A Single Whole (джен)

«Я уже упоминал, что не ведаю, как пришла мне в голову эта отчаянная мысль. Но она зародилась в ней, засела крепко и привела к такому твердому решению, какого я никогда еще не принимал. Вряд ли я питал тогда какие-нибудь далеко идущие надежды, я сосредоточился исключительно на том, чтобы привести задуманное мною в исполнение».

Ч. Диккенс, «Жизнь Дэвида Коперфильда, написанная им самим»

С тех пор как родители Гарри так внезапно погибли при пожаре в их доме, прошло три года. В тот день ушли из жизни не только супруги Престон, но и соседка миссис Перкс — бабушка Салли-Энн. Оба дома были сожжены дотла. Стражи порядка зафиксировали неисправность проводки, но для обычного возгорания дома слишком быстро сгорели — буквально за одно мгновение. Прежде чем осознать произошедшее, Гарри успел заметить странно одетых людей, из карманов которых торчали полированные палочки, и в их приглушённом разговоре он расслышал слова: «Пожиратели» и «мстят».

Всего за один день — первое ноября — жизнь Гарри кардинально изменилась. Сначала он узнал о том, что у него есть брат-близнец и что воспитавшие его люди не были его настоящими родителями. И в этот же день они погибли, оставив его совершенно одного. Первого ноября был последний раз, когда Гарри видел свою лучшую подругу Салли-Энн Перкс. Больше Гарри о ней ничего не слышал. Вся его прежняя жизнь в одночасье рассыпалась в прах.

После смерти родителей из-за отсутствия других родственников Гарри определили в детский дом ближайшего городка. Среди огромного множества детских домов ему был уготован именно приют при церкви. Детей там было мало, и почти все они были подкидышами. Они жили как одна большая семья, поэтому Гарри сразу стал там изгоем, не вписываясь в правила и законы этого дома. Порой он сравнивал воспитанников приюта с роботами: они были такими спокойными, послушными, правильными, делали только то, что надо, и ничего более, одним словом — идеальные дети.

Первое время Гарри будто не замечали, не смотрели в его сторону, не разговаривали. По их представлению, ему давали время освоиться, привыкнуть и подстроиться под принятый распорядок. Но все они были такими странными, на взгляд Гарри, что он не смог к этому привыкнуть. Родители не привили ему любовь к религии, и её законы были ему чужды. Поэтому через некоторое время его уже начали ругать и наказывать за какие-либо проступки, на первое время ограничиваясь лишением ужина, иногда и обеда, парой дней в карцере. Но удары деревянной линейкой по рукам — самое страшное, что с ним могли сделать. Гарри вскоре опротивело всё вокруг, начиная с самого здания — серого, обветшалого, словно нежилого, — заканчивая самими его обитателями — тихими, всегда безукоризненно послушными. Эта ужасная религиозная обстановка навалилась на него, как огромная бетонная плита, тяжело придавливая к земле и не позволяя даже двинуться лишний раз.

Поначалу Гарри постоянно думал о своих родителях: он ужасно по ним тосковал. Хотелось снова очутиться в тёплых, уютных объятьях матери и увидеть задорную улыбку на таком родном лице отца. Он представлял, как снова окажется в своём ныне сгоревшем доме, уютно устроится на диванчике рядом с родителями и будет слушать ласковый, размерный голос отца и тихий, нежный — матери; расскажет им о том, как провёл день, выслушает нотации матери. После чего она расскажет ему одну из его любимых сказок, в то время как он будет пить из большой кружки самое вкусное какао на свете. А потом отец возьмёт его, почти уснувшего, на руки и отнесёт в его маленькую комнатку, укутает в тёплое одеяло, и поцелуй в лоб будет последним, что он почувствует перед сном.

Казалось, происходящее в действительности — ужасный кошмар, и сейчас он проснётся в кровати в своей собственной комнате со светло-голубым потолком, родители прижмут его к себе и успокоят. Но когда он просыпался наутро, над ним нависал всё тот же серый потолок с жёлто-коричневыми подтёками и потрескавшейся штукатуркой.

