Создатель Железного Дровосека (гет)

Год прошёл с тех пор, как Ник Свон покинул деревню Холмы.

Большую часть этого года Эми Ниммер тяжело болела. Придя в себя в доме Драмара, девушка почувствовала необъяснимую слабость во всём теле. Эми тошнило после каждого приёма пищи, а по всему телу появилась мелкая красная сыпь.

Обеспокоенный кузнец позвал врача, и тот, осмотрев Эми, заявил, что она подхватила неизвестную заразу.

— Пережитые потрясения ослабили её, вот она и заразилась чем-то вроде лихорадки, — объяснил врач Драмару. — Я сталкивался с подобными болезнями и думаю, что сумею её вылечить. Так что пойду готовить лекарства, а вы пока напоите Эми ромашковым чаем — жидкости, к счастью, её желудок не отвергает.

Однако, он ошибся. Болезнь Эми затянулась, и причиной тому были не плохие лекарства, а то, что больная словно и не хотела выздороветь. Единственный вопрос, который она задала после обморока, был: «Где Ник?». Узнав, что её жених уже покинул деревню, девушка замолкла. День и ночь Эми лежала в постели, глядя в одну точку, а когда Драмар пытался заговорить с ней, повторяла одну и ту же фразу:

— Оставь меня в покое, Драмар.

Кузнец уходил в мастерскую и пытался занять себя делом, но работа не ладилась. Из его головы не выходил образ Эми, прежде весёлой и жизнерадостной, а теперь унылой, больной и нежелающей жить.

Долгих семь месяцев Драмар вместе с врачом ухаживал за Эми, поил её лекарствами, кормил. Она не проявляла к жизни ни малейшего интереса, казалось, перестань Драмар заботиться о ней — Эми ляжет на кровать и больше не сдвинется с места, так и умрёт, не принимая ни воды, ни пищи.

И эта перспектива пугала кузнеца больше, чем стая волков Бастинды.

Несколько раз приходила Фрида и спрашивала, как здоровье Эми. Получив в пятый раз ответ «всё ещё больна», тётка заявила, что больная племянница ей не нужна.

Однажды вечером Драмар услышал, как Эми тихо плачет, уткнувшись носом в подушку. Врач, узнав об этом, обрадовался.

— Плакать полезно, — сказал он кузнецу. — Если Эми заплакала — значит, она на пути к выздоровлению.

И действительно, с этого дня Эми пошла на поправку. Скоро она уже сама ела, могла дойти до окна, не держась за руку Драмара, а кожа девушки приобрела естественный цвет.

И хотя Эми по-прежнему молчала и грустила, врач, осмотрев Эми, нашёл её полностью здоровой.

Девушка продолжала жить в доме кузнеца. Несколько раз она порывалась вернуться к своей тётке Фриде, говорила Драмару, что не хочет быть обузой, но всякий раз тот уговаривал её остаться. За время её болезни кузнец так привык к Эми, что уже не представлял, как можно жить, не видя её каждый день.

По деревне поползли слухи, что у Драмара и Эми любовная связь, но на самом деле ничего подобного не было. Когда наступал вечер, и Эми уходила в свою комнату, Драмара не раз подмывало войти к ней, обнять её, поцеловать… Но кузнец сдерживал себя. Через стенку он часто слышал, что Эми по ночам плачет и повторяет одно и то же имя: «Ник!».

«Она любит его, а не меня», — грустно думал Драмар. — «И всегда будет любить».

Мрачный и злой, кузнец шёл в мастерскую и пытался занять себя каким-нибудь делом.

Часто Драмар видел, как Эми ходит на опушку леса и спрашивает у птиц, не знают ли они что-нибудь о Железном Дровосеке. Каждый раз девушка возвращалась ещё печальнее, чем обычно. Никаких вестей о Нике Своне не было.

Но однажды новости, принесённые птицами, заставили радостно встрепенуться не только Эми, но и всю деревню. Правительница Голубой страны злая волшебница Гингема погибла, раздавленная домиком феи Элли.

Такого праздника, как в этот день, у Жевунов не было никогда. Сельчане весь день пели и плясали. Прямо под открытым небом накрыли длинные столы. Наконец-то жители Голубой страны стали свободны.

