получал только от него. Именно Снейп всегда оказывался рядом, первым проверяя целостность моего организма. Эта «традиция» зародилась ещё на первом курсе, когда я едва не погиб из-за взбесившейся метлы на глазах сотен учеников и всего преподавательского состава, ведь все видели, что я нуждаюсь в помощи, но только Снейп её оказал.

Моя детская ненависть к профессору канула в Лету вместе с дружбой к Уизли и уважением к Дамблдору. Конечно, относиться к Снейпу хорошо я вряд ли смогу, но вот вести себя сдержанно, после всего, что он для меня сделал, обязан.

Пока Реймонд сокрушался из-за невозможности выслушать последние новости с воли, со стороны свежезаселённой камеры не доносилось ни звука. Я помахал рукой, привлекая внимание Рея. Объяснив, чего хочу, я удовлетворённо улыбнулся, слушая, как он пересказывает правила общения Снейпу.

— Один удар — да, два — нет. Запомнил?

«Да».

— Хвала Салазару!

— Профессор Снейп, здравствуйте! — влез в зарождающийся диалог Малфой.

— Ты ещё скажи, что рад его видеть, — беззлобно хмыкнул Мальсибер. — Так, Снейп, давай-ка кое с чем разберёмся. Ты был на стороне Лорда?

«Нет».

— Значит, Дамблдора…

«Нет».

— Не понял… — удивился он и тут же выдвинул следующее предположение: — Министерство?

«Нет».

— Парни, разве у нас была четвёртая сторона?..

«Да».

— Хм… на своей собственной? — наудачу предположил Реймонд.

«Да». «Нет».

— Ты меня запутал.

После всего, что я узнал от Волдеморта, догадаться, на чьей стороне был Снейп, оказалось совсем просто. Щёлкнув пальцами, я подождал, пока Рей посмотрит в мою сторону, и ткнул пальцем в себя.

— Ты?.. Снейп, ты был на стороне Поттера?

«Да». «Да».

— О как? Ну, чего-то подобного следовало ожидать… Северус, ты говорить вообще не сможешь, или это временное затруднение?

«Нет». «Да».

— Дьявол! Временное?

«Да». Пауза. «Нет».

— Ты не уверен?

«Да».

— Надеюсь, что всё-таки временное, потому что мне и немого Поттера хватает.

Со Снейпом было ещё сложнее общаться, чем со мной: меня Рей хотя бы видел. Я рассказал, что на Снейпа напала Нагайна, разорвав ему горло, и что он практически был трупом, когда мы с Роном и Гермионой оставили его в Визжащей хижине. Снейп стуком подтвердил мою правоту и поведал, что после гибели Лорда его обнаружили без сознания и, не разбираясь, тут же отправили в Мунго, что, вероятно, спасло его от смерти — без помощи квалифицированного колдомедика, в стылой камере, он стопроцентно бы умер. Третьего мая в Мунго было не протолкнуться от пострадавших. Причём не только во время Последней битвы. В Мунго потянулись все: раненые, перенервничавшие, осмелившиеся только теперь обратиться за профессиональной помощью. Впрочем, стоило ажиотажу схлынуть, личность Снейпа перестала быть неизвестной — уж одиозного декана Слизерина узнать было проще простого, — а стоило колдомедикам понять, кто он и, что важнее, доложить об этом… Надо отдать им должное, профессора не выпнули тотчас же; но как только опасность для жизни исчезла, авроры его сразу забрали из больницы и бросили в одну из камер на нижних уровнях Министерства, где и начали допрашивать.

Общение стуком отнимало массу времени, да и Снейп чувствовал себя немногим лучше меня в первые дни заключения, так что выяснить удалось немногое. Собственно, уверенно утверждать он мог только то, что выпускать никого из нас не планируют. Но об этом мы и сами успели догадаться.

Всё время, что мы разговаривали, я пытался вскрыть замок. В фильмах это кажется таким простым: раз, и готово. На деле же задача оказалась архисложной. То ли замок другой, то ли отмычка не подходит, то ли у меня руки растут не из плечевого, а из тазового пояса, но у меня ничего не получалось. Однако сдаваться я не собирался. Заняться-то всё равно было нечем.

К концу недели Северус, как я стал по примеру Мальсибера называть бывшего профессора, немного оклемался и смог встать на ноги. Рею стало проще интерпретировать его ответы, которые перестали быть безликим стуком и теперь сопровождались гримасничаньем. Сомневаюсь, что лицо Северуса претерпело настолько значительные изменения, чтобы вызвать смех, но Рей хохотал так заразительно, что вскоре и мы с Драко вовсю веселились.

Дементоры нам почти не досаждали. Не сказать чтобы Сириус любил рассказывать о времени, проведённом в Азкабане, однако кое-что он всё-таки поведал, и я ожидал от азкабановской стражи большего. По вечерам, конечно, мои приятели-соседи впадали в тоску, но Реймонд подтвердил мои наблюдения, сообщив, что по сравнению с первым тюремным сроком, сейчас он словно на курорте. Число дементоров сократилось в разы (то ли их перебили в Последней битве защитники Хогвартса, то ли дорвавшиеся в прошлом году до власти Пожиратели по старой памяти решили сократить популяцию тварей, портивших им жизнь во время заключения, то ли стражи Азкабана просто разбежались — факт оставался фактом, их было меньше), так что днём их гнетущее присутствие было едва заметным и без особых стараний могло быть проигнорировано.

Как-то в конце июня я слушал хриплый шёпот Снейпа и, не отдавая себе в том отчёта, улыбался. Заметивший это Мальсибер попросил Северуса сделать паузу в рассказе и обратился ко мне:

— Ты чего? Что-то хорошее вспомнилось?

Я пожал плечами, потом оглянулся по сторонам и, обведя камеру широким жестом, улыбнулся. Кто бы мог поверить, что Рей правильно поймёт, что я пытался сказать, но он понял и шокированно замолчал.

— Что? — обеспокоенно прохрипел Снейп.

— Он… Гарри, ты же не рехнулся, нет? Салазар! Я не могу поверить, что правильно понял…

К тому моменту мы почти в совершенстве освоили основные знаки, поэтому мне не потребовалось много времени, чтобы «озвучить» свою мысль развёрнуто.

— Он говорит, что ему тут нравится. Что он рад… э-э-э… рад иметь собственную комнату и… компанию? — я быстро закивал, продолжая улыбаться. — Мерлин, Поттер, это же какую нужно было иметь жизнь, чтобы радоваться вонючей камере в самой ужасной тюрьме?! — взвыл Мальсибер.

Малфой и Снейп молчали, поражённые не меньше Рея.

Понимаю, дикость, но это было правдой. Не знаю, какое детство было у Мальсибера, но тот же Малфой родился с золотой ложкой во рту. Чистокровные волшебники делали всё от них зависящее, чтобы их дети росли принцами и принцессами… В нормальных семьях принято любить детей, однако настолько балуют наследников, на мой взгляд, только маги.

Что я мог сказать? Мне действительно начинало нравиться в Азкабане.

Реймонд смотрел на меня почти со страхом: видимо, как и Кингсли, он был наслышан о моей непереносимости дементоров и опасался, что я таки рехнулся, несмотря на уменьшение их влияния. Так что я не стал затягивать паузу, пожал плечами и объяснил, что тут на меня никто не орёт, не бьёт, не унижает, не морит голодом… Кстати, после визита Кингсли мой рацион заметно улучшился. Поскольку я собственными ушами слышал, что сказал Бруствер, ни на мгновение не усомнился, что дежурный неправильно понял приказ о моей кормёжке. Кингсли имел в виду регулярность и размер порций, а перепуганный старик решил, что речь идёт о качестве продуктов. Нет, ресторанное меню мне никто не предоставлял, кормили просто, но сытно и, чего уж греха таить, вкусно.

Пока я всё это «говорил» одной рукой, вторая по привычке ковыряла шпилькой в замке. Я даже не сразу понял, что произошло, когда раздался щелчок.

— Что ещё случилось?! — вскричал Реймонд, транслировавший мой рассказ Драко и Северусу, заметив моё изумлённое лицо.

Вместо ответа я открыл дверь. Последовала немая сцена.

— Рей, что происходит? — напряжённый сип Снейпа, почти наверняка по-настоящему испугавшегося за здоровье застывшего с отвисшей челюстью Мальсибера, заставил меня сделать несколько шагов вперёд — чтобы остальные собеседники тоже смогли меня увидеть.

— Поттер?!! — голоса Северуса и Драко слились в один изумлённый возглас.

Помахав им обоим, я подошёл к двери Реймонда и похлопал его по руке.

— Как тебе удалось… — шпилька так и была зажата в руке, так что я продемонстрировал её. — Понятно, — коротко кивнул он.

— Эй, может, ты и меня выпустишь? — первым сориентировался Малфой.

— Стоп. Сев, Драко, вы умеете вскрывать замки? Нет? Тогда заткнитесь. Гарри, дай сюда… Спасибо.

Снейп с Малфоем, как ни странно, молча это проглотили.

Не прошло и минуты, как Рей справился с замком.

— Это открывает перед нами широкие возможности, — многозначительно улыбаясь, сообщил Мальсибер и неожиданно обнял меня, похлопав по спине. — Вот кто нам нужен был шестнадцать лет назад. Спасибо, Гарри.

Я смущённо потупился: хвалили меня так редко, что я так и не научился нормально реагировать.

— Да-да, Поттер молодец, а теперь открой эту проклятую дверь!

— Драко, чего ты дёргаешься? Сейчас…

Что «сейчас», Драко не узнал, потому что я услышал шаги дежурного на лестнице и, выхватив из руки Рея шпильку, затолкал его обратно в камеру и сам бросился на положенное место. К счастью, Мальсибер соображал быстро и не стал ни сопротивляться, ни возмущаться, ни тратить время на глупые вопросы, отрывисто приказав всем немедленно заткнуться.

В такие моменты я жалел, что судьба не свела меня с ним раньше, поставив по разные стороны баррикад, а определила мне в друзья Рона и Гермиону. Я едва не рассмеялся, представив, что было бы, будь на месте Рея мои гриффиндорцы: тысяча вопросов, возмущения Гермионы по поводу моей бесцеремонности, возражения Рона, требование разжевать причины неожиданного поведения…

Старик дежурный, гремя подносами, появился спустя пару минут. Молча просовывая обед в щель на двери, он обошёл нас по очереди и ушёл, так и не заметив, что замки двух дверей открыты.

— Фартануло, — с нескрываемым облегчением вздохнул Реймонд. — Ну что, господа заключённые, будем планировать побег?

* * *

К вопросу побега все подошли серьёзно. Мы с Малфоем отмалчивались, не зная, что сказать, Снейп, проведший в Азкабане около месяца в восемьдесят первом, тоже не стал умничать, признав, что тогда пребывал в сумеречном состоянии разума от горя и мало что запомнил об устройстве тюрьмы. Единственным опытным заключённым среди нас был Мальсибер, поэтому мы без колебаний признали его главным и позволили принимать окончательные решения.

Всем было известно, что Азкабан находится на одноимённом острове где-то в Северном море, но никто не знал, насколько далеко от берега он расположен.

— Плавать, надеюсь, все умеют?

Малфой уверенно кивнул, а вот мы со Снейпом пожали плечами. Дурсли, естественно, ездили в отпуск на море, но меня на это время отправляли к миссис Фигг, а Северус… В прошлом году я видел его воспоминания в Омуте памяти, и, если судить по одежде, его семья не относилась к обеспеченным, и вряд ли финансово ему жилось лучше меня. Да и вообще, Снейп на пляже — сюрреалистическая картина.

— Другого пути нет. Подумайте как следует. В прошлый раз я без колебаний бросился бы в воду: лучше утонуть, чем гнить в Азкабане, но сейчас здесь не настолько ужасно, чтобы топиться.

— Я здесь не останусь! — гневно зашипел Северус.

— Сев, сам знаешь, несмотря ни на что, я к тебе хорошо отношусь, но плыть ты будешь сам, так что и решения принимай сам. До берега не близко, каждый будет сам за себя не потому, что эгоистичная тварь, а потому, что на помощь другу сил не хватит — лишь утонем оба, — Рей извинительно улыбнулся и посерьёзнел. — Ладно, нужно подумать, в какое время лучше всего сбегать. Смотрите, что мы имеем. Утром и в обед у нас будет около четырёх часов, прежде чем дежурный заметит наше отсутствие, но ночью здесь полно дементоров…

Я помахал рукой, возражая, объяснив, что дементоров полно именно внутри тюрьмы и наверху, где они летают в часы «досуга», а на земле их нет.

— Значит, решено. Ужинаем и валим. За час-полтора мы должны убраться с территории Азкабана, и тогда у нас будет вся ночь на то, чтобы оказаться как можно дальше от этого прекрасного места.

— Весь вопрос в том, как это сделать, — помрачнел Малфой.

Будь я тем Гарри Поттером, что учился в Гриффиндоре, я бы уже бежал к выходу, и полчаса спустя на двери моей камеры висели новые замки. Но теперь я не гриффиндорец, а заключённый номер 3091 и импульсивностью не страдаю.

Итак, что мы имеем? В первую очередь, нужно спуститься. Ни Драко, ни Снейп не обратили внимания на количество ступеней и этажей, когда их сюда вели, а мы с Мальсибером в момент транспортировки были без сознания. Где обитает дежурный в то время, что мы его не видим, неизвестно, столько таких дежурных — тоже. Что творится во дворе тюрьмы — ещё большая загадка.

— Короче, так. Идти на разведку — слишком опасно. Второго шанса у нас не будет. Выходим, как только дежурный уберётся, — подвёл итог Реймонд.

— Гарри, ты слышишь лучше любого из нас, — подал голос Малфой, успевший заметить, что я всегда предупреждаю о приближении дежурного, шаги которого никто, кроме меня, не слышит. — Пойдёшь первым?

Я быстро закивал: сам хотел вызваться в авангард.

Остаток дня мы провели, заучивая команды. Мерлин знает, как принято у военных, мы придумали свою систему обозначений. Воспользовавшись опытом Пожирателей смерти и подсмотренными мной фильмами (Дадли обожал боевики), мы составили жесты-команды на любой случай жизни.

Разойдясь по камерам в ожидании ужина, все притихли. Я вспоминал свою прошлую жизнь. Будь на месте Рея, Драко и Северуса Гарри Поттер, а в соседних камерах его однокурсники и давние знакомые, он не смог бы сбежать, пока не освободил бы и их тоже, при этом прекрасно понимая, что такая задержка сведёт к нулю шанс на обретение свободы. У Пожирателей смерти такой проблемы не было. Даже Долохова брать не планировалось. Не знаю, что с Антонином сделали авроры, но после того, как он попросил оставить его в покое, мы больше не слышали от него ни единого слова — он не отреагировал даже на обсуждение побега, хотя не слышать нас просто не мог. Максимум, что планировал сделать Мальсибер — это освободить Нотта. Просто потому, что его камера по пути.

Мы со Снейпом согласились сразу, а Драко лишь грустно вздохнул — о судьбе родителей ему ничего не было известно.

Пока дежурный просовывал подносы, я знатно понервничал: а ну-ка заметит открытые двери камер? Хотя умом понимал — это никак не повлияет на наши планы: Рей просто свернёт ему шею.

Поймав себя на мысли, что убийство дежурного меня совершенно не трогает, я даже не удивился. Было бы странно остаться наивным и добрым мальчиком после предательства людей, которых считал семьёй, и двух месяцев в Азкабане. Холод в камере, визиты дементоров и невозможность общаться с кем-то, кроме соседей по коридору, заставили посмотреть на многие вещи под совершенно иным углом. Откровенно говоря, мне нравились мои новые приятели. Малфой вовсе не был «мерзким, подлым слизеринцем», а то, как легко он начал звать меня по имени, словно отделив нас-нынешних от нас-студентов, позволило начать отношения с чистого листа. Северус вообще был совершенно не похож на привычный образ вечно язвительного профессора зельеварения. Язвительность никуда не делась, конечно, но когда она не была направлена на высмеивание тебя, уже не казалась жутким недостатком. А Мальсибер не имел ничего общего с описываемым «Ежедневным пророком» сумасшедшим Пожирателем смерти, наоборот, Реймонд постоянно шутил, подбадривал нас и был душой компании.

Может, я сошёл с ума, но я был бы рад иметь таких друзей.

Едва шаги дежурного затихли, Мальсибер с куском хлеба в руке вышел в коридор.

— Ну что, господа заключённые, готовы?

Мы с Драко кивнули, дожёвывая свои порции, а Северус, который получил ужин последним, на ходу распихивал хлеб по карманам, надеясь подкрепиться по пути вниз.

— Давай, Гарри.

— Удачи нам, — бросил мне в спину Малфой.

Здание тюрьмы представляло собой треугольник в плане, а наше крыло располагалось в наиболее удалённой точке от лестницы. За поворотом никого не было, и я поспешил дальше, слыша, как Реймонд открывает дверь камеры Нотта и вполголоса объясняет, что происходит.

До лестницы мы добрались без происшествий. Ступени терялись в глубине шахты.

— Твою…

Я моментально закрыл рот Малфоя ладонью, боясь представить, какое в этом колодце может быть эхо. Не полностью избавившись от предрассудков, я ожидал возмущения, но тот не только понимающе закивал, но ещё и извинительно улыбнулся.

Убедившись, что путь чист, я приглашающе махнул рукой и сделал первый шаг по лестнице.

Побег начался.

Спускались быстро. На каждом этаже я делал знак остановиться и прислушивался — всё было спокойно. Наконец, спустя почти полчаса, мы достигли дна колодца.

Путь на свободу преграждала очередная дверь. Вперёд вышел Мальсибер, повозился с замком, и мы прошли в следующий коридор. Всё было слишком просто.

Внезапно я услышал голоса и знаками сообщил об этом спутникам. Мой чуткий слух, скорее всего, нас и спас, потому что когда часть стены исчезла, являя двух вооружённых палочками магов, Нотт и Мальсибер не растерялись.

— Мертвы? — сглотнув, уточнил Драко.

Те кивнули, синхронным жестом наклонившись за трофейными палочками.

Мы с Драко одновременно облегчённо вздохнули. Ну вот и первое убийство, а я не только не впал в истерику, но ещё и облегчение испытал.

Дальше мы шли уверенно, словно не бежали из тюрьмы, а прогуливались по коридору собственного дома. К тому моменту, когда мы достигли выхода из здания, едва начались сумерки. Мелкими перебежками, прижимаясь к стенам, мы преодолели открытое пространство и оказались перед причалом.

Лодки, конечно же, не было.

— Ну что, наперегонки до берега Великобритании? — с жизнерадостной усмешкой предложил Реймонд.

— Стой! — придержал его за рукав Снейп. — Нужно разобрать причал…

— Рехнулся?!

— Заткнись и слушай! — только Северус может рявкнуть шёпотом. — Доски помогут удержаться на воде.

Спрашивать, когда он успел познакомиться со спасительными качествами досок и кто его пытался утопить, не стали, однако всем стало понятно, что столь здравая мысль без неприятного личного опыта вряд ли посетила бы даже его гениальную голову. Дерево были хорошим подспорьем в борьбе с волнами, так что мужчины мгновенно разобрали настил, вручив каждому по доске.

— Какое счастье, что сейчас лето, — качая головой, заметил Нотт, первым заходя в воду.

М-да, счастье, говоришь? Северное море и летом не баловало теплотой, вода была градусов пятнадцать, не больше. Сжав челюсть, чтобы удержаться от ругательств, я шагнул в море следом.

— Не ленимся, — стуча зубами, приказал Рей, — пытаемся выиграть соревнование. Кто первым доплывёт до берега, тому достанется следующая трофейная палочка.

Что ж, стимул прекрасный.

Описать следующие несколько часов можно одним ёмким словом, цензурная версия которого будет звучать как «кошмар». Желание убраться как можно дальше затмило собой всё, так что первое время мы вообще ничего не замечали вокруг, активно гребли руками и шустро дёргали ногами. По крайней мере, мои попытки отдалиться от проклятого острова выглядели именно так. Страх, что нас поймают, был так силён, что даже усталость не сразу смогла пробиться сквозь него.

Плыли мы быстро, но долго поддерживать такой ритм никто не мог, всё-таки скудное питание давало о себе знать. Благодаря предусмотрительности Северуса, выбившись из сил, мы не пошли ко дну, но в холодной воде особо не отдохнёшь… Первая судорога скрутила Малфоя. Рей среагировал быстро: отколупал от своей доски щепку и воткнул Драко в ногу, так что тот заорал во весь голос.

Вернее, заорал бы, если бы Мальсибер не притопил его, заглушая крик. Зато Драко мгновенно забыл о судороге, погнавшись за обидчиком. Мы хихикали и догоняли. Жизнерадостность Рея вряд ли была искренней, но лично я был благодарен ему за притворство — оно помогало не отчаиваться.

Ночь сменилась розовым заревом на востоке, что позволило немного сориентироваться с направлением. Как это ни странно, с курса мы не сбились, хоть и плыли наугад, не видя ничего, даже звёзд. Да и направление, если совсем честно, выбрали методом научного тыка — просто предположили, что причал построен именно с той стороны, откуда лодки и приплывают. В общем, нам неимоверно повезло.

— Могу ошибаться, но, кажется, это берег?

Мы активно заработали ногами, стараясь выпрыгнуть из воды повыше и рассмотреть долгожданную землю. Чего я прыгал, непонятно, плохое зрение всё равно не позволило бы мне увидеть желанную землю. Радостные возгласы подтвердили предположение Нотта, тот не ошибся, и до берега оставалось несколько миль.

Солнце давно поднялось над горизонтом, но, к счастью, негостеприимные берега была абсолютно пусты, и нас никто не видел. Сил не осталось ни на что, так что случись здесь оказаться врагу, любого из нас можно было бы брать голыми руками.

Пресловутое второе дыхание так и не открылось, но, вспомнив о врагах, я вспомнил и о безоружности и, стиснув зубы от боли в перетружденных мышцах, рванул вперёд.

— И наш победитель Гарри чёртов Поттер, — падая рядом со мной на камни, через пять минут простонал Реймонд.

Я только улыбнулся.

Скалистый берег надёжно скрывал нас от досужего любопытства местных, чьи голоса я слышал вдали, но долго разлёживаться мы не могли. Наш побег наверняка уже обнаружили, а значит…

— У меня есть убежище со всем необходимым, — признался Северус через некоторое время, отдышавшись. — Вопрос лишь в том, сможем ли мы туда добраться?

— Ты аппарировать разучился? — буркнул Нотт. Будучи самым старшим и плотным из нас, ему пришлось тяжелее всего, и он до сих пор не мог прийти в себя после заплыва. — Или брать с собой не хочешь?

— Тебя? — издевательски оглядев сидящего на земле Нотта, Снейп скривился. — Не хочу.

— Ну и вали! — взвился тот.

— Успокойтесь оба! — резко приказал Реймонд, и спорщики почему-то послушно умолкли. Было в его голосе, глазах и позе нечто такое, что моментально отбивало охоту ругаться. — Даже Поттер смирился с нашим обществом и ни на кого не кидается, а уж кому, как не ему, язвить и пылать ненавистью. Зато вы как дети малые.

— Верно, мы с Гарри враждовали с момента знакомства, — поддержал его Малфой, — а теперь посмотри на нас. Если уж Поттер смог… — под давящим взглядом Снейпа и строгим Нотта он смущённо умолк, уставившись на свои туфли.

Мне хотелось возразить и объяснить, что после того, что я узнал о своих бывших друзьях, не могу больше бездумно считать всех Пожирателей смерти врагами, но голоса не было, а на жестикуляцию разгорячённые спорщики не обратили никакого внимания.

— Северус, мы в одной лодке.

— Нотту это скажи, — огрызнулся тот, но, поскольку никто не горел желанием продолжать спор, подобрел и соизволил пояснить смысл своих слов: — У меня не хватит сил даже самому аппарировать, о парном перемещении вообще речь не идёт.

— Справедливо, — вынужденно признал Эдриан. — Мог бы сразу так и сказать, а не выделываться. Впрочем, неважно, отсюда в любом случае нужно убираться.

— Дождёмся темноты?

— Нет, Драко, это слишком долго. Надо… — я подёргал Рея за рукав, жестами предлагая выход из ситуации. — Что? Переждать у магглов? Ты наш внешний вид учёл?

Я сделал рукой пасс, имитирующий второе непростительное, и на лицах Пожирателей появились нехорошие улыбки.

— А наш Гарри-то умеет накладывать Империус, оказывается. Что ж, идея мне нравится. Подчиняем маггла, идём к нему домой, отдыхаем…

— Обедаем!

— Обедаем, — поддержал Малфоя Мальсибер, — набираемся сил и перемещаемся в убежище Северуса. Все согласны?

Несогласных не было. Лучший план в сложившихся обстоятельствах придумать было сложно, если не сказать невозможно.

— Кто пойдёт? Палочки есть только у вас, — недовольно заметил Снейп.

— Плыл бы быстрее, следующая была бы твоей, — не удержался от шпильки Драко.

Пока они не поссорились, я поспешил вмешаться, предложив пойти с Реем.

— А Поттер-то зачем?

— Гарри прав. Мы весьма подозрительно выглядим, господа Пожиратели. Небритые, грязные… У Драко кожа и волосы светлые, так что грязь отчётливо просматривается, а на Поттере это незаметно. Ну-ка, сделай невинное лицо.

Я послушно изобразил наивного хаффлпаффовца-первокурсника, вызвав у спутников смешки.

— Решено.

Маггла мы поймали быстро — всего-то и нужно было обогнуть холм, и подходящий мужчина попался на глаза. Как ни странно, я не испытывал к нему ни капли жалости. Подумаешь, побудет денёк слугой, я так всю жизнь прожил, и ничего.

Маггл оказался не местным, однако мы не успели расстроиться из-за неудачи — выяснилось, что он владелец микроавтобуса, приехавший на побережье в выходной день за свежей рыбой. Рей остался сторожить нашу жертву, а я сбегал за остальными. Поскольку сил на активные действия у нас не было, а еда сама по себе не желала появляться (проклятый закон Гампа), наличие автомобиля было очень кстати. Спустя двадцать минут мы уже выехали на шоссе, старательно высматривая магазин, где можно приобрести что-нибудь съестное.

До столицы добрались уже в сумерках, успев по очереди поспать. Последним дежурил я, разбудив Снейпа после указателя «Лондон, 5 миль», и дальше уже он командовал, куда поворачивать. Несмотря на усталость, я с интересом рассматривал местность, мимо которой мы проезжали. Не столько из недоверия Снейпу, сколько из желания хоть немного контролировать свою судьбу.

Убежище оказалось пустырём с чахлыми кустами и свалкой в центре где-то в Ислингтоне. Но никто не спешил с вопросами, понятно, что дом скрыт чарами.

Стерев магглу память, Рей снял заклятие принуждения и отослал незадачливого мужика домой.

Снейп вдруг смутился. Взяв палочку Нотта, он что-то пробормотал — наверное, пароль, — и глухо произнёс:

— Ну… добро пожаловать.

Прямо перед нами замерцала прозрачная стена. Шагнув вслед за хозяином в это мерцание, мы, наконец, увидели дом. Двухэтажный, обросший мхом понизу, а плющом поверху, с грязными, никогда не мытыми стёклами, дом напоминал брошенного на произвол судьбы старика — ещё не древнего, но одинокого и неприкаянного, нуждающегося в заботе и внимании.

По лицам остальных было понятно, что подобная убогость для них непривычна, но никто не сказал ни слова — мы были не в том положении, чтобы привередничать.

Внутри дом выглядел чуть лучше. Конечно, пыли было удручающе много, но мебель и посуда в наличии, а лестница наверх намекала на возможность существования постели и душа.

— Наверху две спальни. Делите. Я поселюсь в кабинете на диване.

— Сев, пожрать бы, а?

— Холодильник забит… Что, мистер Поттер?

— Гарри говорит, что может что-нибудь приготовить, — перевёл Рей.

— А что у него с голосом, он не говорит? — наконец-то озвучил давно мучающий его вопрос Нотт.

Рей принялся пересказывать наши предположения о побочном эффекте наложившихся заклинаний, и они двинулись к лестнице на второй этаж. Мы с Драко прошли на кухню, где стоял указанный Снейпом вполне современный двухкамерный холодильник. Помыв руки прямо тут же, мы принялись доставать полуфабрикаты из морозилки.

Привычная маггловская газовая плита работала, кастрюлю и противень я нашёл в шкафу, овощами занялся Малфой, развеяв чары стазиса… Через двадцать минут в духовке жарилось мясо, а на столе стояла огромная миска салата.

— Северус, проследи, чтобы эти троглодиты не трогали ничего на столе, — попросил Драко.

Тот хмыкнул, но кивнул, а мы пошли наверх. Рей с Эдрианом как раз закончили водные процедуры, так что мы заняли их места. Горячий душ был настоящим блаженством после двух месяцев омовения из низко расположенного крана и купания в ледяном Северном море. Выходить не хотелось, но бурчание в желудке настойчиво намекнуло, что в душ можно будет вернуться после еды.

— Наконец-то, Поттер, — буркнул Северус, юркнув мимо меня в ванную комнату. — Я так и думал, что вы закончите мыться быстрее Драко. На кровати вещи и палочка Мальсибера, ничего лучше у меня нет, а размер подгоните сами.

Я пожал плечами, но дверь уже захлопнулась. После того, как он перестал через слово сравнивать меня с Джеймсом Поттером, наши отношения заметно улучшились. У меня было достаточно времени, чтобы понять, как много Северус сделал для меня за годы учёбы, так что ненавидеть его я давно перестал. Но если с тем же Драко у меня был шанс подружиться, вопреки прошлому, то со Снейпом — вряд ли. Всё же характер у него отвратительный.

Брюки и футболка не были новыми, но выглядели вполне прилично, а главное, пахли чистотой. Одевшись, я убедился, что вещи велики и болтаются на моём тощем теле, как на вешалке, но побоялся экспериментировать с уменьшающими чарами и так и спустился вниз, прихватив палочку.

Зрелище предстало ещё то. Мистер Нотт, с которым я познакомился два года назад в Отделе тайн и который даже на опасное задание надел дорогущую модную мантию, сейчас сидел на убогой маггловской кухне в гавайской рубашке и бежевых шортах.

— Только попробуй что-нибудь сказать, — сквозь зубы предупредил он.

Рей давился смехом в стороне. Надо заметить, выглядел он вполне пристойно в синих джинсах и небесно-голубом пуловере. Интересно, это совпадение или Снейп не рискнул дать Рею что-то менее презентабельное?

— Сев сказал, что большого размера есть только это, — пояснил Мальсибер, заметив меня. Я протянул палочку, и Рей без дополнительных просьб подогнал размер. — Эдриан среди нас самый толстый.

— Сам ты толстый! — обиделся Нотт, обладающий самым плотным телосложением среди нас, но отнюдь не выглядевший толстым. — Малфой, как швабра, из-за наследственности, Поттер по лесам бегал полуголодный, ты в Азкабане не пировал, а Снейпу что мешало полноценно питаться?

Я схватил палочку Рея, которую он так и не убрал, и наколдовал надпись:

«Его Крэбб с Гойлом объедали».

Через секунду дом содрогнулся от хохота.

— Пахнет-то как вкусно! Чего ржёте? — чистый и от этого добродушный Малфой сел рядом со мной. — Есть хочется…

Заглянув в духовку, я потыкал в мясо ножом и отрицательно помотал головой.

«Минут десять ещё».

— О! Ты теперь можешь без переводчика общаться! — обрадовался Драко. — Перед тем, как мы собрались бежать, ты… вернее, Реймонд, сказал, что тебе нравится в Азкабане. Мне это всё не даёт покоя. Ты серьёзно это говорил?

Я не слишком-то хотел в этом признаваться, но деваться было некуда. Лучше прояснить всё и сразу, тем самым сведя недопонимание к минимуму, чем портить себе настроение каждый раз, когда кто-то в очередной раз скажет что-то обидное по незнанию.

«Забудьте всё, что слышали о счастливом детстве Мальчика-Который-Выжил. До одиннадцати лет я жил в чулане под лестницей, а в Азкабане у меня была собственная комната. Мои родственники наказывали меня за малейший намёк на магию и запирали без еды. А в Азкабане кормили три раза в день. Каждый день. До пятнадцати лет мне приходилось прятаться от кузена и его компании, иначе они избивали меня. А в камере я был в безопасности, меня не били, на меня не орали и не оскорбляли. От меня впервые ничего не требовали».

Я сделал паузу и, по-прежнему глядя в пол, приписал:

«Кузен избивал каждого, с кем я пытался подружиться. Даже в Хогвартсе я не мог пообщаться с тем, кто мне интересен, без благословения Рона и Гермионы. А в Азкабане я мог общаться с людьми, не боясь, что они меня осудят. Ни Рей, ни Драко мне не завидовали и не затыкали, говоря, что я ничего не понимаю. А Северус так и вовсе сказал, что был на моей стороне».

— Не припоминаю, чтобы давал вам право обращаться ко мне по имени, — холодный голос Снейпа прозвучал в полной тишине.

Несколько месяцев назад я бы смутился, испугался и начал хамить, чтобы скрыть настоящие эмоции, а сейчас равнодушно пожал плечами.

«Ты больше не мой учитель. Отныне мы на равных. Ты спасал Гарри Поттера, так что можешь потребовать от него уважительного отношения. А я заключённый под номером 3091, и я никому ничего не должен».

— Давайте-ка ужинать, — прервал напряжённое молчание Реймонд. — Десять минут истекли?

Я достал мясо, разрезал его. Нотт отлевитировал тарелки. Драко достал и разложил столовые приборы. И всё это в тишине.

— Пожалуй, нужно заново познакомиться, — неуверенно предложил Эдриан. — Гарри?.. Или ты уже не Гарри Поттер?

Я отрицательно качнул головой. Я не чувствовал себя Гарри Поттером… Но как объяснить это?..

— Предлагаю сначала поесть.

Предложение Реймонда приняли единогласно.

Неприятный разговор никак не повлиял на аппетит, мы все умирали от голода. Думаю, не ошибусь, предположив, что я был не единственным, кому хотелось отбросить вилку в сторону и наброситься на одуряюще вкусно пахнущее мясо. Но я, естественно, вёл себя прилично, как и другие.

Нотт сделал всем чай, Реймонд заклинанием очистил посуду, мы с Драко вернули её на место, а Снейп просто молча наблюдал за нашими действиями, сверкая глазами и хмурясь. Наконец мы перешли в гостиную.

— Сев, чей это дом?

— Мой.

— Ты же зельевар, аккуратист…

— Дом мой, но жил-то я не здесь, — возразил тот. — Я вообще здесь был лишь один раз, пару лет назад. Оборудовал лабораторию в подвале, забил холодильник и шкаф с зельями, наложил чары стазиса, поставил защиту и стёр это воспоминание, так, чтобы ни легилименция, ни веритасерум не помогли добраться до этой информации. Лишь пару подсказок себе оставил…

— Тогда понятно, откуда столько пыли, — одно за другим накладывая очищающие заклинания, хмыкнул Нотт. — Ну что, сделаем вид, что это курительная комната, а у нас есть сигары, и поговорим?

— Начнём с Поттера, который больше не Поттер? — Рей протянул мне палочку, чтобы я смог отвечать, и спросил: — Готов к исповеди?

«Почти. Северус, ты позволишь называть тебя по имени?»

Снейп скривился и махнул рукой. Я воспринял это как согласие.

«Спасибо. Северус, ты любил мою мать?»

Да уж, они ждали чего угодно, но не этого.

— Та-а-ак… Начнём-ка сначала, — Рей похлопал впавшего в ступор Снейпа по плечу и обернулся ко мне. — Гарри…

«Это и есть начало. Северус подслушал пророчество обо мне и Томе… Лорде вашем, но я зову его Том».

— Ну, раз с Тёмным Лордом фамильярничал, то и с Севом можно, — хмыкнул Эдриан.

«А потом Северус понял, что я сын Лили Эванс и…»

— Да, я её любил, — перебил Снейп. — И умолял Лорда не убивать её…

«Он согласился».

Снейп горько усмехнулся.

— Но я не поверил и предупредил Дамблдора. Старик потребовал принести Непреложный обет… И я сделал это. Я готов был на всё, чтобы сохранить ей жизнь. Вот только она погибла, а я попал в вечную кабалу к Альбусу.

«Успокоительное есть?»

— Зачем тебе? — начал Северус, но замолчал и махнул рукой. — Сейчас принесу.

«Рей, следи за Снейпом!»

Едва буквы растворились, Северус вернулся, протягивая флакон мне.

«Выпей сам. Не спорь! Прошу, сделай это».

Наверное, он что-то понял по моим глазам, хотя я ничего не почувствовал, да и легилименция без палочки была сомнительной, но успокоительное он выпил.

«В ту ночь мои родители ушли из дома. Я остался с няней…»

Предупреждение оказалось кстати. Снейп не успел даже заорать, что я лгу, — Нотт, мгновенно всё понявший по вырвавшемуся из горла Снейпа хрипу, его парализовал. Дальше рассказ полился свободно. У меня было достаточно времени, чтобы всё обдумать, найти нестыковки в словах Дамблдора, противоречия в поведении моих так называемых друзей и врагов…

Иногда читатели моей исповеди задавали вопросы, но это были именно уточнения, а не сомнения в моих словах. Закончил я визитом Кингсли и его словами о Блэке.

«Северус, ты знал что-нибудь из этого?»

Петрификус давно рассеялся, но Снейп сидел неподвижно, даже не делая попытки шевельнуться. Он выглядел как человек, чьё сердце безжалостно разбили на миллион острых осколков.

— Второй муж? Ещё двое детей? А мне оставили тебя?..

Он расхохотался, по щекам потекли слёзы — у Снейпа началась полноценная истерика, несмотря на принятое зелье. После парочки пощёчин от Эдриана он достаточно пришёл в себя для продолжения разговора.

— Ни о чём я не знал, — горько усмехнулся Северус. — Значит, твой блохастый крёстный тоже жив?

«Не знаю. Кингсли говорил о нём в настоящем времени, но кто знает? В любом случае, даже если Сириус жив — это ненадолго».

— Да ты никак мстить собрался? — усмехнулся Драко, глядя на меня с недоверием. — С Дамблдором даже Лорд не справился, хотя у него была целая толпа добровольных помощников. На что ты рассчитываешь? Ты не Тёмный Лорд, Поттер, а мы с Реем при всём желании не сможем заменить армию Пожирателей смерти.

Слова Малфоя меня здорово удивили. Не сомнениями в моих способностях победить директора, а тем, как само собой разумеющимся прозвучала готовность поддержать меня.

«А что, есть желание?»

— Гарри…

Взмахом руки попросив тишины, я наколдовал новую надпись:

«Этот разговор начался с того, что я больше не Гарри Поттер. Может, пора придумать мне имя?»

— Есть пожелания?

«Лишь одно: чтобы даже созвучно не было с именами предателей».

— Гарри, имя — это не прост набор букв, — многозначительно произнёс Малфой, а остальные согласно закивали. — Оно может определять судьбу. Чего ты хочешь?

«Расплаты!»

— Имя Виндикт звучит ужасно.

— А как насчёт Бастера?

«Есть такое имя?»

— Вообще-то, это старинное английское имя, означает разрушитель, — обиделся Малфой. — Бастер Малфой в тринадцатом веке…

— Избавь нас от семейной истории, — взвыл Реймонд со смехом. — У Малфоев что, пунктик такой — приплетать родственников? Имя такое действительно есть, я подтверждаю.

— А фамилия пусть будет змеиная, — поддержал беседу Нотт. — Ты же змееуст.

— Бастер… Линд?

— А что, звучит нормально.

Я чуть подумал, но этот вариант понравился и мне, так что я кивнул и широко улыбнулся.

— Ну что, мистер Линд, — добродушно улыбаясь, Нотт встал и протянул мне руку, — я Эдриан Нотт, очень приятно.

— Взаимно, мистер… — я запнулся, от шока слишком сильно сжав ладонь Эдриана.

— Ты заговорил!

— Так это было проклятие! — покачал головой Реймонд. — Кто бы мог подумать, что на тебя наложили именное проклятие?!

— Кто бы мог подумать, что Гарри Поттер может отказаться от своего имени? — усмехнулся Северус и со злорадным удовлетворением закивал. — Интересно, что на тебе ещё есть?

Мальсибер с Ноттом, не сговариваясь, синхронно направили на меня палочки.

— Только не верните немоту, — попросил я, даже не вздрогнув от вида направляющих на меня оружие Пожирателей смерти. — Вы не представляете, как я устал махать руками за эти два месяца.

Разошлись мы лишь под утро. Темы для разговора искать не приходилось, ведь, несмотря на соседство наших камер, Азкабан не очень-то располагал к задушевным беседам. Я вообще не говорил, после укуса Нагайны Северус долгое время мог лишь шипеть, да и сейчас после нескольких фраз испытывал боль в горле, а напротив двери камеры Эдриана была глухая стена, так что он хоть и слышал нас, разобрать слов не мог — звук искажался до неузнаваемости, а потому был лишён даже такого скудного общения. Что касается Реймонда и Драко, им просто хотелось почувствовать себя нормальными людьми, имевшими возможность просто так провести вечер за разговором.

Я долго сомневался, стоит ли упоминать о намерении Тома начать всё с начала и моём содействии в той дуэли, но по здравом рассуждении решил этого не делать. Метки исчезли полностью, а не поблекли, как в восемьдесят первом, может, Лорда и в живых нет, какой смысл напоминать о нём? К тому же он ясно дал понять, что продолжать войну не намерен и собирается покинуть Великобританию. Сначала-то я решил, что он обманывает меня, специально говоря то, что я хотел услышать, но он и вправду исчез. Не знаю, почему Том решил всё бросить, ещё больший вопрос, почему именно в тот момент, когда победа почти была в его руках, но хвала всем богам, что он сдержал слово. В общем, я решил придержать эту информацию.

Мы с Реем поселились вместе, потому что с «толстым» Ноттом поместиться мог только худощавый Драко, а увеличить размер кровати мешала скромная площадь комнат. Поплескавшись в душе ещё раз, я отрубился в тот же миг, как голова коснулась подушки — ни кошмары, ни волнение о будущем не могли помешать организму насладиться нормальным отдыхом.

Утро наступило в обед. Спустившись на кухню, я с улыбкой поздоровался с сонным Малфоем. Два месяца вынужденного молчания заставляли радоваться возможности вслух приветствовать товарища по несчастью.

— Как думаешь, где может быть кофе? — риторически поинтересовался я, осматриваясь.

Драко ожидаемо пожал плечами. Решив, что Снейп не убьёт меня за самоуправство, я полез искать. Банка с разрекламированным порошком обнаружилась в одном из шкафчиков над рабочей поверхностью, чайник я поставил сразу же, и пару минут спустя мы уже наслаждались суррогатом благородного напитка.

— Слушай, Потте… — я выразительно нахмурился, и Драко поспешил исправиться: — Бастер… запомнить бы теперь. Так вот, мистер Линд, раз уж мы в одной лодке… В общем, я хотел извиниться за все те гадости, что делал тебе.

Не то что бы это было удивительным, в конце концов, мы оставили прошлое в прошлом и нормально общались, но извинения от Малфоя — это всегда неожиданность.

— Почему сейчас?

— А когда? — усмехнулся Драко, становясь похожим на себя времён Хогвартса. — У нас, считай, никогда и не было возможности нормально поговорить. Да и мы оба не особо стремились, — он сделал паузу и серьёзно посмотрел на меня. — Летом, после шестого курса, я думал о том, чтобы поговорить с тобой, рассказать, что Лорд… Не знаю. Он искал тебя, это правда, но ни разу не приказал взять живым или мёртвым, наоборот, всегда строго-настрого предупреждал, что ты должен быть цел и невредим. Это не выглядело угрожающе. Точно не настолько, чтобы поверить, будто главная цель его жизни — твоё убийство. Я много думал об этом, а заодно и о том, что наша вражда — не более чем глупое соперничество, хотел помириться… Но на седьмой курс ты не приехал, и предупредить тебя и поговорить не вышло. А в Выручай-комнате были твои убогие дружки, да и пожар не способствовал задушевному разговору, ну а в Азкабане… Я предпочитаю обойтись без посредников в таком деле и видеть лицо того, кому приношу извинения.

Прозвучало это вполне искренне, я и сам думал о том же, а потому первым протянул руку.

— Малфой. Драко Малфой, ты поможешь мне разобраться, с кем стоит дружить?

Он рассмеялся, тоже вспомнив наше знакомство в далёком девяносто первом году, и крепко стиснул мою ладонь.

— Я был идиотом.

— Кто бы спорил? Но я был ещё большим. Мог ли я подумать тогда, что Рону платят за дружбу со мной? — помотав головой, словно надеясь избавиться от грустных воспоминаний, я полез в холодильник.

— Приготовим завтрак? — поспешно предложил иную тему Малфой, и я был ему благодарен за это.

— По всей видимости, я тут единственный, кто умеет готовить.

— Я сделал салат!

— Ну, вы с Северусом умеете нарезать ингредиенты, — усмехнулся я, доставая масло и сыр, — а вот всё остальное зельеварам не нужно. Интересно, а Рей и Эдриан что-нибудь умеют?

— Вряд ли, у нас же для этого были эльфы, — пожал плечами Малфой. — По… Линд! Салазар! Бастер Линд.

— К вашим услугам, — шутливо поклонился я.

— Угу. Непривычно. Так вот, мистер Линд, не поделитесь планами?

— Да пока нечем. Мысли есть, но разрозненные. Всё то, что наговорил мне Том, не даёт покоя. Может, он просто заговаривал мне зубы, я не отрицаю такую возможность, и всё же не верится, что всё на самом деле может быть так просто. Ему не было никакого смысла выдумать подобное ради… Даже не понятно, ради чего, ведь заткнуть меня ему было проще простого. К тому же его слова ничему известному мне не противоречат. Они кажутся дикими — это правда, и всё же… подтверждаются каждой мелочью. С другой стороны — мне трудно поверить, что я столько лет был слеп. Да и как-то странно всё это… Не так я важен, чтобы ради обмана какого-то мальчишки задействовать столько людей. Нужно всё проверить… Я хочу найти мать.

— Кстати об этом, — в кухню вошёл зевающий Мальсибер. Принюхавшись, он широко улыбнулся и реквизировал мою чашку с кофе. — М-м-м… вот чего мне больше всего недоставало в Азкабане. Так вот, Га… Как там тебя? Бастер. Так вот, Бастер, если твоя мать на стороне Дамблдора, он может с её помощью разыскать тебя.

Из-за того, что рос в маггловском мире, я многого не знал о возможностях волшебников, но полным дураком всё-таки не был.

— По крови?

— Именно. Есть немало способов: и зелья поиска, и ритуалы. Снейп проснётся, спросим, сможет ли он приготовить зелье, маскирующее родственную кровь… — пока Рей разглагольствовал, я дожарил тосты и поставил перед ним полную тарелку. — Спасибо! Ты мой герой!

— Угу, — смущённо кивнул я и принялся заваривать новую порцию кофе. — Есть идеи, как узнать, что происходит в мире?

И Малфой, и Мальсибер пожали плечами. Идеи-то у каждого из нас были, но либо они подразумевали риск, либо требовали дополнительной подготовки.

Следующим к нам присоединился Нотт и, едва я поставил на стол чашку, благодарно хлопнул меня по плечу, да так, что я налетел на Малфоя.

— Ох и хилые вы, — смутился он. — Надо что-то с этим делать.

— И потом спать на полу, потому что кроватей количество не изменится, а помещаться мы перестанем, — усмехнулся Реймонд. — А где Северус? Он с детства был ранней пташкой, вечно будил нас ни свет ни заря, а сейчас уже два пополудни, а его нет…

Мы переглянулись и, не сговариваясь, бросились на поиски. Три минуты спустя стало очевидно, что в доме его нет. Испугаться мы не успели, а вот плохо подумать — вполне. К счастью, Снейп появился до того, как мы записали его в предатели.

— Где ты шляешься?! — прорычал Нотт, толкнув Снейпа к стене и уткнув кончик палочки в его шею, едва тот переступил порог дома.

— Спокойнее, Эдриан, — холодно бросил Северус, отводя оружие в сторону и отталкивая руку, что придавливала плечо к стене, и невозмутимо закрывал входную дверь. — Я был в Косом переулке и узнал многое… Не вздумай орать, — буркнул он, по лицу Нотта поняв, что тот возмущён его поведением, — я был под оборотным. Через две минуты я приду в гостиную, и мы сможем обсудить новости.

Проглотив упрёки, мы прошли в соседнюю комнату. Не глядя друг на друга, заняли те же места, что и вчера, и принялись сверлить взглядами дверь, гадая, какие сведения принёс Снейп. К счастью, долго ждать не пришлось, тот был пунктуален.

— Во-первых, нам всем стоит запомнить новое имя По… мистера Линда. Гарантировать верность догадки не могу, но сегодня я стал свидетелем того, как двоих мужчин схватили авроры сразу после того, как те произнесли его имя, — Снейп ткнул в меня пальцем, словно мы могли не понять, о ком он говорит. — Авроры аппарировали через две-три секунды, проверили на оборотное упомянувших фамилию людей и отпустили. Сами понимаете, что это может означать. Должен заметить, с твоей стороны было очень мудро сменить имя. Далее. Вчера По… Мордред! Бастер заставил меня выпить успокоительное зелье, сегодня я прошу об этом вас. Эдриан, отложи палочку.

Нотт подозрительно посмотрел на Снейпа, но, хоть и с неохотой, отложил палочку в сторону, а потом и зелье выпил.

— Благодарю. В нашем побеге винят Бастера. «Пророк» прочтёте позже, — он бросил свернутые трубочкой страницы на столик, — а пока я кратко перескажу суть. Антигерой собирает армию и для этого решил подмять под себя сторонников Лорда. Однако его ненависть к Пожирателям никуда не делась, а потому Драко он убил сразу же. Моя жизнь под вопросом. А вот вас двоих уже записали в его сторонники.

— И для этого ты заставил меня пить успокоительное?

— Эдриан, мне очень жаль, но твоего сына допрашивали весь вчерашний день, пытаясь понять, куда ты мог отправиться после побега, и…

Северус умолк, не договорив, но нам и так было понятно, к чему он ведёт.

Лицо Нотта окаменело. Тишину гостиной нарушил судорожный вздох Малфоя.

— Ты собирался мстить, Бастер? — неживым голосом спросил Эдриан, не глядя на меня. — Я с тобой.

— Сев, спиртное есть? — тихо поинтересовался Мальсибер. После кивка на стену за моей спиной, Рей подошёл к бару. Позвенев бутылками и побулькав жидкостью, вернулся на своё место, протянув Нотту полный стакан янтарного напитка. — Пей, Эд.

— Вы с Севом оказались самыми умными, — глухо произнёс Эдриан, залпом выпив содержимое, — ни детей, ни жён, ни привязанностей.

Мужчины промолчали.

— Если есть ещё что-то, говори сразу, — после долгой паузы нарушил тишину Драко. Его голос дрогнул, и Снейп тут же покачал головой, успокаивая.

— Больше ничего. Я достал нам палочки. У всех, кроме… Бастера такие же, как и раньше, так что проблем быть не должно. А тебе пришлось брать универсальную, сам понимаешь, фоуксовкие перья на каждом углу не валяются. Попробуйте.

Драко чуть улыбнулся, благодаря, и я только тогда понял, что он спрашивал не просто так, а волновался за родителей, о судьбе которых ничего не знал.

Спрашивать, откуда Снейпу известно, у кого какие были палочки, желания не возникло. Не знаю, как остальные, а я успел привыкнуть, что он знает много того, что ему вроде как не полагается знать.

Мы разобрали палочки, причём Мальсибер и Нотт отдали мне и трофейные, которые они отобрали у охранников в Азкабане, чтобы увеличить выбор. Слушались все три, но я чувствовал сопротивление.

— Спасибо, Северус. Пока и это неплохо.

— Вы пока почитайте «Пророк», а я позавтракаю, — сухо кивнул он.

— Мы тебе тосты оставили, — крикнул вдогонку Малфой, пересаживаясь на подлокотник моего кресла, чтобы было удобнее заглядывать в газету.

«Ежедневный пророк» был в своём репертуаре. Много бессмысленных фраз и прозрачные намёки на истинное положение дел. Ещё год назад я ничего бы не понял, но после времени, проведённого в одной палатке с Грейнджер, многие вещи предстали передо мной в совершенно ином свете.

Взять хотя бы награждение победителей битвы за Хогвартс. На большой колдографии бок о бок стояли старшекурсник трёх факультетов, среди которых не было ни одного слизеринца, преподаватели во главе с директором, сотрудники Министерства, в числе которых не было представителей уважаемых чистокровных семей, лишь опустившиеся и обнищавшие рода, такие же, как Уизли… и наш новый министр.

— А Бруствер-то молодец, — усмехнулся Мальсибер, — он чуть ли не единственный чистокровка в Министерстве теперь. Что же он такого сделал, что Дамблдор посадил его в кресло?

— Он в Ордене Феникса состоял, может, поэтому?

— Его избрали после моего допроса, — по обыкновению бесшумно приблизился Северус. — Почти уверен, он с умом воспользовался полученной от меня информацией.

— Это какой же? — подозрительно прищурился Реймонд, явственно напрягшись в ожидании неприятностей.

— О-о-о, самой разнообразной, — неприятно оскалился Снейп. — Будучи шпионом у наших любимых гроссмейстеров, я собрал немалый компромат на каждого, кто представлял хоть малейший интерес. И я был настолько глуп, что посчитал, что Дамблдор, заставлявший меня творить вещи много хуже, чем генерировал воспалённый мозг Лорда, продумал, как вытащить меня из камеры — тогда я ещё не знал, что старик жив. В свои планы он редко кого посвящал полностью. В общем, я наивно предположил, что, поскольку мы оба состояли в Ордене Феникса, мы с Кингом на одной стороне, поэтому и не стал скрывать… Кингсли выставил свою кандидатуру на второй день после того, как я очнулся и заговорил, вернее, смог писать, — в тот момент я этого не знал. Вот только зря они меня не добили…

Снейп умолк, и некоторое время в гостиной стояла тишина. Не знаю, о чём думали остальные, а я пытался понять, как Дамблдору удавалось осуществлять свои грандиозные планы, в которых были задействованы совершенно разные люди. Ведь поступи хоть один из них не так, как желал директор, и самая хитроумная комбинация развалится, как карточный домик. И ладно я — наивный и, чего уж греха таить, ленившийся подумать ребёнок, принимавший слова мудрого доброго старика за истину в последней инстанции, но почему взрослые неглупые люди кидались исполнять каждое его поручение? Эта загадка, видимо, так и останется не разрешённой.

Придя к этому выводу, я скривился и поднял взгляд. Это словно послужило сигналом для продолжения разговора, потому что в ту же секунду Мальсибер нарушил тишину:

— Кто сохранил свободу?

— Не думаю, что мы можем на кого-то рассчитывать, — покачал я головой. — Кого не поймали сразу, сдал Снейп. Извини.

— Ты прав, — к моему изумлению спокойно признал тот. — Но всё же давайте подумаем, какова диспозиция, — Северус прикрыл глаза, погрузившись в размышления. — Хронологически получается так. Винсент Крэбб погиб ещё до начала бойни. Несколько человек исчезли при взрыве моста, но там не было никого из Ближнего круга, в основном оборотни. Собственно, это последнее, что я видел своими глазами, дальше я могу лишь повторить то, что слышал в Мунго и на допросе в Аврорате, — Снейп обвёл нас внимательным взглядом, словно ожидал возражений, не дождался и продолжил: — Оба Кэрроу в битве не участвовали: их обезвредили заблаговременно.

— Они следили, чтобы я не нашёл крестраж Лорда. Мы их в равенкловской гостиной оставили связанными и обездвиженными, — вставил я.

Снейп кивнул, принимая уточнение.

— После того, как Белла убила Тонкс, Грейнджер и младшая Уизли при поддержке подружек напали на Беллатрису. Та заигралась и вместо того, чтобы быстро их перебить, кидалась разными проклятиями. В результате, воспользовавшись численным перевесом, Беллу убила Молли Уизли, что удивило всех, а больше всего, кажется, саму Молли. Долохов убил Люпина, проклял с десяток противников, большинство из которых так и не оправятся, но его знатно потрепали рыжие, а обезвредил Флитвик. Однако пока они развлекались с Антонином, Руквуд убил какого-то близнеца Уизли…

— Фреда, — снова влез я. — А что за проклятия использовал Долохов?

— Семейные, — ответил Реймонд и пожал плечами, — залечить повреждения, в принципе, можно, но… Антонин занимался с нами, ещё когда мы на шестом курсе учились, тогда и рассказал об этих заклинаниях. Он же не англичанин, у него совершенно особенная манера владения палочкой. Ни с чем подобным я не сталкивался ни до, ни после, хотя Северус не даст соврать, я провёл немало времени за чтением различных талмудов по Тёмной магии. Если не знать, что именно искать — а этого никто не знает, кроме самого Долохова, меня, Крауча и Эйвери, — полностью нейтрализовать проклятие невозможно. На сегодняшний день я, кажется, единственный, кто может снять проклятия: остальные либо мертвы, либо в Азкабане. Долохов многому меня научил, да и не только меня — почти всех парней, учившихся с нами. Один лишь Северус примесью маггловской крови его не устроил. В общем, у Антонина несколько фирменных проклятий, объединяет их одно: внешне всё в порядке, а жертва медленно, но верно движется к смерти.

— На пятом курсе, в Отделе тайн, Долохов ранил Гермиону… Получается, она уже два года живёт проклятой?

— Верно. Пытаешься вспомнить, не было ли чего, подтверждающего мои слова? — я смутился, но Рей махнул рукой, мол, всё в порядке. — Упадок сил, как физических так и магических, некоторая доля истеричности… А вообще, всё зависит от того, какое конкретно проклятие применил Антонин и какое лечение применили — купировать проявления на долгое время можно простым снятием симптомов сразу после проклятия. Но аукнуться может в любой момент.

— Я могу продолжить? — невозмутимо поинтересовался Снейп, уловив в словах Рея паузу. — Так вот, за Августом гонялись чуть ли не все Уизли, а обезвредил его Аберфорт. Ранение было серьёзным, Аб — маг старой школы, потому арсенал его довольно специфичен. Не знаю, жив или нет, но Руквуд точно не на свободе, — Северус перевёл дыхание, сделал глоток из стакана и продолжил: — Гойлы, что старший, что младший, в Азкабане. Род Крэббов прервался. Селвин, Яксли и Трэверс в Азкабане. Эйвери, если жив, тоже: я слышал разговор авроров о его допросе. МакНейр мёртв.

— Из Ближнего круга остались братья Лестрейндж и Малфой.

— Хм… — бросив виноватый взгляд на Драко, Снейп немного помялся, но всё-таки признался: — Нарцисса успела исчезнуть, а вот Люциус…

— Северус, ты можешь просто сказать, что с моим отцом?!

— Я не знаю, Драко, — отвёл взгляд тот. — Если он жив, я ему знатно подгадил своими рассказами. Достоверно мне известно лишь то, что в битве твои родители активного участия не принимали и это авроры не оспаривают. Нарцисса успела аппарировать, когда тебя арестовали, а Люциус оказал сопротивление, возможно, давая время Нарциссе замести следы, и… его дальнейшая судьба неизвестна.

— Итак, рассчитывать мы можем лишь на Рудольфуса с Рабастаном, — подвёл итог Рей. — Если найдём, конечно.

— Думаешь, братья ещё в Британии?

— А куда им идти? Счета заморожены, имена в списке самых разыскиваемых преступников… Кстати, наших там ещё нет? Да и что им делать за границей?

— Жить, — усмехнулся Снейп, пожимая плечами.

— Брось, Сев, эти к спокойной жизни не приучены. Бастер, ты что делаешь?

Вопрос Рея застал меня за аккуратным вырезанием колдографии из «Пророка».

— Да вот… Повешу над кроватью список целей.

Пожиратели посмотрели на меня как-то странно, но ничего не сказали.

Мальсибер со Снейпом немного поспорили, где могут скрываться Лестрейнджи, Нотт молча напивался, а я заскучал и решил заняться обедом. Было видно, что Малфой сожалеет о судьбе друга, но говорить об этом он не захотел, а я и не настаивал, вместо этого предложив отвлечься и помочь мне с готовкой. Примерно через час нас позвали обратно в гостиную, где мне вручили фиал с зельем.

— Это что?

— Блокиратор родной крови, — с гордостью пояснил Снейп.

— А! Хм… Может, сначала самим провести поиск?

— Зелье не помешает. Оно блокирует направленные на тебя чары поиска, а в обратном направлении всё сработает без проблем.

— Бастер, а что ты собираешься предпринять, когда найдёшь мать?

Отметив, что Нотт уже не путается с моим именем — он знал меня меньше всех, наверное, потому сумел быстрее других перестроиться, — я пожал плечами.

— Не знаю. После всего, что мне пришлось пережить по её вине… Северус, а ты…

Снейп отвёл взгляд.

— Убить её ни один из вас не сможет, так какой смысл её искать? Нет-нет, я понимаю, тебе хочется посмотреть ей в глаза, может, парочку Круциатусов наложить — это естественно. А дальше-то что? Ты же просто подставишься!

— Память стереть всегда можно, — упрямо возразил я. — Знаете, честно говоря, мне не только её хочется увидеть, но и брата.

— А сестру?

— О ней я не думал, — даже удивился я, — она же не родная.

— Давай я её убью? — неожиданно предложил Нотт, и только теперь мы поняли, что он мертвецки пьян. — Сначала её нового мужа, а потом её. Детей не буду, — резко вставил он, словно мы требовали именно этого, — а вот сучку, способную отказаться от родного сына, с удовольствием. Чё молчите? Снейп? Бастер?

— Они должны подумать. Пойдём, Эдриан, уже поздно, — Рей мягко забрал стакан из руки Нотта и потянул скорбящего отца к лестнице.

Некоторое время мы все молчали. Не знаю, о чём думал Драко, а вот мы с Северусом на полном серьёзе решали участь моей матери.

Предложение Эдриана запало мне в душу. Сам я вряд ли смогу убить Лили — это я понимал отчётливо, но вот против того, чтобы кто-то другой отомстил за мои несчастья, я вовсе не возражал. Предательства близких друзей и откровения сначала Тома, а потом и Пожирателей что-то перевернули в моей душе. Гарри Поттер пришёл бы в ужас от одной только мысли об убийстве матери и её мужа. Заключённый 3091 посчитал бы это слишком высокой платой за ошибки. А Бастер Линд хладнокровно рассуждал, стоит ли пытать дочь Лили Эванс перед тем, как эту самую Лили убить. Но самое страшное было то, что я воспринимал эти изменения в своём характере как должное.

— Я хочу, чтобы она умерла.

В тишине мой голос прозвучал подобно раскату грома. Если я и ждал каких-то возражений, то не дождался.

— А дети?

— С братом я хочу познакомиться, поговорить… А девчонка… Мне она никто, так что по обстоятельствам. Если Лили не сможет убедить меня в том, что раскаивается, её можно будет сломать угрозой дочери. Я выдержал Круциатус Тёмного Лорда, посмотрим, как ей понравится перспектива, чтобы все её дети испытали его на себе. Это же справедливо? А потом наложить на детей Обливиэйт, хотя я предпочёл бы, чтобы они знали правду о Лили.

Решение пришло само. Вредить детям не хотелось, особенно брату, но для того, чтобы отомстить Лили, я был готов на всё. Мужика её нового можно и запытать: пусть мамочка поймёт, как опрометчиво поступила, сначала подставив меня под лордовскую Аваду, а когда я не умер, сплавив магглам. А её саму можно и морально пытать, без Круциатуса. Я заставлю эту тварь в полной мере осознать, как мне хорошо жилось сиротой. Жаль, папаша не дожил. Вот с ним я бы точно не стал церемониться.

— Ты уверен, что в последний момент не передумаешь?

— Уверен, Рей, — твёрдо кивнул я и повернулся к Снейпу: — Северус?

— Я не смогу, — глухо ответил он, покачав головой, — но поддержу твоё решение. Я мог бы простить то, что по её прихоти лишился свободы, что за любовь она отплатила унижениями, пытками и рабством. Чего я не могу простить, так это пренебрежения и лжи. Ты в своём праве, Бастер Линд. Разрушь её жизнь.

«Ежедневный пророк» пестрел статьями о нашем побеге. Первые полосы всю неделю полностью посвящались нам, что неудивительно, ведь в отсутствие Волдеморта именно Пожиратели смерти были врагом номер один и причиной для волнений. Ну и я с лёгкой подачи Дамблдора превратился в апофеоз разочарования и лицо Зла.

Послужной список Мальсибера и Нотта, приведённый для пущего устрашения, испугал даже их самих. Эдриан возмущался, что на них повесили кучу преступлений, к которым они не имели никакого отношения, суля кару небесную автору статей, а Рей обижался, что Министерство не удосужилось сделать свежие колдографии. Хотя в этом, несомненно, были плюсы: опознать по фото можно было только Драко, которого никто не искал — официально его не признали мёртвым, однако британское магическое сообщество сошлось во мнении, что я убил Малфоя, когда устраивал побег Мальсиберу и Нотту. Снимок двадцатилетнего Реймонда был настолько отвратительного качества, что по нему вообще ничего невозможно было понять, а лицо Эдриана было всё в запёкшейся крови, да ещё и с заплывшим глазом и распухшей губой, что так же не способствовало опознанию. Иными словами, им можно было не переживать о случайном узнавании на улице.

Моё имя среди заключённых не значилось — меня сделали идейным вдохновителем. Было немного странно читать, какой я гениальный стратег, но добило меня очередное интервью с Гермионой, где она на полном серьёзе говорила о «диктаторских замашках» озлобленного Мальчика-Который-Выжил-но-отдался-Тьме. Мои бывшие друзья не сомневались, что Малфоя я вытащил из тюрьмы с единственной целью — отомстить за школьные обиды. Мнения расходились лишь в том, какой была его смерть — быстрой или медленной и мучительной.

Признаться откровенно, я перестал понимать, какую цель преследовали мои бывшие друзья. Очернить моё имя, заставить людей ненавидеть меня — это одно, но вот убедить тех, кто хотя бы мельком меня видел в школе, в том, что я новый Тёмный Лорд… Да кто же в здравом уме поверит в подобную чушь? Если уж я не убил Драко в школе, где он регулярно нарывался на проклятие, оскорбляя меня или моих родителей и друзей, то какова вероятность, что год спустя я полезу в Азкабан специально для того, чтобы насладиться мелочной местью? Это было настолько дико, что я недальновидно посмеялся над глупостью Грейнджер и Уизли.

А ещё мне было по-настоящему интересно, Рон с Гермионой действительно верят в то, о чём говорят в интервью, или всё же это не их слова, а Дамблдора?

Скитер опубликовала новую книгу, и теперь магическая Британия зачитывалась неправдоподобными историями из моей жизни. Год назад я видел, как мастерски она извратила факты из жизни Дамблдора — почему Альбус допустил подобное, я не понимал, — и мне было интересно, хватит ли у Риты таланта, чтобы превратить моё реальное детство в ту сладкую сказку, что скармливал всем старик. Скитер, конечно, та ещё стерва, но факты она уважает, хоть и вертит ими по своему усмотрению, так подавая информацию, чтобы читатели всё неверно интерпретировали. Я попросил Снейпа достать экземпляр, но он категорически отказался. Спорить я не осмелился, поскольку Северус был тем, от кого мы целиком и полностью зависели. А книга… не до такой степени мне хотелось читать о себе гадости, чтобы из-за этого ссориться с тем, чьё мнение перестало быть для меня пустым звуком.

Придя в себя после заключения и заплыва, мы в полной мере осознали, насколько тяжело нам бы пришлось без снейповской предусмотрительности. Начиная с его идеи о плавсредствах и заканчивая безопасным местом, где можно переждать самые активные поиски Аврората. Конечно, заполучив палочки охранников в Азкабане, с голоду мы бы не умерли, но… Сколько бы мы смогли продержаться в доме какого-нибудь маггла?

Первую неделю после побега мы не рисковали выходить из дома. Да и зелье, что сварил для меня Снейп, на всякий случай приняли и Драко с Эдрианом и Реймондом — кто знает, к каким средствам прибегнут наши враги? А бережённого Мерлин бережёт — возвращаться в Азкабан мы совершенно определённо не желали. Информацию нам приносил всё тот же Северус, чьи запасы Оборотного зелья были поистине неиссякаемы. Но безделье угнетало.

Первым не выдержал Реймонд, отправившийся «на охоту». Запасов продуктов, приготовленных Северусом для себя, пятерым хватило ненадолго, так что Мальсибер ограбил супермаркет. Притащив домой два здоровенных пакета, он долго потешался над собой, до чего опустился единственный наследник уважаемого чистокровного рода, однако на следующий день повторил заход.

Потом общественно полезным делом занялся Нотт. Вспомнив, что у него были связи в маггловских деловых кругах, Эдриан отправился их восстанавливать. Я хотел было вмешаться и остановить его, опасаясь, что авроры могут устроить засаду, но Драко отговорил, напомнив о гибели Теодора.

— Он не идиот и будет осторожен, но отвлечься ему необходимо.

За неделю на наш след так и не вышли. Магический мир почему-то был уверен в глупости и неадекватности Реймонда и Эдриана, а также в том, что, едва ступив на свободную землю, они кинутся косить магглорождённых. Ну а поскольку мы не высовывались, обыватели быстро уверились, что мы покинули страну.

За этот месяц я настолько сблизился с Пожирателями смерти, что это даже пугало. Нотт был на удивление добрым человеком. Может, на него так повлияла смерть единственного сына, не знаю, но он говорил со мной и Драко так, как мог бы говорить отец. Снейп порой язвил, придираясь ко мне, но без злобы и желания обидеть, а скорее по привычке, словно он просто не умел вести себя иначе. С Малфоем я мог поговорить на любую тему, обсудить общих знакомых, поспорить, просто подурачиться, словно и не было семи лет вражды. Пожалуй, уже сейчас я мог бы назвать его другом, если бы не страх очередного предательства. Ну а с Реймондом, успевшим неплохо изучить меня ещё в Азкабане, у нас вообще было полное взаимопонимание.

Июль пролетел незаметно. Мальсибер набил руку на кражах, постепенно перейдя от продуктов и Обливиэйта к кошелькам и Акцио. Иногда он грустно вздыхал, сетуя на падение нравов оставшихся на свободе Пожирателей смерти, которым приходится в прямом смысле красть кусок хлеба, но от следующего похода в магазин это его не останавливало. Нотт вернул себе былое влияние в нескольких маггловских компаниях, сумев доказать, что временное отсутствие никак не сказалось на его деловых качествах. Северус то пропадал в лаборатории, то носился по Лютному, сбывая запретные зелья; Драко помогал ему. А я, как единственный, кто имел опыт домового эльфа, занялся хозяйством.

Колдография победителей так и висела в нашей с Реем комнате на самом видном месте. Готовя обеды и ужины, накладывая очищающие заклинания, стирая вещи, я думал лишь о мести. Заполучив компромат, кропотливо собранный Снейпом, я внимательнейшим образом его изучил, после чего встряхнул собственные воспоминания: на студентов у него информации не было.

Мстить я решил масштабно. Дамблдор, Лили, Рон и Гермиона — эти заслужили смерть, а вот все остальные марионетки…

Сначала я хотел заняться Лили, всё же к ней у меня накопился самый крупный счёт, но по здравом размышлении пришёл к выводу, что это может навести на наш след, а потому сосредоточился на Блэке. Я не знал, жив ли Сириус, или я просто так этого хотел, что услышал в словах Кингсли то, чего там не было, но планировал выяснить это в ближайшее время.

Если быть откровенным, то я предпочёл бы, чтобы мой крёстный был мёртв. Признаваться в этом было мучительно больно, ведь я действительно любил Сириуса. Но если он жив, это означало лишь одно — он предал меня, как и все остальные. Поймав себя на попытках оправдать крёстного, я понял, что мне нужно научиться разграничивать друзей и предателей, чтобы не сойти с ума. Сириус был моим другом, Блэк же был предателем.

Если он жив и продолжает помогать Дамблдору в его делах, то может проводить время где угодно: пытаться выследить его — гиблое дело. Сириус никогда не был домоседом, и всё же выяснить, жив ли Блэк, можно было только в одном месте — в его доме на площади Гриммо.

В моём доме.

В прошлом году, когда мы с Роном и Гермионой прятались там, я не заметил никаких следов пребывания хозяина, но я и не искал, если честно, мне было больно вспоминать, что он погиб по моей вине, поэтому я не только не был внимателен к деталям, но и целенаправленно блокировал всё, что могло напомнить о нём. Теперь Сириуса никто не ищет, он уже два года как признан мёртвым, но вряд ли Дамблдор стал бы рисковать своими планами, позволяя тому свободно разгуливать по Лондону, ведь если Блэка опознают, это спровоцирует массу неудобных вопросов… Итак, нужно проникнуть в дом на площади Гриммо.

Если крёстный мёртв — это не должно быть особо опасно, а вот если жив… Если жив, мы это исправим.

Как там говорилось в поговорке? Надейся на лучшее, готовься к худшему? Ладно, буду готовиться.

Итак, что я знаю о Сириусе Блэке? На самом деле, удручающе мало. Пусть мне и казалось, что я знаю его, правдой это не было. Я знал, как Сириус вёл себя со мной, не больше. Но вот нрав его я, кажется, изучил неплохо. Он отличался импульсивностью и неосторожностью, желанием погеройствовать, покрасоваться — это его самые яркие черты характера, поэтому, случись с ним что, высока вероятность, что осуществление моих планов сочтут несчастным случаем.

Мои друзья-соседи прекрасно знали о ходе моих рассуждений, но не только не осуждали и не останавливали, но и всячески поддерживали. Это было непривычно, ново, но очень приятно.

За два дня до моего дня рождения я составил план на той случай, если Блэк жив. Прийти, допросить и наказать — дёшево и сердито.

— Нужно лишь проверить, не появились ли сигнальные чары на входе, — озвучил я планы на ближайший вечер. — Сириус не станет забивать себе голову мелочами, а поверить в то, что я могу явиться на Гриммо…

— Бастер, а как же его домовик?

— Кричер его ненавидит. Северус подтвердит. Эльф не станет мешать наказывать предателя крови. Да и потом, одно Силенцио — и домовик не узнает, что хозяин зовёт его.

— Мне не нравится твоя самоуверенность, — негромко заметил Рей, однако для меня и это было веским доводом пересмотреть весь план: в делах подобного рода у него было намного больше опыта, и пренебрегать им с моей стороны было бы полнейшей глупостью.

— Мы не знаем, где он бывает, попытки выследить его могут растянуться на месяцы, — поспешно пояснил я. — Застать его можно только дома.

— Ты прав, но… — Реймонд посмотрел на меня с непонятным выражением, помолчал секунд десять, после чего махнул рукой. — Ладно, если что, подстрахую.

Я вздохнул с облегчением: подстраховка одним из лучших боевых магов Британии стоила немало.

* * *

Весь день мы, не сговариваясь, избегали обсуждать визит к Блэку. Известно нам было мало, новой информации взяться было неоткуда, а просто так накручивать себя — Пожирателям смерти подобное поведение не было свойственно. Я же молчал по той простой причине, что не хотел выглядеть смешным со своими подозрениями и надеждами. Изжить в себе неуверенность — задача не пары недель, особенно с моим жизненным опытом.

Ближе к вечеру все поодиночке потянулись в гостиную, делая вид, что вовсе не ожидают сигнала к отправлению, а заняты ужасно важным делом и это просто совпадение. Нотт читал «Пророк», Мальсибер изучал бар, Малфой полировал палочку, я же разглядывал стену напротив дивана.

Появление Снейпа с вопросом, почему в доме так тихо и не планируем ли мы чего опасного, заставило нас удивлённо переглянуться.

— Северус, так мы же к Блэку собирались… — растерянно произнёс я.

— И ты говоришь мне об этом сейчас?! — прошипел Снейп, заставив меня вздрогнуть.

Минут десять он распинался о нашей безответственности, отчего даже Рей притих, а потом приказал ждать его. Не прошло и минуты, как Северус вернулся.

— Можем отправляться, — недовольно сообщил он. — Драко, спустись в лабораторию и займись зельем, что варится. Я наложил стазис и оставил тебе инструкции.

— Но я хотел… — начал было тот, однако Снейп не дал ему закончить:

— Ты обещал помочь! Если бы вы соблаговоли предупредить, что сегодня планируется операция возмездия Блэку, я не начал бы варить это зелье!

— Но, Северус! — справедливо возмутился Малфой.

— Дом взлетит на воздух, — отрезал тот и пошёл к двери, давая понять, что дискутировать на эту тему не намерен.

— Это нечестно! — бросил Драко ему в спину и насупился.

— Драко, у нас полно целей, — утешительно улыбнулся я.

Малфой скривился, но, понимая бессмысленность продолжения спора, прекратил пререкания.

— Без Омута памяти можете не возвращаться. Раз уж я вынужден пропустить всё самое интересное, покажете воспоминания, — буркнул он, однако, когда мы столпились перед выходом, скрывая волнение за равнодушием, пожелал нам удачи.

Парная аппарация была мне в новинку, но я справился, удачно переместившись с Реем на площадь Гриммо. Через мгновение рядом с хлопком появились Северус с Эдрианом.

— Куда нам?

— Двенадцатый дом, — напомнил Снейп.

— О, появляется! — заметил Нотт, первым шагнув на мостовую, отделяющую нужный дом от садика, в котором мы стояли.

Рука Мальсибера остановила его движение, вынудив вернуться под защиту деревьев, скрывавших наше присутствие.

— Не торопись, — хмуро предостерёг он, сканирующим взглядом осматривая всё вокруг. — Давай-ка сначала проверим, нет ли сигнальных чар.

— Может, спросим домовика? — неуверенно предложил я, хотя не сомневался, что древний эльф согласится помочь. Но и топтаться перед домом просто так не стоило. — Кричер меня, конечно, никогда не любил, но в отличие от Сириуса я всегда с большим пиететом относился к старинным семейным ценностям и не позволял миссис Уизли и Гермионе их выбрасывать. Поэтому он меня терпел…

— Друг грязнокровок и предателей крови прав, — дребезжащий старческий голос прозвучал настолько неожиданно, что мы подпрыгнули. — Чем Кричер может помочь?

Пожиратели смерти среагировали вполне ожидаемо, мгновенно взяв эльфа на прицел.

— Уберите палочки! — потребовал я и опустился перед домовиком на корточки, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. — Здравствуй, Кричер. Скажи, Сириус жив, ведь так?

Эльф не мигая смотрел на меня секунд пять, возможно, оценивая меня или что-то для себя решая, а после медленно склонил голову в подтверждающем кивке.

— Мерзкий мальчишка, разбивший сердце моей госпожи, жив и продолжает осквернять дом…

Это было как удар под дых. Предатель!

— Я хочу убить его.

Я даже не понял, как произнёс это вслух.

— Бастер! — ахнул Мальсибер, приготовившись уничтожить эльфа; к счастью, его руку перехватил Эдриан.

— Вы в своём праве, — совершенно спокойно пожал плечами домовик, бросив на Рея хитрый взгляд — очевидно, манёвр не укрылся от его внимания. — Но тогда обязанность возродить Древнейший и Благороднейший род Блэков ляжет на вас.

Мы переглянулись, но Пожиратели выглядели такими же удивлёнными, как и я.

— Что ты хочешь этим сказать? — осторожно спросил Реймонд, по-прежнему не убирая палочку.

— Мерзкий мальчишка предал доверие не только моей госпожи, но и самой магии. Этот, — скрюченный палец воткнулся мне в колено, — имеет право на месть, но Кричер не может допустить угасания рода, которому служили его предки. Мерзкий мальчишка сам вписал этого в завещание, так что, когда он умрёт, этот станет Блэком.

— Почему ты зовёшь его «этот»? — не удержался Эдриан от вопроса.

Я-то привык к подобному неуважительному отношению ещё в раннем детстве, поэтому пропустил очередное оскорбление мимо ушей, а вот для моих чистокровных приятелей слова эльфа казались дикостью.

— Его же ищут, — снисходительно пояснил Кричер.

— Ты поможешь нам проникнуть в дом? — подавив усмешку, перешёл к насущным проблемам Северус.

— Мистер Снейп и этот до сих пор внесены в список разрешённых посетителей. Мерзкий мальчишка не смог защитить дом своих предков. Просто возьмите своих спутников за руки, — резко сменив интонацию, по-деловому приказал Кричер.

Кто бы мог подумать, что всё будет настолько просто? Некоторые люди поражают своей неосмотрительностью, если не сказать глупостью. Ну неужели никому не пришло в голову, что Снейп захочет отомстить? Или, если они были свято убеждены, что о Сириусе никому не известно, почему не учли, что Северус может попытаться воспользоваться официально ничейным домом в своих целях? Или даже я сам, официальный наследник Блэка, не приду искать здесь убежище? Почему они не устроили ловушку? Ведь знали: мне просто-напросто некуда идти, не у Дурслей же они меня поджидают… Или вправду верят, что я «отдался Тьме» и живу с Пожирателями смерти в какой-нибудь безопасной норе за пределами Британии?

И почему, раз уж Сириус на самом деле живёт в доме предков, никто не удосужился обновить защиту? Ну не могу я поверить, что та же Грейнджер не додумалась до этого! И это я уже не говорю о самом Дамблдоре или хотя бы Бруствере. Странно всё это. Странно и подозрительно.

Северус с Реймондом одновременно пришли к выводу, что приближаться к дому лучше скрытно, и наложили на всех дезиллюминационные чары. Мы перешли дорогу — вокруг не было ни души, — поднялись по ступенькам, я взял за руку Рея, Северус — Эдриана, и мы вошли в дом.

Блэк-хаус, как выспренно именовалась городская резиденция при жизни старшего поколения, выглядел ещё хуже, чем мне запомнилось по прошлому году. Количество пыли в коридоре даже заставило усомниться, что мой крёстный жив. Одно дело, когда дом пустовал десяток лет, и совершенно иное, когда такой свинарник устраивает обитателей.