Время шло. Измучив Гарри до крайности, страшные мысли и чувства начали потихоньку отступать, и Гарри оставалось только примириться со сложившимся ходом вещей: что родителей больше нет — нет нигде, ни в другом городе, ни в далёкой стране, ни на небесах, — что он их больше никогда не увидит. Родители бы не одобрили его терзаний. Они хотели бы видеть его счастливым.

Жизнь продолжалась, какой бы она ни была. Отец имел обыкновение говорить, что иногда жизнь — это череда чёрных и белых полос. Сейчас госпожа Фортуна отвернулась от Гарри, и в его жизни наступила чёрная полоса, но когда-нибудь она снова повернётся к нему, и удача вернётся. Когда-нибудь, возможно, не скоро, но вернётся. Быть может, до этого придётся пережить ещё много неприятных моментов, быть может, на пути к ней придётся преодолеть немало препятствий. Но родители всегда твердили Гарри, что человек — существо хрупкое на вид, но сделанное из твёрдого вещества. Люди сами по себе сильны духом, готовы многое стерпеть и выжить тогда, когда все отвернутся и забудут, готовы выжить назло всем; готовы пробираться через самые сложные препятствия. Просто иногда они сами об этом забывают.

Гарри внушал себе, что он сильный, что он всё стерпит, со всем свыкнется, всё преодолеет. Отец говорил, что иногда самые простые вещи могут оказаться самыми сложными, и наоборот. Джон Престон рассуждал на самые различные темы со своим малолетним сыном. Гарри вспоминал очень многое из того, чему учил его отец, и, казалось, только сейчас начинал понимать. Он надеялся на улучшения в жизни, поскольку считал, что хуже быть не может. Гарри ещё не знал, как он заблуждался.

После продолжительного периода хандры, пассивного ожидания чуда настало время перейти к активным действиям, двигаться дальше, оставив плохое позади, и самому взять свою судьбу в руки. И главным светилом на этой дороге, главной его целью стали поиски его другой семьи — семьи Поттеров. Именно они вскоре полностью вытеснили мысли о родителях и потерянном детстве.

Волшебный мир? Заманчиво! Как много необыкновенного он в себе таит! Но куда важней были Поттеры сами по себе — вот что интересовало Гарри больше всего. А если быть совсем уж точным, то именно Мэттью Поттер. Тот факт, что где-то живёт его родной брат, волновал и будоражил сознание. Сейчас больше всего на свете Гарри хотел найти своего брата. Это становилось его идеей фикс и чуть ли не манией.

Периодически в его сознании просыпался гадкий голосок, который нашёптывал ему, что он вовсе не нужен ни Поттерам, ни своему брату, что они и без него вполне счастливая и дружная семья, в лишних нахлебниках не нуждающаяся. Но Гарри спешил заглушить этот голос, сосредотачиваясь на более оптимистических прогнозах. Найти брата — вот она, главная цель, луч света в его тёмном царстве. И цель эта дала то, в чём Гарри сейчас отчаянно нуждался, — смысл жизни.

Нет, были, конечно, мелкие проблемы, проблемки, так сказать, — ну, не знал он, как этих Поттеров найти; не знал даже, к какому миру они принадлежат — волшебному или нет, и вообще, в какой части света жили. Но о чём речь, когда море по колено? Все его проблемы сходились к одному — как достичь цели? Как найти одну песчинку на целом пляже? «Но это не так важно, — успокаивал себя Гарри. — Главное — настрой, а остальное приложится».

Тем временем в приюте для Гарри началась школа, которая несколько отвлекала и скрашивала его деньки. Жизнь в четырёх стенах, по расписанию, становилась невыносимой — прогулки по расписанию, питание по расписанию, сон по расписанию и даже посещения уборной по тому же расписанию. Сложнее всего было смириться с редкими, всего раз в день, прогулками на свежем воздухе. Но Гарри научился обходить этот запрет, выбирался во двор тёплыми и ясными ночами и хотя бы с часок наслаждался относительной свободой. Бывало, его ловили дежурившие сёстры-настоятельницы (в основном, по донесениям соседей по комнате, замечавших его ночные отлучки), но, опять же, ничем серьёзным ему это не грозило. Его до того часто лишали еды и сажали в карцер, что он мог не чувствовать голода весь день, а одиночество стало его постоянным спутником.