Только один человек в деревне не праздновал вместе с остальными — Фрида. Старуха заперлась в своём доме и на приглашения присоединиться к пиру отвечала отказом. Похоже, тётка Эми всерьёз горевала из-за смерти Гингемы.

Фриде не дано было надолго пережить свою покровительницу. Старуха умерла через неделю после колдуньи.

Кузнецу Драмару пришлось расстаться с Эми. Девушка собрала вещи и переехала в дом тётки, который отныне принадлежал ей.

* * *

Прошло два года, тихих и безмятежных. Драмар продолжал работать в кузнице. От птиц он узнал, что его родина, Фиолетовая страна, тоже стала свободной. Бастинду, как и Гингему, уничтожила фея Элли.

Большей радости кузнец не испытывал с тех пор, как вместе с отцом собрал механическую лошадь. Драмару хотелось вернуться в страну Мигунов, разыскать Фрегозу, узнать, жив ли старый Мортен, увидеть ещё раз родные Рудники.

Но в Холмах оставалась Эми Ниммер, которой, считал Драмар, он нужнее, чем Фрегозе.

Драмар редко встречал Эми на деревенских улицах. Невеста Железного Дровосека, как её называли теперь односельчане, вела жизнь затворницы и практически не общалась с людьми. Когда Эми выходила из дома, на её лице всегда можно было увидеть одно и то же выражение — грустное и отрешённое. Девушка словно пребывала где-то далеко, а происходящее рядом её не интересовало. Эми перестала следить за внешностью, появлялась в людных местах с грязными спутанными волосами, в рваном платье. Часто она вообще носила месяц одну и ту же одежду, забывая менять и стирать её. Эми уже нельзя было назвать первой красавицей деревни, она исхудала, под глазами появились мешки. Все её сверстницы давным-давно вышли замуж, а к Эми не сватался никто.

Те, кто заходил в дом девушки, говорили, что в нём царит беспорядок: вещи разбросаны по комнатам, углы заросли паутиной, оконные стёкла в грязных разводах. Эми расхотела жить, и такие мелочи, как стирка и уборка, её не интересовали. Жители деревни удивлялись, как она ещё не забросила огород и не умерла с голоду.

«Вот до чего доводит несчастливая любовь!» — качали головой женщины.

Драмар несколько раз пытался поговорить с Эми, но каждый раз слышал одно и то же:

— Уйди, Драмар, прошу тебя. Оставь меня в покое.

Был обычный ветреный день, когда в деревню въехала повозка торговца из Зелёной страны, каких Жевуны не видели уже почти семь лет — с тех пор, как произошло землетрясение, сделавшее дорогу из жёлтого кирпича непроходимой. Удивлённые жители деревни сбежались на площадь поприветствовать неожиданных гостей. Был среди них и Драмар. Даже Эми, услышав шум с улицы, пришла узнать, что происходит.

— Как вы добрались до нашей страны? — спросил у торговца староста деревни.

— По Жёлтой дороге, — улыбнулся тот. — По приказу Страшилы Мудрого, правителя Изумрудного города, Саблезубые тигры были уничтожены! Через овраги и Большую реку построены мосты. Отныне путникам ничто не грозит. Между нашей и вашей страной установится постоянная связь. Возможно, Страшила и правитель Мигунов Железный Дровосек скоро посетят Когиду…

Драмар увидел, как побледнела Эми при последних словах торговца.

— Железный Дровосек? Расскажите о нём!

Торговец удивлённо посмотрел на девушку.

— Железный Дровосек родом откуда-то из ваших мест. Когда-то он был обычным человеком, но Гингема заколдовала его топор, и тот разрубил его тело на части. Кузнец сделал Дровосеку железное тело, но сердца сделать не сумел. Тогда Дровосек отправился к Гудвину Великому и Ужасному, чтобы попросить у него сердце.

— И Гудвин дал ему сердце?

— Гудвин ничего не давал даром. Он потребовал от просителей — Дровосека, Страшилы, Льва и феи Элли — победить колдунью Бастинду, что они и сделали. После этого Гудвин выполнил все их желания. Железный Дровосек получил сердце и стал правителем Фиолетовой страны. Надо сказать, правит он гораздо лучше Бастинды.

Эми повернулась и убежала с площади, то ли смеясь, то ли плача. Драмар тревожно смотрел ей вслед. Его самого потрясла услышанная история.

