Не детская игра (джен)

— Извините, профессор… Это я сам рассказать должен. Понимаете, у меня родители… Их Лестрейнджи пытали. Тогда, осенью восемьдесят первого… Сейчас они в Мунго… Мы с бабушкой их навещаем на каникулах… Папа совсем не узнаёт никого… Не отвечает, даже не поворачивается… А мама, кажется, хочет меня вспомнить… Говорить не может, только улыбается… Иногда фантики дарит… Вот…

Невилл полез в карман и вытащил небольшой конверт. Внутри оказались аккуратно сложенные конфетные бумажки. Солидная, надо сказать, пачка…

Бац!

Профессор Люпин укоризненно поглядел на Антона. Тот, негромко шипя, потряс рукой. Крышка парты оказалась очень твёрдой.

— Сначала их лечить пытались… Самыми разными зельями… Думали ритуал какой-нибудь найти, чтобы память вернуть… Потом уже бросили… Кажется, года три назад что-то новое придумали, опять не помогло… Держат в отделении для безнадёжных. Говорят, это навсегда…

— Ой, прости, пожалуйста! Я же читала… Просто не поняла! Честное слово, не поняла! Наряд ещё этот глупый… Прости!

— Этот глупый наряд, мисс Грейнджер, называется официальной парадной одеждой действительного члена Европейской магической академии, — грустно улыбнулся Люпин. — Скажи, пожалуйста, Невилл, как тебе пришёл в голову такой способ защиты?

— Ну… Мне совсем ничего смешного в голову не приходило. И я подумал, что необязательно над кем-то смеяться. А если можно просто порадоваться?

— И ты смог проверить своё предположение. Молодец, отлично справился! И знаешь что? Я такого способа защиты от боггарта нигде не встречал, а ведь бывают у людей страхи, которые очень сложно переделать во что-то смешное… Если ты не против, мы могли бы обсудить твой метод с профессором Флитвиком. Может быть, об этом стоит написать статью. Если, конечно, мисс Грейнджер возражать не будет.

Мисс Грейнджер было не до возражений. Прямо на её глазах, возможно, рождался новый абзац учебника! Ради такого события можно было даже одеться в идиотскую академическую шляпу. Правда, где-то поскреблась мыслишка, что Невилл сегодня оказался больше похож на учёного, чем такая умная и всё-всё знающая Гермиона, но по рассмотрении зависть была признана недостойным чувством и успешно переформатирована в гордость за друга.

Мистер Полански, похоже, думал в это время о чём-то другом. Оторвавшись от созерцания чернильных узоров на парте, он вполголоса выдал тираду на русском языке, из которой Гермионе было смутно знакомо единственное слово «коновалы». Что же до остальных терминов… Спрашивать Энтони об их значении почему-то не хотелось. Возможно, имеет смысл поискать потом в словарях. Для общей эрудиции.

* * *

— Ну что ж, Энтони, теперь о тебе. Насколько я понимаю, боггарт тебя просто не заметил. Именно этого ожидал профессор Снейп, когда предупреждал, что с тобой мне потребуется особая удача?

— Не могу сказать. Есть подозрение, что профессор Снейп и директор Дамблдор знают обо мне что-то такое, о чём я сам не в курсе. Вот о боггартах я впервые услышал на вашем уроке, а декан явно чего-то особенного ждал.

— Да, интересная ситуация… Насколько я понимаю, дементоры тебя тоже не замечают?

— Трудно сказать. Я‑то их замечаю! Так замечаю, что пришибить хочется… А вот боггарта этого вашего не хотелось. Он мне как-то по барабану оказался.

— Думаю, его первой формы ты действительно не испугался, а второй, которая случилась у Невилла, просто не понял… А вот представь себе, что кто-то боится гигантских пауков, змей, спрутов, вампиров…

— Профессоров Снейпов, они любят пугать…

— Неплохой настрой, с таким ты, пожалуй, справился бы с боггартом, если бы он на тебя реагировал. Но всё же? Представь, что кто-то рядом боится того же, что и ты, и боггарт в это превращается!

— Представить могу, но толк вряд ли выйдет. Понимаете, у меня вообще не получаются никакие заклинания.

— Что, даже «люмос»?

— Ничего. Глухо, как в танке!

— Прости за нескромный вопрос, но как же ты тогда вообще поступил в Хогвартс? И доучился до третьего курса?

— А я откуда знаю как поступил? Прилетела сова, принесла приглашение. Подписали договор… Вот, учусь потихоньку.

— Но у тебя экзамен по чарам за прошлый год — «Превосходно»!

— Мы с профессором Флитвиком хитрим. Находим обходные манёвры, как получить эффект заклинания с помощью материализации. Создавать вещи я могу…

— Ага, значит, трансфигурацией всё-таки владеешь?

— Не‑а. Сделать что-то на пустом месте получается, а поменять то, что уже есть — никак. Ух, как Макгонагалл сердится! Скажите, профессор, а можно этого несчастного боггарта каким-нибудь материальным предметом нейтрализовать? Не заклинанием?

— Честно говоря, не слышал о таких возможностях, всё-таки «риддикулус» — достаточно простое и эффективное средство… Но посмотрю и постараюсь ответить. Значит, с тобой нужна особая программа, будем упирать на использование предметов, а не чар…

— Ага! Защита Нимцовича!

— Виноват?