Постояв минуту, прислушиваясь к звукам внутри дома и давая глазам привыкнуть к полумраку, я уловил звяканье металла о стекло и какие-то шорохи.

Привычными по Азкабану знаками посоветовав сохранять тишину, опасаясь не столько Сириуса, сколько портрета его мамаши, я первым шагнул вглубь коридора.

Блэк был на кухне: сидел за заставленным грязной посудой и пустыми бутылками столом с бокалом в руке и сверлил задумчивым взглядом стену. На наше вторжение он даже не обратил внимания.

На глаза невольно навернулись слёзы. Сириус жив и хорошо проводит время, даже не думая обо мне. Всё, последняя нить, связывающая меня со светлой стороной, перерезана… даже вырвана. Больше не осталось сомнений в том, что моя судьба была предрешена задолго до Последней битвы, слабая надежда, что у меня ещё остались друзья, только что скончалась в агонии.

Что ж, как бы больно мне ни было, передумывать я не собирался. Напротив, когда я получил подтверждение, что меня использовали, решимость отомстить лишь увеличилась. Кажется, именно в этот момент я на самом деле сменил сторону, отдался Тьме, как сказал бы Дамблдор.

Коснувшись руки Рея, я жестом попросил оставаться в коридоре, вне поля зрения Блэка, а сам осторожно двинулся вперёд. Ну, вот и всё, сейчас всё решится. Я сделал глубокий вздох, успокаиваясь, и шагнул в кухню.

— Экспеллиармус, — как можно спокойнее произнёс я. Поддаваться эмоциям я был твёрдо не намерен.

Обернувшись на голос, Блэк застыл. Глаза полезли на лоб, рот некрасиво открылся — он был в шоке и не верил своим глазам.

Поймав палочку, я покрутил её в руках и сунул в карман, после чего наконец поднял глаза.

— Здравствуй, Сириус.

— Га…

— Силенцио! Меня же ищут, — с укором покачав головой, я брезгливо отряхнул стул и сел напротив крёстного. — Как получилось, что ты жив, а мне об этом ничего не известно? Фините.

Изумление сменилось недовольством, а оно, в свою очередь, трансформировалось в бешенство.

— О! Привет, Га…

— Силенцио! Сириус, не произноси моё имя. Фините.

— Я так рад тебя видеть!

Сириус широко улыбнулся, развёл руки в стороны, собираясь обнять «любимого крестника», но глаза остались холодны.

Как я раньше этого не замечал? Он же явно терпеть меня не может, презирает, считает идиотом — это у него в глазах было и есть. Почему я не понял этого раньше, ведь видел же… Почему позволил здравому смыслу уснуть летаргическим сном, игнорируя множество мелких подсказок? Ответ был неприятным: потому что слишком сильно хотел иметь семью. Так сильно, что собственными руками закрывал себе глаза, лишь бы точно не видеть ничего, что опровергало иллюзию.

За это тоже придётся кому-то ответить.

— Оставайся на месте, Сириус. У меня к тебе есть несколько вопросов.

— Конечно, спрашивай! А ты где был? Мы с ног сбились… — видимо, он и сам понял, насколько нарочито звучит его беспокойство, и замолчал.

— Чья идея представить меня новым Тёмным Лордом?

— Не понимаю, о чём ты гово…

— Сириус, ну что ты как маленький? Зачем отрицать очевидное? Старик оглушил меня тотчас же, как Лорд исчез, а потом в Азкабан бросил. Неужели ты думаешь, этого было недостаточно, чтобы понять, что он и его люди мне не друзья?

— Дамблдору виднее, — произнёс Сириус с интонацией фанатика.

Я грустно усмехнулся: чего я ждал от Блэка, по-собачьи преданного директору?

— Вот как? Что ж… А тебя не смутило, что на роль козла отпущения выбрали твоего крестника? И сразу вопрос: а я действительно твой крестник?

— Да, — нехотя признался Блэк, но, видимо, оправившись от потрясения, натянул на лицо улыбку и заговорил беззаботным тоном: — Что за вопросы, сохатик? Конечно же ты мой крестник! Я всегда о тебе заботился, ты же знаешь… Не понимаю, почему ты обвиняешь меня? Всё это время я тебя искал! Как только смог вернуться, сразу же попытался с тобой связаться. Ты не представляешь, что со мной было…

— Не надо, Сириус, — не удержавшись, я поморщился, что не укрылось от его взгляда, — я не настолько отчаялся, чтобы поверить такой плохой игре.

Дальнейшее не стало для меня неожиданностью, я с самого начала предчувствовал, что так и будет. Блэк достаточно хорошо знал меня, чтобы с уверенностью предсказывать моё поведение. Ошибся он лишь в одном: перед ним был не Гарри Поттер, смело шагающий навстречу опасности с открытым забралом, а Бастер Линд, позаботившийся о том, чтобы себя обезопасить. Сириус бросился на меня, намереваясь обезоружить и сдать Альбусу или аврорам, но Пожиратели были начеку и пресекли движение в самом начале, так что падал он уже обездвиженным и связанным.

— Не ожидал, блохастый? — пнув поверженного врага в бок, зловеще усмехнулся Снейп, глядя с такой ненавистью, что даже меня пробрало. Хотя чему тут удивляться? Их истории больше лет, чем мне самому, и уж у кого-кого, а у Северуса более чем достаточно причин для ненависти. — Думал, мальчишка так и сдохнет наивным, доверчивым кретином?

Я старался не встречаться с крёстным взглядом, когда усаживал его на стул и привязывал. Умом понимал, что иного развития событий у этой встречи и быть не могло, но где-то в глубине души теплилась абсолютно иррациональная надежда, что Сириус непричастен к интригам директора, что его обманом вынудили предать меня, что на самом деле он не лгал мне, что он вправду меня любит…

Мальсибер почувствовал моё состояние и дружески сжал плечо:

— Ты как?

— В норме, Рей, — я благодарно улыбнулся и решительно тряхнул головой, отбрасывая несвоевременные мысли. — Что ж, приступим. Готов поговорить, Сириус?

— Я никогда не сомневался, что Альбус прав, и ты…

Кулак Эдриана прервал фразу.

— Он не имел в виду рассуждения на свободную тему, — прокомментировал это Северус.

— Я ничего вам не скажу! Проклятые Пожиратели! Вы все скоро вернётесь в Азкабан, и дементоры…

Нотт повторил удар, и Блэк временно заткнулся, то ли сглатывая кровь, то ли пересчитывая зубы.

— Конечно, скажешь. Даже ты не можешь сомневаться в мастерстве Северуса, — внешне сохраняя спокойствие, возразил я.

— Ты зовёшь Нюниуса… — шокированно протянул Блэк и не договорил, яростно закричав: — Твои родители в гробу переворачиваются!..

— Лили спит в гробу? Как интересно. И как к этому относится её новый муж?

Удар попал точно в цель: моя осведомлённость стала неприятным сюрпризом. Глаза Сириуса полезли на лоб, он задёргался, силясь порвать магические путы, но Пожиратели были начеку. Через полминуты в него влили дозу веритасерума.

Ожидая, пока зелье подействует, Мальсибер отправился на разведку: мало ли, кто и что может прятаться в доме — неожиданные сюрпризы нам были не нужны. А я приступил к допросу:

— Где ты провёл то время, что якобы сидел в Азкабане?

— В доме Джеймса, — механически ответил Блэк.

— Где?

— В Лутоне.

— Адрес?

— Не знаю.

— Как зовут второго мужа Лили Эванс?

— Мартин Роузен.

— Как зовут её детей?

— Га…

— Силенцио!

Сириус послушно умолк, а я переформулировал вопрос:

— Фините! Как зовут второго и последующих детей Лили Эванс?

— Стефан и Вероника.

— Зачем Дамблдор упрятал меня в Азкабан?

— Чтобы не создавать нового Тёмного Лорда с нуля.

— Зачем ему новый Тёмный Лорд?

— Слишком много чистокровных выжило…

— Твою мать! — не удержался от возгласа Нотт.

Я бросил на него быстрый взгляд, но не прервал допрос.

— Зачем Дамблдор хотел их уничтожить?

— Они мешают. К тому же они богаты, а гоблины отказываются давать доступ к сейфам живых преступников.

— Так всё это ради проклятых денег?

Сириус не понял, что вопрос Эдриан риторический, и ответил:

— И ради власти.

Не знаю, что мы ожидали услышать, наверное, что-то подобное, но всё равно — одно дело наши подозрения и догадки, а другое…

Переглянувшиеся Эдриан и Северус навели меня на подозрения, что не всё так просто. Действительно, не слишком ли топорный план? Сколько же лет, даже не лет — десятилетий Дамблдор довольствовался ролью серого кардинала, виртуозно дёргая за ниточки преданных марионеток, с маниакальной точностью двигая шахматные фигуры, манипулируя людьми так, что тем и в голову не приходило, что они действуют не по своей воле, и вдруг — ради денег? Всё, вплоть до самого последнего момента, идеально вписывалось в образ мудрого наставника, который действует не ради себя, но Высшего Блага. Пусть даже не всем то по душе, однако трудно было оспорить, что старик старается помочь — пусть и на свой манер. Так зачем же рушить это? Неужели откровения Тома и мои последующие сомнения смогли настолько помешать плану Альбуса, что он предпочёл очернить имя своей послушной марионетки и отказаться от моего дальнейшего использования?

Сейчас, на трезвую голову, я прекрасно вижу дыры в этой теории. Что было проще, чем стереть мне память? Позабыв о словах Тома, я не усомнился бы в святости и непогрешимости Альбуса. Не больше, чем за время поиска крестражей. Так зачем выставлять меня предателем и сажать в Азкабан?

Время и место для рассуждений я выбрал не слишком подходящие, поэтому сделал над собой усилие и, не затягивая паузу, продолжил допрос:

— Почему родители пожертвовали мной?

— Невысокая цена за избавление от монстра. Пророчество утверждало, что победить Того-Кого-Нельзя-Называть можешь только ты. Поэтому Снейпа и пригласили на то собеседование в «Кабаньей голове» — он должен был подслушать его часть и передать врагу. Для достоверности пустили слух, что Поттеры спрятались… Предательство Питера оказалось неожиданностью. Того-Кого-Нельзя-Называть ждали в другое время. Хорошо, что Нюниус переметнулся и успел предупредить, Джеймс с Лили едва успели скрыться. Ты выжил, но директор знал, что Тот-Кого-Нельзя-Называть не погиб окончательно и вернётся, поэтому тебя нужно было воспитать так, чтобы в решающий момент ты не заколебался. В любящей семье этого не достичь, это всем было понятно, любимые детки вырастают избалованными эгоистами и не рвутся жертвовать собой. Джеймс был горд, что тебе выпала такая честь — избавить Британию от Тёмного Лорда, прославить имя предков. Он был прав, его имя знают все от мала до велика.

Сириус считает меня идиотом? Или это Альбус посчитал Блэка кретином, способным поверить в такой бред? Подобное не может быть правдой!

Почувствовав взгляд Снейпа, я обернулся: в его глазах плескалась чистая ненависть.

— Тебе не было жаль крестника? — поинтересовался Реймонд, незаметно для меня вернувшийся на кухню.

— Нет, с какой стати? — действие сыворотки правды подходило к концу, поэтому, хотя солгать Блэк всё ещё не мог, лицо перестало быть беспристрастной маской: он ухмылялся. — Кому нужен идиот с комплексом героя? Ты был одноразовой вещью, мальчик. Обряд был проведён лишь для того, чтобы никто не заподозрил, что старший сын Джеймса не будет введён в род как положено.

Вот этого он мог уже не добавлять, я и так утвердился во мнении, что жизни он не достоин. Какой бы ни была истинная причина моего несчастливого детства — это я обсужу с Лили и Альбусом, а вот Сириус, помимо прочего, ответит за то, что считает подобное положение вещей нормальным. Хм… Комплекс героя. В чём-то он прав, я бросался грудью на амбразуру, стремясь доказать свою нужность. Дурсли приложили массу усилий, чтобы я вырос неуверенным в себе трусом, вот только трусом я не был.

Перед глазами проносились различные картины прошлого, знакомые семьи, прочитанные книги, виденные фильмы — мой мозг искал похожие случаи…

Чем я плох? Неужели невоспитанный, хамящий родителям Дадли больше достоин любви, чем я? А ведь тётя его не просто любит — обожает, боготворит. Или тот же Рон, который совершенно не ценит заботу миссис Уизли. О Молли и Артуре можно много чего плохого сказать, но одного у них не отнимешь: своих детей они искренне любят. Или даже сам Сириус. Ведь несмотря на всё, что он натворил (а он предал семью и сражался против родных!), его так и не отлучили от рода по всем правилам. Так что же со мной не так?! Пророчество? Чушь! Нельзя в одночасье разлюбить родного сына из-за слов чокнутой. Родители не были знакомы с Трелони, не считали её авторитетом, так почему же вообще поверили её словам?

Ответ напрашивался неутешительный: Альбус Дамблдор.

Я даже не заметил, что направил палочку на Сириуса, пока Снейп не коснулся моей руки:

— Позволь мне.

В его глазах было сочувствие. А ещё он хотел защитить меня, не дать совершить убийство. Дьявол! Даже Снейпу меня жалко!

— Авада…

— Что вы творите?! — Кричер появился внезапно. Вцепившись в рукав Северуса, домовик вынудил его опустить руку с оружием и повернулся ко мне: — Нельзя, чтобы мерзкого мальчишку убил мистер Снейп! Вы должны это сделать сами!

Блэк что-то кричал, Северус доказывал эльфу, что ему это сделать проще, а я просто молчал. На меня что-то нашло после признаний крёстного, слова доходили словно сквозь барьер: вроде слышу, а эмоциональная окраска у слов отсутствует.

Реймонд обнял меня, Эдриан похлопал по плечу, но легче мне не стало, хотя было приятно осознавать, что хоть кому-то не плевать на мои переживания.

— Он должен вынести приговор! — горячился Кричер. — Он не будет убивать сам. Исполнять приговор будет магия!

Не знаю, как я понял, что от меня требуется. Наверное, подсознательно ожидал чего-то подобного. Стряхнув с плеч руки Мальсибера и Нотта, я решительно шагнул вперёд:

— За боль, пренебрежение обязанностями крёстного, предательство…

Пожиратели и Кричер замолчали тотчас же, стоило мне заговорить. Сириус выпучил глаза, пытаясь возразить или возмутиться, но ему не удалось выдавить из себя ни звука.

Моя волшебная палочка поднялась сама.

— Меня и магии! — взвизгнул Кричер.

— Меня и магии, — покорно повторил я. — Ты не достоин жизни.

Зелёный свет хлынул из палочки без произнесения какого-либо заклинания. Это был не луч, а поток света, заключивший Сириуса в пульсирующий кокон. Я хотел спросить, что всё это означает, и не смог: меня скрутила боль.

— Бастер!

Рей не дал мне рухнуть на пол, поймал падающее тело и усадил в кресло.

— Что с ним?! Кричер, я тебя…

— Кричер не причём, мистер Снейп! Скоро хозяин Кричера оправится. Кричеру только нужно отнести его к камню рода…

— Ты никуда его не отнесёшь! — рявкнул Мальсибер.

— Но хозяин быстрее восстановится…

— Знаю, но с тобой я его не оставлю!

— Но, сэр!

— Тихо! — резкий голос Эдриана перекрыл шум, и присутствующие умолкли. — Успокойтесь все. Эльф признал Бастера хозяином, так что не сделает ничего, что может ему навредить. Рей, я тоже волнуюсь за парня, но ему сейчас будет лучше находиться рядом с камнем рода, а не с нами. Сев, обезболивающее и восстанавливающие… — рука Снейпа уже нырнула в карман, и договаривать Нотту не пришлось: зелья оказались перед его глазами.

— Кричер, позаботься о хозяине, мы подождём здесь.

Меня дёрнули, видимо, перемещая, и я очутился в абсолютной тишине. Боли уже не было, наоборот, сейчас меня переполняла энергия.

— Кричер скоро придёт, хозяин. Кричер только позаботится о гостях…

Итак, я стал хозяином Кричера. За то время, что мы знакомы, я не раз убеждался в актёрских способностях домовика и был уверен, что он нормальнее многих, но всё-таки сомнения оставались. Сейчас они развеялись окончательно: эльф хотел возрождения величия Блэков и делал для этого всё, в том числе изображал сумасшедшего.

Как я ни старался сосредоточиться на добровольно принятых обязанностях, мысли возвращались к Сириусу. Я убил его… Или всё-таки не я, а магия? Прислушавшись к своим чувствам, я с лёгким удивлением понял, что ничуть не сожалею. Я превратился в безжалостного убийцу? Вот уж вряд ли! Попытавшись представить на месте Сириуса другого человека, я испытал целую гамму эмоций, самой яркой среди которых было отвращение. Я поступил правильно — сама магия это подтвердила. Блэк был моим крёстным и предал… Счёт открыт.

Собственная неподвижность начинала пугать. Вспомнились первые дни в Азкабане, беспомощность…

— Хозяин! Потерпите ещё чуть-чуть! — запричитал домовик. — Вы становитесь Блэком, хозяин, ваша магия изменяется, вы становитесь сильнее… Кричер не враг хозяину… Кричер замолкает!

А вот это уже интересно. Эльф почувствовал, что меня раздражают его причитания.

Ладно, потерплю, раз уж это сулит дополнительную силу, да и деваться мне некуда. Спасибо хоть боль была мимолётной и не терзала меня всё это время.

Кричер не обманул: через десять минут я смог пошевелить конечностями. Не успел я и рта раскрыть, он переместил меня обратно на кухню.

— Хвала Салазару! — вскочил со стула Нотт. — Ты как?

— Нормально, — улыбнулся я Эдриану, успокаивающим жестом прося не суетиться. — Немного странные ощущения, но даже не представляю, как их описать… А вы едите без меня?

На очищенном от мусора столе, за которым ужинали мужчины, появилась ещё одна тарелка. Снейп дёрнулся было проверять еду на наличие ядов, но под нахмуренным взглядом эльфа смешался и попытался сделать вид, что ничего такого даже и не подумал.

— Кричер не собирается травить хозяина, мистер Снейп, — это было сказано с такой интонацией, что все рассмеялись — выходило напряжение. — Пока хозяин ужинает, Кричер подготовит спальню.

— Стоп! — домовик замер в неестественной позе и медленно обернулся к Рею. — В этом проходном дворе Бастер жить не будет. По крайней мере, пока.

— Кричер уже перекрыл доступ посторонним! — обиженно взвыл эльф.

— А вот это ты зря поторопился, — покачал головой Нотт. — О том, что Блэк пропал, скоро станет известно. Если доступ в дом окажется перекрыт, любой тупица тут же поймёт, в чём дело. А уж Дамблдор так и вовсе не успокоится, пока не выяснит детали о судьбе своего загадочно испарившегося приспешника. Так что давай-ка без самодеятельности, эльф. Я, конечно, понимаю, тебе пришлось подчиняться идиоту слишком долго, однако не забывай своё место, — Эдриан строго смотрел на Кричера, и с каждым словом голова домовика опускалась всё ниже. Убедившись, что внушение подействовало, Нотт удовлетворённо кивнул и приказал: — Рассказывай, кто тут бывал, о чём говорили, в общем, всё, что может нам пригодиться. Ты же понимаешь, что твоему новому хозяину нужна эта информация?

— Кричер всё прекрасно понимает, — подобострастно поклонился тот. — Кричер сделает всё, чтобы защитить хозяина. И всё расскажет.

И, не откладывая дело в долгий ящик, Кричер тут же принялся отчитываться о недавних событиях. Рассказ эльфа затянулся надолго. Незаметный слуга слышал всё, что говорили в доме, и всё запоминал. По ходу его рассказа Пожиратели смерти мрачнели на глазах, а Снейп едва волосы на себе не рвал — оказалось, что был не в курсе весьма важных событий, и это лишний раз иллюстрировало, насколько мало Дамблдор и Орден доверяли своему шпиону.

С казнью Сириуса я, конечно, поторопился и, пока лежал где-то в подвале, ожидая, пока блэковская магия примет меня, сожалел, что не успел расспросить действующего члена Ордена Феникса об их планах. К счастью, оказалось, что не всё так плачевно, и благодаря домовику нехватки информации у нас не было.

Я так и не понял, почему Дамблдор устраивал собрания здесь, ведь в его распоряжении были десятки домов уничтоженных или изгнанных из страны по его прихоти чистокровных семей, но факт остаётся фактом: Орден Феникса регулярно собирался на загаженной кухне. Возможно, всё дело в том, что отщепенец Сириус дал формальное разрешение?.. Но перекрывало ли это риск, учитывая то обстоятельство, что об этом доме знало слишком много врагов? И я, и Снейп, и Яксли — о чём не преминула бы сообщить Гермиона, и это не говоря уже о миссис Малфой и миссис Лестрейндж, которые наверняка не упустили бы случая поделиться с супругами и их друзьями информацией. И всё же штаб-квартиру Орден не сменил.

По словам эльфа выходило, что Орден Феникса начал действовать задолго до Первой магической войны, годов этак с тридцатых. Кричер не смог узнать, чем конкретно занимался Дамблдор в то время, поскольку в разговорах с Грюмом тот использовал иносказания и метафоры, да и прямо ничего особенного они не говорили, и так прекрасно понимая, о чём идёт речь, но на всякий случай эльф запомнил несколько имён. Однако какие бы планы ни вынашивал Орден в далёком прошлом, развернулись они в конце семидесятых, когда в распоряжении Дамблдора оказались первые выпускники, готовые ловить каждое его слово и полностью подчинённые его авторитету. О том, что старик не просто так стал директором, я давно догадался, но истинные масштабы и представить себе не мог.

Мы уже не ахали и даже не переглядывались, шокированно слушая откровения домовика.

Кричер, гордый вниманием, рассказывал о том, что Сириус, хоть и поступил на Гриффиндор, разочаровав родных, до третьего курса оставался обычным шалопаем, а вот после вернулся на каникулы другим человеком.

— Моя бедная госпожа сразу же заподозрила неладное, да только никаких зелий в крови гадкого мальчишки обнаружено не было, как и проклятий…

— Хм, Кричер, а мы можем спросить портрет миссис Блэк? — не то что бы я сомневался в честности эльфа, однако выслушать очевидца-человека было бы не лишним, пусть тот и был всего лишь портретом.

Домовик просиял и с готовностью закивал, сразу же посеменив в коридор, где висел портрет Вальбурги Блэк — бич гостей Блэк-хауса, не могущих похвастаться чистотой крови. Через минуту мы столпились в тёмном коридоре. Совместными усилиями Рея и Северуса занавески были раздвинуты, и перед нами предстала Вальбурга Блэк собственной скандальной персоной.

— Леди Блэк, моё почтение, — обаятельно улыбнулся Мальсибер.

— Реймонд?! — изумилась та. — Мерлин, мальчик мой, как ты вырос!

— Леди Блэк, позвольте представить вам моих друзей. С Эдрианом вы уже знакомы…

— Миссис Блэк, — поклонился Нотт, а Вальбурга милостиво кивнула.

— Северуса Снейпа вы, должно быть, тоже помните.

— Помню, — в голосе появился холодок.

— Леди Вальбурга, прошу простить моё неподобающее поведение, — поклон Северуса был гораздо ниже, чем Нотта.

— Я понимаю, Снейп, ты играл роль, но ты же мог просто поздороваться! Мой сын считал тебя лучшим другом, а ты…

Я изумлённо уставился на Северуса: лучший друг?!

— Мне очень жаль, — смиренно потупился тот.

— Ладно, — снисходительно махнула рукой Вальбурга. — А как твоё имя, новый глава рода?

— После побега из Азкабана мальчик сменил имя, миледи. Познакомьтесь, Бастер Линд.

— Здрасти.

— Бастер Блэк, — поправила Мальсибера Вальбурга и царственно кивнула мне. — Ты теперь мой внук, Бастер.

— Хм… привет, бабушка, — отчего-то смутившись, ляпнул я.

Ответом мне был смех трёх мужчин и одного портрета и хихиканье довольного сложившейся ситуацией домового эльфа.

С новообретённой бабушкой мы проговорили больше часа. Сначала, конечно, миссис Блэк потребовала рассказать ей, как поживают её знакомые маги, в основном, родственники, затем поинтересовалась, как обстоят дела у присутствующих, и только после этого, заручившись обещанием каждого, что с ней поговорят без спешки, согласилась ответить на многочисленные вопросы. Мужчины расспрашивали о визитёрах, проходивших мимо портрета по пути в гостиную, о случайно услышанных репликах, общем настроении орденцев и других могущих оказаться полезными вещах, а я отвлёкся, впервые внимательно рассматривая Вальбургу Блэк.

Когда я бывал в доме раньше, леди Блэк вела себя, мягко говоря, не как леди. Судя по тому, как она говорила сейчас, «безумная скандальная старуха» — это маска, призванная защитить дом от всякой швали. Никто никогда даже не пытался с ней пообщаться, в лучшем случае пробегали мимо портрета, вжав голову в плечи, а в худшем — зачаровывали шторы на стене. Характер у неё, бесспорно, был тяжёлым, однако Вальбурга — не базарная торговка, а истинная леди, и уж о благопристойном поведении знает побольше всех орденцев, вместе взятых.

Неожиданно мне вспомнилось, как летом после четвёртого курса, гостя в этом доме, я крался ночью вниз, намереваясь познакомиться с миссис Блэк. О том, чтобы сделать это днём, не шло и речи: Сириус лишь рассмеялся на моё предложение нормально поговорить с матерью, а когда я попытался настоять, довольно прямолинейно отбрил меня. Рон покрутил пальцем у виска, Гермиона приказала не вмешиваться в чужие внутрисемейные отношения, а потом они оба двое суток ходили за мной по пятам, следя, чтобы я не ослушался. А мне хотелось понять, почему Вальбурга Блэк так себя ведёт, почему оскорбляет каждого, кто приходит, и с чего вообще началась её вражда с Сириусом. Будучи сиротой, воспитанным ненавидящими магию магглами, я слишком часто в детстве думал о том, каково это, иметь родителей. В раннем детстве я не придавал слишком большого значения оценке, данной тётей Петуньей Джеймсу и Лили, мне казалось, что даже с пьяницами мне было бы лучше, ведь они должны были любить собственного сына. Став старше, я перестал грезить семьёй, иррационально злясь на покойников, бросивших меня одного. Однако понять людей, рвущих с живыми родителями в угоду каким-то принципам… Это было выше моего разумения. Что бы ни происходило в семье — это семья, самое… святое, что ли? Я безоговорочно принял Сириуса, но так и не смог принять его отношение к матери. Мне казалось, что он поступил очень глупо и… да, пожалуй, даже подло, предав мать ради друзей. Как ни старался, я не мог представить, чтобы так поступил, например, тот же Рон или Гермиона. Самому мне не с чем было сравнивать, я не знал родителей, однако мне казалось, что я ни за что бы не отвернулся от мамы и папы. И поведение Сириуса… Мне по-настоящему хотелось примирить его с матерью, ну или хотя бы заставить переступить через ненависть.

С самим крёстным я не говорил об этом, надеясь, что мне удастся его уговорить после того, как я донесу информацию о важности семейных ценностей до миссис Блэк. Я не мог понять, что плохого в желании наладить контакт с хозяйкой дома, помирить её с единственным сыном… Но поговорить с ней мне так и не удалось — на полпути меня догнал Рон, и, поскольку огорчать друзей не хотелось, мне пришлось выкинуть эту мысль из головы.

Сейчас же мне никто не мешал как следует рассмотреть леди Вальбургу и, чем Мерлин не шутит, даже подружиться с ней.

На портрете была изображена величественная женщина лет сорока пяти — пятидесяти, в роскошном строгом платье, с дорогими, но не вычурными украшениями, с гордой осанкой и пронзительным взглядом синих глаз. Сириус как-то обмолвился, что портрет писался в семидесятых годах. Однако я видел её колдографии, сделанные через несколько лет после написания портрета — на них была старуха. Нет, миссис Блэк всё так же была красива, но слова Кричера о разбитом сердце не были простой метафорой: её взгляд потух, плечи поникли, в иссиня-чёрных волосах появилась седина…

Хм, а ведь она на самом деле приходится мне бабушкой, только двоюродной. Если я ничего не путаю, моя прабабушка Дорея была родной сестрой отца Вальбурги. Интересно, сложись моя жизнь иначе, и будь Вальбурга моей бабушкой не номинально, я бы вёл себя, как Драко?

— Драко! — воскликнул я, перебив Нотта. — Он, наверное, с ума сходит!

— Мордред! — всплеснул руками Нотт и поспешно извинился: — Простите, леди Блэк.

Северус укоризненно поджал губы, но от замечаний удержался и констатировал:

— Нужно возвращаться.

— Хозяин должен остаться!!! — завопил домовик, повиснув у меня на руке, словно пытаясь таким способом удержать в Блэк-хаусе.

— Кричер, не ори, — поморщилась Вальбурга. — Мальчики, что бы вы ни планировали на следующую неделю, планы придётся пересмотреть. Бастеру действительно необходимо остаться. Пока магия не стабилизируется, не стоит покидать дом.

Мы переглянулись, и решение было принято мгновенно.

— Сев, вы с Эдрианом возвращайтесь, успокойте Драко, а я останусь с Бастером. Приходите на завтрак. Кричер, ты же приготовишь нормальный завтрак для всех нас?

— Конечно, мистер Мальсибер! Кричер всё сделает как должно! — мгновенно пообещал тот, отчаянно закивав, отчего моя рука затряслась в такт его движениям.

— Ты можешь отпустить меня, Кричер, — я не удержался от улыбки, — я остаюсь.

Эльф просиял и почти бесшумно испарился.

Обсудив планы на ближайшее время и простившись с друзьями, мы с Реем вернулись на кухню. Без дополнительных просьб Кричер организовал выпивку и закуски, а сам отправился готовить гостевую спальню. Некоторое время мы сидели в тишине, обдумывая вновь возникшие обстоятельства; первым, вполне ожидаемо, не выдержал я.

— А где Сириус? То есть… его тело?

— Э-э-э… — Реймонд удивлённо посмотрел туда, где в последний раз видел Блэка. — Понятия не имею. Наверное, домовик унёс. Зря он со стола убрал — это может вызвать подозрения у того, кто будет расследовать смерть Блэка.

— Как и чистые комнаты. Как думаешь, Дамблдор продолжит пользоваться домом после смерти хозяина?.. — спросил я, но тут же сам и ответ: — Впрочем, что я спрашиваю, после того, как Сириус «упал в Арку», Орден жил тут.

— Бастер, как ты решишь, так и будет. Это теперь твой дом.

— Мы могли бы переехать сюда, — неуверенно предложил я.

— Обсудим завтра все вместе, как лучше поступить… — дипломатично остудил мой энтузиазм Рей. — Ты вообще как?

— Не знаю, — прислушавшись к себе, честно ответил я после паузы, понимая, что вопрос не риторический. — Чувствую себя немного странно, но не в плохом смысле слова. А что до морального состояния… Я ещё не осознал всего произошедшего, Сириус и Кричер слишком много успели рассказать. Не могу сказать, что не поверил Тому, когда он обвинил всех моих друзей и близких в предательстве, да и Азкабан подтверждал его правоту…

— Но сомнения оставались, да? — понимающе хмыкнул Реймонд.

— Скорее надежда, — грустно вздохнул я, зная, что объяснять не надо — Рей и так поймёт.

Кричер доложил, что спальные места готовы, и мы решили отложить разговор на утро, двинувшись к лестнице. По привычке свернув к комнате, где жил раньше, я был вынужден остановиться и выслушать негодование эльфа.

— Вы же не приживалка какой-то! Вы глава рода! Это гостевые, а вы должны жить в комнатах главы!

— Ладно, Кричер, успокойся уже и веди нас, куда считаешь нужным.

Уловив в голосе Рея недовольные нотки, домовик продолжил путь, сокрушаясь себе под нос о моём незнании традиций. Интересно, а откуда бы мне их знать? Ни Дурсли, ни Уизли, ни орденцы — никто не стремился меня просвещать. С себя ответственность за незнание я не снимаю, и всё же информационный вакуум — заслуга Дамблдора и его людей.

Комната главы рода располагалась на третьем этаже, неподалёку от библиотеки. Причём раньше я эту дверь не видел, хоть и облазил весь дом на пару с Уизли. Решив, что упасть ниже в глазах эльфа я уже не смогу, я озвучил своё удивление.

— В доме не было ни одного человека, который бы находился здесь на законных основаниях, — пропуская меня вперёд, пожал плечами Кричер и тихонько вздохнул. — Мерзкого мальчишку госпожа выжгла уже давно, он не имел права приглашать гостей и селить их тут. Единственный, кто приходил по приглашению — мистер Снейп.

— Северус?! Но… Постой-ка, бабушка сказала, что он был лучшим другом её сына…

— Да, хозяин, мистер Снейп дружил с молодым хозяином Регулусом.

— Вот как, — протянул я задумчиво.

Что ж, они учились на одном факультете, Северус не пользовался популярностью, так что вполне мог сойтись с младшекурсником… Это могло бы объяснить и ненависть Мародёров к Снейпу — банальная ревность, отягощённая избалованностью и желанием возвыситься за чужой счёт. Всё-таки версия с Лили Эванс не кажется мне достоверной. На старших курсах — да, Сириус с Ремусом и Питером могли травить ненавистного слизеринца из мужской солидарности с Джеймсом, а вот раньше — Лили была просто сокурсницей, и с кем проводит время магглорождённая — никому не было интересно. К тому же я достаточно узнал о Р.А.Б. за то время, что искал крестраж, чтобы признать, что они со Снейпом во многом похожи: как минимум, выбором стороны Тёмного Лорда и последующим его предательством.

Комната Рея была напротив. Тут было не слишком чисто, но кровать сверкала свежим бельём, а большего за столь короткий срок даже от эльфа ждать было глупо.

— Спасибо, Кричер. Проследи, чтобы незваные гости не проникли в дом. А если кто-то попытается, тут же разбуди меня. Спокойной ночи, Бастер.

— Спокойной, — улыбнулся я, закрывая дверь своей комнаты.

Что ж, могло быть хуже. Поймав себя на этой мысли, я беззвучно расхохотался. Всю жизнь я старался вести себя хорошо, слушался старших, не лгал, не крал, не хулиганил, и не имел ничего, даже банального уважения. Обманув ожидания Дамблдора, я получил в своё распоряжение собственную комнату, регулярное питание и возможность узнать поближе человека, который давно меня интересовал — Драко. Наверное, это дико звучит, но Азкабан стал мне наградой, а не наказанием. Конечно, будь в Азкабане много дементоров, я бы вряд ли так говорил, но поскольку стражи меня не беспокоили, тюрьма не стала тем приговором, что мог бы меня сломить. Ну а теперь я убил Сириуса, и в мою собственность перешли целый дом и слуга в придачу. Ну разве не забавно?

Уснул я быстро, а проснулся от того, что кто-то безжалостно меня трясёт.

— Бастер, проснись, ну же!

— Что случилось? — оттолкнув руку Мальсибера, прохрипел я.

— Это тебя нужно спрашивать. Ты орал так, будто тебя пытают. Кошмар?

Я почувствовал, что краснею — к щекам приливал жар. Мало от меня проблем, ещё и спать мешаю.

— Прости.

— Бастер, не извиняйся, ты ничего не натворил, — Мальсибер потрепал меня по волосам и улёгся на мою кровать. — Что снилось-то?

— Хм… дементоры. — Рей непроизвольно содрогнулся. Хотя в этот раз дементоры почти не докучали заключённым, он слишком хорошо помнил четырнадцать лет, проведённых рядом с этими существами, и даже простого упоминания этих тварей было достаточно, чтобы у него испортилось настроение. Поэтому я поспешно продолжил: — Нет-нет, ничего такого! Они умирали…

— И это плохо?

— Ну… дело в том, что они умирали последними. В этом сне я знал, что все остальные уже умерли, и остались только я и дементоры.

— То есть он не первый раз тебе снится? Три месяца перерыва и кошмар? Должна быть причина.

— А ведь ты прав, — медленно протянул я, задумавшись над его словами. — Мне давно не снились кошмары.

— Учитывая акустику Азкабана, приснись тебе кошмар, я узнал бы об этом первым, наряду со всеми обитателями этажа. Ну а потом мы вообще ночевали вместе, и я гарантирую, что тебе ничего такого не снилось.

— Ты мой ангел-хранитель, — хмыкнул я.

— Шутки шутками, но кто знает? Пока я был рядом — ты спал как младенец.

— Угу.

А что ещё я мог сказать? Что всю жизнь плохо засыпал, по часу крутясь в кровати, а последний месяц мгновенно погружался в сон? Что раньше дёргался по малейшему поводу, а рядом с ним стал совершенно спокоен? Нет уж, вдруг Рей неправильно меня поймёт, мне слишком дорога его дружба.

— Ладно, давай спать. Ты в курсе, что у тебя кровать мягче?

— Ну так я же глава рода, — усмехнулся я и рухнул обратно на подушку.

* * *

Проснулся я в одиночестве. Тело ломило от усталости, словно вчерашний вечер я провёл не за разговорами, а за разгрузкой драконьего навоза. Душ почти не принёс облегчения, так что на первый этаж я спускался медленно и чуть ли не с кряхтением.

— С днём рождения! — прокричали Пожиратели смерти, заставив меня отшатнуться от неожиданности и схватиться за палочку.

— У-у-у, как всё запущенно, — усмехнулся Рей.

— Э-э-э… чего вы орёте-то? — чувствуя себя идиотом, я поплёлся к столу.

Отсутствие у меня энтузиазма никого не смутило: мужчины улыбались, а Драко так и вовсе едва не подпрыгивал от переполняющей его энергии.

— Выбирай: завтрак или подарки? Чего хмурый-то?

— Я и не вспомнил, какой сегодня день, — пожимая плечами, признался я. Вспоминать, что в этот день я никогда не получал поздравлений вот так, лично, было почему-то немного стыдно. Конечно, притворяющиеся моими друзьями Рон и Гермиона присылали поздравления и даже подарки, но сова с посылкой и искренние улыбки на лицах… Это разные вещи. Смутив сам себя, я потупился, сел за стол и честно признался: — Чувствую себя не очень, вот и хмурый.

— Кричер и бабушка сказали, что тебе нельзя пить восстанавливающее, — сочувственно похлопав меня по спине, Малфой сел рядом.

— Бабушка?!

— Ну да, — на мгновение удивился Драко, — забыл, что моя мать — Блэк?

Я неопределённо мотнул головой, но Реймонд всё равно понял, в чём дело.

— Бастер хотел свою собственную бабушку, а теперь выяснилось, что она у вас общая.

— Ну, извини, — растерянно протянул Драко, — я привык считать Вальбургу бабушкой, хотя она мамина тётя. Свою родную бабушку — Друэллу — я не помню, она умерла, когда я ещё пачкал пелёнки, а с Вальбургой я хоть и нечасто, но виделся в детстве.

— Драко, чего ты оправдываешься? — я уже достаточно проснулся, чтобы понять, насколько моя ревность неуместна. — Всё нормально.

— Точно?

— Ну конечно! Где там мои подарки?

Малфой подозрительно посмотрел на меня, но предпочёл сделать вид, что поверил.

— Чем богаты, — сообщил Снейп, выставив передо мной полуторалитровую бутылку из-под «фанты», — теперь ты тоже можешь свободно гулять по Лондону.

— Полтора литра оборотного зелья?! Северус, спасибо!

Подарок и вправду был замечательный. Поскольку это зелье готовится месяц, ни мне, ни Драко его не давали из экономии (в конце концов, остальные его принимали ради важных дел, а не из-за скуки), и мы вынуждены были сидеть всё время дома, но теперь…

Следующим подарок преподнёс Малфой.

— Что это? — рассматривая миниатюрный фиал сапфирового цвета, поинтересовался я, поняв, что с объяснениями Драко не торопится.

— Сейчас увидишь. Ляг, пожалуйста, на диван.

Недоумевая, я вслед за ним прошёл в гостиную и выполнил просьбу. Он снял с меня очки (Северус трансфигурировал их для меня в первый же день на свободе, язвительно заявив, что слепой щенок в подельниках ему не нужен; за время в Азкабане я привык к тому, что вижу всё ужасно размытым, так что по-настоящему обрадовался даже тому, что получилось, хотя очки мне едва ли подходили, ну а через неделю-другую Рей сопроводил меня до ближайшей оптики, где мне наконец-то подобрали нормальные диоптрии), вытащил из моего кармана палочку и отложил их в сторону. Я не возражал. Не знаю как, но я сразу понял, что это не только подарок, но и проверка доверия, и я собирался её пройти.

— Я решил насчёт подарка в тот же момент, когда увидел в лаборатории Северуса порошок из панцирей вулканических крабов. Нашёл рецепт, получил разрешение использовать порошок… — голос Малфоя звучал немного странно, но я счёл это обычным волнением и не придал значение интонации. — В общем, вчера, когда вы ушли, я как раз и закончил. Бастер, мне безумно хочется сохранить интригу до конца, поэтому я не скажу, что это. В общем, через минуту ты сам всё поймёшь. Доверься мне, ладно? Петрификус Тоталус!

Я даже возмутиться не успел — тело неподвижно вытянулось на диване. Состояние беспомощности всегда было для меня хуже любой, даже самой изощрённой пытки. Я не ждал от Малфоя чего-то плохого, Азкабан и месяц жизни бок о бок научили меня ему верить, но предательства Рона, Гермионы, Сириуса, в конце концов, вынуждали сомневаться.

— Прости, так нужно.

Голос Драко чуть дрогнул, отчего моя паранойя ещё выше подняла голову, но его руки действовали уверенно. В поле моего зрения попал тот самый фиал, Малфой наклонил его над моим лицом, я непроизвольно сосредоточился на капле, что сформировалась на горлышке флакона, а когда та сорвалась вниз… Я попытался зажмуриться, но Драко быстрым движением сместил флакон к другому глазу… И я узнал, что такое Ад.

Боль была неописуемой. Глаза горели так, словно прямо на слизистой оболочке кто-то развёл костёр… И тыкает скальпелем… И ввинчивает остро заточенный штопор…

— Знаю, что больно, но так и должно быть, — сжав мою руку, произнёс Драко с извинительной интонацией. — С днём рождения, Бастер. Фините.

Боль прошла так же внезапно, как и началась. Что удивительно, никаких отголосков не осталось, словно ничего и не было.

В гостиной было тихо. Пожиратели смотрели на меня, ожидая реакции, но я не торопился высказываться. Я больше не импульсивный гриффиндорец, бросающийся обвинениями до того, как разобрался в ситуации. Я точно знаю, Малфой ничего не делает просто так, у каждого поступка есть причина.

Боль была сопутствующим фактором, Драко знал, что так будет, но это его не остановило. Также он наверняка понимал, что рискует не только нашей зарождающейся дружбой, но и вообще нормальными отношениями, а значит, что бы ни должно было получиться в итоге, это перекроет все минусы.

За размышлениями я дошёл до столика и потянулся за очками. Руку перехватил Реймонд.

— Как тебе подарок?

— Ещё не знаю, — спокойно ответил я, пытаясь продолжить движение и наконец-то взять очки.

— Посмотри на Драко.

— Сейчас, очки надену.

— Посмотри так.

Я раздражённо обернулся, не понимая, какой в этом смысл, ведь из-за близорукости…

— Офигеть!

Сразу я этого почему-то не понял, но когда Мальсибер потребовал посмотреть без очков, до меня дошло, что они мне больше не нужны. Я видел всё! Больше не было размытых разноцветных пятен, которые я мог узнать только по движениям. Я отчётливо видел Нотта и Снейпа, стоящих ярдах в семи от меня, и Малфоя, прячущегося за их спинами. Я видел потертости на стенах, пятна на занавесках, паутину в углу…

— Простишь за побочные эффекты? — поняв, что я не сержусь, Драко решился приблизиться. — Я хотел сделать сюрприз, но…

— Я мечтал об этом всю свою жизнь! Спасибо!

Следующие полчаса я веселил народ, рассматривая всё вокруг, пока Эдриан не потребовал уделить внимание и ему тоже.

— С учётом оборотного мой подарок несколько утратил свою полезность, но… вот.

Зелёная кожаная папка без надписей возбудила любопытство. Открыв её, в первый момент я даже не понял, что это: какие-то бумаги… Свидетельство о рождении Бастера Блэка?.. Водительское удостоверение, паспорт, документы об окончании школы, диплом Итона…

— Это… — голос перехватило.

— Ты полноценный член общества, Бастер. Сегодня твоё маггловское совершеннолетие.

Слов не было. Благодаря интригам Дамблдора меня как бы не существовало. В магическом мире моим удостоверением личности был шрам, а в маггловском… Даже в младшей школе, в которую я ходил до Хогвартса, не было никаких документов. В детстве я не придавал этому значения, а потом стало поздно что-то менять. Старику было выгодно лишить меня путей отступления, чтобы, приди мне такая мысль в голову, мне некуда было бежать. И ведь ни одна сволочь не подумала мне помочь.

— Спасибо, — просто сказал я, однако все поняли, что подарок пришёлся мне по душе.

— Что ж, Северус позаботился о твоей безопасности, Драко об удобстве, Эдриан о путях отступления, — Реймонд театральным жестом сунул руку в карман и вынул синий бархатный футляр, в каких продаются ювелирные украшения. — Ну а я…

— Палочка! — воскликнул я, выхватив футляр у него из руки, сразу же догадавшись, что может находиться в коробке такой длины. — Моя палочка! Но как?..

Новая палочка иррационально понравилась мне с первого взгляда. Светлое дерево показалось идеальным, ну а когда взмахнул палочкой и увидел серебро искр, всю мою сущность охватило тепло, и я тут же расплылся в блаженной расслабленной улыбке.

Мальсибер самодовольно усмехнулся:

— Надо знать, к кому обращаться. К счастью, не все помешаны на запоминании покупателей палочек, принципиальной разницы между перьями фениксов нет, а твоя старая волшебная палочка — не двойник новой. Всё, что мне нужно было сделать, это объяснить мастеру произошедшие с тобой перемены.

Так вот почему трофейные палочки и та, что принёс Снейп, мне не подошли — я сам изменился. Наверняка и моя палочка — родная и нежно любимая палочка из остролиста с пером Фоукса — не подошла бы, возьми я сейчас её в руку. Моя магия и личность после череды предательств и, самое главное, избавления от крестража, изменились кардинально.

И Реймонд понял это даже раньше меня самого.

— О, Рей… Вы все… У меня просто нет слов!

— Хозяин, госпожа тоже хочет вас поздравить, — Кричер появился вовремя: я просто не знал, что сказать, незнакомые эмоции буквально переполняли меня.

— Доброе утро, мальчики, — поздоровалась леди Вальбурга. Мы вразнобой ответили. — Думаю, для всех очевидно, что у портрета есть определённые сложности с приобретением подарков, так что я дарю тебе информацию, благодаря которой Кричер смог добыть тебе подарок.

Эльф тут же протянул мне свёрток.

— Это же твоя мантия-невидимка! — воскликнул Малфой. — Ай да бабушка!

— Бастер, тебе известно, что в кабинете директора Хогвартса висят портреты бывших директоров…

— Финеас Блэк? — понимающе усмехнулся я, прижимая к груди мантию.

— Верно, молодой человек, — знакомый по визитам в кабинет Дамблдора надменный старик вошёл в раму и поклонился: — Джентльмены. Я видел, куда Альбус спрятал вашу собственность, и, когда Вальбурга сообщила мне о новом главе рода, велел домовику проникнуть в школу и забрать мантию.

— Хм… Я очень вам благодарен, но это не значит, что вы прощены.

— О, я и не рассчитывал, — язвительно улыбнулся тот. — Будь вы тем кретином, что и прежде, вы не стали бы Блэком, да и я не помог бы. Но теперь вы можете мной располагать. Мой портрет всё ещё висит в кабинете директора, — он заговорщицки подмигнул и исчез.

— Бабушка, может, вас можно как-нибудь отделить от стены? Что вы тут одна висите? В гостиной вам явно будет лучше…

— О, мальчик, ты прелесть! — растроганно протянула Вальбурга, поднося к глазам кружевной платочек. — Но разве вы уже решили, что будете делать дальше? Каким бы отвратительным это мне ни казалось, но, может, стоит ещё на некоторое время оставить дом магглолюбцам и грязнокровкам? Возможно, вам удастся получить какую-то информацию? Тогда перемещать меня в гостиную рано.

Спорить с этим мы не стали — леди Блэк была совершенно права, — и, вернувшись в кухню, за вторым завтраком приступили к обсуждению наших дальнейших планов.

* * *

Остаток дня мы посвятили разработке стратегии. Для начала Кричер посоветовал переместиться в библиотеку на случай появления незваных гостей. Мы так и сделали. Логичный совет, среди орденцев было не много желающих тратить время на «пыльную макулатуру»

Первое время я помалкивал, предпочитая лишь слушать: что я знаю о планировании? Но постепенно Пожиратели втянули меня в обсуждение. Было непривычно чувствовать себя на равных. Никто не отмахивался от моих вопросов, не ссылался на юный возраст, не говорил, что я недостаточно умён, не затыкал мне рот универсальным «взрослые и без твоих советов разберутся» — это было непривычно, но очень приятно.

Невольно сравнивая нынешних друзей с гриффиндорцами и членами Ордена Феникса, я поражался разнице. Начиная с Дурслей, запрещавших мне лишний раз открывать рот, в Хогвартсе мои вопросы также не приветствовались. Учителя отмахивались, считая, что мне ещё рано знать что-то серьёзное, Дамблдор прямо говорил, что я слишком юн, Рон и сам ничем не интересовался, а когда я спрашивал что-то про жизнь волшебников, он практически высмеивал меня, то ли случайно, то ли специально подчёркивая, что я маг лишь наполовину, а значит, уступаю ему. Немного странно от того, кто не разделяет идеологию Лорда и Пожирателей. Ну а Гермиона снисходительно улыбалась… Я семь лет совершенно искренне называл её своей лучшей подругой и готов бы умереть ради неё, но Мерлин свидетель, порой мне так хотелось кулаком стереть с её лица это выражение превосходства!

От меня вечно скрывали информацию, как тайную, так и явную. О происхождении, о родителях, о традициях и правилах поведения, о деньгах… Может, где-то была и моя вина, кто мешал мне заняться самообразованием? Но по большей части меня целенаправленно отлучали от знаний и да, именно что мешали. Да Гермиона мне не разрешала читать даже «Бытовые чары», требуя написать домашнее задание и подготовиться к следующему уроку Зельеварения, раз потянуло к знаниям. И ведь знала, — не могла не знать, — что это моментально отобьёт у меня желание учиться! А через пару дней, когда я посетил библиотеку в одиночестве, рассчитывая всё-таки ознакомиться с этими чарами, книга загадочным образом испарилась, а я, наивный идиот, не придал этому значения.

Весь мир считал меня этаким баловнем судьбы, а я даже не понимал, о чём они ведут речь. Мне казалось стыдным не то что жаловаться, но даже правдиво рассказывать о том, как на самом деле мне живётся у Дурслей. А мои робкие попытки хотя бы чуть-чуть улучшить собственное незавидное положение воспринимались гордыней и неблагодарностью. Немудрено, что, пару раз получив такую реакцию в ответ на безобидные просьбы, я зарёкся откровенничать. О моей жизни среди магглов даже Уизли всего не знали… Но им и не было интересно.

Пока я был Избранным, моим мнением пренебрегали постоянно. Казалось бы, навязав мне миссию по избавлению мира от «великого Зла», меня должны были с детства учить высшей магии и рассказывать в мельчайших подробностях о слабостях Тёмного Лорда, на деле же меня держали в информационном вакууме, скрывая малейший намёк на важные сведения, и пресекали мои попытки самостоятельно развиваться.

С появлением в моей жизни крёстного ситуация ничуть не улучшилась. Как сейчас помню лето после четвёртого курса, когда друзья жили в этом самом доме, а я, имеющий полное право на то же самое, был вынужден оставаться с Дурслями. И если бы не нападение дементоров, высока вероятность, что мне пришлось бы и остаток лета провести у магглов. Впрочем, когда я по наивности обратился к Сириусу за помощью в освоении магических премудростей, тот мне отказал. В шутливой форме, конечно, но недвусмысленно дал понять, что мой предел — это волшебные шахматы да квиддич.

Меня вечно ставили перед фактом. Со мной не советовались, меня даже не предупреждали! Сириус оставил этот дом мне, а Дамблдор просто сообщил, что это штаб Ордена, а я должен уступить и валить к магглам… Сейчас-то я понимаю, Блэк вовсе не погиб и не хотел покидать собственный дом, что пришлось бы делать, заявись я в гости, но тогда мне было обидно до слёз.

Я больше не был Мальчиком-Который-Выжил, но отношение ко мне, как ни парадоксально, от этого только улучшилось.

Пожиратели смерти были опытными взрослыми волшебниками, но не считали зазорным прислушиваться к моему мнению с первого же дня знакомства.

Реймонд — отличный боевик, что признавали и Лорд, и Дамблдор, но он не пренебрегал моими советами во время побега из Азкабана. Если идея ему не нравилась, он не ленился объяснять, в чём моя ошибка, но ни разу не позволил себе проявить снисходительное пренебрежение.

Эдриан почему-то не отмахивался от вопросов, более того, если видел, что я чего-то не понимаю, сам предлагал пояснить. Даже Северус перестал априори считать меня «истинным Поттером» и нормально разговаривал. А Драко порой раньше меня самого догадывался, что обсуждение каких-либо вопросов нужно начинать с объяснения — чтобы я вообще понял, о чём идёт речь. И ведь ни разу не упрекнул и не высмеял моего незнания!

Вчерашние враги приняли меня лучше, чем друзья, шесть лет стремившиеся выглядеть моей семьёй.

— Бастер, ау!

Вынырнув из размышлений, я сосредоточился на разговоре.

— Нам нужна информация. Финеас Блэк много не узнает, на портреты постоянно накладывают чары отвлечения внимания и заглушающее, а больше шпионов у нас нет. Я согласен, что с переездом придётся повременить.

— У-у-у, а я уже размечтался о личной кровати, — протянул Малфой разочарованно, но его улыбка дала понять, что он шутит.

— Хм, Бастер, помнишь, что вчера сказал Кричер?

Я пожал плечами:

— Вообще-то, он много чего вчера наговорил.

— О комнате главы рода, — напомнил Мальсибер. — Что её не могут обнаружить посторонние?

Недоумение на лицах Нотта, Снейпа и Малфоя вынудило пересказывать возмущения эльфа, но зато Драко мгновенно нашёл объяснение:

— Гости не смогут понять, дома ли хозяин, если только он сам не пожелает им сказать. Домовик совершенно справедливо заметил, что ты не можешь жить в гостевых апартаментах — это небезопасно. В комнатах главы тебя даже Гоменум Ревелио не обнаружит.

— Это точно?

— Да, — уверенно кивнул Малфой, — я лично проверял курсе на третьем, когда впервые прочитал об этом. Отца в его комнате магией я не нашёл, хотя видел его собственными глазами. Но ничего не мешает нам провести ещё один эксперимент.

Проверка подтвердила правоту Драко, даже более того. Оказалось, что Реймонда заклинание также не выявляет, поскольку я его уже пригласил. Северус и Эдриан комнату не видели в упор до тех пор, пока я не озвучил официальное приглашение, но и потом, без меня, только Малфой, как ближайший родственник Блэков, мог понять, что в доме вообще кто-то есть.

— А Мальсибер почему тебя находит? — ревниво поинтересовался Нотт.

Я абсолютно искренне пожал плечами.

За обедом было принято окончательное решение: мы с Реем остаёмся в Блэк-хаусе, но так, чтобы нас никто не обнаружил, а орденцы пусть и дальше проводят совещания на кухне. Кричер уныло кивнул и сразу же водрузил на обеденный стол кучу мусора, такую же, как мы застали по прибытию.

— А где… э-э-э… тело?

— Кричер вернёт тело мерзкого мальчишки, как только хозяин выйдет.

На том и порешили.

Начался новый этап жизни.

Появления Ордена Феникса пришлось ждать три дня. Чтобы не скучать (ну или не дёргаться от каждого скрипа половиц из-за нетерпения), я предложил придумать способ дистанционного наблюдения за входом и камином. Не сигнальные чары, которые любой обученный волшебник может снять одним взмахом палочки, но и не колокольчик над дверью, конечно. Признаться, с идеями у меня было напряжённо, потому и обратился за советом к старшим товарищам. И не прогадал — Эдриан вспомнил подходящее заклинание. Правда, как точно оно звучит и работает, он не сказал, но теперь хотя бы было от чего отталкиваться в поисках. Покопавшись пару часов в обширной библиотеке Блэков, мы всё-таки смогли обнаружить его точное описание, и вскоре Нотт создал простенькие артефакты, транслирующие изображение на «монитор», в роли которого выступало самое обычное зеркало. Я был покорён простотой и изяществом, а также огромным потенциалом артефакторики.

«Видео» рябило, звук хрипел и прерывался — ну точь-в-точь как при слабом сигнале у телевизора, — но повозившись ещё немного, мы сумели довести дело до ума и получили отличные камеры видеонаблюдения, чью работу и продемонстрировали прибывшим вечером зельеварам — Драко с Северусом весь день провели в доме Снейпа в Ислингтоне, занимаясь каким-то зельем на продажу.

Северус только зубами скрипнул, когда увидел, как это работает. Не запрети Министерство и Дамблдор магию Крови, Снейпу не пришлось бы с риском для жизни шпионить за Тёмным Лордом, достаточно было бы подбросить в ставку должным образом зачарованную безделушку.

Магия Крови… Это только звучит ужасно. На самом деле под громким и пугающим названием объединены столь разные виды заклинаний, зелий и ритуалов, что вполне невинные вещи оказываются несправедливо приравнены к тем, что требуют гекатомбы жертв.

Признаться откровенно, я всегда с удивлением слушал о запретах различных видов магии. Лекарственные зелья, способные за считанные минуты спасти обречённого на смерть больного благодаря тому, что приготовлены индивидуально, с учётом его и только его особенностей организма, ещё в процессе варки настраиваясь на конкретного пациента по капле его крови, — запрещены, ведь в них используется человеческая кровь. Щитовые чары, в разы превосходящие Фиделиус по надёжности — запрещены, так как требуют четырёх капель крови по углам участка, что создадут непреодолимый контур. Средства слежки, такие, как сделали мы, — запрещены, потому что и тут необходима кровь…

Какой смысл лишаться весьма полезных знаний, если это всё равно не убережёт от их распространения? Если уж человек хочет что-то сделать, его не остановят министерские запреты. Нашёл же Том информацию о крестражах, а уж куда запретнее. Но ладно Волдеморт, он был гением, с чем даже Альбус не спорил, а Крэбб? Адскому пламени ведь в школе не учат, но один из самых тупых студентов не только нашёл, но и успешно применил сложнейшее заклинание. Нужно не уничтожать знания о Тёмной магии, а объяснять, в чём их опасность!

Впервые попав в библиотеку Блэков, я был потрясён обилием скрытых от нас знаний. Слишком хорошо помня, как ученики и учителя реагировали на парцелтанг, считавшийся тёмным даром только потому, что им владели Салазар и Волдеморт, свои изыскания я предпочёл оставить в тайне даже от лучших друзей. Я взахлёб читал трактаты по Тёмной магии и, хотя не пытался эти заклинания применять, постепенно начал в них разбираться. В мои планы не входило становиться тёмным магом, я лишь хотел уметь защищаться. Для большинства тёмных проклятий придуманы собственные щитовые чары, от них не спасёт примитивное Протего, но запретив Тёмную магию, запретили и защищаться от неё. После битвы в Отделе тайн не только Гермионе пришлось долго восстанавливаться, Невилл и Луна также получили по проклятию. Знай мы, что Протего не сработает, учили бы и другие щиты, но мы не знали — и это было самой серьёзной проблемой нашего поколения. В итоге я таки выучил движения волшебной палочкой и нужные слова четырёх щитов, но даже сейчас не был уверен, что смогу правильно их применить: пока соображу, что именно нужно использоваться в конкретном случае, пока вспомню интонацию и движение… А ведь именно этому должны учить на ЗоТИ, а не ломать пальцы гриндилоу.

Сейчас мне не было нужды прятаться и пробираться в библиотеку под мантией-невидимкой — Пожиратели смерти одобряли мой интерес, лишь стребовали обещание не пытаться применять Тёмную магию без них. Но даже этот запрет звучал не как ограничение свободы, а как забота, желание направить и подстраховать:

— Давай пока без самодеятельности, ладно? Лучше под присмотром учиться, чем нам придётся отскребать тебя от пола или нагружать Снейпа варкой лечебных зелий, — спокойно произнёс Мальсибер, застав меня за чтением книги по боевой тёмной магии. — Раз ты заинтересовался, я помогу. Смело спрашивай, что непонятно, но сам пока не пытайся что-то сделать — слишком опасно.

Я с готовностью кивнул, обещая не геройствовать.

В доме Снейпа мне было скучно, в Блэк-хаусе такой проблемы не было благодаря библиотеке. И Реймонду. Мы с ним так и остались жить в моём доме, а остальные приходили к нам «в гости» по вечерам, радуя Кричера отличным аппетитом. Что-либо предпринимать было рано, мы ещё не выяснили точно, как обстоят дела в волшебном мире, а потому могли позволить несколько дней бездействия и спокойного ожидания.

С каждым днём я чувствовал себя всё лучше, слабость проходила, и ей на смену пришло незнакомое доселе чувство. Всем своим существом я ощущал, что я дома. Поделившись невнятным ощущением с Вальбургой, по её улыбке я понял, что всё именно так, как и должно быть: я действительно стал Блэком, и пропитанный их магией дом признал меня хозяином.

Домовик несколько раз докладывал, что кто-то пытался проникнуть в дом через своевременно заблокированный камин, но, поскольку незваный гость удовлетворился отсутствием ответа, мы не стали ничего предпринимать. А потом явился мистер Уизли.

— Хозяин? — с хлопком появившись в библиотеке, эльф поклонился с доложил: — На пороге стоит предатель крови. Кричеру прогнать его?

— Ни в коем случае, — помотал головой Мальсибер, вставая из-за стола. — Пойдём, посмотрим, что он будет делать.

— Спасибо, Кричер, — поблагодарил я и двинулся следом за Реем в наш пункт наблюдения.

Вечерами, в свободное от маггловского бизнеса время, Эдриан успел наделать таких же артефактов для наблюдения, как и перед входом, напряг Кричера, заставив стащить в комнату, примыкающую к моей спальне, половину зеркал в доме, и теперь мы могли, как в телевизоре, видеть всё, что происходило на первом этаже. Получилось своеобразное ток-шоу.

Мы подоспели вовремя и ничего не пропустили: Артур не успел даже дойти до столовой. Он покричал и двинулся вглубь дома, ничуть не смутившись от того, что хозяин не отвечает. Мимолётно удивившись воспоминанию, что и сам Сириус считал этот дом не родовым гнездом, а всего лишь штабом Ордена, я помотал головой, отбрасывая неуместные сожаления о прошлом, и принялся наблюдать.

Труп Блэка мистер Уизли обнаружил быстро.

— Вот это настоящая дружба, — хохотнул Мальсибер, глядя на то, как гость обыскивает помещение на предмет ценностей, игнорируя тело Сириуса.

Длилось это недолго — минут двадцать: стараниями верного домовика, предвидящего подобное развитие событий, на виду не осталось ничего мало-мальски ценного, — после чего Артур вздохнул, посмотрел на Сириуса с непонятным мне выражением и отправил патронус кому-то из Ордена.

Артефакт-камера над входной дверью продемонстрировала, как перед домом аппарируют орденцы. Спустя ещё двадцать минут в кухне собралось человек десять. Я был неприятно удивлён, увидев, кем Орден заменил погибших членов.

— Это кто такие? — рассмотрев подростков, Рей презрительно ухмыльнулся. — Неужто это — наши противники?

— Косоглазая — моя бывшая девушка Чжоу Чанг. Высокий черномазый — однокурсник Дин Томас, низкий с дредами — Ли Джордан, он старше на два года, — без намёка на былое хорошее отношение к членам Отряда Дамблдора буркнул я.

— А вторая девчонка?

— Сьюзен Боунс — племянница Амелии Боунс, — нехотя ответил я, жадно всматриваясь в лица бывших друзей. Не знаю, что надеялся увидеть, лица орденцев почти ничего не выражали, однако именно это равнодушие и давало понять, что члены ОД очень сильно изменились с нашей последней встречи. Одна лишь Боунс выглядела прежней: добродушной девчонкой, всегда готовой поддержать друзей, кажется, она была понастоящему расстроена вестью о гибели Сириуса… Беззлобно усмехнувшись, я не удержался от замечания: — Вот кого я не ожидал увидеть на их стороне, так это её.

Между тем события разворачивались. Тело Сириуса куда-то отправили, воздух очистили от запаха разложения, а стол — от мусора, и орденцы расселись по своим привычным местам.

— Следов насилия нет, — подала голос Сьюзен.

— Допился, — равнодушно пожал плечами Джордан.

— Наши люди в Аврорате разберутся, — отмахнулся Артур, даже не взглянув на говорящих. — Стоит решить, как быть со штабом.

— Что тут решать? Сириус бы хотел, чтобы мы пользовались домом и дальше, — Дамблдор появился как всегда вовремя — аппарировал прямо на крыльцо. Одарив соратников немного печальной улыбкой, он занял место во главе стола и, сложив пальцы домиком, демонстративно тяжко вздохнул. — Сириуса, конечно, жаль, но иного конца у него и быть не могло. К счастью, мы по-прежнему можем встречаться здесь, я позаботился об этом заблаговременно.

Я стиснул зубы, чтобы не заорать. У этого человека вообще нет совести?! Как он смеет решать, чего хотел покойный? Разве Дамблдор забыл о завещании? Плевать на предательство, обман и все их подлые планы — завещание оформлено по всем правилам и заверено гоблинами. Это мой дом!

Почувствовав моё состояние, Рей похлопал меня по плечу, напоминая, что никто не избежит возмездия. Стало немного легче.

— Профессор, а как же защита? — вновь подала голос Боунс.

— Не волнуйся, моя девочка, защита не пострадала, ведь её накладывал я.

Дальнейший диалог не представлял интереса: ни о чём важном они не говорили, обсуждая лишь очевидные вещи — всё как в то время, когда я был одним из них. А вот реакция Сьюзен…

— Рей, присмотрись к Боунс. Мне кажется, или ей не нравится происходящее?

— Сложно сказать, — после паузы ответил Мальсибер. — То, что её передёргивает от обращения «моя девочка» — очевидно, а в остальном… Я вижу её впервые и не могу судить. Ты хочешь её завербовать?

— Не так скоро, — фыркнул я. — Сьюзен хороший человек… Не смейся, я серьёзно, — повернувшись к нему, я потёр лоб привычным движением, собираясь с мыслями. — Я плохо разбираюсь в людях, но даже живя с шорами на глазах, я видел, что она очень добрая. В ней нет подлости, злости или зависти. Она, как и я, осталась сиротой в восемьдесят первом и жила с тётей, но не озлобилась. Я с подачи директора начал мечтать о мести, а она смогла простить. На шестом курсе межфакультетная вражда вспыхнула во всей красе. Слизеринцев считали исчадиями ада. У многих из них родители были Пожирателями или поддерживали Лорда, а у всех остальных родственники и друзья были за Дамблдора. Даже магглорождённые, которым, в принципе, не за что было винить однокурсников, и те выступили против. Знаешь, странно вспоминать, как я обвинял Драко во всех грехах. Я, конечно, оказался прав, у него действительно была Метка, но… Сьюзен как-то подслушала мой разговор с Роном, отвела меня в сторону и сказала, что я не могу винить Малфоя за любовь к родителям. Вот так просто. Она не оценивала меня или Малфоя, не осуждала, она просто смогла понять. Это произвело сильное впечатление. Даже когда Пожиратели убили её последнюю родственницу, она не возненавидела слизеринцев, как все остальные. Можешь у Драко спросить, он подтвердит.

Пару секунд помолчав, Рей пожал плечами:

— Но ведь сейчас она с ними.

— Они все входили в ОД, — возразил я, — который, кстати, я организовал. Из одной тайной организации перешли в другую. Уверен, этому поспособствовали Рон с Гермионой. Грейнджер и тогда, на пятом курсе, умудрилась уговорить десятки учеников нарушить правила и, рискуя отчислением, вступить в ОД. По-моему, они в детстве не наигрались в супергероев.

— Бастер, решение за тобой, но я бы не советовал торопиться, — дипломатично произнёс он.

— Рей, ну я же не кретин!

— Нет, но порой ты действуешь чересчур импульсивно… Спрашивается, чего приходили? — после паузы поинтересовался Мальсибер, глядя, как орденцы прощаются. — Что ж, если они по-прежнему будут собираться здесь, в информации у нас недостатка не будет. Хотя ценность обсуждаемых ими вещей под большим вопросом.

* * *

Однако от скептицизма очень быстро пришлось отказаться — полезное в разговорах было, причем немало. От подслушанной на собраниях информации у нас волосы дыбом становились. Куда там Тёмному Лорду с его детскими комплексами, планы Дамблдора по масштабности не имели аналогов. Разве что экспансия Гриндевальда, да и то — не факт, что Альбус не приложил руку к разработке стратегии друга юности. Если честно, было непросто признать, что кто-то, а тем более такая известная личность, как бывший директор Хогвартс, бывший верховный судья Визенгамота и бывший же председатель Международной Конфедерации Магов может на полном серьёзе предлагать и желать чего-то столь… странного, но иного вывода из его разглагольствований сделать не получалось. Альбус Персиваль и так далее Дамблдор стремился ни много ни мало насадить в магическом мире демократию. Но не такую, как у магглов, где власть хотя бы на словах принадлежит народу — он хотел всех уравнять, а потом подчинить… Ради Общего Блага, конечно.

Меня поражало, почему Гермиона молча внимает этому бреду: как магглорождённая она не могла не понимать, что предлагаемое стариком не имеет к демократии даже косвенного отношения. Я знал, что поступление в Хогвартс лишило мою бывшую подругу возможности учиться в престижной маггловской школе, а потом и колледже, но она не отказалась от своих замыслов полностью, постигая учебные планы заочно — далеко не только магическую литературу она читала в гриффиндорской гостиной, уж я-то это точно знаю. Другими словами, она должна была иметь хотя бы поверхностное представление о политологии и связанных с ней областях знаний. Чёрт, да даже я знаю, что означает слово «демократия» на самом деле!

Но не только Грейнджер, они все — и вчерашние школьники, и взрослые люди с богатым жизненным опытом — молчали и согласно кивали, внимая «мудрости» своего вождя. Я обратил внимание, что среди «своих» Дамблдор всё чаще позволяет себе приподымать маску доброго дедушки, показывая истинное лицо, и это тоже было непонятно. Неужели он на самом деле считал, что это не отпугнёт их? Рон, Гермиона и остальные члены Отряда Дамблдора знали мою историю — не могли не знать, — но словно забыли о неприглядной роли старика. Или — забыли обо мне? Я попал в магический мир, как в сказку, это ведь Альбус сделал мою жизнь невыносимой ради того, чтобы первую же протянутую мне руку я не оценивал на чистоту, а принял с благодарностью. Но ведь у остальных были и любящие родители, и нормальное детство, так зачем лезть в это? Уизли — отбросы чистокровного общества, Грейнджер и Томас — нежеланные гости, насчёт них всё понятно: содействие Дамблдору было для них единственным шансом подняться в мире, где магглорождённых не жалуют, но остальные? Зачем чистокровным магам рисковать всем, что они имеют, ради Дамблдора? Чем он смог их привязать к себе, если у неглупых, в принципе, людей в его присутствии атрофируются критическое мышление, совесть, здравый смысл?.. Что он мог предложить такого, что они переступили через привитые с детства правила и законы? Что есть в Дамблдоре особенного, что маги готовы идти за ним хоть на край света и сражаться, не жалея себя?

На эти вопросы у меня не было ответа. Пожиратели смерти, заставшие меня за анализом очередной пропагандисткой речи, стали расспрашивать, что именно меня так злит, и сумели выудить подробности моего «счастливого» детства. Это был шок. Несмотря на периодические оговорки и даже прямые слова, что общеизвестная картина детства Гарри Поттера — не имеет к моей реальной жизни среди магглов никакого отношения, они ещё не привыкли к тому, что вся история моей жизни — ложь; магический мир был уверен, что Мальчик-Который-Выжил живёт в царских условиях в любящей семье… В ответ на мою откровенность они рассказывали о своих «мечтах и разочарованиях», и это сплотило нас ещё сильнее. Кто-то может сказать, что после семи лет ненависти пара-тройка месяцев — недостаточный срок для дружбы, но нам хватило. Я всю жизнь провёл среди лицемеров и только сейчас начал понимать, что же такое дружба на самом деле. Паранойя периодически поднимала голову и шипела рассерженной коброй, но мне не хотелось позволять страху диктовать свои условия. У каждого из Пожирателей уже были сотни возможностей расправиться со мной, но они не только не сделали ничего подобного, но и помогали и оберегали меня. Разумная осторожность не мешала нормальным отношениям, а вот недоверчиво шарахаться и следить за каждым шагом новых друзей я не собирался.

По здравом размышлении мы единогласно решили не торопиться с осуществлением мести, а собрать побольше компромата и, что тоже немаловажно, помешать Дамблдору. Его планы и намерения пугали; мы были совсем разными, однако ни в одном из нас его слова не вызвали отклика, напротив, мы готовы были сплотиться и действовать сообща, лишь бы не позволить старику добиться желаемого. Не из ненависти и мести, а потому что его успех обернулся бы крахом для всех британских волшебников. Несмотря на массу нелицеприятного, что каждый из нас мог бы сказать в адрес Дамблдора и его людей, на самом деле всё это были лишь слова. Наши слова — против его. Но кто мы, а кто Дамблдор. Наших показаний было бы недостаточно, чтобы законными путями помешать ему, так что дел предстояло много, если мы на самом деле хотели что-то изменить. А мы хотели.

Но действовать немедленно было нельзя, даже я, нетерпеливый от природы человек, понимал, что необходимо тщательно подготовиться к предстоящему противостоянию. А значит, некоторое время можно было просто жить.

Северус занялся своей привычной работой с зельями, Эдриан — финансами, а мы с Драко поступили в полное распоряжение Реймонда, добровольно взвалившего на себя обязанность обучить нас высшей магии. И не только боевой, как я наивно думал поначалу, считая, что сейчас самое важное — это обезопасить себя. Чистокровные маги немного иначе относились к процессу обучения, полагая, что в процессе познания магии ничто не может быть лишним, и любая информация пригодится. Теории было не сказать чтобы много, да и подавал её Рей вполне доступно, и всё же я частенько оказывался в ступоре, не понимая. Аксиомы и леммы с трудом укладывались в моём маггловском сознании. Малфой всё схватывал на лету, сказывалось домашнее обучение, да и в Хогвартсе он не лентяйничал, а мне приходилось раз за разом тренироваться, прежде чем результат удовлетворял взыскательного наставника, но зато мои заклинания были мощнее. Вражда давно канула в Лету, а оставшееся соперничество привносило в обучение азарт.

После смерти Сириуса мы на время затаились, наблюдая за реакцией орденцев, но те оставались такими же беспечными, проводя свои тайные собрания в прямом смысле слова под носом у врага.

С гибелью последнего представителя рода умирали и эльфы, просто-напросто чахли без магии, так что отсутствие Кричера никого не смутило, эти ублюдки ещё и порадовались избавлению от хмурого домовика, а тот превратился в диверсанта. Наводя стерильную чистоту в наших с Реем комнатах и комнате с зеркалами-мониторами, он не забывал подсыпать соль в сахарницу, подсовывать пикси в папки с документами и ставить банальные подножки. А ещё Кричер в первую очередь перекрыл захватчикам доступ на третий этаж, где, помимо хозяйских спален, располагалась богатейшая библиотека Блэков.

Выяснив это, Гермиона орала, как под Круциатусом, но ни совместные усилия орденцев, находившихся в тот момент в доме, ни спешно вызванный Дамблдор не смогли заставить Кричера отступить. Эльфийская магии была Терра инкогнита для всех волшебников, и никто толком не знал, на что способны домовики и где пределы их возможностей. Вид нахмуренного Дамблдора и расстроенной Гермионы бальзамом пролился на моё жаждущее отмщения сердце. Старик попытался силой пробиться, но потерпел поражение и был вынужден признать своё бессилие. Всё списали на постепенно разрушающуюся магию Блэков, без подпитки сжимающей давным-давно расширенное пространство — нас эта версия полностью устроила.

Мы с Драко злорадно хихикали, а Реймонд подсказывал эльфу новые гадости.

Уже вечером, накрывшись с головой одеялом, я снова задумался над странностями, окружавшими меня в прошлой жизни. К примеру, Кричер. Почему Сириус, или, если он был не в состоянии справиться с собственным домовым эльфом, Дамблдор не позаботились о том, чтобы изолировать преданейшего слугу Блэков? Неужели у них даже не мелькнуло мысли, что я могу случайно узнать об этой зависимости между домовиками и магами? Или… Внезапно я осознал: узнав, что Кричер не мог продолжать жить после смерти Сириуса, я пошёл бы с вопросами к главному врагу. По спине промаршировали мурашки. Кто знает, не сделал ли я этого на самом деле, и сколько раз подвергался корректирующему память заклинанию?

Уснул я ближе к рассвету и в не лучшем расположении духа, так и не сумев выбросить из головы страх, что часть моей жизни была стёрта. Зато желание отомстить взыграло во мне с новой силой.

Несмотря на то, что следующей после Сириуса целью я выбрал моих бывших друзей, судьба решила иначе, буквально на блюдечке предоставив возможность уничтожить мистера Уизли. Среди членов Ордена Феникса был вор — Флетчер, совершенно беспринципный тип, рядом с которым все непроизвольно проверяли карманы. Сколько раз я замечал, что количество столовых приборов в кухонных ящиках после его визитов уменьшается, а из спален пропадали статуэтки и даже рамки для колдографий, но сообщить об этом взрослым было неудобно: Флетчер же член Ордена, как можно заподозрить его в нечистоплотности? Уже гораздо позже я понял, что принадлежность к одному лагерю не определяет порядочность человека, и это стало неприятным открытием… Но я и подумать не мог, что нечистых на руку борцов Света несколько. Может, мистер Уизли и не был вором, может, он просто что-то несвоевременно решил поискать — это не имело для меня значения, упускать шанс я не собирался.

Не знаю, как меня осенило, но я в первый же день приказал Кричеру собирать волосы членов Ордена, подсознательно почувствовав, что лишним козырь не будет. Подаренная Северусом бутылка оборотного зелья позволила не сидеть целыми днями дома, и почти весь август мы с Драко каждый вечер гуляли по Косому и Лютному переулкам в образе Артура Уизли, заходили в разные магазины и, пока «Артур» рассматривал витрины, второй под мантией-невидимкой что-нибудь крал — какую-нибудь мелочь, дело ведь было не в цене. Честно говоря, мои намерения не шли дальше, чем испортить Артуру репутацию, никаких коварных планов я не вынашивал.

Гром грянул шестого сентября. В этот день Рей устанавливал новую защиту на Блэк-хаус, в дополнение к эльфийской магии решив отгородить «отвоёванную» у Ордена Феникса территорию, и во избежание несчастных случаев выгнал нас с Драко «развеяться»; судьба оставшихся в штабе орденцев его не слишком волновала. То ли мой авантюризм заразен, то ли Малфой всю жизнь притворялся пай-мальчиком, но мою спонтанную идею проникнуть в Министерство он поддержал без колебаний.

Под оборотным зельем мы спустились на лифте в Атриум, под мантией-невидимкой прошли мимо проверяющего палочки у посетителей дежурного и двинулись к лифту. Найти кабинет Уизли оказалось делом пары минут. Порой мне кажется, что, кроме Рона, остальных детей миссис Уизли нагуляла, потому что настолько нечестолюбивого человека, как Артур, мне встречать не приходилось. Он работал там же, где и при власти Пожирателей смерти, хотя я собственными ушами слышал, как Кингсли предлагал ему повышение.

Как бы то ни было, в старом кабинете я был перед слушанием на пятом курсе, и дорога мне была известна. Отдел приобрёл двух новых сотрудников, кажется, я видел их раньше в школе...

Драко принял Оборотное зелье с волосом какого-то маггла, чтобы точно остаться неузнанным, и страховал меня, пока я под мантией-невидимкой шарил по ящикам, выбирая вещи. Моей целью было найти то, что хозяева точно опознают как свою собственность, но этими вещами не должны были пользоваться часто, а значит, время пропажи установить было бы невозможно.

Всё получилось даже лучше, чем мы смели надеяться. Артур пришёл в тот момент, когда я положил в его ящик последнюю украденную вещь — гора получилась внушительная, ведь, помимо личных вещей подчинённых, в ящик были подкинуты и те трофеи, что мы с Драко натаскали в Косом и Лютном переулках за прошедший почти месяц. Не желая рисковать, я медленно и осторожно двинулся к двери, а незнакомый мне сотрудник обратился к шефу с вопросом об отчёте за прошлый месяц. Уизли полез за документом, забитый ящик заело, он дёрнул сильнее... Шокированные лица министерских служащих стоили потраченного времени. Мы с Драко были довольны «шалостью».

Утренняя пресса пестрела громкими заголовками и колдографиями растерянного Артура, чья багровая лысина блестела от пота, когда он, бурно жестикулируя, что-то доказывал невозмутимым аврорам.

Мы с Драко самодовольно переглянулись и одновременно схлопотали по затрещине.

— Чем вы, разорви вас мантикора, думали?! — прорычал Мальсибер. — А если бы вас поймали?! Драко! От тебя я подобного не ожидал.

Малфой откровенно струхнул: Реймонд и вправду выглядел устрашающе. Как-то сразу вспомнилось, что он не просто сосед по камере и приятный в общении человек, а Пожиратель смерти и лордовский палач, которым пугали детишек… Но я больше испугался не наказания, а того, что Рей разочаруется во мне.

— Подвернулась возможность, вот и…

— Что значит подвернулась? — опасно тихим голосом уточнил Мальсибер. — Шли вы, шли, и тут бац, возможность!

