Не детская игра (джен)

— Гермиона! Гермиона! Сюда!

Мисс Грейнджер оглядывается с удивлением. Старый знакомый мистер Лонгботтом на себя не похож. Как только бабушка исчезла с горизонта, он опять вспомнил всё плохое, чему научился у Светки и компании. Высовывается в окно вагона, кричит на весь перрон… Ну разве может благородный волшебник из древнего рода вести себя как школяр на беломорской биостанции?

— Всем доброе утро!

— Да, конечно, здравствуйте! Гермиона, мы тебе место заняли!

Подруга оглядывается на семейство Уизли: ей неловко вот так сразу от них отрываться. Впрочем, Рон и Гарри уже давно что-то обсуждают между собой, и Джинни вокруг них вертится. Староста Перси (уже не факультетский, а школьный староста!) шагает по платформе, выпятив новенький значок, и слегка напоминает прошлогоднего профессора защиты. Собственно говоря, с ней только близнецы остались:

— Дорогая мисс Грейнджер!

— Простите, пожалуйста, вашего верного поклонника!

— Он настолько обрадовался, что наконец узрел вас…

— Что совсем забыл обо всём!

— Даже не предложил помочь вам с багажом…

— Хотя на него это вовсе непохоже!

— Позвольте нам исправить сей невольный промах!

Они подхватывают Гермиону под руки с двух сторон, кто-то из них цепляет магией её чемодан, второй — кошачью корзинку, и вся процессия торжественно следует в вагон. Мисс Грейнджер явно довольна. Невилл, которого только что ткнули носом, кусает губы и решает всё-таки вспомнить что-нибудь полезное из бабулиных уроков этикета. Оказывается, кое-какие формальности всё же имеют смысл.

* * *

— Эх, хор-рош у тебя зверь…

— Зверь-то хорош, а Невилл какую-то новую игру обещал! Вот, такая колода подойдёт?

— Вполне, только все карты младше семёрок уберём. Здесь тридцать два листа нужно… Энтони, ты играешь?

— Нет, прошу извинить, мне сейчас надо будет отправляться к своему факультету. И вообще, пятого игрока — под стол. Минутку…

Антон внимательно смотрит на столик, и там возникает здоровый бронзовый подсвечник:

— Желаю, чтобы не пригодился!

Невилл понимающе кивает, затем начинает объяснения:

— Значит, сдаются три руки по десять карт, парами, и две карты в прикуп. Нас четверо, поэтому на каждой сдаче играют все, кроме сдающего…

Здоровенному коту не очень интересно. Он дремлет в своей корзине. Когда коты закрывают глаза, кажется, что они улыбаются.

* * *

Рубашка двух карт, лежащих в прикупе, вспыхивает алым. Фред (или Джордж?) отшатывается, на лбу у него возникает красное пятно. Он вопросительно смотрит на Гермиону.

— Это маггловские карты, но я их немного зачаровала от подглядывания. Ещё в «Дырявом котле»… Мистер Уизли подсказал!

Бронзовый подсвечник, повинуясь движению палочки Невилла, со свистом описывает петлю вокруг неудачливого шулера:

— А Энтони просил передать: кто станет мухлевать, тот и получит этим канделябром по рыжей хитрой морде!

Сидящий на прикупе Джордж (или Фред?) смеётся:

— Попался, братец! Учись играть честно!

— Куда мне, братец. На старости лет уже поздно…

* * *

— Здравствуйте! Мисс Астория, ещё раз поздравляю с прошедшим праздником и прошу не сердиться, что не был у вас в июле!

— Мистер Полански, я вас прощу, но не забывайте о своих обязанностях!

— Точно! Ты не рассусоливай, ты подарки гони!

— Сента…

— А чо?

— Пожалуй, мисс Балстроуд в чём-то права. Итак, для начала… Открытка с приглашением застала меня в Армении, поэтому первым номером — угощение из Араратской долины.

— Это, собственно, что?