«Ник стал правителем Мигунов, надо же… Должно быть, понял, что, будучи железным, он всё равно может быть кому-то нужен. Но если Гудвин дал Нику сердце — почему же тот не вернулся к Эми?» — вот чего не мог понять кузнец.

Вечером Эми пришла к Драмару сама. На ней было её лучшее платье, которое она последний раз надевала ещё до того, как Ник стал Железным Дровосеком, а волосы девушки впервые за год были аккуратно причёсаны.

— Драмар, — невеста Железного Дровосека остановилась на пороге комнаты, глядя на кузнеца. — Ты всегда помогал мне. Могу я попросить тебя об одной услуге?

— Всё, что угодно, — улыбнулся Драмар.

— Съезди в Фиолетовую страну, найди Ника и спроси у него, любит ли он меня ещё. Я хочу знать, почему, обретя сердце, он не вернулся и вернётся ли когда-нибудь.

Повисла тишина. Драмар лихорадочно обдумывал слова девушки.

«Поехать к Нику? Что если он больше её не любит или, ещё хуже, совсем не помнит? Что я тогда скажу Эми? Сможет ли она жить, узнав ужасную правду? С другой стороны, даже отрицательный ответ лучше вечных сомнений и ожидания».

— Хорошо, Эми. Я поеду.

* * *

Дорога из жёлтого кирпича действительно стала безопасной. Через овраги были переброшены широкие мосты, от Саблезубых тигров осталось лишь название леса. Замок Людоеда возвышался над деревьями пустой громадиной и больше никого не страшил.

Драмар с трудом узнавал места, в которых когда-то побывал. Казалось бы, прошло всего несколько лет, но изменились окрестности дороги, вымощенной жёлтым кирпичом, изменилась вся Голубая страна. Прежде тихие мрачные поселения стали шумными и приветливыми. Расцвела торговля, ни на минуту не смолкал мелодичный звон бубенчиков. Жевуны ходили по дороге, не вздрагивая и не оглядываясь от каждого шороха, не ожидая постоянно нападения Людоеда или Саблезубых тигров.

За четыре дня Драмар добрался до Изумрудного города с караваном фермеров-Жевунов, везущих в Зелёную страну зерно на продажу, и там заночевал. Фарамант, протягивая кузнецу зелёные очки, долго разглядывал его, пытаясь вспомнить, когда они виделись раньше.

— Неужели, — удивлённо произнёс Страж Ворот, — неужели вы тот самый молодой беженец из Фиолетовой страны?

— Да, это я, — рассмеялся Драмар, глядя на своё отражение в зеркале. Изменилась не только Голубая страна, изменился он сам. Прежде гладкие щёки и подбородок закрыла густая борода, фиолетовую одежду сменила голубая — другой было не найти в стране Жевунов.

Драмар был не прочь поболтать с Фарамантом, но у того не нашлось свободной минутки. За прошедшее с момента их первой встречи время поток путников и торговцев, прибывавших в Изумрудный город, значительно возрос, и если во времена Гудвина Страж Ворот мог часами просиживать на своём месте, ничего не делая, то теперь ему приходилось трудиться без перерыва — и всё равно у ворот создавалась очередь.

Переночевав в переполненном постояльцами трактире, Драмар пересел на торговую повозку, идущую в Фиолетовую страну. Во времена его молодости дорог между страной Гудвина и страной Мигунов не существовало, и теперь кузнец с удивлением узнал, что такие дороги построены и что по ним идёт оживлённое движение. По пути он увидел значительно больше деревень и одиночных хуторов, чем в прошлый раз. Если раньше многие жители Зелёной страны опасались селиться близко к границе владений Бастинды, то теперь их ничего не сдерживало.

К полудню четвёртого дня пути впереди показались крыши домов Фиолетового города. Их вид напомнил Драмару о дне, когда он последний раз видел Фрегозу. Тогда в Фиолетовый дворец и обратно его сопровождали волки Бастинды. Теперь их нет. Волков, как и Людоеда, уничтожил Железный Дровосек.

«Не зря я не дал Нику умереть, — думал Драмар, направляясь к Фиолетовому дворцу. — Сколько добра он сделал людям, будучи железным!».

Фиолетовый город изменился, как и селения Голубой страны. Меньше стало убогих лачуг, больше крепких новых домов. После гибели Бастинды Мигуны стали стремительно богатеть.