— Рей, ну чего ты, в самом деле…

— А если бы вас поймали? Придурки! — махнул он рукой и отвернулся. — Могли бы хоть предупредить, что задумали.

И только теперь я понял, какого дурака мы сваляли. Это же не сторожевые псы гриффиндорцы, не дающие ни шага ступить самостоятельно — это Пожиратели! Может, Снейп, в силу профессиональной привычки, и попытался бы нас остановить, а Мальсибер и Нотт — нет. Они бы в худшем случае оставили нас один на один с проблемой, а вернее всего — помогли бы, подсказали или подстраховали.

— Прости, — потупившись, извинился я. — Никак не могу отвыкнуть, что помощи не дождёшься.

— Я искренне надеюсь, что это был последний раз, когда ты столь явно демонстрируешь недоверие, — сухо кивнул Рей, но так и не посмотрел на меня, молча покинув комнату.

— М-да, — проводив глазами спину Реймонда, протянул Малфой, — подождём, пока он успокоится, или догоним?

— Подождём, — выбрал я, чуть подумав. — И сам дурак, и тебя втянул.

— Да ладно тебе, всё прошло прекрасно, а Уизли в полной заднице.

— То ли ещё будет, — усмехнулся я, и, судя по тому, как Драко зябко передёрнул плечами, вид у меня в этот момент был устрашающий.

Когда Реймонд отчитал нас с Драко, настроение немного упало — всё же злить старших товарищей в мои планы не входило, — но не настолько, чтобы загрустить, да и проблемы, свалившиеся на голову Уизли, не могли не радовать. Мы с Драко смаковали подробности «операции», параллельно выбирая сложные заклинания, самостоятельным изучением которых могли бы задобрить Мальсибера, когда тот возник на пороге гостиной с бесстрастным лицом и приказал нам с Драко проследовать в подвал. Мелькнула мысль, что просто так Реймонд не оставит нашу вылазку, да и хранить её в тайне не станет, а значит, нотаций не избежать — от Снейпа так точно. Малфой только открыл рот, чтобы спросить, зачем нам идти в подвал, но Рей уже вышел из комнаты. Переглянувшись, ещё не понимая, чем это грозит, мы покорно двинулись следом к лестнице и, гадая, что он задумал, спустились… И обнаружили Снейпа с Ноттом, которых Рей успел вызвать в Блэк-хаус.

Не успели мы поинтересоваться, в чём дело, как нас «любезно» затолкали в дуэльный зал, что прятался за одной из непримечательных дверей, и приказали сражаться.

— Раз уж вы посчитали себя способными справиться со всеми служащими Министерства, то трое магов для вас не представляют никакой опасности, — без выражения произнёс Мальсибер. — Защищайтесь!

Возразить ни один из нас не успел — Пожиратели атаковали.

Около минуты мы с Малфоем успешно отбивались… Ну, как успешно? В основном, носились по всему залу, избегая атакующих лучей, а от чего не получалось уклониться — блокировали.

— Стоп! — скомандовал Мальсибер, и мы с немалой долей облегчения опустили палочки. — А теперь представьте эту ситуацию, но не троих противников, что избегают летальных проклятий, а толпу, готовую вас разорвать, и группу авроров. Минуты не прошло, а мы уже вас разъединили, другими словами, каждый из вас против толпы… Каковы шансы?

Мы пристыженно промолчали. Как ни хотелось этого призвать, но он был абсолютно прав, глупо было идти на поводу у мести и подвергать себя такому риску. Я хотел испортить репутацию, а следовательно, и жизни каждого сторонника Дамблдора, однако не ценой нашей свободы. У нас хоть и был план, однако… М-да, гордиться нечем.

Эдриан не выглядел особо огорчённым, видимо, принимал юношескую недальновидность как неизбежное зло, так что ограничился строгим взглядом, а вот Снейп едва не сорвался на профессиональный преподавательский тон, начав нас с Драко отчитывать, как пойманных после отбоя в Запретном лесу первокурсников. Спас нас Кричер, сообщив, что в кухне снова собираются орденцы. Распри были забыты моментально: мы поспешили в комнату с «мониторами».

Орден Феникса ещё никогда не выглядел настолько жалко. Мужчины, женщины и подростки не смотрели друг на друга, предпочитая изучать пол, стены и потолок. Людей становилось всё больше, список моих целей увеличивался, и атмосфера на кухне постепенно сгущалась. Появление рыжих сопровождала тишина.

Миссис Уизли не отличалась особым умом; даже когда я к ней хорошо относился, она казалась мне простоватой (чтобы не называть дурой), но чего у неё нельзя было отнять, так это житейскую смекалку. Но даже её мозгов хватило, чтобы осознать, что в невиновность её мужа никто из присутствующих не верит. К другим её недостаткам можно было отнести излишнюю эмоциональность и несдержанность, а потому я ничуть не удивился, что смолчать она не смогла. Не прошло и минуты, как на кухне разгорелась ссора. Молли орала на неблагодарных детей, смевших сомневаться в добропорядочности Артура, Джордж и Билл вступили в перепалку со взрослыми, Рон брызгал слюной на Чанг…

Я только-только пожалел, что не запасся попкорном, когда появление Дамблдора положило представлению конец. Едва старик возник на пороге кухни, как все разом замолчали.

— Ну что?! — в голосе миссис Уизли была такая надежда… нет, уверенность, что недоразумение вот-вот разрешится и супруг войдёт в кухню, что ответ ей был даже не нужен: — Я же говорила, его оклеветали…

— Мне очень жаль, Молли, улики железные, — негромко сообщил Дамблдор и отвёл взгляд, приветствуя других собравшихся.

— Что?! — взвизгнула та, отчего я отшатнулся от монитора, а орденцы — от Молли.

Дамблдор поморщился, однако терпеливо ответил:

— В Косом переулке давно начались кражи. Владельцы лавок подтвердили, что после визитов Артура у них пропадали вещи, но они считали это совпадениями…

— Так и есть!

— У Артура нашли эти вещи, — с деланным участием возразил Альбус. — И ещё вещи, украденные в Лютном переулке, — миссис Уизли попыталась что-то возразить, и на лице Альбуса отчётливо отобразилось недовольство. — Не перебивай! Максимум, что я смогу сделать — попросить судей заменить заключение в Азкабане штрафом.

— Но… профессор… как же так?.. — пролепетала Молли, разом словно постарев на десяток лет.

На неё никто не смотрел. Мне кажется, люди её не столько жалели, сколько презирали.

— Думаете, он откупится? — поинтересовался Драко, нарушив установившееся молчание.

— Чем? — хмыкнул Северус. — Ты хоть представляешь себе суммы, назначаемые Визенгамотом в качестве штрафов? Помимо возмещения ущерба каждому пострадавшему, суд потребует выплатить компенсации, да и сами судьи просто так навстречу вору не пойдут, им тоже необходимо заплатить, и немало… Ты не можешь быть настолько наивен, чтобы предположить, что старик поможет им деньгами. Он скорее откажется от всей семьи, как бы слепо преданные Уизли ни были ему полезны, чем потратится на них. Вы славно потрудились, копая Уизли яму. Шла бы речь только о его подчинённых, дело просто замяли бы, а так…

— Пять лет Азкабана или двадцать тысяч галлеонов? — усмехнулся Нотт. — Сядет он как миленький.

— Не спеши с выводами, Эдриан, — возразил Реймонд, глядя на экран. — Старик не допустит, чтобы его человек оказался в Азкабане, это плохо скажется на его собственной репутации. Как же, человек Дамблдора — вор! Он что-нибудь придумает, чтобы снизить цифру.

Пока мужчины спорили о судьбе Артура, Дамблдор успел скрыться в разблокированном им камине, и это послужило сигналом — внизу разгорелся скандал. Билл поспешно увёл плачущую мать домой, а Джордж с Роном остались, чтобы защитить честь семьи, и буквально через минуту после этого кухня превратилась в место побоища.

— Ставлю десять галлеонов на черномазого и блондинчика в веснушках, — азартно воскликнул Рей.

— Дин Томас и Симус Финниган, — пояснил я остальным и, присмотревшись повнимательнее к драчунам, кивнул: — Принимаю пари, рыжие победят.

Северус молча покачал головой и простился, прихватив с собой и Малфоя: очередное зелье требовало его внимания. Нотт удалился сам, сославшись на бессмысленность наблюдения за дракой. Его примеру последовали и некоторые орденцы, в основном девушки, не прощаясь исчезающие в пламени камина.

— Ты выиграл, — с досадой стукнув кулаком по подлокотнику, озвучил очевидное Реймонд через несколько минут, когда драчуны наконец угомонились.

— Ну, я знаю всех четверых семь лет, причём с троими из них я прожил шесть лет в одной комнате. Дин и Симус победили бы, будь их противниками не братья Уизли. Как думаешь, стоит подождать, прежде чем продолжить?

Мальсибер сразу понял, о чём я говорю, и посерьёзнел:

— У тебя есть план?

— Нет, только парочка мыслей.

— Пару недель точно нужно выждать — это как минимум. В виновность Уизли далеко не все поверили, в конце концов тот десятилетиями влачил жалкое существование, ведя честный образ жизни, и внезапная клептомания выглядит довольно-таки подозрительно. Не удивлюсь, если старик прикажет своим прикормленным аврорам разобраться в ситуации. И тогда никому из нас лучше не мелькать в опасной близости. Бастер, и будь так добр…

— Я предупрежу в следующий раз, обещаю! — перебил я.

Реймонд недоверчиво хмыкнул, но заострять внимание на этом вопросе больше не стал.

* * *

Следующие пару недель не происходило ничего интересного. Мы тренировались, следили за орденцами, составляли планы…

Мой интерес к Сьюзен Боунс ещё сильнее разгорелся после того, как я заметил, что она стала пропускать собрания. После скандала с Артуром остальные Уизли из кожи вон лезли, чтобы доказать свою нужность, и тем самым, наверное, склонить Дамблдора к мысли, что спасение их отца — выгодное самому директору решение, и на их шумном фоне отсутствие одного из членов Ордена несколько раз прошло незамеченным.

Я отрабатывал новое атакующее заклинание, заставляя Мальсибера раз за разом терпеливо поправлять то произношение, то положение палочки, и мы оба уже были близки к тому, чтобы плюнуть на всё и вычеркнуть это заклинание из списка, когда Кричер доложил о приходе Дамблдора. Начало мы, конечно, пропустили, но и так было понятно, что старик недоволен отсутствием энтузиазма у одного из своих людей.

— …Понимаю, но твои друзья надеются на тебя.

— Профессор, при всём уважении, я не могу бросить пациента и по первому сигналу нестись на собрание, — Сьюзен смотрела себе под ноги, но голос её звучал твёрдо.

— Вам придётся сделать выбор, мисс Боунс, — резко произнёс Дамблдор и тут же мягко добавил: — Уверен, ваша тётя одобрила бы ваше решение.

— Вы правы, профессор, тётя Амелия всегда хотела, чтобы я изучала колдомедицину.

На Альбуса было приятно посмотреть. Он ожидал услышать что угодно, но только не это. А Сьюзен, пользуясь всеобщим замешательством, не прощаясь быстро вышла из кухни и бегом бросилась к камину.

— Ха! Ты был прав, Бастер, девчонка перспективная, — заметил Рей. — Только зря она так со стариком. Этот паук жертв не отпускает.

Тем временем орденцы отмерли, и на кухне разгорелся спор, считать Сьюзен предательницей или дать ей время и возможность одуматься.

— Мисс Боунс скоро вернётся, — безапелляционно заявил Дамблдор, дав своим людям высказаться. — Мы не должны её осуждать, девочка просто устаёт в Мунго…

— Рей, — отвернувшись от «монитора», позвал я, — нужно посоветоваться с остальными, но, мне кажется, такой шанс упускать нельзя.

— Кричер! Проследи, что они будут делать. Если произойдёт что-то интересное, позовёшь, — приказал Мальсибер и кивнул мне. — Не будем откладывать, идём сейчас.

* * *

Мой план завербовать Боунс одобрили все, кроме Снейпа:

— Она же хаффлпаффовка, — презрительно процедил Северус, словно говорил как минимум о физической неполноценности. — Они не умеют притворяться.

— Марису забыл, Сев? — злорадно улыбнулся Рей.

Снейпа передёрнуло, а мы с Драко заинтересованно навострили уши. Кто такая Мариса, мы так и не узнали, но зато я получил единогласное согласие на обработку будущей шпионки.

Предлагая возможность вербовки, я был уверен, что Сьюзен не представляет для нас никакой опасности. Не потому, что она такой замечательный друг и не расскажет о моём предложении, а потому что всегда оставался запасной путь: в отличие от мира магглов, где от слишком много знающего человека можно было избавиться только самым радикальным способом, в мире волшебников было прекрасное заклинание, стирающее память… А если она всё-таки согласится работать на нас — нужно будет в обязательном порядке потребовать Непреложный обет. Доверчивость во мне вполне успешно вытравил Азкабан.

Решение было принято, осталась сущая мелочь: найти Боунс.

И вот тут-то нас и подстерегли неожиданные сложности. Сьюзен как сквозь землю провалилась. На Гриммо она больше не появлялась, совы трижды возвращались с нетронутыми письмами, воспользоваться патронусом я не мог — уж слишком это было опасно, даже в Мунго, куда мы с Драко сунулись от отчаяния, сообщили, что у неё «исследование» и в ближайшее время её не будет, а где она жила, мы, что вполне естественно, не имели понятия.

— Действовать нужно быстро, — наш штатный бывший шпион мерил шагами мою спальню и хмурился. — Либо сейчас, либо никогда. В таких делах затягивать нельзя: человек не может так долго сомневаться. Принял решение, понял, что ошибся, ещё раз всё обдумал, примирился с необходимостью извиняться, пришёл извиняться. Ещё максимум пара дней и момент будет упущен.

Мы понимали, что он прав, но найти Сьюзен не могли. Я почти смирился, что возможность заполучить верного человека упущена, когда с невозмутимым видом свою помощь предложил Кричер.

В первую секунду я онемел, а во вторую едва не начал биться головой об стену. Чудом подавив порыв заключить домовика в объятия, я кивком дал разрешение действовать и рухнул в ближайшее кресло. Ну как можно было не подумать про эльфийскую магию?! Как можно было забыть о помощи Кричера в поимке Наземникуса Флетчера, когда мы с Роном и Гермионой искали медальон Слизерина?

Эльф вернулся менее через два часа, узнав не только адрес мисс Боунс, но и выяснив, какая защита стоит на её доме. А ещё десять минут спустя мы с Реем уже открыли дверь небольшого коттеджа, застав хозяйку врасплох.

— Экспеллиармус! Силенцио! Петрификус Тоталус! — с порога произнёс я, первым входя в маленькую уютную гостиную. — Привет, Сьюзен. Помнишь меня? Извини за неудобства и то, что мы вот так ворвались, но обстоятельства требуют. Познакомься, это мой друг Рей. Рей, это Сьюзен.

— Очень приятно, мисс Боунс, друг много рассказывал о вас, — лучезарно улыбнулся Мальсибер, не моргнув и глазом от своего нового статуса.

— Сьюзен, я тебя сейчас расколдую, ты только не зови меня по имени, ладно? А то, сама понимаешь, авроры набегут. Фините Инкантатем!

— Привет! — едва чары спали, она с широкой улыбкой бросилась мне на шею.

Мы с Реймондом изумлённо переглянулись поверх головы Боунс. Я, конечно, не сомневался, что мне удастся убедить её сменить сторону, иначе и не затевал бы всё это, но на такой тёплый приём не рассчитывал совершенно точно.

— Я так за тебя волновалась! Га… — Сьюзен прижала ладони к губам и замолчала до того, как я вскинул палочку. Я облегчённо улыбнулся. — Ой! Как же мне тебя называть?

— Зови Бастер.

— Бастер? — повторила она, словно пробуя моё имя на вкус. — А тебе идёт. Так вот, я ни на секунду не поверила, что ты… Где ты был? Почему не объявился раньше?

— Сьюзен, я расскажу тебе всё, что смогу, но…

— Хотите чаю? — с какой-то детской непосредственностью предложила Сьюзен, когда я запнулся, пытаясь подобрать правильные слова. — Га… То есть Бастер, пойдём на кухню, я только утром испекла кекс… Рей, а вы будете чай? Или кофе?

— Буду. И чай, и кофе, и кекс, — искренне улыбнулся Мальсибер. — Ведите, Сьюзен.

Спустя несколько минут мы сидели за столом с чашками чая и тарелками с кексом, и я предпринял вторую попытку:

— Сьюзен, я верю, что ты меня не предавала, но после Рона с Гермионой, Сириуса… Я не могу просто поверить тебе на слово. Не обижайся, но…

— Ты хочешь, чтобы я принесла Непреложный обет? Не смущайся, Га… Да что же это такое?! — она всплеснула руками в досаде на саму себя и смущенно улыбнулась. — Я всё понимаю, Бастер. Я помню, как ты переживал после того, что случилось в Министерстве, как ты винил себя в смерти крёстного… А он погиб буквально пару месяцев назад. Раньше я считала, что действия профессора Дамблдора направлены на благополучие студентов, и если у него и случаются ошибки, то это не его вина, а стечение обстоятельств. Но твоё исчезновение и вся эта грязь, что на тебя вылили… Я просто не могла поверить, тем более что кроме слов директора, не было никаких доказательств. Я… Прости, что я не искала тебя… — Я улыбнулся, и Сьюзен немного повеселела. — Меня взяли в Мунго на стажировку. Я помогала раненым после Битвы, и мадам Помфри дала мне рекомендацию… Неважно. Я лишь хочу сказать, что все видели, как ты сражался с Пожирателями и самим Тем-Кого-Нельзя-Называть…

— Его можно называть, Сьюзен. Если не можешь произнести «Волдеморт», зови Тёмный Лорд или просто Том, как я.

Боунс нервно хихикнула, видимо, представив, как называет самого страшного тёмного мага «просто Том».

— Га… Хм. Я рада тебя видеть, ещё больше я рада, что ты в порядке, но зачем ты пришёл?

— Обет.

Сьюзен кивнула и совершенно спокойно протянула мне ладонь:

— Что я должна пообещать?

— Хранить мои секреты, что же ещё?

Я отдал ей волшебную палочку, и Реймонд скрепил клятву, после чего все вздохнули свободнее.

— Так где ты был, Бастер?

— В Азкабане.

Сьюзен ахнула. Кратко пересказав историю моих приключений, я замолчал, давая Боунс возможность всё обдумать.

— Старый козёл, — резюмировала она через некоторое время. — Среди орденцев ходили слухи, но я не верила…

— Вы согласны нам помочь, Сьюзен? — вкрадчиво поинтересовался Мальсибер, а мне оставалось лишь удивляться его способности меняться в зависимости от обстоятельств: час назад он был балагуром, десять минут назад — опасным Пожирателем смерти, а сейчас превратился в очаровательного мужчину, под взглядом которого Сьюзен моментально краснела.

— Чем я могу помочь? — решительно спросила Боунс. — Я ушла из Ордена…

— Мы знаем, Сью. Придётся вернуться.

* * *

Раскаяние Сьюзен сыграла как по нотам. Старик добродушно улыбался, но мы-то слышали, как он отдавал приказ найти Боунс и «устранить угрозу разглашения планов Ордена». Я немного волновался за безопасность Сьюзен, хоть Кричер и стоял поблизости, готовый вытащить её по первому же сигналу, от Дамблдора можно было ожидать чего угодно. К счастью, Сьюзен успела прийти вовремя. Теперь мы получили возможность не только подслушивать разговоры орденцев, но и направлять беседы в нужное нам русло.

Между собраниями я расспрашивал Боунс обо всём, что пропустил, пока сидел в Азкабане, и был бесконечно рад узнать, что Невилл не отвернулся от меня. Гриффиндорский трус, как его называли слизеринцы, а теперь и орденцы, открытым текстом заявил, что Дамблдор лжёт обо мне, и он не будет участвовать в травле. Конечно, после этого Лонгботтому пришлось скрываться, но он был жив и на свободе. Сьюзен едва не плакала, рассказывая о том, как орденцы искали «предателя», успевшего скрыть Лонгботтом-мэнор Фиделиусом и не появляющегося на публике. Даже орден Мерлина Невилл не смог получить, побоявшись появляться в Министерстве, заполонённом бывшими соратниками и друзьями.

Нотт предложил воспользоваться затруднениями Невилла, но я отказался: тот достаточно страдал, чтобы заслужить спокойную жизнь. Да и не было острой необходимости в его содействии сейчас, а вот дальше — кто знает, чья помощь нам потребуется. Так что трогать Невилла я не хотел, но причин тому было несколько.

В середине октября Рон с Гермионой объявили о помолвке, а у меня стихийно возник новый план. Я желал им смерти — не скрываю, но убивать этих двоих я пока не собирался — это было бы слишком просто. Сначала я хотел поиздеваться: унизить их, разрушить дружбу, обвинить в чём-нибудь ужасном… Я хотел, чтобы они на собственной шкуре испытали хотя бы часть того, через что пришлось пройти по их милости мне. И первым этапом плана стало зелье мужской слабости, старательно сваренное мной по рецепту Северуса и подливаемое Рону Кричером.

Первые признаки недовольства Грейнджер начала демонстрировать уже через неделю. Рональд ходил мрачный, в ответ на вопросы друзей начинал орать…

— Бастер, это как-то мелочно, — заметил Малфой, глядя, как я злорадно улыбаюсь.

— Это лишь начало. Гермиона слишком долго терпела этого идиота, чтобы сейчас его бросить. Но такого она точно не ожидала.

— Думаешь, грязнокровка передумает выходить замуж?

— Нет-нет, я хочу, чтобы свадьба состоялась! Мне нужен скандал, громкий развод… Недостаточно сделать их несчастными, я хочу, чтобы весь мир узнал, какое Рональд ничтожество.

— Да ты грозен, брат, — усмехнулся Драко. — Помощь нужна?

— Зелье кончается. Сваришь ещё?

— Не вопрос, — легко согласился тот.

— Кстати, давно хочу спросить и всё время забываю. Моя немота… Что это за проклятие?

— Ты меня порой поражаешь, — закатил глаза Малфой. — Неужели раньше не было интересно? Я так сразу, как только возможность представилась, постарался всё узнать. Это проклятие изобрёл один из помощников Торквемады. И сам же был первым, на ком его испробовали.

Критику я пропустил мимо ушей, а вот историческая справка удивила.

— Э-э-э…

— Чтобы сжигаемая на костре ведьма не навредила доблестным инквизиторам, её лишали голоса, а невербальное колдовство, сам понимаешь, деревенским знахаркам было не по плечу.

— Бред. Применить его может только маг…

— О том и речь! — засмеялся Малфой. — Для Святой Инквизиции оно было почти бесполезно. В хрониках приводили имена тех колдунов, что соглашались навести чары на товарищей по несчастью, а в благодарность инквизиторы убивали их быстро. Их семьи истребили в течение пары десятков лет — в назидание, не иначе,

— Мерзость какая. Но ничего не поделаешь, кое-кто должен навсегда замолчать.

— Кто?

— Потерпи немного, — попросил я, подмигнув. — Нужно всё подготовить.

Кем бы меня ни считали бывшие друзья, я не был исчадием ада, одержимым жаждой мести. Да, я собирался отомстить предавшим меня людям, но вредить или тем более убивать невинного человека только ради того, чтобы подставить недруга — это не по мне. Следующую цель я выбрал не сразу. Уизли нужно было промариновать подольше, а вот мои бывшие однокурсники… Я присматривался, прислушивался, но в итоге судьба Дина Томаса решилась почти случайно.

Дин, Симус и Ли Джордан задержались после очередного собрания и за пивом обсуждали моё заключение в Азкабане. Как и Сьюзен, точно они ничего не знали, но слухами земля полнится — гриффиндорцы хотели верить, что я окончательно сломался в Азкабане, встретившись лицом к лицу с дементорами — моим самым страшным кошмаром. Я так и не смог понять, какой версии придерживается Орден Феникса официально: то ли меня посадили вместе со всеми, то ли я сбежал сразу после убийства Волдеморта и пару месяцев спустя отправился вызволять Пожирателей смерти… Как бы то ни было, мне они желали страстных поцелуев с дементорами.

Финниган и Джордан с детства слышали страшные истории о магической тюрьме, а потому, хоть и были согласны, что потенциального Тёмного Лорда необходимо изолировать, немного сочувствовали Гарри Поттеру — в сознании многих бывших друзей так полностью и не слились личности гриффиндорца-Гарри и будущего Тёмного Лорда Поттера, — а вот Дин считал, что я легко отделался, и вообще, так мне и надо.

Я злился, но придумать способ наказания не мог. А потом Реймонд потребовал, чтобы мы с Драко привели себя в порядок и посетили парикмахера, а поскольку явиться в собственном облике в Косой переулок мы не могли, пришлось идти в маггловский Лондон. Пока нас с Малфоем стригли, по телевизору шли новости: в британской столице объявился серийный убийца, и правоохранительные органы просят сообщить любые сведения, известные об этом человеке… И вот тут-то меня и осенило. Фоторобот маньяка был невероятно похож на Дина. Конечно, родная мать не перепутает, а вот копы — вполне.

Я не забыл, как Дин показывал пальцем на «наследника Слизерина», как кривился при виде четвёртого чемпиона Турнира Трёх Волшебников, как осуждал труса, не явившегося на последний курс в Хогвартс, бросив всех на растерзание Кэрроу, как во всеуслышание назвал меня вторым Волдемортом… Что ж, посмотрим, как ты запоёшь, когда на собственной шкуре познаешь, что такое не иметь возможности защититься от обвинений. Ты следующая цель, Дин Томас, теперь тебя ждут испытания, выпавшие на мою долю. Сможешь ли ты пройти их и не сломаться? Тюрьма и немота — вот твоя судьба.

Кричер наконец-то превратил комнату с зеркалами в полноценную гостиную, и теперь мы частенько проводили время там все вместе. Ужинали, болтали, читали — и наблюдали за орденцами, конечно.

Драко иногда оставался ночевать в Блэк-хаусе, трансфигурируя одно из кресел в кровать, но по-прежнему много времени уделял работе в лаборатории Снейпа. А вот сам Северус подумывал о том, чтобы перебраться в старую зельеварню Блэков, поскольку и оборудование, и хранилище превосходили то, что он смог обеспечить в своём убежище. Но до этого было ещё далеко, лабораторией много лет никто не пользовался, и там требовалась не только тщательная уборка, но и скрупулёзная проверка каждого аппарата и ингредиента.

Эдриану почти удалось вернуть власть в советах директоров тех маггловских фирм, куда он вкладывал средства, но на его финансовом положении это должно было сказаться ещё не скоро — долгие годы вся прибыль автоматически вливалась в бизнес, и теперь нужно было внести изменения в устоявшийся порядок вещей таким образом, чтобы не навредить делу.

Ну а Реймонд, кажется, был доволен тем, что натаскивал нас с Драко. На вопрос, не скучает ли он по активному досугу, Мальсибер лишь смелся, заявляя, что сыт по горло приключениями и счастлив вкусной еде, возможности нежиться в пенной ванной и читать редчайшие трактаты в уютном кресле. И лишь я, как хозяин дома, знал, что иногда он без предупреждения пропадал ночами.

Жизнь вошла в ровную колею и начала приносить радость своим размеренным течением.

Некоторое время мне пришлось потратить на поиски нужного заклинания, но бдения в блэковской библиотеке мне всегда нравились — в процессе можно было узнать массу полезного и интересного, да и ориентироваться становилось всё проще и проще. Однако, пока Малфой не помог мне, отыскать «ту самую» книгу не удавалось. Зато найдя её, я быстро разобрался с механизмом действия проклятия… И только после этого признался Пожирателям, что задумал.

— Ты правда считаешь, что Томас заслуживает такое? — тихо спросил Снейп.

— А я заслуживал? — с обидой парировал я, подавив желание оправдаться.

— Нет, не заслуживал. Как и он. Отговаривать тебя я не собираюсь, но и мстить этому мальчишке не стану.

— Не обращай на Северуса внимания, Бастер, — осуждающе взглянув на Снейпа, похлопал меня по плечу Нотт, — он тоже воспитывался магглами и не понимает, что в нашем мире подобные вещи прощать нельзя. Помощь нужна?

Реакция Снейпа была ожидаемой и почти не задела меня, зато готовность Эдриана поддержать… к такому я был непривычен.

— Вроде нет…

— А по-моему, нужна, — перебил Мальсибер. — Прежде чем приступать к реализации мести, стоит всё продумать. Ну проклянёшь ты его, ну сдашь аврорам. И что дальше? Ты не учёл, что маньяк никуда не денется, а значит, этого Томаса выпустят на свободу, как только настоящего преступника поймают.

— Ты же не собираешься… — начал Драко, но замолчал, по лицу Рея поняв, что именно это тот и собирается делать. Посмотрев на меня, Малфой закатил глаза и хмыкнул. — Ну и как мы будем искать этого маньяка?

— Пока не знаю, — ничуть не смутившись, признался Реймонд. — Маньяк маггловский, так что и действовать нужно соответствующе. Бастер, как это делают магглы?

— Ну и вопрос! Ну… — я задумался, вспоминая всё, что читал и видел по телевизору. — Поиск серийных убийц — самое сложное в работе детективов. Если есть физические улики, проверяют ДНК, отпечатки пальцев на совпадения с известными преступниками, ищут оставленные следы, по ним вычисляя, где мог бывать преступник или откуда он взял оружие, если нет… — на меня смотрели четыре пары потрясённых глаз. Неуверенно сглотнув, я замолчал и, спустя несколько секунд, пробурчал: — Что не так?

— А теперь ещё раз и помедленнее. Что за физические улики?

Мысленно хмыкнув, я глубоко вздохнул и приступил к объяснениям, стараясь не забывать, что говорю не с магглами, любителями смотреть криминальные фильмы и читать детективы, а чистокровными волшебниками (кроме Снейпа, но тот хоть и был полукровкой и рос в мире обычных людей, не походил на среднестатистического маггла):

— Существуют базы данных, в которые занесены индивидуальные характеристики всех известных преступников, тип их любимого оружия, их почерк, связи и многое другое, что позволяет сузить круг подозреваемых. Обычно этого достаточно, но с серийными убийцами обычные методы плохо работают. Допустим, ты обнаруживаешь на месте преступления две волшебных палочки. Магия заменяет маггловские экспертизы, достаточно применить Приори Инкантатем, чтобы определить, какой палочкой пользовались. Дальше просто: как всем известно, палочки индивидуальны, и значит, нужно спросить Олливандера, кому они принадлежат, и вуаля — преступник найден. Но я не зря упомянул две палочки. Как понять, в чьих руках было оружие?

— И вообще, палочку могли подбросить! — вставил Реймонд.

— Верно. Да и помимо «подбросили», палочку могли привезти из-за границы: изделия того же Грегоровича совершенно точно не будут опознаны. И чтобы все эти обстоятельства не помешали торжеству правосудия, — я широко улыбнулся и подмигнул хмыкающим друзьям, — и нужна криминалистика. Как вы узнаете, кто держал палочку в руках, если, к примеру, нет легилимента под рукой, а на веритасерум у подозреваемого аллергия? Посмотрите на кончики пальцев, видите на коже полоски, круги и тому подобное? — подождав, пока Пожиратели начнут рассматривать собственные руки, я сделал паузу и продолжил, лишь когда взгляды снова обратились на меня. — Это называется папиллярный рисунок, и у каждого человека он индивидуален. Магглы собирают данные постоянно. Отпечатки снимают не только у преступников, но и при получении водительских удостоверений, приёме на работу, пересечении границы между странами… В общем, при каждом удобном случае. И потому, в случае, если человек решится-таки на преступление, вероятность, что его быстро и просто поймают, стремится к абсолюту.

Пожиратели были откровенно шокированы моим рассказом.

— А если я надену перчатки?.. — неуверенно спросил Мальсибер.

— Правильно мыслишь, — обрадованно закивал я. — Но это тоже не панацея. Тогда поможет ДНК. Видите ли, настоящие преступники редко бывают настолько беспечны, чтобы допустить такой промах и не позаботиться о перчатках, а ДНК… Это и волосы, и слюна, и пот, и сперма, и частицы кожи… На самом деле, не оставить её очень сложно. Ну, вот, к примеру, то, как мы подставили Уизли. В маггловском мире подобное бы не прокатило просто потому, что на вещах не было его отпечатков. Адвокат в пух и прах разнёс бы обвинение, сразу же заявив, что его клиента топорно подставляют.

— Та-а-ак, чувствую, нам срочно нужно разобраться в этой крилис… Как там оно называется?

— Криминалистика, — подсказал я.

— Угу. Бастер, если у магглов есть столько способов обнаружить преступника, тогда почему этого маньяка до сих пор не поймали?

Чувствуя себя экспертом, я не удержался от самодовольной улыбки.

— Никто не совершает преступление просто так, всегда есть мотив. Самые распространённые мотивы — это деньги, любовь и власть. Копы просто составляют список тех, кому преступление сулит выгоду, и потом проверяют всех подозреваемых на наличие алиби и совпадение отпечатков и ДНК. А если преступление совершено не голыми руками, а с помощью оружия, то экспертизы безошибочно указывают, чем именно пользовался преступник. Огнестрельное оружие всё зарегистрировано и, проследив его путь, почти всегда можно выйти на хозяина, а значит, и убийцу. Если же пользовались другими средствами, то… И кровь не так-то просто отмыть, и алиби далеко не каждый может обеспечить. В общем, для большинства преступлений маггловских средств более чем достаточно. А у маньяков мотива нет. Он может убивать только блондинок, или только тех женщин, что носят красное пальто, или вообще совершать преступления исключительно по пятницам, выбирая в жертвы первого человека, что свернёт на его улицу. Поэтому их так трудно даже не поймать, а вычислить.

— Хм… народ, у меня идея, — подал голос Эдриан, всё это время рассматривающий свои пальцы. — Бастер, ты сказал, что ДНК — это волосы, кожа и так далее, — я кивнул, подтверждая, — и что его почти невозможно не оставить. — Я снова кивнул. — То есть вероятность того, что маггловские авроры обнаружили ДНК преступника, почти стопроцентная. Так? — Я кивнул в третий раз, не понимая, к чему он ведёт. — Если мы сможем добыть это самое ДНК, можно провести поисковый ритуал.

— А как мы достанем… Ты хочешь украсть улики?! — дошло до меня.

— А в чём проблема? У тебя есть твоя мантия.

— Да, но… — я запнулся, обдумывая предложение. Оно было настолько диким, новым и невероятным, что не только могло сработать, но и перевернуть всю маггловскую правоохранительную систему. — Какого чёрта?! Я в деле! Так, для начала нужно узнать, где хранят улики по этому делу…

* * *

Томас временно отошёл на второй план, нас захватила охота на маньяка. Я смёл с прилавка все новостные газеты, чтобы прочитать всё, что общественности известно о деле серийного убийцы. Конечно, я не предполагал найти в прессе что-то по-настоящему важное, в конце концов, преступник тоже вполне способен прочитать «Таймс» и скорректировать поведение, а потому полиция всегда придерживается «тайны следствия»… Но и того, что было напечатано, оказалось вполне достаточно для того, чтобы уже к вечеру мы знали, кто ведёт дело, где хранятся улики и какие меры предпринимает Скотланд-Ярд для поимки преступника.

Откладывать не было смысла, так что «на дело» решили идти следующим же вечером: воскресенье — выходной день, и на службе должно быть меньшее количество бобби, чем в будни, а значит, мне проще будет остаться незамеченным. Малфой рвался на подвиги, но Реймонд решительно воспротивился:

— Я буду ждать под чарами хамелеона в коридоре. Если что-то пойдёт не так, мы просто аппарируем домой. Сам подумай, с какой скоростью примчатся обливиаторы, если в здании Скотланд-Ярда засекут волшебство?

О том, какая именно защита стоит на Скотланд-Ярде, мы, разумеется, не имели ни малейшего представления, но в самом её наличии ни секунды не сомневались: у всех стратегически важных объектов наличествовала защита от магического воздействия. Это было правильно и даже мудро, в противном случае бессмысленные перевороты и смены правительств происходили бы по пять раз на дню — как только какой-нибудь не в меру глупый волшебник возомнит себя великим политиком, — но для нас это было неудобно и затрудняло поиски улик.

Помимо мантии-невидимки, в которую я должен был замотаться, как в кокон, на время нахождения в Скотланд-Ярде, на меня наложили заглушающие чары, вручили аварийный порт-ключ и сто раз повторили, чтобы я был осторожен.

То, что наш план имеет дыры, стало очевидно ещё на подходе к многоэтажному зданию Скотланд-Ярда. В такие моменты особенно наглядно была видна разница между магами и магглами: мы мыслили совершенно разными категориями. Аврорат занимал даже не целый этаж в Министерстве, зато маггловская полиция «ютилась» в многоэтажном здании, площадью превышающем даже, наверное, Хогвартс. Где в этом муравейнике искать нужные нам биологические материалы, мы даже не догадывались.

— Давай-ка допросим вот того типа, — предложил Реймонд, кивнув на пожилого солидного мужчину, вышедшего из здания. — Веритасерум и Обливиэйт, и станет ясно, где искать.

Кивком подтвердив своё согласие, я понял, что Рей меня не видит, и озвучил намерение:

— Идём за ним, не тут же его заколдовывать.

Людная улица вынуждала меня жаться к стенам, чтобы не столкнуться с каким-нибудь случайным прохожим и тем самым демаскировать себя. Я сто раз успел пожалеть о том, что на мне мантия-невидимка, но сейчас снимать её было слишком поздно. В конце концов, после десяти минут бега за быстро шагающим мужчиной, я подгадал момент и наложил на него сонное заклинание, аккуратно усадив на скамью. Реймонд аппарировал домой за нужным зельем и уже через три минуты вернулся, держа в руках фиал с прозрачной жидкостью. Дальше было делом техники: пара капель зелья, Энервейт, вопросы, Обливиэйт.

— Возвращаемся?

— Ты отправляешься домой, — покачал я головой. — Сам слышал, в здание абы кого не пустят. Рей, клянусь, я буду осторожен…

— Да знаю я, — досадливо махнул рукой Мальсибер, прекрасно понимая, что риск непомерно велик. — Я подожду у входа.

— Постараюсь не задерживаться.

— Постарайся не попасться, — с усмешкой парировал он.

На этот раз к зданию Скотланд-Ярда я приближался более уверенно. Перепрыгнув через турникет, я мысленно поблагодарил Драко за заглушающее заклинание и никем не замеченный двинулся к лестнице. Улики могли находиться в двух местах: в хранилище в подвале или у детектива, в отделе, непосредственно занимающимся этим делом. Проще и безопаснее было начать с хранилища, так что я спустился вниз. Цифровой замок не стал преградой — Алохомора сработала отлично; хотя я и опасался колдовать в этом здании, другого способа преодолеть преграду не было — ну не искать же мне того, кто отопрёт мне дверь? Да и надежда на то, что слабые и простые чары даже если и засекут, не придадут им значения, была сильна. А вот дальше…

Хранилище улик неуловимо напоминало зал пророчеств в Отделе тайн: те же бесконечные стеллажи. Допрошенный мужчина объяснил, как тут ориентироваться, но мне всё равно потребовалось больше часа, чтобы найти нужную коробку.

Когда я наконец вышел наружу, Мальсибер нервно нарезал круги на другой стороне улицы, взволнованно поглядывая на двери, в которые я вошёл.

— Всё в порядке, Рей. Можем возвращаться.

Ответом был громкий облегчённый вздох.

В Блэк-хаусе допросу подвергся уже я: всем были интересны подробности того, как я проник в Скотланд-Ярд.

— Поскольку я не сомневался, что у вас всё получится в лучшем виде, я взял на себя смелость подготовить ритуал, — с улыбкой сообщил Эдриан. — Можем приступать хоть сейчас.

Мы переглянулись и, уже привычно без слов поняв друг друга, решили заняться маньяком после ужина. Орденцы по случаю выходного отсутствовали, так что мы нагло спустились в столовую.

— Может, пора уже выставить их? — опасливо косясь на дверь в коридор, поинтересовался Снейп. Рисковать он терпеть не мог и до последнего отговаривал нас от глупой авантюры. — Раз уж у нас есть шпион в их рядах…

— Не сейчас, Сев. Согласись, удобно видеть врага и слышать о его планах задолго до того, как их реализовывают. Боунс не станет скрывать от нас, а вернее, от Бастера важную информацию, но ведь она не может поспевать всюду. После попытки уйти Дамблдор не посвящает её в свои планы, так, по мелочи отдаёт распоряжения…

— Рей прав, — поддержал друга Нотт, а мы с Драко молча кивнули, — это невиданная удача, что они проводят собрания на нашей территории.

— Кричер почти закончил приводить в порядок закрытую часть второго этажа, вскоре сможете переехать, — вставил я.

Северус что-то буркнул, вынужденно соглашаясь с большинством, и остаток ужина протекал в тишине.

Предоставив эльфу разбираться с грязной посудой, мы спустились в подвал, где находился не так давно обнаруженный ритуальный зал. Подвал дома на площади Гриммо вообще был весьма интересен: помимо ритуального и дуэльного залов, здесь были и камеры, и лаборатории, и комнаты, забитые артефактами, и многое другое, до чего я ещё не добрался. Хотелось поскорее разобраться с неожиданным наследством, но бабушка запретила лезть напролом, мол, слишком много опасных вещей там свалено в кучу. Пришлось пообещать, что в подвал я буду спускаться либо в обществе старших товарищей, либо после того, как заведу близкое знакомство с артефакторикой.

Раньше мне не приходилось присутствовать при ритуалах поиска. Хотя я успел немного почитать о том, что нужно делать, как это происходит на самом деле — имел весьма смутное представление, так что с нетерпением ждал этого момента, но в результате быстро разочаровался.

— Бастер, это же примитивный поиск, чего ты ждал? Молний? — снисходительно усмехнулся Нотт. — Итак, господа, поздравляю, у нас есть адрес, — и он театральным жестом указал рукой на расстеленную карту, на которой отчётливо проступила метка — местонахождение маньяка было обнаружено.

— Я иду с вами, и это не обсуждается! — безапелляционно заявил Драко.

Мужчины удивлённо посмотрели на него и просто кивнули, а Малфой смутился своей горячности. Я его отлично понимал, ведь в прошлые разы его не брали «на дело», и Драко чувствовал себя не слишком уютно.

Очистив ритуальную пентаграмму, Эдриан окинул всех вопросительным взглядом:

— Идём?

— Конечно идём! Бастер, Драко, в одну руку палочку, в другую — порт-ключ, — приказал Реймонд, и мы поспешно выполнили распоряжение. — Кричер, дом пуст?

— Да, сэр, — закивал материализовавшийся домовик.

— Тогда аппарируем из гостиной, — предложил Северус, первым покидая ритуальный зал, в котором, по его собственному признанию, он чувствовал себя крайне неуютно.

Переместились мы на тёмную загаженную улочку где-то на окраине Лондона — то ли Стейплфорд, то ли Брентвуд. Разбитые фонари не горели, людей поблизости не наблюдалось, а воняло так, что даже привыкший к отвратительным запахам Снейп скривился. Разномастные двух- и трёхэтажные дома выглядели грязными и заброшенными, хотя в некоторых окнах горел свет. Я никогда не бывал в неблагополучных районах, привыкнув к стерильной чистоте Литтл-Уингинга, так что первое впечатление оказалось сильным.

Пока я осматривался, Эдриан успел проверить по карте, куда нам идти — на карте теперь показывался не весь Лондон, а только лишь небольшой участок в несколько кварталов, и помеченный дом находился в непосредственной близости от нас, скрытый за неаккуратно разросшимися кустами аронии.

Не тратя времени на лишние слова, мы дружно зашагали к нужному дому: светиться нам было невыгодно. Вблизи он выглядел ещё хуже, если такое вообще возможно: краска на окнах потрескалась, сами стёкла были пыльными, на облупившейся двери виднелось какое-то пятно, да и по фасаду змеились заплесневевшие потёки… Одним словом, мерзость. Эдриан наложил заглушающие чары на дверь, чтобы скрип не предупредил хозяина, и первый вошёл внутрь. Дом явно не был жилым, но заклинание показало, что в подвале находятся двое.

Оттеснив меня плечом в сторону, Драко вырвался вперёд и вместе с Реем начал спускаться. Мы следовали за ними… Вспышка, звук падения…

— Твою ж мать! — приглушённо выругался Нотт.

То, что открылось нам в следующую секунду, будет преследовать меня в кошмарах вечно. Залитый кровью пол и стены, обезображенное, но ещё дышащее тело в углу, окровавленные инструменты… и приторно-сладковатый запах разложения.

— Нужно помочь… э-э-э… ему? Ей?

— Ничего не трогайте! — резко приходя в себя, скомандовал я. — Помните об отпечатках!

— Бастер, женщина умрёт, если срочно ничего не сделать.

— Так сделай что-нибудь, — огрызнулся я, чувствуя, как недавний ужин просится наружу. — Только не трогай ничего.

Снейп опустился на корточки перед телом женщины, а Драко, не выдержав, наколдовал себе головной пузырь.

— Как думаете, может, стоит прямо сейчас поменять местами эту тварь с Томасом? — неуверенно предложил Реймонд. — Его возьмут прямо на месте преступления…

— Отличная идея! — невнятно из-за пузыря воскликнул Малфой, очевидно, мечтая только о том, чтобы отсюда убраться.

Признаться откровенно, я начал сомневаться, что Дин заслужил ту участь, что я ему уготовил, но мы слишком многое уже сделали, чтобы отступать, поэтому, когда Драко предложил немедленно отправиться за Томасом, я просто согласился.

— Уф! — сняв головной пузырь, Малфой с наслаждением вдохнул вонь улицы, которая после логова маньяка и мне показалась прекрасней лесного воздуха. — Ты в курсе, где его искать?

— Конечно, кто где обитает, я первым делом узнал. Так, давай оба спрячемся под мантией, мало ли…

Родители Дина были вполне обеспеченными магглами, которые подарили сыну на совершеннолетие квартиру. Было это еще зимой, но пока шёл ремонт, пока завозили мебель… В общем, переехал Томас только в августе, о чём сообщил Симусу и Рону в штабе, приглашая на новоселье. И координаты для аппарации он называл громко и отчётливо, за что я был весьма признателен.

Переместились мы на лестничную площадку явно маггловского дома. Убедившись, что свидетелей нет, мы с Драко переглянулись и кивнули друг другу, я убрал мантию, а Малфой позвонил в ближайшую дверь.

— Иду! — крикнул из-за двери Дин, и мы приготовились. — Кто…

— Ступефай!

— Экспеллиармус! — произнесли мы с Малфоем одновременно.

Томас отлетел вглубь квартиры. Выждав пару секунд — вдруг кто-нибудь посторонний был у него в гостях? — мы вошли и закрыли за собой дверь.

— Инкарцеро! Энервейт! Здравствуй, мой верный друг, — садясь на диван и глядя на неподвижное тело сверху вниз, я растянул губы в самой зловещей улыбке, на какую только был способен. — Так приятно знать, что друзья всегда поддержат тебя, помогут, защитят твоё доброе имя.

Драко хохотнул, но смолчал.

— Ты недавно рассуждал, что Азкабан — недостаточное наказание для такого, как я? Я решил предоставить тебе возможность испытать на собственной шкуре, каково это, быть ложно обвинённым, немым, бесправным заключённым. Тебя ждёт тюрьма, Дин, — я улыбался, демонстративно крутя его волшебную палочку, и с каждой секундой убеждался в правильности своих действий, потому что в глазах моего бывшего соседа по спальне горела лютая ненависть. Пусть я сомневался, когда пришёл сюда, поведение Дина помогло мне определиться. — Надеюсь, ты оценишь моё благородство: я позаботился о том, чтобы дементоры тебе не досаждали… Я мог бы убить тебя, но… зачем? — я ещё шире улыбнулся и подмигнул злящемуся на беспомощность Томасу. — Ведь гораздо интереснее сохранить тебе жизнь.

— Нам пора возвращаться, — напомнил Драко.

— Ты прав. Аппарируем отсюда? — буднично уточнил я.

Малфой кивнул, и, взяв Томаса под руки с обеих сторон, мы вернулись в дом маньяка.

Аппарировали мы на то же место, куда привёл ритуал. Связанный Дин завертел головой, возможно, надеясь на помощь случайных прохожих, однако улица была по-прежнему пуста. Драко потянул пленника к дому, и вскоре мы уже спустились в подвал.

За время нашего отсутствия не изменилось ровным счётом ничего. Снейп всё так же сидел на корточках рядом с пострадавшей, водя палочкой над её телом, Мальсибер нависал над обездвиженным маньяком, а Эдриан переворачивал страницы небольшой книжечки, перечитывая свои записи. Идиллия.

— Всё прошло спокойно, — не дожидаясь вопросов, отчитался я, и Драко кивком подтвердил мои слова.

— Прекрасно, но нам стоит поторопиться, — подал голос Снейп, вставая и хмуро взирая на женщину. — Маггла едва держится, чары плохо помогают, слишком серьёзные повреждения.

— Я готов, — Нотт переложил книжечку в другую руку и достал палочку, — приступим?

Наложение именного проклятия требовало времени, так что пока Эдриан подгонял заклинания под объект (оказывается, подобные чары требовали индивидуальной настройки, требовалось учесть и физические характеристики, и астрономическую составляющую; расположение звёзд он просчитал, пока мы ходили за Томасом, а теперь вводил в формулу остальные параметры), мы были предоставлены сами себе. Краем глаза я следил за Томасом. В отличие от нас с Драко и матёрых Пожирателей смерти, на Дина обстановка не произвела ровным счётом никакого впечатления. Может, поначалу Томас и не поверил в то, что я осуществлю угрозу, но перемещение в этот подвал, два тела, присутствие Пожирателей смерти, чьи лица член Ордена просто не мог не узнать, должно было подсказать, что это не шутка. Заляпанное кровью помещение даже Мальсибера проняло, что уж говорить о тех, кто не приемлет пытки.

Драко снова наколдовал головной пузырь, Эдриан с головой ушёл в расчёты, Северус наконец отошёл от умирающей женщины и на пару с Реймондом принялся осматривать подвал, я же переминался с ноги на ногу, желая покончить со всем этим и вернуться домой, выпить горячего чая, подумать о чём-то приятном…

Усаженный в наиболее чистый угол, Томас мог беспрепятственно наблюдать за нашими действиями, но он предпочитал сверлить меня яростным взглядом, игнорируя присутствие остальных.

Испугайся он, прояви раскаяние, и, кто знает, смог бы я довести задуманное до конца… но он молчал. Я так и не понял, на что он надеялся, поскольку Эдриан сразу же удостоверился, чтобы у Дина не оказалось при себе ни порт-ключа, ни запасной палочки, ни другого способа избежать уготованной участи.

— Всё готово, — доложил Эдриан, оторвавшись от расчётов, и спрятал книгу в карман.

Рей отвлёкся от коллекции ножей, разложенной на столе, и молча подошёл к неподвижному телу маньяка, в ужасе вращающего глазами и ничего не понимающего.

Я знал, что сейчас произойдёт, и потому отвернулся к Дину, наблюдая за его реакцией. Мы не хотели рисковать, применяя непростительные; Мальсибер поставил маньяка на ноги, убрал палочку и, обойдя высокого темнокожего парня сзади, бестрепетно свернул ему шею.

Драко передёрнулся и отступил на шаг. А Томас… У него не дрогнул ни единый мускул!

Даже когда Реймонд трансфигурировал тело маньяка в тряпичную куклу и сжёг её заклинанием, на лице Томаса не отразилось ровным счётом ничего, а ведь он понятия не имел, кем был убитый! Чёрт, неужели я прожил шесть лет в одной комнате с социопатом и не понял этого? Или он за несколько месяцев научился так мастерски скрывать эмоции, или…

— Скажи, Дин, сколько я должен был провести в Азкабане? — спросил я, снимая с него Силенцио.

— Пока не сдохнешь! — выплюнул тот и отвернулся, чем опроверг мою версию о сдержанности.

Ну что ж, когда остаётся только одно решение, оно обычно верное.

— Мы не настолько жестоки. Пять лет, Томас, — вот твой срок. Выживешь — заклинания спадут.

Проклятие мы накладывали все вместе. Придуманная Ноттом модификация именного проклятия обеспечивала не только немоту, но и аграфию, так что у Дина не было ни малейшей возможности кому-либо что-либо рассказать, а Северус позаботился о том, чтобы того не обнаружили и поисковые заклинания. Последним штрихом стали отпечатки и волосы Дина, хаотично распределённые по подвалу: сомнения в его виновности в мои планы не входили.

Усыпив Дина, я отлевитировал его на засаленный топчан в углу, прикрыл пледом, создавая видимость того, что маньяк притомился и лёг отдохнуть, взмахом палочки снял все заклинания, наложенные Снейпом на жертву, и повернулся к ожидающим Пожирателям.

— Возвращайтесь домой, — устало сказал я, потирая лоб. — Я прослежу, чтобы маггловские авроры его приняли.

Сомневаюсь, что моим Пожирателям не было любопытно, что произойдёт с Томасом дальше, но мантия-невидимка была лишь одна.

Убедившись, что Томас действительно крепко спит и не сможет сбежать, я переместился на несколько кварталов и нашёл работающий телефон-автомат. Анонимно сообщив о том, что видел человека, похожего на маньяка, показываемого в новостях, входящим в конкретный дом, я понял, что пути назад нет. Дежурный офицер пытался узнать моё имя и уточнить какие-то детали, но я повесил трубку.

Полицейские машины появились через семь минут. Еще через три приехали парамедики и увезли едва живую жертву маньяка в больницу. Томаса в наручниках вывели лишь спустя час. Его лицо по-прежнему не выражало ни страха, ни отчаяния — лишь злость; взгляд метался по дороге, очевидно, высматривая меня.

— Чёртов псих, — буркнул офицер, заталкивая Дина на заднее сидение полицейского автомобиля.

Мне хотелось последовать за ним до самой камеры, чтобы собственными глазами убедиться, что он окажется там, где желал быть мне, но неожиданно стало всё равно. Да и улики в хранилище нужно было срочно подменить.

Зачем я это сделал? По сути, за что я наказал Дина? За то, что тот примкнул к победителям? Или за то, что не поставил на карту своё будущее ради призрачной надежды, что меня оправдают?.. Я по-прежнему считал, что люди, которые называли меня другом, должны были хотя бы попытаться помешать Дамблдору объявить меня вне закона, но… Не была ли моя месть продиктована примитивной обидой?

Не была. Это мысль возникла внезапно, словно кто-то прошептал мне её на ухо. Я даже оглянулся по сторонам — естественно, рядом никого не было. А ведь и вправду не была. Я не собирался отрицать, что хочу отомстить, но сейчас дело было уже не только в моём желании, всё стало намного серьёзнее. Пару лет назад Дамблдор убеждал меня, что я — единственный, кто сможет спасти людей от Волдеморта, сегодня ситуация повернулась на сто восемьдесят градусов, и мы стали единственными, кто может защитить магов от Ордена Феникса.

Дышать стало легче. Я вовсе не чудовище, одержимое жаждой крови, я человек, со всеми присущими человеку недостатками. Альбус, Лили, Рон и Гермиона — этих я убью во имя мести, остальных изолирую во имя Общего Блага.

Какая ирония! Не забыть бы сказать об этом Дамблдору.

* * *

Исчезновение Дина заметили только через неделю. Орденцы даже не смогли точно вспомнить, когда видели его в последний раз. К этому моменту я уже успокоился насчёт соответствия наказания вине и не рефлексировал, а равнодушие, которое они маскировали суетой, окончательно убедило в том, что я всё делаю правильно. Может, мне просто так хотелось думать, чтобы совесть не возмущалась, однако то равнодушие к судьбе соратника, что демонстрировали мои бывшие друзья, неприятно удивляло. Если то, как они отвернулись от меня, ещё можно было как-то оправдать запудренными Дамблдором мозгами и верой в его непогрешимость, то Томаса Тёмным Лордом никто не объявлял.

К пятнице орденцы проверили все места, где мог находиться Дин, и за дело взялся Дамблдор. Поручив Симусу и Гермионе, как лучше других знающим мир магглов, навестить мистера и миссис Томас и взять у них кровь для поискового ритуала, старик принял позу роденовского мыслителя и надолго выпал из реальности.

Хотелось спуститься вниз и во весь голос закричать: «А как же запрет Министерства?!», но, видимо, в кругу преданных последователей Альбус не слишком усердно изображал законопослушность.

— Он просёк, что его людей убирают с шахматной доски, — озвучил общую мысль Снейп. — Теперь нужно быть в разы осторожнее.

— Мы с Бастером почти не покидаем дом, — справедливо возразил Драко, — так что предупреждение в большей степени относится к вам.

С недавнего времени мы все поселились в Блэк-хаусе: Кричер наконец-то закончил с уборкой и намертво перекрыл доступ в жилую часть дома для посторонних. Можно было больше не волноваться, что нас обнаружат по случайности. После переезда, по сути, в распорядке дня ничего не изменилось: мы с Малфоем по-прежнему учились сражаться под руководством Реймонда, а Северус с Эдрианом занимались делами вне дома.

— А маггловский Лондон что, не считается?

— Эдриан! — возмутился Драко. — Мы же не по Косому переулку ходим с гордыми рожами, а под покровом ночи навещаем магглов…

— Так, парни, никто не запрещает вам гулять, но осторожность лишней не бывает, — пресёк зарождающийся конфликт Мальсибер. — И, кстати, со следующей недели займётесь лечебной магией.

Мы синхронно застонали, но когда дело касалось учёбы, спорить с Реем — себе дороже. Иногда я даже жалел, что преподавание ЗоТИ не было отдано на откуп Пожирателям смерти полностью: о Кэрроу вспоминать не стоило, конечно, но зато и Крауч-младший, и Снейп — на голову превосходили Локхарта или Амбридж. Доведись Рею учить нас, и неуспевающих не было бы точно, ведь он не только прекрасно объяснял, но и умел заинтересовать предметом изучения…

Тем временем вернулись Финниган и Грейнджер, и я отвлёкся от абстрактных размышлений о несбывшемся. Я было удивился, что они смогли так быстро убедить родителей Томаса дать кровь для ритуала поиска, но оказалось, всё намного хуже, чем я предполагал. Мои бывшие друзья просто-напросто обездвижили волнующихся родителей, а потом стёрли им память!

— И это гриффиндорцы, — только и покачал головой Нотт, скривившись от отвращения. — Вместо того чтобы успокоить… Слов нет. Бастер, неужели ты на самом деле умудрился столько лет не замечать всего этого?

— Да я сам в шоке, — искренне признался я и решил, что нужно объясниться: — Понимаешь, раньше всё было иначе. Нет, я был идиотом, с этим спорить глупо, но они вели себя абсолютно иначе! Драко не даст соврать, не было в них этого.

— Он прав, — поддержал меня Малфой. — Скажи мне кто, как Грейнджер себя ведёт, я без колебаний бы поставил на Империус. Вот только я её вижу, и это точно не может быть Империус. Раньше гриффиндорцы до абсурда доводили свою преданность, а теперь словно пытаются разом компенсировать все десять веков, когда подобные качества характера демонстрировали слизеринцы. Это их равнодушие…

— Точно! — воскликнул я. — Я сразу не смог подобрать нужное слово, но именно равнодушие! На первом курсе, когда я решил отправиться за Философским камнем, Рон и Гермиона и слушать не хотели, чтобы отпустить меня одного. На втором — Рон, несмотря на его жуткую арахнофобию, отправился со мной в логово акромантулов. На пятом, когда я как идиот понёсся в вашу ловушку, вот эти самые люди пошли за мной, хотя Гермиона сразу же предположила, что в Министерстве нас будут ждать Пожиратели смерти. Она не хотела идти, но, поняв, что меня не отговорить, без колебаний отправилась с нами. Перед седьмым курсом, выполняя распоряжение Дамблдора, я решил бросить школу, Драко знает, как Грейнджер относится к учёбе, но она ни секунды не колебалась… А сейчас они как чужие. Словно не было этих лет, словно они никогда не были друзьями. Да и отношение к людям… Я ежедневно капал Гермионе на мозги, как я ненавижу Северуса; он ежедневно унижал её, занижал оценки, но она всё время поправляла нас, когда мы звали его просто Снейп: «Профессор Снейп, Рон!» — Северус с Драко усмехнулись, услышав моё передразнивание. — Я просто не понимаю, что с ними произошло.

— Да уж, даже если все в одночасье уверились, что ты новый Тёмный Лорд, то есть лгал им, предал их доверие, всё равно это не объясняет, почему они так относятся друг к другу.

— Я скажу глупость, но… Может, Дамблдор их заколдовал? — неуверенно предположил Малфой.

— Никогда не слышал ни о чём… — Мальсибер запнулся и перебил сам себя: — Ритуал ничего не дал. Старик официально признал вашего Томаса мёртвым.

Мы дружно уставились на «монитор».

— …Жаль, мистер Финниган.

— Это Пожиратели! — гневно воскликнул Симус — единственный, кого по-настоящему расстроила весть о смерти друга. — Мы должны найти их!

Ну что ж, Симус, если ты действительно так хочешь нас найти, почему бы и нет? Вот только подумаем немного, как это сделать наиболее болезненно для тебя, и сразу найдёмся.

* * *

Пренебрегая даже не правилами и традициями, а элементарным уважением к памяти пусть не друга, но соратника, Гермиона и Рон назначили дату свадьбы на четвёртое ноября. Кухня Блэк-хаус наполнилась шумом восклицаний и поздравлений.

— Невероятная девушка, — хохотнул Рей, вместе с нами наблюдая за очередной встречей орденцев. — Мало того, что избранник нищий и тупой…

— И урод! — не удержался от ремарки Драко.

— Так он ещё и в постели полный ноль! А она замуж за него собралась. Нет, кто-нибудь объяснит мне женскую логику?

— Ну, может, она уже беременна, вот и спешит прикрыть грех, — предложил объяснение Нотт. — Потому что даже то, что она грязнокровка, не отрицает её достоинств. А этот… — Эдриан демонстративно скривился.

— Да, для грязнокровки она довольно сильна, да и мозгами её вроде Мерлин не обидел, — неожиданно вставил Реймонд, нависнув над «монитором», внимательно рассматривая Гермиону.

— Рей, если ты скажешь, что Грейнджер тебе нравится, клянусь, я тебя прокляну!

— А когда ты очнёшься — он ведь очнётся, Драко? — тебя прокляну я, — с заговорщицким видом подмигнув Малфою, добавил я.

— Ой, да ладно вам, — рассмеялся Мальсибер, — что я, по-вашему, целибат принял?

— То есть походы в бордель не в счёт? — ехидно поинтересовался Северус, и мы все рассмеялись.

— Хм, измена?..

— Бастер?

— Нет-нет, ничего.

— Уверен? — настойчиво повторил Мальсибер.

— Угу, мысль возникла… Нужно подумать.

* * *

Посетившая меня идея требовала тщательного обдумывания, уж слишком она была дикой, поэтому я мысленно вернулся к Симусу. Итак, каковы твои слабости, мой дорогой бывший друг? Не в меру горяч, криклив и драчлив — один словом, истинный ирландец. Что ж, на этом и сыграем.

— Драко, зелье берсеркера существует?

Малфой подавился тостом и удивлённо уставился на меня:

— А зачем тебе?

— А с каких это пор чистокровный волшебник пренебрегает правилами приличия и отвечает вопросом на вопрос?

— Наверное, с тех самых, как чистокровному волшебнику задают вопрос об одном из сложнейших зелий так, словно просят сварить перечное.

— Ясно, вопрос снимается, — разочарованно протянул я, уткнувшись в свою тарелку.

— Бастер, какого Мордреда? — разозлился Драко.

— Ну, прости, — поняв, что с моей стороны и вправду было не слишком красиво вот так оборвать диалог, извинился я. — Раз оно такое сложное, моя идея нежизнеспособна, так что и говорить не о чем.

— Если ты соблаговолишь посвятить меня в свою гениальную идею, вполне возможно, что я смогу предложить альтернативу этому зелью.

— Да? Хм… Ладно, — я отложил вилку и кратко поведал о посетившей меня мысли.

— Это решаемо, — невозмутимо кивнул Малфой и вернулся к завтраку.

— Ты издеваешься?! — взвыл я, не сразу поняв, что Драко просто дразнится.

— И как это ты догадался? Ладно-ладно, чего сразу джемом кидаться?! Сварю я тебе нужное зелье, — быстро сдался тот, едва увернувшись от баночки.

В конце завтрака в штаб Ордена Феникса заявился Оливер Вуд, о чьём существовании я, признаться, забыл. Поскольку никого из его соратников в доме не было, Вуд по-хозяйски устроился на диване в гостиной, развернул газету и вскоре уснул.

— Как у себя дома, — буркнул Драко, которого дико бесило, что в доме его предков устроили проходной двор.

— Слушай, а ты не в курсе, чем сейчас Северус занят?

— Что-то варит… Бастер, что ты опять задумал?

— Вуд один, Сев может без риска воспользоваться легилименцией, — глаза Малфоя вспыхнули в предвкушении. — Найди его, а?

— Почему сам не спустишься в лабораторию? — подозрительно уточнил Драко.

— Он же варит что-то, если его нужно подменить, сам понимаешь, от меня толку мало, — извинительно пожал я плечами.

Аргумент был серьёзным, так что Малфой согласился с тем, что идти должен именно он, и вскоре ко мне присоединился Снейп. Выслушав мою гениальную идею и посмотрев через зеркало на похрапывающего Вуда, он поморщился, но всё же согласился. Закутавшись в мантию-невидимку, Северус высказался на тему переворачивающегося в гробу Джеймса Поттера и быстро спустился на первый этаж.

Видеть его я, естественно, не мог, но по тому, как вздрогнул спящий, стало понятно, что сеанс легилименции начался. Длилось это довольно долго, я даже заволновался: вдруг что-то пошло не так, но вернувшийся домой на ланч Нотт успокоил меня, запретив вмешиваться:

— Северус уже большой мальчик, не переживай за него. К тому же, если бы что-то пошло не так, то парень бы проснулся, а раз спит, значит, Сев продолжает контролировать ситуацию.

В этот момент Оливер всхрапнул и перевернулся на бок, привлекая моё внимание, и, пока я всматривался в спящего, услышал шаги.

— Дамблдор превзошёл мои наихудшие ожидания, — произнёс Северус, входя в гостиную и стягивая с себя мантию. — Кричер! Принеси, пожалуйста, огневиски.

Зажав любопытство в кулак, я ждал, пока Снейп сам решит заговорить. Эльф поставил поднос с графином и бокалами на ломберный столик и удалился, но Северус не спешил начинать рассказ. Налив спиртное, он выпил, поморщился, налил ещё, и только после этого закрыл бутылку. Наконец он с силой провёл руками по лицу и глухо произнёс:

— Понимаю, вы хотите немедленно всё услышать, но давайте подождём Реймонда. Не хочу повторяться. Я пока закончу зелье, если Драко его не угробил.

И не тратя время на то, чтобы удостовериться в нашем согласии, Северус покинул помещение.

— Что же он узнал, если это произвело такое впечатление? — риторически поинтересовался Эдриан, постукивая пальцами по подлокотнику кресла. — Свяжись с Мальсибером.

Я кивнул и полез в карман за блокнотом.

Отсутствие нормальных способов связи в магическом мире раздражало меня с самого начала. Я просто не понимал, почему волшебники до сих пор не придумали достойной замены каминной сети — это ведь так неудобно, стоять на коленях и совать голову в огонь. На пятом курсе я узнал о говорящих патронусах и, конечно же, не мог не восхититься, но когда эмоции улеглись и я смог оценить чары объективно, они не показались мне достойной альтернативой телефону, поскольку напрочь отметали само понятие конфиденциальности: мало того, что все услышат сообщение, так ещё и внешний вид патронуса тут же скажет, от кого оно. А вот протеевы чары…

Скучая в библиотеке Блэк-хауса, я задался целью исправить это недоразумение и, чуть-чуть напрягши мозг, тут же придумал решение. На пятом курсе Гермиона предложила именно этот способ связи и, хоть и перемудрила с монетами, сами чары превзошли все ожидания. Однако ребро монеты — удачный вариант для школьников, мне это показалось недостаточным, так что я объединил Гермионину идею с риддловской и спустя всего пару дней раздал друзьям одинаковые блокноты, купленные в маггловском канцелярском магазине. Я создал магический пейджер.

Почему маги не пользуются этим способом повсеместно, для меня было загадкой. Чары были несложными, достаточно было разобраться с принципом действия, и вуаля, — это решило множество проблем.

Теперь не нужно было переживать, что сообщение придёт не вовремя и отвлечёт или демаскирует. При получении сообщения блокнот едва заметно вибрировал (это показалось мне лучше нагревания) и чуть светился. Ну а прочитать сообщение можно было в любой удобный момент.

Рей появился минут через двадцать: с чужим лицом, грязный, с засохшей кровью под носом…

— Кто тебя так?

Мальсибер отмахнулся от вопроса; стянув испачканную одежду, он вручил вещи Кричеру и поинтересовался, зачем его вызвали.

Я только открыл рот, чтобы ответить, как Северус с Драко вошли в гостиную.

— Есть новости. Крайне неприятные новости, — сообщил Северус без предисловий. Мы тут же повернулись к нему с вопросительными лицами. — Итак, по просьбе Бастера я применил легилименцию к мистеру Вуду, опрометчиво решившему, что в Блэк-хаусе он в полной безопасности и может спать. Вуд — запасной игрок какой-то там квиддичной команды и, по совместительству, новый профессор полётов. То, что я увидел… Пришлось повозиться, чтобы дойти до тех воспоминаний, что объясняли ситуацию, но мне это удалось, — Северус самодовольно усмехнулся, но тут же помрачнел. — Слизеринцев-первокурсников всего четверо, и их безжалостно гнобят все кому не лень. Старшие студенты не могут им помочь просто потому, что сами нуждаются в помощи, да и их немного осталось в этом году — большинство предпочло уйти на домашнее обучение. Обстановка в школе крайне неприятная. Это уже не просто попустительство, как в мои времена — это санкционированная травля. Сегодня утром у Вуда был урок… — Снейп запнулся, явно сдерживая желание заорать, и спустя минуту продолжил: — Так вот, директор практически открытым текстом намекнул, что несчастные случаи на уроке полётов приветствуются. Вуд еще со времён своей учёбы ненавидел весь Слизерин — соперничество с Флинтом сильно повлияло на него, поэтому приказ не вызвал у него никакого отторжения, он стал достойной заменой Роланде, которая не обращала внимания на то, что происходит с детьми. Правда, она хотя бы не подстраивала несчастные случаи…

— То, что случилось с Невиллом на нашем первом уроке полётов, трудно назвать иначе, — буркнул я.

— Там дело было в халатности, — отмахнулся Снейп. — Хуч не проверила метлу после предыдущего урока, понадеявшись, что детишки ничего не испортили. И ошиблась, потому что один из равенкловцев умудрился обломать прутья и повредить стабилизирующие чары. Лонгботтому просто не повезло. А Вуд действовал целенаправленно, подсовывая слизеринцам именно неисправные мётлы. Совесть его, как вы понимаете, не мучала, потому что ничего не серьёзного не случалось. Но сегодня, когда по его вине едва не погиб ребёнок… Его наконец проняло. Вуд не смог сделать вид, что всё в порядке. К Дамблдору он не пошёл, конечно, зато решил навестить родственников пострадавшего. Тем более что одного представителя семьи он знал по Ордену Феникса. Ему сказали, что поступление на факультет Пожирателей смерти равносильно предательству крови, и одиннадцатилетнего ребёнка изгнали из рода, так что Вуду не о чем волноваться, — Снейп обвёл нас тяжёлым взглядом и наконец резюмировал: — Мальчика зовут Уоррен Макмиллан, и он родной брат нашего общего знакомого.

Мы поражённо молчали.

— Даже консервативные до абсурда Блэки не выжгли Сириуса с гобелена за поступление на Гриффиндор! — воскликнул я, не веря, что кто-то на самом деле может так поступить с собственным младшим братом. Тем более Эрни — спокойный и вовсе не жестокий парень, мой ровесник, член ОД…

— И, обратите внимание, это сделали не тёмные маги, а восемнадцатилетний защитник света, — качая головой, заметил Эдриан. — Мне действительно интересно, как они оправдываются сами перед собой? Это ведь просто дети… Бастер, мне не нравится выражение твоего лица, ты снова что-то задумал?

— Э-э-э… — я растерялся, потому что возникшая мысль ещё даже не обрела чёткие очертания, а друзья уже заметили её появление. — Нужно подумать.

— Когда он так говорит, обычно это сулит кому-то неприятности, — усмехнулся Малфой, но быстро утратил весёлость. — Сев, а мы никак не можем помочь слизеринцам?

— Советом не нарываться?

— Я серьёзно! — обиженно воскликнул тот.

— Я тоже, — парировал Снейп. — Чем мы можем помочь?

— Не знаю, — грустно признался Драко. — А кто сейчас декан?

— В этом и беда: декана нет. Никто не хочет связывать своё имя с проклятым факультетом.

— Хм… А как попасть в кандидаты? — после моих слов в помещении повисла тишина. Четверо магов с одинаковым выражением недоумения на лицах смотрели на меня в ожидании продолжения. — А что? Пока Дамблдор держит в руках все рычаги управления, мы ничего не можем предпринять открыто. Любой из нас — желанная добыча для авроров. Между актами мести всё равно приходится делать перерыв, так почему бы не…

— Бастер, ты понимаешь, какой это риск?

— Конечно, понимаю! Если кто вдруг забыл, напоминаю: Барти Крауча дементор поцеловал чуть ли не на моих глазах.

— Видишь ли, — медленно произнёс Северус, явно тщательно продумывая каждое слово, — Альбус знал, что под личиной Грюма скрывается Пожиратель смерти. Знал с самого начала.

— Ты уверен? Я не сомневаюсь, что директор догадался об этом, но с самого ли начала?

— Нам будет не легче, если старик догадается, что его новый декан Слизерина один из нас, — хмыкнул Мальсибер. — И потом, если ты думаешь, что декану будет позволено помогать, то глубоко заблуждаешься. Скорее всего, декана заставят следить, пресекать и докладывать.

— Рей, не считай меня идиотом, — мне было обидно, что идею не одобрили, но пока я ещё не отчаялся их уговорить. — Я вижу перед собой четверых слизеринцев, и ни один из вас не производит впечатления простодушного, доверчивого человека. Слизеринцы всегда были антагонистами. Даже первокурсники поймут, что открыто помогать декан при всём желании не может, и потому эту самую помощь нельзя афишировать.

— Кто?

— Что «кто»? — растерялся я.

— Кто, по-твоему, должен стать деканом? — повторил Северус, скрывая страх, что этим кем-то придётся быть ему.

— Я.

— Да ты рехнулся! — выразил общее мнение Реймонд. — Потомственный гриффиндорец — декан Слизерина? Не смеши!

— Распределяющая Шляпа очень долго уговаривала меня не отказываться от величия, которое я обрету в Слизерине, — упрямо возразил я, только по шоку на лицах друзей поняв, что они абсолютно не в курсе этой истории. — Вы не ослышались, а я не оговорился. Шляпа действительно предлагала мне Слизерин, и если бы Драко не повёл себя как маленький засранец при нашем знакомстве, а Рон не жужжал всю дорогу о том, что все без исключения хорошие люди и «даже сам Дамблдор!» учились на Гриффиндоре, я и не подумал бы о том, чтобы затевать спор со Шляпой.

— Но ведь твои родители… Извини.

— Всё в порядке, Эдриан. Вы росли в семье и учились уважению к родителям с младенчества. А я всю жизнь слушал, что мои родители были бесполезными алкоголиками, так что все цветистые рассказы Хагрида пропускал мимо ушей. Поймите правильно, я хотел увидеть родителей, знал, что должен любить их, и поэтому яростно доказал всем и каждому, что люблю, но на самом деле… Я ненавидел их за то, что они меня бросили, за то, что были такими идиотами, что позволили убить себя… Нет, тогда я так не думал, — поспешно вставил я, заметив сомнения Драко. — Пока не умерла надежда, что родители живы и когда-нибудь придут и заберут меня от Дурслей, я ждал, но… Это сейчас я отчётливо это понимаю, а тогда просто подсознательно не хотел иметь с ними ничего общего, даже факультет. Они были слабы и погибли, бросили меня, мне казалось, этого достаточно для того, чтобы разочароваться в них. Но Рон и Драко так старательно настраивали меня против Слизерина, что когда Шляпа сделала предложение, я из чистого упрямства выбрал Гриффиндор, — я потупился и немного смущённо признался: — О чём неоднократно успел пожалеть за шесть лет учёбы, и чуть ли ни ежедневно жалею последние полтора года.

— Даже если потенциально ты слизеринец, ты же ничего не знаешь о деканстве…

Я тряхнул головой, отбрасывая сожаления, и широко улыбнулся:

— Ну так Северус мне всё расскажет, верно, Сев? Уж он-то о деканстве знает всё.

Как я ни старался, как ни уговаривал, вопрос с деканом остался открытым. Не то чтобы я больше всех переживал за оставленных на произвол судьбы слизеринцев, просто хуже умел контролировать эмоции. К сожалению, никто из нас не мог ничего сделать. Стоящих идей, как помочь, не было, а глупые, вроде наложения подчиняющего проклятия на Вуда и внушения ему, чтобы помог детям, разбивались о здравый смысл взрослых и циничных мужчин.

В конце концов я был вынужден прекратить педалирование этой темы, хотя не выбросил из головы мысли о слизеринцах.

Единственным утешением стало то, что Драко закончил варить зелье для Финнигана.

Пропажа Томаса сильно ударила по Симусу, они ведь с первого курса были лучшими друзьями, мне оставалось лишь добить. Что до самого Томаса… Не сказать чтобы Симус особо напрягался. Он действительно горевал по пропавшему другу, особенно за стаканом огневиски после собраний Ордена, но на этом и всё. Через неделю после «вердикта» Дамблдора Финниган ещё раз навестил родителей друга, не узнал ничего нового и снова стёр им память, заодно и Конфундусом приложил — чтобы и те не искали Дина, «решившего прекратить контакты с магглами». Логики в том было не много, магглы всё равно не смогли бы ничего предпринять для поисков сына в мире магии — а больше им и негде было искать, — однако со слов Симуса выходило, что таким образом он «смягчил» утрату.

В очередной раз подивившись странной фантазии бывшего соседа, посчитавшего, что пропавший с горизонта сын — не повод для волнения, я пожал плечами и сосредоточился на том, как ему отомстить.

Точно спланировать его судьбу я не мог, ведь прегрешения Финнигана были не настолько ужасны, чтобы приговорить его к смерти или тюремному заключению, но и допустить, чтобы он продолжал свободно разгуливать по Министерству, было бы неправильным. Дамблдор рассаживал своих людей на ключевые посты, медленно, но верно подминая под себя магический мир, и чем быстрее мы поломаем его игру, тем больше чистокровных волшебников выживет и магических знаний сохранится… Финниган был мелкой сошкой, но дорога начинается с первого шага. У Дамблдора немало сторонников, но их число конечно, даже потеря пешки может оказать серьёзное влияние на чашу весов в решающий момент.

После пары дней сомнений я решил положиться на волю случая.

Празднование Хэллоуина послужило новым поводом для встречи орденцев. Обмениваясь новостями, делясь впечатлениями о новых рабочих местах, они курсировали по кухне и гостиной Блэк-хауса с бокалами. Кричеру ничего не стоило незаметно подлить Финнигану зелье. А потом мой план рухнул из-за, казалось бы, мелочи: ещё до того, как зелье начало действовать, Симус поцапался с Джорданом и решил прогуляться, чтобы остыть.

Первоначально моя задумка была прозрачно проста: зелье сделает Симуса агрессивным, он затеет драку на ровном месте, Дамблдор побоится доверять ответственное кресло столь неуравновешенному соратнику, и тем самым один из планов старика будет временно приостановлен. По моему замыслу Симус должен был получить репутацию драчуна, что навсегда поставило бы крест на его карьере в Министерстве магии, но на этом и всё, я не желал ему зла. Но всё пошло наперекосяк.

— И что теперь? — удивлённый не меньше меня, Драко вопросительно обернулся, словно на самом деле ждал, что я смогу ответить.

— Не знаю, — проводив взглядом покинувшего дом Финнигана, растерянно протянул я. — Придётся придумывать что-то другое.

Но ничего придумывать не пришлось: из утреннего «Ежедневного пророка» мы узнали, чем закончился прошлый вечер для моего бывшего однокурсника.

Желание Симуса прогуляться привело его в «Дырявый котёл», где ему встретился Гас Андерсон — известный французский журналист, в недобрый час решивший взять интервью у одного из участников Битвы за Хогвартс. Кто знает, каким именно вопросом Гас разозлил Финнигана, но драку пришлось разнимать всем гостям бара.

Если бы речь шла о любом англичанине, Дамблдор бесспорно замял бы скандал, но тут был замешан иностранец, и Франция проигнорировала намёки и просьбы, потребовав самого сурового наказания — десять лет Азкабана, пригрозив в случае невыполнения требований полным разрывом дипломатических отношений.

— Что Финниган сделал с бедным французом, если они грозятся чуть ли ни войной? — шокированно воскликнул Малфой, откладывая газету. — Зелье не могло дать такого эффекта!

— Не переживай, Драко, ты ничего не перепутал при варке, — похлопал того по плечу Снейп. — Тут дело в наложении искусственной агрессии на характер мистера Финнигана. Видимо, не зря ирландцев считают самым драчливым народом.

— Журналист жив, а вот мы подгадили не только парню, но и старику, — как всегда спокойно произнёс Эдриан, намазывая тост джемом. — Чтобы разгрести последствия драки в баре, Дамблдору придётся надолго отложить свои интриги. Если, конечно, он не хочет пристального внимания к своей деятельности со стороны иностранных государств, а он явно не хочет.

— Значит, у нас есть возможность разобраться в его планах и порушить их, — злорадно улыбнулся Реймонд.