— «Не знаю, как защищается ваш Нимцович, а я защищаюсь кирпичами и булыжниками!» А на дементора тоже управу найдём?

— А вот этого, боюсь, не получится. Через любые предметы дементор может просочиться, и даже «адским пламенем» его не уничтожишь… Хотя это опять заклинание…

— Спорю на три рубля, что приложить этих дементоров термоядерным зарядом никто не пробовал! Эх, я тоже не попробую…

* * *

— Крестьяне, ремесленники, учёные, воины, судьи. Пять родов на выбор. При этом не навязывают потомку семейное дело только потому, что он наследник, а наоборот, выбирают наследником того, кто способен родовое дело продолжить… Знаете, что-то в этом, пожалуй, есть.

— У нас такой порядок не пройдёт. Не по обычаю.

— Почему? Бывали же случаи: лишали кого-то наследства, передавали более достойному.

— А там не лишают, просто каждый берёт ту часть семейного наследия, к которой более склонен…

— А кто совсем ни на что не годен, тот, значит, новый род создаёт?

— Нет, новый род создаёт тот, кто способен к новому делу. Тот, кто неспособен ни к чему, не получает ничего.

— И в этом тоже что-то есть… Иногда лучше принять в род ученика, чем позволить бездарному отпрыску развалить фамильное дело!

— Всё-таки благородство этих родов под сомнением…

— Мистер Малфой-младший попытался оспорить способности. Проиграл дуэль. Мистер Малфой-старший попытался оспорить богатство. До сих пор считает убытки.

— Он тогда очень дёшево отделался. Вовремя смылся…

— А упущенная выгода? Он ещё долго не сможет спокойно смотреть на витрину «Всего для квиддича»… Так, о чём я? Хотите оспорить благородство? Можете попробовать, мы посмотрим.

— Не стоит. Благородство сомнению не подлежит: Кровавый Барон кого попало приветствовать при встрече не будет.

— Барон? Это серьёзно… Кажется, он больше ста лет никого не признавал достойным общения…

— Кроме других привидений…

— Ну, нас-то сейчас живые интересуют. За привидение вы дочь не выдадите точно.

— А что такое упоминалось в качестве несостоявшегося подарка? «Калаш», кажется?

— «Калашников», русский боевой артефакт. Человек, умеющий с ним обращаться, может с трёхсот ярдов за полминуты уложить десяток средних волшебников. Или троих-четверых готовых к схватке боевых магов. Или одного чародея уровня Дамблдора, если тот не сообразит вовремя удрать. Да, для работы с этим артефактом магические способности не требуются, выпускают его русские миллионными тиражами, а пользоваться им учат всех школьников.

— Откуда, мистер Балстроуд?..

— От тестя. В женитьбе на полукровке есть, знаете ли, свои преимущества.

— Но тогда получается, что мы перед ними совершенно беззащитны! Почему же они до сих пор нас…

— Думаю, мы им просто не нужны. И неинтересны.

— Знаете, это даже как-то обидно звучит…

— Да не о том разговор! Откуда мы знаем, что всё рассказанное этим Полански — правда?

— Наши дочери не заметили признаков обмана.

— Но они пока ещё слишком юны…

— И неопытны, вы хотите сказать? Что ж, в этом с вами не поспоришь.

— В конце октября у третьекурсников первое посещение Хогсмида. Мы с Дафной договоримся, куда она приведёт мистера Полански, и я за ним понаблюдаю…

— Рассчитываете на свои способности, миссис Гринграсс?

— Не без этого, мистер Балстроуд.

— Но пойдёт ли он в Хогсмид с Дафной?

— Можно подумать, ты не знаешь собственной дочери, дорогой. Если она решит заполучить себе этого Полански, у него шансов не будет!

— Да… Будут ли у нас шансы, вот в чём вопрос…

* * *

Уважаемая леди Лонгботтом!

Я очень виноват перед вашей семьёй. Зная, что Невилл живёт без родителей, подумал, что они погибли примерно в одно время с родителями мистера Поттера, и не узнавал подробностей. Сегодня на уроке ситуация выяснилась.

Леди Лонгботтом! У меня просто слов нет! Эти идиоты козлы гениальные целители из вашей волшебной больницы что, в самом деле пытались восстановить людям память одними зельями, кретины? Я никоим боком не врач, но даже мне понятно, что никакой информации в бутылке отравы медикамента нет и быть не может! А непрерывное сидение в консервной банке в одной и той же палате, где из всех людей только недовольный санитар раз в сутки, а родные приходят три раза в год, только навредит точно не спасёт!

Умоляю вас, леди Лонгботтом, заберите родителей Невилла из этого приюта слабоумных лекарей магического госпиталя!

Я в психологии полный нуль, но по подслушанным когда-то разговорам нужно с ними всё время беседовать, напоминать о старой жизни, водить или возить по знакомым местам. Пытаться восстановить навыки, наконец, ведь умели они что-то делать руками! А лучше всего посоветоваться с врачами из большого мира, раз уж в волшебном одни коновалы отравители водятся. На случай, если с британскими докторами не выйдет из-за Статута, посылаю вам адрес папиного друга, профессора Воронова. Я давно знаю Владимира Михайловича, он не откажется помочь!

Энтони Полански

P.S. Простите за помарки. Я честно пытался переписать начисто, это четвёртый вариант, но всё время срывался. Зла не хватает на этих мудрецов грёбаных!