Но Драмару было не до любования городом. Он думал о Фрегозе. Жива ли его сестра? Узнает ли его? А может, после смерти колдуньи Фрегоза ушла из дворца? Где тогда он будет её разыскивать?

Ограда с гвоздями исчезла. Кузнец свободно дошёл до резиденции правителя.

Навстречу из Фиолетового дворца вышла молодая женщина, полная и коротко стриженая, и, заметив Драмара, остановилась на крыльце. Несколько секунд они смотрители друг на друга в упор. Те же зелёные глаза, та же немного лукавая улыбка…

— Фрегоза!

— Драмар! Ты ли это?

Брат и сестра обнялись.

— Ты изменилась, — заметил Драмар.

— Ты тоже, — рассмеялась Фрегоза. — Где ты пропадал все эти годы?

— В Голубой стране.

— Так далеко?

Драмар рассказал сестре о своей жизни вдали от родины. За время, пока он говорил, они успели трижды обойти вокруг Фиолетового дворца.

— Я догадывалась, что именно ты создал Железного Дровосека, — восхищённо сказала Фрегоза, — хотя никогда не спрашивала его. Кто ещё мог сделать подобное, думала я. Такое чудо под силу было только нашему отцу — и тебе. Ты настоящий волшебник, брат. Благодаря тебе у Фиолетовой страны появился хороший правитель, который заботится о своих подданных.

— Что ты, Фрегоза, какой я волшебник! Всего лишь простой кузнец. Помнишь, как говорил наш отец? «В Волшебной стране любой может однажды совершить чудо. Надо только очень сильно захотеть». Вот я и совершил чудо…

Драмар замолчал и окинул взглядом дворец, когда-то принадлежавший Бастинде. Как встретит своего создателя Железный Дровосек? Кузнец опасался услышать самое худшее. Ник мог обвинить его в своих мучениях, мог возненавидеть… Но встреча немного подождёт.

— Фрегоза, а как жила ты всё это время? Я столько раз боялся, что Бастинда убьёт тебя...

— О, она хотела, и не однажды, — Фрегоза заулыбалась. — Но всегда передумывала. Даже у самых злых волшебниц есть слабости — Бастинда очень любила вкусно покушать. И каждый раз, вспоминая, что, убив меня, лишится моих пирогов и салатов, злобно скрипела зубами.

На самом деле в Фиолетовом дворце жить было не так плохо. Бастинда со слугами общалась мало, всё больше сидела в своих покоях и строила какие-то коварные планы. Волки, вороны и пчёлы патрулировали страну, редко появляясь во дворце. По-настоящему страшно было первые две недели, до того, как Мортен передал мне весточку, что ты сбежал из страны. После этого за себя боялась меньше, но ночами снилось, что тебя поймают…

Фрегоза замолчала, отвернувшись. Драмар крепко обнял её.

— Сколько же ты перенесла, сестрёнка, пока я припеваючи жил в Голубой стране. Но ничего, всё закончилось. Нет больше ни Бастинды, ни её волков. Ты видела Мортена?

— Нет, не видела. Он передал записку через старого сторожа, своего знакомого. После смерти колдуньи я думала съездить в Рудники, навестить могилы родителей, но так и не собралась. Слишком много там грустных воспоминаний…

— А я бы съездил домой, — последнее слово далось Драмару с трудом: за последние годы он привык называть своим домом деревню Холмы. — Если Мортен ещё жив, я хотел бы поблагодарить его. И Линду. Без их помощи я вряд ли выжил бы тогда. А сейчас… Сестра, проводи меня к правителю.

* * *

Как и семь лет назад, в Большом зале Фиолетового дворца царил полумрак. Но в этот раз не было ни волков, ни ворон, ни Бастинды. Исчез даже трон, на котором сидела колдунья.

Железный Дровосек стоял у окна и обернулся, услышав шаги. Он нисколько не изменился за прошедшие годы — механические существа не стареют.

И он совсем не удивился, увидев своего создателя.

— Я чувствовал, что рано или поздно ты появишься, Драмар. Но всё же… зачем ты приехал?

— Эми просила.

— Эми Ниммер… — голос Дровосека был взволнованным. — Как она?