С началом учёбы практически всё его свободное время стали занимать книги. Детей с первых же дней учили так, будто готовили к поступлению в Гарвард или Оксфорд. Хотя, известное дело, ни то, ни другое им не светило. У Гарри была отличная память, и он быстро учился. А обучали их всему, чему только можно. В список школьных предметов входили французский язык, астрономия, биология и другие предметы, которые не изучали в обычных начальных классах. Конечно, лишь на том уровне, на каком шести-семилетние дети чисто технически могли усвоить материал. Усваивали единицы. Много времени Гарри проводил в библиотеке, не отличающейся, впрочем, большими размерами, но и на том спасибо.

О том, чтобы завести друзей, и речи быть не могло. Он был чужаком здесь, и абсолютно все это ощущали. Поначалу в штыки был воспринят необычный шрам, не желавший сходить с его лба. Дети, да и нередко и сами сёстры-настоятельницы, считали его некой меткой нечистой силы, дьявола. Со временем им надоело шарахаться от него, как от прокажённого, тем более что вскоре шрам стал невиден за отросшей чёлкой, но они всё же старались обходить его стороной и избегали разговоров с ним. Гарри же и подавно не искал общения — все до единого дети казались ему бездушными машинами, усердно молящимися день ото дня, читающими одни только молитвенники, ходящими по струнке, прилежными, безропотными — кроткими овечками, одним словом. Гарри и придумать не мог, о чём с ними можно поговорить. Очень быстро сторониться друг друга вошло у них в привычку.

Вскоре появились и первые мысли о побеге. Сначала робкие, мечтательные. Потом более основательные, продуманные, которые вскоре превратились в полноценный план. Ничто не держало Гарри на месте, и даже страха перед неизвестностью не было. Первые его попытки провалились. Каждый раз что-то не ладилось и срывалось. То в плане появлялись прорехи, то его просто-напросто ловили, он не успевал даже удалиться от приюта на приличное расстояние. Наказания за неповиновение были строгими. Один раз его высекли. Спина после этого ужасно горела, как будто её окатили кипятком. Другой раз его поставили на горох на всю ночь в углу карцера. Неделями Гарри не выпускали на улицу, и это было самым мучительным для него наказанием. Время, казалось, тянулось бесконечно в такие моменты.

Магия, так часто проявляемая в детстве, сейчас же лишь изредка напоминала о себе. Например, когда Гарри впервые поставили на горох, он чувствовал себя ужасно, мышцы затекли, колени горели огнём, хотелось спать, а дежурный наблюдал за ним в маленькое окошко. Тогда Гарри отчаянно пожелал, чтобы дежурный заснул. Почти сразу раздался его размеренный храп, и Гарри спокойно устроился на коврике. Утром его разбудил резкий, этакий подсознательный толчок, он рефлекторно подскочил и тут же плюхнулся на колени в угол, усыпанный горохом. В ту же секунду дежурный последний раз всхрапнул, словно бы подавившись воздухом, и проснулся. Спросонья он не заметил ничего неладного, только заново повторил свою проповедь и отправил в комнату. После долгих и упорных попыток Гарри научился создавать в руке маленький светящийся комочек, состоящий из сплошного света, с помощью которого он тайно читал книги. И на этом, пожалуй, всё. Ничто более не напоминало ему, что он какой-то особенный.

Однако поиск Поттеров застыл на мёртвой точке — да и как иначе? Он понятия не имел, с чего начинать поиски людей. Шанс представился летом, после его девятого дня рождения.

Однажды, когда он возвращался с обеда и предавался размышлениям о том, как с пользой провести время до ужина, взгляд его упал на внушительного размера, потрепанного вида книгу, лежащую на коридорной тумбочке рядом с телефоном. Ранее её здесь не было. «Телефонный справочник», — прочитал Гарри. Сердце пропустило удар и тут же заколотилось с удвоенной силой. Вот он, шанс, которого он так ждал! Шанс найти Поттеров.