* * *

Пока Дамблдор был занят утрясанием проблем в Министерстве, я лелеял желание пробраться в гостиную Слизерина. От деканства Снейп меня всё-таки отговорил, пообещав подумать над кандидатурой, достойной занять эту должность без ущерба для студентов, но я всё равно хотел туда попасть. И неизвестно, до чего бы я додумался, не отвлеки меня патронус Сьюзен. Улыбка невольно расползлась по лицу. Ещё на занятиях ОД я не мог спокойно смотреть на милейшую морскую свинку, всегда улыбался. Боунс смущалась и, кажется, научившись, больше не вызывала патронуса из-за того, что комплексовала, что это не мощный олень или конь, как у нас с Джинни, или хотя бы собака, как у Рона, а мелкий грызун.

Аппарировав по абсолютно незнакомому адресу, мы с Мальсибером оказалась в безлюдном переулке. Я завертел головой в поисках Сью, а Рей… В очередной раз я понял, что совершенно не приспособлен к партизанской жизни. Вот Мальсибер переместился в незнакомое место с палочкой наготове, я же словно на прогулку вышел.

— Привет, Бастер! — поздоровалась Боунс и сразу замялась. — Рей… — Почему-то при взгляде на Реймонда она страшно смущалась. Вот и сейчас мило покраснела и опустила взгляд. — Простите, что отвлекла, я… Здесь кафе за углом, давайте зайдём?..

Сделав вид, что не заметили её смущения, мы поздоровались и прошли в кафе — погода оставляла желать лучшего. Внутри было тепло и приятно пахло выпечкой. Заняв столик в углу, причём Мальсибер сел спиной к стене, чтобы видеть весь зал, мы со Сьюзен принялись болтать «о жизни» и, лишь получив по чашке великолепного кофе, приступили к разговору, ради которого и встретились.

Боунс не ошиблась, принесённые ей новости были интересными. Оказывается, ещё со времён Хогвартса, а точнее, с первого визита в Хогсмид, Ханна Аббот мечтала стать хозяйкой какого-нибудь бара, как мадам Розмерта, но поскольку в средствах она была не то чтобы стеснена, но не свободна, после выпуска Аббот пришлось искать работу в Министерстве. Довольна положением вещей она не была, особенно из-за того, что ей мешали: стоило ей только получить место, как появился Дамблдор с недвусмысленным намёком, что Ханна должна помогать бывшему наставнику и школьным друзьям. Отказать она не посмела, но вниманием тяготилась, так что едва подвернулась возможность, тут же бросила всё.

— Какая возможность? — не понял я.

— Вы же слышали, что случилось с Финниганом? — риторически уточнила Сьюзен. — В той драке не только журналист пострадал, было много раненых. В том числе и Том, владелец бара, ему здорово досталось — он же пытался разнять драчунов. В общем, Тома выписали через день, он пришёл в бар… Восстанавливать «Дырявый котёл» ему не по силам, да и денег это потребует немало, он ведь… — Сью вдруг запнулась и прикусила губу. — Я не должна этого говорить… В общем, Том почти сквиб. Когда его лечили, проверяли магический потенциал, от этого же зависит дозировка лечебных зелий… Наверное, потому он и решился на продажу.

— А при чём тут Ханна? — так и не понял я.

— Ханна как-то болтала с Томом насчёт «Котла», вот он и вспомнил о ней. Он ей написал, она ответила, а вечером они встретились и договорились обо всём. Ханна вчера забегала ко мне в Мунго, похвастаться. Она уже продала свой дом и стала владелицей «Котла». А вечером к ней пришёл Дамблдор. Уж как он узнал… Сначала он вроде даже обрадовался, что претензии Тома удовлетворены, но потом Ханна сказала, что бросает работу в Министерстве, и…

— Отлично! Значит, Отдел слежки за детьми чист от соглядатаев, — не удержался от довольного восклицания я.

— Верно, но надолго ли? — скептически хмыкнул Рей. — Нам некого посадить в вакантное кресло. Очень жаль, что вы, Сьюзен, выбрали для себя колдомедицину.

Боунс залилась румянцем, но я даже не стал укоризненно смотреть на Мальсибера — знал, что бесполезно, Рей обожал флиртовать и смущать девушек.

— Хм… нужно посоветоваться с Драко.

— Что ты опять задумал? — с долей обречённости вздохнул Реймонд.

— Пока — ничего. Говорю же, нужно посоветоваться. С нами на одном курсе училась Гринграсс. Эта семья всегда сохраняла нейтралитет, а сама девушка, как я помню, была отличным организатором.

— И ты хочешь бросить отличного организатора в бассейн с акулами?

Сьюзен хихикнула, а я надулся:

— Ну, прости, среди моих друзей была только одна грязнокровка, удовлетворяющая нынешнюю власть.

Внезапно Мальсибер заржал. Мы со Сьюзен недоумевающе переглянулись, не в силах понять, что его до такой степени рассмешило, но, как это бывало не раз раньше, вскоре не выдержали и тоже заулыбались.

— Ой, не могу, Уизли — власть, — спустя пару минут, чуть успокоившись, протянул Реймонд.

И только после это до меня дошло, что же было смешного в моей фразе. Боунс смутилась, но тоже засмеялась. Наконец, минут через десять мы достаточно успокоились, чтобы продолжить разговор.

— Я не общалась с сёстрами Гринграсс, они хоть и нейтралы, однако больше благоволили… хм… не той стороне, на которой выступала тётя Амелия, — я не нашёлся со словами, а вот Рею хватило одного взгляда, чтобы Сьюзен улыбнулась. — Всё в порядке, — заверила она и продолжила: — С Дафной мы вместе ходили на нумерологию и древние руны. Она умна и… Да, пожалуй, можно сказать, что она истинная слизеринка. А насчёт Уизли… Вы же знаете, что у Гермионы и Рона свадьба завтра. В Норе.

Вспомнив о Норе, я нестерпимо захотел туда попасть…

— Бастер, о чём бы ты сейчас не думал, выбрось это из головы.

— Но, Рей, ты же даже не знаешь…

— Когда твоё лицо приобретает такое выражение — это означает только одно, — игнорируя моё возмущение, невозмутимо сообщил Мальсибер. — Поэтому я требую, чтобы ты немедленно перестал планировать очередную авантюру.

— Я мог бы завтра…

— Ни в коем случае! — мгновенно отбросив веселье, твёрдо отказал Рей. — Ты вообще в своём уме?!

— Он прав, Бастер, — поддержала моего друга Боунс и снова покраснела.

— Вот, умная девушка со мной согласна, — воспользовался тот неожиданной поддержкой. — Там соберутся все члены Ордена — это слишком опасно.

— Я мог бы пойти со Сьюзен…

— И подставить и её тоже? — жёстко спросил Реймонд.

Вот этот аргумент возымел действие: собой я мог рисковать как мне заблагорассудится и игнорировать любые доводы здравого смысла, но было совершенно очевидно, что рисковать Боунс нельзя — не для того она мне доверилась, чтобы так глупо лишиться преимущества. Зато она сама, наоборот, воодушевилась и предложила то, чего уж точно никто из нас не ожидал:

— Если Бастер примет Оборотное зелье с моим волосом, то вы могли бы пойти вдвоём. Это же будет не так опасно?

Официант разрядил обстановку, подойдя с вопросом, не желаем ли мы заказать что-то ещё, но после его ухода, не давая нам вставить ни слова, Сьюзен продолжила:

— На всякий случай меня можно усыпить или наложить Империус, или я вовсе могу взять суточную смену в Мунго, и тогда, если вдруг что-то пойдёт не так, я останусь вне подозрений и с железным алиби. В общем, подумайте. Приглашение на одиннадцать, если до десяти вы не появитесь, я пойду сама. А сейчас мне пора — смена скоро начнётся. Пока, рада была поболтать, — и она как ни в чём не бывало помахала нам рукой и вышла из кафе.

— Ты плохо влияешь на окружающих, — растерянно протянул Мальсибер, провожая глазами удаляющуюся девушку.

— Зато какие возможности перед нами открываются в свете шанса попасть в Нору! Ты мог бы установить там следящие заклинания, и мы будем в курсе того, что рыжие обсуждают за пределами нашего дома.

Рей молчал. Я заказал ещё кофе и булочек, сам всё съел, расплатился, а он всё ещё не произнёс ни звука.

— Рей? — он поднял на меня задумчивый взгляд. — Можно и под обороткой проникнуть в Нору, но рисковать Сьюзен я правда не хочу. Но зато у нас же есть мантия.

— Идём домой, — отрывисто приказал Мальсибер, и мне не оставалось ничего иного, как последовать за ним в ту самую подворотню, откуда мы пришли в кафе, и аппарировать в Блэк-хаус.

* * *

Отпускать меня на свадьбу бывших друзей Пожиратели не хотели категорически, но чем больше слов было сказано «против», тем отчётливее становилось понятно, что упускать такой шанс нельзя.

Снейп боялся, что вокруг Норы могут стоять щиты, не пропускающие носителей Метки, и Дамблдор всех повяжет ещё на подходе. Я задирал рукава присутствующих, тыкал его носом в чистую кожу предплечий, орал, что Метки исчезли, но всё было тщетно.

Малфой искренне не понимал, какого драккла мне приспичило идти в Нору именно завтра, когда там будет толпа враждебно настроенного народа, вместо того чтобы дождаться удобного случая и незаметно… Я доказывал, что в Норе всегда кто-то толчется, и только среди гостей у нас есть шанс пробраться незамеченными, но Драко упрямо не соглашался.

Нотт же просто заявил, что не видит смысла во всех этих телодвижениях, если можно послать взрывающийся подарок и одним махом избавиться от подавляющего большинства врагов.

В конце концов, исчерпав аргументы, мы были вынуждены прекратить спор.

— Предлагаю компромисс, — в наступившей тишине голос Мальсибера прозвучал подобно раскату грома: неожиданно и зловеще. — Остаёмся дома, но шлём подарок. Не взрывающийся, конечно, а… ну, скажем, боггарта. А что? Отличный подарок, по-моему, — воскликнул он, оживившись. — Смотрите, проверку он пройдёт без проблем: зловредных чар на нём не будет, а сам по себе он не считается опасным. Далее, появление боггарта на свадьбе гарантирует, что всё внимание будет сосредоточенно на нём, а тем временем Кричер…

— Чем Кричер может быть полезен? — тут же спросил материализовавшийся домовик.

— Ты можешь посидеть в коробке рядом с боггартом?

Эльф хлопнул глазами, покосился на меня, но всё-таки кивнул:

— Кричер может…

— Ну вот мы и решили вопрос! — довольно заявил Реймонд, потянувшись за графином.

— Может, ты и нас просветишь? — поняв, что проиграл, буркнул я обиженно.

— А как же, — лучась улыбкой, хмыкнул тот. — Итак, берём коробку или ящик с двумя отделениями, в одно упаковываем боггарта, в другое — сажаем Кричера. В Норе эльф устанавливает средства слежения — как мы уже выяснили, он неплохо с этим справился здесь — и возвращается, а боггарт остаётся в виде подарка молодожёнам.

Мы уже пытались отправить Кричера в дом Уизли, но не вышло — охранные чары не пустили. Завтра же, по случаю свадьбы, народу прибудет много и защита будет ориентирована на Пожирателей смерти и тёмные артефакты, а не на любое живое существо: и то и другое потребовало бы слишком большого расхода магических сил.

Розыгрыш был вполне в духе близнецов Уизли, разве что Джордж вряд ли стал бы так шутить над родным братом в день свадьбы. К счастью, мы не были обременены хорошим отношением к новобрачным, так что идею встретили на ура. Что ж, должен признаться, Рей придумал отличный план.

Остаток дня мы потратили на поиски боггарта и вместительной коробки. С первым помог Кричер, обнаруживший нечисть в одной из камер в подземелье, со вторым — Снейп, которому не так давно доставили в искомой таре заказанные ингредиенты.

В десять вечера подарок Уизли был полностью готов. Последним штрихом я перекрасил бант с зелёного в жёлтый цвет и, чокнувшись с Драко бокалами с Оборотным зельем, аппарировал на юг Шотландии.

— Где мы? — изумился Малфой, рассматривая тёмную улицу без единого фонаря.

— Рядом с почтовым отделением, в котором не задают вопросов, — усмехнулся я, вспомнив, как во время охоты за крестражами мы с Гермионой аппарировали сюда под дезиллюминационными чарами и отправляли весточки в Нору.

Ответ удовлетворил Драко, и мы вызвали Кричера. Убедившись, что и боггарт, и домовик устроены с комфортом, запечатали коробку и вошли в старый и тёмный домик. Медлительный старик молча принял у нас посылку, тщательно пересчитал кнаты и свистнул каким-то хитрым образом. На стол тут же спланировали две крупные совы, а ещё через пару минут они уже вылетели в окно, отправляясь в путешествие к Оттери-Сент-Кэчпоул.

* * *

То, что Кричер молодец, я давно знал, но даже не догадывался насколько. Мало того, что бедняге пришлось провести всю ночь в тесной коробке, перелёт через половину острова тоже дался ему нелегко, но эльф не роптал, добросовестно исполнив все распоряжения: быстро расставил артефакты, скрыл их эльфийской магией и поспешил вернуться с докладом, не став задерживаться, чтобы досмотреть шоу. Однако самое начало он успел застать и пересказал с удовольствием. Особенно Кричеру понравилась сцена с распаковыванием нашего подарка и появлением боггарта.

Празднично украшенные цветной бумагой и лентами коробки складывали на отдельном столе, и десяток тостов спустя заскучавшая невеста решила их посмотреть, потащив за собой и жениха. Шумно порадовавшись получению каких-то бесполезных сувениров, молодожёны добрались и до нашей коробки. Кричер как раз закончил с установкой камер и выглянул в окно, чтобы убедиться, что наш презент не останется без внимания, когда наступил кульминационный момент. Грейнджер стояла ближе всех, и боггарт без колебаний принял форму её страха, а уж когда она свалилась в обморок, подошла очередь Рона. Судя по тому, что за прошедшие годы боггарт Рональда не изменился, несмотря на войну, пытки, многочисленные смерти знакомых и незнакомых людей, друзей, родного брата — его уровень развития остановился на тринадцати годах. А вот новоиспечённая миссис Уизли порадовала: её боггартом стал я.

Никакая богатая фантазия не могла дать нам представление о том, что творилось в Норе в тот момент, когда среди груды красиво упакованных свёртков и коробок возник Гарри Поттер. Что характерно, кто-то из светлых волшебников не побрезговал пустить в меня Аваду, жаль, Кричер не видел кто, а посмотреть эльфийские воспоминания было нельзя.

Посмеявшись над испорченной свадьбой, Эдриан активировал новые «мониторы», и вечер мы провели по-семейному: за просмотром «мыльной оперы».

* * *

«Ежедневный пророк» порадовал шикарными колдографиями со свадьбы Уизли и Грейнджер. В кои-то веки Скитер действовала не на свой страх и риск, а была официально приглашена на торжество. Разумеется, знай Уизли о том, что случится, и близко не подпустили бы Риту к своему дому. Но они не уважали прорицания, потому спокойно дали допуск журналистам.

Раньше я ненавидел Скитер, но потом понял: злиться не на что, она просто выполняла свою работу. И Мерлин свидетель, выполняла хорошо…

Пока общественность смаковала подробности испорченной свадьбы, а Дамблдор пропадал в Визенгамоте, я, не ставя в известность старших товарищей, всё-таки наведался в Хогвартс.

Аппарировав в Запретном лесу на поляну, куда нас водил Хагрид, я обезопасил себя различными чарами и замотался в мантию-невидимку. Из леса, подойдя вплотную к антиаппарационной границе, я проверил защитные чары, ничего не обнаружил и, в последний раз подумав, не стоит ли прислушаться к мудрым советам, и решив, что не стоит, зашагал к школе.

Замок полностью восстановили, но былой атмосферы уже не было. Несмотря на воскресенье, на улице не было ни одного ученика. Поправив мантию-невидимку, я вошёл под своды Хогвартса, надеясь наконец-то почувствовать что-то, но тщетно. Всё казалось иным, неправильным, чужим… Я бродил по коридорам и переходам, слушал разговоры студентов, смотрел на травлю Слизерина и понимал: мы не можем оставаться в стороне.

Уже собираясь уходить, я наткнулся на мальчика в форменной мантии с гербом Слизерина. Ребёнок прятался в нише с доспехами, давился слезами, баюкая повреждённую где-то руку, но почему-то не вышел, даже когда мимо него прошла МакГонагалл.

Декан участвует в травле? Или юный слизеринец по своей натуре такой недоверчивый?

— Помочь? — я понимал, как рискую, но бросить ребёнка в беде просто не мог. В отличие от всех остальных, равнодушно проходящих мимо подобной несправедливости — я был на его месте. Да и сведения я мог получить только от живого человека, часовое наблюдение не могло дать полную картину происходящих в школе событий.

Мальчик вздрогнул и, вместо того чтобы огрызнуться или надменно задрать подбородок, как это делали слизеринцы в моё время, затравленно вжался в стену.

— МакГонагалл тоже на их стороне, да? — негромко спросил я и, взяв его за здоровую руку, потянул к себе, вынуждая вылезти из ниши. — Не бойся.

Явно нехотя, но без сопротивления, он позволил извлечь себя из укрытия, и страх на его лице сменился удивлением.

— Вы…

— Да, — кивнул я, видя, что он узнал меня, — но не называй меня по имени.

— Я знаю о табу, — быстро кивнул он.

— Тогда ты должен понимать, что я не на стороне победителей, — спокойно сказал я. — Идём, в коридоре стоять слишком опасно.

Мальчик без возражений двинулся следом за мной, и вскоре мы оба вздохнули с облегчением, закрыв дверь пустующего кабинета за спиной.

— Давай посмотрю… Ничего страшного, просто вывих. Задержи дыхание, будет немного больно. Эпискеи!

Его глаза широко распахнулись, когда кость встала на место, но он не издал ни звука, лишь прикусил губу. Минуту спустя, когда боль утихла, мальчик поднял голову и спросил:

— Почему вы мне помогли? Всем известно, что вы ненавидите слизеринцев.

— Кому известно? Людям, которые ничего обо мне не знают? — с горечью уточнил я, качая головой. — Не стоит верить всему, что болтают. Я враждовал не со Слизерином, а с одним конкретным студентом.

— А вы вправду его убили?

В этом вопросе было столько эмоций! И страх, и волнение, и восхищение… Я так и не понял, чем тут восхищаться, но с ответом не задержался:

— Нет! Мерлин, конечно нет! В «Пророке» пишут чушь. И ложь.

Как глупо. Я рисковал всем, чтобы пробраться в школу, и ради чего? Чтобы рассказать какому-то мальчишке, что в мире полно несправедливости и лжи? Да он и сам в этом убедится, если уже не смирился…

— Слушай, мне пора идти… Я знаю, вам тяжело приходится. И мне жаль, что я ничем не могу помочь. Скажи, вы справитесь?

Мальчишка вздохнул и совсем по-взрослому произнёс:

— У нас нет иного выхода. Спасибо, сэр. Ну-у-у, что помогли мне.

— Я не Снейп, мне необязательно говорить «сэр». Держитесь, ладно? Мы что-нибудь придумаем, — в глазах ребёнка вспыхнула такая надежда, что мне стало не по себе. Как бы не пришлось жалеть о своих словах. — Ты сможешь никому не рассказывать, что видел меня?

— Конечно, сэр. Я понимаю, что вас ищут все авроры страны. Да и кто бы мне поверил?

— Отлично. Тогда иди.

— До свидания.

Проводив мальчика глазами до двери, я вновь закутался в мантию и наконец покинул Хогвартс, представляя, какой грандиозный скандал ждёт меня дома.

Однако в Блэк-хаусе никого не оказалось.

— Кричер, орденцы не приходили?

— Нет, хозяин. Но в доме предателей крови были грязнокровка с мужем, сказали, что возвращаются на работу.

— Спасибо, Кричер, можешь идти.

Итак, Рон и Гермиона вернулись из свадебного путешествия. Не пора ли перейти к следующей стадии мести?

Больше трёх месяцев я гнал от себя мысли о Лили Эванс, придумывая и осуществляя планы мести бывшим друзьям. Нет, я не передумал наказывать ту, что является моей биологической матерью, но всё же было нечто, мешавшее мне. Я хотел заставить её страдать, вот только Лили не одна, у неё есть семья, дети… Моя месть заденет и их тоже. Что чувствовать к никогда не виденному брату, я не знал. О чужой девчонке, что считалась моей сестрой вообще молчу. Я привык к одиночеству. Даже когда Рон и Гермиона удачно притворялись моими лучшими друзьями, а миссис Уизли без устали напоминала, что я ей родной, я помнил, что я один. За годы у Дурслей это знание въелось в подкорку так глубоко, что, казалось, ничто в мире не способно изменить этот факт. Я уже несколько месяцев пытался осознать, что мать жива и у меня есть родной брат, но так и не смог до конца поверить в это. Никаких доказательств не было, только слова Тома да Сириуса; мне некого было спросить, правда ли это, а идти к ней сейчас, когда я наверняка застыну, всматриваясь в её лицо, и не смогу произнести ни слова, тем более что-то предпринять — безумие.

Без сомнения, Пожиратели понимали, почему я не спешу идти в Лутон и разыскивать Лили. Понимали и молчали, предоставляя мне самому решать, как и когда это делать, но я не мог.

Тот же Драко готов был на что угодно, лишь бы узнать что-нибудь о родителях. Он посетил все принадлежащие семье дома, любимые матерью курорты, посещаемые отцом отели, бродил в моей мантии по Лютному переулку, надеясь хотя бы услышать о них, но всё было тщетно. С каждой неудачей Малфой становился несчастнее, постепенно теряя надежду. Для меня это было дико — как можно любить Люциуса Малфоя? — но для Драко Люциус был не врагом, не Пожирателем смерти или скользким типом, для Драко он был отцом. Строгим, холодным, сдержанным, но в то же время заботливым и любящим.

Поняв, что в очередной раз мои мысли перешли от Лили на абсолютно постороннюю тему, я смирился и сосредоточился на Грейнджер. Что ж, время Лили ещё не наступило.

Итак, моя дорогая и некогда родная Гермиона, что бы с тобой сделать?

Выбор Гермионы следующей целью друзья единодушно одобрили, так что начало операции не было никакого смысла откладывать.

Новоиспечённые мистер и миссис Рональд Уизли жили в небольшой квартире в Челси, как я понял из оговорок орденцев, бесцеремонность Молли вынудила пару покинуть Нору, так что едва представился шанс, они буквально сбежали. Вспоминая время, проведённое в доме Уизли, я не мог их осуждать. Даже когда я искренне любил рыжее семейство, с трудом терпел их невоспитанность: когда в комнату или вовсе ванную вваливались близнецы или Рон, ещё ладно, но миссис Уизли… О личном пространстве и мечтать не приходилось. Страшно представить, каково влюблённым пришлось — без малейшей возможности уединиться.

И всё же вопрос, откуда у молодожёнов средства, был интересен.

Меня всегда восхищала способность Гермионы достоверно изображать «молодую и независимую девушку». Это было в ней всегда — и во время покупок к школе в Косом переулке, и когда мы гуляли по Хогсмиду, — но активнее всего проявилось во время поисков крестражей, когда мы прятались по лесам. Признаться откровенно, когда понял, что на седьмой курс в школу вернуться не удастся, я немного запаниковал. Задание Дамблдора меня даже не пугало, а откровенно вводило в ступор. Несмотря ни на какие приключения, я оставался обычным домашним мальчиком, не имеющем ни малейшего представления о том, что нужно для того, чтобы успешно скрываться вдали от безопасного дома с пусть и не слишком сытой, но вполне благоустроенной жизнью. Всё, что приходило мне на ум — это запастись продуктами на очень долгий срок, благо магия делала это возможным без особых затруднений. Но даже такой простой план упирался в непреодолимые препятствия: нужно было избавиться от компании гиперопекающей Молли Уизли, не позволившей бы мне самостоятельно посетить Гринготтс, обменять галлеоны на фунты, пробраться в маггловский мир и закупить продукты… Даже какие именно продукты покупать, я не знал, ведь списки покупок всегда составляла тётя Петунья, сам я никогда не был настолько самостоятельным, чтобы принимать решения.

Возможно, я справился бы со всем этим, да наверняка бы справился, чего уж говорить, но заняться реализацией плана у меня не хватило времени: сначала я не сумел придумать достойного повода, чтобы не участвовать в предсвадебных хлопотах, и вынужденно отвлёкся, а потом меня просто не выпускали из виду. Поделившись планами с Роном и Гермионой, я не столько рассчитывал переложить на их плечи подготовку к предстоящему походу, сколько уточнить список необходимых вещей, но Гермиона вызвалась решить вопрос с продуктами, и я с облегчением и благодарностью переключился на другое. Меня это не оправдывает, конечно, но в любом случае, на свадьбу я взял с собой только волшебную палочку, и когда пришлось бежать, о собранных вещах пришлось забыть.

Не могу утверждать, кому принадлежала идея таскать сумочку с расширенным чарами пространством постоянно с собой: Гермионе или Дамблдору, но Грейнджер умудрилась даже мою мантию-невидимку прихватить. Разумеется, тогда я был ей благодарен, это много позже у меня возникли вопросы… к примеру, кто позволил ей копаться в моих вещах и как часто она это делала? В конце концов, даже у лучших друзей должно быть личное пространство, куда не следует совать нос.

Как бы то ни было, в первое время нам хватило её запасов. О чём Грейнджер без устали напоминала: «Что бы вы без меня делали!» — кажется, эта фраза нам с Роном даже снилась. К сожалению, планирование никогда не было моей сильной стороной, я предпочитал экспромт, про Рона и говорить нечего — он только в шахматах умел просчитывать всё на несколько шагов вперёд, так что без неё, или, вернее, без суфлирования Дамблдора, нам действительно пришлось бы туго — этого я не собираюсь отрицать.

Чистокровный Уизли, видевший магглов лишь на картинках, понятия не имел, как добыть продукты, Рон и вести себя в маггловским мире нормально не мог: то глазел на обычные вещи с таким изумлённым видом, что на него начинали оборачиваться, то и вовсе принимался громко выражать восторг по поводу автоматических дверей или автомата с кофе. А я, несмотря на внушительное содержимое сейфа в Гринготтсе, никогда не имел достаточного количества фунтов и, как следствие, опыта в вопросах распоряжения деньгами, чтобы что-то себе покупать, так что в магазинах чувствовал себя крайне скованно. Гермиона и тут проявила сообразительность: отправляя родителей в Австралию с изменённой памятью, она не забыла позаимствовать у них средства на безбедное существование. Каждый поход в маггловский магазин сопровождался поучениями, что всегда нужно иметь деньги. Грейнджер явно получала удовольствие, когда, снисходительно глядя на нас, постукивала пластиковой карточкой по ладони. Привыкшему к бедности Рону это казалось шикарным, мне, как человеку, выросшему с прижимистыми Дурслями — отвратительным. Однако дело было даже не в том, как Грейнджер подавала себя, — это были не её деньги, вот в чём проблема. Её родители, успешные стоматологи, имели вполне хороший доход, и Гермиона привыкла к обеспеченной жизни. Но ведь она вела себя так, словно сама всё заработала! Тратя деньги из родительского сейфа, я чувствовал себя не слишком хорошо, поэтому не понимал, как Грейнджер может хвастаться платёжеспособностью.

Я не знал, вернула ли она родителей домой и на какие деньги теперь живёт с мужем, но что-то подсказывало: это явно не была их с Уизли зарплата. Рядовые министерские служащие, что работают без года неделю, просто не получали столько!

Мне было интересно посмотреть, как живут мои бывшие друзья. Почему-то был уверен, что из Гермионы не получится хорошая хозяйка. Не потому, что она неряха или что-то в этом роде (хотя и такое приходило мне в голову — домовые эльфы Хогвартса не способствовали приобретению навыка следить за порядком), наоборот, такая рационалистка, как она, просто не сможет создать домашний уют. А привыкший к Норе Уизли, как бы он ни старался угодить супруге, никогда не сможет поддерживать порядок на должном уровне. Сам по себе Рональд не плохой человек, просто инфантильный. Я шесть лет прожил с ним в одной комнате и могу с уверенностью утверждать, что Рон и порядок — вещи несовместимые. К тому же он наверняка до сих пор не понял, откуда берутся средства на оплату квартиры, продукты, вещи… Если честно, сомневаюсь, что Уизли вообще платят что-то за дом и даже землю, хотя кто знает. Но то, что в бытовых вопросах он смыслит не больше собственного совёнка, за это могу поручиться. Рон переехал к своей девушке сразу, как только это стало возможным, и с тех пор жил на всём готовом, как раньше жил в Норе под крылом матери.

С этими мыслями я и аппарировал к нужному дому в компании Драко сразу, как только молодожёны переступили порог Блэк-хауса. Считать магический след за столько времени было элементарно, так что мы появились именно там, где и планировали — во внутреннем дворике небольшого трёхэтажного дома на шесть квартир.

Над подъездом висела одинокая лампочка, которая была не в силах разогнать мрак, так что мы сняли мантию-невидимку. Свежая бумажка «Мистер и миссис Уизли» была приклеена под одним из звонков, мы с Драко переглянулись и поднялись на второй этаж.

Проверив защитные чары на нужной двери, я был поражён их примитивностью. Ладно Рон, он был достаточно безалаберным и мог не подумать об этом, но Гермиона! Как она такое допустила?! Как и Дин Томас, Уизли не позаботились о серьёзной защите на маггловском жилье.

Нам потребовалось три минуты, чтобы без спешки снять сигнальные чары с двери и войти внутрь. И большую часть времени заняли проверки — не верилось, что всё вправду оказалось настолько просто.

— Единственное достоинство этого места — чистота, — хмыкнул Малфой, осматриваясь.

— Добавь зелье в кофе. Рон пьёт только чай, так что подействует только на Грейнджер. А я пойду в ванную комнату, — велел я, сразу же двинувшись в нужном направлении. Любопытство могло подождать, главное — исполнить задуманное.

— Зубная паста или шампунь? Уизел ведь тоже ими пользуется.

— Крем для лица, — парировал я. — Вряд ли Рон и им тоже пользуется.

Драко хмыкнул и прошёл на кухню, откуда минутой позже послышались звуки открываемых шкафов.

Ванна поражала количеством средств для ухода. Крема, лосьоны, скрабы, пилинги, маски, бальзамы, спреи, сыворотки — я растерялся. Некоторые марки были мне знакомы — такими же баночками и тюбиками была заставлена полка в ванной комнате тёти Петуньи, некоторые — нет. Самое удивительное заключалось в том, что при всём этом изобилии Гермиона по-прежнему выглядела книжным червём и заучкой.

Отбросив несвоевременные мысли, я добавил зелье в несколько флаконов и вернулся в гостиную.

Квартира была крохотной, но всё же имела две комнаты. В спальне кроме кровати едва уместился комод и тумбочка, а вот в гостиной стояли диван, кресло, столик и даже тумба с телевизором. Кажется, причина минимума защитных чар ясна — Гермиона не пожелала расставаться с маггловским прошлым и притащила в семейную жизнь кое-что технически продвинутое. Вряд ли она успела превзойти всех ученых магического мира и научиться блокировать помехи, создаваемые колдовством, следовательно, одно из двух: либо телевизор тут стоит просто так, а этому противоречили и пульт на подушке, и кассеты рядом с видеопроигрывателем, и явно обжитое кресло; либо Грейнджер сознательно пожертвовала возможностью колдовать дома.

— Бастер, что такое ионизатор?

Я удивлённо приподнял бровь, копируя самого Малфоя, и подошёл ближе. Под окном сбоку от кресла стояло нечто среднее между вентилятором и тостером.

— Что-то вроде освежителя воздуха. Забей. Ток-шоу смотреть будем?

Мои маггловские словечки для обозначения следящих артефактов, «мониторов» и тому подобных вещей быстро прижились в нашем лексиконе, так что сейчас мне не пришлось ничего объяснять моему чистокровному другу, он уже расставлял «камеры».

Немного поспорив на предмет расположения, мы сошлись на том, что размер квартиры позволяет ограничиться одним следящим артефактом, и вскоре всё было готово.

— Как думаешь, зелье мужского бессилия ещё действует?

— Вот сегодня ночью и узнаешь.

— Фу! — скривился Драко. — Подглядывать за сексуальной жизнью рыжего? Да ни за что!

Я рассмеялся.

— Пора валить отсюда.

— И чары на двери нужно восстановить.

— Угу, — я взмахнул палочкой, на всякий случай очищая и без того чистый пол, чтобы точно не оставить следов. — Идём.

Я помог Малфою подделать сигнальные чары. После чего мы вместе вернулись домой.

— Как всё прошло? — отвлекаясь от «монитора», поинтересовался Нотт. Мы кратко отчитались. — Отлично. Здесь тоже всё спокойно. Бруствер заглядывал, сказал, что завтра у них совещание. Он не вдавался в подробности, поскольку орденцы и так в курсе ситуации, что-то связанное с ДМП.

— Очередной закон, урезающий права чистокровных?

Эдриан пожал плечами.

— Может, зелье подействует уже завтра, и Грейнджер сорвёт совещание? — злорадно усмехаясь, предсказал Малфой. — Будет забавно.

— Как думаешь, Драко, сколько продержится семейная жизнь Гермионы с учётом нашего зелья?

Но вместо Малфоя мне ответил Рей:

— Пару недель.

— Да-а-а? Думаю, меньше, — покачал я головой и, чуть подумав, выдал: — Максимум неделя.

— Спорим?

Мы все рассмеялись, зная за Реймондом порок азарта, и я решительно кивнул:

— Спорим!

* * *

Весь план едва не рухнул из-за внезапного желания Рона провести гастрономический эксперимент. Когда мы решали, куда добавлять зелье «болтливой искренности», чтобы оно гарантированно не досталось Уизли, я без колебаний предложил кофе. Шампуни и кремы тоже подходили под наши цели, но дозировка выходила слабая, накопительного эффекта зелья пришлось бы ждать долго, так что в конечном итоге решено было остановиться на кофе. Все семь лет знакомства Рон неизменно кривился при виде благородного напитка, даже ради спора не соглашаясь его попробовать. И тут нате вам!

К счастью, Фортуна была на нашей стороне, и Рональд ограничился тем, что понюхал содержимое чашки и с отвращением вернул её жене.

За всеми нашими занятиями и приключениями мы совсем забыли об Артуре Уизли. Скандал с его увольнением и арестом ярко освещался прессой, но прошёл уже месяц, и шумиха поутихла. До суда Артура отпустили под домашний арест, и на Гриммо он не появлялся, но теперь у нас были «скрытые камеры» и в Норе. С их помощью нам и стало известно, каково положение дел на сегодняшний день.

Но если за Уизли Дамблдор боролся, то судьба Финнигана была более печальна.

На события в Великобритании Министерства других стран почти не обращали внимания — то, что для нас было Войной с большой буквы, для них представало в виде местной разборки. Если дело не касалось квиддича, международное сотрудничество заключалось во взаимном невмешательстве. Тёмные Лорды не были чем-то из ряда вон, появляясь в каждом поколении, а наш не лез на мировую арену, не предпринимал шагов, враждебных по отношению к другим странам — ну или хорошо эти шаги скрывал, — проще говоря, никому не мешал. А вот после его исчезновения происходящее в Англии заинтересовало соседей с материка.

В отличие от демократической Америки, отцы-основатели которой что в маггловском, что в магическом мире были в лучшем случае отщепенцами, а чаще и вовсе преступниками, скрывающими свои имена, в Европе вопросам происхождения придавали огромное значение. Грязнокровок не убивали, конечно, но они стояли в самом низу социальной лестницы, и излишняя толерантность и демократичность политики Дамблдора, стремящегося к уравниванию априори неравных волшебников, не нашли отклика в сердцах членов правительств европейских стран. До поры до времени они лишь наблюдали, но нападение безродного полукровки на представителя старинного чистокровного рода дало им повод вмешаться.

Теперь спасти Финнигана не могло ничто — на его примере Европа решила показать, что думает о притеснении чистокровных волшебников.

Стараниями Люциуса Малфоя Дамблдора ещё несколько лет назад сняли с должности верховного судьи, а обратно вернуть позабыли. Как бы Альбус ни напрягался, пропихивая своих людей во все отделы Министерства, но, даже посадив своего человека в кресло министра, перед Визенгамотом он был бессилен. Если раньше судьи неофициально делились на радикалов, либералов и нейтралов, то после победы над Волдемортом нейтралы почти в полном составе перешли на сторону противников Дамблдора. Может, в неспокойные времена они и осуждали Тёмного Лорда за излишнюю жестокость и резкость суждений, но теперь на кону стояло их собственное будущее и полумеры уже не казались хорошим решением.

Читая «Ежедневный пророк», Эдриан радовался как ребёнок, получивший подарочное издание самой любимой книжки со сказками. Каждый из нас мог претендовать на членство в Визенгамоте (даже полукровки вроде нас с Северусом, как последние в роду, хотя и не сразу, а лишь после соблюдения ряда обязательных условий), но лишь Нотт в силу финансового положения и возраста успел посидеть в кресле судьи, и он прекрасно знал все тонкости подковёрных игр. Зная лишь фамилии, Эдриан безошибочно предсказывал результаты голосования по любому вопросу, едва ли не слово в слово предугадывая реплики судей, и нас с Драко учил специфике большой политики. И сегодня, несмотря на сожаления об утраченной власти, Нотт весело комментировал каждое слово членов Визенгамота, просочившееся в прессу.

Судьба Финнигана никого не волновала, Симус стал той разменной монетой, которой откупились от Франции — его осудили большинством голосов, приговорив к максимальному сроку — десяти годам Азкабана. Всё, чем смог помочь своему человеку Дамблдор — выторговать камеру на средних этажах, где влияние дементоров минимально.

— М-да, самые жестокие планы Бастера намного мягче суровой воли господина Случая, — резюмировал Реймонд, дочитав статью, и обернулся ко мне: — Не знаешь, как там ваш Томас?

— Приговорили к пожизненному. Дин бесновался в зале суда как сумасшедший, но присяжные лишь уверились в его виновности, — злобно хмыкнул я. — Когда его уводили, я не удержался, выглянул из-под мантии и помахал ему на прощание… Ох, что после этого было! Как бы его в сумасшедший дом после этого не запихнули вместо тюрьмы.

— Финнигану махать на прощание ты не будешь, — резко произнёс Рей, и мне оставалось лишь согласно кивнуть. Не то чтобы я собирался…

Иногда то, насколько хорошо меня понимал Мальсибер, пугало.

— О-о-о! А вот и статья о Грейнджер! — воскликнул Драко, всё это время изучавший «Пророк». — Она всё-таки сделала это!

Я выхватил газету у Рея, поспешно открывая на нужной странице, пробежал глазами по тексту и разочарованно вернул, всунув обратно в руку шокированного моим поведением Мальсибера:

— Ничего не написали! — буркнул я, извинительно улыбнувшись ему.

— Написали о скандальном поведении, — резонно возразил Малфой, подняв взгляд от своего экземпляра. — Ты же не ждал, что тут напечатают стенограмму её слов? Хм… О-о-о!

— Драко!

— Мог бы и сам прочитать, — огрызнулся Малфой, но всё же пояснил: — Она сорвала совещание, «проявив неожиданное для столь воспитанной особы поведение», консенсус достигнут не был… Бруствер её уволил за оскорбления… Хм, сослались на последствия пережитых испытаний, но намекнули, что дело может быть в проклятии. Боюсь представить, что Грейнджер сотворила на самом деле, раз в «Пророк» попало столько грязи.

— Предлагаю за это выпить, — вручая мне бокал с соком, провозгласил Эдриан. — За удачное разрушение планов старика!

Мы символически подняли бокалы и разошлись заниматься каждый своим делом, однако не прошло и часа, как Кричер доложил о «вопящем зеркале» в гостиной. Прибежав на зов, я уставился на «монитор», транслирующий первый семейный скандал мистера и миссис Рональд Уизли.

Поскольку совещание было рано утром, «Ежедневный пророк» напечатал об увольнении героини войны ещё до того, как та успела собрать вещи и покинуть Министерство — редакция ждала информацию о решении по делу Финнигана, — так что дома её поджидал злой и ничего не понимающий супруг, который, вместо приветствия, встретил Гермиону упрёками…

Что она орала! Я и не подозревал, впрочем, как и Рон, что мисс Заучка знает такие слова и выражения. Чего она только не припомнила растерявшемуся от напора Уизли: и лень, и глупость, и бедность, и жадность, и ревность, и мужскую несостоятельность, и тысячи мелочей, которыми Рон на протяжении семи лет её разочаровывал.

— Вот это голосище, — присвистнул Мальсибер, присоединяясь ко мне. — Зелье же должно было уже выветриться… Или она приняла новую дозу?

— Помнишь, что Северус сказал о Финнигане? — не отвлекаясь от скандала, напомнил я. — Зелье наложилось на характер. Пока мы не подлили смесь зелий болтливости с веритасерумом, она сдерживала раздражение и молчала, а теперь она чистосердечно высказывает всё, что и раньше думала, но в силу воспитания не могла сказать. Ух ты, я, оказывается, умнее Рона, — прослушав очередную волну обвинений, где Уизли сравнивали с другими людьми (всегда не в пользу Рона), усмехнулся я. — Кажется, кое-кто только что проспорил, да, Рей?

Мальсибер промолчал. При всём неуважении к Уизли, трудно было предположить, что после всех этих обвинений он останется с Гермионой.

Я оказался прав. Оправившись от шока, Рональд принялся ожесточённо собирать вещи… Только Грейнджер не удовлетворилась своей победой над мужем и не успокоилась, продолжив скандал комментированием каждой брошенной в сумку вещи: где она её купила и сколько Рон ей за неё должен. В конце концов, тот не выдержал и, выругавшись напоследок, хлопнул дверью, не взяв ничего.

* * *

Некоторое время мы (вернее, Эдриан) были заняты своими интригами, подрывая влияние Дамблдора везде, где только возможно, уговорами, угрозами, а то и откровенным шантажом вынуждая магов вставлять тому палки в колёса, и почти не обращая внимания на бродящих по дому орденцев, но в начале декабря ситуация изменилась. Дамблдору удалось отбиться от иностранцев, выдворив их из страны обещаниями оставить чистокровных в покое, и он сосредоточился на своих людях. Первым делом решился вопрос с Артуром Уизли: на кого надавил старик, мы не знали, но суд наконец-то состоялся, и Артура хоть и признали виновным, в Азкабан не отправили. По мне, так приговор был даже лучше, чем тюремное заключение, ведь осуждённому запретили занимать руководящие должности и он отделался всего лишь штрафом.

Хотя «отделался» неправильное слово. Как и предсказывал Северус, с размерами компенсации Дамблдор тоже подсуетился, снизив ту до минимально возможного, по словам Нотта, размера, но Уизли это не помогло — у них всё равно не было нужной суммы.

Слушая разговоры в кухне Блэк-хауса, где проводили большую часть времени «бездомные», мы узнали, что для того, чтобы оплатить штраф, Артуру пришлось позаимствовать все накопления сыновей, продать дом и вдобавок взять заём у гоблинов.

— Нора чего-то стоит?! — совершенно искренне изумился Малфой, успевший не только рассмотреть внутреннее убожество чужого дома через «мониторы», но и увидеть в моих воспоминаниях, как жилище Уизли выглядит снаружи.

— Конечно, нет. Зато земля, на которой она стояла — стоит, и немало, — снисходительно пояснил Эдриан, оторвавшись от газеты.

На фоне этих событий я едва не пропустил новость о помолвке Джорджа с Анжелиной Джонсон. Как выяснилось, не я один.

— Бастер, разве она не с другим близнецом встречалась в Хогвартсе? — удивлённо уточнил Малфой, застыв с ложкой в руке.

— Я тоже так думал, — только и ответил я, таращась на «монитор», где молодая пара принимала поздравления. — Видимо, у них всё общее.

— С Роном тоже? — усмехнулся Снейп.

— В каком смысле?

— Младший мистер Уизли сейчас живёт с… Джорджем.

— О как, а я удивлялся, почему они всё время приходят вместе, — вставил Реймонд. — Ну что, не пора ли ещё кому-нибудь из рыжих жизнь испортить?

Я рассмеялся и кивнул, выбирая следующую цель. Но меня неожиданно опередил Снейп:

— Может, Джорджу? Учитывая все несчастья, свалившиеся на его семью в последнее время, он непозволительно весел.

— Сев, почему тебя так бесит чужая жизнерадостность? — серьёзно спросил Реймонд, в упор глядя на Снейпа.

— Жизнерадостный враг — неправильный враг, — отрезал тот и, буркнув, что уходит в лабораторию, поспешно покинул гостиную.

— Не обращайте на него внимания, — посоветовал Нотт, видя, что мы ничего не понимаем и расстраиваемся. — Северус психует из-за того, что нечем не может мне помочь в Министерстве…

— Но ведь и мы не можем! — перебил Драко.

— Ошибаешься, мальчик. Ты — Малфой, одного твоего присутствия, как и Бастера, впрочем, на переговорах достаточно, чтобы показать серьёзность задуманного. Без Рея, сами видели, половина наших новых союзников ни за что не решилась бы открыто выступить против старика, а Северус… Он специализируется на другом.

— Ну да, когда Рей выразительно поигрывает волшебной палочкой и недобро скалится, очень трудно продолжать отстаивать собственную независимость, — понимающе кивнул Драко, вспоминая, как легко и непринуждённо Мальсиберу удавалось одним взглядом убедить сомневающихся присоединиться к нам, но тут же возразил: — Но ведь Северус варит столько зелий, без которых мы не смогли бы…

— Я это понимаю, — взмахом руки перебив Малфоя, согласился Эдриан. — Ты это понимаешь, и для Бастера с Реймондом это тоже очевидно, а Сев считает, что делает недостаточно. Я уже пытался ему объяснить, что мы, можно сказать, все живём за его счёт, потому что мои доходы пока только на бумаге, вы все и вовсе не имеете доступа к счетам, а реальные деньги мы получаем с продажи сваренных им зелий, но Снейп есть Снейп. По части упрямства он с лёгкостью переплюнет всех ослов-гриффиндорцев.

— Так что там с Джорджем? — прервал обсуждение Мальсибер.

— Есть идея, — пожал я плечами.

— Нужно подумать, — хором продолжили Рей с Драко и рассмеялись собственному единодушию.

— Не вижу ничего смешного, — серьёзно произнёс я, немного обидевшись на то, что они меня передразнивают. — Конечно, нужно подумать. Если я напишу гоблинам письмо, Дамблдор узнает об этом?

— Нет, — уверенно покачал головой Нотт, — гоблинов за то Министерство и ненавидит, что на первом месте для них выгода, а потом уже, может быть, если погода будет хорошей, на календаре август, а Луна находится в противофазе Сатурну, они вспомнят о требованиях людей.

— То есть для нас это совершенно безопасно?

— Абсолютно. Зачем ты хочешь писать гоблинам? — полюбопытствовал Мальсибер, переглянувшись с Драко.

— Северус заказывал Джорджа, значит, займёмся Джорджем, — нарочито небрежно сообщил я.

Когда я впервые попал на волшебную улицу, меня удивляло и впечатляло всё вокруг — ещё бы, я ведь вообще мало что видел в своей жизни до того момента, даже в Лондоне бывал всего пару раз. Но гоблинам удалось поразить даже тогда. Помню, как таращил глаза на охранников у дверей банка, как робел перед оставшимся безымянным работником, которому Хагрид доказывал моё право на посещение сейфа демонстрацией ключа, и как испугался улыбки Крюкохвата на пути к тележкам… В Хогвартсе это впечатление стёрлось — не только позабылось, но и было развеяно занудными рассказами Биннса о постоянных проигрышах гоблинов во всех войнах. Но теперь страх вернулся: после учинённого нами с Роном и Гермионой переполоха и ограбления связываться с банком было немного страшно.

Однако друзьям удалось развеять мои опасения и убедить в том, что гоблины всегда на стороне клиентов. Заставив себя перестать сомневаться, я решился отправить в банк письмо. Несколько раз переписывал, но в конце концов сумел выдавить из себя подходящие, на мой неискушённый взгляд, слова. В ответном послании меня уверили, что в Гринготтсе мои капиталы в полной безопасности, как и я сам, приди мне охота посетить банк. Вот только до банка сначала нужно было добраться, а прогулка по Косому переулку даже под обороткой была огромным риском. Собственно, именно поэтому мы до сих пор жили на деньги, выручаемые Северусом за зелья.

Чуть успокоившись, что меня не винят в обрушение купола и освобождении дракона, не говоря уже о грабеже особо охраняемого сейфа Лестрейнджей, я написал второе письмо, в котором выражал желание изъять средства из бизнеса мистера Джорджа Уизли вместе с процентами и аннулировать договор… Наверное, даже с подсказками Драко моё письмо напоминало послание домохозяйки, а не самого известного мальчика Британии, но, как бы то ни было, Сталогнёт согласился выполнить моё распоряжение в кратчайшие сроки, уведомив письменно об операциях с моим счётом.

Зная об оперативности гоблинов, я не смог удержаться и следующим утром аппарировал в Косой переулок. Обойдя магазин «УУУ», прошёл на безлюдную улочку, куда, как я знал, выходила задняя дверь, и стал ждать. Ветра почти не было, но с неба периодически срывался снег, заставляя меня стоять неподвижно из опасения наследить. Я прождал около получаса, когда заметил её — птицу.

Если бы меня кто-нибудь сейчас увидел, решил бы, что я псих. А как ещё назвать человека, который промёрз столько времени под окном магазина Уизли, и вдруг, без всякой видимой причины, начал улыбаться? К счастью, в мантии-невидимке мои неадекватные реакции никого не могли шокировать.

Проблемы Джорджа Уизли начались ясным морозным утром с письма, доставленного невзрачной бурой совой. Впустив почтальонку в дом, он не стал закрывать окно плотно, и я насладился шикарным аудиопредставлением. На крики прибежал Рон, внеся свою лепту в шоу…

— …А потом они решили, что Дамблдор должен немедленно узнать, что я вернулся, и больше я ничего не услышал, — отчитался я перед друзьями, грея озябшие руки у камина. — Но, поскольку они очень спешили…

— Только не говори, что ты пробрался в дом! — воскликнул Снейп, со стоном хватаясь за голову. — Когда же ты уже научишься думать до того, как делать?!

— Ну, ладно, не скажу.

— Бастер! — рявкнул Реймонд.

— Они сами виноваты, надо было закрывать окна, — огрызнулся я.

— Так, девочки, не ссорьтесь, — помахал между нами салфеткой Эдриан, и, когда мы с одинаково раздражёнными лицами повернулись к нему, обезоруживающе улыбнулся. — Так что ты узнал?

— Да ничего особенного… — я запнулся, не зная, какую реакцию вызовет следующее признание, но, услышав нетерпеливый рык, поспешил продолжить: — Я кое-что подлил в молоко…

— Северус, твоя страсть к зельям что, заразна?

— Вот уж нет, — поспешно открестился тот. — До того, как сменить имя, этот юноша входил в число худших студентов, неспособных даже элементарное зелье сварить правильно!

— Ну, знаешь ли, — абсолютно искренне возмутился я подобной несправедливостью, — посмотрел бы я, как ты полюбил бы предмет, где преподаватель тебя постоянно унижает!

— Бастер, ну что за детский сад? — неожиданно встал на сторону Снейпа Эдриан. — Как связаны нелюбовь к преподавателю и неспособность внимательно прочитать инструкцию?

— Да я…

— Хватит!

Мы моментально заткнулись: что и говорить, Мальсибер умеет быть чертовски убедительным.

Отвернувшись от Северуса, я посмотрел на Рея и пожал плечами:

— Да ничего особенного я не варил, так, лёгкое возбуждающее зелье.

— Ну и зачем оно Джорджу? — с недоумением усмехнулся Драко, опоздавший к началу разговора и до этого тихо сидевший в сторонке.

— А оно не для Джорджа. Тот вообще молоко терпеть не может. Молоко для Рона.

— Тебя гнело, что бедный парень стал по нашей милости импотентом? — предположил Нотт, вопросительно глядя на меня. — Так вроде действие зелья уже должно кончиться?

— Я надеюсь, что бедный парень соблазнит невесту брата, — отрезал я. — Насколько я его знаю, Рон два месяца только об этом и думает. Как там Северус говорил? Зелье плюс характер? Так вот, Уизли бесхарактерный, но учитывая долгий срок воздержания, думаю, этого будет достаточно для очередного скандала.

— У нас добавился монитор? — оглядываясь по сторонам, уточнил Малфой, и я указал на новое транслирующее зеркало. — Ты ещё не активировал?

Я покачал головой, и Малфой тут же встал с места. Пока Драко настраивал следящие чары, мы все молчали. И, кажется, впервые с момента побега из Азкабана, молчание было гнетущим.

— Знаете что, дорогие друзья? — хлопнул в ладоши Эдриан. — Вам всем срочно нужно расслабиться. Уизли не один, чьи мысли стремятся в горизонтальную плоскость. Рей хоть пару раз в бордель ходил, а вот вы…

— Эдриан!

— Заткнись, Северус, — отмахнулся Нотт. — Ты потому и срывался постоянно на студентах, что твой аскетизм перешёл все разумные границы. Пусть мы не можем жить обычной жизнью, это не повод запираться в четырёх стенах и отказывать себе в маленьких удовольствиях. Как нынче молодёжь развлекается? Бастер? Драко?

Мы молчали. Не знаю, как Малфой, а я прямо чувствовал, как краска заливает лицо. Никогда прежде мне не приходилось говорить на такие темы. Разве что на пятом курсе с Роном и Гермионой обсуждали мой поцелуй с Чжоу. Хотя я и тогда предпочёл бы отмолчаться. Но одно дело поцелуй, а совсем иное «горизонтальная плоскость». Да и ответить мне было нечего: я понятия не имел о том, как развлекаются волшебники.

— С вами всё понятно. Так, сегодня вечером идёте в… у магглов же есть ночные клубы, правильно? Вот туда и пойдёте. В нормальные места нам всем путь заказан, риск слишком велик даже с оборотным зельем, а среди маггловской молодёжи искать точно не станут. И не спорить! Северус, тебя тоже касается. И не фыркай мне тут! Мне, знаете ли, не слишком приятно смотреть, как вы рычите друг на друга. Сбросите напряжение, отвлечётесь… Реймонд, проследишь.

— Как они сбрасывают сексуальное напряжение? — ехидно осклабился тот.

— Ну что за человек, — всплеснул руками Эдриан. — Вспомни себя в их возрасте! Ты обязан помочь Драко!

Рей потупился и неожиданно легко сдался, согласно кивнув, а вот у меня разыгралось любопытство:

— Почему именно Драко? А как же я?

— Э-э-э… — Мальсибер беспомощно повернулся к Нотту, но тот самоустранился, демонстративно начав жевать бутерброд, до того полчаса лежащий перед ним на тарелке. Поняв, что помощи не дождётся, Реймонд тяжко вздохнул и неуверенно сообщил: — Видите ли, когда я учился на шестом курсе и сходил с ума от гормонов… Скажем так, в некоторые специфические заведения нельзя прийти с улицы, нужно приглашение и поручительство одного из членов клуба. Меня с миром взрослых удовольствий знакомил именно Малфой. Раз уж Люциуса нет рядом…

— Извините, — Драко поспешно вскочил на ночи, буквально выбежав из гостиной.

Мы молча опустили глаза.

— А о его родителях новостей нет? — первым нарушил я тишину.

— Я бы сразу сказал, — проводив Малфоя сочувственным взглядом, Эдриан покачал головой. Снейп и Мальсибер согласно кивнули. — Не хотел говорить этого при Драко, но… Я хорошо знаю Люциуса, он не оставил бы сына. Даже спасая собственную шкуру, Малфой в первую очередь думал бы о мальчике. Я оставил сообщения везде, даже там, где не стоило, но прошло уже полгода, а от Люциуса и Нарциссы ни слова. Боюсь, надежды почти не осталось.

— Я не хочу плохо отзываться о Люциусе, — осторожно возразил я, — в конце концов, моё с ним знакомство было эпизодическим и не слишком приятным. Я не отрицаю, что он любит сына, но… Ведь может же быть так, что он специально сбежал туда, где его точно никто не станет искать? Драко арестовали, помочь он ничем не мог… Может, у него нет никакой связи с Англией, и он просто не знает, что сын на свободе и ищет его. Да и антипоисковое зелье Северус сварил меньше чем за час. Даже если оно очень сложное, Люциус вполне мог его приготовить или купить… Или вовсе заранее им обзавестись.

— Такая вероятность есть, — нехотя признал Нотт. — Но тогда шансов нет от слова совсем.

Пару минут мы помолчали, обдумывая вероятность такого развития событий.

— И всё же я не думаю, что Малфои покинули бы Великобританию без Драко, — подал голос Северус. — Я даже могу допустить мысль, что они прячутся где-то на маггловской территории…

— Я так и не понял, почему вы отрицаете саму возможность того, что они оба в Азкабане? — снова возразил я. — Я помню всё, что Рей говорил о привилегированном верхнем этаже, но ведь Нарцисса даже не имела метки! Да и Северус присоединился к нам только через месяц. Уж прости, Сев, но я считаю, что Люциус знает намного больше тебя, так что его допрос явно длился бы гораздо дольше. Нет, понятно, что Дамблдор предпочёл бы похвастать поимкой правой руки Тёмного Лорда, но ведь моё заключение он держал в тайне…

— Бастер, о тебе знала куча народа, но даже они, самые приближённые к старику люди, ничего не слышали о судьбе Малфоев. Хотя бы в виде слухов, но информация не пропала в вакууме тайны. А тут — тишина.

— Рей прав. И есть ещё кое-что. Ты верно заметил, Бастер, что Люциус знал больше меня, но я достаточно хорошо представляю себе, какого рода знаниями он обладал. Будь он в руках старика, эти сведения просочились бы. Нет, не к членам птичьего ордена — начались бы чистки в Министерстве, в Лютном.

— Так, может, он не проговорился?

— Вот уж вряд ли, — передёрнул плечами Мальсибер. — Тебе очень повезло, что не довелось познакомиться с некоторыми специалистами. Да Пожиратели смерти рядом с аврорами-дознавателями — невинные дети.

— Может, и так. Но мы не должны сдаваться. Мы должны найти Малфоев! Ради Драко!

— Конечно, я же не отказываюсь… Но сегодня вы идёте развлекаться, и это не обсуждается.

* * *

За ужином Нотт напомнил, где нам надлежит быть вечером, и нам не оставалось ничего иного, как подтвердить намерение развлечься.

Я чувствовал себя крайне неуверенно, понятия не имея, как себя вести в абсолютно незнакомой обстановке, но утешался тем, что для Драко это и вовсе чужой мир. Готовиться к выходу мы начали часов в восемь. Конечно, мы давно отказались от традиционных мантий, надевая их только для похода в Косой переулок, но строгие костюмы, предпочитаемые моими чистокровными друзьями, совершенно не подходили для посещения ночного клуба. Ещё когда после побега мы впервые пришли в торговый центр (Нотт вовсе был в трансфигурированной одежде — не в шортах же было ему идти, а других вещей у Северуса не нашлось), именно Реймонд проще всего воспринял перемену. «Джинсы так джинсы», — невозмутимо пожал он плечами и, очаровательно улыбнувшись девушке-продавщице, ушёл в примерочную. С остальными бедняжке пришлось повозиться, даже мы с Драко пытались обзавестись принятой в мире магов одеждой, что уж говорить о Снейпе и Нотте. Немного обжившись на свободе, каждый из нас обзавёлся скромным гардеробом по своему вкусу, и всё же длинные пальто на манер мантий — это были максимальные уступки, на которые согласились Пожиратели смерти.

И вот теперь нам предстояло отправиться в чисто маггловское место, и одеться нужно было соответственно. Лучше всего перевоплощение получилось у Мальсибера — кто бы сомневался, — Рей вообще отлично смотрелся в маггловской одежде. Я выглядел чуть лучше, чем во время летних каникул у Дурслей, а вот Малфой… Джинсы и пуловер абсолютно не шли Драко, и он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он крутился перед зеркалом и тяжко вздыхал, в то время как я прятал улыбку.

К десяти стало ясно, что Снейп сбежал. Рей позубоскалил на эту тему и безапелляционно заявил, что нам с Драко он не позволит отвертеться от ответственного задания Эдриана. Не то чтобы мы этого хотели.

Маггловское заведение произвело на Драко впечатление, сравнимое разве что со знакомством с драконами: вроде и нравится, и интересно, и хочется «потрогать», но страшновато оказаться так близко. Лучше всего в атмосферу вписался Рей, чем удивил нас до глубины души. У Мальсибера был просто запредельный уровень приспособляемости: он умудрялся в любой обстановке смотреться органично.

Вообще, в нашей компании Рей был ближе к нам с Малфоем, чем к Снейпу и Нотту. Эдриан — самый старший — вёл себя соответственно возрасту: был серьёзен, строг, присматривал за всеми, пресекал конфликты внутри семьи, как настоящий отец. Реймонд, хоть и был ровесником Северуса, без зазрения совести мог пошалить, а то и сделать какую-нибудь глупость, и позиционировался скорее как старший брат. А вот Северус… Порой он брюзжал без повода, злился на жизнерадостность, мог накричать за какую-нибудь мелочь… Уж не знаю, что послужило первоначальной причиной, может, отказ Лили Эванс, но в свои без малого сорок Снейп ощущал себя стариком и вёл себя соответственно.

Пока мы с Драко жались к барной стойке, скрывая за бокалами мудрёных коктейлей собственную неуверенность, Реймонд уже танцевал, очаровывая сразу трёх девушек, поэтому, когда он незаметно исчез, мы совершенно не удивились, лишь понимающе кивнули друг другу. Не воспользовавшись Оборотным зельем, посчитав это лишним в мире магглов, мы не могли полностью расслабиться и, даже решившись выйти в центр танцпола, то и дело бросали опасливые взгляды по сторонам. Но два часа и три коктейля спустя паранойя отступила.

— Привет! Ты тут откуда? — проорал мне кто-то на ухо.

Ещё не поняв, кто ко мне обращается, я покрылся холодным потом. Стремительно обернувшись, уже сжимая в ладони рукоять волшебной палочки, я с огромным трудом смог подавить инстинктивное желание в превентивных целях проклясть рядом стоящего.

— Пирс? — растерянно протянул я, обнаружив рядом не отряд авроров или врагов, а лучшего друга Дадли Пирса Полкисса.

— Ну! Дадли сказал, ты пропал. Сбежал, да? Зря ты так, надо было предупредить, — не обращая внимания ни на мой ошарашенный вид, ни на отсутствие ответов, Полкисс говорил так, словно не он принимал самое деятельное участие в любимой забаве кузена — травле «очкарика Гарри», и вообще, мы были давними друзьями. — Миссис Ди переживает, да и Дадли тоже волнуется.

— Пирс, а ты ничего не путаешь? — всё же не смог я удержаться от этого вопроса. — Они меня терпеть не могли с самого детства, мечтали избавиться от навязанного племянника, так с чего бы им переживать и волноваться, когда их мечта осуществилась?

— Злой ты, — отмахнулся от возражений Полкисс, — ну не любили тебя, и что? Они могли бы отдать тебя в приют, но воспитали. Ты же не чужой, конечно, миссис Ди беспокоится.

Я проглотил готовый сорваться язвительный ответ, почему тётя Петунья не избавилась от меня при первой возможности, понимая, что имя Дамблдора для маггла пустой звук. Да и понял, наконец, что Пирс не совсем трезв, а значит, спорить с ним бессмысленно.

— Что тут происходит? — Малфой, очевидно, заметивший, что я не в порядке, поспешно протолкался поближе и занял стратегически верное место за спиной моего собеседника, чтобы в случае опасности мгновенно вырубить его.

— Это Пирс, друг моего кузена. Я рассказывал тебе о Дадли, — представил я Полкисса. — А это мой друг Др… Дрю.

Малфой изогнул бровь, а я лишь извинительно пожал плечами: ну не говорить же его настоящее имя магглу.

— Андрэ, если позволишь, — отвечая на рукопожатие, озвучил Драко вариант, показавшийся ему приемлемым. — Ты живёшь в Лондоне?

— Нет, в Литтл Уингинге. Приехал потусить… Ладно, рад был увидеться, — Пирс хлопнул меня по плечу, будто мы приятели, и попросил на прощание: — Зайди к миссис Ди.

— Пусть уходит?

— Нет. Тебя никто не ищет, а если всплывёт, что мы встречались, Дамблдор узнает, что ты не только жив, но и тусишь в моём обществе.

— Бастер, избавь меня от этих словечек, — поморщился Драко. — Идём, этот Пирс как раз очень удачно зашёл в уборную.

Стерев Полкиссу воспоминания о случайной встрече, мы вернулись в зал, но настроение было безнадёжно испорчено, и, подумав, что Рей большой мальчик, и его можно не ждать, аппарировали домой, договорившись не обсуждать свой провал на поприще развлечений.

* * *

Несколько дней я провёл с очередной книгой перед «монитором», транслирующим кухню Джорджа, но там практически ничего не происходило. Начинённое зельем молоко так и стояло в шкафу под чарами стазиса, а рыжие, словно назло, не обращали на него никакого внимания, предпочитая вечерами пить чай или спиртное.

Иногда к Джорджу заходила Анжелина, готовила обед, приводила квартиру в приличный вид и снова исчезала, хотя я быстро понял, что она просто предпочитала встречаться там, где нет Рона. Мой бывший друг поражал отсутствием малейшего такта. Он мог без зазрения совести прервать целующуюся пару на самом интересном месте каким-нибудь вопросом, или принимался рассказывать о том, как провёл день, в тот момент, когда влюблённые что-то обсуждали. Джордж жалел брата, чья личная жизнь недавно рухнула, а вот его невеста злилась.

Я уже почти смирился, что месть придётся отложить, а Джорджа временно оставить в покое, когда произошло то, чего никто совершенно точно не ожидал. Когда Реймонд ворвался в библиотеку с полубезумным видом, я даже испугался. Не говоря ни слова и игнорируя мои вопросы, он вцепился в мою руку и потащил к двери. Предчувствуя размер синяка, я не сопротивлялся, но за Реем всё же не поспевал. Эдриана не было, Северус с Драко ещё с утра предупредили о сложном заказе и заперлись в лаборатории, так что можно было сказать, что дома были только мы, и спросить, что настолько выбило из колеи Мальсибера, мне было не у кого. Но буквально через минуту он дотянул меня до гостиной с мониторами, и вопрос отпал сам собой.

— Ни хрена себе, — присвистнул я, застыв посреди помещения, неотрывно глядя на монитор.

Рей сдавленно хмыкнул и тоже уставился на движущиеся фигуры. А посмотреть было на что.

Извивавшаяся в пароксизме страсти Анжелина, лежавшая абсолютно голой на кухонном столе, и… кто бы мог подумать, Алисия Спиннет. То, что вытворяли девчонки… У меня просто слов не хватало, чтобы описать это порно-шоу. Сам я никогда не видел ничего подобного, хотя знаю, что Дадли периодически просматривал спрятанные в гараже диски с такого рода содержимым. Да и журналы с «интересными картинками» в спальне пяти-шестикурсников появлялись нередко — я до сих пор не знаю, откуда те брались. Но всё равно, это было уже как-то слишком.

— Кажется, ты не этого ждал?

— Точно не этого, — ошарашенно протянул я.

— Извини, Бастер, но смотри сам. А мне срочно нужно встретиться с кем-нибудь их пола, — сдавленно произнёс Рей, чей взгляд не отрывался от «монитора». — Увидимся позже.

Я даже сказать ничего не успел, как Мальсибер исчез. Что ж, не могу осудить его за это, на меня тоже зрелище подействовало вполне естественно.

Но возбуждение могло подождать, сейчас нужно было заняться делом.

Готовя «камень на шею» для Рона, я позаботился об оборудовании, так что мне не пришлось тратить время на поиск камеры и фотоаппарата — они лежали тут же. Ловя удачные кадры, я не заметил, как прошли два часа…

Смутное беспокойство не сразу пробилось на первый план, но, в конце концов, оно всё же победило возбуждение. Что-то было не так. Осмотрев все остальные «мониторы», я убедился, что больше нигде не происходит ничего интересного, но волнение не только не утихло, стало сильнее. Что же случилось? Северус с Драко в лаборатории, если бы там произошло что-то, Кричер бы уже доложил — он ощущает весь дом как часть себя. Эдриан во Франции — заключает договор о поставках чего-то на Лазурном берегу, и вряд ли ему там может что-то угрожать. А Рей…

Рей! Он ведь пошёл развлекаться, так почему мне становится так неуютно, когда я мысленно произношу его имя?

— Кричер!

— Да, хозяин?

— Ты можешь найти Реймонда? Только по-тихому.

— Кричер может, — закивал эльф и исчез.

Надеюсь, мы с домовиком ничему не помешаем, и Рей не убьёт меня за вмешательство в личную жизнь.

К тому моменту, когда Кричер вернулся, Анжелина с Алисией уже закончили свои страстные игры и покинули дом Джорджа, а я извёлся от тревоги, не в силах ни на чём сосредоточиться, чтобы отвлечься от волнения за Рея.

— Хозяин должен пойти с Кричером.

Я вскочил с дивана, словно подо мной сработала пружина.

— Что с ним?! — воскликнул я, всматриваясь в лицо домовика в попытке прочитать правду.

— Пусть хозяин наденет свою мантию, и Кричер перенесёт хозяина, — невозмутимо предложил он, и не думая отвечать на поставленный вопрос прямо.

Мантия-невидимка была извлечена из кармана со скоростью звука. Раз эльф говорит надеть её, значит, тому есть причина — доверие Кричер давно заслужил, да и спорить я не собирался, надеясь поскорее узнать, что с Реймондом. Едва капюшон скрыл моё лицо, эльф бесшумно переместил меня в полумрак незнакомой комнаты.

В первую секунду, обнаружив на разорённой постели совершенно голого Мальсибера, я смутился и захотел ретироваться, но уже в следующее мгновение глаза зацепили его недовольное выражение лица, кляп во рту и привязанные к изголовью кровати запястья.

— Рей? — опасаясь шуметь, тихо позвал я, снимая капюшон мантии.

Моё неожиданное появление, кажется, немного успокоило Реймонда, но он тут же отчаянно замотал головой, кивая на дверь спальни. Не нужно читать мысли, чтобы догадаться: мы здесь не одни.

Сделав знак Кричеру вернуться домой, я снова накинул капюшон и отступил к стене, приготовившись ждать появления пленителя моего друга. Волнение улеглось тотчас же, как я увидел Мальсибера. Пусть он был связан, зато цел. Да и потом, будь дело серьёзным, он не стал бы молчать и просить меня о том же. А раз Реймонд не спешит сбегать, он уверен, что я смогу справиться с неизвестным злоумышленником. Непонятно только, зачем его раздели, но, быть может, всё дело в его репутации «кровожадного Пожирателя смерти»?

Чуть ослабив путы на его руках, но не избавившись от них полностью на случай, если Реймонд захочет продолжить играть пленного, я от нечего делать я принялся осматривать комнату. Светлые обои, тёмные шторы, пейзажи на стенах, в общем, ничего особенного, самая что ни на есть обыкновенная спальня: кровать, шкаф-купе, комод… А на нём палочка Рея. Забрав палочку, я вернулся на прежнее место, старательно отворачиваясь, чтобы не смотреть на друга. Ситуация, конечно, та ещё. Даже в общей спальне мне не доводилось сталкиваться с голыми парнями, а в душ мы всегда ходили по очереди. Не то чтобы я увидел что-то новое, просто это было как-то… неправильно, что ли. Хотя, должен признать, Мальсиберу было чем похвастать: даже без скидки на возраст он выглядел весьма и весьма неплохо, всяко лучше меня или Драко.

Интересно, что тут произошло? Рей не удовлетворил подружку, и та решила его наказать и связала?

— Ну что, ты передумал?

Этот голос я слышал нечасто, но всё-таки узнал без труда: Кристина Миллер, моя бывшая однокурсница.

— Экспеллиармус! Инкарцеро! Силенцио! — быстро произнёс я и скинул мантию-невидимку. — Что за сексуальное насилие, Кристина? Вот уж не ожидал от тебя.

Вместо того чтобы испугаться, ну или облить меня потоком презрения и ненависти, Миллер радостно вскрикнула и широко улыбнулась. Причём улыбка затронула не только губы, но и глаза — она была по-настоящему рада меня видеть.

М-да, многообещающее начало. Вот если бы это она лежала связанной, тогда реакция была бы понятна, но так?.. Освободив Реймонда, я вручил ему палочку и выразительно изогнул бровь — ох и нравилась мне эта малфоевская привычка.

— Она тебя искала, — одеваясь, буркнул Мальсибер. — Требовала отвести её к моему «новому хозяину». Так что сам с ней разбирайся… — он сделал паузу и язвительно добавил: — Мой новый Лорд.

— Фините. Ничего не хочешь объяснить?

— Конечно хочу! — тут же воскликнула Миллер. — Я как увидела этого, — небрежный кивок в сторону Реймонда, — сразу поняла, что это мой шанс.

— Шанс на что?

— Тебя найти, конечно!

— И зачем ты меня искала? Лавры охотника за головами не дают покоя?

— Не говори глупостей! Ты же… или нет? — радость от лицезрения моей скромной персоны исчезла, словно по мановению волшебной палочки, и Кристина подозрительно уставилась на меня. — Ты занял место нового Тёмного Лорда? Ты защитишь чистокровных магов? Поможешь нам?..

Вот уж чего я не ожидал услышать, так это подобного. Переглянувшись с Реем, я понял, что он пребывает в не меньшем замешательстве, а потому спросил прямо:

— От кого тебе нужна защита, и с чего ты взяла, что я собираюсь кого бы то ни было защищать?

— Но…

Она запнулась и замолчала, сверля меня подозрительным взглядом. Пауза затягивалась. Кажется, Миллер только сейчас обнаружила в своих планах огромный изъян.

— Тебе же нужны верные люди? Я готова принести Непреложный обет, получить Метку, чем угодно доказать преданность…

— Зачем?

— Я… они… — на её глаза навернулись слёзы.

— Вот в ком он совершенно точно не нуждается, так это в плаксах, — буркнул Мальсибер, за что я одарил его благодарным взглядом: что делать в таких ситуациях, я не знал, а демонстрировать растерянность не хотелось.

— Моя семья очень богата, — справившись со слабостью, глухо заговорила Миллер. — После того, как вы с Лордом исчезли, на чистокровных магов началась охота почище чем на оборотней с вампирами, вместе взятых. Нас истребляли. Мои родители погибли через неделю после победы Дамблдора, но гоблины отказались открыть сейфы убийцам, и люди директора пришли за мной. Я вынуждена скрываться, чтобы не стать следующей. Но моя сестра… Она в этом году пошла в Хогвартс…

— И попала в Слизерин, — закончил мысль я, начиная понимать, что заставило тихую и незаметную девушку отбросить нерешительность и встать на тропу войны.

— Да. В конце октября от неё пришло первое и единственное письмо. И оно было заляпано кровью. Её кровью. О содержимом сам можешь догадаться.

— Мне и догадываться не нужно, — качнул я головой, — я был в школе и видел, что там происходит.

— Помоги нам! — вскричала Миллер, заламывая руки и глядя на меня со слезами на глазах. — Я сделаю всё что угодно…

— Чем помочь? — изумился я. — Выкрасть твою сестру из Хогвартса? Воскресить родителей? Помочь с переездом? Ты понимаешь, что я вне закона?

— Тёмному Лорду это не мешало держать в страхе всю Англию! — крикнула она.

— И где он сейчас? — резко перебил я.

Кристина замолчала, опустив голову, а я обернулся к Мальсиберу, безмолвно спрашивая, что делать.

— А что ты можешь реально сделать? — небрежно поинтересовался он, перехватывая инициативу. — Заманивать в спальню бывших однокурсников? Так это может сработать один раз, и потом, они-то тебя знают… Зачем ты нам? Даже если мы согласимся тебе помочь, где гарантия, что получив желаемое, ты не предашь?

— Может, вы — Пожиратели — и предатели, а я…

Гневную филиппику прервал смех Рея.

— Ты же хотела Метку? — отсмеявшись, издевательски спросил он. — Значит, себя ты тоже считаешь потенциальной предательницей?

— Я не… Я не это имела в виду.

— Так что же ты имела в виду? Говори! Думаешь, нам больше нечем заняться, чем выслушивать лепет обиженной маленькой девочки?

— Я хочу спасти сестру, — взяв себя в руки, твёрдо заявила Кристина, стирая слёзы и выпячивая подбородок. — Цена значения не имеет. У меня есть деньги, артефакты… Если сейчас я бесполезна, расплачусь позже, когда придумаете, чем я могу отблагодарить.

На Рея она не смотрела, говоря это, глядя мне в глаза так, словно кроме нас с ней в комнате больше никого не было.

— А вот это уже интересно, — прищурившись, протянул Реймонд. — Готова стать моей постельной игрушкой?

— Рей! — возмущённо воскликнул я, но Миллер одновременно произнесла:

— Да!

— Расслабься, я не собираюсь её насиловать, — отмахнулся от меня Мальсибер, изучающе рассматривая решительное лицо Кристины. — Но ответ говорит о многом.

Я, конечно, понимал, что слова Рея именно проверка, а не озвучивание намерений, но всё равно злился. И, что самое удивительное, злился не на него, а на Кристину.

— Я не в силах ей помочь, о чём тебе прекрасно известно, — резче, чем хотел, сказал я. — Зачем давать пустую надежду?

— Пожалуйста! — на глазах Кристины вновь выступили слёзы.

— Давай-ка разберёмся. Ты хочешь, чтобы твоя сестра вернулась домой живой, а за это ты готова сделать всё, что взбредёт в наши больные головы. Так?

— Да!

— Прекрасно, кое-что прояснилось. Тогда так. Ты приносишь обет, что никто не узнает о нашем милом свидании, и мы не станем стирать тебе память. Что же до твоей сестры… Если удастся — я подчёркиваю, если! — выкрасть ребёнка из школы, тогда, и только тогда, ты принесёшь клятву верности. Устраивает?

— Да! Спасибо! Га… Ой! У тебя же наверняка новое имя?

— Рад, что ты осознаёшь, что я — не он. Да, у меня теперь всё новое: друзья, враги, имя.

Кристина робко улыбнулась:

— Я понимаю. Я готова принести обет… На тумбочке колдография моей сестры…

Закрепив Непреложный обет, я развязал Миллер и забрал снимок. Чуть подумав, я вырвал лист из своего «пейджерного» блокнота и протянул ей:

— На случай экстренной необходимости связаться. Просто напиши своё имя, и я узнаю, что ты хочешь меня видеть.

— Встреча будет у мемориала Виктории, со стороны Грин-парка, — быстро вставил Реймонд.

Я согласно кивнул: Рей прав, в квартире элементарно устроить засаду, а вот в парке у нас будет свобода манёвра. Возражений со стороны Кристины не последовало — она была рада любому месту, лишь бы встреча состоялась.

* * *

Я собирался аппарировать домой, но когда Мальсибер взял меня за локоть, понял, что перемещаться мы будем в иное место, поэтому позволил ему задавать направление и ничуть не удивился, оказавшись на природе.

— Где мы?

— В сквере. Спасибо, что выручил. Как ты понял, что мне нужна помощь?

— Хм… Честно? — потерев шрам, я признался: — Не знаю. Как-то неспокойно было, хотя ни одной причины для волнения не находилось, вот и решил послать Кричера. Боялся, ты нас обоих удавишь, что помешали тебе развлекаться, а оно вон как вышло.

— Угу… — он недовольно скривился. — Девчонка неплохая актриса, по крайней мере страсть она изобразила вполне достоверно.

— Ты просто не ожидал, что можешь столкнуться с ведьмой на маггловской территории, — утешил я.

— И в этом моя ошибка, — досадливо поморщился он. — Я действительно непозволительно расслабился, покинув привычный мир. По одному больше не ходим даже у магглов. Эта была мирно настроена, если забыть о кляпе и верёвках, а в следующий раз…

— Рей!

— Не спорь, опасность вполне реальна.

Он сурово смотрел на меня, но я не спешил соглашаться на новые ограничения:

— Бомба в одну воронку дважды не падает… Э-э-э… Это поговорка такая…

— Смысл я понял, — отмахнулся Реймонд, не дав мне возможности объяснить. — Вот только рисковать нам нельзя. Сегодня мне повезло, ты решил проверить, где я, но за те два часа, что эта ведьма меня расспрашивала, опытный дознаватель сто раз успел бы узнать всё, что пожелает, и убить меня особо изощрённым способом.

— Значит, нужно придумать способ подавать сигнал бедствия так, чтобы никто его не заметил…

— Что? — устало вздохнул он, когда я замолчал.

— Есть идея.

И Реймонд засмеялся. Он хохотал, выплёскивая напряжение; задыхаясь, со слезами на глазах, он ржал и не мог остановиться. Пару минут я просто ждал, пока он успокоится, ещё пару — сомневался, стоит ли вмешиваться, а потом влепил ему пощёчину.

Смех оборвался.

— Спасибо. Извини.

— Чего уж тут, — пожал я плечами, — бывает.

— Бастер, давай не будем никому рассказывать о том, в каком виде ты меня нашёл, ладно?

— Не героическом? — хихикнул я.

— Сев будет припоминать и сто лет спустя. И внукам рассказывать.

— Твоим или его?

— И твоим тоже, мой новый Лорд.

— Прекрати, — мгновенно утратив весёлость, попросил я. — Не понимаю, как она могла поверить, что я стал Тёмным Лордом? Когда мы вместе учились, не замечал за ней особой наивности.

— А что тут удивительного? — пожал плечами Мальсибер. — Ты сильный волшебник. Столько лет был символом борьбы… Люди просто привыкли, что ты — лидер. Дамблдор, кажется, сам себя перемудрил. Не его имя, а твоё стало символом. Ну а поскольку место во главе Света занято… Сам понимаешь, кого как не тебя определить во главу противоположных сил.