— После твоего ухода из деревни она болела восемь месяцев, — с упрёком сказал кузнец. — В последний год Эми практически утратила интерес к жизни. Ты поступил жестоко и бессердечно, оставив её. Впрочем, тогда у тебя как раз не было сердца, это моя вина. Но сейчас, если молва не лжёт, сердце у тебя появилось. Больше года прошло, как Гудвин дал его тебе. Где же ты был, когда был нужен Эми? Почему не вернулся к ней?

Железный Дровосек подошёл к столу и медленно опустился на прочный стул. Когда Ник заговорил, в его голосе зазвучала боль.

— Представь себе на минуту, Драмар, что я вернулся к Эми, и мы поженились. Знаешь, что будет дальше?

— Что?

— Мы будем жить вместе, но я никогда не смогу обнять Эми, иначе сломаю ей рёбра. Она никогда не сможет поцеловать меня — вместо тепла моего тела она почувствует холодный металл. У нас никогда не родятся дети. Это будет не жизнь, а имитация, иллюзия семьи. Человек и машина не могут жить вместе. Эми начнёт стареть, я останусь таким, как есть. Даже в Волшебной стране ещё не придумали лекарство от смерти. Рано или поздно, Эми Ниммер умрёт, — по щеке Дровосека прокатилась слеза. — Умрёт, не родив детей, не оставив после себя никого и ничего, что бы о ней напоминало. Я же буду жить вечно, если однажды случайно не упаду в реку или в жерло вулкана. Сделав меня железным, ты дал мне бессмертие. Это странная вещь, Драмар. Чтобы обрести бессмертие, столько надо потерять… — Ник осёкся и посмотрел на кузнеца. — Как ты думаешь, Эми будет счастлива от жизни со мной?

На душе у кузнеца было муторно. Он чувствовал, что Ник прав.

— Не будет. Но без тебя она не станет жить совсем.

— Эми неправа. Она живой человек, у неё есть то, о чём я, механический чурбан, могу только мечтать.

— В каком смысле?

— Драмар, ты создал меня, но ты никогда не задумывался над тем, каково это — быть Железным Дровосеком? Разве тебе хочется поменяться со мной местами?

От последнего вопроса кузнецу стало плохо. Променять живое тело на металлическое? Да кому в здравом уме придёт в голову такая мысль!

— Вы, обычные люди, обладаете многими возможностями, которых я лишён. Вам открыты пять чувств, данные природой. А я? Вижу, слышу, могу ощутить гладкость предмета. Но я никогда ничего не попробую на вкус, мне не доступны запахи. Моя грудная клетка не поднимается, вдыхая и выдыхая воздух. Я не почувствую, как по моему телу разливается тепло, или наоборот, как его сковывает холод. Но главное, что есть у вас и чего нет у меня — возможность иметь детей. Если Эми выйдет замуж за меня, она никогда не станет матерью. По-твоему, она должна быть лишена этого?

Драмар молчал, не зная, что ответить.

— Эми нужен живой муж, который даст ей то, чего не дам я. Нужен тот, кто не сделает её жизнь бессмысленной. Тот, с кем она сможет рожать и растить детей, тот, кого сможет обнимать и целовать, с кем будет просыпаться вместе.

Железный Дровосек встал и снова подошёл к окну. Из его глаз катились слёзы. Он сам не знал, почему сказал всё это. Слова как будто давно копились в душе. Ночами, когда все вокруг засыпали, а он в одиночестве бродил по дворцу, предаваясь невесёлым мыслям, Железный Дровосек остро чувствовал разницу между собой и обычными людьми, непреодолимую грань, разделявшую их. Каждую ночь он становился одинок так же, как когда стоял целый год в лесу, не в силах двинуть ни рукой, ни ногой. Тогда его спасла Элли, но никто не мог спасти его от бессонных ночей, в которые Ник вновь и вновь чувствовал, что он больше не человек.

Никому Железный Дровосек не говорил об этом, ни единой живой душе не открывал, что чувствует на самом деле. И только увидев своего создателя, своего второго отца, он не смог сдержаться.

Ник достал маслёнку и принялся смазывать лицо.

— Я люблю Эми всем сердцем. Но именно сердце подсказывает: без меня ей будет лучше. Из любви к ней я должен от неё отказаться.

Кузнец понял, что это окончательный ответ, и тяжело вздохнул.

— Что мне сказать Эми?

Ник молчал целую минуту, прежде чем ответить.

— Скажи… Скажи ей, что я больше не люблю её.