Гарри воровато огляделся — почти все ещё были на обеде, включая сестёр, — и вцепился в бедную книжонку, лихорадочно перелистывая пожелтевшие страницы, чуть ли не вырывая их с корнем, пытаясь отыскать букву «П». И — о чудо! — в справочнике таки присутствовала заветная фамилия — Поттер. Рядом значилось Генрих С. Поттер, что не соответствовало ни Джеймсу, ни Лили, но Гарри не придал этому большого значения — а вдруг это был его дед, или дядька, или ещё какой родич? Гарри торопливо набрал номер дрожащими пальцами. Мгновение тишины — и специфическое пиликанье сообщило, что такого номера не существует. Гарри нахмурился и набрал заново — более внимательно. Но аппарат не изменил своего приговора. Гарри оторопело посмотрел в книгу — напротив фамилии крошечными буковками значился адрес. Тогда Гарри выдрал лист с корнем и умчался в комнату, чтобы сейчас же спрятать своё сокровище в одном из учебников.

Следующие дни он несколько раз пробовал набрать номер. Это бесполезное занятие он не бросил, пока сестра-настоятельница не застукала его и не наказала. Тогда этот вариант был отброшен, но оставался другой — у него в руках был адрес. Какое-то время его одолевали сомнения, поскольку он не мог знать, были ли это те Поттеры, которых он искал, или просто однофамильцы. Но стоило ему в красках представить, как его надежда оправдается, решение дальнейших действий укрепилось в его голове — он должен был пойти по указанному адресу. Нужен был новый план побега.

* * *

Гарри побродил по коридорам, послушал разговоры воспитанников, попутался под ногами сестёр, то есть — собрал необходимую информацию и удалился в комнату, анализировать и размышлять. Побег он запланировал на утро следующего дня. Сестра, дежурившая сегодня ночью, всегда спала на своём посту, её было легко обойти. Иное дело — дверь и калитка, которые запирали на ночь.

Утром Гарри проснулся очень рано. Солнце ещё только скромно выглядывало из-за горизонта. Все соседи по комнате спали крепким сном, по уши укутавшись в простыни. Гарри тихо оделся, надел на плечи свой школьный рюкзак, в который с вечера сложил все нужные в дороге вещи, и на цыпочках прокрался на кухню. Там он пополнил рюкзак продовольствием, набрал воды в бутылку из-под молока. Входную дверь он отпер с помощью маленькой булавки, добытой у одной из сестёр. Плотно прикрыв за собой дверь, он кустами добрался до прорехи в стене забора, аккуратно отодвинул неплотно прибитую доску, выскользнул наружу, водворил доску на место, при этом чувствуя себя тайным шпионом на задании, выпрямился и на всех парах помчался в сторону города. К этому времени солнце уже успело полностью выйти из своего укрытия и теперь окрашивало всё в яркие, живописные цвета.

Гарри бежал так долго, как только мог, пока не почувствовал, что сейчас задохнётся. Только тогда он остановился и плюхнулся в кусты чьего-то дома. Волна ликования поднималась изнутри — всё было далеко не кончено, он только начинал свой путь, но детский дом был позади, и Гарри не покидало ощущение, что он его никогда больше не увидит. Он был сном, миражом, который развеялся от глотка свободного воздуха. Наконец ненавистные оковы сброшены.

В его путешествии было много подводных камней, в любой момент что-то могло пойти не так, но Гарри был озабочен лишь одним — как добраться по нужному адресу. Он не знал города, в котором прожил почти три года, и не ориентировался по нему. Ему нужна была карта — с этим он пошёл по направлению, которое, как он знал, вело к центру города. Но шёл не по дороге, а проулками, на случай преследования.