— Рей, ну бред же! — всплеснув руками, я принялся вышагивать по заснеженной поляне, не обращая внимания ни на холод, ни на то, что моя неподходящая для зимы обувь постепенно пропитывается ледяной влажностью. — Это мы с тобой знаем, как со мной поступил Дамблдор. А теперь поставь себя на место Кристины. Твой однокурсник, который был символом Света и ненавидел Пожирателей смерти, пропадает, а ты тут же причисляешь его к противоположному лагерю. Где логика? Для всех я просто исчез. Не в Азкабан попал, не с Пожирателями смерти подружился, а пропал, исчезнув с места схватки. Тут хоронить меня надо, а не во враги Света записывать. Посмотри на ситуацию непредвзято: вчера я бился с вами не на жизнь, а на смерть под стенами Хогвартса, а сегодня пошёл освобождать из Азкабана. И ладно ещё я, мало ли, может, с ума сошёл от многочисленных потрясений, но ведь общественность почему-то уверена, что вы добровольно приняли мою власть!

— Так ведь приняли же? — усмехнулся Мальсибер с невинным видом.

— Власть? — хмыкнул я. — Вот уж не предполагал, что вы мои верные слуги.

— Бастер, — терпеливо возразил он, — Лорд ведь тоже не сразу друзей превратил в слуг.

— Ну, знаешь ли! — возмутился я с обидой.

— Тихо-тихо, ты же знаешь, я не хотел тебя обидеть. Ты пойми, мы привыкли следовать за тем, кто принимает решения. Не потому, что у нас нет своей головы на плечах, а потому что… Даже не знаю, как тебе объяснить.

— Можешь не напрягаться, — успокаиваясь, я махнул рукой. — На примере Драко я прекрасно понял, как это работает. Вы шли за родителями. Даже если не разделяли идеологию Тома, всё равно шли, потому что иначе вашим родным не поздоровилось бы.

— Да, в какой-то мере так и было, — он кивнул и задумчиво прикусил губу, — но это же не всё. Понимаю, со стороны это может выглядеть… обычной преемственностью, но это лишь одна грань. В чём-то ты, несомненно, прав. Мы действительно просто не знали иного. Мой отец был Пожирателем, как и отцы Эдриана, и Драко… Но Лорд вовсе не был монстром, как его выставлял Дамблдор. Конечно, душой компании его тоже не назовёшь…

— Особенно с учётом нехватки большей части этой самой души, — язвительно произнёс я.

— И это тоже. Он удерживал нас не силой и страхом, мы верили в него. Были, конечно, моменты, когда хотелось всё бросить и уйти, но это именно моменты, а не реальное желание предать.

— А рейды?

— Знаешь, вообще-то, всё было не так, как представлялось в прессе. Лорд никогда не нападал без причины. А уж на магглов тем более — нам не было до них никакого дела. Если акция устрашения происходила в маггловском районе, значит, магглы были родственниками неугодного волшебника. А ещё мы никогда не убивали детей. Пойми, я не пытаюсь оправдать себя, Лорда или кого-то из Пожирателей смерти, мне приходилось и пытать, и убивать, и я не стану колебаться, если это нужно будет сделать снова. Но мы не психи, как то животное, чьё место занял ваш Томас. Мы не получали от этого удовольствия… Хотя это не вся правда. Когда Руди убил Грюма, мы радовались как дети, получившие на Рождество собственного единорога. Но это частности. А в общем — насилие было не целью, а средством, — он замолчал, выжидающе глядя на меня, но мне нечего было сказать. И он продолжил: — Какая-то светленькая девчонка прожила в камере Малфой-мэнора почти полгода, прежде чем ты её освободил…

— Луна Лавгуд, — сразу понял я.

Рей кивнул.

— Думаешь, её кто-нибудь тронул хоть пальцем? Нет. Она была заложницей, но над ней никто не издевался, не морил голодом… Историю пишут победители, Бастер. К примеру, взять тех же Лестрейнджей. Четырёх человек посадили пожизненно за пыточное проклятие. А Грюму за то же самое дали очередную грамоту. Разве это справедливо? Лорд ненавидел лицемерие, так что мы быстро привыкали к честности. Чего нельзя сказать о Дамблдоре и его сторонниках. Помнишь статью в «Пророке» после нашего побега? Про зверства, что мы с Ноттом творили? В восьмидесятых Дамблдор действовал по этой же схеме — запугивал людей придуманными им самим страшилками. Я лично несколько раз был назван виновником гибели людей, о которых слыхом не слыхивал. И Лорд наказывал меня, не веря, что я ни при чём. Но потом таких случаев становилось всё больше; иногда моё алиби обеспечивал сам Тёмный Лорд… Он не верил, что эти смерти — дело рук старика, но иного объяснения просто не существовало.

— Я тоже не верю, — вставил я.

— Сам Дамблдор, может, и не замарал рук, — спокойно кивнул Реймонд, — но убивали по его приказу. Тот же Грюм, помнишь его? Мы с Барти у него учились накладывать пыточное.

— В каком смысле?! — изумился я.

— Попались ему как-то в самом начале «карьеры», и, прежде чем арестовать… Нас тогда Белла с Рудольфусом вытащили, Грюм еле ноги унёс, но нам от этого было не легче. Пару недель точно пришлось проваляться в кровати, чувствуя, как всё тело дёргается… Я к чему всё это рассказываю? Лорд вовсе не был так ужасен, как его представил старик. Альбус сделал из него пугало не только для детишек, но для всех английских магов. Думаешь, кто придумал этот эвфемизм: Тот-Кого-Нельзя-Называть!

Не могу сказать, что эта речь не произвела на меня впечатления, о некоторых моментах я и сам успел догадаться, но менять убеждения я не собирался.

— Рей, я не буду новым Лордом. Я хочу отомстить, разрушить утопические планы Дамблдора, но власть мне не нужна.

— Так и Лорд хотел того же, — улыбнулся он. — Отомстить за несчастливое детство и помешать старику уничтожить древние знания, низведя магию до уровня балаганных фокусов. Можно не рваться к власти ради власти, но чтобы добиться желаемого — власть необходима. Ты вспомни, разве, захватив Министерство магии, Лорд занял кресло министра? Нет. Он посадил в кресло марионетку, хотя изначально планировалось иное, но захват власти не означал победу — как и оказалось, так что Лорд не стал рисковать своими людьми… Он добивался власти, это так, но не для себя. Он хотел перемен… Ладно, я не давлю, подумай обо всём. Вернёмся к этому разговору позже.

Я кивнул, потому что сейчас ответить мне было нечего, и мы наконец-то аппарировали домой.

В гостиной я рассеянно поздоровался с Малфоем и прошёл в свою комнату, предоставив Рею возможность рассказывать о том, как весело у нас прошёл вечер. Слишком много я узнал за один день, хотелось просто посидеть в тишине и не думать ни о чём.

* * *

Что-то было не так. В голове было абсолютно пусто, поэтому единственная мысль заслонила собой весь горизонт. «Опасность!» — набатом стучал пульс. Я напрягся и, когда что-то прикоснулось к моему плечу, среагировал мгновенно. Раз — и враг переброшен через бедро, два — и колено упирается ему в грудь, три — и волшебная палочка нацелена в горло.

— Бастер, мать твою! — приглушённо простонал Реймонд.

Хлопнув ресницами, я слез с Рея и сел рядом.

— Э-э-э… — глубокомысленно выдал я, осматриваясь и не замечая никаких врагов.

Мальсибер сел, потирая одной рукой грудь, а другой шею:

— Что тебе снилось?

— Ничего… вроде. А чего ты подкрадываешься?! — буркнул я, чувствуя себя идиотом.

— Вообще-то ты пропустил тренировку! Десять утра уже, а тебя нет. Вот я и решил проверить, как ты.

— Прости, — смущённо улыбнулся я. — А где все?

— Драко отрабатывает заклинание, Северус где-то в Лютном в твоей мантии, пытается добыть какой-то жутко редкий ингредиент, а Эдриан встречается с гоблинами на нейтральной территории. Один ты дрыхнешь.

— У меня сегодня выходной.

— Ты расстроен из-за вчерашнего разговора? — проницательно заметил Реймонд.

— Угу, — кивнул я, не поднимая глаз. Умом понимал, что всё это глупость и не стоит того, чтобы расстраиваться, но поделать с собой ничего не мог: настроение было на уровне плинтуса. — Ты рассказал остальным?

— Да, конечно… Хотя о кое-каких моментах я скромно умолчал, — улыбнулся Рей. — Кроме Северуса, все остальные согласны, что можно попытаться выкрасть девочку.

— А что насчёт меня?

— В каком смысле? — удивился он.

— Ну-у-у… — промычал я, не в силах произнести вопрос, считают ли остальные меня новым Тёмным Лордом.

— Бастер, то, о чём мы говорили после того, как опасность миновала, касается только нас с тобой, — уже привычно Рей смог угадать, что меня тревожит. — Уверяю тебя, я не пересказываю личные беседы даже друзьям. К тому же… поверь, парни думают так же.

— Что я Тёмный Лорд?! — взвился я. — Что со дня на день начну их пытать?!

Мальсибер толкнул меня обратно на кровать, и я заткнулся. Спрашивается, чего я вообще на него взъелся? Он же ясно сказал, что кем бы я ни был, он всё равно будет хорошо ко мне относиться, так какая разница, кем он меня считает?

— Знаешь, видимо, нам придётся обсудить это с парнями, потому что твоё возмущение ненормально. Это не оскорбление, вообще-то, это честь.

— Рей, заткнись, а?

— Я вернусь к Драко, — вставая, сообщил он. — А ты, будь так любезен, приведи себя в порядок.

Я молча кивнул и поплёлся в ванную.

Горячая вода смыла раздражение, но плохое настроение никуда не делось. Ну не хотел я становиться новым Тёмным Лордом! И потом, Рей сказал, что место Светлого Лорда занято, потому меня и пророчат в тёмные, но я-то знаю, что вакансий нет. Неужто придётся искать Тома?..

— Хозяин будет завтракать или обедать?

— Завтракать… Кричер, а ты тоже думаешь, что я буду Тёмным Лордом?

Домовик замер с занесённой над столом рукой, таращась на меня. По сморщенному, как печёное яблоко, лицу разлилось искреннее удивление. Я был удивлён не меньше эльфа: задавать подобные вопросы слуге было по меньшей мере странно.

— Кричеру нравится хозяин Бастер, — осторожно подбирая слова, неуверенно произнёс домовик после паузы, — но если хозяин станет Тёмным Лордом, Кричер будет счастлив.

— Кто бы сомневался, — горько усмехнулся я.

— Хозяин не должен расстраиваться. Хозяин просто не понимает…

— Чего?! — рявкнул я, всем корпусом поворачиваясь к нему.

Эльф прижал уши, но упрямо продолжил:

— Что представляет собой настоящий Тёмный Лорд.

Мало того, что я неблагодарный, так как не ценю оказываемой мне чести, оказывается, я ещё и настолько тупой, что не понимаю… Желание заорать стало нестерпимым. Кричер почувствовал это и ретировался раньше, чем я открыл рот.

Шумно выдохнув, я приступил к завтраку.

Гнев клокотал внутри, требуя жертвы. Я не хотел срываться на друзей и потому принялся сосредоточенно пережёвывать блинчики, надеясь, что смогу успокоиться. А затем меня осенило: завтра ведь уже Рождество! А из-за вчерашней эскапады Рея я так и не распечатал колдографии Анжелины и Алисии!

Нельзя оставлять людей без подарков!..

Никого видеть я не желал, а потому, поняв, что риск сорваться на близких непозволительно высок, решил посвятил весь день походу по магазинам. Раньше мне не доводилось выбирать подарки в одиночестве, Рон и Гермиона не отпускали ни на шаг от себя, и если с Уизли мне приходилось покупать дешёвку, чтобы лишний раз не напоминать о бедности его семьи и тем самым не провоцировать очередной приступ зависти, то с Грейнджер я был вынужден покупать «правильный» подарок, а не то, что мне хотелось подарить тому же Рону. Сейчас же я был совершенно свободен в выборе. Толчея в торговых центрах не удивляла — Сочельник как-никак, но количество народа поражало воображение.

В детстве самым людным местом, где мне довелось побывать, был зоопарк, а узнав, что я волшебник, я оказался приговорён к посещению единственной (как я тогда думал) магической улочки — Косого переулка. Из-за того, что дома располагались очень близко друг к другу, создавалось впечатление столпотворения, однако на самом деле всё было совсем не так. После побега из Азкабана у меня началась новая жизнь, включающая в себя и посещение новых мест, и пару раз мы с Драко выбирались в Дебенхамс⁽¹⁾ за покупками, но это были будние дни… И к такому столпотворению я готов не был. Однако мне всё равно нравилось ходить по торговому центру: нарядному, яркому, шумному, в котором никому не было до меня дела.

Я старался выглядеть спокойным и вести себя естественно, подавляя восклицания при виде нового и необычного, но в глубине души был искренне поражён разнообразием товаров и фантазией магглов. Избавившись от перманентного давления общественного мнения, я смог разобраться с собственным отношением к магическому и маггловскому мирам и, несмотря на то, что по-прежнему мыслил маггловскими категориями, воспринимал себя частью мира магического… И не мог не видеть его многочисленных недостатков. Не знаю, может, всё дело было в том, что я вырос вдали от волшебства, или же вопреки родителям-магам был идейным полукровкой, но интеграция казалась мне самым естественным и оптимальным развитием для обоих миров. Глядя на забавные безделушки или сложную электронную технику, мне хотелось их заколдовать, сделав ещё лучше и полезнее. Приходилось то и дело одёргивать себя, когда я застывал перед очередной витриной, мысленно модернизируя какую-либо привлёкшую моё внимание вещь.

К четырём часам я выдохся; подарки были куплены, настроение улучшилось, в голове теснились многочисленные идеи — можно было возвращаться домой.

Реймонд и Драко обнаружились в нашей гостиной: наблюдали за тем, как Кричер украшает непонятно где добытую ёлку.

— Нагулялся?

Я с улыбкой кивнул.

— Пожрать бы… — начал я, но Кричеру этого хватило, чтобы забыть про ёлку и броситься за бутербродами. — Как дела?

— Орденцы планируют праздновать здесь, — с неудовольствием сообщил Малфой, кивая на «монитор». — Рей им пикси подарил, а я жду Северуса. Заберу твою мантию и подолью чего-нибудь в пунш.

— Ой как неудобно, — деланно расстроился я, — а я ещё не приготовил для них подарка.

Парни поржали и, когда домовик принёс бутерброды, присоединились ко мне.

— Вы что, не обедали? — провожая взглядом предназначенный мне бутерброд, удивился я.

— Обедали, — пожал плечами Мальсибер, — но это не мешает таскать еду у тебя.

Минут двадцать мы провели в тишине; наблюдали за тем, как постепенно ёлка приобретает праздничный вид, жевали бутерброды, перебрасывались ничего не значащими репликами, но вскоре идиллия была нарушена.

Лишившись работы и выгнав Рона, Грейнджер на некоторое время пропала из нашего поля зрения, и я почти про неё забыл, но она вернулась. Просто пришла в Блэк-хаус, поздравила всех с наступающим Рождеством и решительно заявила, что личные проблемы не должны сказываться на планах профессора Дамблдора, и она готова помогать.

Рон презрительно хмыкнул, остальные рыжие его поддержали, не демонстрируя враждебности, но нарочито приняв сторону Рона, а вот Альбус, прибывший буквально за пару минут до неё, не спешил раскрывать объятия блудной стороннице.

— Ты очень подвела меня, моя девочка, — наконец произнёс Дамблдор, когда пауза стала совсем неприличной.

— Мне так жаль, профессор! Я не знаю, что на меня нашло… — пролепетала Гермиона, опустив взгляд. — Это больше не повторится!

— Может, поспорим? — хохотнул Рей. — Бастер, какие у тебя планы на грязнокровку?

Я пожал плечами: что с ней делать, я пока не решил.

Вообще, моя личная вендетта отошла на второй план. Нет, я ни в коем случае не отказался от желания отомстить всем тем, кто манипулировал мной, а потом предал, но сейчас гораздо важнее было разрушить планы Дамблдора. И лучше всего это получалось у Эдриана, так что мне совсем не хотелось ему мешать, напротив, я с охотой отложил месть ради того, чтобы помогать ему.

— Как же ты любишь спорить, — осуждающе покачал головой Северус, входя в гостиную. — Спорим, что Альбус примет её обратно?

— Спорим! — опережая Мальсибера, воскликнул я. — От Грейнджер нет никакой пользы, она просто грязнокровка — без связей и выгодных знакомств. Пока я был с ними, её можно было использовать в качестве суфлёра директора и контроля надо мной, а теперь от неё нет никакого толка, Гермиона не нужна старику сама по себе.

— Паук не выпустит похудевшую муху. Он слишком умён, чтобы не понимать, что и маленькая порция питательна.

— Мордред, Сев, ну и тебя и метафоры!

Снейп хмыкнул, но промолчал, и мы снова сосредоточились на происходящем на первом этаже.

Спор выиграл я: Альбус мягко отказал. Грейнджер была безутешна. Она даже осмелилась упрекнуть Дамблдора в том, что тот позабыл её былые заслуги, но это ничего не изменило. Пришлось мисс всезнайке довольствоваться размытым обещанием вернуть её в строй позже, «когда скандал покроется пылью». Дурой Гермиона не была и понимала, что на её карьере в Министерстве магии поставлен жирный крест. Вся её предыдущая подлая деятельность оказалась бессмысленной.

Признаться откровенно, мне хотелось узнать, когда и как она превратилась в стукача. С Роном всё было понятно — его с детства готовили к этому. Не к предательству, конечно, просто нищенское существование породило патологическую любовь к деньгам, и он готов был совершить любой поступок, сулящий прибыль. Но Гермиона? Она росла в нормальной семье, была единственным ребёнком, ни в чём не нуждалась, чем же её зацепили? Если бы речь шла о взрослой Грейнджер, я без колебаний поставил бы на карьеру — она была жутко амбициозна. Весь вопрос: когда её завербовали?

До третьего курса — вряд ли. Вспомнить хоть бы это её ГАВНЭ… Значит, эльфов она защищала, а лучший друг, с которым обращаются хуже, чем с домовиками — это нормально?

Чувствуя, что начинаю злиться, я поспешно выбросил из головы эти мысли и прислушался к разговору орденцев: речь по-прежнему шла о Грейнджер.

— Кричер, скоро будем ужинать? — цапнув последний бутерброд, поинтересовался Снейп.

— В семь ноль-ноль, — забирая пустую тарелку, буркнул эльф. — Ужин всегда в семь ноль-ноль.

— Ну, тогда я спущусь в лабораторию.

— Сев будет каждый котёл поздравлять, — ехидно протянул Реймонд.

Снейп сверкнул глазами и гордо удалился, не посчитав нужным отвечать.

— Может, в шахматы сыграем? — предложил Драко, которому, видимо, надоело слушать бессмысленный трёп орденцев.

— Вы играйте, а у меня ещё есть планы, — я встал, снова надел куртку и потянулся за мантией-невидимкой. — Вернусь через час.

— Ты куда? — проформы ради спросил Драко, расставляя фигуры на доске.

— Готовить сюрприз. Мы столько лет дружили, что я просто обязан поздравить членов Ордена Феникса, — многообещающе улыбнулся я и аппарировал.

* * *

В Косом переулке было многолюдно несмотря на позднее время, однако после маггловского торгового центра мне казалось, что я один. В пять вечера уже было темно, и фонари с трудом разгоняли мрак, а начавшаяся в обед метель сводила видимость к нулю.

Волшебники спешили докупить подарки и вернуться поскорее домой, так что даже не будь на мне мантии-невидимки, вряд ли на меня кто-нибудь обратил бы внимание. Ветер заметал следы быстрее, чем я их оставлял, и я совершенно успокоился, занявшись делом.

Анжелина Джонсон по приказу Дамблдора оставила квиддич, которым грезила все годы, что мы были знакомы, и устроилась на работу в Департамент магического транспорта. Не знаю точно, какие обязанности подразумевала её должность, но зато совершенно очевидно, что она там не просто так просиживала мантию, а выслеживала меня и Пожирателей смерти. Камины, порт-ключи, аппарация — почти всё фиксировалось в ДМТ, и дело Анжелины — вычислить, кто, среди сонма волшебников, ведёт себя подозрительно, куда перемещается, как часто…

На самом деле это несложно, всё, что требуется — найти точку отсчёта. К примеру, орденцев можно было вычислить, проследив за Дамблдором: те, кто наиболее часто оказываются рядом с ним, но при этом не имеют для встреч достойных поводов, явно состоят в Ордене Феникса. Я, конечно, утрирую, но суть передаю верно.

И я, и Драко избежали участи быть занесёнными в реестр, так как не успели получить лицензию на аппарацию — нас спас тот факт, что экзамен проходил весной, а дни рождения у нас с ним летом. Эдриана оправдали в восемьдесят первом, и он подсуетился, подкупив рядового сотрудника Департамента, чтобы тот уничтожил его данные. Магический отпечаток Реймонда после Азкабана неузнаваемо изменился, и повторно регистрироваться тот, само собой разумеется, не стал. А вот Северус…

У нас точкой отсчёта был Снейп. Найдя его след, проследив за его перемещениями, нас обнаружили бы рядом, и арест стал бы делом пары минут. Допустить подобное мы никак не могли.

Иногда я поражался своей неосведомлённости. Я прожил семь лет в магическом мире, но так и не узнал его законов, правил и традиций. Почему-то даже по аналогии с миром магглов и их полицейскими проверками, я не смог предположить, что у Министерства есть способы выслеживания неугодных. К счастью, интеллектуальное превосходство друзей не стало для меня неприятной новостью — уже в силу возраста я признавал, что Пожиратели смерти умнее меня. Что же до Драко — он знал больше благодаря воспитанию. Как бы я ни относился раньше к Люциусу, отцом он был хорошим — этого у него не отнять. Малфой занимался с сыном до школы, а потом, на каникулах, рассказывал о маленьких хитростях, позволяющих легко и просто научиться колдовать и просто жить в окружении магии, тех нюансах, о которых магглорождённым и таким как я, маггловоспитанным, узнать было неоткуда.

Конечно, существовали способы обойти слежку, в противном случае Пожиратели смерти не успели бы отметить побег из Азкабана, как их бы вернули обратно, но, к сожалению, воспользоваться ими нам не светило: артефакты подобного рода было неимоверно редки и дороги.

Камин Блэк-хауса был защищён от слежки сразу же при подключении к общей сети — общая практика всех уважаемых чистокровных семей, радеющих о собственных безопасности и конфиденциальности. Почему Сириус не исправил этот невыгодный Министерству пробел, понятно — официального оправдания он так и не дождался, — но что мешало это сделать Грюму или Дамблдору? Если, конечно, им самим неотслеживаемый камин не был полезен.

Как бы то ни было, дома можно было не волноваться на эту тему, однако ограничиться одним-единственным камином мы не могли, а значит, риск быть отслеженным сохранялся.

В общем, Эдриан просветил нас о министерской слежке ещё в июле.

Довольно долгое время у нас не получалось решить этот вопрос. Шутка ли, проникнуть в Департамент магического транспорта и выкрасть данные Снейпа? Трое из нас были слишком известны в магической Британии (меня знали поголовно все маги, Драко имел слишком выдающуюся внешность, а Северус выучил едва ли не половину нынешних сотрудников Министерства и не мог рассчитывать остаться неузнанным), а колдографии двух других по-прежнему украшали стены Косого переулка, Атриум Министерства магии и комнату отдыха авроров. Что же до потенциальных союзников, довериться мы могли пока только себе. Даже Гринграсс, которую я пророчил на место Ханны Аббот в отдел слежки за детьми и кандидатуру которой поддержали Северус с Драко, и ту найти не смогли.

Но сегодня, если всё удастся, ситуация должна измениться!

Закончив с «сюрпризом» в Косом переулке, я переместился к облюбованному почтовому отделению. За галлеон служитель позволил задержать сов на всю ночь с тем, чтобы письма пришли к девяти утра. А одну сову я отправил немедленно: кое-кому необходимо время на ознакомление с эксклюзивной информацией.

Довольный собой, я вздохнул с облегчением и возвратился домой.

— Бастер, ты эгоист! — приветствовал меня Драко, выхватывая мою мантию-невидимку прямо из рук. — Из-за тебя я едва не пропустил поздравление наших «друзей»!

Эдриан засмеялся, Северус фыркнул… Я так привык к ним, что точно знал, что последует дальше.

— Спорим, он начнёт с Уизли? — оправдал мои ожидания Мальсибер.

— Рей, ну кто же станет ввязываться в заведомо проигрышный спор?

— Ты где был? — наливая мне пунш, поинтересовался Нотт.

— Как где? Подарки готовил. Если я лично не знаком с начальниками некоторых отделов Министерства магии, это ещё не значит, что я не хочу их поздравить.

— Хвала Мерлину, что этот мальчишка не был таким, пока учился в Хогвартсе, — негромко протянул Северус, салютуя мне бокалом.

— Угу, чувство юмора у нашего друга весьма и весьма специфическое, — хохотнул Реймонд.

Кричер сервировал стол, и, дождавшись возвращения Малфоя, мы расселись вокруг праздничного гуся.

— Парни, это моё первое нормальное Рождество, — я поднял бокал и обвёл присутствующих взглядом. — Не сочтите меня сентиментальным, но…

— За то, чтобы мы всегда отмечали праздники в семейном кругу! — перебил Мальсибер.

— За семью! — поддержал Нотт.

— За нас! — хором сказали Снейп и Малфой.

У меня защипало глаза, и я поспешил спрятаться за бокалом.

Мы ели, болтали, смеялись… и поглядывали на «мониторы»: всё в лучших маггловских традициях — праздник рядом с телевизором.

Пикси Рея устроили переполох среди орденцев, вдоволь посмешив нас. Подарок Драко пока никак не проявился, но Малфой отмахнулся от вопросов, протянув, что некоторые вещи должны происходить за закрытыми дверями. Зато мой сюрприз…

— Твою мать! — охнул Эдриан, увидев то же, что и орденцы.

— Сюрприз! — нарочито весело воскликнул я.

Три пары изумлённых глаз повернулись в мою сторону. Ну да, кроме Реймонда, никто не видел, что происходило на кухне Джорджа, так что их удивление понятно — качественного порно в магическом мире днём с Люмосом не сыщешь.

А между тем события на первом этаже разворачивались. Ещё не отойдя от шока — вряд ли миссис Уизли видела лесбийское порно, — Молли заорала, что ноги Анжелины в её доме не будет. Джонсон мгновенно поняла, что проиграла по всем статьям и терять ей больше нечего, и, вскочив из-за стола, стала кричать в ответ, что Уизли — бездомные, и она ничего не лишится при расставании с Джорджем. Рон присоединил свой голос к материнскому… То, что творилось дальше, можно описать одним ёмким, но нецензурным словом. Один лишь Джордж молча смотрел на свою невесту, и по его лицу трудно было понять, что он чувствует. В общем гаме никто не заметил, как Алисия Спинет сбежала — становиться объектом осуждения ей явно не хотелось.

— Бастер, как тебе вообще пришло в голову использовать это…

— Цель оправдывает средства, — пожал я плечами, наблюдая за тем, как орденцы продолжают кричать. — Слышали о таком? Нет, ну правда, сколько должно было пройти времени, чтобы вы убедились, что в ДМТ нам не попасть? Теперь хоть никто не станет выслеживать Северуса с пристрастностью.

— Вот даёт! — присвистнул Рей.

— Думаешь, Дамблдор выгонит её? — Малфой с трудом оторвал взгляд от колдофото двух занимающихся оральным сексом девушек.

— Ну… Как я и сказал, я послал открытки не только орденцам, но и незнакомым начальникам отделов, — с шутливой скромностью развёл я руками.

— Я уже говорил, что ты страшный человек?

— Не помню, — засмеялся я. — Чего вы пристали? Драко, тебе разве не нравятся фотки? — Малфой покраснел. — Любому мужчине с традиционной ориентацией они должны нравиться, так что можете просто поблагодарить. А тот, у кого это получится наиболее искренне, получит бонус в виде флакона воспоминаний — почти фильм.

* * *

Орденцам я качественно испортил праздник. После ухода Анжелины ни у кого не было настроения продолжать посиделки, и к девяти вечера первый этаж Блэк-хауса опустел. Из очередного подслушанного разговора я узнал, что бездомные Уизли всей семьёй перебрались к Биллу и Флёр в коттедж Ракушка. Забавная штука Судьба, вот вроде я не собирался им мстить, но по воле случая им всё же выпало непомерно жестокое наказание — жизнь с толпой шумных родственников. Я даже посочувствовал молодожёнам, впрочем, недолго.

Утренний выпуск «Ежедневного пророка» порадовал скандальной статьёй о распущенности нравов и теми самыми колдофото Анжелины с Алисией, правда, отцензуренными — знакомые по маггловской прессе чёрные квадраты лишали возможности насладиться снимками.

— Девчонкам заказан путь в Министерство, — резюмировал Эдриан за завтраком. А я внезапно подумал, что сделав гадость Дамблдору и испортив девушкам репутацию, я тем самым спас их от прозябания в Министерстве, позволив следовать мечте и играть в квиддич — уж там-то распущенность нравов никогда не считалась недостатком, напротив, скандал обеспечит ажиотаж. — Бастер, ты что, всей Великобритании разослал письма?

— Нет, ну что ты, только Рите и начальникам отделов, где работали Джонсон и Спинет. Ещё нескольким сомневающимся в выборе стороны членам Визенгамота… А вообще, я расклеил фотки в Косом переулке.

Пару секунд Нотт смотрел на меня с недоумением, а потом расхохотался.

После завтрака мы приступили к распаковыванию подарков; смеялись, радовались, в общем, вовсю наслаждались жизнью…

На время рождественских каникул нам пришлось свернуть почти всю деятельность вне дома, уменьшая риск столкнуться с кем-нибудь знакомым, но тридцатого декабря Драко что-то натворил в лаборатории и, пока Снейп не заметил, решил сбежать:

— До вечера он остынет, а сейчас я просто боюсь попасть к нему в руки, — шёпотом пожаловался Малфой, утащив меня из гостиной в свою комнату. — Пойдём погуляем, а? Мы давно никуда не выходили, а сегодня и погода отличная…

— Ладно, — усмехнулся я, — составлю тебе компанию, только Рея предупреди.

Драко просиял и унёсся, а через двадцать минут мы уже шагали по маггловскому Лондону.

Никогда бы не подумал, что чистокровный слизеринец может так искренне наслаждаться прогулкой по Оксфорд-стрит, а он именно что наслаждался. Разглядывал непривычную маггловскую одежду, засматривался на празднично украшенные витрины, провожал восхищённым взглядом девушек…

Замёрзнув, мы вошли в какой-то торговый центр, решив пообедать в маггловском кафе: для Драко это было экзотикой.

На Рождество я подарил Северусу кашемировый свитер с высоким горлом снежно-белого цвета, что вызвало бурю эмоций, и сейчас в витрине увидел шарф, идеально подходящий к нему, а потому немного отстал. Желая окликнуть Драко, я обернулся и услышал, что меня опередили.

— Малфой! Привет!

Рядом с моим другом стоял смутно знакомый устрашающе рослый молодой мужчина. Его лица я не видел, зато испуг Драко — вполне. Мгновенно выбросив из головы всё лишнее, я бросился на выручку. Заметив, что я рядом, Драко немного приободрился:

— П-привет… — неуверенно протянул Малфой. И спросил то единственное, что сейчас было для нас важно: — Ты один?

— Да, я решил…

Что он решил, я не стал слушать. Стремительно сократив расстояние, я подошёл вплотную и ткнул потенциальному врагу палочку между лопаток:

— Тихо! Никаких лишних движений, или магглы будут удивляться необъяснимой смерти абсолютно здорового человека. Драко?

— Я в порядке, — облегчённо вздохнул тот. — Извини, Маркус, времена нынче неспокойные.

Маркус? Это Флинт, что ли? То-то его фигура показалась мне знакомой.

Незаметно вытащив из его кармана волшебную палочку, я чуть опустил свою, приказав:

— Иди прямо. Пообедаешь с нами.

Криво усмехнувшись, Флинт безропотно пошёл вперёд. Гуськом войдя в ресторан (в кафе было слишком людно), мы заняли угловой столик, сделали заказ, и, когда официант удалился, я, так и не опустив палочку, приступил к допросу:

— Что ты делаешь в маггловском торговом центре?

— Вещи покупаю, — огрызнулся он, и я надавил острым концом палочки ему под рёбра. Флинт скривился. — Слушай, По…

— Силенцио! — он досадливо дёрнул щекой и кивнул, показывая, что понял «намёк». — Фините!

— Забыл о табу, — извинительно кивнул он и наконеч-то ответил на вопрос: — Что я тут делаю? В ювелирку ходил. В Косом слизеринцам не слишком рады, если ты не в курсе, вот и приходится…

— Хочешь сказать, мы встретились случайно?

— Маркус, мне жаль, но…

— Память мне сотрёшь, Малфой? — горько усмехнулся тот. — Предателем считаешь?

— Предатель ты или нет, мы не узнаем никогда, — не дав Драко ответить, жёстко произнёс я. — За свою доверчивость мне пришлось заплатить слишком высокую цену, так что рисковать мы не станем.

— Понимаю, — после паузы усмехнулся он. — Почему вы вообще вместе?

— В Азкабане подружились, — хмыкнул Малфой.

— Где?! — вскричал Флинт. — Ты что, правда был в Азкабане?

— Нет, я новый Тёмный Лорд, — огрызнулся я.

Пока официант расставлял тарелки, мы молчали, но стоило ему удалиться, Флинт спросил:

— Значит, декан жив? — я кивнул, и он облегчённо улыбнулся. — Из наших никто не поверил дамблдоровскому бреду о тебе, но, пойми правильно, старик умеет быть чертовски убедительным. Малфой, если тебе что-то нужно…

Драко удивлённо поднял бровь:

— Меня не ищут только потому, что считают мёртвым. Ты всерьёз предлагаешь помощь?

Флинт решительно кивнул.

— Я не был Пожирателем смерти, но это не значит, что я не разделял ваших убеждений. Ты же наверняка знаешь, что отец входил в число сторонников Лорда… Конечно, светиться мне нежелательно, а то у моей невесты будут проблемы…

— Невесты? Она не слизеринка? — перебил Драко.

— Равенкловка. Сейчас на седьмом курсе учится, — с гордостью ответил Флинт.

— А вот с этого места поподробнее, — тут же подался я вперёд. Судя по прищуренным глазам Малфоя, он тоже понял, что неожиданная встреча может оказаться полезной.

— Э-э-э… — растерялся жених.

— Ты предлагал помощь. На твою невесту это предложение распространяется?

— Только при условии, что она будет в безопасности! — резко произнёс Флинт, выпятив подбородок.

Что ж, желание защитить будущую жену похвально.

— Она не пострадает, — начал я, но Малфой не дал мне договорить.

— Мы не можем принимать такие решения вдвоём, — отвернувшись от Маркуса, сказал Драко. — Напиши Рею.

Я кивнул, тут же достав блокнот.

— Что происходит? — переводя взгляд с Драко на меня и обратно, спросил Флинт после паузы.

Малфой вопросительно глянул на меня и, когда я кивнул, пояснил:

— Если с нашим планом согласятся, твоя невеста должна будет кое-что сделать в школе. Это не опасно. Но тебе придётся принести Непреложный обет.

— Зачем?

— Маркус, я хорошо к тебе отношусь, честно, но сейчас я доверяю только четверым, и ты в этот список не входишь. Если ты откажешься помочь, я сотру тебе память, и ты вернёшься к покупкам украшений. Рисковать мы не намерены.

— А Лина?

— Кто?

— Моя невеста! Ей вы тоже память сотрёте?

— Зависит от того, сколько придётся ей рассказать. Твоего слова ей будет достаточно, чтобы помочь? Или придётся разжёвывать?

— Она сделает то, что я скажу, — уверенно заявил Флинт.

— Тогда твоего обета хватит на вас обоих, — успокоительно улыбнулся Драко.

1) Debenhams — один из старейших и демократичных британских универмагов.

Вернуться к тексту

Оставив Малфоя с Флинтом, я переместился домой из туалета торгового центра — единственного места, где аппарация была безопасной. Получивший моё сообщение Рей уже собрал всех в гостиной, так что мне не удалось продумать тактику и сформулировать намерение — времени не хватило, и пришлось импровизировать.

Уговорить друзей оказалось не так просто, как я по наивности думал. За полгода я так привык, что они поддерживают каждое моё начинание, что даже не рассматривал возможность категорического отказа. А между тем соглашаться Пожиратели не торопились.

— Ты вообще в своём уме? — спокойно поинтересовался Мальсибер, когда я рассказал о встрече с Флинтом. — У нас есть дела поважнее, чем вызволение детей из цепких лап Дамблдора.

— Но, Реймонд, мы ведь обещали… — начал я.

— Мы обещали подумать, — парировал он, не дослушивая.

— И пока у нас не было выходов ни на кого с доступом в школу, я ничего и не говорил. Но сейчас у нас есть невеста Флинта. Она поможет. Нам не придётся искать младшую Миллер по всему Хогвартсу, мы почти и не рискуем. Пожалуйста, Рей, давай попробуем!

— Бастер, выброси это из головы, — подал голос Нотт, и Снейп поддержал его кивком, — в случае неприятностей из Хогвартса не выбраться.

Мне хотелось наорать на них, вот только это ни к чему бы не привело. Я понимал, что сидящие передо мной мужчины — это не остро реагирующие на несправедливость подростки, на них громкие слова не возымеют действия, но сдаваться не хотел.

— Я просто войду в школу под мантией и выйду с девочкой раньше, чем кто-нибудь догадается, что я там. — Эдриан с Северусом переглянулись, подыскивая слова для отказа. — Я буду осторожен!

— Ладно, рассказывай, как ты вообще себе представляешь всю эту авантюру, — махнул рукой Мальсибер, заработав два недовольных взгляда, и мой — полный обожания.

— Флинт напишет невесте, чтобы та привела в нужное место и время девочку. Лучше это сделать сразу после нового года, поскольку на каникулах в школе будет мало народа, а значит, свидетелей. Да и не хватятся её сразу. Я объясню ситуацию, закутаю нас мантией и спокойно выйду.

Мужчины снова переглянулись.

— Как-то это…

— По-гриффиндорски, — закончил Снейп мысль Эдриана.

— Такой наглости старик точно не ждёт, — хмыкнул Мальсибер. — Ладно, пошли, поговорим с Флинтом, пока Драко чего-нибудь не натворил от нетерпения, — я просиял, вскакивая, и Рей тут же осадил меня строгим тоном: — Поговорим, Бастер, я ещё ни на что не дал согласия.

Но я уже не мог думать о плохом: будь план совсем негодным, он бы отказал в категорической форме, а раз согласен обсуждать, значит, всё может получиться. Я широко улыбнулся и, схватив Реймонда за руку, аппарировал прежде, чем Северус успел возразить. На лице Нотта застыло выражение вселенской скорби.

Малфой, на удивление, не выглядел раздражённым долгим ожиданием: болтал с Маркусом как ни в чём не бывало. При нашем приближении он замолчал, похлопал собеседника по руке и встал нам навстречу.

— Ну что? Пойдём спасать ребёнка?

Рей поморщился и проигнорировал вопрос. Устроившись за столом, он вперил взгляд в сразу же занервничавшего Флинта и оскалился в подобии улыбки.

— И чем порадуешь, мальчик? — ледяным тоном спросил он. — Малфой, кофе мне закажи.

Мы с Драко переглянулись, но ломать игру не стали. Хочется Рею изобразить злобного Пожирателя смерти — пусть изображает. Главное, чтобы прок был.

Часа два, не меньше, он допрашивал Флинта. Вопросы Мальсибера касались, кажется, всего на свете: от политических взглядов и планов на будущее до оценок по ЖАБА и характера невесты. Однако ответы его вполне удовлетворили, потому в конце концов что он всё-таки согласился «навестить» Хогвартс.

Взяв с Флинта Непреложный обет, Рей проконтролировал написание письма для будущей миссис Флинт и только после этого отпустил бывшего слизеринца, напоследок ещё разок кровожадно улыбнувшись.

* * *

В новогоднюю ночь Северус старательно портил мне настроение, доказывая, что моя затея обречена на провал. Я возражал, приводил аргументы, но всё было бесполезно. Создавалось впечатление, что Снейп спорит просто ради спора — за столько лет он вполне мог бы и смириться, что запреты в категоричной форме на меня не действуют. Драко изначально был на моей стороне, Рей тоже согласился поддержать, а Эдриан просто махнул рукой:

— Сев, что ты разоряешься? Ты же видишь, Бастер упёрся как баран, его не переубедить.

— И что, позволить ему глупо рисковать?! — взвился тот.

— Вот для того, чтобы снизить риск, мы и перестанем его отговаривать. Давай лучше подумаем, как помочь.

Я едва не расцеловал Нотта.

Планирование, а вернее, куча указаний, как остаться незамеченным, растянулось до самой операции «по спасению». Не скажу, что их советы были плохи, вот только я и сам прекрасно осознавал степень риска и не собирался лезть на рожон.

Утро второго января началось, как обычно, с плотного завтрака. Когда я спустился, Нотт с Мальсибером негромко о чём-то беседовали, замолчав при моём появлении. Северус уже был в лаборатории, а Драко, кажется, до сих пор спал.

— Готов к приключениям?

— Готов не лезть в приключения, — усмехнулся я, садясь на своё место и приступая к еде.

— Присмотри за ним, — вполголоса приказал Эдриан, хлопнув Реймонда по плечу, и громко произнёс: — Я ушёл!

— Пока… Рей?

— Ешь давай. Через двадцать минут выходим.

Переместились мы в Запретный лес, ярдах в тридцати от антиаппарационной границы. Здесь было намного холоднее, чем в Лондоне, и согревающие чары с трудом справлялись.

— Повезло, что снега нет, — заметил Мальсибер, поглубже натягивая капюшон мантии, — хоть не наследишь. Время до встречи ещё есть. Не суетись, помни об осторожности…

— Рей, я всё помню!

— Это сейчас, — вздохнул он. — Если что…

— Сломаю пластинку, я помню, — кивнул я и продемонстрировал деревянную пластинку с сигнальными чарами. — Ладно, я пошёл.

— Удачи!

Я серьёзно кивнул и надел капюшон, становясь невидимым. Что бы ни случилось, звать подмогу я не собирался. У меня хоть мантия есть, Рей же окажется в очень уязвимом положении, если сунется в Хогвартс с одними лишь дезиллюминационными чарами.

Мне потребовалось десять минут, чтобы добежать до замка. Ожидания полностью оправдались, коридоры в ранний час были совершенно пусты, и я без проблем достиг места встречи. Пройдя коридор из одного конца в другой, я бросил следящие чары и вернулся к кабинету, у которого была назначена встреча. Привалившись к стене, я настроился на долгое ожидание, сомневаясь, что даже замечательная невеста Флинта будет пунктуальна.

Чары сработали за минуту до срока, и я насторожился. Высокая, довольно симпатичная девушка появилась в коридоре в точно назначенное время. Почему-то с ней шла не только сестра Миллер, которую я узнал по колдографии, но и какой-то мальчик. Пока они шли, я успел рассмотреть будущую миссис Флинт. Хорошенькая брюнеточка, а на фоне жениха так и вовсе красавица, но, пожалуй, главным её достоинством были глаза — внимательные, умные… Убедившись, что в коридоре нет нежелательных свидетелей, я отступил назад в кабинет, снял мантию, убрал её в карман и вышел к моим гостям, на всякий случай наложив на детей Силенцио.

— Привет, — поздоровался я, отметив, что она даже не вздрогнула от моего внезапного появления посреди коридора. — Ты Лина?

— Да. Это всё? — довольно холодно осведомилась она.

— Да, спасибо за помощь. Тебе лучше уйти.

— Я и не собиралась задерживаться. Привет передай, — невозмутимо бросила она и зашагала в обратном направлении.

М-да, идеальная будет жена, не зря Флинт её выбрал.

— Итак, кто я, вы наверняка знаете, так же как и то, что моё имя под запретом, — повернувшись к двум первокурсникам, доброжелательно сказал я, только сейчас узнав того самого мальчика, которому заживлял повреждённую руку в прошлый визит в Хогвартс. — О, старый знакомец! Фините.

— Здравствуйте! Вы вернулись! — тут же воскликнул мальчик, широко и искренне улыбнувшись.

— Да, только… Хм, как вас зовут-то?

— Стив. Стивен Харлоу.

— Шарлотта Миллер, — почти шёпотом ответила сестра Кристины, отступая за спину Стива.

— Не бойся, Шарли, это он мне руку вылечил!

— Тихо, ребята. Времени в обрез, так что слушайте внимательно. Шарлотта, твоя сестра — моя однокурсница, и она попросила вывести тебя из Хогвартса.

— Правда?!

Мерлин всемогущий, да как она выжила на Слизерине с такой наивностью во взоре?!

— Правда, — я постарался улыбнуться самой мягкой улыбкой, на какую только был способен. — Поэтому я сейчас снова наложу на тебя Силенцио, и мы быстро…

— А как же я?

Твою мать!

— Стив, понимаешь…

— Понимаю, — фыркнул он, отвернувшись, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слёзы. — Позаботьтесь о Шарлотте, ладно?

— Я… Стивен, кто твои родители?

— Их убили, сэр, — не поворачиваясь, ответил он. — Я жил с дядей прошлый год, но… Ну, я не нужен ему, понимаете? Он ещё в сентябре, сразу, как узнал о том, что я стал слизеринцем, написал, что будет только рад, если я… Ну, если меня кто-нибудь пригласит на каникулы, и я не вернусь в его дом. И больше он не писал…

Чёрт! Чёрт! Чёрт! Ну не могу я его бросить! Он сирота, племянник человека, которому не нужен, он — это я семь лет назад!

— Вот что, иди вперёд. Головой по сторонам не крути. Веди себя естественно, на меня не косись.

— Вы возьмёте меня с собой?!

— Я должен спросить у друзей, — опасаясь давать ему надежду, осторожно ответил я, но уже было слишком поздно — он уже мысленно жил со мной. — Идём к озеру.

Шарлотта безропотно позволила наложить на неё заклинание немоты и первой протянула руки, когда я сказал, что понесу её. Закутавшись в мантию-невидимку, я выглянул в коридор и зашагал к Чёрному озеру.

Северус убьёт меня за неоправданный риск. Драко с Эдрианом тоже будут недовольны. Я не могу забрать его…

Не будь рядом двух испуганных первокурсников, я бы точно побился головой о стену, по примеру Добби. Ещё в прошлый раз я понял, что Стивена бьют — вывих и растяжение не оставляли места для сомнений, сейчас я получил лишние подтверждения: он хромал, на шее виднелись синяки… Ну как оставлять его в школе?!

— Стив, стой! Поброди тут немного.

— Вы ведь вернётесь?

— Да, — односложно ответил я; дыхание сбилось — Шарлотта хоть и была мелкой, нести её было тяжело.

Я ускорился, почти бегом направляясь к Запретному лесу, но, не удержавшись, обернулся: немая обречённость — вот что я увидел.

— Рей? — негромко окликнул я ближайшие кусты, наконец-то опустив девчонку.

Мальсибер бесшумно возник передо мной.

— Я тут. Как всё прошло?

— Шарлотта, это Рей. Он доставит тебя к сестре. Не бойся, ладно?

— Ладно, — дрожащим голосом пролепетала та, неуверенно глядя то на меня, то на Мальсибера, но мне было не до её переживаний и страхов.

— Бастер? — вопросительно позвал Реймонд.

— Тот мальчик, которого я встретил в прошлый раз… Помнишь, я рассказывал?

— И что с ним? — с угрозой в голосе спросил он.

— Рей, я не могу его тут оставить!

— Да ты рехнулся! — зарычал Мальсибер, но тут же махнул рукой. — Так, напиши Драко, пусть встретит меня в парке, на нашем обычном месте. Я доставлю ему девчонку и вернусь за тобой.

— Зачем? Я вернусь за Стивеном и…

— Без «и»! Жди меня здесь! — рявкнул он таким тоном, что вздрогнула не только Шарлотта, но и я сам.

Хлопок аппарации напомнил, что времени на рефлексию нет. Быстро написав Драко, я получил в ответ короткое «иду» и стал ждать, грызя ноготь на большом пальце. Дурацкая привычка.

Итак, что мы имеем? А имеем мы всеобщее недовольство. Все, кроме Драко, и так были против моего похода в школу, но, уважая моё мнение, смирились. Теперь же… Чёрт! Рей уходил в ярости. Это к Снейпу у меня иммунитет, а вот разочарование в глазах остальных моих друзей — это то, что я предпочёл бы никогда не видеть.

Новый хлопок возвестил о возвращении Мальсибера, и я поспешил выбросить из головы депрессивные мысли.

— Дождался? — буркнул он.

— Конечно! Рей, я…

— Я! Ты чёртов эгоист, Бастер! На кой дьявол тебе сдался ребёнок?

Обидно, но я не стал спорить — для этого сейчас не время.

— Ты посмотри на него! Его тут обижают, он несчастен…

— И что? — язвительно хмыкнул Реймонд. — Не он первый, не он последний.

— Прости, — я опустил взгляд и, глубоко вздохнув, решительно бросил: — Я его не оставлю!

Мальсибер попытался возразить, удержать меня, но я уже бежал к Стивену.

* * *

Гнев Реймонда причинял боль, но выражение лица Стива с лихвой компенсировало любые неприятности. Когда я вернулся в сопровождении первокурсника, Рей не сказал ни слова, а стоило мне открыть рот, он тут же аппарировал. Вздохнув, я прижал к себе мальчика и тоже переместился.

Гайд-парк встретил нас снегом.

— Что, вашу мать, происходит?! — рявкнул Малфой, едва завидя меня. — Вы срываете меня посреди варки очень сложного состава, ни хрена не объясняете… Это ещё кто такой?!

— Драко, заткнись и возвращайся домой, — приказал Рей, забирая у него испуганную Шарлотту.

— Ну, знаешь ли…

— Я объясню всё позже, ладно? — попытался я сгладить ситуацию.

Малфой недобро зыркнул на меня, на Мальсибера и, сплюнув, аппарировал.

— Да не трясись ты!

Окрик подействовал совсем не так, как хотел Рей — девочка заплакала.

— Тише, малышка, не бойся. Сейчас мы доставим тебя к сестре…

Оттолкнув меня, Реймонд схватил её и исчез. Глубоко вздохнув, я улыбнулся Стиву — получилось наверняка жалко, — притянул его к себе и последовал за другом.

В квартире вкусно пахло ванилью, так что мой рот моментально наполнился слюной. Кристина обнимала рыдающую сестрёнку; Мальсибер молча подпирал стенку — на наше появление они почти не обратили внимания.

— Привет, — вымученно улыбнулся я хозяйке.

— Покорми детей, они не завтракали, — приказал Рей Кристине и, не дожидаясь даже формального согласия, обернулся ко мне: — Пойдём-ка, поговорим.

Боюсь представить, что он сейчас чувствует. Реймонд всегда умел мастерски притворяться. Северус утверждал, что ещё будучи первокурсником, Рей никогда не выходил из себя, даже в драках сохраняя ясную голову. Сейчас же я имел неудовольствие наблюдать разъярённого Пожирателя смерти.

Затолкав меня в спальню, он наложил запирающие и заглушающие чары и, крутя палочку в руке, обернулся ко мне:

— Ты — идиот!

— Знаю…

— Не перебивай! У нас куча проблем, а ты добавляешь новые. Эдриан с ног сбивается, пытаясь упрочить наше положение, а ты детей похищаешь!

— Но…

— Я поддержал тебя, когда тебе приспичило спасать девчонку, — не давая мне вставить и слова, наседал он. — Плевать мне и на Миллер, и на её сестру, но для тебя это было важно, и я встал на твою сторону, помог уговорить Сева… Какова Мордреда ты притащил пацана?! Я был уверен, что Азкабан вытравил идиотизм, я ошибался? Как и говорил Снейп, Гриффиндор — это диагноз?

— В тот раз…

— Бастер! Каким местом ты думал?! Долькопожиратель не оставит это происшествие без внимания. Твоих скудных умственных способностей хватит, чтобы понять, что ты нас всех подставил?!

Реймонд сделал паузу, дабы убедиться, что я слушаю внимательно, и перешёл к новому витку обвинений. Молча глядя себе под ноги, я больше не пытался оправдаться: пока Рей не успокоится, это бесполезная трата времени. Мне припомнили всё, что я успел совершить со времени побега, раскритиковали, обвинили в нежелании помогать… И всё в таких цветистых выражениях, что, не будь они направлены на меня, я бы заслушался.

Когда Мальсибер закончил орать и мы вышли, Кристина кормила детей завтраком. Её лицо сияло при взгляде на сестру, а остальное, кажется, сейчас её вообще не волновало. Рей сообщил, что Стивен остаётся, одним взглядом задавив в зародыше все возможные возражения, а потом и Шарлотта заступилась за друга — у Миллер не было шансов отказаться. Хотя мне кажется, она и не собиралась возражать.

Ну, хоть у кого-то день задался.

* * *

Реймонд не разговаривал со мной неделю. Пока Северус меня отчитывал, он не вмешивался, зато на тренировках отрывался по полной, буквально размазывая меня по полу и стенам. Нотт ограничился недовольной гримасой, предоставив другим ругать меня за ошибку. Один лишь Драко понял, чем я руководствовался, хотя одобрения я не получил и от него.

Помирились мы только на дне рождения Снейпа, когда мужчины выпили больше положенного и из пьяного великодушия меня простили.

После испорченного Рождества орденцы не показывались в Блэк-хаус, Норы больше не существовало, а до Ракушки мы пока не добрались, и свежие новости часто приходилось узнавать уже из «Пророка». Передовица сегодняшнего выпуска посвящалась Уизли. О «героях войны» в последнее время писали не часто, так что я даже обрадовался. Но длилось это недолго — пока взгляд не зацепился за имя Джорджа.

«По информации нашего источника, в новогоднюю ночь Джордж Уизли совершил попытку самоубийства, будучи всего в десяти ярдах от празднующих членов семьи…»

Я, конечно, рассчитывал его расстроить, но смерть Джорджа в мои планы не входила. К счастью, его успели спасти — Билл вовремя заподозрил неладное и вытащил брата из петли, однако все Уизли перепугались не на шутку и под воздействием стресса наговорили лишнего в коридоре Мунго, где абсолютно случайно находилась небезызвестная Рита. Теперь вся Англия знала, что не оправившийся после смерти брата-близнеца парень очень болезненно перенёс предательство невесты, предпочётшей ему — девушку, но последней каплей в чаше терпения Джорджа стало «отвратительное поведение антигероя Гарри Поттера, обанкротившее дело всей его жизни».

М-да, кто бы мог подумать, что, лишившись магазина, Уизли полезет в петлю?

— Если ты не планируешь довести до суицида ещё кого-нибудь из рыжих, им нужен перерыв, — сказал Эдриан, откладывая в сторону свой экземпляр «Ежедневного пророка». Положив себе омлет, он усмехнулся и риторически поинтересовался: — Интересно, это нормально, что потерю брата и уход невесты он пережить смог, а вот закрытие магазина — нет?

Я пожал плечами, сомневаясь, что дело действительно в магазине, скорее уж требования гоблинов стали последней каплей. И всё же на душе было неспокойно.

— Будет им перерыв. Ты говорил, что нужна помощь?

— Да, новый министр слишком туго закрутил гайки, количество недовольных растёт. Мне уже удалось вернуть расположение семи членов Визенгамота, чувствую, эта цифра вот-вот вырастет. Ходят слухи о новом законопроекте по защите магглов, если это правда, мы должны постараться, чтобы его не утвердили.

— Так чем я могу помочь?

— Вечером у вас с Реем свидание с миссис Бирстейн. У этой пожилой леди много таких же мумиеподобных подружек, чьи голоса будут нам очень кстати. Проследи, чтобы Мальсибер не довёл старуху до инфаркта, ну и убеди, что с нами выгоднее дружить.

— Сделаем, — понятливо кивнул я.

Пусть я мало что понимал в политике, одного моего присутствия было достаточно, чтобы попугайское повторение слов Эдриана оказывало именно то воздействие, на которое мы и рассчитывали. Сначала я просто поддакивал, когда взгляд уговариваемого человека падал на меня, теперь же цитировал Нотта сам, многозначительно замолкая, если не знал ответа на вопрос. Охватить всех чистокровных магов мы физически не могли, Эдриан с ног сбивался, пытаясь вернуть влияние консервативной партии, и один он не справлялся. Потому на встречи приходилось ходить и нам.

С Реем я буду в полной безопасности и смогу полностью сосредоточиться на том, что говорю, а убеждённость в собственной правоте — половина успеха. Вторая же половина — я сам. Поддержка Мальчика-Который-Выжил, как ни странно, высоко ценилась в чистокровных кругах.

Миссис Бирстейн удивила нас абсолютным отсутствием страха и гостеприимством. Мы возникли у неё в саду, играючи преодолев довольно серьёзную защиту, но, вместо криков и обморока, старуха улыбнулась и указала на скамью:

— Ну, наконец-то! Много же вам понадобилось времени, чтобы понять, что моя помощь полезна. Посидим на свежем воздухе или, может, чаю?

От свежего воздуха мы оказались — пусть согревающие чары и отлично работали, но январь не располагал к посиделкам на террасе, а вот чаем нас всё-таки напоили. Миссис Бирстейн («ах, зовите меня Берта»), оказалась очень умной женщиной, которую не меньше нашего волновала судьба магического мира.

— Я Альбуса знаю лет семьдесят, — прихлёбывая ароматный чай, делилась воспоминаниями миссис Бирстейн. — Одно время мы даже дружили, но он и тогда был одержим магглами. Вы читали книгу мисс Скитер? Так это всё правда. По крайней мере в том, что известно мне, автор не погрешила против истины. Дамблдор кинулся из одной крайности в другую: сначала хотел подчинить магглов, а когда не вышло, видимо, перепугался и принялся их защищать. Боюсь, он так и не оставил своих идей. Его ручной министр один за другим пропихивает глупые законы, ущемляющие права волшебников. Света без Тьмы быть не должно. Десятилетия я наблюдала за тем, как авторитет Альбуса подавляет здравый смысл у членов Визенгамота. Но сколько ж можно терпеть молча? Мы — нейтралы — следили, чтобы наш мир сохранял равновесие, и у нас это неплохо получалось. По крайней мере, долгие годы всё было спокойно, и даже Тот-Кого-Нельзя-Называть не мог поколебать застой магического мира, — миссис Бирстейн сделала паузу, внимательно смотря, какое впечатление произвели её слова, и, явно удовлетворившись увиденным, со вздохом продолжила: — Я помню Тома Риддла в молодости, потенциал у него был отличный. Он ведь приходил к нам. Не ко мне, конечно, я тогда старалась не лезть в мужские дела, но с моим покойным мужем разговаривал. И политику обсуждал, и планами делился, и поддержки искал. Да, ничего общего с тем, что недавно рвалось к власти, заливая страну кровью. Но я вам так скажу: что бы там ни писали о нём, каким монстром ни выставляли, мальчика таким сделал не кто иной, как Дамблдор. Директор Хогвартса невзлюбил его сразу — это было понятно, ведь он очернил юношу, лишив его возможности сделать блестящую карьеру, вот тот и пошёл по единственному оставленному ему пути — пути насилия. Но сейчас всё изменилось. У Альбуса больше нет противовеса, а без достойного соперника, антагониста, его геноцид чистокровных… — миссис Бирстейн вздохнула и замолчала. Окинув нас с Реем пристальным взглядом, она кивнула каким-то своим мыслям и прямо спросила: — Итак, что вы собираетесь делать?

Странно было слышать такие слова из уст пожилой леди. Эдриан подготовил нас к встрече, дал прочесть старые выпуски «Ежедневного пророка», интервью миссис Бирстейн, где она в довольно резкой манере высказывалась о политических планах как консерваторов, так и либералов, но я оказался не готов к тому, что она прямо скажет, что не Лорд, а Дамблдор был виноват в несчастьях Великобритании.

Взяв с Берты обет, мы рассказали о наших планах и том, чего уже успел достичь Нотт. Смиренно выслушав критику, мы получили несколько дельных советов и обещание содействия. Благодаря влиянию миссис Бирстейн, ко дню слушания мы обладали уже не семью, а двенадцатью голосами (мумиеподобные подружки прислушались к советам Берты и проголосовали именно так, как нам и было нужно), что и позволило отклонить законопроект.

Вообще недовольство чистокровных ни для кого не было секретом. Люди боялись открыто выступать против Дамблдора и героев войны, видя, как пропадают их оппоненты, но и молча сносить притеснения не могли.

Пропажа двух чистокровных слизеринцев прямо из Хогвартса наделала много шуму. На их поиски бросили половину личного состава Аврората, но ни Шарлотты, ни Стивена не обнаружили. О похищении почему-то никто сразу не подумал, детей искали в замке, потом в Хогсмиде, организовали поиск в Запретном лесу, но, разумеется, никаких следов не обнаружили. Факультет потрясли, не без того, но обвинениями не бросались: понимали, что своим первокурсникам слизеринцы вредить бы не стали. Допросили, осмотрели подземелья, но на этом и утёрлись. На невесту Флинта никому и в голову не пришло подумать — она была равенкловкой.

Пока пресса не слишком активно обвиняла Дамблдора, однако моя импульсивность благотворно сказалась на выгодном нам общественном мнении — недавние происшествия с его людьми направили ропот в нужное русло. Во многие головы одновременно пришли мысли, что «самое безопасное место в Великобритании» не так уж безопасно, а учитывая, что абсолютное большинство детей училось в Хогвартсе, даже сторонники самого директора забеспокоились.

Прямо обвинить Альбуса в халатности никто не осмелился, но Брустверу, уступая давлению общественности, пришлось направить в Хогвартс инспекцию, что само по себе не лучшим образом сказалось на репутации директора.

В ожидании результатов я решил навестить Стивена и Шарлотту, да и с Кристиной стоило поговорить более предметно, раз уж мы исполнили её просьбу. Кристина мне, кажется, даже обрадовалась, по крайней мере, тут же пригласила за стол и напоила чаем. Я понятия не имел, как вести себя теперь с ней, потому что она рвалась отплатить, предлагала и деньги, и артефакты, и даже себя; пришлось пообещать, что я обязательно приму её овеществлённую благодарность, когда придумаю, чем она может быть мне полезна. Пока же мы сошлись на том, что Миллер моя должница… Мы немного поболтали ни о чём, она рассказала, как непросто было добиться доверия Стивена, сколько времени и средств ушло на то, чтобы залечить все повреждения, что дети заработали за один семестр в «самом безопасном месте Британии», и как непросто вывести из детских организмов подавляющие магию зелья, и снова принялась благодарить за спасение сестры. Но в данный момент меня интересовало, что происходило за закрытыми дверями школы, так что разговор удалось повернуть в менее неловкую плоскость. Кристина позвала детей, потребовала от них максимальной честности, и я приступил к расспросам. Само собой, первокурсники мало что понимали, но видели они предостаточно, поэтому я и решил воспользоваться омутом памяти — информация лишней не бывает.

В отличие от друзей, которых интересовало поведение преподавательского состава и самого Дамблдора, а также гипотетическая возможность увидеть тех, кто является в школу без официального повода (вроде членов Ордена), мне хотелось узнать общее настроение учеников. Безнаказанность ещё никогда не выявляла лучшие стороны характера, так что хотелось понять, насколько студенты стали… хуже, что ли, за последний год.

Аппарировав домой, я попросил Кричера принести омут и заперся в своей комнате, рассчитывая в тишине и спокойствии ознакомиться с детскими впечатлениями. То, что я узнал, надолго испортило настроение. Оскорбления, заклинания в спину, издевательства, не говоря уже о такой мелочи, как постоянное снятие баллов со слизеринцев без всякого повода. Особенно усердствовали старосты.

А хуже всего дело обстояло на моём собственном факультете. Гриффиндорцы, даже младшекурсники, по непонятным причинам считали себя элитой школы, героями-победителями. Те дети, что со слезами и криками рвались к каминам, спеша эвакуироваться из осаждённого замка, без зазрения совести рассказывали о собственных подвигах — обезвреживании Пожирателей смерти. Мне было настолько противно, что пришлось то и дело устраивать перерывы в просмотре воспоминаний Стивена и Шарлотты — тошнота подкатывала к горлу, а желание отшлёпать этих псевдогероев просто зашкаливало.

И ради счастливой безопасной жизни этих моральных уродов я рисковал собой? Наверное, впервые я совершенно искренне пожалел, что Волдеморт проиграл: эти животные заслужили профилактические Круциатусы, как никто другой.

Но в просмотре была и положительная сторона: дети не обратили внимания на неформальное общение между профессором Вудом, которого терпеть не могли, и одной из гриффиндорских старшекурсниц, а вот я случайно узнал, что у Джинни роман с Олливером.

В голове тотчас же стал складываться план, однако моё вмешательство на сей раз не потребовалось — пока я прикидывал, что можно сделать с полученной информацией, события развивались.

Присутствие посторонних на территории, которую Альбус привык считать своей вотчиной, его явно не радовало, но и опасаться ему, казалось, было нечего — почти все инспектора входили в число его сторонников, а то и вовсе, как Энтони Голдстейн, были членами Ордена Феникса. А остальные либо благоговели перед громким именем, либо просто опасались выступать против. Вот только среди «посторонних» легко мог спрятаться злоумышленник.

Читая «Ежедневный пророк», я проклинал свою недогадливость: ну что мне стоило, будучи в школе, поставить пару «камер»? Ведь было же время! Но мне это и в голову не пришло, а теперь приходилось довольствоваться сухими строчками газеты.

«Третьего марта было совершенно нападение на одну из учениц Хогвартса. Директор отказался назвать имя пострадавшей, заверив, что её жизни уже ничто не угрожает, однако на вопрос о виновном профессор Дамблдор ответить не смог.

Так ли безопасен Хогвартс, как нам внушают?»

Мне, естественно, хотелось узнать подробности, но я не осмелился даже заикнуться о повторном визите в школу: прошлого раза вполне хватило, чтобы понять, что риск — удел гриффиндорцев, а не беглых узников Азкабана. Впрочем, на следующий день Рита порадовала читателей шокирующими новостями.

Воспользовавшись тем, что не все инспектора были знакомы между собой, злоумышленник пробрался в школу и напал на Джинни Уизли. Альбус не соврал, когда сказал, что её жизни ничего не угрожает, вот только забыл упомянуть, что девушка стала сквибом. Информации о применённом проклятии у Риты не было, о чём она прямо и написала, довольно искренне посочувствовав Джинни, но от шпильки в адрес Дамблдора не удержалась:

«Школа магии и волшебства, в которой дети рискуют лишиться и магии, и жизни — то ли это, о чём вы мечтаете для своих детей?»

В моём списке целей Джинни стояла отдельной строкой. На площади Гриммо она ни разу не появлялась (кажется, её до сих пор считали ребёнком), и потому я о ней забыл. Мы не виделись со второго мая, орденцы почти не упоминали её, так что я не знал, предавала ли она меня, и если да, то насколько её вина серьёзна. Всё, что я мог вменить ей в укор — роман с Оливером, но это было глупо и мелочно, ведь я сам поставил наши отношения на паузу, когда отправился искать крестражи… Поймав себя на этой мысли, я горько усмехнулся. Пора бы привыкнуть, что Уизли мне не друзья. Однако лично Джинни, насколько мне было известно, ничего плохого мне не делала, так что с приговором я не торопился. Но в любом случае наказание, на мой взгляд, было слишком жестоким.

Отбросив несвоевременную жалость, я вернулся к чтению.

«Нападение на мисс Уизли было затеяно с одной целью — выманить её семью.

Напомню нашим читателям, что за последние полгода на семейство Уизли одна за другой сыпались неприятности (читайте прошлые номера «Ежедневного пророка»), словно сама Магия ополчилась на них. Сегодня несчастье добралось до миссис Уизли.

Навещавшая дочь в Больничном крыле Хогвартса Молли Уизли была убита Рудольфусом Лестрейнджем, давно находящимся в розыске Пожирателем смерти…»

— А вот и Руди! — воскликнул Реймонд, одновременно со мной дочитавший до этого момента. — Я же говорил, что он в Англии! Отомстил-таки за убийство жены… Мордред! Его арестовали!.. Идиот! Зачем было лезть в школу, когда там толпа взрослых магов? Неужто так сложно было подстеречь Уизли в другом месте?

Я давно перестал хорошо относиться к миссис Уизли, и всё же смерти ей не желал. Собственно, я вообще не считал Молли противником: что взять с многодетной домохозяйки? Но жалко мне её не было, да и Рей правильно заметил — это была месть за Беллу, а потому никто из нас не в праве был осуждать Лестрейнджа. Пробежав глазами по тексту, я не увидел ответа на заинтересовавший меня вопрос, в конце статьи говорилось лишь о «прекрасной работе авроров» да печальных перспективах для самого Лестрейнджа. Дочитав описание ареста, я поднял голову и спросил:

— Рей, а ты не знаешь, что он за проклятие использовал на Джинни?

Успевший о чём-то задуматься Мальсибер сфокусировал на мне взгляд.

— Иными словами, ты хочешь узнать, обратимо ли оно?

— Угу.

— Само проклятие знаю — оно семейное, Лестрейнджи его иногда применяли к магглорождённым, когда нужно было обеспечить их сговорчивость или отсутствие без ликвидации. Но можно ли его снять?.. Нет, Бастер, понятия не имею. Жертвы либо умирали раньше, либо были врагами, помогать которым никто не собирался, так что я не особо интересовался. А что, ты хочешь ей помочь?

— Да не то что бы помочь… — я замолчал, задумавшись, зачем вообще спросил об этом, ведь судьба Джинни меня не слишком занимала, и после паузы неуверенно закончил: — Наверное, для общего развития спрашивал. Мало ли, вдруг пригодится?

— Мыслишь в правильном направлении, — с улыбкой похвалил он.

— Слушай, тут написано, что он был один. А где же второй Лестрейндж?

Реймонд ещё раз перечитал статью, ища, не пропустили ли мы упоминание о Рабастане, но в итоге пожал плечами.

— Сомневаюсь, чтобы братья разлучились. Стэн любил невестку как родную сестру, так что отомстить наверняка хотел не меньше Рудольфуса. Может, успел сбежать?

— Может… Рей, Джинни ещё в Хогвартсе.

— И что? — подозрительно прищурился Мальсибер.

— Она единственная, кто знает правду, — осторожно намекнул я.

— Ты в школу не пойдёшь!

— Сейчас, после ареста Лестрейнджа, они, должно быть, расслабились…

— Бастер! — вскочив из-за стола, Рей подошёл вплотную и, нависнув надо мной, угрожающе протянул: — Я запрещаю тебе покидать дом. Это понятно?

— Да, сэр, — я прекрасно видел по его глазам, что другого ответа Реймонд не примет.

Пару секунд он сверлил меня изучающим взглядом, после чего потрепал по волосам и вернулся на своё место.

— Я всё расскажу Эдриану. Не верю я в твоё благоразумие.

— «Я всё расскажу папе»! — передразнил я.

— И дяде Северусу, — буркнул он, но по улыбке стало понятно, что он больше не сердится, поверив в моё благоразумие.

— Мне скучно, Рей. После нового года вы не выпускаете меня из виду, контролируете каждый шаг. Я устал общаться со старухами!

— Думаешь, мне это доставляет удовольствие? Поверь, я тоже предпочёл бы более активное времяпрепровождение, но Эдриану нужна наша помощь…

— Так я же не отказываюсь помогать, — замахал я руками. — Просто хочу не только трудиться на благо родины, но и развлекаться в свободное время.

— А под развлечением ты подразумеваешь месть бывшим друзьям?

— Ну, не без того, — улыбнулся я. — Когда на меня охотились все Пожиратели смерти, я всё равно ходил в Хогсмид. Как видишь, ничего со мной не случилось. А теперь я стал умнее и осторожнее…

— Сейчас за тобой охотятся все авроры, и ты тоже хочешь в Хогсмид? — засмеялся Мальсибер. — Почему бы и нет? Из деревни удрать будет проще, чем из замка. Ладно, посмотрим, смогу ли я уговорить Нотта.

* * *

Уговаривать почти не пришлось: Эдриан окинул меня внимательным взглядом и спокойно пожал плечами:

— Разумеется, ты можешь прогуляться по Хогсмиду. Оборотное зелье, чары маскировки, порт-ключ в руку, и ходи, где тебе вздумается.

Я радостно улыбнулся. В Хогсмид собрался на следующий же день, рассчитывая на компанию Драко, но тот покачал головой, сославшись на необходимость закончить какое-то зелье, однако я видел, что Малфой не горит желанием идти в деревню, с которой было связанно много не слишком приятных воспоминаний.

В итоге я так никуда и не пошёл. Одному бродить по Хогсмиду было скучно, да и комиссия пока не собиралась покидать школу, так что студентов не выпускали из замка, а значит, никакой полезной информации я не получу.

Но скучать не пришлось. Пожирателей смерти захватили поиски Рабастана Лестрейнджа, к которым невольно присоединился и я. Следуя указаниям, я наравне со всеми носился по Лондону и пригороду, оставляя в тайных местах знаки, по которым Лестрейндж сможет понять, кто его ищет, и назначить встречу, и совершенно не думал, что будет, доведись мне с ним столкнуться. Глупо, конечно, но почему-то «лордовский палач» Мальсибер и «двуличный предатель» Снейп в числе друзей меня абсолютно не смущали, а вот другие Пожиратели — не «мои», — пугали.

Ураган событий, обрушившихся на меня за последний год, смог разметать много наносного, но не всё. Познакомившись с Реймондом, заново представившись Драко и Северусу, узнав Эдриана, я смог впустить их в свою жизнь и довериться, однако испытания так и не позволили сесть и в спокойной обстановке подумать обо всём, что непосредственно не касалось меня и тех, кто принимал участие в моей судьбе. Теперь же я задумался по-настоящему, благо тактичности чистокровным магам было не занимать, и, видя мою задумчивость, меня не пытались втянуть в диалог.

Первой ассоциацией с фамилией Лестрейндж была, конечно же, Беллатриса. Ненависть — неуместная и глупая — всколыхнулась тотчас же; я даже усмехнулся. За что ненавидеть Беллатрису? Уж не за смерть ли Сириуса, инициированную мной самим? Разумеется, у мадам Лестрейндж было мало привлекательных черт характера, но ненавидеть по привычке — перебор.

Что Белла сделала лично мне? Оскорбляла и угрожала? Право слово — ерунда. А её счёты с собственным кузеном или с Грейнджер не имеют ко мне никакого отношения. Рудольфус же с Рабастаном… Откровенно говоря, я вообще ничего о них не знал. Конечно, то, что они сделали с родителями Невилла — непростительно, но четырнадцать лет Азкабана — вполне достаточное наказание, да и что-то подсказывало, не просто так Пожиратели пытали Лонгботтомов.

— Решил?

Я вздрогнул, успев забыть, что в гостиной не один, и извинительно улыбнулся Драко.

— Кажется, да.

— О чём думал-то? Или меня это не касается?

Драко не выглядел обиженным невниманием, но мне самому стало неудобно, что я его игнорировал, потому решил ответить подробно:

— Понял, что ничего не знаю о твоём дяде, а Беллу ненавижу по привычке. Вот и задумался: зачем они напали на родителей Невилла?

Глаза Малфоя округлились в непритворном изумлении.

— Ты серьёзно?! О-о-о… прости.

Очевидно, эмоции проступили на моём лице, потому что Малфой смутился и быстро, проглатывая окончания, затараторил:

— Забываю, что ты был бесконечно далёк от событий магического мира. Эту историю знают, наверное, все, но вслух никто не обсуждает. Ну, знаешь, как это бывает?.. Лонгботтомы — авроры, по чьей вине погибли дети тёти Беллы. Это было ещё до моего рождения, но мама рассказывала, что тётка буквально помешалась…

— Постой! Родители Невилла убили детей?!

Подобное просто не укладывалась в голове. Конечно, была война, да и не знал я этих людей, но убивать детей…

— Не совсем. Но кузены погибли из-за них, — покачал головой Малфой. — Я не зря сказал «по их вине», а не «они убили». Ты, наверное, не знаешь, что ордер на арест Лестрейнджей был подписан после того, как те оказались в Азкабане?

— Как это?

Драко невесело усмехнулся.

— А вот так. Пожиратели смерти не устраивали шумных акций, что бы там ни плели сейчас Дамблдор с Бруствером. Противостояние было локальным по большей части. Маски придумывались не просто так, никому не хотелось лишиться комфортабельного существования и скрываться. Однако не всегда удавалось получить желаемое, и некоторые сторонники Лорда не смогли сохранить анонимность, так что фениксовцы знали врагов в лицо. В частности, Лестрейнджей. Отец говорил, что Дамблдор натравливал своих птенцов на весь Слизерин, и после выпуска те сплошными рядами шли под его знамёнами в Аврорат. Возвращаясь к тёте Белле… В восьмидесятом у неё было двое сыновей: старшему три, младшему год. Как ты понимаешь, молодой матери было не до участия в стычках, но фениксовцы её не забывали. И когда Лестрейнджи за чем-то пришли в Косой переулок и столкнулись с Лонгботтомами, завязалась безобразная ссора, в ходе которой миссис Лонгботтом не смогла сдержать свою магию… Ты знаешь, что у беременных очень нестабильный магический фон? — уточнил Драко и, когда я неопределённо мотнул головой, продолжил: — В общем, что она хотела наколдовать — неизвестно, но привело это к обрушению здания, и мои кузены погибли. Тётя Белла была ранена, потому не смогла ничего предпринять сразу, а дядя пытался спасти детей, голыми руками разбирал завал… Лонгботтомы успели скрыться, кажется, беременной стало плохо…

Драко замолчал, и долгое время в доме стояла тишина. Эта история радикально меняла всё. Не было хороших орденцев и плохих Пожирателей, случилась трагедия. Конечно, мать Невилла не виновата в случившемся, но понять чувства Беллатрисы, потерявшей обоих детей — очень просто. И как после такого не возненавидеть Лонгботтомов? Уверен, Беллатриса понимала, что случившееся — стечение неблагоприятных обстоятельств, но, чтобы не сойти с ума, ей нужен был тот, кого можно обвинить, и она выбрала Фрэнка и Алису… Знает ли правду Невилл? Судя по ненависти к Белле — нет. Иначе вёл бы себя совершенно иначе. Или, быть может, ему тоже нужно кого-то ненавидеть?..

— Может, и не знает, — пожал плечами Малфой, когда я озвучил сомнения. — А может, просто хочет отомстить.

— Почему Белла не тронула самого Невилла, когда пытала его родителей?

— Бастер, ты что?! — вскричал Драко с изумлением. — Ни один чистокровный маг никогда не навредит ребёнку осознанно. Что бы его родители ни совершили, маленький волшебник — неприкосновенен!

— Тебе напомнить, с чего началась моя история? — ехидно хмыкнул я, демонстративно проводя пальцем по лбу.

— Чистокровный, — ничуть не смутившись, повторил Драко. — А Лорд не был чистокровным. Да и, откровенно говоря, что-то нечисто в той истории, ты и сам понимаешь.

Пожав плечами, я встал и прошёлся по комнате.

— Я уже ни в чём не уверен. Весь мой мир перевернулся с ног на голову, и кому верить — непонятно. Я удивительно спокойно принял эти изменения. Конечно, злился, бесился, обижался, мечтал о мести… Но, Драко, ты знаешь меня с одиннадцати лет, разве не должен был я нестись сломя голову к Дамблдору, требуя ответы? Почему я повёл себя… Даже не знаю, как это назвать.

— Мы обсуждали это, — неуверенно протянул Малфой, словно всерьёз опасаясь, что я могу разозлиться на то, что Пожиратели обсуждали меня за спиной, — и пришли к выводу, что всё дело в крестраже. Ты очень изменился. И изменился в лучшую сторону. Я понял это ещё в Азкабане. Мальчик-Который-Выжил-чтобы-меня-раздражать не смог бы спокойно общаться со мной или Реем. Не принял бы Северуса. Не старался поддержать Эдриана. Твои реакции — не странные, просто взрослые. Непривычные, но правильные. Какой смысл идти за ответами к человеку, в честности которого усомнился? Зачем верить тому, кто обманывал? Какой смысл лезть в залитую грязью колею, если можно пойти новым путём по чистой траве? Ты действительно стал совершенно иным человеком, и нам всем нравится Бастер Блэк. И, Бастер, мы разберёмся во всём непонятном.

— Спасибо, — немного смущённо поблагодарил я. — А пока, думаю, стоит продолжить поиски Рабастана. Раз уж я понял, что не испытываю ненависти к совершенно незнакомому человеку. Да и подумать о следующем шаге стоит, пока есть время.

— Ты займись Рабастаном, а я пока пойду в лабораторию: скоро добавлять антенницу в зелье.

Я кивнул и остался один. Прежде чем продолжить поиски Лестрейнджа, я решил перекусить. Лениво жуя бутерброд, поглядывал на мониторы и раздумывал, кто станет моей следующей целью. С учётом свалившихся на них несчастий, Уизли перестали лезть на первый план, Грейнджер надолго лишилась возможности как-то повлиять на события магического мира, до Дамблдора я всё ещё не мог дотянуться — руки были коротки, — а Лили… с ней я решил разобраться в последнюю очередь. Может, испортить жизнь Вуду? Он мне не враг, конечно, но человек Дамблдора…

— Мы должны ему помочь!

Я едва не подпрыгнул в кресле, услышав резкий голос из монитора. Выругавшись под нос, что пропустил приход орденцев, повернулся к зеркалу, транслирующему события, происходящие на кухне Блэк-хауса, и удивлённо присвистнул. Между Ли Джорданом и МакГонагалл стояла бледная и растрёпанная Джинни.

— Мистер Джордан, я прекрасно понимаю ваше негодование, но поймите и вы, тут мы бессильны, — в голосе МакГонагалл звучало ничем не прикрытое недовольство. — Будь мистер Вуд студентом, никто бы и слова не сказал — мисс Уизли совершеннолетняя. Но Оливер учитель!