* * *

На следующий день после разговора с Железным Дровосеком Драмар отправился в Рудники на попутных телегах. Настроение у кузнеца было скверным — от мысли, что он солжёт Эми, пусть даже и ради её блага, Драмар становился противен самому себе.

Стараясь отвлечься от невесёлых мыслей, он стал смотреть по сторонам. Фиолетовая страна изменилась не столь сильно, как окрестности дороги, вымощенной жёлтым кирпичом, но и здесь были заметны перемены в лучшую сторону. Исчезли многочисленные валуны с пустынных лугов. Дороги из грязных, неухоженных и покрытых колдобинами превратились в ровные и мощёные — скорее всего, на них пошли осколки тех самых валунов. Туда-сюда сновали многочисленные телеги, большинство были нагружены древесиной, глиной и строительным камнем — как объяснил Драмару возничий, неподалёку на берегу Большой реки начали возводить порт. Кое-где появились новые хутора, где Мигуны, протянув водопровод от ближайшего водоёма, занимались не самым обычным в Фиолетовой стране делом — возделывали землю.

Приветливей и счастливей стали и сами Мигуны. Жители деревень и хуторов махали вслед проезжавшим мимо телегам, провожали их радостными возгласами. Видя перемены, Драмар с замиранием сердца гадал, какой же окажется его родная деревня.

Когда Рудники показались вдали, кузнец едва сдержал взволнованный крик, но по мере приближения смолк. По сравнению с другими поселениями, деревня казалась опустевшей. Многие дома стояли заколоченными, их дворы поросли бурьяном. В то же время другие дома сияли свежей краской и по-прежнему были жилыми.

Драмар поспешил отыскать отцовский дом. По пути ему попались несколько человек, но никто не узнал в рослом кузнеце, одетом в жевунские одежды, сына мастера Антуга. Жители Родников удивлённо смотрели на Драмара, а тот не спешил рассказывать им, кто он такой.

Дом Антуга не был заколочен, хотя заросший сорняками двор и оплетённый вьюнами забор выдавали, что здесь давно никто не живёт. На месте сгоревшего сарая высились кусты крапивы в человеческий рост. Вокруг не было видно ни единой живой души, двери и ставни соседних домов были наглухо забиты досками. По всей видимости, жители Рудников опасались этих мест.

Обойдя участок, заглянув во все пыльные углы дома, Драмар принялся искать кого-то, кто мог бы рассказать о жизни в Рудниках за последние семь лет.

У колодца кузнецу попались Хармалет и несколько человек, тушивших пожар, в котором погиб его отец, но расспрашивать их не захотелось. В доме покойного старосты Гунара поселился кто-то незнакомый, и Драмар направился к краю деревни, к дому старого Мортена. К радости кузнеца, тот ещё был жив, хотя и сильно сдал за прошедшие годы.

Мортен сидел на лавке у крыльца и подслеповато щурился на солнце, когда Драмар отворил калитку. Потребовалось несколько минут, прежде чем старик понял, кто перед ним.

— Драмар! — слабой рукой Мортен коснулся кузнеца. — Я уж и не ждал, что ты вернёшься. Думал, что ты или сгинул в дальних краях, или нашёл там своё счастье и забыл про старые Рудники.

— Я никогда не забывал. Вернуться не мог, но думал об этом постоянно. Мортен, что произошло здесь? Почему половина домов заколочена?

— Бастинда разозлилась из-за твоего побега и в отместку за непокорность наложила тройной налог на всех жителей деревни. Естественно, от таких поборов Рудники начали беднеть. Один за другим люди снимались с места и уезжали в другие деревни. Шахты опустели, работа встала, и беженцев стало ещё больше. К смерти колдуньи из более чем трёхсот дворов оставались жилыми хорошо если шестьдесят. Железный Дровосек, став правителем, налоги отменил, и люди понемногу стали возвращаться. Но ещё года три должно пройти, прежде чем Рудники станут такими же многолюдными и богатыми, как при твоём отце.

— Значит, я всё же навлёк беду на деревню, пусть и не желая этого… — погрустнел Драмар.

— Вздор! Ты, вижу, отрастил бороду, но не поумнел ничуть. Не ты, а Бастинда виновата в бедах деревни, не ты, а она спать не могла спокойно, зная, что есть место, где Мигунам живётся хорошо и вольно. Теперь, когда её нет, всё вернётся на свои места, дай только срок.