* * *

Жаркое августовское солнце припекало макушку даже сквозь кепку. Приближалось время обеда, а Гарри так и бродил по городу, как пилигрим. Прохожие подсказали ему, как добраться до центра, — оказалось, приют стоял на самом отшибе. Они советовали ему взять автобус, но Гарри боялся растратить все свои скудные накопления и остаться совсем без гроша, поэтому решил передвигаться пешком. В центре он пришёл к газетному киоску и так долго разглядывал карту города, что продавец дал её ему бесплатно. Радости его не было предела, когда он нашёл необходимую улицу. По карте казалось, что это было не так уж далеко. Но выбравшись с центра, он понял, что идти придётся несколько дольше. Тогда он решил передохнуть, устроившись на детской площадке.

Он сидел на качелях и жевал вчерашнюю булочку, при этом медленно раскачиваясь и оглядывая окрестности. Это были самые что ни на есть типичные улочки, каких в этом городке был пруд пруди. Один дом как отражение другого. Отличались только машины у фасада. В это время дня люди предпочитали прятаться от жары в своих домах под вентиляторами, поэтому на улице стояла тишина.

Но продлилась она недолго. Только Гарри доел булочку, как из-за угла показалась компания из пяти мальчишек немногим старше Гарри. Они создавали много шума: громко разговаривали, хохотали, выкрикивали гадкие слова и вообще ужасно себя вели. После идеально дисциплинированных воспитанников детского дома (этих святош) они казались ужасно громкими и опасными. Гарри не горел желанием с ними сталкиваться. Не мешкая, он поднялся, чтобы улизнуть прежде, чем его заметят, но не тут-то было — гадкие качели не пожелали так просто его отпускать: вредный гвоздь подцепил карман брюк, и резкие движения вообще грозили образовать дырку на интересном месте. Пока Гарри копошился, пытаясь отодрать себя от качелей с минимальными потерями, момент был упущен. Справившись наконец, Гарри обернулся и чуть было не уткнулся в костлявую грудь высокого мальчишки, чем-то напоминающего грызуна.

— Эй, Ди, ты только глянь, кто тут у нас! — противным голосом обратился тот к другу — светловолосому пузырю с большим красным лицом и маленькими водянистыми глазками. Шея у того практически отсутствовала, до того она была короткая. Ди странно ухмылялся, и Гарри совсем не понравилось, как сжимаются его руки в кулаки.

— Эй, ты кто такой? Что ты тут забыл? Это наша площадка! — грозно возвестил Ди.

— Простите, я не знал, что она ваша, я уже ухожу, — спокойно, как цивилизованный человек, произнёс Гарри, надеясь своей вежливостью отбить охоту придираться к нему. Но он, конечно, слишком плохо разбирался в психологии хулиганья. Ибо его миротворческая деятельность принесла эффект прямо противоположный. Мальчишки переглянулись и расхохотались.

— Вы гляньте на этого умника! — выдавил сквозь смех один из них.

Гарри недоумённо оглядел компанию и сделал шаг в сторону, намереваясь удалиться как можно скорей. Но недружелюбная компания не собиралась так просто выпускать свою добычу из рук. Внезапно один из них толкнул Гарри в плечо, а другой ухватился за рюкзак, да так крепко, что Гарри не успел ничего предпринять, как лишился своей драгоценной ноши — всего своего скудного имущества, — которая перекочевала в руки обидчика, а сам повалился наземь. Он быстро подскочил и бросился за рюкзаком, но державший его мальчишка, загоготав, проворно бросил его своему товарищу. Теперь Гарри находился в кругу хулиганов, которые, громко смеясь и отпуская глупые шуточки про слёзки и мамочку, перекидывали друг другу его рюкзак.