— Но, профессор… — голос Джинни, всегда громкий, звонкий, яркий, сейчас звучал едва слышно. — Мы любим друг друга…

— Мисс Уизли, связь преподавателя со студенткой…

— Но профессор!..

— Мне жаль, мисс Уизли, но тут я бессильна. Мистер Джордан, присмотрите за ней, — отведя взгляд от плачущей девушки, МакГонагалл покачала головой и направилась к камину. — Я свяжусь с Артуром.

Я не сразу понял, о чём идёт речь. Для меня, как и для Джинни, Вуд всегда был сокурсником, капитаном и вратарём нашей команды по квиддичу, и отношения Джинни с ним воспринимались именно как роман между парнем и девушкой. Однако Оливер перестал быть просто парнем, когда согласился преподавать полёты — теперь он был профессором Хогвартса, и за связь со студенткой, пусть и совершеннолетней, по головке его никто не погладит.

Порадовавшись, что Вуду даже без моего участия придётся пережить несколько не слишком приятных минут, я достал блокнот, намереваясь сообщить новости друзьям, но не успел: из камина вышел директор.

— Мне очень жаль, мисс Уизли… — без предисловий начал Дамблдор.

— Что с ним?! — вскочив с дивана, заплаканная Джинни молитвенно сложила руки перед грудью, с надеждой смотря на Альбуса. — Ему удалось скрыться?!

— К сожалению, мистера Вуда перехватили у камина…

Дамблдор ещё что-то говорил, Джинни рыдала, Ли переминался с ноги на ногу, а я шокированно смотрел на происходящее на первом этаже: в голове не укладывалось, что за пару поцелуев человека могут отправить в Азкабан. С этими мыслями я и покинул дом.

— Чему ты удивляешься? — невозмутимо пожал плечами Северус, когда за ужином я поведал обо всём друзьям. — В Хогвартсе учатся одиннадцатилетние дети, так что прецедентов быть не должно. Профессорам простят что угодно, от наличия метки до использования кровавого пера и воспитательного Круциатуса — но не это.

— Но Азкабан?..

— Бастер, в Попечительском совете нет молодёжи, что могла бы с пониманием отнестись к желаниям организма молодого учителя. Та же Августа Лонгботтом плюнет Дамблдору в лицо, заикнись тот о смягчении наказания. Да и Альбус, я более чем уверен в этом, не пошевелит и пальцем, чтобы помочь покусившемуся на невинность ученицы профессору.

— Джинни же совершеннолетняя и точно не невинная.

— Она студентка, — отрезал Снейп. — Вуд захотел семикурсницу, прекрасно. А если бы это была пятикурсница? Или ученица третьего курса?.. Как я и сказал: прецедентов быть не должно!

Мы с Драко переглянулись, одновременно передёрнув плечами. Совет Попечителей понять можно, они, без сомнения, правы в стремлении не допустить подобное в стенах школы, но… Впрочем, Вуд сам вырыл себе могилу, мне даже не пришлось её углублять или его подталкивать к краю, он прекрасно справился самостоятельно.

Что ж, одним именем в списке меньше. Кто станет следующей целью?..

Как Дамблдор ни пытался замять происшествие с Вудом, скандал получился громким. Министерская комиссия молчать не стала — просто не смогла, информация дошла не только до совета Попечителей, единогласно решивших уволить Оливера, но и до Визенгамота. Судили Вуда едва ли не полным составом, хотя и на закрытом заседании, но это не помешало слухам распространиться со скоростью лесного пожара. Судьба глупого парня, пошедшего на поводу у низменных желаний организма, после ареста мало кому была интересна, Вуда изолировали, а значит, он больше не представлял угрозы, а вот такую шикарную возможность подёргать за бороду Альбуса общественность не могла упустить. На Дамблдора посыпались все шишки. Ему припоминали всё: от ручного Пожирателя смерти до героя-психопата, от неадекватных клептоманов среди доверенных лиц до сексуального маньяка в штате…

— Рита в ударе, — зачитывая вслух особо забавные формулировки, Рей хохотал в голос. — Сев, ты вот возмущался насчёт мелочности мести Бастера, а теперь посмотри: одно к одному. Капли сливаются в мощный поток и становятся селем, который Дамблдору не остановить. А пока он будет по привычке пытаться — набьёт шишек.

— Не стоит преувеличивать. Все потуги Бастера для Альбуса не более чем досадные мелочи. Как лужа в коридоре от щенка.

— Не скажи, — негромко возразил Эдриан, но этого хватило, чтобы все с интересом обернулись к нему — стратегом среди нас был именно Нотт. — Если тебе нагадят в обувь — это мелочь, да. Но она заставит тебя потратить время на поиск другой пары туфель, рискуя опоздать, либо вынудит идти в мокрой и дурно пахнущей обуви, что в свою очередь испортит мнение о тебе других людей. И это не говоря про испорченное настроение. Плюс, мысли то и дело будут возвращаться к неприятности — то есть сосредоточиться на чём-то важном будет сложнее, что в свою очередь чревато последствиями. А уж если такая «лужа» станет ежедневным или хотя бы регулярным ритуалом, на одну только «покупку новой обуви» ты будешь тратить время и средства, которым нашёл бы более мудрое и выгодное применение. Дамблдору необходимо немедленно сжечь «испорченный гардероб», чтобы не осталось никаких намёков на его связь с проштрафившимися людьми. То есть вместо того, чтобы продвигать свои законы, он будет вынужден сосредоточиться на зачистке хвостов. Благодаря ребячеству Бастера наши шансы только что резко выросли.

Я довольно улыбнулся. Однако долго наслаждаться триумфом мне не дали: в свете открывшихся перспектив предстояло огромное количество дел. Ежедневно нам приходилось встречаться с различными людьми. Эдриан ко всем находил подход. Лесть, подкуп, шантаж или намёки на угрозу — он всегда знал, что требуется каждому конкретному человеку для принятия верного решения. Бывало так, что мы просто изображали безмолвную свиту, и этого хватало. А иногда приходилось уговаривать сомневающихся, и тогда в ход шли иные способы убеждения, порой даже нужно было выступать силовой поддержкой Эдриана. Объединяло эти визиты то, что приходилось держать лицо и изображать едва ли не статую Командора.

Всё большее число либералов переходило в лагерь нейтралов, те, кто ещё недавно поддерживал Дамблдора, отворачивались от него. Магический мир был мал, все друг друга знали, малейший намёк на информацию расходился широкими кругами слухов, и рябь долгое время привлекала внимание. Сохранить что-либо в тайне было невероятно сложно, у каждого был дядюшка, чей однокурсник знаком с тётушкой человека, который пострадал от интриг директора. Жертвуя пешками ради Общего Блага, Альбус нажил себе массу врагов среди родственников и знакомых этих пешек, словно не догадываясь, что некоторые являются (или имеют все шансы стать) фигурами. Порой Нотт посылал нас к людям, абсолютно не связанным с влиятельными личностями, но каждый раз оказывалось, что он выбрал правильно — какой-нибудь бывший сокурсник, с которым регулярно общалась супруга члена Визенгамота, становился объектом нашего интереса, и не проходило и пары дней, как наши слова трансформировались в личное мнение влиятельного человека, и вскоре принимались нужные нам решения.

Мы понимали, что развенчание Альбуса не только наша заслуга, но не могли не радоваться. Все гадости, что я делал членам Ордена Феникса, от которых Северус морщился и обвинял меня в мелочности, были незаметными камушками в плотине, поддерживающей уровень авторитета директора на недосягаемой высоте. И я эти камушки выковыривал. Конечно, течь не была фатальной, но трон под директором шатался. Пока мы не смели надеяться даже на регулярные выигрыши в мелких сражениях, не то что на победу в войне, однако раньше и это казалось недостижимым.

Пока мы с Драко и Реем исполняли приказы Нотта, Снейп не вылезал из лаборатории. Он злился, что не может помочь, поскольку не обладал ни звучной фамилией, ни именем в высших эшелонах власти, ни даже уважением общества (большая часть его презирала, меньшая — ненавидела), и из-за понимания этого его характер менялся не в лучшую сторону. За пару недель Северус умудрился даже Реймонда вывести из себя, а это говорило о многом.

На четверг было назначено заседание Визенгамота, где должен был быть рассмотрен законопроект «Об обязательной регистрации волшебников», не допустить утверждение которого стало делом чести для всех адекватных чистокровных магов. Согласно этому закону все маги от мала до велика подлежали переписи. Если бы речь шла только о палочках, никто, наверное, не стал бы возражать: всё равно Олливандер помнил все свои изделия и, в случае необходимости, с готовностью соглашался поделиться информацией со стражами правопорядка, а то и вовсе случайными людьми. Завести единый реестр, в котором бы фиксировались характеристики волшебных палочек и имя покупателя — приятного мало, конечно, но — почему нет?

Но Министерство пошло дальше. Альбус решил вообще упразднить понятие личного пространства и предложил собирать наиболее полную информацию о каждом маге. Если раньше слепок ауры или, как его ещё называли, магическую подпись, брали только у арестованных (а в случае снятия обвинений его уничтожали), то теперь планировалось снимать его и с законопослушных граждан. «Пока законопослушных», как сказал бы Грюм.

Но и этого им показалось мало. В реестр собирались вносить состав семьи и даже внешние данные магов!

Естественно, волшебники возмутились. Альбус привык, что его распоряжения не обсуждаются, а выполняются, и пустил на самотёк формирование общественного мнения по этому вопросу. Вернее, кому-то он это всё-таки поручил, однако результат был не впечатляющим. О маггловских паспортах многие даже не слышали, да и услышь они, непременно бы отказались: конфиденциальность и анонимность многим были по душе. Самым мягким аргументом против было недоумение, в чём отличие дамблдоровского нововведения от волдемордовской переписи грязнокровок? Лорд пергамент с печатью выдавал тем, кто доказал отсутствие маггловской крови, а Альбус предлагал вживлять маячок — не нужно будет волноваться, что потеряешь документ, да и случись что, проще будет настроить аппарацию и помочь. Так что всё это делалось, конечно же, ради Общего Блага.

На самом деле нам невероятно повезло, что Дамблдор оказался занят и не смог проследить за тем, как его распоряжение реализуется, потому что сделай он всё, как надо — нас бы ничто не спасло.

— Дамблдор даже не потрудился состряпать пару статеек в «Пророк», чтобы промыть мозги людям. Просто поставил перед фактом. Миссис Бирстейн, конечно, не допустит, чтобы закон приняли, но… И они ведь готовы на это, — с искренним непониманием качая головой, протянул Нотт, наблюдая, как собравшиеся на кухне Блэк-хауса орденцы обсуждают закон, — как скот быть заклеймёнными.

— По-моему, они настолько привыкли соглашаться с Дамблдором, что даже не думают, на что именно соглашаются.

— Так может, стоит раскрыть им глаза? — неуверенно предложил Малфой. Мы вопросительно повернулись к нему, и Драко пришлось пояснять: — Заказать статью Рите, в которой бы рассказывалось о реальном положении вещей. Не о выдуманных плюсах, а о реальных минусах.

— «Пророк» под колпаком у Дамблдора, статью не станут печатать, — возразил Эдриан. — Хотя идея здравая. В конце концов, мы нечего не теряем, если попробуем действовать так.

— Сколько у нас голосов? — оторвался от чтения толстого фолианта по защитной магии Мальсибер. — Этот законопроект не должен увидеть свет. Любой ценой.

— Не думаю, что Альбус выиграет на этом этапе, однако с Ритой нужно встретиться.

— На этом этапе? — зацепился я за формулировку. — Что это значит?

Нотт вздохнул.

— Альбус и не рассчитывает на победу сейчас. Как и всё новое, эта перепись не вызовет восторга у магов. Однако когда в следующий раз он попытается протолкнуть выгодную инициативу, возможно, изменив лишь название, маги не станут так активно протестовать, они увидят лишь то, что старик им покажет: пользу и уступку. Ладно, нам пора на встречу с Шафиком. Рей?

— Буду готов ко времени, — кивнул Мальсибер, снова углубляясь в чтение.

Обменявшись с Драко взглядами, мы синхронно встали из кресел.

— Мы в библиотеку, — сообщил я. — Если что — зовите.

* * *

Закон отклонили без проблем. Миссис Бирстейн не стала выбирать выражений для своей речи и разгромила все доводы оппонентов. Альбус воспринял поражение совершенно спокойно: как и предсказывал Эдриан, на победу он и не рассчитывал. Но расслабляться мы не спешили. Не знаю, кому принадлежала идея и кто её осуществлял, но вскоре после голосования Олливандер исчез, а когда вернулся — стало известно, что кто-то очень аккуратно стёр ему память. Не всю, лишь информацию о том, кому какая палочка принадлежит. Кто бы ни сделал это, большинство магов испытали облегчение; сам Олливандер с пониманием отнёсся к ситуации и даже не стал подавать заявление в Аврорат.

В середине апреля вышел новый декрет об образовании, согласно которому Альбуса восстановили в должности директора Хогвартса, и он сосредоточился на школе, перестав каждый день появляться в Министерстве. Активность Ордена Феникса тоже заметно уменьшилась.

— Что-то происходит, — отложив газету, негромко произнёс Нотт во время ужина.

Мы недоумевающе переглянулись: к чему относится эта реплика, было непонятно.

— О чём ты? — без интереса спросил Северус.

— Пока не знаю, — не смутился Эдриан, — но чувствую, что это затишье не к добру. Слишком всё спокойно. Подозрительно.

Мы моментально подобрались. Доверять собственным предчувствиям маги учатся сызмальства, так что никому не пришло в голову отмахнуться от слов Нотта.

— Предложения есть? — деловито поинтересовался Реймонд.

— Бастер, ты давно не общался с мисс Боунс. Исправь это.

— Понял, — тут же кивнул я, доставая блокнот и начиная писать текст с приглашением на совместный завтрак в маггловском кафе, где часто проходили наши встречи. — Что-то конкретное спрашивать?

Эдриан неопределённо пожал плечами. Северус смотрел в тарелку, в глазах Драко был тот же вопрос, что и в моих, а Рей мысленно находился далеко отсюда, что-то просчитывая. Так что чётких указаний я так и не получил. Что ж, импровизация мне не в новинку.

Не получив подтверждения, я немного удивился, но не насторожился. В конце концов, Сьюзен не всегда отвечала — только когда не могла прийти.

Помня о её работе в Мунго, время для встречи я выбрал раннее — друзья ещё спали.

Аппарировав в знакомую подворотню, я привычно проверил, не выветрились ли трансфигурационные чары с одежды, и зашагал в сторону кафе. Отсутствие прохожих я списал на раннее время, хотя и должен был вспомнить, что круглосуточное кафе никогда не пустовало. Никаких предчувствий у меня не было, нигде ничто не сжималось в преддверии неприятностей, сердце билось спокойно, так что нападение стало полной неожиданностью.

— Экспеллиармус! Ступефай!

Тело действовало быстрее разума — это меня и спасло. Едва услышав — не увидев даже! — первые слоги обезоруживающего заклинания, я метнулся в сторону, уходя с траектории луча, и через секунду уже и сам сжимал в руке волшебную палочку.

— Он за теми баками!

Отметив, что голоса незнакомы, я переместился за мусорным баком к выходу из переулка и, когда в футе от моего укрытия показалась рука, крепко сжимающая палочку, действовал автоматически:

— Силенцио! — негромко сказал я, выбив оружие резким ударом по запястью. Незнакомый мужчина открыл рот для того, чтобы предупредить напарника, не учтя моё заклинание, и я поспешил воспользоваться его растерянностью: — Ступефай!

Выпущенное в упор заклинание отбросило мужчину к стене за его спиной. Противный хруст костей заставил меня передёрнуться, но когда тело обмякло, я был наготове. Тихо опустив его на землю, я предпочёл не думать, жив ли он вообще, вместо этого подобрал волшебную палочку и, не дожидаясь, пока второй мужчина до меня доберётся, аппарировал в Гайд-парк. Переместившись ещё дважды, заметая следы на случай, если кому-то захочется проследить путь моей аппарации, я активировал порт-ключ, возвращаясь домой.

— У нас проблемы, — сообщил я завтракающим друзьям, входя в гостиную, и кинул трофейную палочку на стол. — Вместо Сьюзен меня ждала засада.

Тишину, казалось, можно было потрогать руками.

— Пожалуй, я проверю её дом, — вставая, бросил Рей. — Никому не покидать Блэк-хаус. Эд, напиши, что переносишь встречи, я сам отправлю твои письма. Северус, из лаборатории — ни шагу. Бастер, Драко…

— Мы поняли, — хмуро кивнул Малфой.

— Прекрасно. Присматривайте друг за другом на всякий случай.

— А ты куда?

— А я разберусь, какого Мордреда происходит.

После ухода Рея никто не спешил начинать разговор. Для нас было очевидно, что кандидатуры, лучше Мальсибера способной разобраться в ситуации — нет, но отпускать его одного неизвестно против скольких противников…

— Мы лишь помешаем, — резюмировал Нотт, подводя итог общим размышлениям.

Северус скривился так, словно решение Реймонда было прямым оскорблением его достоинства, и, не сказав ни слова, стремительно покинул столовую.

— Я в библиотеку, — вздохнув, сообщил Малфой.

— Может, в шахматы сыграем? — предложил я, не зная, как разрядить обстановку.

— Давай, — слегка улыбнулся Эдриан. — Ничего особого не произошло. Мы с самого начала знали, что мисс Боунс раскроют. Мы сделали всё, что могли, чтобы обезопасить её, так что… — он развёл руками, — неприятных сюрпризов быть не должно.

За Сьюзен я почти не волновался. Мы столько раз накладывали на неё Империус как раз на такой случай, что любая проверка стопроцентно подтвердит, что наша шпионка действовала против своей воли. Да и Северус много лет водил за нос и Дамблдора, и Лорда — подделывать воспоминания он научился настолько мастерски, что, наверное, и сам не смог бы отличить подделку от оригинала, — и научить желающих защитить свои мысли не поленился. В верности Боунс орденцы не должны усомниться.

— Знаю, — расставляя фигуры, кивнул я, — но всё равно как-то не по себе.

— Это нормально, Бастер, — делая ход королевской пешкой, мягко улыбнулся Нотт, — тебе не доводилось с холодным расчётом отправлять людей в бой, точно зная, что не все смогут вернуться.

— Ну почему же? Вспомни нашу с тобой встречу в Отделе тайн, тогда я именно что послал друзей на убой.

— Ты не знал, что их ждёт. Да и не верил, что опасность реальна.

Я промолчал. Конечно, Эдриан был прав. Я действительно не думал, насколько опасно наше путешествие в Министерство магии. То есть абстрактно догадывался, что Пожирателей смерти боятся не просто так, но не понимал всю серьёзность ситуации.

— Ты в курсе, что меня считают новым Тёмным Лордом? — разменяв вторую фигуру, возобновил я разговор. Эдриан кивнул, не отрывая взгляда от доски. — Скажи, ты тоже так думаешь?

— Видишь ли, Бастер, — медленно начал он, — я тешу себя иллюзией, что знаю тебя. Не перебивай, — попросил он, когда я открыл рот для возражений. — Наверняка Северус или Реймонд говорили тебе об этом, но я повторю: всё, что ты знал о Лорде — ложь. Ты хочешь перемен, справедливости, улучшения положения магов. Но и Лорд хотел того же. Путь насилия, который он был вынужден избрать, не самый худший вариант достижения желаемого. О нас говорили много плохого, и, хотя руки многих из нас обагрены кровью, мы лишь чуть превосходили в жестокости наших противников. Невинной крови на нас не было уже хотя бы потому, что невинных в политических войнах не бывает. Однако вернёмся к твоему вопросу…

Эдриан встал, принявшись мерить гостиную шагами, как делал всегда, когда обсуждался какой-нибудь сложный вопрос.

— Пока тебе не хватает знаний, силы, уверенности — я не считаю, что ты мог бы занять место Лорда. То, к чему он шёл десятилетиями, невозможно постичь…

Он замолчал, застыв перед окном, выходившим на маггловскую улицу, и его лицо приобрело настолько странное выражение, что я не смог удержаться — тоже подошёл к окну.

Понять, что удивило или разозлило Нотта, я не успел — он оттолкнул меня с дороги, бросаясь к выходу. Ничего не понимая, я открыл рот, чтобы окликнуть его, и машинально глянул в окно. И тут же выругался вполголоса, бросаясь следом.

Реакция Эдриана стала понятна: в десяти ярдах от дома стоял его сын Теодор.

Перепрыгивая через ступеньки, я нёсся вниз, не думая о том, что на первом этаже может быть кто-то из фениксовцев, что магглы наверняка заподозрят неладное, увидев, как из ниоткуда появляются люди, что, покинув дом, я рискую следом за Ноттом угодить в ловушку, из которой может не быть выхода — это было неважно.

Когда я наконец-то оказался на крыльце, Эдриан успел добежать до улыбающегося темноволосого парня; между ними оставалось не больше ярда. На какое-то мгновение меня сковал ужас, ведь то, что я собирался сделать, разобьёт моему другу сердце, но остаться в стороне я не мог, не веря, что это действительно сын Эдриана… Но всё оказалось ещё хуже.

— Тварь! — прорычал Нотт, сокращая дистанцию, и в следующую секунду кончик его волшебной палочки упёрся в горло испуганно замершего «Теодора». — Авада…

— Стой!!!

Мой крик всё же смог пробиться сквозь ярость и боль, и в последний миг его рука дрогнула: Авада пролетела в нескольких дюймах от «гостя».

Почувствовать облегчение я не успел — Эдриан досадливо поморщился, но, даже не глянув в мою сторону, нацелился заново.

— Отец…

Нотт вздрогнул, словно его ударили, и, кажется, разъярился ещё сильнее, но теперь я уже был достаточно близко, чтобы суметь его удержать, буквально повиснув на руке. Эдриан обжёг меня ненавидящим взглядом, а «Теодор» даже не сделал попытки отступить. Он что-то говорил о себе, о том, как нашёл отца, но на его жалкий лепет не обращали внимания: меня волновал лишь Эдриан, а сам Нотт был в таком состоянии, что все слова проходили мимо него.

Понимая, что не справлюсь с взбешённым крупным мужчиной, а рассчитывать на помощь не приходится, я обернулся к дому, заорав:

— Кричер!

— Чем Кричер…

— Перемести сюда Драко! — не дав эльфу возможности договорить, прокричал я, и снова обратился к Нотту: — Эдриан, пожалуйста!

— Уйди! — рыкнул тот, толкая меня в грудь.

Силы ему было не занимать — меня словно гиппогриф лягнул; дышать стало трудно, но отступить я не мог. Знал, что должен удержать друга от роковой ошибки!

— Эдриан…

— Что происхо…

— Помоги мне! — заорал я.

Драко не стал тратить время на вопросы, без возражений перехватив руку Эдриана. И только после этого обратил внимание на ещё одного участника событий, молча ожидавшего, чем кончится моё противостояние с Ноттом, и не делающего ни малейшей попытки ни успокоить «отца», ни сбежать. Глаза Малфоя изумлённо распахнулись, усилие, что он прикладывал для удержания разъярённого Эда, уменьшилось, и я понял, что счёт идёт на доли секунды. И всё же заметил удивление на лице «Теодора» — он явно не ожидал увидеть Малфоя. Даже моё появление не вызвало у него такой реакции.

Одним движением отскакивая от Эдриана и хватая за руку не успевшего среагировать «Теодора», я разорвал дистанцию и, за мгновение до того, как переместиться в Блэк-хаус, крикнул:

— Встретимся дома!

Дезориентированный «Теодор» не успел защититься, пара заклинаний — немота и неподвижность — и он не представлял угрозы.

— Хозяин?

Быстро обыскав «Теодора», я забрал спрятанную в ботинок запасную палочку и вшитый в воротник мантии порт-ключ, и только после этого обернулся к эльфу.

— Что?

— Мистер Нотт и мистер Малфой не могут войти в дом, — невозмутимо доложил тот.

— Впусти их, — махнул рукой я, решив не забивать голову поиском ответа на вопрос, почему, после полугода жизни в Блэк-хаусе, они не могут войти именно сейчас.

То, что Эдриан не готов к конструктивному диалогу, было очевидно с первого взгляда. Желание убить самозванца было отчётливо написано на его лице. Он тяжело дышал, а лопнувшие от крика сосуды в глазах делали и без того яростный взгляд откровенно пугающим. От Драко помощи тоже ждать не приходилось — он лишь чуть-чуть меньше Нотта желал уничтожить человека, посмевшего принять облик его лучшего друга. Они не слышали ничего из того, что я говорил. Или не хотели слышать.

Пока их останавливало то, что между самозванцем и Авадой стоял я, но с каждой секундой аргумент терял свою важность. Я проигрывал — я чувствовал это столь отчётливо, словно с палочки безутешного отца уже сорвалось убивающее проклятие.

— Что здесь происходит?

Мой облегчённый вздох удивил всех, но мне было наплевать.

Эдриан попытался было пожаловаться на моё вмешательство в его личные дела, Драко успел что-то сказать о самозванце, а я только и смог, что обратиться к нему по имени умоляющей интонацией:

— Рей…

Но Мальсиберу хватило одного моего слова, чтобы понять, что нужно делать.

— Эдриан, мы разберёмся сами.

— Но…

— Доверься мне, — твёрдо произнёс Реймонд, прямо встретив его взгляд и подталкивая к выходу. — Драко! Иди с ним.

Малфой скрипнул зубами, но подчинился: взяв Нотта за локоть, он потянул его к дверям. Эдриан пытался возражать, в глазах Малфоя тоже было несогласие, но Рей был как всегда убедителен.

— Рассказывай, — приказал Мальсибер, когда мы остались наедине с пленником.

Как он узнал, что нужен — загадка, которая в данный момент волновала меня меньше всего. Рухнув на стул, я по возможности кратко, без эмоциональных отступлений, пересказал, что произошло после его ухода.

Рей молчал и нахмурился, сверля взглядом «гостя». Наконец он обернулся ко мне, бросив:

— Почему не дал Эду разобраться? Что ты задумал?

Я ждал этого вопроса. Бросаясь между ноттовской Авадой и неизвестным, принявшим облик Теодора, я не думал ни о чём, действуя на голых инстинктах, однако нескольких секунд затишья мне хватило, чтобы понять, что у моего импульсивного решения была подоплёка.

— Прошёл почти год. Никто не стал бы столько времени хранить волосы Теодора.

— Ты думаешь…

— Да, — без колебаний кивнул я. — В любом случае, мы ничего не теряем. Ты видел Эдриана, ему нужны ответы. Судя по его реакции, он так и не смирился с неизвестностью. То, что он лучше себя контролирует, чем тот же Драко, не означает, что Малфой любит и волнуется о родителях больше, чем Нотт о единственном сыне. Рей, я понимаю, что прошу о многом, но Эдриан заслуживает того, чтобы рискнуть ради него и найти ответы. Для Драко мы так и не смогли ничего сделать, так давай хотя бы Эдриану поможем! Этот идиот, — я кивнул на пленника, — вряд ли знает многое, но хоть какую-то информацию ему должны были доверить. Не с улицы же орденцы взяли человека, которого решили использовать в качестве шпиона.

— Мне ситуация не слишком нравится, — после паузы протянул Реймонд. — Дамблдор слишком умён, чтобы всерьёз рассчитывать, что этот безумный план может сработать. Я уже не говорю о том, почему этот человек вообще крутился под окнами Блэк-хауса. Даже Сьюзен не знала, что мы живём тут. Так откуда Дамблдору стало известно, куда направлять шпиона?

— Ты же не думаешь?.. — я даже договорить не смог, запнувшись в начале реплики.

— Нет, — скривившись, махнул рукой Рей, — разумеется, я не подозреваю в предательстве никого из нас. Тут вопрос в другом: нас вычислили, или же орденцы просто уверены, что мы следим за их штабом?

Я вздохнул с нескрываемым облегчением.

— Тогда — слежка. Видимо, они рассчитывали, что, вне зависимости от того, поверим ли мы в настоящесть Теодора, мы в любом случае притащим его к себе для допроса… Дьявол!

Мальсибер выругался следом, принимаясь срывать одежду с пленника, ища маячок, по которому нас могут вычислить.

— Стоп, — сам себя остановил он через десять секунд. — Сигнальные чары не сдвинулись с карты, если они есть. Мы же всё ещё находимся там же, где ему полагается быть.

Пленник пытался изобразить ту реакцию, которая, по его мнению, должна была быть у Теодора, вот только злость и разочарование во взгляде полностью скрыть ему не удалось.

— Отлично, — хохотнул Мальсибер, тоже заметив эмоции парня. — Ну что, незваный гость, готов пообщаться?

Пленник активно закивал, вызвав на моём лице издевательскую полуулыбку: в отличие от него, я-то прекрасно знал, чего стоит ждать от Реймонда.

Оторвать Снейпа от котла ради того, чтобы провести допрос, нам не удалось. Повинуясь приказу Рея не покидать лабораторию, он затеял варку какого-то невероятно сложного зелья и не мог ни на мгновение от него отвлечься:

— Пока тут всё не взлетело на воздух — убирайся! — прорычал Северус, стоило мне показаться в дверях с просьбой помочь.

Кажется, он даже не посмотрел, кто именно заглянул в лабораторию. Зато я успел оценить сложность — четыре парующих котла, десяток досок с нарезанными ингредиентами, и обеими руками мешающий варево с разной скоростью Снейп.

— Я даже не успел сказать, зачем пришёл, — доложил я, вернувшись на первый этаж. — Северус занят, и лучше его не трогать.

— Ну что ж, — скривившись, развёл руками Мальсибер, как и я не имеющий понятия, где Снейп хранит веритасерум, — по-простому не получилось. Воспользуемся универсальным способом. Империо!

Мгновение назад настороженно блестящие глаза пленника тут же обессмыслились, складка между бровей разгладилась, упрямо сжатые губы расслабились — заклинание подействовало. Ни малейшей попытки сопротивления «Теодор» не предпринял, даже обидно как-то стало: Дамблдор совсем не уважает врагов, раз посылает таких людей к Пожирателям.

Реймонд задавал вопросы, «Теодор» — отвечал. В том, что он говорит правду, мы не сомневались, непростительные в исполнении Мальсибера всегда выходили мощными, но выяснить, к сожалению, удалось не много. Бывший гриффиндорец по имени Дерек (мне показалось знакомым имя, возможно, мы не раз здоровались в общей гостиной с этим человеком) не так давно присоединился к Ордену Феникса, поддавшись уговорам Ли Джордана — давнего приятеля, и, разумеется, ещё не успел заслужить доверие Дамблдора.

— Старик подстраховался и ничего не обсуждал в его присутствии, — резюмировал Реймонд через некоторое время. — Он нам больше не нужен.

К этому моменту заклинание было уже снято, и ничто не мешало пленнику думать, и от того, что он слышал, его охватывал страх.

— Интересно, зачем Дамблдор его послал? — вслух озвучил я недоумение.

— Кто знает? — пожал плечами Рей. — Может, вправду пытался таким образом вычислить наше местоположение? Потому что допустить мысль, что у Альбуса начался маразм и он рассчитывал, что маскарад удастся — глупость.

— Рей?

— М-м-м? — чуть повернув ко мне голову, он по-прежнему смотрел на пленника.

— Если Теодор жив, а я почти уверен в этом, мы не имеем права ничего не делать.

— Ты не знаешь…

— Вот и узнаем! — перебил я. И, не позволяя возразить, быстро продолжил: — От этого Дерека можно будет избавиться в любой момент, однако если я прав, мы должны хотя бы попытаться спасти Теодора. Произвести обмен… Ты же видел Эдриана, ему нужны ответы.

Отчаявшийся выбраться живым пленник быстро закивал.

— А ты вообще молчи! — буркнул Рей, досадливо морщась. — Та-а-ак… Давай-ка дождёмся Сева. Нотт с Малфоем вряд ли смогут мыслить непредвзято, а принимать вдвоём столь важные решения мы не должны.

— А этот?

— В камере посидит, — нехотя согласился Реймонд.

Мы с «Теодором» вздохнули с облегчением: он хотел жить, я — спасти младшего Нотта. Временно наши цели совпали, поэтому я и обратился к нему напрямую:

— Даже не думай о том, чтобы нам помешать. Ты жив только до тех пор, пока я считаю, что ты можешь оказаться полезным. Попытаешь навредить — я и пальцем не пошевелю, когда Рей будет тебя убивать. Напротив, помогу ему сделать твой конец болезненнее.

Дерек побледнел и активно закивал.

— Прекрасно, — хмыкнул Мальсибер и, подхватив несопротивляющегося «Теодора», поволок его к лестнице в подвал, где располагались камеры, бросив на ходу: — Не стоит пока ничего говорить Эдриану.

Я слабо улыбнулся, соглашаясь: пустая надежда лишь навредит.

Провожая глазами спотыкающегося пленника, я поймал себя на том, что даже не поморщился, грозя ему убийством. Кажется, я становлюсь таким же, как друзья — готовым идти к цели хоть по головам. Не то чтобы я и вправду планировал убийство, и не важно, что совершать его будет Рей, скорее всё же, угроза была лишь на словах… Хотя, буду откровенным с самим собой, если Дереком придётся пожертвовать, во мне вряд ли что-то дрогнет.

А ещё меня посетила мысль, что нам всем очень повезло, что никто из орденцев не решил именно в это время посетить штаб, потому что из-за волнения о конспирации мы все напрочь позабыли. Позвав Кричера, я приказал убрать все следы пребывания на первом этаже «посторонних» и спешно шагнул к лестнице — глупо будет попасться сейчас, когда появился шанс помочь Нотту вызволить из Азкабана сына.

* * *

Обсуждение произошедшего пришлось отложить из-за Эдриана: треволнения не лучшим образом сказались на состоянии его здоровья, и, в отсутствие колдомедика, которого мы, разумеется, пригласить не имели возможности, запрет на любые разговоры, могущие ему повредить, мы получили от Снейпа.

— Пока он не пропьёт курс восстанавливающих зелий — даже не приближайтесь к нему. Его сердце в отвратительном состоянии, и я не позволю ни вам, ни ему самому и дальше игнорировать это.

По меркам магов Нотт не был старым, так что для нас стало неприятной новостью, что он уже обзавёлся болячками.

— Разве волшебники болеют… такими заболеваниями? — не удержался я от вопроса, на что получил пространную лекцию о недопустимости халатного отношения к собственному здоровью, которым бравировали многие Пожиратели смерти.

Нотта мы оставили в покое, если можно так сказать, зато сами…

Придумать способ безопасной связи с Орденом Феникса было непросто. Письмо Дамблдору было плохой идеей — тот мог просто проигнорировать предложение обмена, если сочтёт, что наш пленник ему не нужен. Писать же на Гриммо мы сначала не хотели по той простой причине, что думали, будто орденцы пребывали в полной уверенности, что адрес их штаба по-прежнему никому не известен — Фиделиус вроде никто не снимал. С другой стороны, мы со Снейпом адрес знали, и, хоть ни один из нас не являлся хранителем тайны, мы могли провести с собой кого угодно… То есть, раз уж мы на самом деле прошли в этот дом, значит, защиту так и не изменили… Чувствуя, что начинаю путаться, я решил подумать позднее, почему Дамблдор не перекрыл нам доступ. Однако теперь ситуация была иной: раз они сами отправили своего человека на встречу с нами именно сюда, значит, классическое «ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь» перестало иметь значение. Ордену и так известно, что мы следим за домом, они лишь не знают, насколько буквально мы следим, так что глупо будет не воспользоваться этим.

— Нам нужно, чтобы они узнали все одновременно, — вслух рассуждал я за ужином. — Только так Дамблдор не сможет отмахнуться. Та же МакГонагалл не позволит проигнорировать бедственное положение своего недавнего студента. Да и среди молодёжи не все жестокие люди, может, кто из них даже дружил с нашим пленником.

— Пошлите им вопилер, — предложил Драко, входя в гостиную. Мы замолчали, всматриваясь в его лицо, и он поморщился. — Я в порядке.

— Драко…

— Я в порядке, — с нажимом повторил Малфой, садясь рядом со мной. — Теодор был моим лучшим другом с самого детства. Признаю, я не совсем адекватно отреагировал на его появление, но теперь…

— Драко, ты адекватно отреагировал, — перегнувшись через стол, Реймонд похлопал его по руке и улыбнулся. — Это было неправильно, но адекватно.

— Поверить не могу, что он был всё это время жив, а я…

— Ты не виноват! — поспешно вставил я.

Он отмахнулся, давая понять, что обсуждать это не намерен, и сменил тему:

— Так что вы решили?

Мы переглянулись.

— Бастер уверен, что парень жив, — медленно заговорил Мальсибер. — Если это действительно так…

— Мы хотим предложить орденцам обменять Теодора на пленника, — ввёл я его в курс.

— Думаешь, они согласятся? — недоверчиво, но с проступившей на лице надеждой спросил Малфой, смотря на каждого по очереди.

Я развёл руками:

— Другого шанса у нас может не быть. Второй раз подлог не сработает точно, а это значит…

— Что Теодор им больше не нужен, — опуская взгляд, понятливо закончил фразу Драко и вздохнул. — Я в деле, можете рассчитывать на меня.

— Вот и хорошо. Но Эдриану пока ни слова.

Малфой понятливо кивнул, и мы возобновили обсуждение.

Наверное, глядя на Дамблдора, я должен был проникнуться важностью многоступенчатых планов, но уже в который раз убеждался, что нет ничего лучше элементарных операций. В них просто нечему идти не так!

Действо мы назначили на пятничный вечер, ровно через неделю после появления «Теодора» — орденцы уже не раз встречались именно в это время. И для начала отправили Эдриана в дом Северуса — подальше от возможного источника волнения.

Отправив сову с вопилером из облюбованного почтового отделения на юге Шотландии, где не утруждали себя вопросами, я вернулся домой и вместе с остальными замер перед монитором, ожидая, когда соберутся члены Ордена Феникса и начнётся шоу.

— Что там с мисс Боунс? — нарушил тишину Северус.

Я едва не выругался вслух — я совсем забыл про Сьюзен!

— В Мунго, — поджал губы Рей. — По официальной версии — на неё магглы напали с целью ограбления.

— Магглы?! — изумился Драко.

— Удар по голове, никаких следов магии, — усмехнулся он. — Выпишут в понедельник, тогда и выясним, что да как.

— Следы зелий — раз уж заклинаний не было — уже будет не обнаружить, — дёрнул щекой Снейп.

— Потому и в понедельник, — хмыкнул Мальсибер, понявший то же самое задолго до друга. — С ней ничего серьёзного не произошло, но испугали её не слабо. Я проверил дом — всё чисто. Хотел поговорить с ней, но Сью увидела чужака и начала кричать. Объясниться я не успел, пришлось ретироваться.

— Итого нам известно, что в предательстве её не заподозрили, — сделал я вывод. — Допрашивали её на собрании Ордена или в месте, где она встречалась с Дамблдором.

— Верно. И это подводит нас к ещё одному выводу, — Реймонд сделал паузу, обвёл всех внимательным взглядом и со вздохом произнёс: — Старик понял, что этот дом для него больше не безопасен.

— Значит, мы наконец-то можем закрыть доступ посторонним, — пожал плечами Драко.

— Не всё так просто… — начал Снейп, но замолчал: в Блэк-хаус начали прибывать гости.

Первой из камина вышла МакГонагалл. Обведя взглядом комнату, она скривилась и достала палочку, принявшись накладывать очищающие чары. Минуту спустя к ней присоединились Кети Белл и Ли Джордан, а спустя ещё десять минут подтянулись остальные орденцы. Последним прибыл хмурый Дамблдор.

— Добрый вечер, друзья, — усаживаясь во главе стола, приветствовал всех директор. Выслушав нестройный ход голосов, он сцепил пальцы в замок и заговорил о делах Министерства.

— Сэр, — перебил Джордан, — Дерек пропал.

Альбус недовольно посмотрел на Ли.

— Не пропал, мистер Джордан, а выполняет моё поручение.

Ли явно хотел расспросить Дамблдора, но им помешала сова, выбравшая именно этот момент, чтобы с уханьем спланировать над столом, бросить дымящийся красный конверт и вылететь в заранее заботливо приоткрытое мною окно до того, как кто-нибудь успел её остановить.

— Альбус…

Возглас МакГонагалл оборвался — вопилер взорвался, и мой голос заполнил помещение.

— «Добрый вечер, Альбус. Надеюсь, у вас всё так же плохо, как и у меня. Ваш человек передаёт привет… Вы же помните бедолагу, которого оправили умирать под пытками Пожирателей смерти?»

Орденцы зароптали, бросая на Дамблдора вопросительные взгляды, но тот смотрел прямо перед собой.

— «Вам предлагается обмен: вы отпускаете Теодора Нотта, и ваш человек возвращается к вам живым. В противном случае, вы и сами это понимаете, Пожирателям нет смысла сохранять ему жизнь. Времени на размышления у вас нет, Теодор должен быть отпущен через час. Условия — элементарные. Приведите парня на площадь Гриммо. Как только он появится, вы увидите своего человека. Время пошло».

Стоило вопилеру рассыпаться пеплом, в гостиной поднялся шум. Молодёжь во главе с МакГонагалл призывали директора согласиться на обмен, но тот не спешил отвечать. Напряжённая поза и опущенный взгляд оставляли мало надежды на благоприятный для всех исход. Поняли это мы, поняли и фениксовцы, замолкая один за другим.

— Альбус, — обратилась МакГонагалл от имени собравшихся, — мы понимаем, это может быть ловушкой, но…

— Но? — перебил директор, выпрямляясь на обычном стуле, словно сидел по меньшей мере на троне. — Нет никаких «но», Минерва. Это ловушка. И мы не можем рисковать.

— Но сэр! Они же убьют Дерека!

— Мистер Джордан, ваш друг прекрасно знал, на что шёл, когда дал согласие на эту операцию.

— Альбус! — воскликнула МакГонагалл, пока Ли хватал ртом воздух, пытаясь подобрать слова для возражений. — Мы не имеем права сдаться! Мы должны сделать всё, чтобы спасти мальчика!

Спор длился минут пять. Дамблдор старался отвечать мягко, но его нежелание идти на компромисс было очевидно. Мы молча ждали, что он решит, постепенно утрачивая надежду, что орденцам удастся его уговорить.

— Пожиратели, по крайней мере, не бросают своих! Они готовы на всё, чтобы вытащить мальчишку Нотта, а мы… — Джордан говорил не громко, но то что он говорил — действовало.

О Дамблдоре можно было бы сказать много нелицеприятного, но дураком он точно не был, так что прекрасно понял, что ситуация сложилась не в его пользу, и самоустранившись, он потеряет доверии своих людей. Так что ему не осталось ничего иного, кроме как уступить.

— Хорошо, — хлопнув ладонью по столу, поднялся Альбус. — Я совершу обмен.

— Что-то не так, — протянул Рей, подавшись вперёд и чуть ли не касаясь носом монитора. — Старик что-то задумал.

— Это же Дамблдор, он всегда что-то задумывает, — успокоительно пожал плечами Снейп.

— Нет, Сев, дело не в этом. Ты видел, какое у него было выражение лица? — Мальсибер наконец оторвал взгляд от Альбуса и обернулся и, не увидев проблесков понимания, досадливо скривился. — Что ж вы такие невнимательные? Дамблдор торжествовал!

— Рей, а ты уверен? — осторожно возразил я. — Я кроме недовольства ничего не увидел.

— Бастер, иногда лучше промолчать, — фыркнул он, раздражаясь. — Сев! Ты же столько лет работал со стариком…

— Извини, но… Я верю, что тебе не показалось, но что ты предлагаешь? Отменить всё?

— Нет. Теодора мы должны попытаться вытащить, Бастер прав, другого шанса у нас просто не будет, но действовать придётся ещё осторожнее, чем планировалось.

— Куда уж осторожнее? — обиженно потянул я.

— Осторожность не бывает лишней! — отрезал Мальсибер, направившись к выходу из гостиной.

Проводив его глазами, мы снова повернулись к монитору, где увидели орденцев, с такими же выражениями смотрящими на спину директора, исчезающую в камине. Всё, что мы могли — ждать.

Минут пять прошли в полной тишине. Первым не выдержал Драко.

— Как думаете?..

— Никак, — отрезал Северус, вставая и подходя к окну. — Мы ничего не можем сделать. Ненавижу это!

— Все ненавидят, — пожал я плечами, призывая с ломберного столика поднос с чаем. — Что-нибудь происходит?

Снейп зыркнул на меня и не ответил. Пришлось самому идти к нему и выглядывать в окно, выходившее как раз на ту сторону, где должен был произойти обмен. Площадь была пуста.

Некоторое время мы делали вид, что просто так собрались в гостиной, но долго притворство не продержалось, и я, и Драко, и даже Северус нервничали всё отчётливее.

— Не надо было давать целый час! — пробурчал я, окончательно перебираясь на подоконник с чашкой. — Сколько можно возиться?

— Дамблдору же нужно приготовить собственную ловушку, раз уж он абсолютно уверен, что идёт в нашу.

— Ага, вот только мы ловушку не готовили.

— Бастер, это дезориентирует его, — злорадно улыбнулся Снейп, успевший взять себя в руки. — Я вам не рассказывал, как развлекался, когда полностью зависел от Альбуса? — он усмехнулся. — Он ото всех ждёт удара в спину, и это, в принципе, нормально, уж что-что, а врагов он наживать умеет. Но если с гриффиндорцами он может себе позволить небольшое доверие, просто потому, что в большинстве своём гриффиндорцы прямолинейны, от слизеринцев всегда ждёт подставу. Так вот я специально иногда действовал совершенно открыто. Альбус едва бороду не жевал от злости, что не мог разгадать, в чём подвох. Он часы и дни тратил на анализ ситуации или моего поведения, а второго дна не находил — его просто не было!

Мы с Драко улыбнулись.

— А это было третье дно, — хихикнул Малфой. — Кстати, нужно будет со Сьюзен обсудить…

— Альбус внизу! — воскликнул я, и Драко тут же замолчал, бросаясь ко мне. — Не один!

Северус поспешил присоединиться, потеснив меня, и они с Малфоем напряжённо всматривались в закутанного в тёмную мантию спутника директора, пытаясь понять, Теодор ли это.

Обмен произошёл быстро. Слегка загримированный Кричер материализовался прямо перед Дамблдором, схватил неизвестного за руку, исчезая вместе с ним с площади, а Рей активировал порт-ключ, перенёсший нашего пленника к директору.

Драко шумно выдохнул; я понял, что тоже задержал дыхание.

Дамблдор напряжённо осматривался, словно ожидал нападения, и не спешил покидать площадь, но нас он больше не интересовал.

— Ну что, последний штрих? — нервно улыбнулся я, подходя к клетке с почтовой совой. — Давай, красавица, лети на первый этаж и отдай послание.

Сова шустро выбралась на свободу, подцепила вопилер и вылетела в окно. Полминуты спустя из мониторов зазвучал мой голос.

— «Ваш человек свободен. Мы выполнили условия сделки. Конечно, его память чуть подправлена, но он не подвергался пыткам. Вы можете ненавидеть меня и Пожирателей смерти, но во лжи обвинить не можете».

В этот момент в кухню вошёл Дамблдор, ведя за собой дезориентированного Дерека. Джордан вскочил, бросаясь к другу, но замер под взглядом директора. Сказать никто из них ничего не успел — мой голос продолжил монолог:

— «Мы ещё не знаем, выполнили ли вы свою часть договора. Но скоро узнаем. И, Альбус, в ваших же интересах, чтобы Теодор Нотт был в порядке».

— Вы видели?! — закричал Драко, вцепившись в моё плечо. — Об этом Рей говорил!

— Что случилось?

— Дамблдор! Он и вправду торжествует! Салазар! Что же…

— Спокойно! — прикрикнул Северус, встряхивая Малфоя. — Рей скоро вернётся и всё расскажет.

— Если вернётся, — едва слышно прошептал Драко, но Снейп услышал и дал ему подзатыльник.

— Вернётся!

Спорить тот не стал. Усевшись в кресло, Драко сцепил пальцы в замок и сосредоточился на происходившем в кухне: разговоры орденцев могли прояснить ситуацию.

Наложив на Дерека несколько диагностических заклинаний и не выявив никаких следов от проклятий, орденцы заметно успокоились. Парня забросали вопросами, но тот ничего не мог рассказать о том, как провёл последнюю неделю — его воспоминания обрывались на том самом моменте, когда он прибыл на площадь Гриммо по приказу Дамблдора. Директор не выглядел разочарованным, видимо, успев смириться, что его план провалился, или, что было менее приятно, но, к сожалению, тоже вероятно, получив желаемое.

— Нотту тоже стёрли память? — поинтересовался Ли у директора, не получив ни одного ответа от приятеля. — Нам не повредит то, что его отпустили?

— Ни в коем случае, мистер Джордан, — улыбнулся Альбус, и я почувствовал, как волосы встают дыбом от ужаса: теперь и я увидел торжество в его взгляде.

И ничего хорошего нам это не сулило.

Орденцы вскоре покинули дом, а Рей так и не возвращался. Спустя час или около того в гостиной появился Кричер с сообщением, что переместил Эдриана прямо в его комнату: Северус тут же поспешил к Нотту, проверил, как тот, и, вернувшись, покачал головой:

— Эд понял, что мы что-то от него скрываем, и его это беспокоит. Пока он молчит, но, зная его характер, могу с уверенностью утверждать, долго это не продлится. Да и не нравится мне его состояние. Только шантажом удалось заставить его выпить зелье. Надеюсь, он проспит хотя бы пару часов… Дьявол! Где пикси носят Мальсибера?!

Этот вопрос волновал и нас. Приставания к Кричеру ничего не дали. Тот честно рассказал, как в три этапа (заметая следы) переместился вместе с Теодором (если то действительно был Нотт) в заранее условленное место, где и передал его с рук на руки Рею, после чего отправился в дом Снейпа в Ислингтоне за Эдрианом.

Часы пробили одиннадцать. Чай, бутерброды, второй ужин, снова чай с бутербродами — мы не знали, какой повод придумать для того, чтобы задержаться в гостиной. Ожидание выматывало не хуже физической нагрузки. Чем дольше оно длилось, тем более трагичные картины выдавал мой мозг — уж в фантазии я никогда не был ограничен.

Говорить не хотелось. То один, то другой из нас начинал разговор, чтобы нарушить гнетущее молчание, но реплики висли в паутине волнения.

— Да прекрати ты! — рявкнул Снейп, резко ударив меня по руке.

— Прости, — пристыженно буркнул я, поняв, что сгрыз ногти на левой руке почти до мяса, а ведь избавился от этой привычки уже давно. — Я переживаю.

— Мы все переживаем, — тихо признался он, чем, откровенно говоря, удивил: по части умения прятать эмоции Северус мог дать фору всем и каждому. — С Реем всё в порядке. У него куча порт-ключей, запасная палочка, он мог позвать Кричера, если бы нуждался в помощи… Не говоря уже о том, что Мальсибер не по зубам большинству магов. А ещё на нём сигнальные чары, которые молчат.

— Но тогда почему, во имя Мерлина, он до сих пор не вернулся?!

— А ты думаешь, директор просто так согласился на сделку? Наверняка он навешал на Теодора десяток следящих заклинаний! Рею нужно время, чтобы от них избавиться, — успокоительно буркнул Снейп.

И хотя мы понимали, что сказанное — правда, почему-то не верили, что задержка Реймонда объясняется так просто.

— Хозяин?

Мы все резко обернулись к эльфу.

— Что?! — подпрыгнул я.

— Вам стоит спуститься, — едва слышно доложил домовик, опустив взгляд.

Мы переглянулись, и… Я первым сорвался с места — подо мной словно пружина сработала. Перепрыгивая через ступеньки, я нёсся на первый этаж, ожидая увидеть что угодно: от бездыханного Реймонда до вооруженных автоматами авроров. Но к тому, что нас ждало, был не готов.

Никто не был готов.

Мальсибер стоял в центре гостиной бледный, с сжатыми от ярости зубами и горящим ненавистью взглядом. А у его ног сидел Теодор Нотт. Вернее то, что от него осталось.

— Тео?.. — сдавленно прохрипел Малфой, врезавшийся в мою спину. — Тео…

— О Салазар, — прошептал Снейп, остановившийся за нами. — Рей?..

Реймонд дёрнул щекой, не отвечая. На первый взгляд с ним ничего не случилось, так что повода отвести глаза от Теодора не было.

Шаги за спиной заставили меня резко обернуться: по лестнице спускался Эдриан. Северус дёрнулся было его останавливать, но оборвал движение в начале — уже было слишком поздно его останавливать, — тот увидел сына.

— Эд… — начал Снейп, но замолчал, наткнувшись на застывший взгляд друга.

— Тео… сынок…

От его голоса мурашки бежали по телу.

— Эдриан, тебе не стоит… — попытался я.

Нотт прошёл мимо нас, не обращая внимания на мои слова; рука Драко безвольно соскользнула с его рукава.

— Тео…

Эдриан не дошёл до сына пару ярдов, рухнув на колени, и завыл. По щекам Малфоя потекли слёзы. Я даже не знал Теодора лично, но сейчас, когда видел то, что от него осталось, у меня в горле вставал комок, а глаза щипало.

Ничего ужаснее этого мне не доводилось видеть.

Мы все застыли, не имея сил смотреть на горе Эдриана, но и отвернуться были не в состоянии. Первым в себя пришёл Северус: оттолкнув Драко, он бросился к Нотту и силой влил в него успокоительное. Если это и помогло, то слабо; Эдриан держал безвольное тело Теодора в своих объятиях, раскачивался и что-то бормотал.

В тишине прошли несколько минут, а мы так и стояли, не зная, что делать. Увести Эдриана мы бы не смогли — он просто не стал бы слушать, а сделать это насильно… он бы не простил. Ни один из нас не понимал — никто бы не смог такое понять! — насколько ему плохо, однако даже того, что чувствовали мы сами, было достаточно, чтобы не лезть.

Сжав плечо Драко, приободряя его, за что тот благодарно кивнул, я сделал шаг назад. Смотреть и дальше было невыносимо. Хотелось напиться и забыться, хотя бы просто не видеть слёз Нотта…

— Хозяин, — едва слышный шёпот отвлёк меня от созерцания отцовского горя. — Пойдёмте с Кричером.

Я готов был идти куда угодно, лишь бы не видеть то, что осталось от сына моего друга. Мы вышли в коридор и остановились перед портретом Вальбурги.

— Бастер, мне жаль, но…

Такой смущённой я её не видел никогда. Леди Блэк комкала в руках белоснежный носовой платок, смотрела чуть в сторону, да и вообще, весь её вид выражал неуверенность.

— Что случилось, бабушка? — устало поинтересовался я, не зная, чего мне хочется больше: остаться одному или отвлечься на решение каких-либо проблем, не связанных с состоянием Теодора.

— Видишь ли… Ох, не знаю, как начать!

— С начала, бабушка, начните с начала.

Но она покачала головой:

— Нельзя с начала. Времени может не быть. Эдриан убьёт тело сына. Поцелуй дементора — худшее, что может случиться с человеком. Такой участи никакому врагу не пожелаешь. Я сама потеряла обоих детей, и понимаю, как ему плохо… Бастер, знаю, ты ненавидишь всё, что связано с Лордом…

Я не понимал, почему Вальбурга мямлит и не решается сказать прямо, но не был настроен на долгие хождения вокруг да около — ситуация не располагала.

— Бабушка, да говорите уже!

Она сделала паузу и, глубоко вздохнув, посмотрела мне прямо в глаза.

— Регулус создал крестраж.

Меня словно по голове ударили. Её слова меня потрясли, шокировав едва ли меньше, чем вид жертвы дементора несколькими минутами ранее. Отступив от портрета, я ошарашенно замер. Крестраж?! Регулус создал крестраж?! Он же… Пещера… Р.А.Б… Он знал, что это такое, мог повторить путь Волдеморта, но… Он же хотел уничтожить медальон!

Мои мысли скакали как бешеные гиппогрифы, мешая понять, как я отношусь к неожиданной информации.

— Как это возможно?! — спросил я, поморщившись от того, насколько жалко это прозвучало: словно мне снова было одиннадцать, и Хадрид сообщил, что вся моя прежняя жизнь была ложью, а виноват в этом один-единственный человек. — Он же…

— Вы хотите тело Теодора? — хриплый голос Эдриана вывел меня из состояния шока; я резко обернулся и застыл, глядя на свидетелей нашего с Вальбургой диалога.

Оказывается, его слышали все: Северус с Драко застыли в дверях гостиной, Рей стоял рядом с Ноттом в ярде от меня — очевидно, не хотел оставлять друга ни на секунду одного, опасаясь его реакции…

— Прости, дорогой, но это мой единственный шанс, — заплакала Вальбурга.

Ничего не отвечая, Эдриан неопределённо мотнул головой и направился к лестнице.

Мы проводили его взглядами молча.

— Леди Блэк…

— Прости, Реймонд, — бабушка стёрла слёзы и упрямо обвела нас взглядом. — Мальчику уже ничто не поможет, а мой сын…

— Не нужно было об этом сейчас говорить, — шмыгнул носом Драко. — Но Эдриан и вправду хотел…

Он не договорил.

— Кричер, — позвал Снейп, — позаботься о… Теодоре, — его голос дрогнул. Домовик поклонился и засеменил в гостиную. — Остальным предлагаю выпить зелье Сна без сновидений. Без него вряд ли у кого-то из нас будет спокойная ночь, — мы покивали, и Северус двинулся в сторону лестницы, следом за Ноттом, бросив на ходу: — Пойду к Эдриану — ему нельзя оставаться сейчас одному.

* * *

Гомон птиц за окном и нагло лезущий в глаза солнечный луч заставили меня улыбнуться, однако в следующую секунду я вспомнил события вчерашнего дня и настроение мгновенно испортилось. Идти в нашу гостиную было страшно, не хотелось снова видеть то, что осталось от Теодора, но я понимал, что тихие проклятия в адрес Дамблдора ничуть не улучшат ситуацию.

Банальное приветствие царапнуло слух. Сев за стол, я по примеру Малфоя уткнулся в тарелку. Завтрак проходил в молчании. У меня было много вопросов… Пожалуй, слишком много, так что я даже не знал, какой задать первым и хочу ли я вообще получить ответы. Судя по тишине, сходные проблемы были и у остальных. Когда мы почти закончили трапезу, вошёл Эдриан.

— Доброе утро, — сухо приветствовал он, садясь на своё место.

Слова звучали как издёвка: утро было каким угодно, но точно не добрым.

Я дёрнулся было к Нотту, но чувствительный пинок под столом напомнил, что молчание — золото.

— Спасибо, Бастер, я в порядке, — мой порыв не остался незамеченным, и губы Эдриана даже попытались сложиться в вежливую улыбку, впрочем, безуспешно. Ограничившись кивком, он обвёл взглядом каждого сидящего за столом и спокойно произнёс: — Перед тем как Северус накачал меня зельями, я подумал, что леди Блэк не должна лишаться, возможно, единственного шанса воскресить сына из-за того, что мне невыносимо смотреть на бездушное тело собственного ребёнка. Сегодня с утра я всё ещё считаю, что это не худшая идея.

— Эд…

— Мой сын мёртв, Северус, — его голос предательски дрогнул, однако лицо по-прежнему представляло собой маску абсолютного спокойствия, — с этим ничего нельзя поделать. Уничтожив его тело, я не испытаю облегчения, а вот если не стану… у леди Блэк есть шансы увидеть своего сына вновь. Не вижу причин для отказа.

— Ты уверен? — повторил вопрос Снейп.

— Да.

И тут Северус сделал то, чего от него никто не ждал: вскочил, оббежал стол и обнял Нотта.

— Спасибо!

Я непонимающе смотрел на друзей довольно долгое время, пока не вспомнил первый визит в этот дом после Азкабана и слова бабушки о дружбе Регулуса со Снейпом. Вальбурга была не единственной, кто с замиранием сердца ждал решения Нотта, но понять это стало возможно только теперь, когда Северус признался. Его выдержка меня всегда поражала, но сегодня я окончательно уверился, что его владение собой достигло какого-то невероятного, откровенно запредельного уровня.

Остальной завтрак прошёл в тишине. После Нотт вернулся в свою комнату на втором этаже, сообщив, что ему нужно время и он хочет побыть один. Мы все понимающе промолчали. Снейп сразу после его ухода убежал в лабораторию, готовить зелья, необходимые для поддержания жизнеспособности тела Теодора и активации крестража. Мы остались втроём.

— Планы есть? — спросил Реймонд после паузы и, когда мы с Драко отрицательно замотали головами, поднялся из-за стола: — Тогда пойдёте со мной. Собирайтесь, прогуляемся на лоне природы.

Спорить ни один из нас не хотел, напротив, мы были только рады покинуть дом, наполненный тяжёлыми мыслями.

Через несколько минут мы вернулись в гостиную, готовые к выходу, Рей окинул нас скептическим взглядом и, положив руки нам на плечи, аппарировал.

— Где мы? — проформы ради уточнил Малфой.

— Это маггловский заповедник, — сообщил Мальсибер. — Хочешь спросить, зачем я вас сюда привёл? — Драко пожал плечами, словно говоря, что ему всё равно. — Затем, что нам нужно поймать одну интересную зверушку. Идёмте, по пути расскажу. Как вам известно, нам нужна поддержка Харрисона, к его мнению прислушиваются многие наши противники, и без него нам не сдвинуться с места…

Слова Рея о заказе одного из сомневающихся волшебников, пожелавшего в качестве взятки получить редкий ингредиент для зелья больной жены, не удивили, — среди перетягиваемых на нашу сторону магов были разные люди, в том числе и те, кто соглашался на сотрудничество только за мзду. Мы уже привыкли. А вот система защиты редких видов животных поразила. Оказалось, занесённые в Красную книгу звери продолжают гибнуть, несмотря на все усилия магглов — потому, что магов заборы и камеры видеонаблюдения не останавливали.

— Они же вымрут, — негромко возмутился я.

— Иначе вымрем мы, — парировал Рей.

— От того, что миссис Харрисон скончается, в мире ничего не изменится, а вот уничтожение целого вида… — начал я.

— Бастер, давай без патетики, — перебил Реймонд. — Нам нужна поддержка Харрисона. Шантажировать его нечем, потенциальные угрозы он игнорирует, остаётся подкуп. Цену он назвал. И она нас устроила.

— Если он готов перейти на нашу сторону ради зелья для жены, ради спасения её жизни…

— Предлагаешь похитить умирающую и пытать? — ехидно усмехнулся Мальсибер.

— Да.

Рей закашлялся, не ожидая от меня подобного ответа, и не нашёлся с возражениями. Драко и вовсе шокированно застыл на месте, не поверив, что я на самом деле сказал то, что он услышал. Вот только я не шутил, искренне считая, что человеческая жизнь не стоит гибели редкого животного.

Будучи ребёнком, я часто прятался от Дадли в школьной библиотеке, и поскольку долго читать было скучно, я предпочитал рассматривать книжки с картинками — почти всегда с различными животными. Мне нравилось узнавать об их повадках, местах обитания, и я всегда расстраивался, когда выяснялось, что какой-то зверь на грани вымирания. А уж прочитав историю Маугли, я и вовсе почти год мечтал о том, как поселюсь в лесу со стаей волков. Мои отношения с людьми не складывались, и я искал замену среди бродячих собак или уличных котов. И страдания зверей трогали меня значительно сильнее боли, испытываемой людьми. По большей части люди сами были виноваты в своём положении, могли обратиться за помощью и получить её, а звери никому не были интересны, страдая тихо и незаметно…

И потому убийство пушистого комочка было для меня неприемлемой ценой за поддержку Харрисона.

Вокруг шумел почти дикий лес. Шелест листьев, звон далёкого ручья, пение птиц, признаться, это расслабляло и настраивало на миролюбивый лад, и всё же я не мог успокоиться и перестать думать о несчастном животном, которое должно было заплатить жизнью за то, что нам нужно было заполучить голос Харрисона.

Что делает Рей, я не понимал, как и то, каким образом он рассчитывает поймать липовую лису — редчайший магический вид лис, чья селезёнка использовалась в некоторых дорогостоящих лечебных зельях.

— И как его ловить?

— Он сам придёт, — спокойно ответ Мальсибер, расстилая одеяло и усаживаясь на него. — Они потому и вымирают, что магические лисы доверчивы.

Настроение ещё сильнее упало. Минут пятнадцать я просто стоял, привалившись плечом к дереву, пытаясь подавить жалость к неразумной зверушке, однако не сдержался:

— Мы не должны…

— Бастер, — повернулся Рей ко мне, — не хочешь участвовать — возвращайся домой. Но мешать я тебе не позволю.

— Но ведь можно как-то…

— Тихо!

Я покорно заткнулся, наблюдая, как ярко-рыжее существо огненного окраса, мало напоминающее обычную лисицу, осторожно ступает по поляне, с каждым шагом приближаясь к ловушке.

— Джеминио! — резко воскликнул я, направив палочку на лиса.

Животное вздрогнуло и в мгновение ока скрылось в подлеске. Реймонд выругался.

— И чего ты добился?

— Вот тебе твой лис, — неуверенно улыбнулся я, подходя к копии и опускаясь перед ним на корточки. Магический зверь не предпринимал попыток убежать, принюхиваясь к моей руке. — И убивать настоящего не нужно.

Мальсибер застонал от разочарования.

— Драко, забери этого кретина домой. А мне нужно выполнить заказ нашего будущего сторонника.

* * *

Драко без предупреждения аппарировал нас обратно в Блэк-хаус — я не успел даже рот открыть для возражений. Его осуждающий взгляд не улучшил моё и без того отвратительное настроение, так что я скрылся в своей комнате. Я повёл себя как избалованный ребёнок, глупо отрицать, но согласиться и помочь в убийстве лиса было выше моих сил.

Развалившись на постели, я усилием воли выбросил эти мысли из головы, не желая накручивать себя ещё сильнее, но стало лишь хуже: мысли свернули на ситуацию с Теодором. Я размышлял, стоит ли казниться за настойчивость, приведшую к боли Эдриана. Ведь именно я ратовал за то, чтобы вытащить Теодора из плена. Конечно, я хотел поступить правильно, спасти парня и воссоединить семью Ноттов, но служило ли это оправданием? Может, я так и не поумнел? Ведь мне даже в голову не пришло, что Дамблдор способен так обойтись с телом проигравшего врага.

До этого момента я был уверен, что в поступках директора всегда есть рациональное зерно. Пусть мне многое не нравилось или было не понятно, пусть я ненавидел Дамблдора за то, что он сделал с моей жизнью, тем не менее я верил, что причина была. Непонятная мне, но веская. Но теперь усомнился. Чем, кроме крайней жестокости, можно объяснить произошедшее? Кем нужно быть, чтобы возродить надежду в сердце безутешного отца, а потом так поступить с его сыном? Или…

Я перевернулся и нахмурился. Может, я снова не беспристрастен? Можно ли обвинить Дамблдора в том, что он использует всё для победы? Предложение исходило не от него — это была моя идея. Но зачем он сохранил подобие жизни телу младшего Нотта? Только ли ради ингредиентов для оборотного зелья? Вот уж вряд ли. Гораздо проще было обрить Теодора налысо — хранить пакет волос намного проще, нежели поддерживать существование безвольного тела. И это уже не говоря о том, что натравливать дементора на младшего Нотта не было причин — парень не был Пожирателем смерти и даже не принимал активного участия в Последней битве. Его не за что было даже в Азкабан сажать… Но директор ничего не делает просто так, а это означает, что он предвидел, что Теодор ещё может послужить ему даже в таком жалком состоянии.

С Теодора мысли плавно перешли на Регулуса. Конечно, я о нём мало что знал, он ведь умер ещё до моего рождения, но считал, что понимаю мотивы, которые им двигали. Однако в свете новых фактов было очевидно, что его поход в пещеру и подмена медальона были вызваны вовсе не ужасом перед осознанием совершённого Лордом разделения души. Тогда зачем он это сделал?

Регулус был Пожирателем смерти, он сам подставил руку под метку, его никто не заставлял. Со слов Сириуса и Северуса — кардинально по-разному относившихся к нему, — можно было примерно понять, что Регулус был за человек, и создание крестража не вписывалось в схему его личности.

Прошли времена, когда мысль об убийстве вызывала во мне отвращение и ужас. Да и разделение души, как я понял из слов Пожирателей смерти, лишь подтвердивших то, что я понял после просмотра лордовских воспоминаний, не вредило телу и разуму, не искажало психику, а лишь гарантировало жизнь. Разумеется, если подходить к делу без лишнего фанатизма и остановиться на одном крестраже. Но в моём мире Регулус воспринимался эдаким героем-гриффиндорцем, пожертвовавшим жизнью ради возможности приблизить смерть Волдеморта, и, несмотря на прошедший год, мнение так и не изменилось.

— Когда уже я перестану вешать ярлыки? — простонал я вслух, накрывая голову подушкой.

Итак, что я знаю о младшем Блэке?..

— Бастер? — стукнул по двери костяшками пальцев, привлекая моё внимание, в приоткрытый проём заглянул Драко. — Тебя Рей зовёт.

— Сейчас, — нехотя встав, я следом за Малфоем спустился в гостиную. — Чего?

— Тебе же было жалко его? — хмыкнул Мальсибер, кивая куда-то вправо от себя. — Вот и позаботься.

Обойдя стол, я увидел клетку, в которой лежало нечто ярко-рыжее.

— Это?..

— Для зелья требуется лишь селезёнка, которая не очень-то нужна телу для нормального существования. Так что Северус извлёк орган, не убивая донора. Если выходишь — можно будет отпустить обратно в лес.

— Спасибо! — искренне улыбнулся я, левитируя клетку к выходу. Настроение тут же скакнуло вверх. — Я рад, что вы его не убили.

Лис даже не дёрнулся, оказавшись в воздухе. Приоткрыв глаза, он посмотрел на меня сквозь сетку клетки и снова доверчиво их закрыл. Как бы всё ни было плохо в дальнейшем, хотя бы одну жизнь я спасу.

— Не бойся, — тихо обратился я к животному, — со мной ты в безопасности.

После треволнений последних дней возня с лисом пришлась очень кстати. Доверчивость дикого зверя зашкаливала. Он не возражал против смены повязки, с удовольствием ел с моих рук и беспрепятственно позволял себя гладить. Признаться, я наслаждался возможностью заботиться о нем — с раннего детства я хотел стать хозяином хоть какого-то зверька; готов был на что угодно, лишь бы мне разрешили завести питомца, хоть хомячка, но, конечно же, так и не осмелился попросить. Знал, что тётя Петунья ни за что не позволил осквернить её стерильно чистый дом присутствием «грязной твари», а чуть позже уже и сам засомневался, что стоит заводить об этом разговор: с таким соседом, как кузен, любое животное жило бы в состоянии перманентной опасности для себя.

Хэдвиг появилась практически против моей воли. Я очень любил её, но сколько же проблем мне принёс этот подарок Хагрида!.. Если бы меня спросили, я бы точно не выбрал птицу, да лучше бы Хагрид мне мороженое купил! В маггловском доме сова была просто неуместна; Дурсли её ненавидели, и мне приходилось постоянно балансировать на грани, стараясь уберечь её от магглов, магглов от неё, а себя от того, чтобы не выпустить её навсегда: я знал, что птице плохо в клетке, и что без неё отношения родственников ко мне было бы лучше, но уже ничего не мог изменить — Хэдвиг стала не просто средством связи с друзьями, она сама стала мне другом.

Купить другую сову после гибели моей любимицы я не смог, и не только из-за отсутствия дома и необходимости скрываться, но теперь…

— Кошку завести, что ли? — риторически поинтересовался я за ужином.

Друзья как-то странно на меня посмотрели, но промолчали.

— На случай, если ты всерьёз обдумываешь вопрос с кошкой… Домашний арест всё ещё в силе, — напомнил Мальсибер, когда мы перешли к десерту. — Мне пока не удалось выяснить, что известно Дамблдору, так что…

— Мне нужно встретиться с миссис Бирстейн, — сообщил Нотт напряжённым тоном, ясно давая понять, что это не прихоть, а насущная необходимость.

— А мне нужно в Лютный, — поддержал Снейп.

— А мне нужно, чтобы никого из вас не схватили люди Дамблдора, — холодно отрезал Реймонд, поочерёдно глядя на каждого из присутствующих тем самым взглядом, что обычно пресекал любые возражения. Однако за время вынужденного заточения мы все устали от ограничений, и потому взгляд сработал лишь частично: мы с Драко покорно кивнули, принимая правила, а вот старшие товарищи не отступили так легко.

— То, что приманку оставили на площади Гриммо, говорит лишь о том, что Альбус знал, что мы будем следить за домом, — покачал головой Северус. — Не ищи глубинный смысл там, где его нет.

— Сначала я должен убедиться в твоей правоте, — равнодушно пожал плечами Мальсибер, явно не намереваясь менять планы из-за чьего-то недовольства. — И ты, кажется, забыл, что первопричиной домашнего ареста была не эта ситуация с Теодором, а засада, в которую угодил Бастер, отправившись на встречу с мисс Боунс.

Северус поморщился: не удивлюсь, если он вправду позабыл, с чего всё началось. Да и не мудрено, Снейп не вылезал из лаборатории, ведь помимо зелий на продажу он теперь варил массу составов для поддержания жизни в теле Теодора, ему было не до реальной жизни за стенками котлов.

— И сколько ты будешь убеждаться? — через минуту возобновил разговор Снейп. — У меня зелья недоварены из-за отсутствия нужных ингредиентов…

— Столько, сколько придётся.

— Рей, у тебя паранойя, — повысил он голос.

— Это не значит, что я не прав, — Реймонд прямо встретил его взгляд, и Северусу пришлось первому опустить глаза — он наконец-то осознал серьёзность ситуации. — Моя, как ты выражаешься, паранойя, не единожды спасала мне жизнь. Так что я скорее доверюсь ей, чем неподтверждённым утверждениям, что нам ничто не грозит. Лучше быть живым параноиком, Северус.

— Делай, что хочешь, — махнул Снейп рукой, вставая из-за стола. — Только прошу — не затягивай. Я не настаивал бы, не будь это важно.

* * *

В воскресенье мы обычно собирались в гостиной на ланч и болтали обо всём на свете, но сегодня настроения ни у кого не было — и так провели много времени вместе за последнюю неделю, и вскоре мы разошлись. Я возился с лисом, стараясь не думать о серьёзных вещах, чтобы не впадать в уныние, Эдриан оккупировал библиотеку, в попытках отвлечься пытаясь сосредоточиться на повседневных делах и политике и строчил письма союзникам, Северус с Драко заперлись в лаборатории… А Рей вообще отсутствовал.

Стук в дверь заставил меня отвлечься от чесания живота фырчащего от удовольствия животного.

— Войдите.

— У нас гости, хозяин, — доложил Кричер.

Я нехотя спустился к мониторам. Рон с Джорджем молча сидели на кухне, гипнотизируя взглядами стаканы. Вид у обоих был похоронный.

— За Фреда!

— За Фреда!

Они не чокаясь выпили, а я недоумевающе посмотрел в окно, словно хмурое небо могло дать ответ на мой вопрос:

— Какой сегодня день?

— Воскресенье, — услужливо ответил Кричер.

— А дата? — нетерпеливо уточнил я.

— Второе мая.

Внутри что-то сжалось. Вот и год пролетел, а я и не заметил.

— Принеси мне виски, Кричер.

— Час дня, Бастер. Не рано ли для виски? — поинтересовался Эдриан, входя в гостиную.

— Где-то уже вечер, — философски пожал я плечами, — так что нормально. Сегодня второе мая.

Пару секунд Нотт смотрел на меня непонимающе, а затем по его лицу пробежала тень. Подойдя к столику, он положил свитки пергамента и, склонив голову к плечу, посмотрел на меня.

— Хм… ясно. Кричер, неси бокалы. Кто там? — кивнул он на монитор, когда эльф исполнил приказ и ретировался.

— Уизли. Фреда поминают.

— Ясно. А мы?

— Что мы? — не понял я.

— Мы — поминаем кого, или празднуем?

Я не нашёлся с ответом.

— В этом и проблема, — возобновил разговор Эдриан спустя пару минут, — люди предпочитают балансировать между двух стульев, боясь выбрать, на какой сесть. Я сейчас не только о тебе. В мире не два цвета — чёрный и белый, — но почему-то выбор стороны считают таким же простым, как в шахматах. Это идеология пешек. Игрок не становится чёрным или белым — игрок всегда серый.

— К чему ты ведёшь?

— Я — чёрный?

— Я не понимаю, — честно признался я.

— Было два лагеря: Лорда и Дамблдора. Так? — пустился в объяснения Нотт, усаживаясь в глубокое кресло, и потянулся за стаканом с огневиски. Я кивнул. — Тёмный и Светлый. Заметь, не чёрный и белый, а именно тёмный и светлый.

— И что? — всё ещё не понимая, к чему он ведёт, уточнил я.

— То, мой дорогой друг, что Лорд не был абсолютным злом, а Дамблдор — добром.

— Я знаю.

— Нет, Бастер. Тебе только кажется, что ты это знаешь, — вздохнул Эдриан. Пригубив напиток, он отставил стакан и посмотрел на меня. — С самого своего появления в нашем мире ты принял навязанный шаблон поведения. Ты считал Лорда врагом, оно и понятно, а Дамблдора — другом. Потом твой мир перевернулся, и врагом стал Дамблдор, но ведь Лорда ты не назвал другом. В детстве всё просто и может быть разделено на два цвета: хорошее тебе нравится, плохое, соответственно, нет. Но становясь старше, взрослея, мы понимаем, что мерзкое зелье — хорошо, потому что помогает выздороветь, а вкусное мороженое — плохо при больном горле. А вот с людьми и их поступками это почему-то не срабатывает так же автоматически. Лично для тебя Тёмный Лорд был врагом — он убил твоих родителей, обрёк на жизнь с противными магглами — так ты рассуждал и был, в принципе, прав. Но тебе не пришло в голову абстрагироваться от ситуации и посмотреть на всё со стороны. Разумеется, ты не мог знать, что родители живы, но к магглам-то тебя не Лорд отправил. Бил тебя не Лорд, унижал тоже не он, да и предать враг не может. Ты сам говорил, что он предлагал тебе присоединиться. Ты возразишь, что это были просто слова, и Лорд убил бы тебя, заполучив Философский камень. Но так ли это? Ты не выслушал, не обдумал и не согласился — ты не можешь утверждать, что не ошибся.

— Думаешь, он пощадил бы меня? — растерянно спросил я, сам понимая, что это могло быть правдой, ведь ровно год назад я сдался и согласился с его предложением и выжил: Лорд отпустил меня, получив желаемое.

— Я не знаю, Бастер, — честно покачал головой Эдриан. — Мне хочется верить, что да. В любом случае, теперь ты понимаешь, что Лорд не был абсолютным злом. Не пора ли проанализировать поступки Дамблдора? Он перестал быть другом, превратился во врага, но стал ли он абсолютным злом?

— Как ты можешь?.. — шокированно начал я.

Нотт поднял руку, прося не перебивать.

— Ненавижу ли я Альбуса? Без сомнений. Убью ли его, подвернись случай? Наверняка. Но я могу понять, чем он руководствовался, убивая душу моего сына. Это не значит, что я прощу его когда-нибудь, но понять — могу.

— А я — нет!

— Ты ещё молод и делишь мир на чёрное и белое. Впрочем, не ты один. Подумай, Бастер. Не суди, а постарайся понять.

— Я понимаю, что директору нужен был козырь. Я понимаю, что он не мог упустить повод для шантажа и угроз. Но я не понимаю, как он может вести себя как ни в чём не бывало после того, что делает с людьми?!

— Это приходит с годами. Скажи, — помолчав, снова заговорил он, — как ты относишься к намерению воскресить Регулуса? Своё мнение высказали все, кроме тебя.

— Я не знаю, — честно признался я, опуская взгляд на переплетённые пальцы рук. — Бабушка и Северус будут счастливы, я понимаю это и рад за них, но… Для меня это как-то…

— Неправильно? — подсказал он.

— Пожалуй. Мне трудно осмыслить такое. Я же жил с магглами, для меня всё это — дикость. Не плохо или хорошо, а именно дико. Странно. Невероятно. Невозможно…

— Но ты не против? — уточнил он, всматриваясь в моё лицо. — Ты же понимаешь, обратно отыграть не выйдет.

— Нет, — я замолчал, обдумывая ответ, и увереннее повторил: — Нет. Как я могу быть против, если это осчастливит двух дорогих мне людей, пусть один из них — портрет женщины, которую я даже не знал при жизни? Спасибо.

— За что? — слегка улыбнулся Эдриан.

— За то, что помог разобраться в себе. А Дамблдор за всё ответит.

— Непременно, — кивнул Нотт, и его глаза опасно сверкнули.

— Поминки, — произнёс я через минуту.

— Что?

— Ты спрашивал: отмечаем мы или поминаем. Победа директора — наше поражение, значит…

— Верно, — кивнул Эдриан и, потрепав меня по плечу, залпом допил остатки виски.

* * *

До пятницы всё было спокойно. Мой лис поправился, и Рей разрешил аппарировать в лес, чтобы выпустить его на волю. Едва пушистый хвост скрылся в кустах, как я начал скучать по карим глазам, влажному носу и восторженному фырчанию. Хотелось отправиться в зоомагазин и выбрать себе четвероногого друга. К новой сове я был не готов, не забыв Хэдвиг, а вот кот или низзл… Но Рей выпустил меня только в лес, где точно не могли поджидать враги, и я не стал проверять его терпение и аппарировал обратно домой.

Северус не переставая бурчал, что ему нужно в Лютный, но, тоже понимая необходимость соблюдать осторожность, не своевольничал. Эдриан молча вручал Реймонду стопки писем и так же молча забирал у него корреспонденцию, с пониманием относясь к ограничениям. А Драко, казалось, вообще не интересовало, сколько продлится вынужденное заточение: он покидал лабораторию только для приёма пищи и сна.

События начали развиваться во время пятничного ужина. Лежащий справа блокнот-пейджер завибрировал, и от неожиданности я дёрнулся, расплескав суп. Пока Кричер устранял непорядок, я успел прочитать сообщение.

— Это Сьюзен. Пишет, что с ней всё в порядке. Она только что вернулась домой.