— Орехи в виноградном соке.

— Ну-ка дайте попробовать… А ничего!

— Они у тебя все разные?

— Нет, только восемь сортов…

— Дальше давай! У тебя ещё что-то завалялось!

— Вы не возражаете, мисс? Тогда продолжим. Второй номер — с Украины, из того самого города, где я живу…

— Шоколад — это ясно. А это что ещё там такое?

— Остальное — из России. К сожалению, я не смог добыть белого медведя, который пьёт водку прямо из самовара…

— Пффххх! Предупреждать надо!

— …К тому же самовар уже подарен миссис Лонгботтом, медведей не пропускает таможня, а водку мне не продают, поэтому пришлось рассмотреть другую тройку истинно русских сувениров: матрёшка, балалайка, «калашников». Правда, «калаш» мне дед не дал, а вместо балалайки пришлось захватить диск с записью оркестра Красноярцева…

— А что с ним можно делать?

— Слушать. Я уточнил у мистера Уизли, в магической Британии есть граммофоны, для которых такая пластинка вполне подходит, а если что не так, он готов перенести запись на чисто волшебный носитель. Ну а матрёшка — вот она.

— Почему это «матрёшка» — она, если с бородой?

— Ой, девочки, да это же Хагрид!

— Ага, похож!

— Слушай, он же открывается!

— Глядите, Дамблдор!

— А дальше тоже кто-то есть?

— Открывай, посмотрим!

— Снейпа не разбрасывай! Декан всё-таки…

— Спорим, что самым маленьким Флитвик будет!

— Погоди, дай Филча открыть…

— Ну кто там?

— Говорю же, что Флитвик!

— Не угадала! Он тоже открывается!

— Ой! Кошка!

— Да это же Макгонагалл!

— Благодарю вас, мистер Полански, но вы забыли самое главное. Мы просили вас рассказать об истории вашей семьи!

— Помню, мисс Астория. Всю историю с древнейших времён я изложить не успею, но кое-что есть в этом альбоме…

* * *

Октябрь тридцать восьмого. Германия, Венгрия и Польша рвут на куски Чехословакию, Италия рукоплещет, Британия доброжелательно кивает, а Франция смущённо ковыряет паркет носком ботфорта. В это время поручник Тадеуш Поляньский, только что вылетевший в отставку с волчьим билетом (неправильные речи вёл), приходит в советское посольство в Варшаве: «Польша поступает не по-рыцарски, и вообще вся Европа прогнила. Дозвольте служить России, как служил дед. Если можно, подальше в Азии.»

Март тридцать девятого. Поляньские — Тадеуш, Янек и маленькая Марыся — едут в Прибайкалье. Ух, холодно!

Сентябрь тридцать девятого. Тадеуш Полянский возвращается в Иркутск из командировки. С обожжённой рукой, с майорскими шпалами, с орденом Красной Звезды за Халхин-Гол и с молодой женой Сэлэнгийн Улаанцэцэг, переводчицей из штаба монгольской кавалерийской дивизии. Перед польским гусаром ни одна красавица не устоит, особенно если он на советском танке!

Февраль сорок пятого. Босые девушки с немецким охотничьим ружьём и самодельным красным флагом останавливают штабную колонну, чтобы передать Красной Армии захваченное восставшими работницами поместье. После короткого разговора зампотыл с отделением автоматчиков едет разбираться, а колонна движется дальше. Мехвод головного танка Ян Полянский старательно учит наизусть адрес Оксаны Горобец. На клочок бумаги в кармане надежда слабая: если машину подожгут, может сгореть, а он обещал непременно найти Ксанку. Вот только довезёт ребят до прямого выстрела по Рейхстагу…

Сентябрь сорок шестого. Она нашлась! Она дождалась! А вы знаете, что такое настоящая свадьба на Полтавщине?!