Гарри видел, как дети играли в подобную игру, когда он еще жил с родителями, и всем было весело. Но Гарри вовсе не было весело. Когда он попытался забрать ранец у толстого блондина, тот сильно и больно толкнул его, отчего он снова повалился на землю. Было горько и обидно. Он был на полпути к такой важной цели — решался вопрос жизни и смерти! — а эти мальчишки ему так беспардонно мешали, а ещё и упивались его обидой. Гадкие, гадкие дети! Гарри охватила злость, в глазах засверкали гневные огоньки; казалось, даже атмосфера вокруг наэлектризовалась. Если бы детишки не были таким глупыми и слепыми, они бы со всех ног кинулись бы по своим домам и спрятались бы под кровати. Ещё минута унижения — и бурлившая в юном волшебнике магия кинулась бы на защиту своего несчастного хозяина, безразличная ко всяким рамкам дозволенного. Но, на их счастье, положение спасла пожилая леди, показавшаяся за углом, размахивая клетчатой хозяйственной сумкой и ругаясь на собравшуюся компанию. Мальчишки тут же бросили рюкзак на землю и кинулись врассыпную. Гарри поднялся с земли и принялся отряхивать одежду. Дама торопливо подошла к нему и, поправляя выбившиеся из-под чепца серые волосы, взволновано спросила:

— Дорогой, ты не ушибся?

Гарри отрицательно помотал головой, натягивая на плечи лямки рюкзака.

— Нет, миссис, спасибо.

Леди внимательно оглядела его с ног до головы.

— Ох, милый, эти мальчишки такие хулиганы, прямо-таки не знаю, как с ними сладить! Бедные Дядя Лапка и Снежинка тоже от них не раз пострадали. А я говорила этим Дурслям, что их сын истинный безобразник, так они ещё имели наглость обвинить меня в клевете, — старушка не на шутку разгорячилась, словно ей некому было больше выплеснуть своё негодование. Гарри знать не знал, кто такие Дядя Лапка, Снежинка и Дурсли, но ему было абсолютно всё равно — он спешил найти Генриха С. Поттера.

— Миссис…

— …Фигг, дорогой, Арабелла Фигг. А ты это чейный, мальчик? Я тебя здесь раньше не видела.

— Приятно познакомиться, миссис Фигг. Я ищу родственников. Они живут на улице Саус-Риверхем, вы не знаете, как туда дойти?

Старушка призадумалась, рассеянно покарябала подбородок.

— …Риверхем, Ривер… нет, там не Риверхем… хотя тоже речка какая-то, — бормотала она и вдруг воскликнула: — А, так это у старого завода, дорогой! За час авось доберёшься. Иди вон по той дороге, перед центральным универмагом повернёшь направо — право это с этой стороны… А потом прямо до холма, там увидишь речку, вот по-над этой речкой-то и будет Саус-Риверхем, — она заулыбалась, обрадованная тем, что смогла помочь этому милому, на её взгляд, ребёнку.

Гарри сдержанно поблагодарил старушку и, поправив рюкзак, отправился по указанному направлению.

— Да не за что, милый, — рассеянно отозвалась старушка уже в спину уходящему ребёнку. — А как звать-то? Не спросила… Вот карга старая. А какой прелестный малыш… а наши-то? Вот выскажу этим Дурслям всё, что о них думаю.

* * *

Миссис Фигг не обманула, нужная улица нашлась без проблем. Увидев табличку с названием, Гарри засиял — он ничего не придумал, улица действительно существовала, а значит, существовали и Поттеры. Он шёл по улице, вглядываясь в номера, и всё-таки прошёл нужный дом — номер он увидел с третьего раза, поскольку тот покосился и зарос плющом. Домик был небольшим, ветшающим и, судя по всему, нуждался в капитальном ремонте. Небольшой дворик весь зарос сорняками, чего ни за что не допустил бы ни один живой хозяин в этом городке. С виду домик отнюдь не походил на обиталище молодой семьи с ребёнком. Казалось даже, что здесь вообще никто не жил, кроме злобных приведений и всякой нечисти. Гарри осторожно приоткрыл скрипучую калитку. Пройдя через весь двор, он боязливо ступил на крыльцо, которое при каждом шаге скрипело не хуже той же калитки.

Но постучать в двери Гарри не решался. Он мялся на пороге, несколько раз разворачивался, чтобы уйти, но быстро одумывался и снова тянулся к двери. Если бы ему предстал красивый уютный домик, он, быть может, так и не решился бы постучаться. Но только издалека увидев эту развалину, в глубине души он уже понял, что здесь он не найдёт того, что ищет. Решительно выдохнув, Гарри пару раз постучал в дверь. Никто ему не ответил. Он повторил свои действия более твёрдо. С тем же результатом.