— Её же выписали в понедельник? Я проверял, — нахмурился Мальсибер, мгновенно забывая о еде.

— Может, она была в новом штабе Ордена? — предположил Драко.

— Что ответить-то? — вмешался в обсуждение я.

— Ничего, — ответил Рей, спокойно встретив мой удивлённый взгляд. — В новую ловушку ты не пойдёшь.

— Ты уверен, что это ловушка?

— Риск велик.

— А если назначить встречу в парке? — предложил Северус. — До кафе мисс Боунс могли проследить от дома. Место в парке же она знает, но ни разу там не встречалась ни с кем из нас. Парк — понятие растяжимое, угадать место встречи невозможно. Если нас будут поджидать — значит, доверять ей нельзя. Если же нет…

— Хорошая идея, но… Её могут банально проводить до места. Бастер, напиши, что… Пиши правду. Сьюзен выследили, ты едва не попал в ловушку, потому пока поостережёшься покидать дом.

— Ладно, — кивнул я, беря у Кричера перо. — А смысл?

— Назначишь встречу в удобное нам время. Не сейчас, а когда вероятность, что она не одна, будет минимальна.

— Ладно, — повторил я, соглашаясь, что лишняя перестраховка не помешает. — Но это означает, что домашний арест продолжится?

Рей развёл руками.

— Ну, в конце концов… — Драко запнулся, и мы обернулись, ожидая продолжения, однако увидели на его лице удивление и, проследив за направлением взгляда, тоже повернулись к мониторам.

— Что за?..

В кухню Блэк-хауса один за другим входили Уизли. Рон, Артур, Джордж и Джинни. В руках у каждого был чемодан, плюс Рон с Джорджем левитировали перед собой по большой коробке.

— Что происходит? — озвучил общее недоумение Эдриан.

Уизли тем временем свалили свои вещи кучей у двери и уселись за стол.

— Поверить не могу! — не выдержал молчания Рон.

— Ублюдок, — согласился Джордж.

Джинни всхлипнула, а Артур индифферентно смотрел прямо перед собой, никак не реагируя на слова сыновей.

— Джин, займись ужином, — велел Рон. — А мы пока спальные мешки трансфигурируем.

Джинни молча поднялась, украдкой стёрла слёзы и пошла к плите, а парни принялись искать что-то в коробках. Через пару минут они нашли несколько одеял, которые и превратили в спальные мешки.

— Я не понял, они что, переехали сюда жить? — протянул Драко.

Около часа мы наблюдали, как кухня превращается в филиал Норы: небольшое помещение, в котором слишком много народа. Уизли сдвинули стол с центра комнаты к стене, освобождая место для сна, извлекли чарами уменьшенные вещи из чемоданов, трансфигурировали нечто вроде ширмы, которой оградили угол, очевидно, предназначающийся для Джинни… А потом ситуация стала понемногу проясняться.

— Пап, мы всё сделали, ложись, — обратился Джордж к отцу.

Артур будто включился. Вот он безвольно смотрит в одну точку, а в следующую секунду…

— Молли моя Молли, — завыл старший Уизли. — Как же ты могла меня бросить одного…

— Да он пьян! — возмутился Северус с таким брезгливым выражением лица, будто был монашкой, никогда не употреблявшей спиртное.

По поведению остальных Уизли стало ясно, что состояние мужчины для них привычно. Джинни скривилась, Рон вздохнул, Джордж поморщился, и они втроём принялись тянуть отца к спальнику.

— Кажется, Уильям их выгнал, — предположил Эдриан спустя некоторое время, когда Артура угомонили сонным заклинанием, а младшие Уизли сели ужинать. — Удивительно, что он так долго продержался.

— Делакур продержалась, — язвительно уточнил Драко, вычленив из слов гостей главное. — Она не произвела на меня впечатления особо терпеливой девушки.

Я согласно кивнул, пытаясь определить, что думаю о поступке Флёр. Забрать новорождённую дочь и со скандалом бросить мужа, вынужденного заботиться о многочисленных родственниках, севших на шею — был ли у Флёр иной выход?

Когда мы с Роном, Гермионой, Луной, Олливандером, Дином и Крюкохватом свалились им на голову, Билл с Флёр без возражений пустили нас на постой. Конечно, восторга по этому поводу Флёр явно не испытывала, но была радушной хозяйкой. Но теперь у неё есть дочь, и толпа людей в доме элементарно мешает. К тому же, если концерт Артура не был вызван внезапной сменой обстановки, а входил в его, так сказать, ежедневный репертуар… Флёр можно только посочувствовать.

Из реплик братьев Уизли стало понятно, что Артур пил не просыхая все два месяца со смерти жены, а Джордж отставал от него совсем ненамного, как, впрочем, и Рон. Добавить сюда рыдающую Джинни, отказывавшуюся помогать по хозяйству из-за неспособности колдовать, и мы получим адскую семейную жизнь.

Но Билл старался им помочь. Флёр тоже терпела, сколько могла — всю беременность, и явно ушла не сразу, а после многочисленных просьб, требований и угроз, а выгнал родственников Билл только после того, как окончательно понял, что компромисса не будет — Флёр отказалась возвращаться из Мунго в Ракушку, поставив ультиматум: или жена с дочерью, или вечно пьяный отец, лентяи-братья и никчёмная сестра-сквиб.

— Билл правильно сделал, — озвучил я вывод, к которому пришёл. — У него теперь есть своя семья, о них он и должен заботиться.

— И что? Рыжие теперь тут поселятся? — возмутился Малфой. — Я, конечно, сочувствую Биллу, да и не сделал он никому из нас ничего плохого, но…

— А почему они вообще сюда пришли? — вдруг спросил Рей. — Я имею в виду, что это место было штабом Ордена, но оно же перестало быть для них безопасным. Дамблдор решил, что использовать Блэк-хаус больше нельзя, все орденцы в курсе… Так почему — сюда?

— Больше, видимо, некуда.

— А почему не новый штаб?

Ответа у нас не было.

— А вопрос-то интересный, — протянул Мальсибер, глядя на Уизли с непонятным выражением. — Нужно понять, в чём причина.

— Предлагаешь прислушиваться к каждому их слову, в надежде, что они упомянут причину? — возмутился Снейп.

— Именно, — взглядом, которым Рей наградил Северуса, можно было лаву заморозить.

— Тебе заняться нечем — ты и карауль, — фыркнул тот, вставая, — а у нас с Драко найдутся более полезные занятия.

Встретиться со Сьюзен так и не удалось. Хоть мы и вычеркнули её из списка возможных предателей, поверили, что она не пыталась предать нас, но подозрения всё же остались. Не в самой Сьюзен, а в её окружении: гарантировать отсутствие слежки она не могла, а рисковать без веской причины не хотелось. Но даже почти стопроцентно уверившись, что выбор площади Гриммо в качестве места встречи с «Теодором» не был продиктован раскрытием нашего местоположения, нас с Драко не освободили из-под домашнего ареста.

— Парни, не обижайтесь, но вам нечего делать вне дома, — поняв, что поводы для отказа закончились, искренне признался Мальсибер. — Я не могу отпустить вас одних, а сопровождать не хватает времени. Знаю, несправедливо, но… — и он извинительно развёл руками, давая понять, что обсуждение на этом закончено.

Мы с Драко переглянулись и одновременно понурились. Спорить было бесполезно и глупо, Рей пёкся о нашей же безопасности, но приятного в этом было мало.

— Можете сопровождать меня, — предложил Эдриан, снова почти всё время проводящий на встречах, навёрстывая упущенное.

— Тебе мы не нужны, — качнул головой Малфой. — Я лучше вернусь в лабораторию.

— Драко прав, — вздохнул я. — Сейчас мы тебе лишь помешаем.

— Бастер, ты мог бы помочь с зельем для Регулуса, — неуверенно протянул Северус.

Он что, хотел меня утешить? Для Снейпа это нехарактерно. Если бы ему действительно нужна была помощь, к делу был бы привлечён Малфой, а раз Драко продолжает варить составы на продажу…

— Я подумаю, — уклонился от ответа я.

В отличие от Лорда, воспользовавшегося для воскрешения архаичным зельем из плоти слуги, крови врага и кости отца, для активации крестража Регулуса требовалось нечто иное. Тело у нас было, то есть тратить чуть ли не год на создание мерзкого гомункулуса не требовалось, а потому всё было проще, но одновременно и сложнее. Сотни мелких условий, соблюсти которые требовалось, если мы хотели получить настоящего Регулуса, а не его жалкое подобие, занимали много времени и обходились в огромную сумму за ингредиенты. К примеру, роса с росянки. Казалось бы, ну сколько может стоить пара капель воды? На деле же собрать росу с плотоядного растения было намного сложнее, чем добыть его само, и цена за эти несколько капель была соответствующей.

Наше финансовое положение всё ещё оставляло желать лучшего. Конечно, заключённые с поставщиками продуктов договора, благодаря которым Кричер обеспечивал нас едой и всем необходимым, облегчали жизнь, ведь оплата шла напрямую из Гринготтса, вот только добраться до собственных сейфов мы так и не сумели. Разумеется, гоблины не сдадут клиента аврорам, но даже если они не сообщат в Министерство о посещении, это сделают дежурящие перед входом как раз на такой случай авроры, и на выходе тебя непременно встретят с наручниками. Все разговоры о замороженных счетах и конфискациях пока ни к чему не привели, гоблины всеми силами отстаивали независимость банка, но Эдриан предсказывал новую волну притеснений магических рас, которые вынудят гоблинов сдать часть позиций, а в том, что касалось политики, ему можно было верить.

Иными словами, приобретение нужных для воскрешения Регулуса ингредиентов уже растянулось на две недели, а у нас ещё не было и половины.

Я самоустранился от всего, что касалось воскрешения Блэка. Объяснить своё поведение было бы трудно, ведь я не лгал, когда говорил, что не против, однако стоило подумать об этом, и перед глазами вставало воспоминание о Теодоре, и настроение безнадёжно портилось. Друзья с пониманием отнеслись к ситуации и оставили меня в покое. Пока все были заняты чем-то общественно полезным, я скучал. За год я прочитал больше книг, чем за всю предыдущую жизнь, и, хотя магия мне была по-прежнему интересна, чтение немного надоело — хотелось отвлечься.

Просчитывая безопасные возможности встретиться со Сьюзен, я вспомнил о давней идее, посетившей меня, когда пришлось спасать Реймонда из рук Кристины Миллер. Шпионы прятали в зубе ампулу с цианистым калием, чтобы в случае плена иметь возможность сохранить тайны, забрав их с собой в могилу. Разумеется, травить себя или друзей мне не пришло бы в голову — что бы там ни кричали недоброжелатели, я не склонен к суициду, — а вот сама идея мне очень даже пришлась по душе. Ещё зимой я много времени провёл, пытаясь сделать порт-ключ подходящего размера, но был вынужден отступить, смирившись, что размер таки имеет значение. Однако сейчас я подумал, что вместо порт-ключа можно установить передатчик…

Экспериментируя с чарами, я всё уменьшал и уменьшал размер, пока не убедился, что предела нет: чары держались. Основная сложность заключалась в точности — требовалась недюжая ловкость, чтобы попасть чарами именно туда, куда хочется. Опыты я решил ставить, конечно, на себе. Наложив все нужные заклинания на тонкую пластину, я сунул её в рот и попытался активировать словом. Тут же стало очевидно, что не всё так просто: пластина мешала говорить. Вздохнув, я понял, что надо сделать перерыв и, чтобы отвлечься, решил посмотреть, чем заняты незваные гости.

Уизли не спешили покидать кухню Блэк-хауса. Артур с Джинни сидели там безвылазно, Рон с Джорджем иногда куда-то выходили, но неизменно возвращались. И пили. Проследить за ними так и не удалось, хотя каких только модификаций следящих чар мы не использовали. В конце концов, у нас осталось два пути: сдаться и признать бессилие или последовать за ними, присоединившись к аппарации.

Озвучив намерение, я приготовился к возражениям, к тому, что меня назовут идиотом и запретят покидать дом, но к молчанию оказался не готов.

— Что? Я замотаюсь в мантию-невидимку, Уизли даже не поймут, что не одни.

Северус с Эдрианом переглянулись и молча покачали головами, Реймонд так и вовсе прикрыл глаза рукой, словно ему даже смотреть на мою глупость было неприятно. Один лишь Драко улыбался.

— Бастер, ты правда не понимаешь, в чём проблема?

— Нет, — раздражённо ответил я.

— Хорошо, — легко вскочил на ноги Рей. — Аппарируем. Встретимся в Гайд-парке, — бросил он и исчез.

— Зачем? — спросил я, глядя на то место, где он секунду назад стоял.

Ответил мне Нотт:

— Зачем спорить, если можно доказать неправоту элементарным экспериментом? Иди.

И я аппарировал в ту часть парка, которую мы задолго до этого дня выбрали в качестве места встречи.

— Запомнил ощущения? — встретил меня вопросом ухмыляющийся Мальсибер. — А теперь давай обратно, — и он крепко взял меня за запястье.

— Может, объяснишь?

— Дома поговорим.

Вздохнув, я подчинился.

— Ну что? — тут же спросил Снейп.

— Что? — недоумевающе переспросил я, не понимая, чего все на меня смотрят с удивлением.

— Ты разницу почувствовал?

— Н-нет…

Друзья переглянулись, и ко мне шагнул Эдриан.

— А ну-ка повторим.

Спустя еще два перемещения — сначала с Ноттом, потом со Снейпом, — мы сели за стол, причём мужчины смотрели на меня с настороженным интересом.

— Ну что не так? — воскликнул я с недовольством.

— Видишь ли, дорогой Бастер, — как и всегда в непростой ситуации взял слово Эдриан, — у нормальных людей аппарация отнимает много сил, а уж парное перемещение и подавно. Любой маг почувствует, если аппарирует с хвостом. И возникает закономерный вопрос…

— Какого Мордреда этого не чувствуешь ты?! — закончил Северус.

Всё, что я мог — пожать плечами, разницы я совершенно не ощущал.

* * *

Сидеть взаперти и наблюдать за жизнью Уизли было не просто скучно, а ужасно однообразно. Через пару дней после переезда Джинни потребовала, чтобы ей предоставили возможность уединяться, потому что двадцать четыре часа с пьяным отцом её психика не выдерживает. Джордж с Роном скрипнули зубами, но, понимая, что за Артуром необходимо следить, пошли сестре навстречу.

— Но хозяин!!! — взвыл Кричер, которого подселенцы лишили доступа к кухне и вынудили готовить в подвале на допотопной печи. — Гадкая предательница крови заняла коморку Кричера!

Я едва сдержал смех, сохранив лицо лишь ради домовика. Джинни хотела стать хозяйкой Блэк-хауса, а в итоге всё, что ей досталось — место эльфа.

— Мне очень жаль, Кричер, — почти искренне посочувствовал я, — поживи пока в любой другой комнате.

Ворчание эльфа мы слушали почти неделю, зато Уизли пришлось питаться пересоленной едой, чаем с содой и супом с мухами — Кричер не собирался спускать с рук обиду. Пусть ещё спасибо скажут, что в их еде не оказались яд или какое-нибудь малоприятное зелье из лаборатории Северуса.

В пятницу я остался дома один. На самом деле Северус с Драко никуда не уходили, но они заперлись в лаборатории ещё в обед, и дом был полностью в моём распоряжении. Чем заняться, я не знал, мои эксперименты с передатчиком зашли в тупик, а потому бесцельно смотрел в окно, надеясь, что какое-нибудь происшествие на улице выведет меня из апатии или подаст идею.

— Уже половина шестого, — раздался голос Джинни из монитора, и я обернулся на звук. — Вам пора собираться.

— Ты права, — оживился Джордж. — Сделай нам по паре бутербродов, сама знаешь, директор всегда затягивает пятничные собрания, а пожрать у него, кроме мерзких мармеладок, нечего.

— Ладно, — нехотя поднялась со стула Джинни. — Ты бы хоть причесался…

Пока Уизли собирались, я размышлял, что со мной сделают друзья за самовольный уход из дома. Если меня не поймают, поводов для ругани вроде как не будет. С другой стороны, информация о новом штабе нам очень даже нужна. С третьей же… я не сомневался, что смогу справиться с двумя Уизли: мало того, что я лучше кого бы то ни было знал, чего от них ждать, так они ещё и оба были в подпитии. Ну и эффект неожиданности не стоило сбрасывать со счетов.

Метнувшись в свою комнату, я быстро переоделся и достал бутыль с так и неизрасходованным до конца оборотным зельем. Наполнив стакан, я убрал бутылку и полез в комод за шкатулкой, в которой хранился мой личный запас «личин» — волосы десятков магглов, встреченных во время прогулок по Лондону. Добавив последний ингредиент, я подождал, пока зелье перестанет пузыриться, перелил половину в фиал, прикрепляемый к поясу, на случай, если придётся задержаться, и залпом выпил оставшееся в стакане пойло. Превращение прошло почти безболезненно — давно заметил, что в магглов перевоплощаться легче. Через семь минут, замотанный в мантию-невидимку, я стоял на крыльце дома — единственном месте, откуда гости могли аппарировать, — и нетерпеливо постукивал пальцами по перилам.

Рон с Джорджем вскоре вышли.

— Что-то меня тошнит, — задрав голову к серому небу, пожаловался Рон.

— Неудивительно, — равнодушно кивнул Джордж, — готовка — не сильная сторона нашей сестры.

— Это точно. Ну что, готов?

— Ага.

Уизли достали палочки, и я шагнул ближе, незаметно берясь за край мантии Рона.

Надеюсь, всё пройдёт нормально. В любом случае помешать мне некому.

Парни привычно бросили заклинания, затрудняющие считывание их аппарационного следа (наконец-то научились!), и аппарировали.

Перемещение вышло ужасным. Нас мотало из стороны в сторону, а в итоге швырнуло об землю. Я едва успел отступить, как Рона вырвало.

— Чёрт…

— Ты как? — обеспокоенно спросил Джордж.

— Погано, — искренне ответил Рон, списав всё на алкоголь. — Словно толпу перемещал. По пути очухаюсь. Нам нельзя опаздывать — МакГонагалл снова нудеть будет.

Джордж помог брату встать, и они зашагали по тропинке. И только теперь я смог опустить палочку и осмотреться: я был в Хогсмиде, а тропинка вела в школу. Так вот где новый штаб Ордена. Это не очень хорошо для нас… Пробраться в Хогвартс всегда было непросто, а теперь, после исчезновения Стивена и Шарлотты и проникновения Рудольфуса Лестрейнджа, защита всё время активна и доступ в школу закрыт для всех, кому директор лично не выдал пропуск на вход.

Но сложно — не значит невозможно. Теперь нам известно место, а это уже немало. Посмотрим, так ли хороша защита, как все думают.

Пока я предавался размышлениям, рядом раздалось хлопанье крыльев, и на меня спикировала сова. С трудом увернувшись, я выхватил палочку, но больше нападать птица не собиралась. Выглядела она плохо — словно перелёт полностью её вымотал, — и с трудом переставляла лапы, подходя ко мне.

— Стой! — глупо было говорить с птицей, но я опасался брать неизвестно кем отправленный конверт. — Сама отвязывай письмо или лети обратно — я к нему не притронусь.

Сова печально ухнула и принялась клювом теребить ленту, которой конверт был привязан в её лапе. Процесс не затянулся надолго, уже через пару минут на земле белело послание, а в небе уменьшалась точка удаляющейся совы.

Подойдя ближе, я послал несколько диагностических заклинаний, способных выявить проклятия и яды — конверт был чист. Повозившись ещё немного и так и не успокоившись, я вызвал Кричера.

— Хозяин может не волноваться, — едва ли не обнюхав конверт, домовик спокойно взял его и протянул мне, — послание чистое.

Улыбнувшись, я поблагодарил эльфа и аппарировал домой.

* * *

Дома по-прежнему никого не было — моё отсутствие прошло незамеченным. Вздохнув с облегчением, я занял любимое кресло и распечатал письмо.

«Дорогой Гарри,

знаю, тебе сейчас нелегко, но я была бы очень рада, если бы ты навестил нас с Тедди. Мальчик совсем один, а ведь ты — почти его крёстный…»

Оторвав взгляд от пергамента, я удивлённо присвистнул. Интересно получается…

Год назад, сбежав из Малфой-мэнора, мы укрылись в Ракушке у Билла и Флёр, и о происходящем в мире узнавали от них. Единственной новостью, о которой нам сообщили лично, было рождение ребёнка у Люпинов. Ремус тогда ворвался в коттедж с улыбкой от уха до уха и предложил мне стать крёстным отцом его сына. И я с восторгом согласился. Но осуществить ритуал не удалось: Крюкохват наконец-то согласился провести нас в Гринготтс, и мы решили отложить крещение на несколько дней. А потом события так закрутились, что нескольких дней у нас просто не оказалось — Люпин и Тонкс погибли в Битве за Хогвартс, а я оказался в Азкабане.

Откуда Ремус узнал, что я в Ракушке? Тогда я не подумал об этом, зато теперь стало очень интересно, кто сообщил о моём местоположении. Мы просили никому не говорить, и, судя по тому, что никто из Уизли не заявился с нотациями и объятиями для блудного сына Рона, я посчитал, что Билл выполнил просьбу. Но тогда как Люпин узнал, где меня искать?

И ещё немаловажный вопрос: какую цель преследовала Андромеда Тонкс, отправляя это послание. Год назад предложение Ремуса меня не удивило, наоборот, польстило, я ведь был не только Мальчиком-Который-Выжил, но и сыном его лучшего друга — казалось абсолютно логичным, что именно меня выбрали на роль крёстного. Да и, будем откровенны, у Люпина не было не только близких друзей, но вообще каких-либо, лишь соратники по Ордену Феникса, которые — не стоит забывать об этом — не очень-то доверяли оборотню. Одним словом, тогда это решение вполне вписывалось в общую схему, но теперь я никто, преступник, предатель, изгой, почти новый Тёмный Лорд, так зачем миссис Тонкс такой человек в качестве крёстного отца для любимого внука?

Выгоды никакой, только если приглашение не ловушка.

По телу пробежала дрожь, ладони вспотели.

— Кричер, — позвал я и, когда эльф возник передо мной, спросил, — на письме точно не было следящих чар?

— Кричер бы заметил, — оскорбился домовик.

Пришлось уверять, что я ни на секунду не усомнился в его способностях защитить хозяина.

Отсутствие чар на пергаменте, к сожалению, ничего не доказывало: мои противники далеко не дураки, и могли специально отправить чистое письмо, рассчитывая, что я уверюсь в его безвредности, а следовательно, и в благонамеренности отправителя, и со спокойной душой сунусь в ловушку. Двойное дно — особенность всех планов Дамблдора.

Взгляд зацепился за дату — второе мая, — и я снова вызвал эльфа:

— Кричер, дом ведь защищён от сов?

— Конечно, хозяин!

— А те, что мы посылали орденцам на первый этаж?

— Но ведь сов посылали вы!

Пришлось признать, что мы способны на элементарные ошибки. Понял ли Дамблдор, как сильно мы прокололись? Или решение перенести штаб Ордена в другое место просто совпало по времени?..

Запутавшись, я выругался под нос и уничтожил письмо. Итак, вне зависимости от слежки за письмом, возвращение совы подтвердит, что я его получил. Наведёт ли двухнедельное опоздание на мысль, что я нахожусь за пределами Британии, или директор сможет правильно интерпретировать задержку, но в любом случае, следующий ход за мной.

Неприятно, миссис Тонкс мне нравилась, несмотря на внешнее сходство с Беллатрисой, но, видимо, в моём списке должна добавиться новая строчка. Осталось понять, насколько велика её вина.

К моменту возвращения друзей я смог взять себя в руки и полностью контролировал выражение лица. После часа раздумий, так и не решив, должен ли рассказывать о своей отлучке, я ограничился тем, что указал на прокол с совой.

Меня выслушали, признали верность выводов, посокрушались, что не подумали об этом раньше, и потом мы вместе стали планировать следующий шаг. Об Андромеде я так ничего и не сказал.

Министерство магии — огромный муравейник, различные отделы которого действуют независимо друг от друга, отчитываясь — порой с запозданием, — только перед министром. А министр — просто человек, физически не могущий уследить за всем сразу, — таково было официальное заявление прессе, когда правда о сорванных торжественных мероприятиях, посвящённых победе, стала известна.

— Как им удалось так долго скрывать беспорядки? — изумлённо присвистнул Малфой, опуская недочитанный «Пророк» на стол.

Ответ на этот вопрос был интересен и мне. Специально к празднованию первой годовщины победы возведённые в Атриуме трибуны, нарочно не закреплённые гоблинами, не выдержали веса зрителей и погребли под собой гостей и служащих Министерства. Так что вместо чествования и банкета волшебники оказались в Мунго с ссадинами и переломами — странно даже, что обошлось без летального исхода. Как это не просочилось в печать — загадка почище Лох-Несского чудовища, ведь среди гостей были и журналисты, в том числе и бессменная Рита.

— Обливиаторы постарались, ну или Дамблдор подсуетился с ритуалом невнимания, — усмехнулся Эдриан, откладывая «Пророк». — Я же говорил, что притеснения волшебных рас не доведут до добра. Вот и первая ласточка.

— И что теперь будет? — уточнил Драко.

— Проблемы, — широко улыбнулся Нотт, искренне радуясь неприятностям политических противников.

Предсказанные проблемы действительно начались: нападения оборотней и вампиров перестали быть редкостью, доступ в населённые магическими расами леса оказался затруднён из-за стрел кентавров, летевших в ответ на любое движение, приближаться к водоёмам стало небезопасно из-за агрессивно настроенных подводных жителей, так и норовящих утащить нарушителя спокойствия на глубину, и в довершение закрылся Гринготтс.

Доведённые до крайнего раздражения постоянными требованиями отдать на разграбление сейфы неугодных нынешней власти родов и заодно голосованиями по вопросам «разумных ограничений существ, чей интеллект близок к человеческому», гоблины отказались контактировать с работниками Министерства, продолжив обслуживание лишь тех клиентов, сотрудничество с которыми превышало вековой срок. Или теми, кто открыто выступал против их ограничений.

Как или, вернее, у кого они узнали имена тех, кто голосовал за дискриминационный проект — неизвестно, но ксенофобские настроения некоторых членов Визенгамота обернулись против них самих.

— Чего они этим добились? — не удержался я от возгласа. — Это же глупо!

— По-твоему, они должны были сложить лапки и позволить и дальше себя притеснять? — с некоторым разочарованием уточнил Эдриан.

Я рассмеялся.

— Я не о гоблинах. Они поступили именно так, как и должны были поступить гоблины. Тут удивляет, скорее, что они так долго сдерживались. Но зачем это Кингсли? Вернее, Дамблдору? Не думали же они, что гоблины молча проглотят оскорбление? Или давно восстаний не было, и Биннсу не о чем рассказывать на уроках? Чего они добились этими попытками ограничить права волшебных рас? За что они их ненавидят?

— Их? — усмехнулся Северус. — По-моему, Альбус ненавидит всех разумных, а гоблинов просто боится.

— Чтобы выступить против гоблинов, нужно иметь за спиной что-то большее, чем несколько судей Визенгамота, — продолжил вслух рассуждать я. — Если бы Дамблдор их вправду боялся, он был не выступил против них. Гоблины соблюдают условия мира, и провоцировать их — себе дороже. Дамблдор не может этого не понимать. Так зачем всё это?

— Чего он хотел добиться, понятно — денег, разумеется, — откинувшись на спинку стула, пояснил Северус.

— Мне кажется, там что-то глубже, — задумчиво покачал головой Эдриан. — Но вопрос в другом.

— В чём? — с любопытством поинтересовался я.

— Что за топорные методы? Будь Дамблдору нужны деньги, он бы действовал иначе. Я отказываюсь верить в примитивность его мышления. К моему глубочайшему сожалению, Альбус Дамблдор невероятно умён и является очень опасным противником. Так почему же его инициативы в последнее время так… убого-прозрачны?

— Так, может, ему нужны не золотые горы? — предположил Реймонд. — У старика всегда были многоступенчатые планы, возможно, лишение средств к существованию некоторых индивидуумов — а ведь практически все хранят свои сбережения в Гринготтсе, — первая ступень его хитроумного плана?

— И кого же он лишил средств? Уж явно не нас — его врагов, — покачал головой Снейп. — Противники Альбуса по большей части сейчас вне закона и не имеют доступ к сейфам. То есть официально те же Малфои — богатейшая семья, владеющая заполненными золотом сейфами, а на самом деле Драко вынужден дневать и ночевать в лаборатории на побегушках у меня, ведь доступ к сейфу у него отсутствует. И так, кажется, у всех, кто был хотя бы заподозрен в лояльности Лорду. Что же до сторонников Альбуса… Не будем вспоминать нищих Уизли, которым сейф в Гринготтсе просто-напросто не нужен — им нечего в нём хранить. Но полукровки и грязнокровки, вроде тех же Грейнджер или Джордана — эти так стремятся влиться в мир магии, что по примеру древних родов заводят сейфы в Гринготтсе даже ради десятка свободных галлеонов. Итогом выходит, что директор вредит своим же союзникам.

— Вот и нужно понять, зачем ему это понадобилось, — хлопнул рукой по столу Нотт, словно ставя точку в споре.

* * *

Окончательное разделение Визенгамота на два откровенно враждебно настроенных лагеря пришлось на последние числа мая, когда миссис Бирстейн инициировала голосование по вопросу выборов нового министра.

Год назад, пока все приходили в себя, по совету Дамблдора Кингсли поспешил занять вакантное кресло министра, да так и остался в нём, со временем удалив буквы «и.о.» перед своим именем. Но выборов не было — о чём все как-то подозрительно удачно позабыли. С одной стороны, это было вполне просто объяснить: люди хотели покоя и стабильности, и Кингсли по мере сил их обеспечивал. С другой же — удивляло, что никто не был против: так же не бывает! Даже если бы кандидатура министра вдруг сумела устроить всех, хотя бы ради противостояния Дамблдору его враги обязательно выразили бы несогласие. А тут — тишина. При таком раскладе очень трудно не заподозрить Бруствера в махинациях. Возможно, Дамблдор подсуетился для своего протеже с каким-нибудь ритуалом?.. Однако прошёл целый год, прежде чем вопрос с выборами поставили на обсуждение.

Дамблдор многое успел за прошедший год, но всё-таки подчинить Визенгамот своим желаниям ему не удалось, и не все законопроекты увидели свет. Даже с учётом ручных судей (милость или шантаж, кому что было нужно для перехода в его лагерь) голосование о восстановлении Альбуса в должности Верховного судьи провалилось — Эдриан тоже не сидел сложа руки. Теперь Кингсли перекрыли кислород, и, если директор хочет чего-то добиться, а он хочет, ему придётся сильно постараться.

Будь противоречия незначительными, дело могло бы ограничиться обычными политическими играми, но это был не наш случай. Дело не в мелочах: пять или десять дней предоставить на устранение ошибок при подаче заявления, пять или десять галлеонов штрафа назначить за мелкий проступок, пять или десять человек нанять в нужный отдел. В нашем случае это не недовольство оппонентом, не несогласие с его точкой зрения, не спор ради спора — это ненависть и война на выживание. От того, какая сторона победит, зависит слишком многое, если не вообще всё. Уход со сцены Тёмного Лорда стал своего рода точкой в эпохе баланса между Светом и Тьмой. Несмотря на все жертвы, явного преимущества не было ни у одной из сторон, но теперь остался только один «король», Тьма проиграла, и уже нейтралы-зрители вынуждены выходить на поле — победа Дамблдора устраивала далеко не всех. Сейчас борьба шла не с палочками наголо, самые радикально настроенные сторонники обеих партий были устранены, но менее жёсткой она не стала. Теперь именно победители сражения в зале Визенгамота, набравшие большинство голосов, определяли, какое будущее ждёт Британию: процветание магов или пресмыкание перед магглами. И никто не собирался отступать от своей позиции ни на йоту, даже если отступать будет куда.

Я не знал законов на том уровне, чтобы свободно оперировать терминами в споре, очень плохо разбирался в политике, но даже мне было отчётливо ясно, что предстоящие выборы будут грязными. Очень грязными. Каждая сторона готова была идти до конца — по головам, по трупам, не считаясь с потерями.

— Мы продержались больше года, когда у Дамблдора были все козыри на руках и джокеры в обоих рукавах, — спокойно сказал Эдриан, когда я озвучил свои опасения. — Первый кон сыгран, и мы не проиграли, и, что ещё важнее, не выбыли из игры. Следующая раздача не может быть настолько же ужасна — куда уж хуже? — а это означает лишь одно: шансы на победу выросли.

Мне хотелось согласиться, но поверить было сложно. Я не сомневался в словах Эдриана, но… Опыт доказывал, что я могу понять людей. Да, я плохо разбирался в человеческих слабостях, ведь мне хотелось верить в лучшее, затыкал интуицию, считая, что она ошибается, но где-то глубоко в душе я всегда знал, что за люди меня окружают. Когда речь заходила о шестом чувстве или ничем не оправданных подозрениях, я отмахивался, не желая верить в худшее, но теперь научился доверять самому себе, и внутренний голос настойчиво твердил, что самое сложное мы ещё не преодолели. Действовать из тени не в пример проще — потому что сопротивление меньше, но теперь придётся выйти на свет, и, совершенно очевидно, что встретят нас неласково.

— В эту пятницу состоится неофициальное собрание членов Визенгамота, придерживающихся нашего курса, — тем временем продолжил Нотт. — Миссис Бирстейн любезно предложила своё поместье в качестве места встречи, и хотелось бы убедиться, что безопасность нашим союзникам будет обеспечена на должном уровне.

— Я навещу её сегодня же, — понятливо кивнул Рей. — Проверю дом и заодно наложу дополнительную защиту. В пятницу ни одна букашка не проникнет в поместье без моего ведома.

— Отлично. И возьми с собой Бастера. Берте ты понравился, — подмигнул Эдриан уже мне.

— Она мне тоже, — хмыкнул я, ничуть не возражая против визита.

Эдриан не стал откладывать и сразу же связался с ней через камин, договариваясь о времени нашего визита; миссис Бирстейн гостеприимно предложила встретиться через полчаса — будучи инициатором собрания, она была не меньше нас заинтересована в том, чтобы всё прошло на высшем уровне, и затягивать не желала.

Прекрасный английский чай уже ждал нас на террасе, когда мы аппарировали в Бирстейн-холл в назначенное время. Усадив нас напротив, Берта кратко ввела Рея в курс дела, рассказав об уже предпринятых мерах по защите дома, и отпустила его проверять существующие и устанавливать новые уровни защиты, взяв в оборот меня.

— Сначала я хотела обсудить это с мистером Ноттом, однако решила, что правильнее будет поговорить об этом с тобой.

Я с любопытством посмотрел на Берту, не в силах даже представить тему, которую правильнее обсуждать со мной, чем с Эдрианом.

— И что же это?

— Ты чай-то пей, — успокоительно улыбнулась она. — Видишь ли… Уж не знаю, зачем Альбусу потребовалось очернять твоё имя, мальчик, своей цели он достиг лишь частично. Молодёжь верит ему по привычке — не зря же им годами внушали, что слово директора закон, а вот старшее поколение успело позабыть про директорский авторитет, зато помнит, что ты для всех сделал в восемьдесят первом, да и прошлогодний подвиг не стёрся из памяти. У тебя неплохой политический капитал, ты понимаешь это?

Я не понимал. То есть абстрактно знал, что есть люди, до сих пор считающие меня героем, но что это может дать… Да, до её слов я очень слабо это осознавал.

— Ох, милый, — умилилась миссис Бирстейн, похлопывая меня по руке, — ты ещё так неопытен.

С её слов выходило, что мне достаточно заявить о намерении занять место лидера, и оптиматы с радостью меня поддержат. На вопрос, кто такие оптиматы, её улыбка померкла.

— Уровень твоего образования очень меня печалит.

— Меня магглы растили, — напомнил я с извинительной полуулыбкой.

Она вздохнула и осуждающе покачала головой.

— С тех пор ты провёл достаточно времени в мире магии, чтобы не ссылаться на магглов. Да и быть помощником мистера Нотта — это налагает определённые обязательства. Как минимум ты должен понимать, что происходит вокруг тебя. Мы были нейтралами, помнишь, я говорила об этом? — после моего согласного кивка Берта продолжила: — Мы стремились уравновесить политику Министерства в отношении и магглорождённых, и магических рас, но только до тех пор, пока могли не волноваться о собственном будущем, по-настоящему нас всегда волновали только собственные судьбы. Пока мы стояли между консерваторами и либералами, всё было… — она запнулась, подыскивая подходящее слово, но лишь печально вздохнула, — пусть не хорошо, но нормально, теперь же одна из сторон уничтожена, и для того, чтобы попытаться сохранить равновесие, нам пришлось пересмотреть позицию по многим вопросам. Так вот, упрощённо отвечая на твой вопрос, мы ратуем за сохранение прав и привилегий древних родов, чистокровных магов и волшебных рас, почти полностью игнорируя нужды всех остальных. Мы вынуждены бросить все свои силы на защиту собственных интересов, ведь именно против них направлены действия нашего противника.

Она сделала паузу, смотря, всё ли мне понятно, и, очевидно, удовлетворившись увиденным, грустно улыбнулась.

— Проблема в том, что после подобных вынужденных мер вернуться на прежнюю позицию нейтралитета удастся далеко не всем.

— Вы имеете в виду, что если мы победим, некоторые союзники превратятся в фанатиков чистой крови?

— Не так явно, но да. Чем дольше придётся отстаивать права чистокровных, на которые, по-хорошему, никто не должен и сметь нападать, тем вероятнее, что это войдёт в привычку. А от привычек отказываться непросто, даже когда хочешь этого.

— Так что же делать?

— Побеждать, — просто улыбнулась она.

* * *

Почти весь июнь Эдриан носился с одной встречи на другую и таскал за собой меня. О политическом капитале после моего вопроса он рассказал более предметно, и пришлось соглашаться, что сидеть в четырёх стенах, когда я могу реально повлиять на ситуацию в стране и, что тоже немаловажно, испортить настроение Дамблдору, глупо. Уже к середине первого летнего месяца я чувствовал себя хуже любого лимона, побывавшего в маггловской соковыжималке, а ведь впереди нас ждали ещё два месяца пытки, по недосмотру названной предвыборной гонкой.

Наш кандидат, с которым меня познакомили на самой первой неофициальной встрече в доме Берты, оказался весьма приятным мужчиной, отлично умеющим располагать к себе. Разумеется, чистокровный, этот светловолосый высокий маг, с чьего лица почти никогда не сходила лёгкая улыбка, был полной противоположностью Кингсли. Адальберт Шафик был представителем старой аристократии в лучшем понимании этого слова. Умный и сильный волшебник, прекрасно образованный и воспитанный, приятный в общении и отлично разбирающийся в ситуации — именно то, в чём нуждалась магическая Британия для выхода из послевоенного тупика. В отличие от большинства консерваторов прошлого, мистер Шафик отнюдь не требовал ужесточения Статута и изоляции от маггловского мира, но и не собирался поддерживать идеи Дамблдора о слиянии миров. Ратуя за сохранение устоев, он был открыт новому, что наглядно подтверждалось демократичным выбором помощников, в числе которых были не только зубры Визенгамота, насчитывавшие десятки чистокровных предков, но и несколько одарённых магглорождённых.

«Мы не должны запираться и угасать, лелея память о прошлом. Но и забывать свои корни — преступление. Стремительно развивающемуся миру магглов есть что нам предложить, и глупо было бы отказываться от прогресса лишь потому, что кто-то считает неволшебников людьми второго сорта». Это высказывание широко цитировалось в прессе и на улицах, людям нравилась сама идея получить что-то хорошее просто так.

В противовес Шафику, заявление Кингсли о слиянии и обмене опытом с магглами находило меньше одобрения — делиться маги не любили. Да и ослабление Статута для помощи магглам чересчур походило на аннексию магического мира.

«Ежедневный пророк» чуть ли не ежедневно печатал информацию о кандидатах, и пока явного перевеса симпатий не было, но бизнесмен, умеющий вести дела в обоих мирах и приумноживший капитал предков, выигрывал на фоне сына иммигрантов-рабов. Конечно, у Кингсли был орден Мерлина и опыт работы аврором, что многим казалось отличным подспорьем на ниве защиты страны от внутренних и внешних врагов, однако работа с Грюмом в анамнезе одновременно отпугивала возможных сторонников: методы, используемые легендарным аврором, ни для кого не были секретом.

Сосредоточенные на подготовке к выборам, мы не присматривались к Хогвартсу, так что последние новости узнали из «Ежедневного пророка»: МакГонагалл отстранили от преподавательской деятельности, сняли с постов декана и замдиректора и уволили за несоответствие занимаемой должности, запретив в дальнейшем работать с детьми.

— Рите развязали руки, — злорадно улыбнулся Северус, который так и не смог простить коллеге зашоренности, пренебрежительного отношения и откровенного нежелания прислушиваться к голосу здравого смысла в последний год совместной работы в Хогвартсе.

— Что МакГонагалл могла сделать такого, что её не на пенсию спровадили тихонько, а именно уволили с оповещением в прессе? — удивился Драко, поднимая взгляд от тарелки. — Она же правильная до тошноты.

— Это всё ещё отголоски скандала с Вудом, — пояснил Снейп. — Дамблдора обвинить не смогли, он же официально тогда не был директором, но и замять столь громкий скандал было бы странно. Дождались, когда учебный год кончится, и отыгрались на Минерве.

— Хм… — задумчиво выдал я, прочищая горло перед тем, как забросать Северуса вопросами.

— Читай! — велел он, указав пальцем строку, не дав мне и рта раскрыть.

— И что там?

Я поднял взгляд от газеты и повернулся к Драко, только сейчас появившегося в гостиной и потому пропустившего весь диалог и услышавшего лишь про МакГонагалл:

— Если коротко, то при Альбусе было лучше. Не потому, что преподаватели не портили студенток, а потому что это не выходило за пределы школы.

— Потрясающе! — рассмеялся Малфой. — Так и сказано?

— Нет, — покачал головой Снейп, вставая из-за стола, — но вседозволенность Альбуса кончилась. Постарайся не задерживаться, нас зелье ждёт.

Драко тяжко вздохнул и кивнул.

— Как там зелье для Регулуса? — в спину задал вопрос Реймонд.

— Варится, — отрезал Северус и захлопнул дверь.

* * *

— Видели? Новая волна гонений на оборотней, — бросив газету на стол, Эдриан занял своё место и приступил к завтраку.

— Почувствовав, что запахло жареным, Бруствер пустился во все тяжкие?

Я уже успел просмотреть статью, правда, не придал ей должного значения — оборотни меня интересовали мало, но из-за Люпина я им немного сочувствовал. Хотя, когда вспоминал, что Люпин — скорее исключение, а правило — это кто-то вроде Грейбека, моё сочувствие быстро растворялось. В общем, оборотни были той темой, размышлять над которой мне не очень-то и хотелось.

У меня не было мнения по вопросу их прав и свобод. По маггловско-гриффиндорской привычке я априори считал, что оборотни — такие же люди, как и все остальные, а потому лишать их прав в корне неверно. Но стоило чуть-чуть напрячь мозг, и я тут же вспоминал, что ксенофобия или даже расизм были более чем оправданы той опасностью, что представляли собой оборотни. Да, только в дни полнолуния, но растерзанным жертвам было как-то не важно, что монстр оказался неподконтролен из-за гуманного отношения к жертвам болезни под названием ликантропия и соблюдения их прав на свободу.

До сих пор в магическом мире не было единого мнения по этому вопросу. Люди кидались из крайности в крайность; притеснять оборотней многим казалось неправильным, но — лишь до тех пор, пока те тихо-мирно сидели по лесам вдали от человеческого жилья, а стоило увидеть оборотня, особенно рядом с собой, и подсознательный страх заставлял помимо воли выбирать дискриминацию и голосовать «за» лишение прав и свобод. Оборотни исчезали на время, волшебники чувствовали себя в безопасности и… начинали бороться за возвращение прав оборотням. И так раз за разом по кругу.

Я всё это понимал, но не придавал должного значения, однако после слов Нотта насторожился и, не давая ответить Драко, спросил:

— Но почему Визенгамот одобрил это?

— А и вправду! — удивлённо воскликнул Малфой. — Разве наши сторонники позволили бы протащить этот дискриминационный закон? Понятно же, что именно сейчас оборотни точно не проглотят подобное оскорбление.

— Большая политика во всей красе. Закон уже был принят, его почти не применяли, по крайней мере, открыто. А вот отменить до сих пор не удосужились, — хмыкнул Эдриан. — То ли забыли, то ли не сочли нужным, оборотни же не наглели после войны. Министр всего лишь распорядился начать активно применять этот закон, о чём и пронюхали журналисты. Уверен, именно сейчас Визенгамот обсуждает возможность отмены — всем понятно, что сейчас нам это невыгодно. Ну и авроры, надеюсь, поостерегутся особо усердствовать на данном этапе: разрешение сверху важно, однако идти против общественного мнения мало кто из них стремится. Есть шансы отменить закон до внедрения.

— Главное, чтобы оборотни не начали действовать первыми, иначе общество быстренько забудет о гуманности, — хмыкнул Драко.

— Ты прав, — со вздохом кивнул Эдриан и озвучил то, о чём я сам только что думал. — Пока оборотни прячутся по лесам и никого не трогают, обывателям они не мешают — можно пугать ими детишек, но не особо бояться. Для таких людей оборотни — некая абстракция, они понятия не имеют о том, что ликаны представляют собой на самом деле. Некоторые на полном серьёзе считают, что ликантропия — просто хроническая болезнь, а заболевший — всё тот же… сосед, например, с которым можно всё так же общаться. Но стоит оборотням напасть, и за вилы возьмутся и они.

Пока мы беседовали, в гостиной собрались все. Реймонд молча прислушивался к разговору, Северус же буркнул приветствие и уткнулся в оставленный на столе «Пророк».

— Да они издеваются! — всплеснул руками Северус, с недовольством качая головой — мы все повернулись к нему.

Я подумал, что Снейпа возмутили слова Нотта, ведь ему пришлось на собственной шкуре узнать, что вчерашний «просто сокурсник» в полнолуние — кровожадное чудовище. Однако дело оказалось совсем в ином…

— Как же не вовремя!

— Не вовремя? — озвучил общее недоумение Драко.

— Я хотел в Запретный лес наведаться — как раз неподалёку от тех мест, где оборотни воют. А теперь останусь без кувшинок — соваться в полнолуние при таких обстоятельствах на волчью территорию самоубийство!

— Ну да, это они специально поджидали, чтобы тебе подгадить, — не удержался от смеха Реймонд. — Весь мир против тебя!

Буркнув что-то явно нецензурное, Снейп уткнулся в тарелку, но спустя пару секунд всё же взорвался:

— Сначала гоблины, потом кентавры, затем вампиры, теперь очередь дошла и до оборотней. Такое впечатление, что кто-то целенаправленно изолирует магов от дружественно настроенных рас. Где, хотелось бы мне знать, эти умники планируют доставать ингредиенты для зелий?

— «Кто-то»? — издевательски переспросил Драко. — По-моему, личность виновного не вызывает вопросов.

— Ну конечно, — издевательски усмехнулся Реймонд, — тебя ничего кроме твоих зелий не интересует. Северус, раскрой глаза, оторвись от котла: у нас тут, можно сказать, назревает следующая война, а ты — ингредиенты… тьфу.

Рей хорошо относился к Снейпу, однако с немалой долей снисходительности: никак не мог вытравить из памяти образ мальчишки, с которым познакомился на церемонии распределения на первом курсе — годы спустя он продолжал считать Северуса… не то чтобы второсортным магом, но тем, кто мало смыслит в реалиях магического мира. Чаще всего он старался не демонстрировать своё отношение, наоборот, помогал советом и прикрывал при необходимости, но только пока дело не касалось зелий. По неясной причине профессиональное зельеварение Мальсибер не переносил, а любого, посвятившего этому занятию жизнь, считал недалёким человеком. Оба знали, что говорить о зельях в присутствии другого — чревато, но не каждый раз успевали вовремя сменить тему, и тогда происходил диспут на повышенных тонах, после которого они ещё несколько дней дулись друг на друга.

Выслушивать очередной спор мне совершенно не улыбалось, так что я решил вмешаться в разговор.

— Я тут кое-что придумал, — неуверенно начал я и, когда четыре пары глаз вопросительно уставились на меня, смущённо улыбнулся. — Способ подать сигнал бедствия, когда тебя уже обыскали и отобрали всё, что только можно. С механизмом действия я разобрался, но застрял на материале. Поможете? — друзья активно закивали — ссориться и им не хотелось. — В общем, нужно что-то тонкое и гибкое, но прочное…

— Насколько тонкое и гибкое? — перебил Северус, с готовностью ухватившись за возможность замять спор.

— Очень тонкое и гибкое, — хмыкнул я. — Такое, чтобы можно было прикрепить к зубу, и оно не мешало, но и не…

— Замолчи, — приказал он, и я мгновенно заткнулся, поняв по лицу, что у Снейпа появилась идея, и следующими словами я могу её спугнуть. — Хм… Плёнка от модифицированного заживляющего зелья. Она очень прочная и непроницаемая, но в то же время настолько гибкая, чтобы идеально прилегать к ране, повторяя все неровности. Чтобы исключить растворение слюной и отравление… Хм. Если из зелья убрать экстракт мандрагоры и стабилизировать обычным агаром… Может получиться…

Северус моргнул и словно очнулся.

— Ты — гений, — искренне улыбнулся я.

— Только как зельевар на твоём фоне, — смущённо пробурчал он и тут же высокомерно взглянул на Мальсибера. — Куда без моих любимых зелий, да, Рей?

— Ладно, признаю, иногда зелья полезны…

— Иногда? — снова начиная заводиться, вскинулся Снейп.

— Так что с зельем-то? — поспешил напомнить о себе я.

— У меня сейчас есть время, если хочешь…

— Хочу!

Пока Северус заканчивал завтрак, я успел объяснить идею и рассказать о проведённых с различными материалами опытами. Друзья сначала с недоверием отнеслись к возможности зачаровать столь маленький предмет, но я продемонстрировал успехи (после многочисленных попыток успехи действительно были) на куске обёртки от шоколадной конфеты, которую жевал Драко, и тот чуть не подавился от удивления.

— У тебя в предках были артефакторы, — откашлявшись, сообщил Малфой. — Семейный дар — это, конечно, чушь, но… У тебя явно талант.

Пришёл мой черёд смущаться.

Закончив с завтраком, мы не спешили расходиться. Хоть день и не был выходным, у всех было свободное утро, так что мы просто болтали и потягивали ароматный кофе.

— Готово! — гордо шествуя к столу, заявил Северус, ставя парующий фиал рядом с моей тарелкой. — Проверять будем?

— Конечно! — воскликнул Драко.

— На ком? — деловито уточнил Эдриан.

Малфой промолчал и спрятался за газетой, чем вызвал у нас улыбки.

— Давай на мне, — вызвался Северус, махнув рукой. — В конце концов, без разницы. Если удастся — всем предстоит процедура.

Не тратя времени, я трансфигурировал чайную ложку в кисточку и обмакнул её в зелье.

— Открывайте рот, профессор, — дурачась, велел я и, покрепче сжав волшебную палочку, тщательно закрасил передний зуб Снейпа бесцветным зельем, параллельно накладывая заклинания. — Готово, — отступая на шаг назад, сообщил я. — Пароль — мандрагора.

Северус недоверчиво ощупал зуб языком и отчитался:

— Вкуса нет, ничего лишнего не чувствуется. Как проверить, действует ли?

— Просто: называешь пароль, и на приёмник поступает сигнал. Я сначала хотел, чтобы речь передавалась, но…

— А где приёмник? — перебил Эдриан.

— Ну… — мне было неловко признаваться, что после ряда неудач я пожалел вещи и заколдовал на приём собственный носовой платок не первой свежести, так что пришлось импровизировать: — Сейчас создам новый.

И тут же принялся колдовать над заварочным чайником.

— Нужно проверить не только действует ли зелье, но и сколько оно действует, — заметил Нотт.

— Верно.

— Что ж, моё присутствие в непосредственной близости от чайни… приёмника не обязательно, напротив, нужно убедиться, что расстояние чарам не помеха. Да и мне уже пора, — с сомнением глядя на чайник, протянул Снейп. — Свяжусь, как освобожусь.

— Лучше каждый час, — попросил я, — отследим и срок, и дальность.

— Хорошо, — снова кивнул он. — Мандрагора, значит?

Чайник засветился светло-жёлтым, и я гордо улыбнулся.

Вскоре гостиная опустела. Эдриан с Реймондом отправились в предвыборный штаб Шафика, где проводили почти всё время, Драко спустился в лабораторию, а я, проклиная собственную несообразительность, помешавшую мне наложить чары на компактную ложку, вместе с чайником переместился в свою комнату, по пути раздумывая, что превратить в приёмник. Мне очень нравилась идея с часами Уизли, но только как отправная точка, а не конечный продукт — у этого артефакта были существенные недостатки, едва не перекрывающие пользу: чтобы знать о состоянии интересующего человека, нужно было идти на кухню Норы и смотреть на часы. Более того, даже находясь рядом с часами, нужно было постоянно мониторить положение стрелок-имён, иначе можно было пропустить момент перехода стрелки на отметку «смертельная опасность». А если ты далеко? Или занят? Или даже просто сидишь спиной к часам?..

То, что это должна быть мобильная вещь, было совершенно очевидно: таскать с собой чайник — не слишком умное решение. Так же приёмник желательно было сделать небольшим, но заметным: в случае опасности нам мало бы помогла возможность подать сигнала о помощи, если этот сигнал не смог бы привлечь внимание. Скользя взглядом по стенам и потолку, я не мог ничего придумать и начинал злиться. Казалось бы, элементарная задача, но мне оказалось проще наложить сложнейшие чары на вещь, чем её выбрать.

В конце концов, решение нашлось: мне нужен был аналог наручных часов, роль будильника в которых выполняли бы зачарованные части. Вспомнив, что видел подобные в Блэк-хаусе в то время, когда ещё был жив Сириус (тот рассказывал, как покупал их вместе с Джеймсом Поттером на летних каникулах после шестого курса — по пути на встречу с Лили Эванс в маггловском Лондоне), я бросился в его бывшую комнату, но остановился на полпути к двери: давно было пора избавиться от этой привычки!

— Кричер! Принеси мне, пожалуйста, часы Сириуса.

Не прошло и пары минут, как домовик вручил мне пыльную коробку, из которой я и извлёк нужный предмет. Обычные маггловские механические наручные часы с потёртым кожаным ремешком были именно тем, на чём не жалко экспериментировать — пиетет перед вещами Сириуса умер вместе с самим Сириусом, и сейчас мне было совершенно наплевать на память и тому подобные сентиментальные моменты. Сняв крышку, я прикинул, как добавить несколько стрелок — по числу дорогих мне людей, но довольно быстро запутался в несложном, в принципе, механизме. Попытавшись зачаровать часы, я был вынужден отступить: процесс требовал не только скрупулёзности (на кухне Уизли часы были в сотню раз большего размера, потому и вмешательство в устройство не представляло собой такой сложности), но и понимания устройства. Мелькнула мысль просто увеличить часы перед наложением чар, но пришлось отказаться от этого — рассчитать совместимость всего вороха заклинаний с чарами увеличения было задачей не на один день, а мои знания нумерологии оставляли желать много лучшего. С подобным я бы просто не справился, а значит… Оставалось три варианта: либо разобраться в часовом деле, либо использовать двое-трое часов, чтобы хватало стрелок, либо искать другой путь.

Тяжко вздохнув, я нехотя отказался от идеи часов и начал обдумывать браслеты-индикаторы. Если взять за основу самый элементарный вариант с нашитыми на кожаную основу зачарованными предметами, то при поступлении сигнала не соединённые между собой металлическими пластины должны были магическим образом соприкасаться и издавать лязг или звон, который и послужил бы сигналом об опасности…

Ход мыслей прервало свечение от чайника. Улыбнувшись, я удовлетворённо кивнул сам себе.

А ещё можно сделать так, чтобы…

Чайник снова засветился.

Встав, я подошёл к столику, на который поставил приёмник, и только достал палочку, намереваясь проверить, не сбились ли чары, как чайник стал мигать.

Это уже точно не могло быть сбоем в сети заклинаний!

Схватив его, я выбежал из комнаты, поспешно аппарируя на нижнюю ступеньку лестницы в подвал.

— Драко! — окликнул я, врываясь в лабораторию. — Куда пошёл Северус?

— В Лютный, — оторвав взгляд от котла, недовольно ответил тот, но потом заметил, что я держу в руках, и нахмурился. — Что-то не так?

Вместо меня ответил чайник, снова замигав.

— Чары в порядке? — заволновался Драко, видя, что я далёк от спокойствия.

— Да, — чувствуя, что начинаю всерьёз нервничать, кивнул я. — Как думаешь?..

Малфой решительно кивнул.

— Мы должны удостовериться, что с ним всё в порядке. Правда, в Лютном придётся попотеть, чтобы найти его…

— Не придётся, — качнул я головой, уже шагая к лестнице; Драко поспешно погасил пламя под котлом и догнал меня на втором этаже. — Чары укажут направление. Но вот попотеть нам всё-таки придётся: забыл о статье в «Пророке»? Как бы не напороться на патруль авроров.

Дойдя до моей спальни, мы остановились и одновременно посмотрели друг на друга.

— Думаешь, что-то случилось?

Я пожал плечами, не желая озвучивать опасения. И так было понятно, что ситуация далека от идеальной. В своих чарах я был уверен, а значит, объяснение могло быть только одно. Неприятности.

Достав шкатулку с образцами волос магглов и бутыль с оборотным зельем, я быстро разлил его по двум стаканам, добавил в зелье волосы и протянул один Драко.

— Может, связаться с Реем?

— Он занят, — отрицательно покачал я головой. — Сами справимся.

Не чокаясь, мы залпом проглотили свои порции и под тревожное мигание чайника превратились с других людей.

— Дай руку, — хватая Малфоя за рукав, попросил я и тут же аппарировал — мне это сделать, как показали недавние опыты, было намного проще. Драко не успел даже кивнуть.

Переместились мы в грязный переулок неподалёку от «Боргин и Бэрк». Давненько я тут не бывал…

На первый взгляд всё было спокойно. Мигающий чайник в моих руках привлекал к нам внимание немногочисленных прохожих, но с этим я ничего не мог поделать — без него найти Северуса не представлялось возможным.

Людей на улице было немного, большинство уличных торговцев предпочли исчезнуть и переждать неспокойные времена в другом месте, а некоторых уже успели арестовать и бросить в Азкабан; многие лавки оказались закрыты, часть и вовсе стояла с заколоченными окнами и дверями, словно владельцы не надеялись вернуться в ближайшие годы и не удовлетворились обычными запирающими заклинаниями. Шагая вглубь квартала, я почти физически ощущал, как вокруг сгущается напряжение. Перехватив чайник левой рукой, я сжал в рукаве мантии волшебную палочку, заметив, что Малфой так же вцепился в своё оружие.

— Далеко? — тихо спросил он, когда мигание чайника стало реже.

— Нет, — тоже приглушённо ответил я, — ярдов двести.

Пройдя половину дистанции, мы услышали какой-то шум и не сговариваясь ускорились.

Вдруг прямо из-за угла, куда мы собирались повернуть и откуда шли звуки драки и приглушённых ругательств, вылетел мужчина. Мы резко остановились. Врезавшись в стену, он рухнул подле неё и больше не подавал признаков жизни.

Я опустил чайник на землю в тени ближайшего дома, освобождая руки, и мы наконец решились, выворачивая из-за угла.

Назвать дракой происходившее было бы неправильно, скорее это было избиение. Шестеро авроров заклинаниями сбивали в кучу группу грязных людей в лохмотьях, а те слабо огрызались Ступефаями и руганью. Лютный переулок считался прибежищем тёмных магов, на деле же местное население представляло собой жалкое зрелище: изгои и попрошайки, не способные оказать сопротивление. Может, где-то в окружающих нас домах и жили настоящие малефики, вот только до них Министерство вряд ли сможет добраться, всё, на что способны авроры — это притеснять слабых…

Северуса первым заметил Малфой. Дёргая меня за рукав, он указал на привалившегося к стене мужчину, явно из последних сил державшего знакомую волшебную палочку. Между нами и Снейпом были тридцать ярдов и шестеро авроров. Пока мы с Драко размышляли, как помочь другу, нас заметили и, не тратя времени на слова, атаковали.

Нам повезло, что авроры не стали присматриваться к нашему подозрительно чистому внешнему виду и приняли нас за местных, в противном случае вряд ли мы смогли бы справиться. Против нас, как и против группы местных жителей минуту назад, авроры использовали лишь оглушители и обезоруживающие заклинания, которые мы с Драко без труда парировали.

Отбивая атаки, мы старались добраться до Северуса, чьи волосы уже начали темнеть — явный признак окончания действия оборотного зелья, — упустив из виду толпу оборванцев, зато те явно приободрились, получив нашу поддержку, и уже через десять минут авроры были вынуждены отступать. Итоги столкновения нас не интересовали, поэтому, едва убедившись, что ранения Снейпа не смертельны, мы с Драко подхватили его под руки с обеих сторон и поспешили выбраться из-под антиаппарационного купола, установленного аврорами. Через двадцать минут мы уже были дома.

Пока Эдриан и Реймонд не вернулись, мы подлатали Снейпа и уложили спать, оставив все вопросы на потом: хотя его жизни ничто не угрожало, Северус потратил слишком много сил в стычке, да и некоторые раны были очень болезненны. Он даже почти не бурчал, лишь шипел сквозь зубы, когда зелья попадали на раны, а это лучше всего иллюстрировало его плачевное состояние. Мучать друга из любопытства мы не стали, зная, что ему и так предстоит ответить на вопросы Реймонда, и сосредоточились на шахматах. Признаться откровенно, я предпочёл бы промолчать о дневном приключении, но видел: Драко не терпелось похвастать, что мой приёмник не только отлично работает, но уже успел спасти Северуса. Наша жизнь была довольно монотонной, скучал не только Малфой, мне тоже хотелось разнообразия, а тут какое-никакое приключение… В общем, просить Драко молчать о нашей «прогулке» я не стал и настроился на худшее.

Рычание Мальсибера, которое в моменты злости заменяло ему членораздельную речь, произвело впечатление даже на Нотта.

— Рей, не горячись. Парни же не просто так пошли прогуляться, нарушив твой запрет, Северусу же действительно нужна была помощь.

— Если бы мы не пришли на помощь, Северус уже был бы в Азкабане, — обиженно протянул Малфой. — Авроры не стали бы церемониться.

— Снейпу я также не рекомендовал покидать дом! — рявкнул он.

— У нас ингредиентов не было… — встал на защиту друга и наставника Драко.

— Всего этого можно было элементарно избежать, просто прислушавшись к моим словам и оставшись дома.

— Да мы не собирались никуда ходить! Но чайник взбесился, и…

— Драко.

— Что?

— Это не обращение, а предупреждение, — почти спокойно произнёс Рей и, одарив нас напоследок недобрым взглядом, отвернулся. — Кричер, дай что-нибудь перекусить.

— Почему ему можно выходить, а мы…

— Успокойся, — хлопнул я Малфоя по плечу, — он прав. Эдриан перемещается по каминам из одного безопасного места в другое, а мы в Лютный сунулись.

— Но…

— Мы — это не только я и ты, но и Снейп. Рей волнуется за нас.

— Вот и я за него поволнуюсь, — угрожающе буркнул Драко. — Шах.

Переведя взгляд на доску, я выругался и сосредоточился на игре.

* * *

С утра разбор полётов ждал Снейпа, который просто отмахнулся от гнева Мальсибера, невозмутимо пожав плечами:

— Я в порядке, не стоит так переживать.

— Ну знаешь! Тебе скучно дома? Это твои проблемы! Но из-за твоей безалаберности пострадать могли и Драко с Бастером. Я давно тебе твержу о необходимости сократить твои визиты в Лютный, в конце концов, Кричер прекрасно справится с львиной долей твоих дел. Не велика сложность купить ингредиенты по списку или продать готовое зелье по указанной тобой цене. Но тебе непременно нужно всем продемонстрировать, что ты выше правил! Гриффиндорец мордредов, — рявкнул напоследок Рей и швырнул в Снейпа «Пророком». — На, полюбуйся!

Шумно выдохнув, он рухнул на ближайший стул и отвернулся, давая время ознакомиться с последними новостями.

— Его узнали?! — первым долистал до нужной страницы Малфой и взволнованно обвёл нас взглядом. — Мы старались закрыть Северусу лицо…

— И вам это не удалось, — припечатал Рей. — Я не понимаю, почему мне приходится вас уговаривать соблюдать осторожность? Кто-то соскучился по дементорам? — Снейп досадливо дёрнул щекой, но смолчал. — Детский сад какой-то! В общем, так. Как показали вчерашние события, оборотное зелье не панацея. Сев, тебе необходимо изменить внешность.

— И что, позволь поинтересоваться, ты предлагаешь? — ехидно протянул Северус.

Мы с Драко переглянулись — этот тон нам обоим был отлично известен: так Снейп начинал говорить, когда был в ярости.

— Для начала стрижку, — невозмутимо ответил Реймонд, вызвав у Северуса ответный рык. — Переживёшь, — отмахнулся он.

— Я не собираюсь…

— Реймонд прав, — подал голос Эдриан. — Это малая цена за безопасность.

Гневные восклицания Снейпа мы все пропустили мимо ушей.

Хоть я и считал Северуса другом, мнение о его внешности изменилось мало. Теперь я, конечно, знал, что сальность волос — не признак нечистоплотности, а последствия многолетней работы с парующими котлами, однако выглядеть лучше от понимания ситуации его волосы не стали. И почему Снейп так яро защищает свои патлы, я не понимал.

Не менее часа друзья ссорились; отступать Северус не собирался, и тогда Рей сделал вид, что оставляет поле боя за оппонентом… и, подойдя сзади, резким движением взмахнул палочкой — на пол посыпались неровно обрезанные чёрные волосы.

Крики, летающие столовые приборы и заклинания — мы с Драко спрятались под столом, а Нотт поспешил укрыться за щитом. Стихло всё нескоро. Но всё же и не затянулось слишком надолго — уже через десять минут мы с Драко осмелились вернуться на стулья, правда, по примеру Нотта спрятались за щитами.

Наблюдать за «сражением» было весьма любопытно. Мальсибер был действительно зол, Снейп тоже кипел от ярости, однако ни одного по-настоящему разрушительного заклинания так и не сорвалось с их палочек. Они не поддавались друг другу и не щадили, заклинания летали весьма опасные и максимально неприятные, но — ни одного такого, что могло бы необратимо навредить. Не прошло и минуты, как я понял, что целью Реймонда было наказать Снейпа — причинить боль, унизить, но точно не покалечить.

Они оба контролировали и силу своих заклинаний, сражаясь хоть и яростно, но холодно, и траектории отражения, но всё же умудрились сорвать со стены карниз, который с грохотом обрушился на пол. Появление бурчащего и не стесняющегося в выражениях Кричера поставило точку в «глупых развлечениях глупых магов».

Тяжело дышащий Северус взмахом палочки привёл свой внешний вид в относительный порядок и, сообщив, что не разговаривает с нами, аппарировал в маггловскую часть Лондона — в парикмахерскую.

Только после этого мы вернулись к завтраку.

— Истеричка, — буркнул Мальсибер, слизывая кровь из поцарапанной брошенным ножом руки и оседлал стул, уставившись на нас с Драко. — Вы двое — чтобы ни шагу из Блэк-хауса!

Спорить сейчас, когда он пребывал не в лучшем расположении духа, было чревато, но и соглашаться не хотелось.

— Рей, но мы же не можем вечно сидеть взаперти!

Одарив Малфоя недовольным взглядом, Реймонд хотел что-то сказать, но, видимо, передумал.

— Нам нужна информация, — спокойно произнёс Нотт, — но рисковать ради неё жизнью не стоит. На данном этапе у нас есть способы заполучить сведения из различных источников, и…

— Новый штаб Ордена в Хогвартсе, — сказал я и опустил голову.

Некоторое время в гостиной стояла тишина. Я практически чувствовал, как тяжёлый взгляд Рея буравит мне макушку.

— Как ты узнал?

— От Уизли, — по-прежнему рассматривая кружевную скатерть, пожал я плечами, давая понять, что не нарушал запрет покидать дом. Технически я сказал правду: информация о расположении штаба была получена от Уизли, а то, что мне пришлось аппарировать с ними в Хогсмид, чтобы узнать об этом — мелочи, не стоящие упоминания.

— Хорошо, — медленно протянул Мальсибер, прожигая меня взглядом. — Бастер, я не стану допытываться, как именно ты получил данные, но…

— Я буду осторожен, — поспешно произнёс я, робко подняв глаза.

— Прекрасно, — процедил он и встал, сжав губы в тонкую полоску.

После ухода Реймонда в гостиной ещё некоторое время сохранялась тишина.

— Будь ещё осторожнее, — наконец прервал молчание Эдриан и, хлопнув меня по плечу, ушёл.

— Тебя благословили на безумства, — печально вздохнул Драко. — Не переусердствуй.

— Малфой!

— Ты большой мальчик, — отмахнулся тот и, ободряюще улыбнувшись, тоже ушёл.

Я снова оказался предоставлен сам себе. Заказав у Кричера мороженое, я пересел на диван и принялся колдовать над полосками кожи, стремясь создать сигнальные артефакты со всеми желанными свойствами. Я так увлёкся, что не заметил, как пролетело несколько часов. Бой часов напугал; потянувшись, я допил холодный кофе и встал, решив размять ноги.

На первом этаже было тихо. Артур уже давно перестал рыдать, проводя время, как китайский болванчик; он не говорил, ел, только когда дети заставляли, и даже, кажется, самостоятельно не посещал уборную. Уж не знаю, о чём думали Уизли, вручая ему каждое утро очередную бутылку дешёвого огневиски, но тишину их отец не нарушал. Джинни старалась как можно меньше времени проводить в одном помещении с членами семьи. Она подолгу пропадала на улице, а как-то раз я даже видел, как она разговаривала с каким-то магглом на площади перед домом. А вот Рон с Джорджем — их расписания я пока не выучил. Иногда они с утра до вечера играли в подрывного дурака или шахматы, иногда пропадали на целый день. Связаны ли их отлучки с делами Ордена — тоже было не ясно, о магии в любом её проявлении братья старались не говорить в присутствии Джинни — такая своеобразная тактичность удивляла.

Глядя на Рона через монитор, я снова задумался, как проникнуть в Хогвартс. Внешние щиты наверняка можно обойти, другой вопрос, сколько это потребует сил и времени. Миф о неприступности Хогвартса успешно разрушил ещё Драко на шестом курсе (это если не вспоминать о Квиррелле, Хвосте, Сириусе и Барти Крауче-младшем), а потом подтвердили Тёмный Лорд и Рудольфус Лестрейндж: теперь все знали, что, хотя замок неплохо защищён, при желании попасть внутрь можно даже без армии за спиной. Разумеется, я был не настолько глуп, чтобы не понять, что после происшествия с Джинни защиту усилили, но вот принимать на веру догадки не желал, напротив, хотелось поэкспериментировать.

Снова взглянув на Рона, я невольно вспомнил наши приключения и хмыкнул: тайные ходы, которыми пронизан замок, оставляли простор для воображения — как ни старайся, все их охватить невозможно уже хотя бы потому, что многие неизвестны Дамблдору. Найденные Мародёрами тайные ходы были далеко не единственными, Северус тоже обнаружил несколько, да и я сам регулярно сокращал путь в библиотеку через никому не известный проход за портретом сэра Морроу, кем бы он ни был при жизни. Вообще, всё новое — это хорошо забытое старое. Как бы старательно ни изучался замок и профессорами, и учениками, а досконально его не знал никто. Столь древнее сооружение множество раз перестраивалось, и актуальной карты просто-напросто не существовало. Никто не спешил заявлять во всеуслышание о новых найденных проходах, напротив, старательно скрывали их от других, чтобы самим воспользоваться в соответствующей ситуации, и получалось, что об одних ходах знали, к примеру, гриффиндорцы, о других — равенкловцы, а о третьих только слизеринцы… Выпускники не всегда делились знаниями, те, кто был в курсе, забывали про уже ненужную информацию, и тайный ход становился «никому не известным». Ну и ещё один нюанс. Поколения спустя, когда наложенные скрытными учениками чары спадали, кто-то находил «совершенно новый» тайный проход, и ситуация повторялась.

Иными словами, шансы найти новый путь были велики. Нужно было лишь проверить, а для этого необходимо было… Я широко улыбнулся, сгрёб все браслеты в коробку с заготовками и призвал пергамент и перо. Пришедшая в голову идея на первый взгляд показалась мне гениальной.

* * *

Со Сьюзен мы смогли встретиться только в середине июля. Похудевшая бледная девушка с короткой стрижкой села за мой столик в кафе и как-то жалко улыбнулась:

— Привет, Бастер. Давно не виделись.

Мне потребовалось некоторое время на то, чтобы её узнать.

— Ты здорова? — не слишком вежливо начал я.

— Всё нормально, — отмахнулась она. — Извини, что по моей вине…

— Сью, ты не виновата, — взяв её за руку, искренне возразил я, не давая ей закончить. — Никто тебя не винит. Наоборот, это моя вина, что втянул тебя во всё это.

Некоторое время мы потратили на взаимные реверансы, а потом Боунс рассказала, как очнулась в Мунго, ничего не помня о последних днях. Как к ней никого не пускали, отчего она вся изнервничалась. Как в конце недели появился Джордж, который даже не спросил её о самочувствии, а просто передал приказ директора пожить в «надёжном месте». И как медбрат, пришедший осмотреть её перед выпиской, утешающе сообщил, что после не слишком аккуратной модификации памяти, которой она подверглась, головные боли, дезориентация и головокружение не пройдут долго, но волноваться не стоит, поскольку это абсолютно нормально в её ситуации — так она достоверно узнала, что нападение маггловского грабителя не более чем глупая легенда.

— Неделю я прожила в чьём-то доме, словно в тюрьме. До сих пор не знаю, кто его хозяин. Джордж просто переместил меня, показал комнату, в которой я должна жить, и ушёл. А больше там вроде как никого и не было. То есть кто-то был, конечно — с меня глаз не спускали ни днём, ни ночью, я постоянно ощущала на себе чей-то взгляд, — но сама я никого не видела. Следы присутствия, звук шагов — я точно знаю, что там кто-то был, однако за всю неделю ко мне так никто и не вышел. Знаешь, никогда не думала, что такая ерунда может настолько нервировать. Ну а потом меня отпустили домой: снова пришёл Джордж и просто сказал, что я могу возвращаться к себе, мол, волноваться не о чем, я здорова. Я не сразу решилась написать тебе, лишь пять раз проверив, что слежки нет. И хорошо, что ты тогда не смог прийти, не уверена, что за мной действительно не следили.

— Рей не пустил, — извинительно развёл я руками, сочувственно сжав её пальцы.

Мы проговорили почти два часа. Не только о том, что случилось, но и вообще о жизни. Официант в четвёртый раз принёс нам чай, и Сьюзен словно решилась наконец перейти к важному:

— Боюсь, больше я не буду полезна, — неуверенно протянула она, пряча лицо за чашкой. — На собрания меня перестали приглашать, орденцев я вижу редко, в основном, по работе в Мунго, куда они являются без очереди с очередной царапиной. Наверное, проверяют меня. И… — Сьюзен запнулась, подняла на меня глаза и тут же снова опустила взгляд в чашку.

— Что?

— Я хочу уехать.

— Это хорошая идея, — одобрительно кивнул я. Сьюзен вскинулась, и я улыбнулся. — Тебе вообще не стоило лезть в это. У нас-то иного пути не было, а вот тебе надо было с самого начала уехать и не рисковать.

— Но… Это же подло… бросать вас…

— Сью, живой и в здравом уме — ты мне нравишься гораздо больше, чем полезной, но пострадавшей или тем более мёртвой.

Боунс бросилась меня обнимать, а я только и мог, что ещё раз улыбнуться. Она была полезна, но не настолько, чтобы игнорировать риск. Сьюзен была милой девушкой, доброй и отзывчивой, и по нынешним временам — ужасно уязвимой. А ещё она мне нравилась, и поэтому я желал ей только лучшего.

— Надеюсь, ты будешь писать.

— Конечно!

Распрощавшись с Боунс, я не торопился аппарировать домой. Мы лишились единственного шпиона, штаб Ордена переместили в недоступное нам место, и о планах Дамблдора мы теперь можем лишь догадываться. В такой ситуации наши шансы на успех стремительно падали, а это означало, что нужно придумать, как снова их поднять. И сделать это необходимо было как можно скорее, пока ещё разрыв по очкам не стал фатальным.

Переместившись в безлюдный переулок неподалёку от «Кабаньей головы», я замотался в мантию-невидимку и двинулся к школе. Щитовые чары почувствовал вовремя, потому не потревожил их, а успел отступить. Итак, примерный радиус мне известен: по крайней мере, сто ярдов подземного пути от «Сладкого королевства» можно преодолеть безопасно.

Вернувшись в Хогсмид, я незаметно проник в подвал магазина сладостей и без проблем открыл тайный ход. Никакой защиты на люке не было; посветив вниз и ничего опасного не увидев, я погасил Люмос и послал несколько поисковых заклинаний. Итог меня не слишком обрадовал: обнаружь я хотя бы элементарные сигнальные чары, и было бы всё в порядке, но полное отсутствие защиты наводило на мысль о ловушке.

Пока я раздумывал, не умнее ли вернуться домой, на лестнице в подвал раздались шаркающие шаги хозяина, и, прежде чем я успел вспомнить, что в мантии меня невозможно обнаружить, тело начало действовать. Секунду спустя я уже стоял на земляном полу тайного хода.

Я даже дыхание задержал, приготовившись к худшему, но ничего не произошло. На меня не бросилось невиданное чудище-охранник, меня не прошили насквозь лучи охранных заклинаний, не завыла тревога… Вокруг было тихо, темно и пусто.

— Хм…

Осторожно, прислушиваясь к каждому шороху, я медленно двинулся вперёд, готовый в любую секунду броситься обратно. Шаг за шагом я отдалялся от «Сладкого королевства», и через несколько ярдов ощутил, как давление антиаппарационного щита исчезло. Вздохнув с облегчением, обретя возможность в любую секунду сбежать, я увереннее двинулся вперёд.

Интуиция не подвела: половина подземного хода была не защищена ничем. Остановившись в паре ярдов от щитовых чар Хогвартса, я задумался, как проделать в них брешь без того, чтобы сработала сигнализация, но идей не было. Замок прятался не под куполом, его защищала сфера.

— Кричер!

Эльф явился почти через минуту.

— Хозяин звал Кричера?

— Ты можешь проникнуть в школу?

— Только если хозяин позовёт Кричера с той стороны, — отрицательно мотнул головой домовик.

— Ясно, — разочарованно вздохнул я.

Что ж, значит, нужно найти домовика, которому разрешено находиться на территории Хогвартса.

Отпустив Кричера, я некоторое время бездумно пялился перед собой. Хогвартские эльфы однозначно не станут помогать человеку, чьё пребывание на территории замка не санкционировано. Казалось бы, безвыходная ситуация, вот только в отличие от магглорождённых и маггловоспитанных учеников, как, впрочем, и бедных студентов, многие чистокровные волшебники спокойно призывали личных эльфов в школу. Разумеется, узнал я это не от профессоров Хогвартса, а от Драко, когда разговор зашёл о Добби. Иными словами, мне нужно было воспользоваться чужим эльфом.

Была лишь одна проблема: положение чистокровных сейчас таково, что они не то что личного эльфа вызвать не могут, сами имеют едва ли не меньше прав, чем домовики.

Обратиться мне было решительно не к кому — друзей в Хогвартсе у меня не было; я попытался припомнить, о ком из младшекурсников Драко отзывался положительно, но все, кого я вспомнил, либо уже окончили школу, либо были на плохом счету у нынешней власти, то есть привилегиями, типа личного слуги, не обладали. Даже невеста Флинта, что помогла мне в прошлый раз с похищением младшей сестры Миллер, и та уже окончила Хогвартс.

Вздохнув, я приготовился аппарировать домой, когда у меня мелькнула мысль, что пора напиться с горя, и, по аналогии с «напиться», я вспомнил об эльфийке-пьянице.

— Винки! — не особо рассчитывая на удачу, позвал я.

Около минуты ничего не происходило, я уже почти смирился с неудачей и решил, что ничего не выйдет, когда передо мной с хлопком предстало жалкое существо в засаленной тряпке.

— Кто звал Винки?

Я помнил, как она рыдала, когда Барти Крауч выгнал её, вручив одежду, как, даже несмотря на несправедливость действий хозяина, продолжала защищать его, словно ничто во всём мире не могло поколебать её преданность, и как она стала спиваться, так и не оправившись от получения одежды. Сначала мы с Роном и Гермионой были возмущены поступком Крауча и сочувствовали Винки, но по мере того, как она опускалась всё ниже, в отношении стала преобладать брезгливость. Ошибочность идеи-фикс Грейнджер о свободе эльфов предстала перед нами во всей красе. Но зато благодаря тому опыту теперь я знал, куда надавить, чтобы добиться желаемого — за возможность служить Винки сделает всё.

Сомнениями я не мучился, а вот подготовиться к разговору стоило заранее.

— Ты по-прежнему свободный эльф? — на пробу спросил я.

Винки всхлипнула и разразилась громкими пьяными рыданиями. Смотрелось это отвратительно.

— Замолчи! — приказал я, и эльфийка мгновенно умолкла. — Мне нужно проникнуть в школу. Если ты поможешь…

— Винки согласна! — завопила та, бросаясь обнимать мои колени.

С трудом удержав равновесие, я резко приказал:

— Отцепись и замолчи! Ты должна прекратить пить. Если через три дня ты будешь трезвой и нормально выглядеть и поможешь мне, я, возможно, соглашусь стать твоим хозяином.