Июль пятьдесят седьмого. Устроив серьёзный скандал родне, студентка Бирмингемского университета Саманта Ренни летит в Москву на молодёжный фестиваль, где в первый же день знакомится с харьковским токарем Володей Коваленко. После её возвращения в родной Бирмингем происходит ещё более жуткий скандал, а в конце сентября она уже учится на химфаке МГУ. Что же касается токаря, то он каждую неделю в ночь с субботы на воскресенье катит поездом в столицу, а возвращается в ночь на понедельник…

Январь пятьдесят восьмого. Теперь у третьекурсницы-химика двойная фамилия.

Август семьдесят шестого. Константин Полянский, курсант Военно-медицинской академии, едет с родителями из Ленинграда в Крым на машине. На выезде из Харькова они подбирают попутчиков — семейство Коваленко, и в кабине УАЗика стихийно возникают пары по интересам. На передних креслах Ян Фаддеевич и Владимир Иванович обсуждают Анатолия Карпова, который получил чемпионский титул без матча; потом из этого разговора выйдут регулярные шахматные партии (пока счёт 238:229 в пользу танковых войск, зато механический цех чаще выигрывает блиц, который в зачёт не идёт). На заднем диванчике Оксана Васильевна и Саманта Ричардовна горячо спорят о химических и органических удобрениях; позже из этих споров получатся докторская диссертация по химии и Государственная премия по сельскому хозяйству. А на складных сиденьях в багажнике Костя и Оля просто болтают обо всём подряд и смеются над чем попало. Через год студентка исторического факультета согласится стать женой военного врача.

* * *

— Но где же здесь благородные роды, наследником которых вы являетесь, мистер Полански?

— А чего вам не хватает, мисс Паркинсон? Вот, к примеру, древний благородный род Полянских ведёт своё начало от Адама Поляньского, который служил в крылатых гусарах, наследовать ему могут офицеры…

— Вы уже офицер, мистер Полански?

— Ещё нет, но считаюсь наследником с мая девяностого года. Тогда батальон нашей школы занял третье место в республиканской «Зарнице», а я командовал взводом нашего класса. «Зарница» — это такая военизированная игра.

— А кто тогда Коваленко и как вы их наследником стали?

— Металлурги, кузнецы, станочники, инженеры. Наследником считаюсь с лета девяностого, одновременно с родом Чагатаев, которые хранители закона. Мы тогда с ребятами отремонтировали старый глиссер на Оби, а потом помогли накрыть парочку браконьеров… Думаю, что Чагатаям я всё же наследовать не буду. Не моё это, да и других наследников хватает. Вон тётя Шура — следователь прокуратуры, дядя Павел — инспектор рыбоохраны. Варя, троюродная сестра, грозится на судью выучиться…

— Родам Ренни и Горобец вы не наследуете?

— Ренни — англичане, у них свои заморочки, и меня они не признают. Ну, не очень и хотелось. А Горобцы — крестьяне, земледельцы…

— Что, недостаточно знатный род для вас?

— Наоборот, это одно из самых древних и благородных занятий! «Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто тогда был дворянином?» Просто я — типичный горожанин, и в Горобцы, увы, рылом не вышел.

— Не надорвётесь сразу на два оставшихся рода?

— Ну почему же… Если стану военным инженером, всё сойдётся!

— А если среди профессий предков не найдётся подходящей для вас?

— Никто не мешает основать свой, новый род. Как бабушка Саманта, например. Род Ренни-Коваленко — учёные и учителя. Вот мама ей наследует, Света, сестрёнка, туда же собирается…

— Погодите, погодите! Это откуда же ваши предки-то получаются?

— А вот считайте. Один дед из Харькова, второй — из Кракова, одна бабушка — полтавчанка, вторая — англичанка. И ещё прабабушка из Монголии есть.

— А кто же тогда вы? Ну, в этнографическом смысле?

— Странный вопрос. Русский, конечно!

— Мистер Полански, но ведь получается, что все ваши предки — магглы!

— Запомните хорошенько, мисс Паркинсон: в Советском Союзе магглов нет!