— Мортен, а что случилось с Линдой? В ночь бегства она спасла меня, я боялся, что волки поймут…

— Они и поняли, — Мортен, усмехаясь, перебил Драмара. — Только слишком поздно. Линда ушла той же ночью, что и ты, только не сразу за границу, а сначала к двоюродной тётке в Ручейки. Там она переждала неделю, а затем переправилась через Большую реку. Как я слышал, Линда сейчас живёт в Розовой стране, вышла замуж за Болтуна, даже детей родила.

Драмару полегчало. Хоть кто-то из-за него не пострадал. Мортен меж тем ел кузнеца нетерпеливым взглядом.

— Что сам молчишь? Поведай старику, как жил на чужбине.

Рассказ занял почти час. Мортен оказался внимательным и любопытным слушателем и то и дело задавал вопросы о Голубой стране, быте её жителей, их отношении к Гингеме. Но под конец истории он замолчал и словно о чём-то задумался.

— Вот, значит, как, — удивлённо покачал головой Мортен, когда Драмар закончил. — Значит, волки Бастинды погибли от руки Железного Дровосека, да и самой ей смерть пришла не без его помощи; не будь Дровосека, не дошла бы фея Элли до Фиолетовой страны. Аукнулась ведьме смерть твоего отца его же волшебством. Я и раньше знал, что в Волшебной стране возможно всё, но такого развития событий никогда бы не предугадал. Не просто так погиб твой отец, не просто так он передал тебе своё искусство, не просто так я посоветовал тебе бежать, и не просто так ты встретил Ника Свона. Всех нас, похоже, вела судьба, решившая воздать Бастинде по заслугам, отплатить за всех, кого она погубила ещё задолго до твоего отца…

— О ком ты говоришь?

Мортен уставился на Драмара. Казалось, он успел забыть, что тот сидит рядом.

— Страж Ворот Изумрудного города рассказал тебе о восстании, которое подняли Мигуны против Бастинды? Целый век прошёл, но помню, как сейчас… Я в нём участвовал. Совсем мальчишкой был ещё тогда и не слишком понимал, во что ввязываюсь. У нас был вождь, сильный и храбрый, истинный потомок древних мигунских королей. Наивно и слепо мы верили в свои силы… Почти все погибли, — голос Мортена стал похожим на хрип. — Бастинда раскрыла наш заговор, её слуги подслушали и выдали ей наш план. Гнев колдуньи был страшен. Я остался жив только потому, что вождь послал меня с письмом к волшебнице Виллине, на помощь которой рассчитывал. Вернувшись, я обнаружил лишь обглоданные волками кости своих друзей.

Драмар поражённо смотрел на Мортена. Так вот что тот имел в виду, когда семь лет назад предостерегал от открытого неповиновения Бастинде! Кто бы мог подумать, что этот с виду обычный старик был свидетелем и участником тех давних трагических событий.

— Что было — быльём поросло, — продолжал Мортен. — Век я вспоминал своих товарищей и не верил, что расплата наступит. Но вот она пришла, Бастинды нет, и я могу умереть со спокойной душой. Хватит обо мне, я своё пожил. Что намерен делать ты, Драмар, по возвращении в Голубую страну? Как я понял, ты любишь эту девушку, Эми?

Драмар был ошарашен.

— Почему ты так думаешь?

— Ты год ухаживал за ней, пока она болела. После медлил с возвращением в Рудники, не искал Фрегозу — не потому ли, что не мог оставить Эми? А теперь приехал — по её просьбе. Что это, как не любовь? Можешь обманывать себя, но меня ты не обманешь.

Драмар задумался.

— Ты прав. Я действительно люблю Эми, хотя и не хотел себе в этом признаваться. Ведь она была девушкой Ника, и я не стал бы мешать их счастью.

— Но Ник отказался от Эми, теперь она свободна, — заметил Мортен. — Хочешь, я дам тебе последний совет? Когда вернёшься в Голубую страну, расскажи Эми о своих чувствах. Если я не полностью выжил из ума и ещё разбираюсь в людях, она их не отвергнет.