Я не думал о том, что она может сдать меня Дамблдору или ещё как-то навредить, но всё-таки специально использовал расплывчатые формулировки, оставляя себе путь отступления. Откровенно говоря, меня полностью устраивал Кричер, и желания заполучить второго эльфа не было. Тем более такого. Мне более чем хватило опыта общения с неадекватным Добби, чтобы вешать себе на шею подобное существо.

Винки преданно закивала.

Что ж, надеюсь, я не напрасно обнадёжил её, и у нас всё получится.

Назначив время встречи, я запретил ей упоминать о том, что она меня видела, и наконец-то аппарировал домой. Если Эдриан не замучает меня нотациями, а Рей не прибьёт за самоуправство, через три дня мы сможем проникнуть в штаб Ордена Феникса.

По возвращении в Блэк-хаус я сразу же рассказал о том, где был, и конечно же, о разговоре с Винки. Выслушав меня, Пожиратели смерти переглянулись и синхронно вздохнули.

— Что? — обиженно протянул я, рассчитывая на совершенно иную реакцию. — Никуда не лез, не рисковал, просто разведал обстановку.

— Ну да, мы так и поняли, — издевательски усмехнулся Снейп, чья желчь выливалась на нас сплошным потоком после принудительной стрижки. Выглядеть он, кстати, стал абсолютно иначе — ну просто совершенно иное лицо. В первые дни даже мы его с трудом узнавали, вздрагивая, когда он появлялся в гостиной. Но, надо признать, новый имидж ему шёл; Северус словно помолодел лет на десять, и теперь без обрамляющих лицо безжизненных сальных сосулек выглядел чуть старше Мальсибера, а не ровесником Нотта. Наконец-то стало возможно поверить, что ему сорок, а не сто лет.

Решив, что спорить всё равно бессмысленно, я махнул на Северуса рукой и обратился к Реймонду:

— Ну так что? Мы пойдём…

— Ты — нет.

Драко хихикнул, а я даже не сразу понял, что сказал Рей.

— То есть я всё узнал, — медленно начал я, — но остаюсь дома, в то время как…

— Именно, — хмуро и без улыбки подтвердил Реймонд.

— Но это нечестно! — возмущённо воскликнул я, глядя на то на Рея, то на Северуса.

Теперь уже все рассмеялись, несмотря на серьёзность ситуации. Признаю, прозвучало по-детски, но ведь это было действительно нечестно.

— Бастер, у меня больше шансов выбраться невредимым из любой передряги. С этим же ты не станешь спорить? А уж в Хогвартсе, случись что, и мне будет очень сложно избежать ареста. Но я — Пожиратель смерти. В случае обнаружения я не побрезгую прикрыться учениками и воспользоваться всеми своими познаниями в магии, ждать же подобного от тебя — нелепо. Парни, — обратился он к нам с Малфоем, — я понимаю, вам скучно, вы устали сидеть взаперти, но мы не первокурсники, на спор нарушающие правила, и всё это делается не ради приключений.

Я махнул рукой и отвернулся. Драко лишь молча кивнул.

Такое впечатление, будто я не понимаю, насколько всё серьёзно, что от наших действий — без всяких преувеличений — зависит будущее магической Британии. Разумеется, я не считал себя центром мироздания, слава Мерлину, я уже не Избранный, и не от меня одного зависит судьба магического мира. Но и совсем бесполезным грузом я не был: моё имя всё ещё было знаменем, под которым люди готовы были выступить против системы, и потому я не должен был рисковать собой.

Не все соглашались открыто встать на нашу сторону. Люди боялись, и это было понятно, учитывая, что Дамблдор (не иначе как по примеру Риддла) угрожал не только их личному благополучию, но и фактически держал в заложниках их несовершеннолетних наследников. В такой ситуации трудно было осуждать тех, кто трусил. Это нам уже было нечего терять, а потому не за страх, а за совесть мы делали всё возможное, чтобы помешать Дамблдору. А большинство волшебников всё так же продолжали отсиживаться по поместьям или домишкам в Хогсмиде, молясь Мерлину и Моргане, чтобы их не коснулись перемены, а эмиссары Лорда, Дамблдора или третьей стороны обошли их жилище стороной. Конечно, мы были не единственными, кто лишился по вине Дамблдора того, что было дорого, у многих накопились солидные счета за то время, что Альбус злоупотреблял властью и влиянием; всё больше магов присоединялись к нам, но каждый из нас был нужен и важен, от всех и каждого зависело, встанет ли Великобритания с колен или так и продолжит катиться в пропасть. Пусть звучит пафосно, к сожалению, это было правдой.

Адальберт Шафик был нашей единственной надеждой на исправление нынешнего бедственного положения; проиграй он выборы, и за пять следующих лет⁽¹⁾ Дамблдор так закрутит гайки, что о бескровном перевороте уже не придётся даже мечтать. Но в одиночку Шафик мало чем мог помочь родине. А вот с нашей помощью его шансы легитимно занять кресло министра уже не казались призрачными. Бесспорно, противодействие наша партия будет встречать на каждом шагу, но с хорошей разведкой преодолеть трудности реально. Зная планы противника, мы могли просчитать собственные тактику и стратегию и избежать политических подводных камней и омутов — и я мог с этим помочь. И если это подразумевало, что я должен остаться сегодня дома и позволить Реймонду всё сделать самому, что ж, так тому и быть.

— Хорошо, — просто пожал я плечами, — если потребуется помощь — зови.

— Бастер, ты обиделся? — кажется, Рей даже растерялся от моего внезапного согласия остаться в стороне.

— Разве что немного, — успокоительно улыбнулся я. — Но я понимаю, что второго шанса может не быть, и всё нужно сделать правильно с первой попытки.

— Наш мальчик вырос, — усмехнулся Эдриан, одобрительно хлопнув меня по плечу.

Обсудив предстоящую операцию проникновения в Хогвартс, я постарался выбросить из головы то, на что в данный момент не мог повлиять, и занялся модификацией своей «зубной тревожной кнопки».

Практика выявила недостатки первой версии, и я пытался придумать, как в тончайшую плёнку зелья вплести кучу заклинаний. Нужны были не только протеевы и следящие, но и масса других чар, которые не только не держались на гибком носителе, но даже накладывались через раз.

Потратив почти два дня, я смирился с неудачей, минимально модифицировал первый вариант и переключил внимание на карту Хогвартса.

В библиотеке Блэков можно было найти всё что угодно, в том числе картографические заклинания и даже карты дома и прилегающих улиц, созданные кем-то из предков в качестве, наверное, тренировки. Проблема была в том, что дом на этих картах был недостаточно детализирован, и трудно было понять, где именно находится искомый объект. Не знаю, какие чары использовали Мародёры, но, как я ни бился, у меня ничего не выходило.

Собирать Реймонда в Хогвартс мы начали задолго до времени встречи. Северус изрисовал десяток салфеток, показывая короткие и безопасные пути, которые он изучил за время деканства; Драко упаковывал необходимые для слежки за орденцами артефакты, которые Рею предстояло активировать в Хогвартсе; а я обвешивал друга собственноручно изготовленными защитными и сигнальными браслетами и медальонами и помахивал кисточкой, ожидая, когда можно будет нанести зелье на его зуб.

— Вы меня как на войну собираете, — усмехнулся он, когда основные приготовления были завершены. — Вот зачем мне столько амулетов?

— Надеюсь, они не потребуются, — прикрепляя последнюю зачарованную английскую булавку к его одежде, немного нервно улыбнулся я. — Но пусть будут.

— Спасибо, — без улыбки поблагодарил Реймонд, серьёзно посмотрев мне в глаза. — Мне это не по душе, но так всем будет спокойнее.

* * *

Проводив Мальсибера, мы разбрелись по своим делам. Для волнения было слишком рано — нужно было не меньше часа, чтобы не только успеть добраться до места встречи с Винки, предварительно удостоверившись в безопасности тоннеля, но и обеспечить себе возможность отхода в случае, если что-то пойдёт не по плану. Да и на объяснения с самой Винки требовалось немало времени — как и большинство домовиков, она была не слишком сообразительна. Как много времени понадобится Винки на то, чтобы провести Рея через защитную сферу, было непонятно, а после того, как он окажется на вражеской территории… Уже можно было начинать переживать, хотя и не сильно: если сигнальные чары не тревожить, то ещё минут двадцать займёт поход по подземному тоннелю до статуи горбатой ведьмы, а там и до людных мест школы рукой подать, — так что я спокойно занялся новым артефактом, который по моей задумке должен был сообщать о приближении людей.

Но моим планам не суждено было осуществиться.

— Это тупое существо отказалось помогать! — злой и раздражённый Реймонд возник на пороге моей комнаты спустя какие-нибудь двадцать минут. — Она, видите ли, «хороший эльф» и ждёт тебя!

— О-о-о… — искренне изумился я. Неожиданная заминка.

Рей кинул мне мантию-невидимку и принялся срывать с себя амулеты, шипя сквозь зубы ругательства.

— Ты же хотел рисковать? Поздравляю, желаемое исполнилось.

— Чего ты злишься? — аккуратно надевая медальон, частично скрывающий волшебную ауру, спросил я. — Я понятия не имел, что Винки заартачится…

Я понимал, что Реймонд просто волнуется за меня, но всё равно было немного обидно: он вёл себя так, словно не доверял мне. С другой стороны, смирившись, что должен остаться дома, я не испытывал радостного предвкушения от предстоящего приключения.

— Будь осторожен, — вместо ответа на вопрос приказал Мальсибер за секунду до того, как я аппарировал.

Ответить я уже не успел, оказавшись внутри тайного хода. Заново обсуждать план операции мы не стали, Хогвартс я знал лучше Рея, успевшего позабыть школьные коридоры, так что в картах не нуждался. Да и с неадекватными домовиками, в отличие от него, знал, как обращаться.

— Винки ждала хозяина! — радостно завопила эльфийка.

Выглядела она не в пример лучше прошлого раза. Была трезва, одета в чистое полотенце, взгляд утратил алкогольную мутность, хотя следы многолетнего пьянства на лице сохранились.

— Я ещё не твой хозяин, — напомнил я раздражённо. — Всё будет зависеть от того, насколько ты будешь полезна.

— Винки будет полезна! — испуганно, но решительно воскликнула она.

Я хмыкнул и, прикинув, что нет никакого смысла шагать по подземному пути до защитного купола, приказал:

— Тогда перенеси меня в Хогвартс так, чтобы сигнальные чары не сработали. Куда-нибудь поближе к кабинету директора.

Винки протянула мне ладонь, и, глубоко вздохнув, я накинул капюшон мантии-невидимки и запахнул полы.

— Давай! — приказал я, коснувшись её руки.

Секунду спустя меня затянуло в воронку пространственного перемещения.

— А теперь тихо! — шёпотом сказал я. — Иди на кухню и делай вид, что ничего не изменилось. Я тебя позову, когда понадобишься.

— Хорошо, хозяин, — едва слышно ответила упёртая домовиха, и я остался один.

Никаких эмоций возвращение в замок, который я шесть лет считал домом и в который целый год мечтал вернуться, не вызвало. Хогвартс навсегда утратил то очарование, что заставляло сердце сжиматься при мысли о возвращении в башню Гриффиндора, или обеде в Большом зале, или полёте над квиддичным полем, теперь это было просто строение, школа.

Заблаговременно наложив на обувь заглушающие чары, я мог не волноваться, что мои шаги услышат, зато чужие в гулком коридоре я различу задолго до того, как кто-нибудь успеет оказаться в зоне видимости. Смело выйдя из тени, я двинулся к кабинету директора. Мы много думали о том, как пробраться внутрь, но жизнеспособных идей так и не возникло. Горгулью — первое препятствие — можно было преодолеть без особых проблем, просто подобрав очередной идиотский сладкий пароль, но вот следящие чары…

Будучи младшекурсником, я восторгался тем, как директор всегда знает, кто к нему пришёл; став старше, понял, что Дамблдор вовсе не настолько велик — просто чары сообщают о визитёрах. Снимать их — только тратить время: во-первых, не факт, что мне удастся сделать это, не потревожив сигнальную сеть, во-вторых, Дамблдор заметит, что чары были сняты, и проверит кабинет на сюрпризы.

История с Джинни опровергла версию, будто всё важное и интересное происходит непременно в непосредственной близости от Дамблдора. Чтобы держать руку на пульсе и в случае острой необходимости вмешаться, камеры были нужны в разных местах, а вдали от директора установить их было не в пример проще. Поэтому я решил оставить директорский кабинет напоследок и двинулся в Больничное крыло.

Расставлять десятки камер было бессмысленно, мы просто физически не сможем уследить за всем, что происходит в школе, да и зачем нам знать, что творится в отдалённых коридорах? А вот кабинеты деканов, Больничное крыло, Большой зал и, конечно же, кабинет директора — там камеры нужны. И в гостиных факультетов — ситуация с гонениями слизеринцев не давала мне покоя, — но, чтобы проникнуть туда, нужны пароли…

Внезапно я осознал, что сейчас лето, а значит учеников, кроме тех, кому некуда было возвращаться, в Хогвартсе нет. А учитывая, что чистокровные студенты стремились как можно меньше времени находиться в пределах досягаемости Дамблдора, даже никому не нужные сироты приглашались на каникулы в дома однокурсников с полного согласия их родителей. Иными словами, замок почти пуст.

Закончив с пустующей на каникулах вотчиной мадам Помфри, я отправился на поиски кабинета нового профессора защиты. Назначение отставного аврора освещалось в прессе, так что имя мне было известно. Найдя табличку «профессор Брасс», я легко дезактивировал сигнальные чары и проник внутрь, удивляясь той лёгкости, с которой всё получалось. Спустя пять минут я уже шёл к лестнице, ведущей вниз — к Большому залу. Коридоры были пусты, но стоило поторопиться.

Колокол прозвучал настолько неожиданно, что я даже подпрыгнул. Неужели и летом оставшиеся в школе ученики вынуждены заниматься?

Из четырёх факультетов первым я решил навестить Слизерин. Если я не ошибся с расстановкой сил, эти дети должны сразу после занятий стремиться укрыться в безопасности своей гостиной. Я, конечно, не знал, остался ли кто-нибудь из слизеринцев в замке, но рисковать не хотелось. Я оказался прав: едва эхо колокола, возвещавшего об окончании предпоследнего урока, стихло, двое младшекурсников показались в коридоре. Благодаря заглушающим чарам на обуви мне не составило труда остаться незаметным. Войти с ними в гостиную и выйти, когда они скроются на лестнице, ведущей в жилые помещения, было делом техники; спустя пятнадцать минут я уже поднимался в гриффиндорскую башню. В своей бывшей гостиной я не задержался, благо народу было мало и мне не пришлось лавировать между учениками. Ностальгии я не чувствовал, напротив, в последний год всё, так или иначе связанное с Гриффиндором, вызывало во мне глухое раздражение и даже отторжение: предавшие меня люди по большей части были выпускниками именно этого славного факультета. Неудивительно, что мне хотелось как можно скорее убраться с их — уже не моей — территории.

Оставалось закончить с кабинетом Дамблдора, и…

— Кричер! — тихо позвал я, зная, что благодаря магии домовик услышит меня вне зависимости от того, насколько громко я его позову. Эльф материализовался через две минуты.

— Хозяин? — мгновенно поняв, где находится, он говорил едва слышно.

Всё же с домовиком мне несказанно повезло.

— Я не могу проникнуть в директорский кабинет, а вот для тебя это не проблема, — Кричер кивнул, и я поманил его к нише со статуей рыцаря. — Тебя не должны видеть портреты, — забравшись внутрь и отдавая ему мантию-невидимку, продолжил я. Кричер хотел возразить, но я покачал головой, и он не вымолвил ни звука. — Я наложу на себя дезиллюминационные чары и спрячусь, но ты не задерживайся. Вот, — я вручил ему артефакты-камеры, — удачи.

Эльф с приглушённым хлопком исчез, не став спорить, а я принялся грызть ноготь.

— Кричер всё сделал, хозяин!

Хоть и ждал этого, но когда бесшумно вернувшийся домовик появился — подпрыгнул.

— Молодец, — поспешно надевая мантию, похвалил я, — скажи Рею, что всё в порядке. Скажи, я подожду собрания Ордена.

Эльф кивнул и исчез, а я мысленно призвал себя к терпению и принялся ждать.

Время тянулось маггловской жвачкой. Снова прозвенел колокол — уроки на сегодня кончились, и замок мгновенно наполнился детскими голосами, а коридор самими детьми. Их было немного, около десятка разновозрастных учеников, но шуму они создавали, как стая гиппогрифов. Около часа спустя мимо меня проследовали Спраут с Вектор, обсуждающие некоего мистера Сингера, чьё поведение не радовало обеих женщин. Ещё через полчаса появился Дамблдор.

Я вжался в стену, стараясь даже не дышать, чтобы не быть обнаруженным. Исследование перешедшего по наследству Дара Смерти подтвердило, что видеть сквозь мантию не может никто — только с помощью артефактов. Вспоминая ситуации, когда директор, не прилагая никаких усилий, смотрел мне прямо в глаза, несмотря на то, что я прятался под мантией, я пришёл к неутешительному выводу: его очки не были обычным средством, улучшающим зрение. Дальнейший анализ подтвердил гипотезу — Дамблдор всегда смотрел поверх очков. Поинтересовавшись у подвернувшегося Эдриана, насколько распространены подобные артефакты, я немного успокоился — помимо редкости, они ещё и стоили запредельно, так что можно было не бояться, что кто-то, кроме директора, раскроет моё пребывание в неположенном месте. Но всё-таки про осторожность не следовало забывать.

Дамблдор меня не заметил, даже не посмотрел в сторону ниши, в которой я прятался. Вздохнув с облегчением, я переменил позу и принялся ждать дальше. Собрание Ордена Феникса, если верить Уизли, было назначено на семь вечера, и мне оставалось потерпеть всего лишь два часа, чтобы подтвердить или опровергнуть гипотезу о том, что директорский кабинет слишком мал для того, чтобы вместить всех орденцев, а значит, камеры нужно установить не только в нём. Проникать в Хогвартс дважды — неоправданный риск, а вот задержаться и убедиться своими глазами…

Какой-то парень в гриффиндорской мантии, понуро опустив голову, прошаркал мимо меня к горгулье.

— Мухоморские помадки.

Пароль в очередной раз оказался бредовее некуда.

В кабинете гриффиндорец пробыл недолго, около получаса, и больше мимо меня никто не проходил. Отдалённый гул становился тише — дети разбредались по факультетским гостиным, в коридоре снова начало гулять эхо, и я стряхнул сонное оцепенение: любое неосторожное движение могло меня выдать.

Первым из-за горгульи появился Макмиллан.

Проводив его настороженным взглядом, я не двинулся с места. Эрни был членом Ордена Феникса, но в Хогвартс он мог прибыть по личным делам, в конце концов, у него тут учился брат.

Спустя пять минут горгулья снова пришла в движение, выпустив Захарию Смита и Ли Джордана. Пропустив их мимо, я прислушался, не донесутся ли ещё чьи-нибудь шаги с лестницы в директорский кабинет, и аккуратно выбрался из ниши, двинувшись следом.

Парни болтали о всякой ерунде; лишь однажды Ли упомянул о задании Ордена, и Смит тут же шикнул на него:

— Не здесь! Потерпи пару минут и расскажешь.

Я еле сдержал облегчённый вздох — четыре с лишним часа ожидания принесли плоды, мне всё же удастся проникнуть в новый штаб Ордена и установить там камеры.

Орденцы сворачивали из одного коридора в другой, то поднимались по лестнице, то спускались, а я никак не мог понять, куда же мы идём. Наконец они остановились у ничем не примечательной двери и вошли внутрь кабинета, которым на моей памяти не пользовался никто — раньше там проводились занятия по этикету, и, возможно, неосознанно, ученики старались его избегать. Дверь со скрипом начала медленно закрываться, и, действуя на рефлексах, я прошмыгнул следом за ними.

— Ты сегодня рано, — приветствовал Джордана Макмиллан.

Осознав, что без разведки сунулся прямо в ловушку, я замер. Ругая себя за импульсивность, от которой так до конца и не смог избавиться, я убедился, что в кабинете помимо трёх бывших членов ОД никого нет, и сразу же приступил к установке камер.

— Через камин добрался, — усаживаясь за третью парту, ответил Ли и повернулся к спутнику. — Так вот, я должен был найти тех магглов, родственников Поттера…

Слова Джордана едва не заставили меня выронить артефакт от изумления. Они ищут Дурслей?!

— Я, конечно, уважаю Дамблдора и всё такое, но даже предположить, что Поттер пошёл бы к магглам — бред, — покачал головой Эрни. — Да он их ненавидел почти так же яростно, как и Того-Кого-Нельзя-Называть.

— Ну, он мог им сообщить, где прячется…

Подивившись странному поведению директора, прекрасно знавшего, что я ни за что не сунусь к Дурслям, но всё равно отправившего Ли к ним за информацией, я сосредоточился на установке и к тому моменту, когда дверь снова заскрипела, возвещая о прибытии других членов Ордена, закончил операцию и уже стоял у входа, готовый немедленно ретироваться.

Вид мечтательной Лаванды вызвал массу вопросов, потому как её я совершенно определённо не ожидал увидеть на собрании членов Ордена Феникса, а вот её спутница заставила злорадно усмехнуться: я оказался прав, не поверив в искренность миссис Тонкс — Андромеда заманивала меня в ловушку.

— Здравствуйте, мальчики.

— Здравствуйте, миссис Тонкс, — хором ответили те.

Это было последним, что я услышал, выскользнув из кабинета за секунду до того, как дверь захлопнулась.

Взбудораженный близостью врагов и новыми сведениями, я даже не подумал, что могу вызвать Кричера и с ним вернуться домой. Вместо этого я крался, как заправский вор, к выходу из школы. К счастью, моя глупость не обернулась трагедией, и мне удалось незамеченным проскользнуть мимо МакГонагалл, очевидно, прибывшей в Хогвартс по делам Ордена, а потом и Филча.

Притормозив перед статуей Горбатой ведьмы, я быстро установил ещё одну камеру в каменных складках её капюшона, чтобы узнать, насколько тайный ход популярен у учеников, и наконец покинул замок.

1) По аналогии с маггловским премьер-министром, срок полномочий которого связан со сроком полномочий Палаты общин и не может превышать пять лет, министр магии также переизбирается не позже пятилетнего срока.

Вернуться к тексту

Встречали меня так, словно я не на несколько часов уходил, а минимум год провёл в экспедиции в диких джунглях. Пока Рей с Эдрианом выспрашивали подробности моей вылазки, Драко уже успел активировать мониторы — гостиная мгновенно заполнилась гомоном орденцев. Друзья даже вздрогнули, когда тишину дома прорезал голос Дамблдора.

— …Это менее важно.

— Но, директор! Мы не можем допустить, чтобы эта информация попала в руки Пожирателей!

Я повернулся к монитору, заинтересованно навострив уши. Друзья отреагировали точно так же.

— Эрнест, наши оппоненты — не Пожиратели смерти. Мистер Шафик — уважаемый член общества.

— Он ничем не лучше! — упрямо буркнул Макмиллан.

— И тем не менее теперь мы можем не опасаться, что к нашим соратникам станут применять Круциатус для выведывания информации.

Я скосил глаза на друзей, подумав, что никто из них не стал бы применять Круцио в целях получения информации. Не потому, что это негуманно, просто были другие, более действенные средства. Легилименция, к примеру, или веритасерум. Да банальный Империус, отлично зарекомендовавший себя в этом качестве. Но «светлые» в очередной раз отказывали врагам в уме, предпочитая мыслить высокомерными шаблонами.

— Альбус, я всё же согласна с мистером Макмилланом, — подала голос МакГонагалл. — Нельзя, чтобы такие козыри попали не в те руки. Пожиратели или нет, наши противники не станут сомневаться, перед тем как разрушить чью-то жизнь. Мы должны позаботиться о том, чтобы Кингсли был в безопасности.

— И что ты предлагаешь?

МакГонагалл опустила глаза, замешкавшись. Рей с Эдрианом непроизвольно подались вперёд, жаждая услышать тайну Бруствера. А мне стало противно: я уже не в первый раз видел, как директор мастерски перекладывал ответственность за некрасивое решение на чужие плечи. Всем было ясно, что последнее слово останется за Альбусом, но вместо того, чтобы прямо озвучить уже принятое решение, директор предоставлял это другим. Демократия в понимании Дамблдора выглядела именно так.

— Девочку нужно изолировать, — наконец глухо произнесла МакГонагалл, так и не подняв глаз.

Орденцы снова заговорили все разом, поддерживая решение или осуждая его, однако прямо они не сказали ни слова. Несколько минут мы вслушивались, надеясь узнать что-то конкретное, но тщетно.

— О какой девочке они толкуют? — задумчиво протянул Нотт, потирая подбородок. — Мне бы очень хотелось с ней встретиться…

В конце концов после получаса споров Дамблдор согласился, что необходимость уберечь Кингсли от нас — важнее чувств «девочки», и распорядился запереть её в «доме».

— Да что ж они сегодня загадками говорят! — возмутился Реймонд. — Девочка, дом — кто, где, о чём вообще речь?..

— Может, это тот же дом, где после Мунго держали Сьюзен? — предположил я.

— Нам это ничем не поможет, — отмахнулся Рей, — Боунс же не смогла понять, где находилась и чей это был дом.

— Как и сбежать оттуда, — поддакнул Малфой.

— Именно. Ни намёка на полезные сведения.

— А вот тут я с тобой не соглашусь. Мы только что узнали, что козырь существует, — зловеще улыбнулся Эдриан. — Помощники Адальберта так и не смогли накопать что-то стоящее на Бруствера, хотя не все действовали чисто, да и я ничего не выяснил. Безупречная репутация, всё, что можно было бы ему вменить — верность идеалам Света в Тёмное время, но несоблюдение субординации при прошлом правительстве — скорее плюс по нынешним временам. А теперь мы хотя бы знаем, в каком направлении копать.

— И в каком? — резко спросил Рей, сверкнув глазами. — Искать неизвестную девочку в неизвестном доме, которой известна неизвестная тайна?!

— Ты чего орёшь? — опешил Нотт, а мы с Драко удивлённо переглянулись.

— Того, что искать этот стог, в котором якобы есть иголка, придётся именно мне. И уже сейчас могу предсказать, какой головной болью это обернётся.

— Мы поможем, — неуверенно предложил я, а Малфой согласно кивнул.

Но Мальсибер лишь досадливо отмахнулся.

* * *

До выборов оставалось всё меньше времени, а компромат на Бруствера так и не был найден. Реймонда мы практически не видели, лишь вечерами он сидел в гостиной с бокалом чего-то явно алкогольного и хмуро смотрел в монитор, транслирующий происходящее в кабинете Дамблдора, словно надеясь по выражению лица занятого школьными делами директора понять, что тот задумал.

Сьюзен всё-таки осуществила своё намерение покинуть Британию и перевелась в марсельское отделение французского аналога Мунго. Письмо от неё принесла странная птица необычного розового цвета, и не мне, как можно было бы подумать, а Реймонду. Мы, конечно, поухмылялись, но Мальсибер с невозмутимым видом пожал плечами, объяснив это тем, что он чаще бывает вне дома, а значит, выше вероятность того, что он сможет получить письмо быстрее, чем если бы Сью написала мне. Как бы то ни было, мы все были рады, что она хорошо устроилась и может больше не опасаться быть втянутой в чьи-то грязные игры.

К сожалению, мы сбежать не могли.

С каждым днём Рей становился всё более раздражительным, часто рычанием отвечая на самые невинные вопросы, Эдриан даже заикнулся о том, чтобы бросить поиски неизвестной девочки…

— Так, может, и Шафика остановить? Пусть снимет свою кандидатуру! Расчистим дорогу ставленнику Дамблдора, — огрызнулся Рей.

— Возьми себя в руки! — не выдержал потока язвительности Снейп. — Истеришь, как… истеричка, — не подобрав достойного сравнения, он скривился. — У всех бывают неудачи, это не повод портить настроение окружающим.

Мальсибер пробурчал что-то под нос, но больше не возмущался.

Понять, о какой «девочке» вели разговор орденцы, мы так и не смогли. Версий было много: от несовершеннолетней любовницы до свидетельницы преступления, от незаконнорождённой дочери до соучастницы заговора. Но была ли хоть одна из них близка к истине — этого мы не знали. Слежка за самим Бруствером была невозможна — кандидата в министры неплохо охраняли, и он почти не бывал один, — а сбор сведений в его окружении практически ничего не дал.

— Придётся брать кого-нибудь из орденцев и всё-таки допрашивать с Круциатусом, как и советовал Дамблдор.

Мы спокойно ужинали и потому заявление Реймонда встретили молчанием.

— Завтра будет очередное собрание, — продолжил он как ни в чём не бывало. — Рыжие вроде в курсе ситуации, так что можно даже не напрягаться вылавливанием источника информации, а спуститься на первый этаж и взять одного из братьев за яйца. Тогда ко времени собрания у нас уже будет от чего отталкиваться.

— Рей, — осторожно возразил Эдриан, — почему ты думаешь, что Уизли что-то знают? Они, конечно, состоят в Ордене Феникса, но… сомневаюсь, что старик станет доверять людям, от которых в последнее время не видел ничего, кроме проблем.

— Нужно начать хоть с чего-нибудь, — устало махнул рукой тот. — Я в тупике, понимаете? Никто ничего никогда не слышал ни о какой «девочке» в окружении Бруствера. У него нет жены, которой можно изменять, дочери, которая могла бы быть замешана в какую-нибудь грязную историю. Сестры, принёсшей в подоле… Даже любовницы нет. Он вообще чист аки младенец.

— Так и скажи, — усмехнулся Северус, — что не можешь смириться, что твоё хвалённое чутьё на тайны на этот раз подвело.

— Думай, что хочешь, — бросил Рей, вставая из-за стола, — а я займусь делом.

— Мне кажется, или Реймонда пора отправлять в отпуск? — дождавшись, когда шаги Рея затихнут на лестнице, серьёзно поинтересовался Нотт. — Что-то болезненно он стал реагировать на неудачи. Я чего-то не знаю? — и он обвёл нас внимательным взглядом.

Однако ответом была тишина — никто из нас не понимал, почему вечно невозмутимый Мальсибер вдруг стал срываться по малейшему поводу.

Все давно спали, когда Рей снова появился в гостиной. Я задержался, дочитывая главу «Тайн Артефакторики», и потому смог заметить его недовольную гримасу до того, как он скрыл её под скучающей маской.

— Всё плохо, да? — мягко спросил я, откладывая книгу. Реймонд неопределённо пожал плечами, налил себе виски и плюхнулся в кресло напротив. — Может, ну её? Мы и так сделали многое, пусть теперь люди мистера Шафика поработают…

Ещё не договорив, я понял, что зря завёл этот разговор: губы Мальсибера сжались, в глазах блеснул лёд.

— Ты тоже сомневаешься в моей способности решить возникшее затруднение? — опасно спокойным тоном осведомился он.

— Нет, я… Рей, послушай! Ну, хочешь, я пойду с тобой и помогу скрутить МакГонагалл?! Она точно знает, о какой девочке речь. Или Макмиллана выследим. И плевать, что его дом защищён лучше Азкабана, Министерства и Хогвартса вместе взятых! Если ты считаешь, что это важно — я с тобой!

— Извини, — виновато улыбнулся он. — Эд прав, я непозволительно распустился. Всё будет в порядке, я сам узнаю, что за проклятая девочка появилась в жизни Бруствера, и, да поможет ему Мерлин, сделаю так, чтобы никто не помешал этой девочке испортить ему жизнь.

— Я почти закончил стиратель с отсроченной активацией, — меняя тему, похвастался я.

— Закончил — что?

— Стиратель. Например, наложил ты Империус, отправил человека выполнять поручение, а обратно он не пришёл, чтобы ты подчистил ему память. Нехорошо? Нехорошо! А вот эта штука, — я помахал перед собой немного помятой медной монетой, — сама сотрёт ему память через заданное тобой время.

— Вау! — совершенно искренне протянул Рей. — Это нам очень пригодится!

— Знаю. Северус постоянно жаловался, что приходится терять время на вторую встречу… Ну и вот.

— И когда будет готово?

— Не могу время задать, — пожаловался я. — В инструкции приводится всего два варианта — час и день, — а мне этого мало.

— И что?

— Вот, пытаюсь обойти ограничение дополнительной сетью чар… В общем, пока не очень ясно, как решить вопрос. Но если час или день устраивает, могу парочку кнатов прямо сейчас тебе дать.

— А давай, — улыбнулся Реймонд. — Лишними точно не будут. Какой период они стирают?

— Час или день, — с печальным смешком ответил я, протягивая монеты.

— Ясно. Что ж, и это неплохое подспорье.

* * *

Сегодняшнее утро на первый взгляд ничем не отличалось от сотен других, однако что-то не давало мне покоя. Не предчувствие — я так и не научился верить в его реалистичность, а нечто разлитое в воздухе…

Хмыкнув, я вылез из-под одеяла и направился в душ — какая только муть не взбредёт в голову спросонья. Однако водные процедуры не помогли, я продолжал испытывать дискомфорт, словно кто-то невидимый наблюдал за мной.

Вечно хмурый Кричер напевал какую-то мелодию, расставляя тарелки с омлетом, Северус ёрзал на стуле, Эдриан то и дело в задумчивости забывал донести вилку до рта…

— Что происходит? — громко спросил Рей, опередив меня на какую-то секунду. — Почему вы ведёте себя странно?

Мужчины переглянулись, Драко отвёл взгляд, когда я посмотрел на него…

И я понял, в чём дело. Как бы старательно я ни отмахивался от мыслей о приближающемся ритуале возрождения Регулуса в теле Теодора Нотта, день икс настал.

— Крестраж, — протянул я.

Это его магию я чувствовал, его присутствие ощущал. Раньше я реагировал на крестражи Лорда потому, что сам был одним из них, теперь же магия рода подсказывала, что рядом находится вместилище души члена семьи. Очевидно, все приготовления остались позади.

— Верно, — кивнул Северус. — И нам не обойтись без твоего содействия.

— Что нужно? — без особого энтузиазма уточнил я.

— Ты — глава рода, — улыбнулся Нотт, — это твой дом, и без твоего чётко выраженного согласия мы не сможем провести столь серьёзный ритуал.

— Я согласен, — спокойно произнёс я, зная, что магии действительно нужны подобные формальности.

— Это, конечно, хорошо, но…

— Сев, давай ближе к делу, — перебил Реймонд, очевидно, заметивший, что я начал нервничать.

— Ритуал должен провести Бастер.

Я даже закашлялся. Хорошо хоть ничего не жевал в эту секунду — а то точно подавился бы насмерть.

— Я?! — изумлённо воскликнул я, переводя взгляд со Снейпа на Нотта и обратно. — Мы так не договаривались!

Нотт молча отвернулся, на лицо Драко словно набежала тень, а Северус лишь поджал губы.

— Всё, что от тебя требуется — принять в род Регулуса, после того как…

— Вы спрашивали, не против ли я, чтобы вы провели ритуал! Но речи о том, что его стану проводить я, не было!

— Что ты как маленький! — рявкнул Снейп. — Объективно ты — сильнее.

— Сильнее кого? — удивлённо перебил я.

— Всех! — прорычал Северус.

Неверующе обведя глазами сидящих за столом друзей, я хмыкнул, а через секунду и вовсе рассмеялся.

— Бастер, ты — Блэк, а это, — Драко взмахом руки очертил окружающее пространство, — дом рода Блэк. Здесь ты сильнее любого из нас.

— Но…

Не договорив, я замолчал, начав понимать, в чём именно возникло затруднение. Драко — наследник, временно отлучённый от магии рода вследствие невозможности попасть в Малфой-мэнор. Поместья Мальсибера и Нотта находятся под охраной авроров, и провести ритуал там мы не имеем возможности. А Северус — полукровка, не имеющий камня рода вообще. А для подобных магических манипуляций нужна была помощь рода, силы одного человека было недостаточно. Вот и выходило, что я был единственным, кто мог провести ритуал.

— И вы не посчитали нужным сообщить мне об этом сразу, — негромко констатировал я, отодвигая тарелку и вставая из-за стола. — Знали, что когда всё будет готово и вы поставите меня перед фактом, я просто не смогу отказать. Прекрасно.

— Бастер! — окликнул Эдриан, но я хлопнул дверью, стремительно покинув гостиную.

Было обидно. Может, никто и не пытался мной манипулировать, может, они были уверены, что, давая согласие на ритуал, я прекрасно понимал, на что именно соглашаюсь, но после предательства бывших друзей я очень болезненно реагировал на подобные вещи, и то, что они этого не учли, причиняло боль.

Прав ли был, слепо впустив в жизнь и в сердце людей, с которыми меня свела судьба? Не ошибся ли я, доверившись Пожирателям смерти? Не наступил ли снова на те же грабли, не оценив на чистоту протянутую в час нужды руку?..

Общение в Азкабане было вынужденным, мы бы никогда не заговорили друг с другом, не находись наши камеры рядом. В дом Северуса я попал по инерции… Но ведь потом Пожиратели помогали мне… Или они помогали себе? Было ли моё присутствие полезным? Не использовали ли они меня для достижения собственных целей?

Не знаю, до чего бы я успел додуматься, не появись в моей комнате Реймонд.

— Ты не обязан это делать, — просто сказал он, положив руку мне на плечо. — Эдриан был уверен, что ты знаешь, на что соглашаешься. Ему самому было не просто решиться, так что он просто расстроен, что всё зря. А Снейп… он вообще не подумал о том, кому придётся проводить ритуал — обрадовался возможности вернуть друга. Не злись на них.

Я промолчал.

— Бастер, я клянусь тебе, никто из нас не пытался тобой манипулировать.

Я поднял глаза и буквально утонул в искренней заботе, исходящей от Мальсибера. Не думая о том, как это может выглядеть со стороны, я обхватил его руками и уткнулся носом в его грудь.

— Я всегда на твоей стороне, — едва слышно произнёс он, поглаживая меня по спине. — Что бы ни случилось, мне ты можешь доверять.

Пусть даже я пожалею об этом, но не поверить ему я просто физически не мог. Мне нужно было кому-то верить.

В тот день я так и не вышел из комнаты. Рей ушёл через полчаса, убедившись, что я не намерен совершать опрометчивых поступков, о которых пожалею, и больше меня никто не беспокоил. До обеда я дулся на друзей, всё время мысленно возвращаясь к сцене за завтраком и более ранним событиям, ища в их поведении намёки на коварные планы или любые подозрительные слова, а потом решил, что это глупое занятие, и сосредоточился на очередном артефакте.

В течение недели тему крестража Пожиратели не поднимали, хотя вопросительные взгляды я ловил на себе регулярно. Но молчал, делая вид, что ничего не случилось, вот только скрыть отстранённость и некоторую подозрительность не мог. Так что меня оставили в покое, давая время разобраться в себе и своём отношении к ситуации. Пожалуй, это была единственно верная стратегия.

Мой день рождения прошёл тихо. К этому моменту я успел достаточно успокоиться, чтобы почти все подозрения пропали. К тому же друзья не пытались на меня давить или к чему-то склонять, и мне даже стало неудобно за бурную реакцию. Мы по-семейному посидели за праздничным столом, я получил подарки, а вечером вместе с Драко отправился в маггловский ночной клуб — захотелось разнообразить магическую рутину маггловскими развлечениями. Во второй раз было не так страшно, мы уже не шарахались от людей и даже смогли влиться в толпу, ритмично двигаясь под музыку, однако девушки, ради которых по большей части мы и явились, по-прежнему казались существами с другой планеты, и у нас с Малфоем так и не получилось ни с кем познакомиться.

А ещё через день по пути на улицу меня остановила бабушка.

После заселения на первый этаж Уизли мы практически не появлялись там и давно привыкли аппарировать, минуя входную дверь и коридор, где висел портрет Вальбурги. Но сегодня из рыжих в доме был только пьяно храпящий Артур, и я решил выйти из дома по-человечески. Не видя Вальбургу, я не задумывался о том, какое впечатление на неё произведут мои обида и нежелание участвовать в ритуале. А между тем речь шла о её сыне. Она не укоряла меня вслух, но смотрела с такой надеждой, что сказать «нет» у меня язык не повернулся.

В конце концов, это не требовало от меня никаких жертв, так что отказываться причин не было. Что же до нежелания быть втянутым в столь тёмное колдовство… глупости это. Лорд создал семь крестражей и фактически сошёл с ума, пытая и убивая всё живое, на что падал его взгляд, однако в день битвы за Хогвартс он проявил качества, которых нельзя ждать от сумасшедшего: рассудительность, терпение, даже сочувствие! Иными словами, все изменения психики были бездоказательны. К сожалению, никто не удосужился разобраться в причинах, сделавших Риддла тем, кем он был, а потому нам оставалось лишь гадать, было ли дело в крестражах или чём-то другом. В любом случае после первых двух-трёх в его поведении не было перемен. Регулус же создал лишь один крестраж, и вероятность, что после возрождения он изменится в худшую сторону — минимальна. Об этом твердили все книги, которые я пролистал в поисках повода для отказа. Более того, опровергая всю чушь, которой меня пичкал Дамблдор, «наипорочнейшее из волховских измышлений» оказалось довольно распространённой практикой в среде чистокровных магов. Разумеется, далеко не каждый решался изготовить крестраж, не говоря уже о нескольких, но вовсе не из-за его тёмности — банально не у всех хватало на это терпения и знаний.

Технология расщепления души заключалась не в убийстве, примитивное лишение жертвы жизни было завершающим этапом, своеобразной платой за возможность сохранить часть души отдельно от самого человека, жизнь за жизнь. И до этого убийства необходимо было почти год следовать детальным указаниям из книги, включающим в себя не только приём десятков сложнейших собственноручно приготовленных зелий и проведение десятка ритуалов, требующих досконального знания и астрономии, и нумерологии, и ритуалистики, но и целой кучи дорогостоящих и редких ингредиентов. Так что зависть — вот что руководило теми, кто с пеной у рта запрещал «презлейшие книги».

Приняв решение, я не стал отмалчиваться и за завтраком обрадовал друзей:

— Я проведу ритуал и воскрешу Регулуса.

— Знаешь что мне больше всего в тебе не нравится? — промокнув губы салфеткой, Снейп поднял на меня глаза, и у меня возникло чувство дежавю — словно мы снова в Хогвартсе, и ненавистный профессор решил поупражняться в остроумии за мой счёт. — Ты либо вообще не думаешь и прёшь напролом, как взрывопотам, снося всё на своём пути и не считаясь ни с какими жертвами, либо наоборот, так долго думаешь, что когда наконец принимаешь решение — становится слишком поздно.

— В каком смысле поздно? — пропустив тираду мимо ушей, я услышал только главное.

— Полнолуние было неделю назад. Благоприятное время безнадёжно упущено. Собственно, когда было нужно, мы и…

— Но, Северус, полнолуние не раз в году.

— А то, что…

— Хватит! — резко произнёс Эдриан, и, полоснув по мне взглядом, Снейп умолк. — Хорошо, что ты передумал, Бастер. И… извини, что так получилось, — добавил он после едва заметной паузы, — хочу уверить, я искренне считал, что ты в курсе ситуации.

— Всё в порядке, — кивнул я, принимая извинения. Мне действительно стало легче после его слов. — Кстати, Северус, насчёт несвоевременности моих решений. О том, что вы хотите провести ритуал, я узнал в день полнолуния.

— И что? Тебе нужно было письменное уведомление оправить заранее?

— Было бы неплохо, — передразнивая его язвительность, парировал я. — Потому что Бальтозар Квозач пишет о необходимости проведения очищающего ритуала именно за неделю до основного, чтобы остаточные магические эманации не повлияли на объект ритуала. А Гвеног Фока в своём «Превосходстве» добавляет, что приём в течение трёх дней до ритуала настойки бадьяна способствует более лёгкому протеканию процесса передачи магической энергии. А в «Тьме» аббата Жеверо говорится ещё и об ограничениях в продуктах, которые маг может потреблять накануне ритуала, — друзья смотрели на меня с откровенным удивлением, причём в глазах Драко отчётливо просматривалось что-то похожее на восхищение. Довольный произведённым эффектом, я улыбнулся и закончил: — Так вот, Северус, на будущее, если потребуется моё участие ещё в каком-нибудь серьёзном ритуале, изволь уведомить за неделю.

Снейп скривился, но спорить было бы глупо, так что он согласно кивнул.

— Где ты столько информации нашёл? — с неподдельным интересом воскликнул Малфой, вставая из-за стола с явным намерением бежать в библиотеку.

— Всё на столике в третьей секции, — сообщил я, гордый, что смог блеснуть знаниями в Тёмной магии перед потомственными тёмными магами.

* * *

Невозможность пользоваться собственными денежными средствами не лучшим образом сказалась на характере многих «уважаемых членов общества». На Бруствера давили со всех сторон, и ему пришлось пойти на некоторые уступки, отозвав с голосования законопроект о «магических расах». Вот только на гоблинов это не произвело впечатления. Уж не знаю, договаривались ли они с кентаврами, вампирами и оборотнями, но волшебникам стало опасно заходить на чужую территорию. В моей памяти ещё были свежи воспоминания о незапланированных встречах с воинственными Бейном и Рононом, готовыми нашпиговать стрелами даже детей, сунувшихся в их лес, а ведь тогда отношения между людьми и кентаврами вовсе не были настолько испорчены. Зельевары и целители Мунго строчили гневные петиции в Министерство, требуя решить возникшие проблемы с поставками ингредиентов. Сотрудники Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними едва ли не всем составом осаждали приёмную министра, желая получить ответы, как им дальше работать, когда отсутствуют даже самые необходимые ингредиенты, не говоря уже о редких и дорогостоящих…

Не будь Бруствер врагом, я бы ему посочувствовал.

Поскольку возвращение Регулуса снова пришлось отложить, мы вернулись к насущным делам. Большую часть времени я проводил в гостиной, невольно наблюдая за всеми мониторами. Но если перипетии Уизли меня интересовали мало, в особенности из-за того, что ничего нового в их жизни не происходило, то наблюдать за слизеринцами было интересно.

Уже через пару дней я знал, что в Хогвартсе остались четверо сирот: магглорождённый, которого все почему-то считали сыном погибшего Пожирателя смерти и магглы; двое полукровкок и один чистокровный мальчик, от которого семья отказалась из-за его распределения на Слизерин. Уоррен Макмиллан интересовал меня больше всего. Он мало общался с товарищами по несчастью, порой не утруждая себя даже элементарными приветствиями. В Большом зале всегда садился отдельно, много времени проводил в библиотеке (это я узнал из разговоров остальных слизеринцев) и практически не пересекался со студентами других факультетов, а из преподавателей у него были нормальные отношения только с Флитвиком и Брассом — новым учителем Защиты.

Один раз я даже видел, как Уоррен столкнулся с Эрни в Большом зале. Братья разошлись как совершенно незнакомые люди, но если на лице старшего было недовольство и презрение, то младший смотрел с такой лютой ненавистью, что я даже удивился, как ему удалось сдержаться и промолчать.

С недавнего времени Макмиллан заинтересовал и Реймонда. В поисках загадочной девочки — обладательницы компромата на Бруствера — Мальсибер поймал, допросил и стёр память пяти членам Ордена Феникса — безрезультатно. О факте существования девочки те же Уизли знали, о ней самой — ничего. Макмиллан же, хоть и был младшим членом Ордена, пользовался доверием директора, о чём свидетельствовали его регулярные визиты в Хогвартс, когда других фениксовцев не приглашали.

Рей даже заикнулся о том, чтобы воспользоваться помощью Уоррена, но сам же и отказался от этой идеи, пожалев ребёнка.

Несколько раз орденцы после собрания шли в «Три метлы», и Рей решил подкараулить их прямо там. Дважды он безуспешно прождал их, а на третий раз повезло. Конечно, проще было бы схватить Макмиллана и аппарировать с ним в старый дом Северуса в Паучьем Тупике, где специально на такой случай была установлена новая защита, но поодиночке фениксовцы давно не ходили, и Реймонд не стал рисковать, воспользовавшись одной из моих заготовок — следящим артефактом.

Дом Макмиллана был под Фиделиусом, и проникнуть в него не представлялось возможным без помощи хранителя, которым, скорее всего, выступал сам Эрни, однако мигающая точка на карте — прицепленный к мантии маячок — погасла в Кларкенвелле⁽¹⁾, указав нам точное место, куда переместился объект наблюдения.

— Либо грубое и быстрое нападение, либо дни, а то и месяцы аккуратного взлома заклятий, — сообщил уставший Рей, падая на диван и вытягивая ноги. — Там столько навешано защиты!

— Микмилланы — древний род, их дом защищают не новомодные слабенькие чары, — спокойно произнёс Эдриан. — Ты уверен, что тебе вообще удастся их взломать?

— Не-а, — беззаботно улыбнулся Мальсибер, — но я попробую.

— Постарайся всё же сделать всё тихо, — Нотт был явно недоволен сложившейся ситуацией, однако мастерски подавлял раздражение, зная, что Рей не виноват в неудаче. — Не хотелось бы, чтобы после стольких трудов эту девочку перевезли в другое место именно тогда, когда мы узнаем, как до неё добраться.

— Да пытаюсь я! И мне бы не помешала помощь.

— Драко нужен мне в лаборатории, — быстро сообщил Северус.

— А я свободен, — улыбнулся я.

Малфой молча вздохнул, вызвав у меня сочувственную улыбку.

— Прекрасно. Будь готов в шесть утра, — бросил Рей, вставая. — Пойду спать, глаза слипаются, сил нет.

Ночью я долго ворочался, вспоминая всё, что читал о взломе защитных чар — не хотелось стать бесполезным балластом для Реймонда, а потому на будильные чары не отреагировал. Рею пришлось стаскивать с меня одеяло и трясти за плечо, только тогда я открыл глаза.

— Уже утро? — хрипло поинтересовался я. — Как-то быстро…

— У тебя пять минут на утренний моцион. Жду в гостиной.

Нехотя встав, я наскоро умылся и спустился на завтрак. Свежесть и бодрость Мальсибера были оскорбительны.

— Доброе утро.

— С ума сошёл? Как утро может быть добрым?

Он усмехнулся и подвинул мне тарелку с беконом.

— Ешь быстрее, у нас полно работы.

Не прошло и десяти минут, как Рей прервал мой завтрак и аппарировал нас в кусты можжевельника. Утренняя свежесть заставляла ёжиться и кутаться в мантию.

— А где дом?

— Бастер, просыпайся, — Реймонд смотрел с недовольством. — Видеть ты его не можешь, конечно, но почувствовать такой мощный источник магии должен.

Я сосредоточился и через пару секунд изумлённо распахнул глаза: нечто огромное располагалось в десятке ярдов справа.

— Ого!

— Почувствовал, — констатировал Рей с усмешкой.

Я лишь молча кивнул. «Нечто» представляло собой территорию в несколько акров, пронизанную таким количеством разнообразных чар, что они переплетались, образуя практически сплошную сеть — магическую сферу. Взломать подобное не просто сложно — невозможно.

День мы провели за распутыванием этой сети. Разрушить подобное было нам не по силам, но проделать лазейку… Медленно, но магическая стена перед нами истончалась, лишаясь то одной, то другой нити защитных чар. Уже через час у меня жутко болели голова и глаза — магическое зрение требовало колоссального сосредоточения. Каждое заклинание нужно было отделить от других и либо закольцевать, либо аккуратно оборвать, так, чтобы не сработали сигнальные чары.

Отдыхая, я наблюдал за Мальсибером. Пусть его и считали тупым громилой-палачом, только и способным убивать по приказу хозяина, Рей был очень умён и непревзойдённо изворотлив. А ещё, как любой хищник, он обладал неиссякаемым терпением. Там, где я злился, он был абсолютно спокоен; монотонная работа его, казалось, ничуть не раздражала, он действовал сосредоточенно и невозмутимо. Мне то и дело приходилось делать перерывы — Рей работал с неотвратимостью часовой стрелки. Он умудрялся полностью сосредотачиваться на деле и игнорировать любые неудобства — это вызывало одновременно и восхищение, и зависть.

Домой мы добрались в сумерках. У меня едва нашлись силы на то, чтобы дойти до кровати, а Реймонд остался с друзьями: рассказать, как идут дела, и выслушать последние новости.

* * *

За три дня работы с защитой дома Макмиллана я узнал столько специфических особенностей различных чар и так приноровился снимать щиты, что мог бы идти работать взломщиком даже в Гринготтс. Всё же практика — великая вещь. Но чувствовал при этом не радость, а опустошение… сил на положительные эмоции просто не оставалось, я был выжат, как семечка на маслобойне.

Сегодняшний день обещал быть таким же скучным на события и утомительным на дела, как и три предыдущих. Без энтузиазма отделяя очередную нить от соседних — теперь это было гораздо проще: нитиевый купол в этом месте заметно поредел, и можно было действовать быстрее, не опасаясь задеть другие заклинания, — я почувствовал перемены в защите. Не успел я испугаться, что своими действиями всё испортил, и хозяин вот-вот обнаружит нас, как по куполу прошла рябь…

— Рей… — начал я, но предостережение опоздало.

— Фиделиус пал, — ахнул тот.

Мы шокированно переглянулись и уставились на дом. Вместо уже ставшего привычным заросшего травой пустыря, перед нами предстал трёхэтажный особняк в викторианском стиле посреди ухоженного английского сада.

— Это Уоррен! — воскликнул я, успев заметить, как в проёме входной двери исчезает мальчик в форменной мантии Хогвартса.

Рей прорычал какое-то ругательство, и его палочка замелькала с поражающей скоростью — таиться больше не было нужды, и можно было действовать грубо и открыто.

— Идём! — приказал он через минуту-другую, отводя нить в сторону и пропихивая меня между тремя золотящимися на свету защитными лучами.

Изогнувшись немыслимым образом, он просочился следом, и мы бросились к дому.

Но опоздали.

— …Права! Ты — предатель крови! Ты отринул всё, что было важно нашим предкам, и выгнал меня из дома. Но магия не поддержала тебя, брат. Магия на моей стороне!

Мы услышали конец пафосной речи, произносимой дрожащим детским голоском, и вбежали в комнату, очевидно, кабинет хозяина, в тот момент, когда исправить что-то было слишком поздно.

Эрни лежал на полу с разорванным горлом. На его губах пузырилась кровь, он силился что-то произнести, но нечленораздельные булькающие звуки лишь приближали конец.

Рей бросился к старшему Макмиллану, пытаясь заживить страшную рану, я — к младшему, чтобы не дать тому помешать. Но мы оба не успели.

— За предательства меня и магии! Ты не достоин жизни! — вырываясь из моих рук, прокричал ритуальную формулу Уоррен.

О том, что должно последовать за этим, я уже знал. Сам прошёл через это после Азкабана, когда ступил на путь мести и явился к Сириусу Блэку с вопросами. Вот только когда я сам был главным действующим лицом, всё было слишком ярко — из-за эмоций картина размылась. Теперь же, со стороны, я мог увидеть, как это происходит на самом деле.

Вихрь магии откинул Мальсибера к стене и устремился к телу Эрни, укутав его в зелёный пульсирующий кокон. Всё на секунду словно застыло, а потом с губ раненого сорвался последний стон, и его глаза остекленели. В кабинете стало тихо.

Рей поднялся на ноги, его руки были в крови, а выражение лица не предвещало ничего хорошего, и последний оставшийся в живых Макмиллан задрожал. Выглядел Реймонд и вправду зловеще.

— Поздравляю, мальчик. Ты только что разрушил наш последний шанс узнать, как помешать Дамблдору победить, — зло бросил Мальсибер.

Это стало последней каплей — Уоррен разрыдался.

Мне хотелось его утешить, успокоить, но я понятия не имел, как это сделать. Двенадцатилетний ребёнок, лишивший родного брата жизни — что сказать ему?

И тут до нас донеслись несколько хлопков аппарации.

Я вздрогнул, Макмиллан побледнел, а Рей досадливо скривился.

— Уходим! — шёпотом приказал Мальсибер.

Мой взгляд метнулся к Рею, вернулся к Уоррену… я не мог бросить мальчика в такой ситуации. Пусть он не такой, как я, пусть он избрал иной путь — путь насилия, он оставался ребёнком, лишившимся родителей и оказавшимся абсолютно не нужным единственному родному человеку. Отдать его в руки орденцев — а никто другой не успел бы среагировать столь оперативно на падение защиты дома Эрни — обречь на ужасную участь.

Снова посмотрев на Реймонда, я мысленно взмолился, чтобы тот не отказал… и он понял.

— Ладно, — резко кивнул он.

И мы втроём аппарировали.

— Почему вы ничего мне не сделали? — Уоррен воспользовался моей дезориентацией после перемещения и вырвался. Отбежав на пару ярдов, он направил на меня волшебную палочку, зло стёр слёзы тыльной стороной ладони и замер в ожидании ответа.

Рей хмыкнул и невербально призвал оружие Уоррена.

— Невербальный Экспеллиармус, — сухо пояснил я, поняв, что рыдания были связаны не со смертью брата, а просто стали выходом скопившегося напряжения. — Тебе незачем нас бояться.

— Ну конечно!

— Останься ты там…

— Это мой дом! — гневно фыркнул он.

— Это место преступления, — парировал Мальсибер. — Ты знаешь, кто я? — Уоррен опасливо кивнул. — Тогда должен понимать, что захоти я причинить тебе вред, ты бы уже не дышал.

Было видно, что гонор проигрывает здравому смыслу, и Уоррен начинает понимать, что всё намного сложнее, чем ему показалось на первый взгляд. Умный мальчик.

— Вы хотели помочь Эрни, — неуверенно сказал он.

— Нам нужны были сведения, которыми обладал твой брат.

— Но вы же хотели его спасти!

— Ненадолго, — хищно улыбнулся Рей, да так, что даже меня пробрало.

— У тебя есть, где спрятаться? — подал я голос.

— Я вернусь в Хогвартс… после того, как побываю дома и приму род.

Мы с Реем переглянулись и синхронно вздохнули.

— Не сейчас, — пояснил Уоррен. — Я не идиот. Понимаю, что сейчас там толпа авроров… Но это мой дом. Эрни не имел права меня выгонять! Магия это подтвердила!

— Мы не спорим, — успокоительно вставил я.

— В Магнолии мне ничто не угрожает. Верните меня обратно!

— Нас это не касается, — пожал плечами Мальсибер и, не добавив больше ни слова, аппарировал.

— Верните меня домой, — повторил Уоррен, явно испытав облегчение от его ухода.

— Я не могу сделать этого сейчас, — мотнул я головой. — Там не авроры, а члены Ордена Феникса — ты знаешь, кто это?

Макмиллан скривился, но больше не настаивал. Оглянувшись по сторонам, он, естественно, не обнаружил ничего похожего на лавочку — место мы выбрали в безлюдной части парка, — и опустился прямо на траву.

— Ты знаешь, что будешь делать дальше? С кем жить?..

— Один, — без паузы ответил Уоррен, и эти слова явно не были экспромтом. — Для меня мало что изменится.

— У тебя наверняка есть родственники, которые согласятся присмотреть…

— То-то за тобой с удовольствием присмотрели родственники, — издевательски усмехнулся он, но тут же посерьёзнел. — Родители погибли, ближайшего родственника я сам только что лишил жизни… а остальные в Азкабане или в бегах. Есть пара сквибов со стороны матери, но я мало о них знаю, да и не пущу я их в дом: ещё не хватало, чтобы эти распоряжались моей жизнью и имуществом!

— Уоррен, послушай, ты просто не представляешь, каково это…

— Нет, это ты не представляешь! — он вскочил на ноги и, поскольку я успел сесть напротив, теперь нависал надо мной, размахивая руками. — Ты — слабак, который позволял всем подряд приказывать тебе и распоряжаться твоей жизнью. Я не такой! Меня воспитывали как наследника рода, а не как грязь под ногами магглов, и я не разочарую родителей!

Обижаться на оскорбления было глупо, во многом он был прав, я позволял другим распоряжаться своей жизнью слишком долго, а доказывать что-то мальчишке, которого трясло от возбуждения — тем более не стоило. Так что возражать я не стал. Хочется ему набить себе шишек — кто я такой, чтобы мешать? Азкабан отлично вправил мне мозги на эту тему.

— Делай, что хочешь, — спокойно пожал я плечами и встал. — Но когда поймёшь, что одного апломба недостаточно для достижения целей, напиши мне. Эльфы в доме есть?

Уоррен явно собирался спорить, но вопрос сбил его с мысли, и он ограничился кивком.

— Прекрасно. Надеюсь, ты не ошибся, и они помогут.

Я достал пейджерный блокнот, вырвал лист и протянул его Макмиллану.

— И что я должен с этим делать? — язвительно уточнил он.

Но я предпочёл пропустить издёвку мимо ушей и ответил ровно:

— Напиши своё имя, когда сочтёшь нужным встретиться со мной. Давай руку.

Аппарировал я в паре кварталов от нужного места. Отпустив Уоррена, я некоторое время смотрел ему вслед, ожидая, что он передумает, испугается, вернётся, поймёт, что детское желание стать самостоятельным не жизнеспособно, что всё изменилось, и никто не собирается его уговаривать, что он сможет преодолеть гордыню и станет искать помощи у взрослых, но он уверенно шагал вперёд, так ни разу и не обернувшись.

Правильно ли я поступил, отпустив его? Имел ли право предоставить двенадцатилетнего ребёнка самому себе? Должен ли был более старательно его уговаривать или вообще заставить передумать? Я не знал. В любом случае гриффиндорский героизм позади, я больше не намерен «причинять добро и наносить справедливость», как говорит Северус. Я никому ничего не должен… А кому должен — прощаю.

Эрни предал меня, но отомстить я не успел, за меня это осуществил его младший брат. Будь моя воля, он бы жил; плохо, но жил, но Судьба снова сдала карты не в пользу моих врагов. Что ж, мне не лень выбрать следующую цель для мести.

1) Кларкенвелл — исторический район в центральном Лондоне.

Вернуться к тексту

Рей не задал ни единого вопроса, когда я вернулся. Он лишь внимательно посмотрел на меня, словно проверяя, не успел ли я в его отсутствие нарваться на неприятности, и вернулся к чтению.

Последний шанс получить компромат на Бруствера был упущен, и мы все пребывали не в лучшем расположении духа. Мальсибер, конечно, отказывался признавать, что всё кончено, до последнего пытаясь что-то предпринять, но члены Ордена Феникса, которые могли обладать нужной информацией, практически не покидали безопасных мест, перемещаясь из одного недоступного для нас дома в другой по каминной сети, так что перехватить их было невозможно. А остальные либо были бесполезны, либо уже успели ответить на вопросы.

Тем же вечером в Хогвартсе состоялось экстренное собрание Ордена, где директор призывал всех к осторожности и обвинял нас в смерти Макмиллана. Меня немного покоробила та бездоказательная уверенность, с которой на нас навешивали всех собак, но одновременно это и успокаивало: пока они зациклены на нас, Уоррену ничто не угрожает.

Я немного волновался за него, всё же ему только двенадцать, но, как оказалось, абсолютно зря. Утром, спустившись на завтрак в гостиную, я машинально мазнул взглядом по мониторам и обнаружил младшего Макмиллана непринуждённо читающим в слизеринской гостиной. Удержаться от улыбки было непросто. Этот мальчик далеко пойдёт, раз уже сейчас настолько хорошо умеет владеть собой. Некоторое время я наблюдал за ним, пытаясь разглядеть фальшь, но, даже оставаясь один, он не менялся в лице, словно никаких перемен в его жизни не происходило. То, что он сумел не только незамеченным покинуть Хогвартс, но и так же вернуться, доказывало, что Уоррен намного умнее меня в двенадцатилетнем возрасте. Зря я за него переживал, таким людям не нужна помощь незнакомцев, они прекрасно умеют обходиться своими силами.

Предвыборная гонка вышла на финишную прямую, так что «Ежедневный пророк» полностью сосредоточился на интервью кандидатов, цитировании выдержек из их политических программ и попытках дискредитации, без устали вытаскивая на свет грязные тайны. Уж не знаю, то ли Рита выдохлась, то ли политики научились прятать концы в воду, но в прессу не попало ни одного по-настоящему грязного секрета — только мелочи, не способные повлиять на отношение к кандидатам. Смерть Макмиллана прошла незамеченной.

Наконец, день икс настал. Эдриана мы не видели всю предыдущую неделю, он пропадал в штабе Шафика, Реймонд тоже редко бывал дома, занимаясь обеспечением безопасности нашего кандидата, что делали Северус с Драко, я не знал, поскольку сам сосредоточился на подготовке ритуала воскрешения Регулуса.

— Он победил! — Малфой влетел в лабораторию, когда я отсчитывал семьдесят девятую каплю сока жгучей антенницы. — Бастер, ты слышишь?! Мы победили!!!

— Восемьдесят! Восемьдесят один! — недовольно и громко стал считать я вслух. — Восемьдесят два.

— Ой, прости! — Драко тут же понял, что отвлекает меня, и замолчал, сев на единственный стул в углу лаборатории. Он даже не ёрзал — наверное, Снейп натренировал не отвлекать, — так что я едва не забыл о его присутствии. Однако стоило мне с облегчённым вздохом отставить фиал, Малфой снова радостно завопил: — Мы победили, Бастер! Девять процентов разницы! Мистер Шафик через час вступит в должность.

— Здорово, — хоть и устало, но искренне улыбнулся я. — Это отличная новость.

Победа Адальберта Шафика была не просто хорошей новостью — надеждой на будущее. Счастливая улыбка Эдриана, забежавшего переодеться перед банкетом в Министерстве, сказала больше, чем многословные восторги Малфоя.

— Ты всё-таки сделал это, — констатировал я.

— Мы сделали, — ещё шире улыбнулся Нотт. — Это невероятно, но нам удалось встряхнуть сонное чистокровное болото. Теперь всё изменится.

— А что Дамблдор? — не удержался я от вопроса.

— Сделал хорошую мину при плохой игре, — фыркнул тот. — Поздравил Берта и удалился. Уверен, на банкете он толкнёт речь о необходимости единства и его непрестанной работе для победы нашего кандидата.

Я едва ли не восхищённо покачал головой: Альбус в своём репертуаре.

— А Бруствер?

— А этот, видимо, не смог совладать с лицом, — усмехнулся Эдриан. — Когда стало очевидно, что мы побеждаем, его так перекосило… Но я отвлёкся и не видел его после окончательного подсчёта голосов.

— Лишиться власти — что может быть для такого человека хуже? — злорадно хихикнул Малфой. — Надеюсь, на этом война кончится, — более серьёзно произнёс он, когда Нотт удалился, и мы остались вдвоём.

— Не думаю, — со вздохом покачал я головой. Хотел добавить, что Дамблдор умудрится и проигрыш использовать к собственной выгоде, но не успел — зеркало, настроенное на директорский кабинет, отобразило Альбуса и Кингсли.

— Ты не должен сдаваться! — едва выйдя из камина, заговорил Дамблдор, явно продолжая какой-то спор.

— Мы проиграли. Всё кончено.

— Всё только начинается, — уверенно возразил директор, усаживаясь в кресло и вперивая взгляд в собеседника, примостившегося на краю стула для посетителей. — Не придавай этому недоразумению такого значения. Номинальный министр — это ещё не власть. А переметнувшиеся маги, вполне возможно, скоро одумаются. Сам подумай, как поведут себя Пожиратели смерти теперь, когда уверены, что им ничего не угрожает? Шафик вполне способен дать им индульгенцию, он же чистокровный, а это не вызовет одобрения у общественности. Наши враги просчитались, когда решили, что свой министр — это решение всех их проблем. Чтобы заработать авторитет и начать на что-то по-настоящему влиять, нужно нечто большее, чем победа в голосовании, — Бруствер молчал, но вся его поза выражала несогласие. Однако Альбуса подобное не могло смутить, и он продолжил говорить, воодушевляясь всё больше: — При тебе Пожиратели прятались по норам, и люди могли не опасаться ежесекундного нападения, а теперь они вновь подымут головы, и, как думаешь, кого обычные волшебники обвинят? Наши недавние союзники вернутся; ты проиграл бой, а не войну. Пройдёт совсем немного времени, и мы снова будем на коне. Кингсли, когда отсутствие официальной власти мешало нам добиваться желаемого? Вспомни, я всегда находил способ достичь цели, что бы ни стояло на пути…

— Это не Фадж, Альбус, — не сдержался тот. — И даже не Тикнесс. Это мордредов чистокровный аристократ. Шафик на полёт гиппогрифа не подпустит тебя к политике.

— А это мы ещё посмотрим, — сверкнул глазами Дамблдор.

— Ты смотри, конечно, а мне надоело грызться за власть, — устало махнул рукой Бруствер и негромко закончил: — Особенно когда самой власти я так и не чувствую.

— Кингсли, — угрожающе окликнул Дамблдор.

— Что? — вскинулся тот. — После свержения Волдеморта я прямо сказал, что министерское кресло — не то, к чему я стремился. Я не политик, Альбус. В Аврорате я мог принести реальную пользу, а заняв кресло министра, был вынужден перебирать бумажки. Не удивительно, что выборы проиграны, нужно было прислушаться к моим словам и сделать рокировку…

— Фестралов не меняют в воздухе, — холодно качнул головой Дамблдор.

— Может и так, но если фестрал под тобой дохнет, можно и пересмотреть отношение к вопросу, — упрямо возразил он. — Я устал, Альбус. Понимаешь? Я просто устал. От постоянного нервного напряжения, от миллиона проблем, взваленных мне на плечи, устал чувствовать мишень на груди… Политика — это не моё. Может, оппозиционеры были правы, и внук рабов не имеет права на министерское кресло?.. В любом случае всё кончено. Я имею права просто жить. Я не обязан быть твоей марионеткой.

— Нет, дорогой друг, конечно, нет. Я лишь хочу напомнить, что твоё присутствие нужно не мне.

— А кому? — рявкнул Бруствер, расстроенный поражением намного сильнее, чем хотел бы показывать.

— Селене.

Из несостоявшегося министра словно выпустили весь воздух. Лоснящаяся чёрная кожа посерела в одно мгновение, глаза потухли.

— Альбус… — заикающимся шёпотом взмолился он, но не смог продолжить — уступил и поспешно кивнул.

— Я рад, что ты одумался, — как ни в чём не бывало улыбнулся Дамблдор. — Ступай, отдохни. Нам предстоит много работы.

Кингсли пробормотал слова прощания и, так и не подняв глаз, исчез в зелёном пламени камина.

Некоторое время мы с Драко молча смотрели в монитор. Дамблдор уселся за стол и принялся разбирать какие-то бумаги, и только тогда мы смогли отвести взгляды.

— Это и есть та девочка? — уточнил Малфой, на что я неуверенно кивнул. — Лучше поздно, чем никогда, верно?

— Не знаю, Драко. Бруствер уже проиграл.

— Ты передумал мстить? — удивлённо протянул он, повернувшись ко мне всем корпусом.

— Нет, но…

Я не знал, как ответить на элементарный вопрос. Мне по-прежнему хотелось отомстить всему миру, но скорее по инерции — острота сгладилась. В последние полгода я фактически ничего не делал, за меня всё решал случай или чужая злая воля. И не могу сказать, что меня это расстраивало. Джинни, миссис Уизли… не думаю, что смог бы так с ними обойтись, однако жестокость наказания меня вполне устраивала. Оливер и Билл — лично мне они ничего не сделали, но их устранение не лучшим образом сказалось на Ордене, а значит, эти несчастья отлично вписались в мои планы. Судьба Уизли, лишившихся абсолютно всего — не уверен, что стал бы так с ними поступить, но и сочувствовать было бы лицемерием. Каждый день я видел, как они падают всё ниже, и мою душу наполняло злорадное торжество.

Пока мы все стремились защитить страну от тлетворного влияния Дамблдора и хоть немного наладить собственную жизнь, месть отошла на задний план. Я радовался, когда очередная строчка в моём списке исчезала, очередное лицо на снимке с дня победы перечёркивалось и застывало, но это было словно шоколадка за труды. Приятно, но необязательно, ведь не ради неё всё затевалось.

Вопрос Драко поднял довольно важную для меня тему… А чего я хочу?

— Я должен подумать об этом.

Драко с недоумением посмотрел на меня, но настаивать не стал.

— Ладно. Если что — я рядом.

За что я люблю моих друзей? Не в последнюю очередь за тактичность.

* * *

Имя загадочной девочки Драко сообщил Реймонду при первой же возможности, и тот уверил, что не планировал бросать поиски.

— Орденцы снизят уровень защиты, так как проигравшие мало кому интересны. Охотятся обычно за победителями, аутсайдеры никому не нужны. Этим я и воспользуюсь. Нужно добить противники если не физически, то политически. Не хватало ещё, чтобы они зализали раны и вернулись в бой.

— А чем мы теперь будем заниматься? — поинтересовался Малфой в конце трапезы.

— Тем же, чем и раньше, — с удивлением посмотрев на него, Рей пожал плечами. — С Дамблдора нельзя спускать глаз, старый интриган ни за что не удалится на покой. Мы ещё много раз о нём услышим, и то, что его кандидат проиграл, не имеет никакого значения. Каких перемен ты ждал, Драко? Нам, конечно, теперь будет полегче, меньше сопротивления на каждом шагу, но… Эдриан в команде министра, я, как ни прискорбно, тоже вынужден быть там, Бастер занят ритуалом Регулуса… Да и потом, я думаю, будет преступлением отказаться от таланта артефактора. Северус вряд ли сменит сферу деятельности и справедливо рассчитывает на твою помощь. Ты хочешь заняться чем-то другим?

Драко отвёл взгляд.

— Ты хочешь найти родителей, — догадался я.

Реймонд даже растерялся на мгновение.

— Разумеется, Драко, с этим мы всегда тебе поможем. Но…

— Я не могу сдаться.

— Никто и не предлагает! — тут же влез я, бросив на Рея недовольный взгляд. — Любая помощь.

— Проблема лишь одна: мы испробовали всё.

— Я… у меня есть безумная идея, — признался Малфой смущённо.

— В «Пророк» написать? — усмехнулся Мальсибер и изменился в лице, когда Драко молча кивнул. — Э-э-э… Ты серьёзно?!

— Ты сам сказал, что мы испробовали всё!

— Давай ещё что-нибудь придумаем, прежде чем нарываться на Аваду Рея? — заставляя друзей прервать зрительный поединок, предложил я. — Я перерою библиотеку в поисках подходящего нам поискового ритуала! Драко, не отчаивайся, ладно?

Малфой кивнул, но я понял, что согласился он лишь не небольшую отсрочку. Нужно было придумать решение для этой задачи, и быстро, иначе Драко совершит какое-нибудь безумие, полезет в ловушку и потянет за собой и нас. А такое развитие событий никого бы не устроило.

Последние дни перед ритуалом воскрешения я метался между подвалом и библиотекой. Помочь Драко — стало целью номер один, но запороть всё на последнем этапе ритуала тоже было нельзя…

Я злился и нервничал. Особенно раздражала необходимость постоянно аппарировать внутри дома из-за нахождения на первом этаже Уизли, что было не только утомительно, но и болезненно: магия тянулась к моей крови, чтобы убедиться, что на перемещение я имею право. Вот в таком состоянии меня и застал визит «гостей».

Мы настолько привыкли к перманентному присутствию Уизли, что почти перестали их замечать. Однако теперь, когда активность Орден снизилась, а сами рыжие утратили доверие Дамблдора, необходимость терпеть их отпала. Не знаю, чего мы ждали, почему не выгнали их раньше, но последней каплей стал приход Джордана с Кети Белл.

Мало того, что Уизли оккупировали первый этаж моего дома, они ещё и гостей приглашают! Решительно отбросив бутерброд, я резко встал и аппарировал в подвал. Надоело! Это мой дом! И приходить сюда отныне будут только те, кого я сам пожелаю видеть!

Как закрыть дом, я знал давно. Это было едва ли не первым, что я стал искать в библиотеке. В первые месяцы жизни в Блэк-хаусе я с таким нетерпением ждал возможности провести этот обряд, что то и дело к нему возвращался, в конце концов выучив наизусть последовательность действий и зубодробильное заклинание на древнешумерском. Искать нужную книгу и освежать информацию не было нужды. Несколько капель крови на ритуальный камень, скороговорка заклинания, и дом тряхнуло так, что я еле удержался на ногах. Мелькнула мысль, что я где-то ошибся и разрушил дом, но я её быстро отбросил: я не мог ошибиться.

— Ох, — только и смог сказать я. Эффект превзошёл все ожидания — ощущение присутствия чужаков исчезло.

— Наконец-то! Хозяин! Кричер может заняться очищением первого этажа?

Обожание и восторг в глазах домовика наглядно продемонстрировали, что мне не показалось: дышать стало легче.

— Ты тоже это почувствовал, да?

— Да, хозяин, Кричер задыхался из-за близости предателей крови! Так Кричер может приступать, хозяин?

Слова домовика удивили. Мне казалось, что он кривится в присутствии Уизли просто так, из желания продемонстрировать презрение. Но уточнить я мог и позже.

— Да. Уничтожь все следы их пребывания! А потом надо переместить портрет бабушки в гостиную — она и так слишком долго ждала. Теперь это наш дом!

Эльф радостно пискнул и исчез, а я медленно поднялся на первый этаж. Давно мы тут не бывали…

Выдворение Уизли обрадовало всех, кроме, разумеется, самих рыжих. Очутившись на улице, они недолго удивлялись; на их крики соседи вызвали полицию, и я имел удовольствие наблюдать за тем, как Рональд, единственный, у кого в момент проведения ритуала была в руках палочка, пытается избавиться от бобби.

Наслаждаясь прекрасным ароматным кофе, я стоял возле окна и наблюдал за крахом рыжего семейства. Естественно, справиться с вниманием и полиции, и соседей, и случайных прохожих одновременно Рон не смог, а потому ему пришлось выбирать: скрыться одному или «загреметь на несколько суток до выяснения личности» вместе с родственниками и друзьями. Он выбрал себя. Крики Джорджа и проклятия Джинни недолго звучали, ругань Ли и Кети и мычание привычно-пьяного Артура быстро приелись, так что я задёрнул штору и как ни в чём не бывало вернулся к делам, предоставив маггловским стражам правопорядка заниматься «странными сектантами».

Волшебные палочки Джорджа, Артура, Ли и Кети я, усмехаясь, отнёс в подземелье, в комнату, где хранились различные артефакты. Мало ли, когда они могут пригодиться?

* * *

После победы на выборах Шафик занялся пересмотром всех принятых при Бруствере законов, и мы смогли вздохнуть с некоторым облегчением, поскольку приказы о наших поиске и поимке были пусть и не аннулированы, но приостановлены «до дальнейших указаний». Несмотря на неоценимую помощь Эдриана, министр так и не ввёл его в число официальных советников, апеллируя к репутации.

По факту среди нас был только один преступник — Рей. Официально осуждённый в восемьдесят первом, Мальсибер сбежал из Азкабана, не отсидев свой срок до конца, и теперь не мог претендовать на легальную свободу, а остальные… Перед законом мы были чисты. Нас не судили и даже официально ни в чём не обвиняли. Второго мая нас просто хватали прямо на поле боя и тащили в Азкабан, не утруждая себя выяснением степени вины и обстоятельств дела. Вполне логично, мы рассчитывали, что теперь для нас всё изменится…

Но политика — это всегда непросто. Министр не отказывал, но и не спешил помогать. Слушания по делам Пожирателей смерти были назначены на декабрь, и не для галочки.

— Единственная по-настоящему веская причина, почему его избрали — Шафик происходит из семьи потомственных нейтралов, — рассказывал Нотт, по лицам догадавшись, что не все присутствующие понимают подоплёку дела. — Они никогда не принимали ничью сторону, никогда не ввязывались ни в какие сомнительные авантюры и неизменно оказывались в стороне ото всех дрязг. Люди устали от борьбы и войн, и, если Бруствер — аврор, иными словами, силовик, то Шафик — дипломат. Люди надеются, что при нём все недоразумения будут решаться на словах в залах Министерства, а не с помощью волшебных палочек на улицах. Он чистокровен и богат, то есть, в отличие от того же Бруствера, не имеющего ни кната за душой, в первую очередь будет заботиться о процветании родины, с благополучием которой неразрывно связано его собственное благосостояние. Дамблдор просчитался, поставив всё на Бруствера. Может, сам по себе Кингсли и не плох, но… Сын эмигрантов, внук рабов, его менталитет сильно отличается от нашего. От такого человека не ждут благородства. А вот Адальберт — напротив, оплот стабильности и уверенности в завтрашнем дне. Бруствера можно обвинить в связях с Пожирателями — кто знает, как проходили будни аврора, да и начинал он под началом Грюма, а это характеризует его не лучшим образом. А вот Шафика — нет. Он полностью чист и абсолютно ни в чём не замешан. И он реально планирует судить всех, — немного растерянно закончил Эдриан. — Берт — отличный министр для всех, но не для каждого. А ещё он объективен. Его не интересуют личные отношения — только справедливость. Боюсь, мне не удастся склонить его к тому, чтобы закрыть глаза на наши с вами проступки.

— То есть он благодарен за то, что мы посадили его в кресло министра, но лишь на словах? — усмехнулся Рей.

Нотт развёл руками, а мы переглянулись.

— Охота скоро начнётся? — с разочарованным вздохом уточнил Драко.

— Охоты не будет. Он всё же благодарен. Адальберт не собирается нас преследовать, однако и защищать не станет. Иными словами, у меня сложилось впечатление, что пока мы не попались — нас как бы не существует. До начала повторных судебных слушаний нам нечего бояться. Да и потом… Бастер и Драко в безопасности: хоть и совершеннолетние, оба были студентами Хогвартса. С Северусом — сложнее, но его заслуги в победе над Лордом не оспариваются даже Дамблдором. Я, полагаю, отделаюсь штрафом, поскольку всегда старательно заметал следы, и предъявить мне, в принципе, нечего. А вот Реймонд…

— Но так же нельзя!

— Бастер…

— Он прав! — поддержал меня Малфой.

— Не смотрите на меня так! — воскликнул Нотт. — Такое впечатление, будто это моя инициатива. Время ещё есть, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы убедить Шафика сделать исключение, однако вероятность того, что Реймонд Мальсибер будет оправдан — нулевая.