Гарри заглянул в маленькое окошко возле двери, предварительно протерев его ладонью от пыли и грязи. Внутри дома творился полный бедлам, вещи сплошь были покрыты слоями пыли, из чего можно было извлечь неутешительные выводы — дом был заброшен. И уже давно. Гарри поражённо замер, осознав этот горький факт. Полдня ушло на поиски этого дома, столько физических и душевных сил он потратил! Какие надежды он возлагал на Генриха С. Поттера! Он считал, что найдёт здесь ответы на все вопросы. А что получил? Старый, разваливающийся, а главное — пустой дом! И никакими Поттерами здесь и не пахло.

От разочарования Гарри пнул дверь. Та медленно отворилась, противно скрипнув, словно вопрошая: «Че-е-е-е-го-о-о?» От неожиданности Гарри отскочил. Широко открытыми глазами он смотрел на отворившуюся дверь, решая: входить или не входить? А если там всё же кто-то был? Мало ли, как люди живут. Воровато оглядевшись, он быстро проскользнул в чужой дом, пока не передумал. Свет лишь частично проникал сквозь грязные стёкла, отчего дом был погружён в мрачную полутьму. Гарри сделал несколько шагов к центру коридора, тщательно разглядывая интерьер. Обстановка была довольно-таки нищенская: старые масляные лампы, большое старомодное кресло, допотопный телефонный аппарат, книги — огромное множество книг — и многое другое. Гарри снял трубку телефона, но услышал лишь идеальную тишину. Вдруг откуда-то сбоку, где предположительно располагалась кухня, послышались тихие голоса, смешанные со странным шипением.

— Да говорю ш-ше тебе, идиот ты этакий, я ч-чую человека-с-с.

— Быть этого не мож-жет-с-с!.. С-снова ты меня пугаешь.

— Глупая з-змея! Вмес-сто того чтобы болтать, с-сам бы проверил…

Гарри замер в оцепенении, уставившись в проход напротив, не в состоянии сделать и шага. Вдруг он заметил неясное копошение на полу. Присмотревшись, он различил у порога двух небольших змей и был готов поклясться, что они разговаривали — или же он сходил с ума. Увидев Гарри, они сразу замолкли и замерли на месте. Время словно остановилось на мгновение. Гарри остолбенел и поражённо уставился на говорящих змей, а те, в свою очередь, уставились на незваного гостя. Одна из змей первой нарушила тишину.

— Ну вот, с-смотри! Я ж-же говорила — человек-с-с. А ты — не мож-жет быть, не мож-жет быть. Теперь опять придётс-ся ис-скать новое жилище!

— А мож-жет, он уйдёт? — спросила вторая змея.

— Ага, с-сейчассс, так он и уш-шёл, — ответила первая, и Гарри даже показалось, что голос её не был лишён ехидства.

— Вы разговариваете? — наконец обрёл он дар речи. Ему почудилось, или в его голосе были такие же шипящие нотки?

Змеи снова замолчали и уставились на Гарри.

— Ты рас-сговариваеш-шь? — задала тот же вопрос первая змея, проигнорировав слова Гарри.

— Э-э… я всегда разговаривал.

— Мы тоже-с-с, — прошипела первая змея.

— Я раньш-ше не с-слышал, чтобы люди говорили с-со з-змеями, — произнесла вторая.

— Глупый! — зашипела на неё первая. — Пош-шевели из-звилинами, ес-сли они у тебя вообщ-ще ес-сть, неужели ты не помниш-шь, как мать рас-ссказывала о з-змееус-стах, говорящ-щих с-со з-змеями?

— Но ведь это была только с-сказка! — оправдывалась вторая.

— Ты невынос-сим! Ну ш-што, с-стала бы она нам врать?! С-совсем не думаешь, а?

— Прос-стите, а что вы здесь делаете? — прервал их Гарри. Странные существа снова обратили всё своё внимание на мальчика. Ответила ему опять же первая.

— Ж-живём, ш-што ещё?

— А где Генрих Поттер?

