В центаврианском плену (джен)

Краткое содержание: То, что помогает выжить во мраке...

2241 год по земному стандартному времени.

Нарн, г. Г'Камазад

— На'Тот, ты опять меня не слушаешь!

Тетя Ла'Эт устало вздохнула, заметив, что одиннадцатилетняя племянница смотрит в окно вместо того, чтобы внимать ее словам.

Девочка медленно повернула к ней голову и посмотрела прямо в глаза.

— Я слушаю тебя, тетя.

И она зевнула, даже не пытаясь скрыть это от нее.

Ла'Эт никогда не отличалась особым терпением, поэтому нахмурилась при виде столь явного неуважения. Еще мгновение — и звонкая пощечина нарушила тишину в комнате.

Девочка прижала руку к щеке, но не издала ни звука, только алые глаза вызывающе сузились.

Тетка подошла к ней, стиснув губы в тонкую линию, с глазами, горящими как рубины.

Они в этом момент стали очень похожи друг на друга.

— Если ты слушала, тогда повтори то, что должна была запомнить. Перечисли мне имена наших предков!

Последние слова Ла'Эт почти прошипела.

Девочка дерзко посмотрела на нее. Она знала, что тетка терпеть не может, когда с ней спорят, но и сдерживаться больше не могла.

— Я не стану их повторять. Не хочу тратить время, заучивая имена тех, кто умер давным-давно.

Тетка замерла с разинутым ртом, пораженная ее словами.

— Не понимаю, зачем мне зубрить то, что можно записать в книге или на инфокристалле… — На'Тот встала и направилась к двери.

— Но… это же наша традиция! — наконец опомнилась тетка. — Нарн, который не помнит своих предков, не может стать членом высших кругов!

Девочка тяжело вздохнула, посмотрев на Ла'Эт. Эта женщина все цеплялась за традиции прошлого, не желая взглянуть в глаза правде.

— Оглянись вокруг, тетушка. Наш мир уже не такой, каким был при наших предках. Истории, которые ты мне рассказывала, уже стали легендами и сказками. Я не отрекаюсь от своей семьи, просто не хочу тратить свое время впустую. Лучше проведу его, изучая токти.

Девочка открыла дверь, но потом добавила, вспомнив кое-что:

— К тому же твои истории неполные. Ты никогда не говорила мне о семье моей матери.

Тут тетка воспользовалась случаем, чтобы отомстить своевольной племяннице. Ее губы изогнулись в презрительной усмешке.

— Вряд ли семья центаврианской рабыни достойна быть упомянутой в наших родовых преданиях. Твоя мать никогда не говорила о своих родных. Полагаю, потому что она не помнила их. Рабы никогда такое не запоминают. Вот еще один способ отличить свободных от рабов. Тот, кто помнит о своих предках, имеет шанс остаться свободным даже в оковах. Тот же, кто позабыл свои корни, обречен на жалкое существование. Но я не буду удерживать тебя, раз ты приняла решение. Знаю, что ты слишком упряма, чтобы разубедить тебя.

Слова тетки падали в душу На'Тот, подобно каплям яда. Они жгли, причиняя сильнейшую боль. Но девочка заставила себя держаться невозмутимо, понимая, что тетка только порадуется, если заметит хоть какую-то реакцию. И никогда не упустит момента, чтобы ранить ее еще сильнее.

Поэтому она шагнула к двери, держа голову высоко поднятой. Но слова тетки снова остановили ее.

Ла'Эт продолжала, но теперь в ее голосе не было издевки, только усталость и грусть:

— Прежде чем ты уйдешь, На'Тот, мне бы хотелось, чтобы ты поняла одну вещь. Книги и инфокристаллы можно уничтожить. Храмы могут быть разрушены. Центаврианская Оккупация показала нам, что мало сохранить знание о нашем прошлом на инфокристаллах или письменно. Это нужно также помнить наизусть. Как делали наши предки в древности. Только так есть шанс, что мы не забудем, кто мы такие и откуда пришли. Когда центавриане появились в нашем мире, в первую очередь они постарались уничтожить наши воспоминания. Потому что это делало нас сильнее. Возможно, ты права, и твои тренировки токти сейчас более важны, чем скучный перечень давно умерших предков. Но если ты будешь их помнить, то станешь сильнее…

На'Тот молчала некоторое время. Ла'Эт повернулась к ней спиной, намереваясь вернуться к столу, на котором лежала книга с перечнем их родового древа. Но тут девочка заговорила, и ее слова заставили тетку замереть на месте.

— Я — На'Тот из Пятого Круга, дочь Ша'Тота, сына На’Шота, сына Г’Рока, сына…

* * *

2261 год по земному стандартному времени.

Прима Центавра, Дворец императора, тюремные камеры в южном крыле

— … моя бабушка Г’Джад была одним из лидеров Сопротивления и погибла в битве с армией лорда Тронно Карателя, хотя ходят слухи, что она выжила и продолжала сражаться в другом городе. Мой дед На’Шот был среди тех отчаянных воинов, которые подняли мятеж в колонии Хайлак-7 и захватили центаврианский тяжелый крейсер. Он оставался храбрым бойцом даже после того, как Джа’Дур Несущая Смерть захватила его в плен во время нападения на Хайлак-7 и поместила в его голову свое проклятое устройство. Он погиб, как положено воину, с мечом в руке…

Нарнийка на мгновение замолчала, проведя языком по пересохшим губам, и прислонилась к холодной каменной стене, глядя на тонкий луч света, падавший в ее камеру из крохотного отверстия под потолком.

Она не помнила, сколько дней (или лет?) сидела в этой камере, прикованная к стене, как дикий опасный зверь. Время здесь текло иначе, и измерить его можно было только с помощью лучей солнца, падавших в окошко, да по визитам центаврианского гвардейца, приносившего ей еду и воду. Она знала, что постепенно сходит с ума… И эта мысль заставляла ее повторять день за днем имена давно умерших предков. Женщина помнила весь список, каждое имя. И ей казалось, что каждый раз, когда она произносит их имена, невидимые предки протягивают к ней руки, встают возле нее, шепчут что-то успокаивающее, гладят ее плечи, покрытые шрамами… И это давало ей надежду… очень слабую надежду на будущее.

На'Тот посмотрела на свои руки, на худые запястья с язвами от тяжелых наручников, и продолжила перечислять своих предков. Голос ее был хриплым, и солнечный луч отражался в ее алых глазах.

— Я — На'Тот, дочь Ша’Тота. Я — нарн и никогда не стану рабом. Они никогда не сломят меня. Потому что я не одна, даже здесь, в этом месте, мои предки помогут мне… Я выживу, и память о моей семье выживет вместе со мной…