* * *

Мучимый сомнениями Драмар возвратился обратно в Холмы. Всю дорогу он молчал, живописные пейзажи Волшебной страны не привлекали кузнеца, Драмар обдумывал совет Мортена. С одной стороны, он страстно желал открыть Эми свои чувства. С другой — тяготила обязанность солгать, возложенная на него Железным Дровосеком. Как ни крути, а Ник на самом деле всё ещё любил свою бывшую невесту…

Едва он успел отпереть двери дома и присесть после долгого пути, как скрипнула калитка, и в помещение влетела Эми.

— Рассказывай! — её голос был взволнованно-испуганным.

Как ни противно Драмару было лгать, как ни жалко ему было Эми, как ни радовался он, что Ник отказался от неё, и как ни злился он на самого себя за то, что согласился поехать в Фиолетовую страну, он повторил то, что просил сказать Дровосек.

— Он больше не любит тебя, Эми. Когда я спросил Ника: «Ты помнишь Эми?», он долго не мог понять, о ком идёт речь. А когда понял, сказал, что тебя не любит…

Драмару стало тошно оттого, что Эми поверила его словам. По щекам девушки катились крупные слёзы.

— Зачем теперь жить? Кому я нужна?

— Мне, Эми. Ты нужна мне. Я люблю тебя.

Ещё секунду назад он не знал, произнесёт ли эти слова, правильно ли их произносить. Они вырвались сами, словно давно уже созрели где-то в глубине души. По сути, так оно и было. Он любил Эми уже несколько лет, только раньше не понимал этого, заставлял себя не понимать, считая, что нельзя любить чужую невесту.

«Сейчас Эми уже не невеста Железного Дровосека. Ник сам от неё отказался», — как заклинание повторял Драмар слова Мортена.

Эми смотрела на Драмара так, как будто видела его впервые.

— Ты… ты меня любишь? — переспросила она, не веря своим ушам. Кузнец кивнул.

— Так вот почему ты всегда помогал мне…

С языка Драмара сорвалась ещё одна необдуманная фраза:

— Эми, выходи за меня замуж. Я знаю, я не Ник, но я сделаю всё ради твоего счастья…

«Ну вот, сказал. Теперь будь что будет» — пронеслась в голове Драмара непрошенная мысль. Сердце кузнеца учащённо билось, он страшился того, что Эми ответит отказом.

Прошла минута, другая… Казалось, девушка просто не в силах осознать услышанное.

Наконец Эми подняла голову.

— Знаешь, Драмар… Я выйду за тебя.

На лице кузнеца появилась несмелая улыбка.

* * *

Свадьбу сыграли через три дня. Весть о том, что Эми Ниммер выходит замуж за кузнеца Драмара, быстро разнеслась по деревне.

«Давно пора», — говорили бабушки у колодца. — Хватит Эми горевать о Железном Дровосеке. Она и Драмар просто созданы друг для друга».

Драмара такие речи удивляли больше, чем всё, что он слышал в жизни. Эми же не обращала на односельчан внимания, она готовилась к свадьбе. И больше не плакала, хотя назвать её весёлой ни у кого язык бы не повернулся.

На праздник пришли почти все жители деревни. Пировали, веселились, танцевали. Невеста казалась довольной, хотя сама почти не принимала участия в празднике — сидя за столом, Эми смотрела, как веселятся другие.

Гости расходились, и, наконец, Эми и Драмар остались вдвоём.

Спальня, которая теперь была их общей, освещалась только двумя свечами. Драмар нежно провёл по волосам Эми, и девушка улыбнулась впервые с тех пор, как Ник Свон стал Железным Дровосеком. За эту улыбку кузнец был готов отдать всё на свете.

Эми жарко поцеловала Драмара, в то время как его руки шарили у неё за спиной в поисках застёжки платья.

… Было уже далеко за полночь, муж и жена засыпали в своей постели. Драмар уже задремал, когда услышал сонный голос Эми:

— Спасибо, Ник. Ты подарил мне самую волшебную ночь в моей жизни.

Сон как рукой сняло. Драмар открыл глаза. Эми уже спала, в тишине слышалось её ровное дыхание.

«Она любит его, а не меня, — понял кузнец. — Его, а не меня, она обнимала и целовала во время первой брачной ночи».

В первый миг Драмару хотелось вскочить и уйти, куда глаза глядят. Но он не тронулся с места.

«Я люблю Эми, кого бы ни любила она. И никогда не дам Эми знать, что понимаю — её сердце всё ещё принадлежит Железному Дровосеку».