— Потрих Гентер-с-с? — переспросила вторая. Ответила опять первая змея.

— Ну что за безмоз-зглое с-сущес-ство!.. Он имеет в виду того человека, ш-што жил з-здес-сь раньше.

— Откуда ты з-знаеш-шь?

— А кого, как не человека, мож-жет ис-скать человек?

Она снова обернулась к Гарри.

— Помер с-старик, давно уж-ж.

— Умер? Как? Когда? — всполошился Гарри.

— Говорю ж-же, давно. Почём мне з-знать?

— А отчего умер?

— Ну откуда нам с-снать-с? С-странный ты. Мы обычные, ничем-с-с не примеч-чательные з-змеи. Ж-живём з-здес-сь, никого не трогаем, никому не меш-шаем…

— …и пухнем от с-скуки, — тихо добавила вторая.

— Молчи уж-ж! — отдёрнула первая. — А ты вообщ-ще кто? И что тут делаеш-шь? — подозрительно, как показалось Гарри, спросила она.

— Я разыскиваю с-своих родителей и думал, что человек, который тут жил, поможет мне.

— Родители-с-с? Родители — это хорош-шо. Наша родительница уж-же давно соединилас-сь с природой.

— Мать? А вы что — братья?

— С-с-с, — если бы эта змея была человеком, Гарри сказал бы, что она зашипела, как змея, но так как это и так была змея, то, скорее всего, это выражало недовольство.

— Она мне с-сес-стра, — объяснила вторая змея.

— О, прошу прощения, так вы брат и сес-стра?

— Так и ес-сть. Ну а что ты будеш-шь делать дальш-ше?

— Не знаю. Ещё не думал об этом. Но у меня тоже ес-сть брат, и я очень хотел бы его найти.

— Возьми нас-с с-с собой, — помолчав и глянув на сестру, попросил змея-брат. Та зашипела на него.

— Ты, конеш-шно, глупый, как пробка, но иногда выдаёш-шь с-стоящие идеи, — она повернулась к Гарри. — Нам здес-сь дейс-ствительно невынос-симо с-скучно. Змееус-ст, возьми нас-с с-с собой, мы будем примерными попутчиками-с-с.

Гарри растерялся. Он не имел представления, как ему дальше быть. Вернуться в приют? Исключено. Скитаться по городу, попрошайничать, голодать, стать беспризорником? Страшно, стыдно, но так шансов на успех у него было гораздо больше. Так он станет сам себе хозяином. Гарри почувствовал вмиг навалившуюся усталость и абсолютное нежелание принимать далеко идущие планы. Если змеи хотят пойти с ним — пусть идут. Они в любой момент могут от него уйти. А компания двух разумных говорящих змей (возможно, волшебных) была весьма привлекательным вариантом.

— Хорошо. Можете пойти со мной, — в конце концов ответил он.

Змеи одобрительно зашипели и подползли к Гарри. Он замешкался, не зная, что делать дальше, так же как и его новые спутники. Окинув совсем маленьких змей взглядом, он снял с плеч рюкзак и расстегнул молнию одного из карманов. Змеи покорно заняли предложенную жилплощадь. Гарри аккуратно прикрыл кармашек, оставив дырку для воздуха, и отправил рюкзак обратно за спину. Первая змея прошипела из-за спины:

— Да-с-с. Мне нравитс-ся.

Её брат согласно зашипел.

— Ну-с-с, куда теперь отправляемс-ся?

Гарри уже собирался повторить, что не знает, куда идти, когда его взгляд зацепился за старую, покрытую пылью газету, лежащую на столе. Он подошёл и взял её в руки. Газета была датирована 1985 годом (годом ранее) и была на французском языке. Благодаря двум годам усердного обучения этому языку Гарри смог разобрать ключевые слова:

«Сегодня в Париже… открытие ресторана «L'esperance»… большие надежды его молодому хозяину Дж. Поттеру… прибывшему к нам из холодной Англии. Месье Поттер… приветствовать вас…».

— Ребята… Мы отправляемся в Париж, — со странными интонациями в голосе протянул Гарри.